"Далекий Сайкат" - читать интересную книгу автора (Ахманов Михаил)

Глава 14 СЮРПРИЗЫ

Сайкат, огромный, голубоватый, занавешенный кое-где пеленою облаков, плыл на потолочном экране. Изображение передавалось хвостовыми камерами; в действительности планета была внизу, в сотнях километров под капсулой. Аппарат уже вышел за границы атмосферы, окружавшей планетарный диск мерцающим ореолом, и поднимался все выше и выше — туда, где исчезало само понятие высоты, сменяясь расстоянием между небесными телами. Глядя на удалявшийся мир, Тревельян подумал, что это зрелище всегда чарует своей красотой и новизной. Ему доводилось взлетать с множества планет, и все-таки каждый раз ощущения были новыми, и каждый мир слал на прощание свои приветы, печаль или радость, предостережение или угрозу, улыбку или чувство тоски. Сайкат несомненно улыбался, как улыбаются другу, с которым предстоит еще немало встреч, и его улыбка была ясной и чистой. Тревельяну не хотелось, чтобы она померкла. Полусферический колпак воздвигся над его плечом, вытянул к пульту стержень видеодатчика. Командор изучал показания приборов.

— Если я верно понимаю эти кни'линские закорючки на шкалах, мы будем у станции часа через два.

— Через два часа четырнадцать минут, — уточнил Ивар, стягивая навигационный шлем. Водрузив вместо него на голову свой обруч, он убедился, что тот сел плотно, и с задумчивым видом произнес: — Вызову-ка я нашего криогенного дружка, пусть доложит обстановку. Эти валлс слишком шустрые... Не наткнуться бы на их корабль...

Он попытался связаться с Мозгом, но тот упорно молчал. На лбу и меж бровей Тревельяна залегли глубокие морщины, на висках проступила испарина. Повторив вызов три раза, он перевел устройство связи в автоматический режим, откинулся в кресле и пробормотал:

— Это мне не нравится, дед. Совсем недавно мы с ним говорили, и все, казалось бы, на станции в порядке.

— Ситуация в боевых условиях меняется быстро, — изрек стратегическую мудрость командор. — Этот ублюдок Тегира кое-что обещал тебе... Ну, считай, сюрпризы начались!

Следующие два часа они провели в напряженном молчании. Алый огонек вокодера ритмично мигал, подтверждая, что капсула вызывает станцию, но Мозг не откликался. Такое могло произойти в трех случаях: если связная аппаратура уничтожена, если Мозг необратимо поврежден, и если на месте станции вращается теперь рой обломков в раскаленном газовом облаке. Впрочем, последний и самый печальный исход казался маловероятным — никаких мощных взрывов в ближнем космосе не наблюдалось.

Тревельян, однако, приготовился к самому худшему и с облегчением перевел дух лишь тогда, когда на переднем мониторе замаячила выпуклая серебристая монетка. Его аппарат чуть дрогнул, ложась на станционную орбиту, голубая сфера Сайката покачнулась и застыла над головой Ивара. Тонко пропели и смолкли гравитаторы. Теперь капсула догоняла серебряный диск, приближаясь к нему с постепенно убывавшей скоростью. Их разделяли десятки километров, ничтожная дистанция в космическом масштабе, но Мозг по-прежнему молчал.

— Будь осторожен, — подал голос командор. — Бери управление на себя. Пожалуй, стоит облететь вокруг нашей посудинки.

Пальцы Тревельяна нависли над пультом.

— Зайди с той поверхности, что обращена к звездам, — посоветовали за спиной. — Думаю, так безопаснее.

— Может, сам сядешь к управлению? — раздраженно буркнул Тревельян.

— Я бы сел, да рук у меня слишком много, боюсь запутаться, — лязгнуло сзади. — Ты делай, как говорю. Не суйся под выстрелы, паренек.

Ивар сбросил скорость. Станция, видимая сейчас с ребра и от того похожая на длинное веретено, приближалась все медленнее. Переключив на нее все наружные видеодатчики, он приподнял свой кораблик, всплыл над диском и завис, пристально всматриваясь в экраны. Верхняя часть корпуса, с двузубой антенной дальней связи и россыпью акрадейтовых иллюминаторов, выглядела как обычно — никаких повреждений и поводов для беспокойства. Отблески звезд и яркой туманности горели в серебристом зеркале точно стайка рыбок, окруживших кита.

— Здесь все в порядке, — произнес Тревельян. — Антенна дальней связи цела.

— Сам вижу, что в порядке, — отозвался Советник. — Антенна им необходима. Чтобы вызвать подмогу, нужна межзвездная связь.

— Но связи нет, — напомнил Ивар. — Мы ведь пытались, однако...

— Сегодня нет, а завтра будет, — перебил командор. — Возможно, эта история с дальней связью — дело ее рук. Ведьма испортила, ведьма наладит, а тебя оставит в дураках! Если ты не догадаешься, в чем тут фокус... Ну, осмотрим нижнюю поверхность?

— Осмотрим, — со вздохом согласился Тревельян, посылая капсулу к краю диска. На мгновение он закрыл глаза, пытаясь представить, что ожидает там, внизу; в следующий миг его пальцы заплясали по клавишам, маленький аппарат ринулся к планете, вильнул влево, вправо, в то же время описывая дугу под днищем станции. Навстречу ему сверкнули синие молнии, едва не ослепив Тревельяна, но его взгляд все же успел выхватить контуры небольшого корабля, ажурные чаши антенн и свернутый тугой спиралью энергетический кабель. Кораблик был пристыкован рядом с излучателем и почти незаметен, пока орудия не начали стрелять; кабель тянулся от его кормы к широкой цилиндрической стойке, над которой раскрывала лепестки антенная чаша двухсотметрового диаметра. Еще Ивару почудилась, что около стойки кто-то копошится, то ли робот-андроид, то ли фигура человека в скафандре, но это видение было неясным; к тому же в краткие секунды своего полета он вилял и уворачивался от лазерных лучей.

Капсула взмыла вверх, к распахнувшемуся шлюзу на ободе диска. Пискнули гравикомпенсаторы, пульт озарился сиянием зеленых огней, затем они погасли, и тут же чмокнул пневматический захват, присасываясь к корпусу аппарата. С тихим шуршанием распахнулся люк, вспыхнуло вверху световое пятно, и у подножия эстакады, на которой замерла машина, выдвинулась из пола лестница о трех ступеньках. Ивар поднялся и вслед за командором шагнул к выходу. Они были в шлюзовой, на техническом ярусе станции, под защитой ее брони.

