"Защита Лившица: Адвокатские истории" - читать интересную книгу автора (Лившиц Владимир)

Копеечное дело

Рита привыкла работать по ночам. Сначала она была медсестрой в урологическом отделении, потом вместе с мужем торговала паленой водкой в ночном ларьке, потом, когда мужа посадили, устроилась официанткой в ресторан – тот самый, куда они раньше оптом сдавали водку. Ресторан работал до полуночи, а иногда и позже, но Рите работа нравилась. Во-первых – среди людей, во-вторых – чаевые, а в-третьих – дома полный холодильник. Иногда Рита позволяла клиентам подвезти себя домой и за поездку имела намного больше, чем чаевые. Потом это превратилось в не иногда, и, в конце концов, работа в ресторане стала отвлекать от вновь приобретенной профессии. Рита ушла на самостоятельные заработки. Работала она снова по ночам, поэтому ни свекровь, ни дочка перемены рода ее деятельности не заметили.

По вечерам скромно одетая Рита выходила из дома и перемещалась на автобусе в другую часть города. Там в каком-нибудь подъезде она наносила на лицо боевой окрас, добавляла к одежде пару броских деталей и превращалась в Марго.

В первое время Рита (извините – Марго) скромно прогуливалась невдалеке от остановок общественного транспорта, изредка поправляя как бы случайно сползший чулок или припудривая носик. Водители останавливались, предлагали подвезти, она, несколько даже смущаясь, присаживалась, а потом все происходило по стандартному сценарию. Бывало, сценарий отклонялся от стандарта, и пару раз Марго почти на ходу выскакивала из машины. Так приходил профессиональный опыт. Теперь она садилась не к каждому, избегала малолеток, боялась ментов и не изображала смущения при встрече с клиентом.

«Работаю!» – отвечала она на предложение подвезти и лишь после обсуждения всех условий поездки садилась в машину.

Впрочем, это тоже не спасало от нестандартных сценариев.

Ярко-красный автомобиль ВАЗ-2101, знаменитая «копейка» первого, еще фиатовского выпуска, был неотъемлемой частью ландшафта хрущевского двора. Вот уже каштаны, посаженные на субботниках, выросли до пятого этажа, и дворовые мальчишки стали папами, и беседка, где играли в домино, развалилась, а «копейка» все стояла, будто только что из магазина, сверкая никелированными деталями. И неизменно из-под ее колес были видны ноги в старых сандалетах.

«Копейка» и сандалеты принадлежали Анатолию Дмитриевичу из двадцать первой квартиры. Фамилия его была неизвестна, а имя и отчество знали только соседи по лестничной клетке. Остальные называли владельца «копейки» Митричем. В тот год, когда произошла наша история, Митричу было шестьдесят восемь лет. Однако и за десять лет до этого, и за двадцать пять, в общем – всегда, он был пожилым, лысоватым, носил шляпу и ругался с балкона на тех, кто опасно приближался к его машине.

Иногда Митрич выгуливал свою любимицу, проезжая по двору или вокруг дома. Вернувшись, он открывал капот или ложился под кузов и затихал до тех пор, пока жена не звала его ужинать.

Однажды вечером Митрич вылез из-под машины в состоянии сильного душевного волнения. Связано это было с тем, что он обнаружил под левым крылом признаки глубокой коррозии. Он ли не покрывал это крыло мовилем, он ли не прикручивал к нему, неблагодарному, защитный короб? Но зимние дожди и годы пробили брешь в защите, заставив Митрича осознать, что все в этом мире, даже фиатовский кузов, – тлен.

Это событие совпало по времени со спором, состоявшимся между Митричем и его зятем. Зять, как пенсионер МВД, знавший жизнь и умело употреблявший ее блага, имел наглость утверждать, что машина, если ее не эксплуатировать, превращается в бесполезную груду металла.

Митрича стали терзать мрачные мысли – теперь уже не только по поводу коррозии левого крыла, но и относительно жизни вообще как процесса. Что он видел в ходе этого процесса? Ремонтировал оборудование в проектном институте, был членом добровольной народной дружины, два раза ездил в санаторий за счет профсоюза, незаметно ушел на пенсию, не пил, не курил, не знал страстей и не болел. И что же? Однажды утром он проснется и обнаружит, что лежит в гробу, изъеденный ржавчиной. Надо признать, что зять с некоторыми оговорками прав.

