"Украденные чары" - читать интересную книгу автора (Эшуорт Адель)

Глава 4

Мадлен Дюмэ была настоящей красавицей. Не в классическом понимании красоты, которое предполагает некоторую утонченность черт лица. Она отличалась экзотической красотой. Внешность девушки оставалась практически незаметной среди представителей низших и даже со средних слоев общества, так как в разные годы она принадлежала то к одному классу, то к другому, а посему приобрела характерные черты обоих. В основе ее воспитания также лежала некая смесь различных верований и убеждений; она прекрасно осознавала это и старалась использовать такое положение вещей в своих интересах.

Яркое утреннее солнце просачивалось сквозь приоткрытые ситцевые занавески. Стоя перед зеркалом в спальне, Мадлен нанесла немного румян на щеки, подкрасила губы, подсурьмила веки и пригладила свои каштановые волосы.

Она знала, что очень хорошо выглядит. И в самом деле мужчины всегда обращали на нее внимание и провожали долгими взглядами, однако сама Мадлен никогда не придавала слишком большого значения своей внешности, хотя гордилась ею и часто использовала в своих целях.

Улыбнувшись, Мадлен провела ладонями по своему утреннему шелковому платью ярко-желтого цвета с отделкой из светлых кружев, туго затянутому на поясе и спускающемуся плотным каскадом по каркасу из китового уса до самого пола. Она с гордостью окинула взглядом свои пышную грудь, тонкую талию, не испорченную родами. Мадлен хотела понравиться Джонатану Дрейку, который должен был появиться в ее доме через десять минут. А он отличался пунктуальностью. Англичане всегда таковы, когда дело касается национальной безопасности.

Удовлетворенная своим внешним видом, Мадлен повернулась и вышла из комнаты, грациозно спустилась по лестнице и вошла в гостиную, где собиралась дождаться прибытия англичанина. Атмосфера этой комнаты всегда поднимала ей настроение. Изящная мебель из красного дерева, обитая атласом бордового цвета, шторы такого же оттенка, специально раздвинутые в стороны, чтобы солнце могло проникнуть в комнату и наполнить ее светом, светло-коричневые обои с цветами — все создавало какое-то спокойно-радостное настроение. Единственная служанка Мадлен Мари-Камилла уже накрыла небольшой круглый столик между двумя стульями у камина. Как только появится гость, Мари-Камилла подаст горячий кофе. А сама хозяйка расположилась на диване у двери и стала ждать.

От матери-француженки, не слишком талантливой актрисы, Мадлен унаследовала свою необычную красоту, точеную фигуру, лицо в форме сердца и голубые глаза. От отца, капитана британского королевского флота, она получила все остальное — живость характера, здравый смысл, чувство юмора и стремление к совершенству. Он хотел жениться на матери Мадлен, но, к сожалению, Элеонора Билодо оказалась эгоистичным и довольно примитивным существом. Она отказалась выходить замуж, предпочитая кочевать из одного прокуренного и вонючего театра в другой. Ее красивая дочь всегда была рядом с ней, но это объяснялось не привязанностью или проявлением материнской заботы, а скорее возможностью использовать Мадлен в качестве рабыни.

В течение двенадцати лет девочка умоляла мать отпустить ее в Англию, где она могла бы спокойно жить в семье отца, но Элеонора упорно отказывала ей в этом. Мадлен видела отца всего лишь раз пять за всю свою жизнь, но эти драгоценные минуты наполнили ее жизнь радостью. Он очень любил свою незаконнорожденную дочь Летом тысяча восемьсот тридцать третьего года девочка нашла в шкафу матери письмо от своей английской семьи, в котором в торжественно-официальных выражениях сообщалось о смерти ее отца. Он умер год назад где-то в Вест-Индии от холеры. Мадлен хорошо помнила тот пасмурный день в Кельне, когда ее мать, полуголая, расхаживала по сцене. Именно в этот день девочка почувствовала, что ее любовь к родине умерла и она перестала быть француженкой.

