"Защита Лившица: Адвокатские истории" - читать интересную книгу автора (Лившиц Владимир)

Лакей его превосходительства

В ту ночь всенародно избранный губернатор спокойно спал. Он спал и видел сытых пенсионеров, счастливых инвалидов и неуклонно растущее благосостояние остальной части электората. Он спал и не мог знать о происшествии около дома, который в народе называют губернаторским.

Этот старинный дом с эркером стоит в самом центре города. Построенный сто лет назад, он пережил дворян, советских писателей и склоки коммунальных соседей. Потом коммуналки до неприличия быстро расселили, дом отремонтировали, в подъезде вкрутили лампочки и поставили охрану с оружием. Поговаривали, что в рамках экологической программы над домом поставят стеклянный колпак, чтобы жильцы не страдали от атмосферных осадков и выхлопных газов.

Братья Антиповы приехали в город из села, название которого не вызовет никаких культурных ассоциаций. Обычно такие села называются Красное или Веселое. Возможно, когда-то там было красиво и весело, но в последнее время жизнь из села уходила туда, где были асфальт, электричество и работа. Ученые считают, что это естественный процесс, но ни разу я не встречал сел с названиями Синее или Печальное.

Старший брат Серега только что вернулся из армии. Почти неделю он ходил по соседям в дембельской форме, пил, играл на баяне и рассказывал о совершенных подвигах. Проснувшись как-то утром в соседском сарае, Серега окончательно понял, что дома ему делать нечего. Он повесил форму в шкаф и уехал на попутном грузовике в люди. Младший Вовка во всем подражал брату и поехал с ним за компанию.

Весь день братья ходили по городу, с восторгом взирая на высокие дома, троллейбусы и полуголых девиц. С одной из таких девиц они вечером оказались в ресторане. Серега пообещал, что к утру Вовка станет мужчиной.

За столом Серега снова рассказывал о подвигах, но его никто не слышал. Музыканты извергали такое количество децибелов, от которого все посетители пребывали в состоянии легкой контузии. В сочетании со спиртным это давало ощущение полноценного отдыха. В родном селе отдых считался полноценным лишь в том случае, если завершался дракой около клуба. Здесь все было иначе, благородно, по-городскому. И Сереге это нравилось.

Вовка знал рассказы брата наизусть и угадывал текст по губам, а Девица, не понимавшая ни одного слова, вежливо кивала, чтобы поддержать разговор. Воодушевленный таким вниманием, Серега всем наливал, заказывал официанту еще и повторял рассказ с новыми подробностями.

Когда музыканты ушли, а ресторан стали закрывать, оказалось, что Вовка не может идти. Девица идти еще могла, но не более того. Романтическая часть вечера оказалась под угрозой срыва. Надеясь, что еще не все потеряно, Серега обнял Вовку одной рукой, Девицу – другой и потащил контуженых с поля боя через городской сад в северном направлении. На выходе из городского сада Вовка стал издавать звуки, как бы пытаясь произнести букву «Ъ». Во избежание конфуза Серега оставил Девицу и срочно повел брата к ближайшему кусту. Срочность оказалась оправданной, потому что за полметра до куста Вовка со звериным ревом предал земле сначала то, что наливали, потом десерт, потом люля-кебаб, салат и все, за что было уплачено. Вовке стало легче, и он смог идти самостоятельно.

Девица же в это время, не заметив отсутствия кавалеров, двигалась строго на север. Она уже вышла из парка и достигла середины пешеходного бульвара.

Внезапно откуда ни возьмись на съемочной площадке появился какой-то тип в светлой рубашке. Позже его назовут неустановленным лицом. Но сейчас этот Тип подошел к Девице и стал самым наглым образом о чем-то с ней разговаривать. А то мы не знаем, о чем можно разговаривать с Девицей! Он, значит, ее не кормил, не поил, пришел на все готовенькое, а Серега должен на это спокойно смотреть. Ха, ха и еще раз ха! Вот сейчас отдых станет полноценным.

