Афанасий Семенович Кузнецов Тайна римского саркофага

За стенами Рима

Есть у меня друг – молодой инженер одного из свердловских заводов – человек весьма любознательный и живой. Почти все свободное время он проводит в музеях и библиотеках, листая древние фолианты, подшивки старых газет и журналов. И надо видеть, как сияют его глаза, когда ему удается раскопать какой-нибудь интересный факт! С восторгом рассказывает он о каждой своей находке, и в его изложении любое событие становится выпуклым, ярким, приобретая особое, романтическое звучание.

Узнав, что я еду по туристической путевке в Италию, он пришел ко мне однажды вечером, держа в руках хорошо знакомую мне коричневую папку. Я понял: принес что-то интересное. Глаза выдавали его нетерпение.

– Смотри!

Он протянул мне газетную вырезку. Это была статья из «Комсомольской правды» – «Русский из отряда «Бандьера росса».

– Ты читай, читай! – поторопил меня друг.

Автор, инженер А. Авдеев, рассказывал о посещении братских могил в Ардеатинских пещерах близ Рима. Там на саркофаге № 329 прочел он русскую фамилию: «Кулишкин Алексей». А позднее от пожилого служителя узнал историю, ставшую легендой.

Вместе с тремястами тридцатью четырьмя итальянцами Кулишкин был расстрелян фашистами в Ардеатинских пещерах.

Вот как описывал автор этот трагический момент:

«Руки Алексея были крепко стянуты за спиной. Рядом с ним стоял партизан Галафати. Кругом гремели выстрелы, Алексей повернулся и шагнул к гитлеровцам.

– Хальт!

Кулишкин изогнулся и прыгнул на автоматчика. Удар головой пришелся фашисту в живот. Немец упал и с дикими воплями покатился вниз, к провалу. Собран последние силы, Алексей прыгнул на фашиста и увлек за собой»…

– Ну, что ты скажешь? – спросил друг.

Я молчал.

– Ты же едешь в Италию. Непременно побывай в пещерах и поклонись этому саркофагу. А, может быть, тебе удастся узнать подробности из жизни Кулишкина – кто он, из каких краев, где жил до войны?..

Мы расстались… Уже перед самым моим отъездом на вокзал он позвонил мне и, волнуясь, сказал:

– Слушай, я узнал такое, такое…

Что ж, ведь он всегда что-нибудь да «узнавал такое, такое…» В другое время я обязательно выслушал бы его, наверное, пригласил бы к себе поболтать, но тут…

– Мне некогда, дружище, – сказал я. – Через час отходит поезд.

– Ну, ладно. – Он помедлил. – Езжай! А вернешься – все расскажу. И не забудь: Ардеатинские пещеры, саркофаг номер триста двадцать девять!..

В трубке щелкнуло, раздались короткие гудки…

Разве знал я, что новость, которую хотел рассказать мне друг перед моим отъездом в Италию, имела прямое отношение к событиям, которые произошли 23 марта 1944 года на одной из улиц Рима. Но я его тогда не дослушал.

…И вот мы в Италии.

Какова она, родина великого Леонардо да Винчи, бессмертного Рафаэля, божественного Данте?..

В волнении смотрим мы на воспетое тысячами поэтов ясное бирюзовое небо, наблюдаем противоречивую пестроту жизни сегодняшней Италии.

Рим!.. Когда произносишь это слово, в памяти возникает Рим эпохи цезарей, Рим первых христиан, Рим Борджиа, Рим-музей, скопивший в своих многовековых стенах великие сокровища истории и искусства, Рим Спартака и Гарибальди…

Вокруг шумел большой современный город. Полицейские на мотоциклах и автомашинах с автоматами и винтовками в руках, монахи и монахини на мотороллерах… Газетчики выкрикивают: «Унита!», «Темпе!», «Аванти!»… Детишки черные, как цыганята, грызут турецкие рожки или продают сигареты.

На улице совершается все. В железной печке готовят обед; там стирают белье; на порогах домов женщины кормят грудных детей; у магазинов толпятся американские туристы; возле газетных киосков громко болтают и смеются девушки и парни, а на скамейках, в тени тополей, дремлют безработные. Как в кино.

С огромных плакатов улыбающиеся девицы уговаривают купить кока-кола. Но мало кого интересует залежалый американский товар… Народ Италии хочет свободы и мира.

Почти на каждом доме короткая надпись: «Паче!» – «Мир!».

Приблизительно здесь находилось в древности Марсово поле…

Весь день мы бродили по Риму, осматривая его достопримечательности. К вечеру, покинув Форум, мы прошли мимо великолепной триумфальной арки Константина, воздвигнутой в память победы над Максенцием, и очутились у грандиозного памятника древнего Рима – знаменитого амфитеатра Флавиев, названного, благодаря своим колоссальным размерам, Колизеем.