Когда ей исполнилось шестнадцать лет, Мадлен получила свою первую работу в кордебалете и стала выступать в маленьком, всегда переполненном танцзале, где благопристойные и цивилизованные мужчины превращались ночью в потных, пьяных, похотливых животных. Они отпускали грязные шутки и бросали на сцену монеты в надежде получить благосклонность артисток. Это был ее единственный доход, но ни разу за четыре года она не позволила себе продаться за деньги. Помня слова своего отца, девушка старалась сохранить в себе самоуважение и не опускаться до грязи, в которой жила ее мать.

В возрасте двадцати лет, с небольшой суммой денег, накопленной за четыре года, Мадлен спокойно объявила о своих планах матери, получив такое удовольствие, которого она не знала ни до, ни после этого. Мадлен больше уже не могла прислуживать своей родственнице, превратившейся к этому времени в обрюзгшее, одурманенное опиумом существо. Старая актриса сначала от удивления потеряла дар речи, затем пришла в ярость и стала оскорблять дочь. Мадлен повернулась к матери спиной и вышла из комнаты. Это случилось восемь лет назад, и с тех пор они не виделись. Мадлен даже не интересовалась, жива ли ее мать.

Девушка сразу же отправилась в Англию и предстала перед семьей своего отца, принадлежавшей к среднему классу, которая безоговорочно, но довольно сдержанно приняла ее Мадлен на большее и не рассчитывала. Ведь она была наполовину француженка и незаконнорожденная дочь актрисы Тем не менее семья относилась к ней с таким уважением, с каким никто и никогда раньше с ней не обращался. И девушка была за это благодарна своим родственникам, хотя даже тогда уже понимала, что не сможет вести спокойную жизнь благопристойной английской леди. Она хорошо выучила английский язык, но говорила с сильным французским акцентом. Мадлен знала, что никогда не станет светской дамой. Но перед ней открывалась другая перспектива — она могла бы дать нечто более ценное английскому обществу. Она могла бы использовать свои таланты на благо людей, любивших ее, и обернуть против врагов.

Таким образом в возрасте двадцати одного года она грациозно впорхнула в министерство внутренних дел Великобритании, представилась и сообщила, что хотела бы работать осведомителем. Теперь Мадлен с улыбкой вспоминает тот момент, когда в ответ на ее заявление высокопоставленный чиновник разразился гомерическим хохотом и выставил ее вон.

— О Боже! Но ведь вы француженка, да к. тому же ж… женщина — сквозь смех с трудом выдавил он.

Но такой прием не обескуражил девушку. Она уже тогда поняла, что лучшей маски невозможно придумать.

С большей решимостью Мадлен предприняла еще две попытки получить работу осведомителя, но все безрезультатно поэтому она решила поменять свою тактику. Упаковав небольшой чемодан с личными вещами, она отправилась в Париж, где смогла внедриться в правительственные круги благодаря своему уму, красоте и таланту актрисы, который проявился у нее значительно ярче, чем у ее матери. Двадцать лет, проведенных среди артистов, не прошли даром.

Затем, в последующие три года, Мадлен удалось раскрыть несколько секретов, информацию о которых она передала сэру Райли Лидлу из министерства внутренних дел Великобритании, — ничего судьбоносного или скандального, так, пустячки, которые помогли англичанам уладить одно дело в Европе. И всегда, передавая какие-либо сведения, она приветствовала своих начальников словами:

— Горячий привет от француженки.

Ей ничего не отвечали на это, но девушка хорошо знала, что вся информация, которую она предоставляла, имела определенную ценность и использовалась на благо Англии. За это Мадлен получала лишь моральное удовлетворение, но время шло, вскоре к ее услугам привыкли и стали воспринимать как нечто само собой разумеющееся.