Командор, подобрав манипуляторы, облетел просторную камеру, потом опустился на пол рядом с Тревельяном.

— Что тебе удалось разглядеть, мальчуган?

— Корабль, вооруженный лазерами, — кажется, малый разведчик с генератором Лимба. Еще кабель. Он идет от корабля к биоизлучателю, и кто-то там работает.

— Это все? — Советник залязгал, заскрежетал, изображая смех. — Я увидел больше! Разведчик земного производства, класса «энтерпрайз», такие выпускались в двадцать шестом столетии — их, думаю, передавали валлс в период войны. Сам на них полетать не успел из-за преждевременной кончины, но базовые характеристики помню: одноместная посудина с парой башенных лазеров БЛ-16 и кибернаводчиком. Ржавый, должно быть, агрегат, в нас не попал, хоть мы под самым носом проскользнули... цель, правда, мелкая и быстрая, а ты, малыш, пилот отменный. — Вытянув щупальце, командор одобрительно хлопнул Тревельяна по плечу и сообщил: — Однако станция — не капсула, по станции он не промажет, трудиться будет долго, но разрежет вдоль и поперек, а останки сгорят в атмосфере. Генератор на этой лоханке приличный, мощности хватит. Кстати, запитать от него излучатель тоже нет проблем, чем наша ведьма сейчас и занимается.

— Ты ее рассмотрел?

— Нет. Но возится у излучателя человек, монтирует что-то, а кроме Глубины быть там некому. И еще... Ты заметил, что антенны ближней планетарной связи — те, что смотрят на Сайкат, — оплавлены? Все до одной!

— Не заметил, но ты, конечно, прав — я ведь не смог связаться со станцией. Выходит, Мозг сообщил экипажу, что я возвращаюсь, и Глубина приготовила сюрприз — вызвала корабль и сбила лазером антенны, чтобы сжечь нас внезапно, на подлете... Но ее отсек был запечатан! Связь с Мозгом отключена, контактного шлема нет, дверь тараном не прошибить... Дьявол! Как она выбралась?

— Тоже сюрприз, — заметил командор. — Об этом ты у нашего приятеля поинтересуйся, прямо сейчас, не поднимаясь на жилую палубу. Кто знает, что нас там ждет! Вдруг все плешаки сговорились и сидят в засаде с плазменными метателями! На этом кораблике не одни башенные лазеры, там и ручное оружие есть... Должно быть, целый арсенал!

— Спасибо, дед, ты меня очень успокоил, — произнес Тревельян, направляясь к ближайшему лифту. Соображения предка казались резонными, однако лифтовых шахт на станции было больше сотни, и вряд ли у каждой его поджидала засада. Он уже собирался шагнуть в гравитационный колодец, но тут в динамиках раздался шорох, а вслед за этим — голос Мозга:

— Седьмой шлюзовой отсек... Ньюри Тревельян, исполняющий обязанности координатора... Вы там? Вы прибыли на станцию?

— Прибыл, — откликнулся Ивар. — Ну, что у нас хорошего?

— К наружней обшивке пристыковался корабль. В реестре судов землян и кни'лина не значится, на вызовы не отвечает, мной не опознан. Антенны планетарной связи и часть видеокамер уничтожены — видимо, лазерным ударом. Поверхность корпуса, обращенную к планете, в данный момент не контролирую.

Пауза. Похоже, криогенный разум пребывал в смущении или нерешительности.

— Дальше, — велел Тревельян. — Пока ничего нового.

— Ньюри Глубина покинула личный отсек, облачилась в скафандр и вышла наружу. Незадолго до этого со станции был отправлен сигнал. Кодированное сообщение... Вероятно, с целью вызова корабля.

Командор чертыхнулся, пробормотал: «Все, как мы думали... Вот поганцы плешивые!» Тревельян, хмуро уставившись в глубину лифтовой шахты, спросил:

— Кем открыта дверь в отсеке Глубины? Кто отправил сообщение? Кто выпустил ее наружу?

Снова пауза. Затем послышалось:

— Я... Это разумное устройство... Я, я, я!..

— Мусор сортирный! — рявкнул командор. — Криогенный ублюдок, ломом трахнутый! К нам захотел, ренегат, в нашу компанию? Накося выкуси! Быть тебе на каторге, у навозных куч и луж мочи! Сгниешь при парашах, мурло жестяное, перхоть ржавая!

Ни слова в ответ, только шорох и скрип в динамиках, словно искусственный разум оплакивал свои несбывшиеся мечты.

— Ты, дед, полегче. Не забывай, он свободы воли не имеет, — сжалившись, сказал Тревельян. Потом обратился к Мозгу: — Я наложил запрет на контакты с Глубиной, и связь с ее отсеком была блокирована. Как она отдала приказы? И почему ты их выполнил?

— Команды пришли не от нее, а от другого субъекта, — виноватым тоном признался криогенный собеседник. — От ньюри Иутина, чьи полномочия не были ограничены. Как я мог не подчиниться?

В вокодере Советника послышался лязг.

— Иуда! — раскатилось под сводом шлюзовой. — Вот продажная шкура! Говорил тебе, парень, не верь плешаку!

— Где он сейчас? Где остальные? — в тревоге спросил Тревельян.

— Не могу найти ньюри Иутина. Весь остальной экипаж где-то около централи или в ней самой. Точнее определить нет возможности — видеодатчики в коридорах и в центре управления повреждены, срезаны или расплавлены. Работает только голосовая связь.

— Срезаны бластером? — уточнил Тревельян.

— Вероятно, ньюри.

Принесли с корабля, подумалось Ивару. Дед, конечно, прав — был на «энтерпрайзе» арсенал с ручным вооружением, и никакие гипноглифы и палустары с ним тягаться не могли. Угрюмо хмурясь, он оглядел шлюзовую. Разумеется, никакого оружия тут не хранили, как и в других помещениях станции, в жилых покоях, лабораториях, складах и блоках системы жизнеобеспечения. С одной стороны, это казалось естественным и верным; СИС — предприятие мирное, где не нужны боевые лазеры, фризеры, метатели плазмы и мощные парализаторы. Но с другой — такая ситуация была намеком, что земляне и кни'лина, волосатые и плешаки, не слишком друг другу доверяют, опасаясь в случае конфликта массовых убийств. Впрочем, хоть на СИС не имелось бластеров и плазмометов, убийцам это не помешало.

Он прикинул свои возможности. Кожа и безоружный робот, больше ничего... Если наведаться к Иутину, можно взять меч или дротик из его коллекции... Еще оставался коньяк, чистый яд для плешаков, но вряд ли Иутин и Глубина им соблазнятся.