Французский классик Анатоль Франс как-то высказал мысль о том, что, чем выше каблук, тем ниже нравы. Это актуально не только для французов. Утром Марго купила туфли на высоченном каблуке из новой коллекции секонд-хенд и вечером заступила на трудовую вахту с приподнятым центром тяжести. В результате нравы стали резко падать.

Обычно Марго делала две-три ходки и возвращалась домой в один и тот же час, как будто после закрытия ресторана. Сегодня план был перевыполнен вдвое, и даже оставалось время, чтобы сгонять еще разок.

Тут очень кстати подкатило такси – красная «копейка» с шашечками на макушке. Дедуля в шляпе через открытое окно недвусмысленно пригласил присесть. Такие дедули – самые безопасные: ведут себя вежливо и изысканных блюд не требуют. Хотя работать с ними приходится дольше. Если этот подвезет домой, можно ему как ветерану сделать скидку.

Дедулей в шляпе, как вы догадались, был Митрич. Он уже два месяца эксплуатировал свою «копейку», занимаясь частным извозом, и узнал о жизни много интересного. Жена была против, считая новое занятие мужа небезопасным, но многоопытный Зять в этом случае был не на ее стороне. Для спокойствия любимой тещи он добыл Митричу травматический пистолет «Оса» и порекомендовал всегда возить его с собой. На всякий случай.

Марго присела к Митричу. Они немного поторговались и, договорившись о взаимозачете, поехали в сторону ее дома искать рабочее место для отдыха.

Вполне рабочим оказалось место сзади кафе с утраченными буквами на вывеске – «…е-бар Встреча». Парочка переместилась на заднее сиденье, и Марго приступила к работе.

Несмотря на то что наш следующий герой никогда не был французом, а внешность имел такую же, как у большинства жителей села Костылевка Семикаракорского района, его звали Серж. Так его назвал не я, а бабушка, полжизни проработавшая завклубом в Костылевке и потому имевшая склонность ко всему модному и заграничному. Это она настояла на том, чтобы мальчик уехал в город и получил нормальное образование, а не копался в навозе и не пил вечерами, как его родители.

Нормальное образование мальчик получал в железнодорожном техникуме, готовясь к карьере машиниста электровоза. И вот, будучи уже студентом третьего курса, Серж с друзьями решил отметить начало учебного года. В кафе-бар «Встреча» пришла почти вся группа. Сидели до тех пор, пока не выяснилось, что большинство, в том числе и Серж, не может уже ни сидеть, ни добраться самостоятельно домой. Вызвали такси.

В ожидании Серж прикорнул у барной стойки и проспал до тех пор, пока прибывшие машины по очереди не увезли всех. Уже когда стулья стояли вверх ногами на убранных столах, Серж проснулся и спросил, где это чертово такси?!

Кафе надо было закрывать, и уставшая хозяйка, для того чтобы отделаться от пьяного посетителя, предложила ему сходить и посмотреть – вдруг машина ждет на улице.

Это мысль! Серж поднялся и, не с первого раза попав в дверь, вышел на свежий воздух. Машины на улице, понятное дело, не оказалось, и Серж решил идти домой пешком. Но перед дальней дорогой нужно было отлить. С этой целью он зашел за угол кафе и вдруг увидел такси. Красную «копейку» с шашечками на макушке, пришвартовавшуюся под сенью огромной акации.

Марго была права – на дедулю ушла уйма времени. Пока женщина работала, Митрич отдыхал, представляя себя на берегу моря в профсоюзном санатории: вот, кажется, приближается теплая волна, которая должна накрыть его с головой, вот она уже шумит рядом, вот она совсем близко, вот она… Но, не докатившись до измученного в ожидании тела, волна откатывалась назад и угасала. И так несколько раз.

Марго уже два раза перекуривала, меняла технику, но дедуля, гад, не поддавался.

В самый разгар поединка перед открытым окном передней пассажирской двери возникла посторонняя фигура.

Серж подошел к долгожданному такси и, не увидев там водителя, заглянул внутрь салона. Заглянул и получил сильное впечатление. Водитель сидел на заднем сиденье, а перед ним в районе бикини ритмично покачивалась женская голова.