Несмотря на расхищение его тесаных каменных глыб в средние века для постройки папских дворцов, Колизей и сейчас удивляет своей величиной. Вся эта почерневшая от времени масса развалин возвышается почти бесформенно и не похожа на дело рук человеческих. Мертвая громада Колизея угрюмо смотрит пустыми просветами окон. Ныне здесь обитают скорпионы, летучие мыши и молчание.

Когда входишь под арку пустынного Колизея, невольно кажется, будто вот-вот услышишь доносящиеся из обширных подземелий глухие стоны умирающих гладиаторов да рев диких зверей, выпрыгивающих из люков на арену.

Воображение рисует заполненную людьми гигантскую арену. Люди убивали друг друга, чтобы потешить сидевших на ступеньках амфитеатра пятьдесят тысяч праздных римлян. Горожане возбужденно аплодировали тому гладиатору, который получал право ступить ногой на окровавленную грудь побежденного…

Теперь же мы увидели лишь, как дерутся в пыли одичавшие кошки да туристы с ловкостью гладиаторов карабкаются вверх, чтобы проверить, действительно ли Колизей имеет пятьдесят два метра в высоту и пятьсот сорок семь метров в окружности.

Колизей был озарен лучами заходящего солнца. Оно весь день горит над «вечным городом», опаляя его древние камни. И было бы куда справедливее, если бы вместо волчицы гербом Рима стали солнце и камень.

Камень всюду. Вот Пантеон. Он вызывает чувство восхищения перед человеческим гением.

Этот храм построил консул Агриппа, друг и родственник императора Августа. Храм был воздвигнут в 67 году до нашей эры в честь Марса и Венеры, главных покровителей Рима. Позднее он был посвящен всем богам, отчего и получил название «Пантерн». Прошли тысячелетия, но и теперь поражаешься красотой и гармонией форм этого классического сооружения.

Здесь, в низкой и скромной мраморной нише под бронзовым лавровым венком, покоится прах великого художника Рафаэля ди Санти.

– Наш Рафаэль погиб от горячки в таком же возрасте, как и ваш Пушкин, – говорит гид и тут же замечает: – Они оба наши, они принадлежат всему миру – и Рафаэль, и Пушкин.

На гробнице великого художника бронзовый бюст и изящно выполненная надпись, сочиненная в латинском стиле кардиналом Бембо:

«Здесь покоится Рафаэль. При его жизни великая мать вещей боялась быть побежденной. После его смерти она поверила в свою».

Я прочитал эту надпись и вспомнил о русском партизане, погибшем здесь, на земле Рафаэля. Он, может быть, и сам не сознавал того, что защищал светлую память творца «Сикстинской мадонны» от врагов всего человечества – фашистов.

Гид, чувствовавший наше настроение, и сам воодушевился им. А надо видеть итальянца, проникнутого воодушевлением. Это целый фейерверк остроумия, восклицаний и неуловимых, как молния, жестов. За каких-нибудь полчаса мы узнали от него этапы жизни и творчества Рафаэля, биографии многих погребенных тут же выдающихся деятелей итальянской культуры, услышали о скабрезных похождениях итальянских королей…

Он устал, наш гид. И в заключение, вздохнув, с сожалением произнес:

– Это единственный древнеримский храм, целиком сохранившийся до нашего времени… Вы сегодня осмотрели развалины так называемого «вечного города». Это все, что осталось от его былого могущества. Вечного, оказывается, ничего на свете не бывает. Весы истории качнулись, и Рим, некогда могущественный и гордый, теперь покорно идет за выскочкой Вашингтоном.

Этой тирадой мы были ошеломлены. Мы даже и не предполагали, что разговор так быстро может перейти на современные темы. Но таков, видимо, темперамент итальянцев.

А гид продолжал:

– Раньше говорили, что все дороги ведут в Рим. Теперь все дороги ведут в Москву. История переменила маршрут. Но мы, итальянцы, не обижаемся. С вами, русскими, хорошо идти рука об руку. В прошлом году я был в Москве. Плакаты на стенах, газеты, радио, спектакли, песни – все говорило о мире, о труде, о дружбе между народами. Муссолини, разжигая ненависть к Советскому Союзу, вопил: «Рим или Москва?» А итальянцы сейчас говорят: «Рим и Москва!»…

Кто знает, кем был этот откровенный гид? Но чувствовалось, он говорил с нами искренне и, видимо, выражал думы и чаяния миллионов честных людей Италии…

Автобус, мягко покачиваясь на рессорах, не спеша катил по Аппиевой дороге, одной из самых древних в мире. Вдоль этой царицы дорог языческий Рим воздвиг роскошную галерею дорогих мавзолеев из мрамора и бронзы, украсил стены усыпальниц картинами лучших художников. Под землей, вдоль этой же дороги, расположены катакомбы Калисты – подземное кладбище 44 пап и 184000 древних христиан, громадное подземное кладбище, украшенное живописью, саркофагами и надписями.