— Поднимаемся, дед.

С мрачной усмешкой Тревельян шагнул в лифтовую шахту, и робот последовал за ним. Они вышли на жилом ярусе в коридоре кни'лина, просторном и пустом, украшенном голографическими статуями Сероокого. Йездан с Книгой, Йездан с посохом, Йездан сидящий и стоящий, глядевший сурово или со строгой улыбкой... Казалось, древний мудрец напоминает: зверь всегда рядом, а потому — берегись!

— Не иди через парк, — предупредил Советник.

— Эта дорога короче.

— Зато опаснее. Скалы, деревья, кусты... Легче спрятаться, чтобы выстрелить в спину.

Тревельян остановился, поднял взгляд к потолку.

— Станция! В парке кто-нибудь есть?

— Возможно, ньюри Тревельян. Там недостаточно датчиков, чтобы проконтролировать всю территорию.

— Подход к централи ты просматриваешь?

— Не полностью. Как сообщалось, датчики срезаны.

— А лабораторный коридор и площадки отдыха?

— Там сохранились визуальный и тепловой контроль. В лабораториях и прилегающем пространстве нет никого.

— Это стоит проверить, — заметил командор. — Если не возражаешь, я полечу вперед. Хоть ты в коже, а у меня реакция получше.

Но Тревельян все еще не двигался, а размышлял о чем-то, осматривая пустую галерею с шеренгой голо-графических изваяний. Затем произнес:

— Ты разобрался с численным массивом Глубины?

— Заканчиваю, ньюри, но уже понятно, что ваша гипотеза верна: нервные ткани автохтонов подвергались облучению в лабораторных условиях и изучалась их реакция. Проведены тысячи опытов, построены сотни моделей... точное количество — восемьсот двадцать две. Цель — поиск совокупности параметров, летальных для терре и тазинто.

— Глубине удалось их найти?

— Да, ньюри. Несомненно.

— Если так, прекрати работу. Больше мне знать не требуется. — Ивар поднял руку, взглянул на связной браслет, прикинул, не поговорить ли с Вечерним, затем покачал головой. Ботаник, Шиар и другие служители безоружны, чем они помогут? Отбросив эту мысль, он спросил: — Глубина сможет настроить биоизлучатель без твоей помощи? И что с камерой, откуда им управляют? Она все еще запечатана?

— Камера не вскрыта, но если подать энергию на излучатель, можно справиться с настройкой. Все необходимые агрегаты находятся в цоколе антенны.

— Настройка — долгий процесс?

— Минуты, если управлять из камеры. Если работать снаружи... — Мозг на секунду замолк, потом сообщил: — По моей оценке, это займет четыре-пять часов. Нужно вручную отрегулировать все излучающие модули, а их около сотни, и доступ к ним...

— Подробности не нужны, — перебил его Тревельян и повернулся к роботу. — У нас еще есть время, и немалое. Найдем Иутина, обезоружим, отнимем лазер и выйдем на поверхность станции, а там... Там много вариантов, дед. Можно перерезать кабель, разбить антенну, прикончить Глубину, даже пробиться в корабль.

— Это вряд ли, — возразил командор. — Хоть и старая посудина, а все-таки звездный разведчик... защита там солидная... Ну, посмотрим! Для начала я найду Иуду.

Он подобрал свои щупальца, поднялся к потолку и заскользил вдоль шеренги иллюминаторов. Эта галерея на половине кни'лина огибала парк и смыкалась в дальнем конце с лабораторным коридором. Там, над входной аркой, парил Йездан, вытянув руки в жесте приветствия; огромная голова пророка упиралась в потолочный свод, складки голубой хламиды струились по стене до самого пола. Если не считать отсутствия волос и бороды, он походил на древнего земного Саваофа.

Серебристая полусфера пронеслась под босыми ступнями божества, и связной браслет хрипло каркнул: «Здесь чисто, малыш. Догоняй, я подожду». Ускорив шаги, Тревельян миновал арку и очутился в изгибавшемся дугой лабораторном коридоре. Слева от него, перед нишей с раздаточным автоматом, светилась дверь отсека картографии, справа, за прозрачной стеной, лежал парк, луга золотистых трав, а за ними — толстые стволы и пышные кроны фроллов. Над парком висело золотистое пятно, имитация солнца Сайката, и по иллюзорным небесам плыли розовые облака. Этот пейзаж выглядел таким мирным, что ни в какие ужасы не верилось — ни в Иутина, затаившегося где-то с бластером, ни в смертоносный излучатель, который настраивала Глубина.

— Никого, — сообщил висевший у потолка командор. — Двигаемся дальше.

Он метнулся к площадке отдыха кни'лина и доложил, что там тоже тишина и пустота. Добравшись туда, Тревельян услышал лишь тихую капель фонтана, вокруг которого сгрудились каменные изваяния. Гибкие изящные фигурки, кроткие лица, темные глаза... Статуи терре смотрели на Ивара, будто подбадривая и обещая помощь — хотя бы тем, что в их хороводе не затаился враг.

Коридор здесь раздваивался: изогнутый лабораторный шел по периметру станции к площадке отдыха землян, прямой проход тоже тянулся к ней — мимо лифтовых шахт, зала собраний, централи и запечатанного блока настройки излучателей. Оба коридора были пусты. Казалось, все спокойно, но Тревельян заметил блестящие потеки на стенах — там, где были камеры внутреннего наблюдения.

— Людей не видно, дед. А Мозг утверждает, что Ифта Кии, Вечерний и слуги в районе центра управления.

— Или в нем самом, — напомнил командор. — Возможно, Иуда их туда загнал и поджидает тебя за дверью.

— Есть еще зал собраний.

— Да. Больше спрятаться негде. Коридор просматривается из конца в конец. Проверим централь?

— Да, конечно. Выполняй.

Робот, по-прежнему держась у потолка, скользнул к дверям зала собраний и сообщил, что их свечение — слабое; значит, внутри никого нет. Следующая дверь, ведущая в центр управления, тоже была закрыта, но светилась ярко. Командор завис перед ней, приняв боевую позу: два щупальца вытянуты вперед, остальные растопырены веером.

— Плешаки здесь, дежурные или весь экипаж, — раздалось в браслете Тревельяна. — Скажи жестянке, пусть откроет. Если Иуда там, я его схвачу.