По уставу караульной службы часовой, заметив на охраняемом объекте постороннего, должен произнести: «Стой, кто идет?» Если посторонний не отвечает, часовой должен предупредить, что будет стрелять, и только после этого применять оружие. Это форма вежливости – на всякий случай, чтобы не было ошибки.

Серега, как вежливый человек, налетел на постороннего со стандартным вопросом: «Ты чего к девушке пристаешь?» Тип ответить не успел и поэтому сразу же получил в нижнюю челюсть. В этот момент подоспел Вовка и присоединился к брату. Оценив обстановку, Тип решил окончательно испортить вечер и, не вступая в драку, побежал. Это был запрещенный прием. Серега еще больше разозлился, настиг Типа и снова ему врезал.

Пока братья общались с посторонним, Девица продолжила сосредоточенное движение в северном направлении. Она, не останавливаясь, пересекла газон, опрокинула по ходу движения мусорник и скрылась в темноте.

Но вскоре братьям стало не до Девицы.

Из красивого подъезда напротив вышел коротко стриженный бугай с пистолетом в руке.

– Лежать, бояться! – рявкнул Бугай, направляя пистолет на Серегу.

Братья не были внесены в списки избирателей данного округа, понятия не имели об экологической программе и о том, как назывался дом, из подъезда которого вышел Бугай. Они вообще жили там, где воздух чист без всяких колпаков, поэтому появление Бугая с пистолетом в руке всерьез не восприняли.

Тип и без приказа Бугая уже лежал на земле и боялся, а Вовка высказал предположение, что пистолет газовый и бояться не стоит.

– Слышь, не балуй, убери пукалку, – Серега осторожно пошел в сторону Бугая.

Бугай попятился, но пукалку не убирал. Серега медленно наступал, глядя Бугаю в глаза и выжидая момент, когда они окажутся на расстоянии вытянутой ноги друг от друга. Как никак Серега служил в погранвойсках и кое-чему научился. До Бугая оставалось совсем немного, когда Вовка решил обойти противника с левого фланга и сделал шаг вперед. Пистолет в руке Бугая дернулся, и раздался хлопок. Серега хотел нанести удар правой ногой, но нога почему-то не послушалась – как во сне, когда пытаешься бежать, а ноги не двигаются. Стало почему-то холодно, и Серега услышал ресторанную музыку, от которой заложило уши. Люди вокруг веселились, раскрывали рты, но слов не было слышно. Официантка откупорила бутылку шампанского. Пробка вылетела и вонзилась Сереге в ногу, причинив тупую боль. Вслед за этим из бутылки полилась пенная струя – прямо на новые штаны. Штаны моментально намокли.

Серега открыл глаза и увидел над собой лицо брата. Ни музыки, ни официантки не было, но штаны над коленом были мокрыми. «Пистолет, стало быть, не газовый», – подумал Серега, вспоминая Бугая. Лицо брата исчезло.

– Серенький, проснись! – почти плакал Вовка и бил Серегу по щекам. Не зная, мстить ему за брата или спасать его, Вовка метался между Серегой и красивым подъездом, в котором скрылся Бугай. Лужа под Серегиной ногой медленно росла. В этом огромном городе были асфальт, электричество и работа, но не было никого, кто мог бы остановить эту страшную лужу, кто мог бы вернуть брата к жизни.

В ту ночь Вовка действительно стал мужчиной, потому что понял: никто, кроме него, брата не спасет. Он снял ремень и потуже перетянул им простреленную ногу.

Вневедомственная охрана находится на самоокупаемости, поэтому работает быстрее, чем «скорая помощь». Район разбит на квадраты, в каждом из которых дежурит передвижная группа. При поступлении сигнала к любому объекту можно прибыть за минуту. Есть и такие объекты, к которым нужно прибыть за секунду или еще до того, как позвонили с пульта.