В конце концов, когда ее имя прочно соединилось в сознании людей с французской элитой, когда она завоевала определенное положение на социальной лестнице благодаря своему очарованию и уму, Мадлен представилась бесценная возможность добиться уважения и благосклонности своего начальства. В июле 1843 года она случайно узнала, что двух высокопоставленных французских политических заключенных без промедления собираются доставить прямо из зала суда в Ньюгейт. План операции состоял в том, что пленников должны будут освободить по дороге в тюрьму, даже прибегнув к вооруженному захвату, если во — никнет такая необходимость.

В день переезда благодаря сообразительности Maдлeн все произошло без осложнений. Несколько испуганных, тяжеловооруженных французских солдат почти без сопротивления расстались со своими пленниками. Затем, когда до девушки дошли новости о победе, она знала, что тоже причастия к ней.

Четыре дня спустя, 2 августа 1843 года, Мадлен Билодо, бывшая танцовщица кордебалета и дочь актрисы, стала шпионом британского правительства. С ней вошли в контакт во время ее утренней прогулки по авеню Де Фридланд около парижского дома Мадлен, и в двадцать четыре часа она собрала все свои пожитки и отбыла в Марсель, чтобы стать Мадлен Дюмэ, богатой вдовой мифического Жоржа Дюмэ, известного во всем мире торговца чаем, который пропал без вести во время путешествия по морю. Ее поселили в одном из южных портов, в красивом доме, где она могла послужить короне, выслеживая торговых контрабандистов, приносивших весьма ощутимый урон казне империи, В течение последних четырех лет Мадлен добилась того, что ее стали принимать во всех местных кругах. Она добросовестно служила своей новой родине, а ее имя с гордостью произносили те, кто имел отношение к этому делу в Англии.

Мадлен выпрямилась и разгладила свою юбку. Низки! мужской голос, донесшийся из коридора, отвлек ее от воспоминаний о прошлом, и она взглянула на часы. Джонатан Дрейк прибыл в три минуты одиннадцатого, и Мадлен была готова принять его.

Мари-Камилла открыла дверь гостиной, и он вошел Увидев его, Мадлен снова испытала нечто похожее на страх Она лишь однажды встречала его около года назад на большом торжестве в Каннах. Когда их представили друг другу, она вдруг засмеялась, вспомнив, как его внешность охарактеризовал ее начальник: «Самый обычный парень. Довольно эффектный при хорошем освещении. Темные волосы и все такое».

Джонатан Дрейк был красив, если можно использовать слово для описания мужчины. Но не в смысле элегантен, хотя одевался он безупречно, более подходящим было определение «мужествен».

Но когда он улыбался вот так, как сейчас, определение «красивый» подходило больше всего.

— Мадам Дюмэ, — первым заговорил Джонатан и поднес к губам протянутую ему руку. — Мы снова встретились. Как замечательно вы выглядите. Свежи, как утренний воздух.

Мадлен неожиданно почувствовала, что краснеет. Ничье присутствие никогда не оказывало на нее подобного эффекта. Гость украдкой бросил взгляд на ее фигуру, но именно этого девушка и ждала, когда все утро готовилась к встрече с ним. Разве он мог поступить иначе? Ведь он мужчина, в конце концов, и его репутация говорила сама за себя.

— Месье Дрейк, как приятно вас видеть. Пожалуйста, садитесь. — Мадлен жестом указала на стулья, затем повернулась к Мари-Камилле, терпеливо ожидавшей у двери, и приказала подать кофе.

Дрейк, удобно расположился напротив Мадлен. Он чувствовал себя совершенно свободно в утреннем костюме серо-голубого цвета, подчеркивавшем цвет его удивительных глаз. Белая рубашка и светло-серый шейный платок были из тончайшего шелка, его угольно-черные волосы выглядели слегка взъерошенными после того, как он снял шляпу и оставил ее на вешалке у входной двери. Джонатан провел рукой по голове, пытаясь пригладить непослушные пряди. Мадлен не могла оторвать взгляд от своего гостя.

— Полагаю, ваше путешествие было благополучным? — наконец спросила она скорее из вежливости, чем из любопытства.