— Жди меня. Войдем вместе, — сказал Ивар и большими прыжками помчался по коридору. Промелькнули лифтовая шахта, затянутая желтоватой пленкой, двери зала собраний, и тут сзади послышался какой-то шорох. В воздухе зашелестело, и Тревельян похолодел, услышав знакомый звук лазерного разряда. Он метнулся в сторону, рухнул на пол, стремительно перекатился к стене. Синяя молния пронеслась вверху, едко пахнуло озоном, что-то грохнуло, будто с высоты свалилась тяжесть. Ивар подскочил, готовый к схватке или отступлению, еще не понимая, что выбрана другая цель. Взгляд его метнулся вдоль коридора, и ледяной комок под сердцем, всплыв к горлу, перехватил дыхание.

Робот, разрезанный пополам, валялся у дверей централи, дымясь и слабо подергивая щупальцами. Желтая мембрана над шахтой лифта разошлась, и в ней, паря в зоне невесомости, повис Иутин с бластером в одной руке и парализатором в другой. Парализатор мощный, военного образца, отметил Тревельян, не сомневаясь, что импульс этой штуковины перекроет сечение коридора. Палец генетика лежал на спуске, и достать его, даже в коже, не было никакой возможности. Мгновенно просчитав варианты бегства и атаки, Ивар понял, что партия проиграна: нападешь — получишь импульс в лоб, побежишь — в затылок. В его воображении мелькнула грустная картина: недвижимый, сраженный парализатором, он распростерся на полу, а Иутин склоняется над ним, чтобы прикончить из бластера.

— Не приближайся ко мне, Ивар Тревельян, — спокойно произнес генетик. — Я помню, какая у тебя реакция, и знаю, как ты силен. Если не хочешь превратиться в бесчувственный кусок мяса, стой, где стоишь, и не делай резких движений. Лучше, во имя Йездана, вообще не шевелись!

— Но мы сегодня еще не виделись. Могу я тебя поприветствовать? — Тревельян присел, вытянул руки и с издевкой произнес: — Утренней радости тебе, Иутин! Утренней радости, друг, с которым я разделил одиночество! Или уже не друг?

Иутин забросил на спину тяжелый бластер, но парализатор в его руке не шелохнулся.

— Разве я не доказал свою дружбу, Ивар? Когда Найя Акра хотела расправиться с тобой, кто тебя выручил? Разве я не был с тобой в пещере дикарей, не стоял под копьями тазинто? Разве не давал тебе советов, не отвечал на вопросы? Разве...

Прерывая его, Ивар медленно поднял руку.

— Стоп. Были вопросы, на которые ты не захотел ответить.

— Какие же?

Тревельян покосился на робота. Его манипуляторы все еще трепетали — верный знак, что вазомоторика частично сохранилась, и значит, лазерный луч не повредил кристалл Советника. Однако гравидвигатель был разбит, так что надеяться на помощь с этой стороны было бы чистой фантазией. Взглядом он оценил расстояние до Иутина — метров двадцать, а то и больше, минимум четыре прыжка... Все-таки не достать!

В глазах генетика сверкнуло подозрение. Вцепившись в парализатор обеими руками, он приказал:

— Отойди подальше, Ивар! Встань у дверей, рядом с роботом! Ты не сделал мне ничего плохого, и я не хочу тебя убивать. Если ты погибнешь здесь, то не от моей руки.

— Это утешает, — пробормотал Тревельян, отступая к дверям центра управления. — Так вот, о вопросах... Ты не рассказал мне о планах Джеба Ро, в которые наверняка посвящен. Мне попались его материалы... все эти сцены насилий и зверств на Сайкате и древней Земле... К чему это? Сайкат — Сайкатом, а Земля — Землей... Что за нелепые аналогии!

Иутин усмехнулся.

— Нелепые для тебя, земного уроженца, но другие расы могут смотреть на эти аналогии иначе. К примеру, дроми, лльяно, хапторы... Они не слишком разбираются в земных реалиях, и Земля для них — грядущее Сайката, а Сайкат — предтеча Земли. Ясно, что это значит? Вы воевали с фаата, и вы их победили... Потом настал черед дроми, хапторов, кни'лина... Великий Йездан, вы разбили и сломили всех! Вам завидуют, вас опасаются, вас ненавидят и боятся... Сказано в Книге Сероокого: настоящее бросает тень перед собой, и все народы понимают, какое будущее затаилось в этой тени. Будущее, в котором Земля — гегемон Галактики, преемник даскинов! Такая мысль нравится не всем. Кланам ни и похарас не нравится точно, но без союзников они слабы. А чем привлечь к союзу? Самой сильной мотивацией является не выгода, не расовая гордость, не стремление к экспансии, а...

— ...страх, — закончил Ивар. — Я понимаю, Иутин. Ты тоже нас ненавидишь и боишься?

— Нет. Зинто с вами не воевали. Я ненавижу наши правящие кланы. Может быть... — Он глубоко втянул воздух, — может быть, если случится в Галактике великая война и власть их рухнет, кни'лина станут вашими друзьями. Не сейчас, не завтра, а через несколько веков, когда наш народ будет един, и позабудется о ни и похарас, зинто и валлс. Мне бы этого хотелось.

— Если так, зачем ты делаешь то, что делаешь? — спросил Тревельян. — Пусть Сероокий вразумит тебя! Зачем ты освободил Глубину и взялся за оружие? Зачем помогаешь этим сумасшедшим валлс! Они погубят Сайкат и уничтожат всех свидетелей — меня, Вечернего, Шиара с братьями, Ифту Кии... Уверен, наша судьба постигнет и тебя. Сделай верный выбор, друг, надень скафандр и иди со мной! Ты зинто. Что тебя связывает с валлс?

— Общая цель объединяет крепче родства, любви и долга, — промолвил Иутин. — Я очень сожалею, Ивар, но случилось так, что цели валлс и зинто совпадают. Причины разные, но мы желаем одного — чтобы эта миссия правящих кланов закончилась полной катастрофой. Чем страшнее, тем лучше! Пусть в вашей Федерации задумаются, стоит ли поддерживать ни и похарас и затевать проекты с ними. Пусть другие расы откажут им в доверии. Пусть гордость их станет прахом, и пусть проклянет их Йездан!

На миг лицо Иутина исказила ярость. Он не отступится, понял Ивар. Были у плешаков какие-то давние счеты друг с другом, древние обиды, которые нельзя простить, кровь, исторгнутая в мятежах и бунтах, противоречия, что зародились в эру катаклизмов и протянули в будущее хищные когти ненависти, оплели его паутиной вражды, засеяли плевелами мести. Все это было тайной их расы, чашей с ядом, из которой каждый клан отпил по глотку и отрыгнул в общий сосуд долю отравы. Теперь ее столько, подумал Тревельян, что хватит на невинных дикарей Сайката. И чем страшнее их судьба, тем лучше!