Бабушка дала мальчику французское имя, но не научила его французским манерам. Настоящий француз, увидев происходящее, произнес бы одобрительное «о-ля-ля!» и отошел в сторону, не мешая теплой волне докатиться до цели. Ну, в крайнем случае, предложил бы сообразить на троих. Любовь для француза – это святое. Но в Костылевке это даже любовью не называли. Да и парочка на заднем сиденье явно не из Парижа сюда приехала. Поэтому Серж не отошел в сторону, а вступил с водителем в диалог.

Коммуниканты общались между собой на высоком эмоциональном уровне, употребляя обсценную лексику, идиоматические обороты и выразительные жесты. Ниже приводится примерное содержание диалога после его литературной обработки.

Серж с претензией в голосе спросил, почему, мол, он должен полночи ждать, пока его собеседник, старый козел, развлекается. Собеседник, в свою очередь, считая претензию Сержа необоснованной, высказался в том смысле, что это не его, недоноска, дело, и попросил Сержа немедленно удалиться, указав конкретный путь следования. В свою очередь Серж, расценив слова собеседника как унижение своей чести и достоинства (тем более, в присутствии дамы), выразил намерение оторвать последнему testis.

Собственно диалог на этом закончился, потому что Серж пришел в ярость и, не находя больше слов, стал дергать заднюю дверцу. Если бы Митрич ее своевременно не заблокировал изнутри, он точно лишился бы какого-нибудь органа. Несмотря на то что его мошонка от страха оказалась где-то в районе поджелудочной железы, все остальное было вполне доступно для обозрения: Митрич сидел в спущенных до колен штанах, утратив от этого мобильность, и чувствовал себя совершенно безоружным против разъяренного противника. Уже в следующую секунду Серж мог сообразить, что проникнуть внутрь салона можно через открытое переднее окно, куда он только что заглядывал.

И тут Митрич вспомнил, что не совершенно безоружен. «Оса» лежала в кармане куртки, а куртка – на водительском сиденье. Старик рванул вперед, ослепив голым задом полумертвую от страха Марго, и в тот самый момент, когда в окне показалась голова Сержа, прозвучал хлопок и салон наполнился запахом гари. Голова исчезла из поля зрения.

Наступила такая тишина, что Марго услышала, как поют сверчки. Пока дедуля возился с молнией на штанах, она поднялась повыше и увидела, что нападавший лежит на боку, а по его белой рубашке расползается темное пятно.

– Ты его убил… – прошептала Марго.

Митрич посмотрел в окно и почувствовал, как мошонка отделяется от поджелудочной железы и, не останавливаясь в штатном месте, опускается все ниже и ниже.

– Он сам напросился, – бормотал Митрич, – будешь свидетелем. – Хотя на самом деле думал не об этом и даже не о поверженном недоноске, а о том, как он будет объяснять жене факт своего нахождения с этой шалавой в укромном месте и что будет, когда о случившемся узнают многочисленные родственники и соседи.

– Да пошел ты… – услышав слово «свидетель», Марго закричала дурным голосом, выскочила из машины и побежала по темной улице наугад.

Тихой, еще по-летнему теплой ночью, недалеко от райотдела милиции, в закутке у трансформаторной будки, прятался милицейский уазик с татуированными боками. Около него несли патрульно-постовую службу два сержанта. Один был старший, а другой – просто сержант. Тот, который старший, запивал пепси-колой докторскую колбасу, а просто сержант, уже насытившись, курил. Оба они были не новичками в своем деле и знали, что если не шастать по безлюдным переулкам и подворотням в поисках приключений, то ночное дежурство пройдет спокойно. А нарушителей и для плана, и для кармана можно изловить не напрягаясь в более безопасных местах.

И вдруг благостную тишину нарушили посторонние звуки, которые чуткий милицейский организм воспринял как тревожные. И действительно, вскоре из-за угла показалась женская фигура. Женщина громко материлась сквозь слезы, чередуя бег с быстрым шагом, и двигалась прямо на сержантов.

Сержанты переглянулись и укрылись в уазике, рассуждая о том, какого черта этой бабе надо в такое позднее время и почему она бежит именно по той улице, где они несут службу. Судя по траектории движения, женщина должна была неминуемо упереться в милицейский автомобиль, и тогда Просто сержант (он же милиционер-водитель) включил фары на дальний свет. Ночная бабочка оказалась в световой ловушке. Вид она имела растрепанный, была босиком и держала в руке туфлю.

– Ну? – практически вежливо обратился к ней Старший.