Дом с эркером относился к таким объектам. В постовых ведомостях он был обозначен как пост номер четыре, круглосуточный, парный. Постовой обязан находиться в вестибюле, следить за входом-выходом граждан, открывать двери кому положено и закрывать двери перед теми, кому не положено. Эти обязанности только кажутся простыми. На самом деле нужно иметь тонкое чутье, для того чтобы отличить тех, кому открывать, от тех, перед кем закрывать, нужно постоянно быть на месте, но так, чтобы тебя не было видно. Это врожденные качества, поэтому отбор кандидатов на пост номер четыре всегда происходил комиссионно, с множеством согласований и проверок, с обязательным обследованием на томографе.

Специалисты заметили, что у некоторых людей голова в разрезе состоит из пещеристых тел. При нервном возбуждении кровь приливает к голове, наполняет пещеристые тела, а отток крови одновременно прекращается. В результате голова увеличивается в размерах и твердеет. В таком состоянии черепная коробка выдерживает значительные динамические нагрузки и ударные воздействия. От некоторых экземпляров, например, отскакивали пули, но таких сразу забирали в Москву. Остальных с удачными томограммами зачисляли в спецподразделение вневедомственной охраны.

Бугай стал единицей спецподразделения полтора года назад. За это время он поправился на восемь килограммов, получил звание сержанта и научился завязывать галстук (форму на посту не носили). Он открывал двери таким людям… Таким людям, одно нахождение рядом с которыми делало его причастным к государственным секретам, высокой политике и большому бизнесу. Бугай внутренне ощущал эту причастность и понимал, как много зависит в этой жизни от единицы, стоящей в вестибюле.

С ощущением своей социальной значимости Бугай и выбежал той ночью на улицу. Увидев, что у объекта охраны происходит драка, Бугай решил для порядка просто постращать парней. Кто же мог подумать, что эти идиоты не испугаются пистолета?

Каждый случай применения оружия – это чрезвычайное происшествие. Назначат служебную проверку, и надо будет что-то объяснять. А что объяснять? Уволят ведь. Или посадят. Рубашка на спине Бугая взмокла и прилипла к телу. Рубашка была своя, а намокшие штаны – чужими.

Версия о нападении на охраняемый объект родилась сама собой. Мысль о том, чтобы вызвать «скорую помощь», почему-то не пришла в затвердевшую голову.

Демократические веяния в российском уголовном судопроизводстве – не самое приятное явление в нашей жизни. Спросите любого прокурора, и он, как специалист, вам расскажет, сколько неудобств с этими веяниями связано. Взять хотя бы арест жулика. Раньше санкцию на арест давал прокурор. Подписание соответствующего постановления занимало вместе с изучением вопроса три минуты. Если подпись прокурора была размашистой или чрезмерно витиеватой – три с половиной минуты. И жулик сидел. А сейчас? Санкцию на арест дает суд. Это значит, что нужно доказывать очевидное, раскрывать тайны следствия, терпеть присутствие адвоката и другие неудобства. Прокурор прав – раньше было проще.

Случай с Серегой как нельзя лучше подтверждал правоту прокурора. С учетом чрезвычайности происшедшего необходимость ареста даже не обсуждалась. Но возник вопрос: как доставить Серегу в суд. Врачи категорически запретили транспортировку, сославшись на тяжелое состояние больного.

У Антипова была повреждена бедренная вена. Когда «скорая» привезла его в больницу, никто не решался снять ремень, поскольку больной мог умереть от потери крови. Придя в сознание, Серега услышал о возможности ампутации ноги и произнес речь, в которой из двадцати слов двадцать одно было матерным. Ногу спасли, но крови он потерял много.

Все это не укладывалось в рамки Уголовно-процессуального кодекса. Для кого-то Антипов, может быть, и больной, а для прокуратуры – подозреваемый, то есть жулик. Прокурор дал команду доставить. Но в обычном автозаке такого подозреваемого не повезешь, а специального транспорта у конвоя нет. Команду отменили и, посовещавшись, приняли решение доставить суд в больницу. Гуманизм, так сказать.