Джонатан слегка поерзал на стуле и сложил руки на коленях.

— Как видите, я здесь, цел и невредим. — Брови Мадлен изогнулись дугой, но так как он больше ничего не сказал, она добавила:

— По крайней мере ваш костюм выглядит великолепно. — Джонатан кивнул в знак согласия, продолжая откровенно разглядывать молодую даму. В эту минуту в комнате появилась Мари-Камилла, неся на серебряном подносе фарфоровый китайский кофейник цвета слоновой кости с инкрустацией из золота. Так как все остальное уже было готово, служанке оставалось только разлить кофе в чашки и поставить кофейник на стол. Так она и сделала, а затем осторожно удалилась, плотно прикрыв за собой дверь.

Мадлен добавила в свой кофе теплое молоко и сахар; Джонатан поднес чашку к губам.

— А как дела дома? — спросила Мадлен, помешивая кофе Джонатан пожал плечами и сделал глоток.

— Все хорошо, полагаю. Кроме одного, что, собственно, и привело меня на юг Франции летом.

Ресницы Мадлен вздрогнули, и она быстро опустила глаза. Чувствуя себя несколько огорченной оттого, что ее гость так быстро перешел к делу, к тому вопросу, который и являлся целью их встречи.

— Полагаю, сейчас вы хотели бы уточнить детали, — тихо сказала Мадлен.

— На ваше усмотрение, мадам, — вежливо ответил Джонатан.

Мадлен подняла глаза и посмотрела на своего гостя, затем лениво отпила кофе. Джонатан внимательно смотрел на нее.

— Я надеюсь, месье Дрейк, что мы станем больше чем просто знакомыми за время вашего визита во Францию, — вкрадчивым голосом проговорила Мадлен и поставила чашку на стол. — Поэтому я буду очень рада, если вы будете называть меня просто Мадлен.

Она хорошо понимала, что может смутить его столь двусмысленным заявлением, и, кажется, так и произошло. Джонатан быстро заморгал глазами, затем совершенно очаровательно ухмыльнулся, поставил чашку на стол и, откинувшись на спинку стула, стал еще более откровенно рассматривать свою собеседницу.

— Польщен, Мадлен. А вы называйте меня Джонатаном. Мы собираемся вместе работать, поэтому соблюдение формальностей может быть весьма утомительным.

Молодая дама очаровательно улыбнулась, полагая, что сидящий напротив нее мужчина отвечает ей взаимностью, выражаясь столь же изысканно, как и она. Ее гость — англичанин, а значит, более уравновешенный мужчина, чем француз. Возможно, дело не в том, что она теряет свою хватку, ей просто стоит выражаться яснее и быть откровеннее.

Подобно крадущейся за мышью кошке, Мадлен медленно наклонилась вперед, поближе к Джонатану, и многозначительно взглянула на него.

— С удовольствием, Джонатан. Если говорить откровенно, я надеялась, что, возможно, мы найдем время, чтобы… вместе отдохнуть. Разумеется, когда работа будет выполнена. — Она чувственно провела рукой вверх и вниз по своим густым блестящим волосам, перекинутым через плечо на грудь. — Уверена, вы получите большое удовольствие от общения с женщиной, которая хорошо знает… как развлечь мужчину. Полагаю, в равной степени я смогу насладиться и вашими чарами.

Джонатан проследил глазами за движениями Мадлен и остановил взгляд на ее груди. Заерзав на стуле, он поспешно отвел глаза в сторону.

Мадлен ожидала, что гостю понравится ее предложение. Он был мужчиной, который любил женщин, и она знала это. Кроме того, как всякая проницательная дама, она сразу поняла, что он находит ее весьма привлекательной. Но теперь ей вдруг показалось, что, хотя Джонатан и восхищается ее красотой, его мысли находятся где-то далеко отсюда. Он чем-то… озабочен.

В конце концов молодой человек снова обратил свое внимание на Мадлен и улыбнулся, его лицо сделалось несколько напряженным и задумчивым, взгляд застыл в одной точке.