Встреча с милицией никогда не входила в планы Марго, а в этот раз и подавно. Но они появляются там, где их не ждут, и всегда не вовремя. Нужно было как-то выкручиваться из ситуации.

– Там человека убили! – выпалила она, чтобы увести ментов подальше от себя, и показала туфлей в темноту.

Но менты не спешили в темноту, а, наоборот, стали внимательнее приглядываться к бабочке, пытаясь понять – пьяная ли она, сумасшедшая или говорит всерьез.

– Та-а-а-к! Убили, значит? – Старший взял ситуацию под контроль и обошел Марго сзади. – Кого убили, где убили, кто убил, фамилия, адрес…

– Ты гонишь, сука! – поддержал его Просто сержант, плотоядно глядя на круглые колени Марго.

«Во попала! – думала она. – Мало того что полчаса забесплатно резину жевала и новую туфлю потеряла, так еще в клетку посадят или по кругу пустят». Марго зарыдала в голос, размазывая по лицу боевой окрас.

– Поехали, покажешь! – Старший понял, что бабочка говорит всерьез. Уже по пути он докладывал дежурному по рации о происшествии.

Несколько раз они поворачивали не туда, пока наконец не увидели инвалидную вывеску кафе.

Красная «копейка» стояла на прежнем месте. Рядом с ней на земле лежало тело пожилого мужчины.

– Оно? – спросил Старший.

– Нет, – Марго не верила своим глазам. – Тут другой лежал.

Кто же заменил труп?

Кажется, наша история приобретает детективную окраску – остается только описать погоню и разоблачить злодея.

Погоня будет, и злодея мы разоблачим, а вот с трупом, к сожалению, ничего не получится. Тело, лежащее рядом с «копейкой», было вполне живым, хотя мокрым, сильно помятым и без шляпы.

Митрич зашевелился и встал на четвереньки, чем очень испугал сержантов. Успокоившись, они помогли ему подняться и даже предложили пепси-колу, но на вопрос о том, что случилось, удовлетворительного ответа не получили. Митрич держался за челюсть и мычал что-то невразумительное. Тогда Марго изложила свое видение ситуации, пропуская чисто рабочие моменты. Митрич слушал недавнюю партнершу и постепенно осознавал, что версия событий должна быть иной. Но какой именно – он еще не мог сообразить.

В действительности же было так.

Когда Марго скрылась в темноте, Митрич вышел из машины и осторожно, держа пистолет на изготовку, подошел к истекающему кровью противнику.

Серж, думая, что его убили, на всякий случай упал и не шевелился. На самом деле рана оказалась не смертельной – кровавую картину создавала простреленная мочка левого уха, и, обнаружив это, будущий машинист электровоза ожил и попытался подняться. Митрич же, наоборот, понял, что его сейчас убьют, и выстрелил воскресшему врагу в спину.

Но пьяным всегда везет – пуля разорвала рубашку и лишь слегка задела левый бок. Дважды переживший собственную смерть Серж окончательно пришел в себя и со звериным ревом набросился на своего убийцу. Одним ударом он послал Митрича в глубокий нокаут, отобрал у него пистолет и стал нажимать на спусковой крючок, целясь в то место, где еще недавно качалась женская голова. Но пистолет беспомощно щелкал и не стрелял. Серж не знал, что «Оса» снаряжается всего двумя патронами с резиновой пулей. Это спасло и его, и Митрича.

Таксист лежал без движения, и Серж, успокоившись, вспомнил, что забыл отлить. В знак полной победы он сделал это прямо на голову старого козла и гордо покинул поле боя с трофейным пистолетом в руках.

По команде дежурного на труп выехала следственно-оперативная группа. Узнав по дороге, что труп ожил и даже не имеет огнестрельных повреждений, группа повернула было обратно, но тут поступила новая информация. С места происшествия скрылся пьяный мужчина, имеющий соответствующие приметы, пистолет в руках и дурные мысли в голове. Были оповещены все находящиеся поблизости милицейские группы, и началась обещанная погоня.

Если бы Серж убегал, то его бы очень быстро поймали. Но он не убегал, а, напротив, считая себя пострадавшим от рук сексуального маньяка, искал встречи с милицией. Если бы он не искал этой встречи, то очень быстро бы нашел.

Серж брел по незнакомым безлюдным улицам, зажав левой рукой кровоточащее ухо, а правой сжимая уже безопасный трофей, и чувствовал, как постепенно теряет кровь и силы.