В течение нескольких минут больничная палата была переоборудована в походный зал судебных заседаний. Кровати раздвинули по углам, ходячим соседям Сереги было вежливо предложено побыть в коридорчике, а лежачего соседа после некоторых споров с врачом оставили в палате, потому что вместе с капельницей кровать не проходила через дверь. Затем в палату внесли дополнительную тумбочку для секретаря. Прокурор, конвой, секретарь – все в белых халатах, словно ангелы, расположились вокруг Серегиной кровати. Он лежал, прикрытый для приличия простыней, с капельницей в руке и уткой у ног. Казалось, что сейчас эти белые ангелы унесут Серегу в заоблачную даль на своих нелегких крыльях. Но у ангелов такого права не было – это мог сделать только суд, пришествия которого все молча ожидали.

– Встать, суд идет! – громко объявила секретарь.

Все встали, а лежачий сосед заерзал на кровати, не зная, нужно ли ему вставать при входе судьи. Судья, тоже в белом халате, вошла в палату, посмотрела на Серегу и сочувственно покачала головой. Она была доброй женщиной.

Помощник прокурора тоже был добрым. Он испытывал как бы даже в некотором роде неловкость от своеобразия судебного заседания. С таким же чувством как бы даже в некотором роде неловкости Помощник сообщил суду, что Серегу необходимо арестовать, поскольку он подозревается в совершении особо тяжкого преступления и, находясь на свободе, может воспрепятствовать установлению истины по делу.

– И вообще, – уже совсем по-человечески добавил Помощник, – все знают, кто живет в этом доме, – и посмотрел наверх.

Я, в свою очередь, указал Судье на утку в ногах подозреваемого и сказал, что если бы Антипов смог убежать, то эта утка улетела бы вслед за ним.

Судья понимающе кивала, глядя на утку. На мгновение даже возникло впечатление, будто не нужно доказывать очевидное.

Судья удалилась в совещательную комнату, то есть в ординаторскую. Через минуту она возвратилась и, посмотрев наверх, огласила постановление об избрании подозреваемому меры пресечения в виде заключения под стражу. Судебное заседание закончено, прошу садиться. Теперь уже по-настоящему.

– Подозреваемый, вам понятно постановление? – Голос Судьи звучал мягко, почти по-матерински. Конечно, ей было неловко. Но, поймите, судья должна быть выше личных чувств. Она ведь подчиняется только закону, а закон, если это, конечно, закон, суров. Причем в данном случае суров настолько, что дальше некуда. Серега подозревался в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа. Наказание за это – от двенадцати лет до пожизненного лишения свободы.

Серега об этом еще не знал. Он тяжело дышал, прикрыв глаза. Действие наркоза закончилось, и рана толчками давала о себе знать.

Судья повторила свой вопрос.

– Какое постановление? – простодушно переспросил Серега.

– Вы арестованы, Антипов, – разъяснила Судья собственное решение.

– Как это? – Серега открыл глаза.

Действительно – как это? Куда теперь с этим постановлением? В тюрьму или сразу на кладбище? Вопрос застал Судью врасплох, потому что она вдруг задумалась, куда этого парня повезут, что будет с его ногой, и вообще – как это? В повседневной текучке об этом задумываться некогда, да и не ее это дело. Ее дело – постановление вынести, а исполнять его обязаны другие. И это правильно.

– Вам адвокат все разъяснит, – добрая женщина сняла белый халат и вышла из палаты.

В тот же миг белые ангелы, шурша крыльями, взлетели над кроватью арестованного и превратились в черных воронов. Лишь стеклянная утка осталась на своем месте, потому что не умела летать.

Я должен был разъяснить Сереге, что он, находясь на свободе, скроется от следствия, продолжит преступную деятельность или будет угрожать участникам процесса. Так написано в законе. Так полагает прокурор.