— Моя дорогая Мадлен, — проговорил Джонатан, — если бы я получил такое предложение от столь красивой женщины всего лишь несколько недель назад, я бы принял его без малейшего колебания, но… — Джонатан откашлялся и опустил глаза. — В последние несколько дней в моей жизни произошли большие перемены, поэтому считаю, что ответить вам взаимностью было бы не совсем… удобно.

— Правда?! — удивилась Мадлен, не зная, обижаться ей или воспринять это как комплимент. Никогда в жизни ее не отвергали столь изящно.

Джонатан глубоко вздохнул и снова посмотрел ей в глаза.

— Я не один во Франции.

— О!.. — раскрыла от удивления глаза Мадлен. Джонатан снова бросил нетерпеливый, как показалось Мадлен, взгляд на окно. Возможно, на улице его ожидала леди. А это, без сомнения, должна быть именно женщина Черный рыцарь всегда работал один; Джонатан Дрейк никогда не путешествовал с компаньоном. К тому же Мадлен прекрасно понимала, что мужчина в расцвете лет никогда не откажется от подобного предложения.

Вздохнув с сожалением, Мадлен вновь взяла свою чашку и поднесла ее к губам.

— Вы должны ей полностью доверять.

Казалось, эти слова вдруг испугали молодого человека

— Она знает, кто вы? — спросила Мадлен, глядя на Джонатана проницательным взглядом.

Немного поколебавшись, он ответил:

— Не совсем.

— Ммм… — Мадлен замолчала, сделала еще глоток кофе и снова спросила: — Поэтому вы здесь?

— Нет.

— Понятно.

Джонатан шумно выдохнул и постучал пальцами по подлокотнику кресла,

Мадлен с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.

— Похоже, мне придется встретиться с ней, — предложила она.

— Боюсь, что да, — ухмыльнулся Джонатан.

Мадлен все-таки рассмеялась.

— С нетерпением буду ждать этого момента.

Она элегантно встала со стула и подошла к застекленному шкафчику из красного дерева, стоявшему на противоположной стороне комнаты у окна.

— Так как эта леди полностью завладела вашим вниманием, Джонатан, нам лучше сразу перейти к делу. — Мадлен открыла дверцу и вынула несколько листов бумаги из музыкальной шкатулки. — Драгоценности хранятся в сейфе в кабинете Анри Лемьера, графа Арля. — Она повернулась и, глядя в свои записи, медленно направилась к столу. — В его поместье на морском побережье в двенадцати милях к западу от города. У него четверо детей — три мальчика и одна девочка, старшая. С ними также живет и его вторая жена, недалекая, но внешне очень привлекательная женщина, вдвое моложе его. Они поженились три года назад.

Джонатан взял в руки свою чашку и в два глотка выпил все содержимое. Он встал, когда молодая женщина подошла к нему, сверху вниз посмотрел ей в лицо. Его темные волнистые волосы блестели на солнце, большие глаза настороженно и внимательно смотрели на Мадлен. Его кожа источала тончайший аромат дорогого мыла и мускуса. Как жаль, огорченно подумала Мадлен, что ей не удастся доставить удовольствие такому мужчине.

Передавая ему бумаги, она продолжала:

— В течение нескольких последних недель я узнала его семью настолько хорошо, насколько это возможно. Ему сорок восемь, умный, имеет давние связи, но известен как человек, склонный допускать ошибки. Пользуется уважением в своем кругу, любит детей, особенно дочь. Обожает жену, но часто оставляет ее в поместье, когда отправляется куда-нибудь в город, и, если верить слухам, случается, прибегает к услугам временных любовниц. Ярый легитимист, хотя и не афиширует этого. Презирает Луи Филиппа, считает его слабым и не способным контролировать положение в стране. Хочет, чтобы королем снова стал Генрих. Но пока я не успела проследить, что именно он для этого делает.

Мадлен постучала по лежащим рядом газетам тщательно отполированным ногтем.