— Значит, цели валлс и зинто совпадают, и Сайкату суждена погибель, — медленно произнес он. — Это твое последнее слово?

— Да. — Иутин повел стволом оружия. — Иди в централь, Ивар. Иди к остальным и жди решения своей судьбы. Если ты погибнешь... если погибнете вы все... что ж, значит, так судил Йездан.

— Позволь мне кое-что сделать. В этом роботе — памятный кристалл, который мне дорог. Кажется, лазер его не задел. Могу я взять его с собой?

— Не возражаю.

Тревельян нагнулся, просунул руку под разбитый двигатель, пошарил там и извлек маленькое кристаллическое зернышко. Покатав кристалл в ладони и тщательно осмотрев, он вставил его в наголовный обруч и с облегчением вздохнул: мысль командора достигла его разума.

«Что случилось, парень? Что у нас, полный афронт? Все-таки Иуда нас перехитрил!»

Он принялся ругаться. Тревельян, не слушая, вошел в приоткрывшуюся дверь и, встав у порога, оборвал поток проклятий:

«Кажется, дед, я совершил изрядную глупость. Надо было лишить Иутина статуса, блокировать возможность связи с Мозгом... Великая Пустота! Как я не догадался!»

«Это еще не поздно сделать. Прикажи жестянке», — проворчал командор.

«Нет. Теперь это бессмысленно».

Мозг выполнял команды Иутина, а Иутин был союзником Глубины; для нее — единственным способом контакта со станцией и аппаратурой дальней связи. Может, это его спасет?.. — подумал Тревельян. Может, валлс не убьют его? Он не желал генетику злой судьбы. Ему казалось, что есть у Иутина своя правда, и была она из тех идей, за которые жертвуют жизнью. Однако собственной, не чужими! У Иутина не было прав распоряжаться жизнями сайкатцев и экипажа СИС.

Ивар стоял у порога, осматривая огромный круглый зал. Как и прежде, сияло над ним в высоком куполе солнце Сайката, блестели в бархатном мраке звезды и тянулся к зениту изогнутый клык туманности. На пультах перемигивались огоньки, плыли изображения станционных отсеков, мерцали голограммы мнемосхем; экран дежурного показывал пустые коридоры и роботов-ремонтников, что копошились там, восстанавливая видеосвязь. Но в централь Иутин их, вероятно, не пустил, и здесь, на шести кронштейнах, торчали оплавленные останки камер и инфракрасных датчиков.

Кучка людей в белых сайтени и сайгорах затерялась в просторном помещении. Вечерний, Ифта Кии, Шиар и семеро его родичей... Вечерний лежал на гравиплатформе, висевшей у самого пола, рядом сидела на подушке красавица-похарас , слуги клана ни окружали ее почтительным полукольцом. У пульта дежурного никого не было.

Широко шагая, Тревельян направился к своему экипажу. Стук его башмаков разбудил эхо под сводами зала; чудилось, будто вверху шелестят и шепчутся звезды, желая что-то поведать на забытом языке, который, наверное, был понятен лишь древним даскинам. Может быть, звезды говорили о вражде Первого Лезвия и Джеба Ро? Или о Найе Акра, отмороженной жрице, чью душу переполняла ненависть? Или об изувеченном Курсе, твари с Toy? Или о Зенде Уна, убийце и Оке Хорады? Или о Пилоте, самом достойном в этой компании и погибшем такой нелепой смертью? Или о Зотахи и Ори, ни в чем не повинных слугах клана?.. Звезды гудели, звенели и шептали, но Тревельян не знал их языка.

Ифта Кии вскочила и бросилась к нему. Ее лицо было бледным, глаза окружены тенями, алый рот — как залитая кровью рана.

— Хвала Йездану, ньюри, ты пришел, пришел! Наконец ты здесь, со мной! Этот зинто... этот проклятый, не помнящий оказанных благодеяний! И эта валлс, убийца! Они сговорились, ньюри! Они хотят нас уничтожить! Я испугалась, так испугалась... Я уже стала прахом в погребальном кувшине... Глаза мои померкли, грудь оледенела, тело ссохлось, кожа приняла сумеречный цвет...

— Не преувеличивай, ты выглядишь как всегда очаровательной, — сказал Тревельян. — Что с Вечерним?

— Когда зинто согнал нас вместе и велел идти в централь, ньюри Вечерний бросился на него. Но у зинто боевой парализатор... Откуда он взял оружие? Ужасно! Это так ужасно! Это...

— Успокойся, моя прелесть, на нас смотрят слуги. Давно ли Иутин подстрелил Вечернего?

Она назвала время, равное примерно двум часам. Пролежит недвижимым еще сутки, подумал Тревельян. Может быть, меньше — ботаник был крепким мужчиной. Но рассчитывать на него в ближайшее время не приходилось.

Приблизившись к гравиплатформе, Ивар поймал взгляд Вечернего. Только глаза жили на его лице, и в них читались вина и мука. Взяв его безжизненную кисть, Тревельян промолвил:

— Ничего, ньюри, ничего. Все пройдет, все забудется, и вместо нынешних бед и радостей придут другие. За горами — горы, как сказано в Книге Йездана.

Он повернулся к слугам. Те разом присели, вытянув руки, а Шиар пробормотал: «Утренней радости достойному ньюри... Что он прикажет?» Тревельян уставился на него, строго сдвинув брови.

— Почему у пульта нет дежурных? Чья сейчас смена?

— Инданги и Эвекта. Пусть ньюри простит нерадивых служителей... Мы решили, что все умрем, и потому...

— Это не повод для нарушения дисциплины. Дежурным занять свои места! Ты, Шиар, включишь пульт дальней связи. Ори — к раздаточному автомату! Всем напитки и тинтахского вина! Пайол, ты поможешь Ори... Могар и Аткайя, разденьте ньюри Вечернего и делайте ему массаж — так он быстрее справится с параличом. Гиббех, что с твоей раной? Нормально себя чувствуешь? Хорошо. Иди к панели контроля внешних шлюзов. Живее, парни! Время не ждет!

Слуги мгновенно разбежались. Ивар опустился на подушку, наблюдая, как Шиар возится у пульта. Вскоре экран над ним вспыхнул, затем появилась голографическая карта Галактики и стала плавно вращаться, сияя множеством звездных огней.

«Что ты собираешься делать?» — спросил командор.