Наш студент еще не протрезвел, поэтому ему снова повезло. С вызова возвращалась бригада «скорой помощи», которая подобрала лежащего на дороге Сержа и отвезла его в ближайшую больницу.

В это же самое время и в этом же самой больнице Митричу вправляли вывихнутую челюсть. Ассистировал доктору Зять, срочно и тайно вызванный на помощь. Когда челюсть вернулась на место, Митрич заговорил. Он по секрету рассказал Зятю всю правду о случившемся, не забывая, впрочем, упустить рабочие моменты. О рабочих моментах Зять догадался сам, и даже зауважал Митрича (папашка-то наш—ходок!), но не это было сейчас главным. Главным было то, что в коридоре ждал милиционер с протоколом. В этот протокол нужно будет что-то записать, потом записанное нужно будет квалифицировать, и папашка может не обрадоваться квалификации. Даже очень сильно не обрадоваться.

И вот в процедурном кабинете травматологического пункта больницы родилась версия о разбойном нападении на Митрича, совершенном неизвестным недоноском. Недоносок этот уже вряд ли станет известным, поэтому говорить можно все что угодно, а ночную бабочку (ну ладно – ночную пассажирку) Зять возьмет на себя. И детали ночного приключения, и челюсть, и мошонка – все было расставлено по местам. Умиротворенный Митрич вышел в коридор.

Навстречу ему с забинтованной головой, пластырем на боку и окровавленной рубашкой в руке шел Серж.

Погоня уже была. Теперь вы, наверно, ждете разоблачения злодея? Я жду этого так же, как вы, но с разоблачением у нас проблема – еще неизвестно, кто злодей. Вот узнаем и разоблачим. Поэтому не торопите меня и читайте дальше.

Мы отвлеклись и пропустили интересный момент: как Серж, находясь в лечебном учреждении, в присутствии посторонних граждан грубо нарушал общественный порядок и оскорблял Митрича нецензурными словами. А Митрич, вооруженный версией о разбойном нападении и осмелевший в присутствии Зятя и уже вступившего с ним в контакт коллеги с протоколом, взывал о помощи. И помощь вскоре приехала на уже знакомом нам уазике. Приехала и увезла Сержа в райотдел для составления административного протокола о мелком хулиганстве. Зятю за это, конечно, отдельное спасибо.

Теперь злодей установлен, но еще не разоблачен. Быстро мы управились, правда?

Милиционер, даже бывший, – все равно милиционер. Он не приходит, а прибывает, он не беседует, а собирает информацию, он не ест, а принимает пищу, не спит, а отходит ко сну. Кому надо, тот всегда это чувствует. Когда Зять и Митрич с утра пришли к Марго домой побеседовать, она сразу почувствовала, кто к ней прибыл и с какой целью. Но Марго не какая-то там лохушка, чтобы пойти на поводу у старого козла. Тем более он ей не заплатил за работу. Митрич чуть было не возразил, что работа не была доведена до конца, но Зять моментально оценил намек и вытащил несколько купюр. Как за десять ходок. Это уже другой разговор. Марго смягчила тон: так о чем вы хотели побеседовать?

Зять изложил базовую версию, Марго добавила пару существенных деталей, Митрич уточнил несколько достоверных штрихов. Получалось так: Марго (извините – Рита) вышла с работы, остановила такси – красную ВАЗ-2101 – и попросила подвезти ее домой. По пути они разговорились с водителем, пожилым и очень приличным на вид мужчиной (достоверный штрих). Рита пожаловалась на жизнь – муж сидит в тюрьме, дочь растет сиротой, зарплата небольшая и т. д. – по обстоятельствам. Водитель выразил сочувствие Рите и, поскольку она расплакалась, он даже остановил автомобиль и дал ей носовой платок. Сидели они на передних сиденьях (существенная деталь). Вдруг откуда ни возьмись со стороны пассажирской (нет, лучше водительской) двери появился пьяный молодой человек, который потребовал у водителя деньги. При этом нападавший держал в руках предмет, похожий на нож. Водитель попытался закрыть окно, но преступник не дал ему это сделать, и тогда водитель выстрелил в воздух (не в преступника!) из имеющегося у него травматического пистолета отечественного производства – чтобы испугать. Преступник не испугался, вытащил водителя из автомобиля и стал избивать. Когда водитель упал, преступник вытащил что-то из кармана куртки водителя, похитил пистолет и убежал. Кажется, все. Допрос сегодня после обеда…

Так началось предварительное следствие по уголовному делу о разбойном нападении на Митрича. Серж переехал жить в следственный изолятор и стал обвиняемым, а я – его защитником.