Катакомбы представляют собой лабиринт узких и низких коридоров – галерей, прерываемых изредка четырехугольными или круглыми залами. Галереи эти расположены почти всегда в три-четыре ряда одна над другой. Если все их вытянуть в одну нитку, она будет длиннее самой Италии. Этот подземный город мертвых иногда наводил ужас даже на самих императоров. Нерону в ту последнюю минуту, когда его готовы были схватить заговорщики, Фоан советовал спрятаться в катакомбы, но он, содрогаясь, ответил: «Не хочу быть погребенным заживо»…

По древней Аппиевой дороге две тысячи лет назад шел легендарный Спартак со своими легионами гладиаторов. По ней двигались на подавление восставших рабов полчища Красса. Более шести тысяч крестов поставил тогда Красс вдоль своего кровавого пути. На каждом кресте – от Капуи до Рима – был распят спартаковец.

По этой же дороге спустя двадцать веков прошли немецкие фашисты.

Здесь, справа и слева от дороги, захоронены многие знаменитые римляне. Сейчас вдоль нее, в развалинах древних мавзолеев и в землянках, живут семьи бедных итальянских рабочих.

Но теперь самое памятное место на Аппиевой дороге – Ардеатинский мавзолей.

Вот и он.

Гид ведет нас в сторону от дороги, к большой скульптурной группе из белого мрамора. Это старик, мужчина средних лет и подросток, крепко скрученные веревками. Они пригнулись к земле, не в силах держаться на ногах.

– Это символ трех поколений итальянцев, сражавшихся за свободу, – поясняет нам гид. – Дальше – братская могила.

Покой героев огражден каменным парапетом, Стройные кипарисы на изгибе дороги стоят как бы в почетном карауле.

Мы подходим к огромной железобетонной плите размером в несколько сот квадратных метров и толщиной около пяти метров. Под этой бетонной массой – склеп. Гранитные стены, озаренные лампами дневного света, охраняют 335 саркофагов-гробниц, высеченных из застывшей лавы Везувия.

Медленно продвигаемся мы от одного саркофага к другим. В них останки тех, кто пал от рук гитлеровских палачей. На каждом кубе камня высечено имя погибшего. Возле усыпальниц героев на полированных гранитных глыбах всегда стоят цветочные горшочки: в склепе цветут яркие южные цветы…

Голос гида звучит глухо.

– После наступательных операций Красной Армии весной сорок третьего года активизировались и действия итальянских партизан. Командующий фашистскими войсками в Италии фельдмаршал Кессельринг принимал самые решительные меры для подавления Сопротивления.

Двадцать третьего марта сорок четвертого года во второй половине дня в Риме произошло событие, которое вызвало ужасающие репрессии немцев против населения оккупированной Италии.

Ежедневно, примерно в три часа, отряд одного из германских полицейских полков проходил по улице Разелла. В этот день партизаны, действовавшие в Риме, напали на него и разгромили. Тридцать три эсэсовца были убиты, многие ранены. Среди сражавшихся партизан был и советский моряк Алессио Кулишкин, бежавший из плена к итальянским партизанам отряда «Бандьера Росса».

Вскоре на место взрыва прибыл оберштурмбанфюрер СД Капплер, который приступил к следствию.

Тем временем о действиях партизан было доложено в ставку Гитлера. Кессельринг получил приказ немедленно взорвать все примыкающие к улице Разелла кварталы и в течение суток расстрелять по двадцать итальянцев за каждого убитого немца. Однако такая жестокость показалась страшной даже самому Кессельрингу, и он приказал: кварталы не взрывать, а расстрел произвести из расчета – десять за одного убитого.

– Пощады не давать никому! – напутствовал фельдмаршал. – Действуйте так, чтобы итальянцы никогда не посмели без подобострастной улыбки взглянуть на немца!..

Капплер, ревниво выполняя указания командующего немецким гарнизоном, быстро составил список на 280 человек, «достойных смерти». В этом грязном деле ему помогал начальник римской полиции Пьетро Карузо. В список были включены не только лица, отбывавшие длительный срок заключения, но и многие из тех, кто был арестован за партизанские действия. В список был включен и Алессио Кулишкин.