Ты, Серега, сам в сортир сходить не можешь, а от следствия скроешься. И станешь по городу ходить, на жизнь сотрудников посягать. А что? Вот Помощник мне в коридоре такие страсти рассказывал – как у них один жулик через окно выпрыгнул со второго этажа и с поломанной ногой скрылся. Поэтому, Серега, у них есть основания полагать. И они положили, понимаешь? На тебя и на твою ногу.

Ты не понимаешь? Тогда я тебе по-простому скажу: у тебя штаны промокли спереди, а у них – сзади. Мокрые штаны – это великая сила.

Завтра Их превосходительство придут на работу и спросят: что случилось на подведомственной территории? Ему скажут: стреляли, Вашепревосходицтво. Они бровь нахмурят: как стреляли? Зачем стреляли? И тут Им доложут о том, как верный охранник пресекал хулиганские действия, и как на него напали, и как оружие отбирали, и как убить хотели. Может, и не его вовсе убить хотели, а даже страшно подумать, кого… Но сейчас уже все в порядке, злоумышленник пойман и в тюрьме сидит. Ради этой последней фразы ты, Серега, и будешь сидеть. Чтобы было о чем доложить Ихпревосходицтву.

У каждой единицы, Серега, есть свой вестибюль.

Вечером на желтом «запорожце» ко мне приехали Антиповы-родители. «Запорожец» был на несколько лет старше Сереги, но, в отличие от него, еще передвигался. Родители пытались понять, что случилось с их сыновьями, почему один из них сидит в тюрьме, а другой лежит в больнице под конвоем. Мои объяснения родителей не удовлетворяли: мама плакала, а папа хотел найти Бугая и разобраться с ним по-мужски.

Бугая тем временем таскали по кабинетам – от кадровика к психологу, от командира батальона в службу собственной безопасности, от прокурора к начальнику штаба. В каждом кабинете он писал объяснения применительно к профилю соответствующей службы. В конце выходных сюжет обрел необходимые детали и краски.

Выяснилось, что в пятницу утром Бугай заступил на пост. В течение дня было две проверки – никаких нарушений не зафиксировано. Охраняемый объект в порядке, табельное оружие исправно, пещеристая голова на месте. В ноль часов восемь минут Бугай с помощью системы видеонаблюдения обнаружил, что двое неизвестных избивают третьего в пятнадцати метрах от подъезда охраняемого объекта. Бугай вышел, представился, предъявил служебное удостоверение и вежливо предложил дерущимся прекратить нарушение общественного порядка. В ответ на это один из дерущихся, как впоследствии оказалось, – Антипов С, будучи в состоянии алкогольного опьянения, набросился на Бугая и сбил его с ног. Бугай обнажил табельное оружие и предупредил, что будет стрелять, но Антипов С. на предупреждение не реагировал, продолжая свои противоправные действия, и пытался отобрать у Бугая пистолет. После этого Бугай произвел выстрел вверх, а затем, пресекая действия Антипова С, выстрелил последнему в ногу.

Прибывшая по вызову патрульная группа обнаружила на месте происшествия всего одну стреляную гильзу. Позже при дополнительном осмотре в кустах была найдена вторая гильза.

Антипов С. и его брат Антипов В. были задержаны на месте происшествия. Неустановленное лицо, которое они избивали, скрылось.

По заключению комиссии Бугай действовал в рамках закона и устава, нарушений в его действиях не установлено. Заключение отпечатано в трех экземплярах, подписано кем положено и готово лечь на высочайший стол, если понадобится.

В воскресенье вечером у Бугая из-за сильного стресса нарушился приток крови в пещеристые тела, и голова стала мягкой, как вареная луковица. Бугай был госпитализирован, а его место занял другой. Далее следы обрываются. Разобраться с Бугаем папе не удалось.