Вы хотели разоблачения злодея? Получите. Но имейте в виду, что следствие потому и называется предварительным, что оно не окончательное. У Сержа еще есть шанс.

Митрич был мужчиной очень приличным не только на вид, но и на самом деле. Он жил с убеждением, что все должно функционировать правильно. Если в карбюратор попадала пылинка – Митрич это слышал и удалял ее специальной клизмочкой. Если кто-то что-то выносил из института – Митрич это видел и сообщал специальной докладной. Если кто-то жил не на зарплату – он это чувствовал и осуждал. Как член добровольной народной дружины он в свое время ловил длинноволосых пижонов, был беспощаден к тем, кто мочился в подворотнях или обнимался на уличных скамейках. Сам же Митрич был безупречен до тошноты. Во всяком случае – на вид.

Как мы уже знаем, ничто человеческое Митричу было не чуждо, и один раз его уже терзали мрачные мысли. Теперь такие мысли снова стали приходить ему в голову в связи с произошедшим. Что-то в этом было неправильное, и у Митрича в голове сделался беспорядок. Кроме Зятя, об этом поговорить было не с кем, и Митрич часами строгал свойственнику голову: обсуждал детали и штрихи, вычислял последствия и возможности, подсчитывал размер материального ущерба и морального вреда.

Он стал жить версией о разбойном нападении, полностью поверил в нее и периодически вспоминал новые подробности происшествия. Предмет, похожий на нож, стал ножом. Более того, Митрич вспоминал размер клинка и его матовый блеск. А почему блестел клинок? Да потому, что на него падал свет от луны или от фонаря. Митрич ехал на место и обнаруживал у здания кафе-бара фонарь. Он вспоминал дословный текст, произнесенный разбойником, и они с Зятем ехали к Марго, которая должна была дополнительно это подтвердить. События приобрели кинематографическую ясность. Стоило сделать стоп-кадр, и было видно, как Серж производит широкий замах правой рукой и сильно бьет Митрича в левую часть лица по направлению несколько снизу вверх и спереди назад. Митрич начинает падение, и Серж добивает старика ребром ладони левой руки. А нож?! Нож недоносок держал в правой руке, а потом спрятал в карман.

Каждый всплеск воспоминаний сопровождался походом к следователю. Следователь почти безропотно все записывал в протокол. Но если следователь за это получал зарплату (я же не знаю, о чем они в кабинете разговаривали с Зятем), то для Марго это не было обязанностью. Она приравнивала посещение следователя к двум ходкам (туда и обратно). Соответственно при подсчете размера компенсации морального вреда сумма росла. После восьмого похода взаимоотношения потерпевшего со свидетелем приобрели напряженный характер.

Защита двигалась в противоположном направлении. На помощь из Костылевки приехала бабушка, и мы с ней пошли по следу. Начали с однокурсников, опросили официантов и хозяйку кафе, получили справки от диспетчера таксопарка, из ресторана, где Марго уже восемь месяцев не работала, из травматологического пункта больницы и даже отследили по карте маршрут движения Митрича по отношению к дому Марго.

Шанс у Сержа таки был. Но чтобы этот шанс не упустить, мы к следователю не ходили, а хранили все в тайне до суда. И судный день настал.

Митрич, предвкушая триумф, привел с собой в суд всю семью. Он, как обычно, был в шляпе и имел такое выражение лица, какое, по его мнению, должно быть у потерпевшего – немного горечи, чуть-чуть смирения, глубокое уважение к суду и безмерное презрение к подсудимому. С этим букетом он и вышел к трибуне.

Скажу вам по секрету, что я и сам мастер придумывать версии. Это входит в набор профессиональных навыков. Поэтому, как профессионал, я имею возможность оценить версии, придуманные другими. Версию Митрича я оценил как юридически выгодную, этически подлую и логически уязвимую. Ну вот, например: к протоколу осмотра места происшествия приобщены фотокарточки – общий снимок автомобиля, вид спереди и с боков, узловой снимок салона. Машинка, надо отдать должное, ухоженная. Но объектив случайно прихватил женскую туфлю с высоким каблуком, лежащую на заднем сиденье. Не Золушка ли какая-нибудь оставила его впопыхах? Или это, пардон, жене вашей принадлежит? Митрич попытался было грубить: не ваше, мол, дело, не по существу, мол, вопрос, но после визита сержантов, рассказавших о босой бабочке с туфлей в руке жена Митрича без разрешения судьи покинула зал.