Капплер обошел тюрьму на Виа-Тассо, но не мог набрать достаточное число людей для расстрела. Поэтому он приказал дополнительно арестовать мирных жителей Рима. В конце концов было набрано 335 человек. Их бросили в тюрьму Реджина Чели. Оттуда триста тридцать четыре итальянца и Алессио Кулишкин были увезены сюда, к Ардеатинским пещерям. Здесь, на дне глубоких пещер, где некогда по преданию обитали первые христиане, их группами по пять человек ставили на колени, связывали руки за спиной и заставляли кричать «хайль Гитлер!». Но залитые кровью патриоты кричали в лицо палачам:

– Да здравствует свободная Италия!

– Смерть фашистам!

Гид продолжал свой рассказ:

– Эсэсовцы стреляли им в затылок. Автоматные очереди продолжались весь день. Алессио Кулишкин не хотел, чтобы его расстреляли в затылок и повернулся лицом к врагам. Но столько страшной ненависти было в его глазах, что эсэсовец не решился выстрелить ему в грудь. Он зашел сзади и убил Кулишкина выстрелом в затылок…

Чтобы скрыть следы кровавого преступления, эсэсовцы в тот же день подорвали Ардеатинские пещеры толовыми шашками. Трупы патриотов были завалены грудами камней и земли.

– Интересно, – сказал гид, – что за двадцать лет до этого фашисты Муссолини в этом же самом месте также производили взрывы. А было это вот по какому случаю. Любовь нашего народа к Ленину, к вашей революции была так велика, что имя Ленина можно было встретить повсюду: на стенах зданий, у подножий памятников, на трубах фабрик и заводов и даже на камнях Ардеатинских пещер. На сводах нескольких катакомб красками было написано: «Да здравствует Ленин!». Когда умер Ленин, к этим надписям было добавлено: «Ленин умер, но дело его не умрет!» Фашисты, узнав об этом, решили смыть надписи. Смыли. Однако они появлялись опять и опять. Тогда фашисты забросали гранатами те подземелья, где патриоты писали лозунги. Фашисты боялись даже имени Ленина…

Прошло несколько недель. Рано утром Первого мая родственники расстрелянных тайно водрузили над Ардеатинскими пещерами красное знамя и принесли сюда живые цветы.

После освобождения Рима от гитлеровцев – 4 июня – все пещеры были очищены, а трупы опознавались и затем с почестями укладывались в саркофаги. Трудящиеся Рима воздавали почести трагически погибшим соотечественникам.

Не обошли почестями и русского партизана. Для него тоже был высечен саркофаг из лавы Везувия.

Под гимнастеркой Алессио Кулишкина нашли небольшой кусок красного шелка от партизанского знамени. А у его товарища под подкладкой полуистлевшего пиджака был найден партийный билет Итальянской коммунистической партии. Это был Анджело Галафати, итальянский Данко, отдавший за свободу народа свое горячее сердце. Он, как и Алессио Кулишкин, как и все остальные, пал, веря в бессмертие народа.

Гид остановился у одного из саркофагов. Я склонился над плитой и прочел: «Кулишкин Алессио».

– Да, – словно прочитав мои мысли, торжественно сказал гид, – это был советский моряк. Это он двадцать третьего марта ручными гранатами громил фашистов. По древнему поверью нашего народа, когда погибнет герой, с неба падает и гаснет его звезда. Но не гаснет в народе память о герое!..

Он склонился над саркофагом и поправил букетик живых цветов. Нас глубоко тронуло это внимание к памяти советского человека, погибшего вдали от Родины. Чьи добрые руки принесли цветы на могилу русского человека?..

Все стояли взволнованные, притихшие… Человека можно силой оторвать от родной земли, но нельзя выбить из его рук оружия, если он настоящий патриот своей Родины.

Этому русскому человеку было суждено умереть за свою Отчизны в далекой Италии. Его саркофаг – памятник великой доблести русского солдата, оросившего своей кровью землю чужбины.

Кто он, этот Алексей Кулишкин, нашедший вечное успокоение у стен Рима? Откуда родом? Как сюда попал? Есть ли у него семья, родители, и знают ли они о его могиле? Кто ответит мне на все эти вопросы?

Молчал холодный камень саркофага. Гид на мои вопросы лишь смущенно разводил руками. Он знал только одно: русский моряк доблестно сражался в рядах итальянского Сопротивления и итальянский народ увековечил его имя вместе с именами своих верных сынов.

Заходило солнце. Закатными лучами оно осветило поле, уже забывшее о войне, мавзолей, украшенный венками цветов и букетами роз.