— Я подготовила небольшой отчет о графе Арле, здесь все об истории его семьи, а также карта земельных владений и дома, весьма точная. Я дважды побывала внутри. Вы найдете здесь и приглашение на бал в честь восемнадцатилетия его дочери, который состоится на следующей неделе. Не думаю, что граф попытается продать изумруды. Но считаю, что он уже готов к этому. И, — добавила Мадлен, понизив голос, — поговаривают, что она может надеть их по случаю.

Джонатан быстрым взглядом посмотрел на Мадлен.

— В самом деле?

— Это только слухи, — сказала она. — Но стоит это иметь в виду.

— Полагаю, что так.

Девушка увидела, что ее гость задумался.

— Ваша легенда относительно проста, — продолжала Мадлен. — Джонатан Дрейк, англичанин по происхождению, во Франции скупает недвижимость для аристократов из Европы. У графа Арля есть великолепный дом с двадцатью двумя комнатами недалеко от Парижа, который он намеревается продать. Здесь вы найдете сведения и об этом.

— Ему нужны деньги? — задумчиво спросил Джонатан. Мадлен рассеянно поправила кружева на своем воротнике.

— Не думаю. Скорее это объясняется тем, что его жена намеревается постоянно жить на Средиземноморском побережье. Ей очень здесь нравится.

— Ммм, — задумчиво произнес Джонатан. — И каким же образом я получил это приглашение?

— Через меня. Мы встречались раз или два в прошлом Вы нашли покупателя для моего мужа, когда он решил продать свое поместье в Сент-Рафаэле. Надеюсь, вы не забыли?

— Ах, да-да, сейчас припоминаю. — Джонатан сложил бумаги и сунул их в карман пиджака. — Мне потребуется еще одно приглашение, если сопровождающая меня дама будет представлена в качестве моей жены.

Мадлен не могла скрыть своего удивления. Она сложила на груди руки и искоса посмотрела на своего гостя.

— Возможно, это будет даже лучше, если вы приведете с собой жену, — задумчиво произнесла она, постепенно догадываясь о его планах. — Если вы собираетесь использовать эту леди, ничего не рассказав ей о себе, она вероятно, очень привлекательна. Настолько, что вы даже собрались пойти на такой риск. Полагаю, вы рассчитываете, что она сможет отвлечь от вас внимание.

В ответ Джонатан лишь ухмыльнулся.

— Она умна?

— Достаточно, чтобы доставить неприятности. — Мадлен слегка прикусила нижнюю губу.

— Если это так, думаю, она рано или поздно раскроет ваши секреты, Джонатан.

Это прозвучало как предупреждение, смешанное с изрядной долей любопытства.

Засмеявшись, он доверительно проговорил:

— С нетерпением жду этого дня. — Поднявшись, Джонатан взял руку Мадлен в свою.

— Вы будете на балу?

— Да, разумеется, — ответила она.

— В таком случае, когда увидите мою спутницу, обязательно расскажете мне, что вы о ней думаете.

Джонатан поднес руку Мадлен к губам и поцеловал, при этом продолжая смотреть ей в глаза.

— Был очарован, Мадлен.

Она вдруг почувствовала, что снова краснеет.

— Итак, до встречи на балу, мадам Дюмэ.

С этими словами Джонатан направился к двери. Мадлен проследовала за ним по коридору, а затем вышла проводить гостя на белое крыльцо, залитое солнечным светом.

Джонатан неожиданно остановился, повернулся к ней лицом и, пристально посмотрев в глаза, произнес низким голосом:

— Я тщательно обдумал все предложения, полученные сегодня утром. Весьма польщен. Остается сожалеть, что я не могу принять их.

Мадлен просияла улыбкой, взяла гостя за руку и слегка пожала ее.

— Это секреты между друзьями, Джонатан.

Улыбнувшись, он кивнул и зашагал по вымощенной камнем дорожке к воротам, из-за которых доносился уличный шум.