«Как следует подумать. Бластер мы не раздобыли, УБРа потеряли, так что соваться наружу, к биоизлучателю, нет смысла. Тем более, что в коридоре Иутин, вооруженный до зубов... Придется обойтись тем, что есть».

«А что у нас есть? Десяток плешаков?»

«Не забывай о дальней связи. Если я пойму, в чем тут фокус, можно попросить совета. Планетарный биоизлучатель вещь серьезная... должна быть какая-то блокировка, кроме паролей... какой-то тайный механизм, неизвестный Мозгу... Помнишь, он говорил про автономное устройство, что подает энергию на излучатель? На что еще оно способно? Какой в нем прок?»

Теплая ментальная волна хлынула от командора. Внезапно Ивар ощутил, как крепнут узы, соединяющие их, будто не стояли между ними пять веков и двадцать поколений. Олаф Питер Карлос Тревельян-Красногорцев, десантник и командор Звездного Флота, павший смертью храбрых на мостике «Паллады», был с ним, и это обязывало - ибо что дороже для человека, чем уважение предков? Что драгоценней их гордости за грядущее и за то, что в их потомстве сохранились мужество, энергия и сила? За то, что их борьба и подвиги были не напрасны — ведь только храбрец способен понять отвагу ушедших во тьму, исчезнувших из жизни до его рождения. И только умному дано извлечь урок из древних побед и ошибок.

«Не сдаешься, мальчуган? Не собираешься проигрывать? Ну, молодец! Хвалю! — тихо шепнул командор. — Так что у нас с этой дальней связью? Есть какие-то идеи?»

«Возможно, — кивнул Тревельян. — Антенна и поворотный механизм в порядке, энергетический импульс должной мощности, расчеты безукоризненны... На что еще грешить? Где ошибка? В исходных данных? Эту гипотезу стоит проверить».

Поднявшись, он шагнул к пульту, над которым кружился сияющий Млечный Путь, знаком велел Шиару отойти и запрокинул голову.

— Станция! Ты меня слышишь?

— Да, ньюри Тревельян, — откликнулся искусственный разум. — Как сообщалось ранее, визуального контакта нет, но звуковой канал в порядке.

— Разберемся с дальней связью. Для ориентации передающего луча ты использовал стандартные навигационные программы?

— Комплекс «Вектор», как его обозначают на Земле, редакция последнего десятилетия.

— Координаты звездных систем и, в частности, Сайката — в базе данных комплекса?

— Нет, это отдельный информационный блок. В мою память загружен «Каталог миров», составленный на Йездане и пополняемый не реже, чем...

— Неважно. Кто его загрузил?

— Тот, кто занимался программированием моего разума. Ньюри Кайтам из научного отдела Хорады.

Пару секунд Тревельян размышлял, стоя посреди голограммы. Ветви Стрельца, Ориона и Персея, Гиады, Плеяды и Магеллановы Облака, гигантские звездные ассоциации и древние шаровые скопления беззвучно и плавно вращались вокруг него, словно он был центром Мироздания, той начальной точкой, от которой все отсчитывалось во Вселенной — время и расстояние, прошлое и будущее, зло и добро.

— В моем личном отсеке находится компьютер, — произнес он после недолгой паузы. — Земной компьютер, подключенный к станционной сети. Полагаю, ты можешь до него дотянуться.

— Разумеется, ньюри Тревельян.

— В памяти компьютера — «Большой Звездный Атлас». Сравни положение Сайката в двух источниках, в «Атласе» и «Каталоге миров». Данные совпадают?

— Нет. — На экран выплыли две колонки цифр, потом Мозг сообщил: — Разница незначительна, но на дистанции в сто парсек отклонение луча составит семь с половиной световых месяцев.

— Немало! Вот поэтому мы промахнулись по Йездану, Кхайре и Земле, по всем пунктам, с которыми пытались связаться! — Голос Ивара звенел торжеством. Приподняв обруч, он вытер ладонью вспотевший лоб, глубоко вздохнул и распорядился: — Проведи расчеты с исходными данными из «Атласа» и ориентируй антенну на Землю. Сейчас я продиктую послание.

Когда он закончил, все, кто был на ногах, Ифта Кии, Шиар и семь его братьев, стояли за спиной, и хоть земная лингва была им непонятна, в глазах их светилась надежда. В ажурных прорезях антенны полыхнуло расплавленное золото, затем мощный импульс сорвался с двузубца, пробил невидимую грань между Вселенной и Лимбом и погас в Великой Пустоте. «Сообщение отправлено», — доложил Мозг, а Тревельян, оглянувшись, буркнул:

— Ну-ка, все по местам! Живо! Ори, я выпил бы чего-нибудь, «пять сестер» или «бледную луну»... В горле пересохло.

Ему принесли фруктовый коктейль в токаре, что походил на чашечку белого тюльпана. Сок был кисловатым и холодным, пузырьки газа лопались на губах. Утолив жажду, Ивар снова вздохнул, мечтая о глотке коньяка, и тут послышалось:

— Ньюри Тревельян! Я бы хотел спросить...

— Спрашивай, мой криогенный приятель.

— Все данные в «Каталоге миров» дефектны? Должен ли я заменить «Каталог» кни'лина земным «Атласом»?

— Полагаю, нет. Ты можешь сравнить «Атлас» с «Каталогом», и я уверен, что, кроме Сайката, разночтений в них не будет. Дефектна лишь эта позиция — точнее, намеренно искажена. Ну, и как ты думаешь, кто это сделал?

— Ньюри Кайтам? — Недоуменная пауза. — Но с какой целью?

Кто ты, хитрец Кайтам, зинто или валлс?.. на чью мельницу льешь воду?.. — подумал Тревельян, оставив вопрос без ответа. Опустившись на пол перед пультом, он ждал подтверждения связи — ему полагалось прийти минут через сорок, самое большее — через час. Сердце Ивара билось ровно, на лице застыла маска уверенности и спокойствия.

«Что ты будешь делать с Иудой и этой ведьмой Глубиной? — спросил командор. — Я имею в виду, если сеанс состоится, и мы получим нужные данные».

«Придется их разоружить и изолировать. Больше ничего. Нам они не подсудны, дед. К тому же Иутин дал ценную информацию».

«Какую?»

«О плане Джеба Ро, о тайной его цели. Теперь мне ясно, почему он не хотел применять излучатель. Его заботили не терре и тазинто, а сохранение нынешней ситуации, когда агрессивные дикари уничтожают другую расу, более мирную и почти беззащитную. Печальная история... И, к тому же, живой пример, который можно продемонстрировать Галактике, связав Сайкат с современной Землей».