Когда ангелы покинули больничную палату, доктор пообещал мне сделать все возможное, чтобы Серегу подольше не отправляли в тюрьму. Хотя бы до тех пор, пока с ноги не снимут швы. Но есть силы посерьезнее врачей и адвокатов. В понедельник утром прибыл начальник конвоя, и Серегу как арестованного приготовили к этапу в тюремную больницу. У конвойной службы нет возможности ежедневно выделять две единицы для охраны арестованного в больнице. Для этого существуют специальные учреждения.

Все происходило с такой скоростью, что обычные способы защиты никакого эффекта не давали. Писать жалобы и ждать в течение месяца заранее известного ответа было бессмысленно.

Желтый «запорожец» помчался к воротам тюремной больницы, а я – к вышестоящему прокурору. Пока я ждал в приемной, бойцы конвойного дивизиона передали носилки с Серегой представителям тюремной больницы и уехали. После их отъезда выяснилось, что в тюремную больницу принимают только осужденных, отбывающих наказание, а Серега такой статус еще не приобрел. Он лежал на носилках перед воротами тюремной больницы и ждал, чем закончится спор о том, какое ведомство должно его принимать.

Наконец из ворот тюремной больницы вышел товарищ майор, имеющий в анамнезе медицинское образование. Он принес справку о том, что Антипов практически здоров и его можно везти в следственный изолятор. Стали искать транспорт.

Ожидая в приемной, я все это знал, поэтому постоянно смотрел на часы. Если Серега попадет в следственный изолятор, он оттуда уже не выйдет. Что будет с практически здоровой ногой, мы потом спросим у товарища майора. А сейчас каждая минута была на счету.

Наконец меня пригласили к Вышестоящему. Я его видел впервые и знал только, что он здесь человек новый и при должности недавно. Об экологической программе мог и не слышать. Я рассказал о птицах, вестибюле и практически здоровой ноге. Получилось слишком эмоционально, но доходчиво.

Вышестоящий набрал номер телефона нижестоящего, представился, спросил, что там по делу Антипова, внимательно выслушал. И вдруг:

– Что вы там дурью маетесь? – это тому, кто на другом конце провода. – Освободите парня, пусть лечится.

Вот так просто и без лишнего пафоса. Без взгляда наверх.

Уже много лет прошло с тех пор, как я утратил веру в справедливость и покончил с желанием переделать мир. Это называется профессионализмом. Если шахматный слон должен ходить по диагонали, то ему нельзя идти прямо. Это не справедливость. Это правила игры. А справедливость – это когда белый слон может сходить прямо, а черный – как положено. Потому что, если посмотреть наверх, то в конкретном случае у белого слона как бы даже в некотором роде есть для этого основания. Проблема лишь в точке зрения. Из вестибюля она одна, этажом выше – другая, а дальше уже неинтересно.

Выйдя из кабинета Вышестоящего, я увидел другую картину мира. Нарисованные акварелью розовые и голубые слоны вальсировали по клетчатому полю вдоль, поперек и по кругу.

Или я не профессионал, или то, что произошло в кабинете Вышестоящего, – исключение.

Я не успел обдумать эту мысль, потому что в следующий момент мы с Помощником мчались к воротам тюремной больницы с еще тепленьким постановлением об освобождении Антипова из-под стражи. Мне нужно было перехватить Серегу, а Помощнику – доложить об исполнении.

– Вот видите, – радовался он вместе со мной, – я же говорил, что все будет хорошо.

В суете я, наверно, пропустил момент, когда Помощник об этом говорил. Но все действительно хорошо сложилось, и Серега вернулся к своей утке.

На следующее утро я снова услышал рев желтого «запорожца». Родители-Антиповы сказали, что посоветовались с серьезными людьми. Эти серьезные люди обещали устроить прием у Ихпревосходицтва и решить все вопросы, но попросили, чтобы никаких адвокатов и никаких жалоб. В общем, спасибо за хлопоты, извините…

В конце концов, это тоже точка зрения.

Кстати, колпак над домом так и не поставили. Поговаривают, что время для выполнения экологической программы еще не пришло. Или ушло безвозвратно.