И тогда наш потерпевший скис. В этой благоприятной обстановке вполне уместным стало выяснение вопросов о том, каким образом у нападавшего оказалось огнестрельное повреждение на спине (см. медицинскую справку) и как это согласуется с версией о разбойном нападении; каким чудесным образом разбойник вытаскивал деньги из кармана куртки лежащего на земле потерпевшего, если куртка висела на спинке водительского сиденья (см. фото к протоколу), и т. д. и т. п.

По приличному с вида лицу было видно, что мрачные мысли снова посетили Митрича. Он пытался, но не мог отличить происходящее в зале суда от того, что творилось в его голове, версию от жизни, вымысел от правды. Ему срочно нужна была помощь Зятя, но Зять на помощь прийти не мог. Мы его устранили почти детской тактической уловкой: заявили, что хотели бы допросить этого человека в качестве свидетеля и поэтому до допроса он не может находиться в зале судебного заседания. Пусть в коридорчике ожидает.

В коридорчике в это время, выполняя спецзадание, сидела неопознанная противником Бабушка и слушала, как Зять инструктировал Марго. Адвокат – враг, и на все его вопросы нужно отвечать отрицательно. Это последняя ходка – держись.

И Марго вошла в зал. Довольно вяло, но последовательно она изложила версию, правильно ответила на вопросы государственного обвинителя.

Неприятности начались с обычного вопроса защиты:

– Вы работаете?

Марго превратилась в королеву и через паузу ответила, что она порядочная женщина и не желает слышать гнусных намеков. Конечно, она не работает.

Но если это так, то защите интересно узнать, откуда порядочная Марго возвращалась в столь поздний час. Просто гуляла, говорите? В семи километрах от дома? А раньше давали показания, что возвращались с работы. Прошу суд обозреть справку из ресторана. Как объясните противоречие? А почему приехали к кафе-бару «Встреча», который совсем не по пути домой? Прошу суд обозреть карту города. А что рассказывали сержантам? Прошу суд огласить их показания.

«Во попала…» – думала Марго, оглядываясь на Митрича.

Но Митрич был погружен в свои мрачные мысли и ничего вокруг не замечал. Потом ему стало совсем плохо (причем, кажется, всерьез), и вызвали «скорую помощь».

Из-за суматохи со «скорой помощью» я потерял Бабушку, которая должна была доложить о результатах выполнения спецзадания. Нашел я ее сидящей на скамейке в сквере за углом. Бывшая завклубом вела культурно-просветительскую работу с Марго. Эта мастерица устного народного творчества была в своем репертуаре – цена вопроса двадцать ходок. Бабушка вздохнула – это пенсия за два месяца. Вникнув в тему разговора, я принял сторону Марго – дочку растить надо, муж в тюрьме. Еще, не дай бог, из следственного изолятора в зону к мужу придет малява о том, на какие деньги она его дочь кормит. Марго меня поняла сразу и снизила цену. Хапуга. Из-за таких, как она, в стране скоро некому будет водить электровозы.

Электровозы – это будущее, а сейчас помощь требовалась последнему в стране водителю «копейки». Он не реагировал на внешние раздражители и все говорил что-то бессвязное о луне, теплых волнах и коррозии. Успокоил Митрича лишь второй укол. Доктор сказала, что для его возраста кардиограмма нормальная, но дедушке, видимо, нужно будет показаться узкому специалисту – и отвела Зятя в сторонку пошептаться.

На следующем заседании Марго рассказала всю правду, пропуская сами знаете что. А мы и не возражали. Потом еще были свидетели, эксперты, заявления, справки, первые морозы и наконец приговор.

За причинение побоев потерпевшему Серж получил четыре месяца лишения свободы, которые он к тому времени уже отсидел. Новый год встречали всей семьей дома в Костылевке.

А что касается Митрича, то он в период обострений ложится в психиатрический стационар и там подробно рассказывает соседям по палате о матовом блеске разбойничьего клинка. В период же ремиссии он стоит на балконе и отгоняет дворовых мальчишек от сильно поржавевшей «копейки». За руль Митрич уже не садится.