«Печально, что тазинто режут терре, — согласился командор, — весьма печально. Но мы-то здесь при чем?»

«При том, что на Земле такое уже было, когда наши древние предки расправились с неандертальцами. Тазинто так на нас похожи... на тех жестоких варваров, что населяли Землю тридцать тысяч лет назад... и на тех, кто жил гораздо позже, в двадцатом и двадцать первом веках, считавшихся цивилизованной эпохой... Тут прослеживается связь, некая преемственность, понимаешь? Тазинто как бы свидетельство того, что наша культура основана на зверствах и насилии. Тазинто уничтожают терре, а мы стерли память о неандертальцах, затем убивали друг друга дубинами, мечами, бомбами и пулеметами, и, наконец, расправились с фаата, дроми, хапторами и кни'лина. Тут работает метод аналогий, понятный всем и каждому».

На пульте дальней связи ровным светом горели алые огни, и в серебристой глубине экрана вспыхивал и гас символ ожидания. Глядя на него, Тревельян почти физически ощущал, как истекает время. Где-то внизу, у антенны биоизлучателя, трудилась Глубина, и старый корабль, троянский дар Земли, нес вахту, охраняя не своих творцов, а нынешнего их врага. Это казалось бы актом возмездия, но ни Земле, ни землянам ничего не грозило; под угрозой был Сайкат.

Призрачный Советник молчал, обдумывая сказанное Тревельяном. Потом заметил:

«Если я правильно понимаю, Джеб Ро решил явить Вселенной, из какого дерьма мы произросли. Но для чего? Из неприязни к волосатым?»,

«Это одна причина, не главная. Есть другая, Иутин считает, что правящие кланы готовы развязать войну, большую войну во всем Рукаве Ориона. Им нужны союзники, дед».

«И оправдания, — добавил командор. — Те, чьи пушки стреляют первыми, всегда нуждаются в оправданиях. Ну что ж, надерем им задницу еще раз! А что касается этих валлс... Тут я одного не понимаю: почему Иуда с ними? Сейчас он нужен Глубине, но через пару дней или недель она его прикончит. Зачем ей лишние свидетели?»

«Прикончит, — подтвердил Тревельян. — Но кажется, это ему безразлично. Он ценит жизнь меньше мести ни и похарас. Хотел бы знать, чем они ему насолили!»

Таймер, отсчитывавший время в мерах землян и кни'лина, показывал, что миновало двадцать семь минут. Будет ли ответ?.. — мелькнула мысль. И как там дела у Глубины? Ивар повернулся к Гиббеху, дежурившему у панели внешних шлюзов, и приказал:

— Сбрось в пространство капсулы, пусть покружат у излучателя. Надо взглянуть, что творится внизу.

— Достойный желает, чтобы послали два аппарата?

— Нет, десяток, и одну машину уведи подальше. Там, — Ивар ткнул пальцем в пол, — боевой корабль, и он начнет стрелять. Пока возится с девятью аппаратами, десятый улетит на два диаметра планеты.

— С такой дистанции будет плохо видно, — почтительно напомнил Гиббех, программируя задание.

— То, что мне нужно, я увижу, — сказал Тревельян. — Выпускай машины!

На нескольких экранах централи появились изображения, почти одинаковые, различавшиеся лишь тем, с какой капсулы шла передача. Гиббех сбросил малые одноместные машины; девять ринулись вниз и закружились под днищем станции, десятая стремительно исчезла в темноте. Тревельян увидел огромную антенну, глядевшую на Сайкат точно разверстая драконья пасть, ее массивный цилиндрический пьедестал с кораблем, пристыкованным сбоку, и тонкую темную змейку кабеля. Человеческой фигуры не было заметно — скорее всего, Глубина работала уже внутри цоколя, настраивая излучатель. Это видение длилось не дольше секунды; затем кибернаводчик принялся стрелять, синие молнии перечеркнули экраны, и каждая заканчивалась вспышкой рыжего огня. Мониторы гасли один за другим, пока не остался последний, где в черной, полной звезд пропасти висела серебристая монетка станции. Гиббех вывел картину на максимум, монетка превратилась в блюдце, и Тревельян, напрягая глаза, различил крохотную чашу антенны и кораблик, подобный наконечнику стрелы.

— Видеокамеры аппарата на пределе, — доложил техник.

— Этого достаточно. — Ивар собрался добавить слова благодарности, но тут запела, зазвенела панель дальней связи. «Подтверждение получено!» — раскатился голос Мозга. Он тут же повторил это на языке кни'лина, и на мгновение все находившиеся в централи замерли. Потом Ифта Кии скользнула к Тревельяну и, не соблюдая коно, прижалась щекой к его плечу.

— О, ньюри! Наконец-то нас услышали, хвала Йездану! — проворковала она. — Скоро придет земной корабль?

— Этого я не знаю. — Тревельян чуть отодвинулся — слишком грешные мысли пробуждала ее восхитительная плоть. — Связь подтвердил орбитальный приемник, и сейчас мое послание передается консулам ФРИК, нашим лидерам, принимающим решение. Пока прочитают, пока оценят обстановку, пока сообразят, Что делать... Думаю, ответ придется подождать. — Он назвал меру времени, что соответствовала полутора земным часам.

— Но корабль все же придет, и кончится этот ужас... — Ифта Кии подняла мечтательный взгляд к потолку. Затем внезапно поинтересовалась: — Скажи мне, ньюри, у вас хорошие врачи?

— Просто отличные, — заверил ее Тревельян. — Но зачем тебе живой врач, моя красавица? Разве есть что-то такое, с чем не справились бы кибердиагносты и роботы-хирурги?

Щеки женщины порозовели.

— Пусть провалятся в Пустоту вместе с их холодными лапами! И медики похарас пусть отправятся туда же! Знаешь, ньюри, они предложили мне стабилизацию эндокринной системы, после которой ты уже не ты, а нечто совсем другое... я все-таки генетик и разбираюсь в таких вещах... Конечно, я отказалась, и мне ввели имплант. Представь, почти насильно! Во имя благопристойности при императорском дворе!

— Ты хочешь, чтобы имплант извлекли? — спросил Тревельян с удивлением — он привык доверять врачам. — Но импланты просто так не ставят. Если твое здоровье под угрозой, тогда...

— Под угрозой! — перебила она. — Какая угроза? Просто повышен гормональный уровень в некоторые моменты, но это легко регулируется... — Тревельян вдруг почувствовал на щеке ее жаркое дыхание. — Совсем легко, если рядом мужчина... не мешок с костями, как Джеб Ро, а молодой и сильный... или двое мужчин, это еще лучше... каждую ночь и каждый день...

Ее рука шарила у ворота Тревельяна, нащупывая застежку.

«Нимфоманка бесстыжая!» — мрачно проворчал командор.

«Несчастная женщина», — возразил Ивар, отодвигаясь. Погладив Ифту Кии по щеке, он шепнул ей в перламутровое ушко:

— Не везет нам с тобой, дорогая. Места никак не выбрать и время все неподходящее... Вспомни про Глубину и не отвлекай меня.

Возможно, включился имплант или сработало имя валлс -убийцы, но то или другое вернуло ее к реальности — женщина вздрогнула, очнулась и опустила руки.

Ивару было уже не до нее: на экране всплывали стройные шеренги знаков, преодолевших сотни парсек и тысячи миров. Долгожданный ответ! Он оказался кратким и пришедшим так быстро, как если бы на Земле готовились к встречному сеансу связи или ждали рапорт с СИС. Всматриваясь в это послание, Тревельян ощутил, как тает ледяной комок под сердцем. Символ Фонда, подпись консула, несколько слов и в завершение — странные картинки... Вряд ли кто-либо в Галактике, кроме полевых агентов ФРИК и дюжины земных историков, слышал про иероглифы майя и вообще про это племя, что растворилось среди других народов и племен. Однако их письменность и язык не исчезли и порой служили для секретных сообщений так же надежно, как вавилонская клинопись, критское линейное письмо и пиктограммы древних кельтов.

— Кецалькоатль, — вслух прочитал Тревельян, и слово вспыхнуло перед ним, набранное знаками земной лингвы. — Кецалькоатль! — повторил он голосом, в котором звенело торжество.

Зрачки Ифты Кии расширились. Она опять придвинулась так близко, что в ее глазах Ивар увидел отражение экрана и заполнявших его темных строчек.

— Что тебе сообщают, ньюри? Когда придет корабль?

— Нет. Здесь записано имя древнего земного божества, — пальцы Тревельяна коснулись иероглифов. — Страшный бог, кровавый, совсем не похожий на вашего Йездана...

— Зачем же он нам? Чтобы свершить какой-то земной ритуал?

— Обойдемся без ритуалов, моя красавица. Просто его имя — код, что позволяет задействовать функции станции, неведомые даже Мозгу.

Чуть повернув голову, Тревельян убедился, что все слуги клана ни снова столпились за его спиной. Он не стал их прогонять, сделав знак, разрешающий приблизиться. На мониторе, принимавшем изображение с удаленного на тысячи километров аппарата, по-прежнему висело блюдце станции с крохотным цветком излучателя и прижавшимся к нему стреловидным корабликом. От командора, наблюдавшего эту картину глазами Ивара, пришла неторопливая мысль:

«Кецалькоатль, или Пернатый Змей... Индейский бог? Я слышал, крутой парень... Это на его алтарях людей потрошили, как баранов?»

«Случалось, по сотне за день», — подтвердил Тревельян.

«И что же? Что случится по этому паролю? Нечто ужасное?»

«Произойдут отстрел и уничтожение антенны. Я был прав: кроме блокировки энергии, есть второй предохранительный механизм. И мы сейчас его запустим, дед». — Ивар довольно усмехнулся, сложил руки на груди и произнес повелительным тоном:

— Станция! Передать пароль «Кецалькоатль» на модуль управления излучателем. Приготовиться к навигационной корректировке. Нас наверняка сорвет с орбиты.

— Выполняю, ньюри Тревельян.

Две или три секунды на экране с изображением блюдца ничего не менялось. Затем пол под ногами Ивара дрогнул, испуганно вскрикнула Ифта Кии, и сквозь толщу станционного диска в централь долетело далекое, едва слышное гудение. Тревельян не знал, как излучатель соединяется с корпусом станции — возможно, гравитационными или магнитными захватами, молекулярным замком либо самым примитивным способом, с помощью металлокерамического крепежа. Однако участившаяся дрожь свидетельствовала, что начал работать механизм расстыковки — внизу, на техническом ярусе, что-то сдвигалось, рвалось, отключалось питание, распадались какие-то связи. Антенна внезапно затрепетала как цветок, который срывают со стебля. Пол теперь раскачивался в такт ее колебаниям.

— Отстрел, — предупредил криогенный разум. — Возможно небольшое сотрясе...

Станцию швырнуло вверх, раздался чей-то панический вопль, но тут же включились компенсаторы и заработали гравитационные движки. На мониторе антенная чаша, вместе с кораблем, падала к границе атмосферы, и ее полет был стремителен, смертелен и неотвратим. Чаша была величиной с наперсток, но Тревельян знал, что это огромная конструкция, весившая при нормальном тяготении десять или двадцать тысяч тонн. Из-за малого увеличения он не мог разглядеть фигурку Глубины, но, очевидно, сейчас она пыталась перебраться на корабль. В том случае, если она еще жива.

«Сгорит, — заметил командор. — Видали мы такие виды! Все сгорит, и излучатель, и ведьма, и корабль... Секунд этак через пятнадцать».

— Стабильность орбиты восстановлена, — доложил Мозг. — Будут еще распоряжения, ньюри Тревельян?

— Пусть капсула — та, что уцелела — приблизится к антенне и ведет запись. Эту информацию ты должен сохранить. Надеюсь, что...

Договорить ему не удалось — ослепительный взрыв заставил прищуриться. На экране полыхнул огонь, закружилась оранжевая туча, обломки корабля и излучателя, наливаясь багровым цветом, полетели вниз, к планете. Пронизав разреженный атмосферный слой, они, подобно звездному дождю, посыпались в стратосферу и начали вспыхивать и расточаться дымом. Это длилось недолго и было так далеко от капсулы-транслятора, что монитор покрылся лишь едва заметной рябью. Наверное, если наблюдать с планеты, зрелище красивое, подумал Тревельян; ливень искусственных метеоритов, падающие огни, алые зарницы... Он вздохнул и, словно стряхивая усталость, провел ладонью по лицу.

Последние огни померкли. Вверху, над станцией, сияло солнце, заливая светом и теплом централь, внизу кружился Сайкат, плыл неторопливо в потоке времени, отсчитывая минуты и часы, дни и годы, века и тысячелетия. Как всегда, он был похож на сапфировый шарик в обрамлении алмазов-звезд. Лучи их казались колючими, но ничем не угрожали голубому миру.