Taken: , 1

Глава девятнадцатая. БИТВА

Однако людям Вефиля в драконьем мире очень даже нравилось. Здесь была вода, пусть и во временном водопроводе, но все же свежая и чистая, была трава для скота – несмотря на весну, уже высокая и сочная. Были забавные деревья с упругими листьями, которые нравились детям. Здесь было хорошо.

По этому поводу настроение у вефильцев держалось на высоте. Оно и понятно – такой приятный во всех отношениях мир утешил измотанных Путем людей. Чернов подивился, входя в Вефиль, тому, что жители, закончившие строительство водопровода, надели праздничные одежды, разноцветными резиновыми лентами-листьями украсили дома и ворота города, кое-кто достал музыкальные инструменты, а на площадь выносились столы – явно для массового пиршества. Чернов, в принципе, был рад за вефильцев: кто знает, сколько еще выпадет остановок на Пути и где они случатся? Если есть хоть малая возможность, надо праздновать и отдыхать. Хотя понимал: припасов для праздника – кот наплакал…

Тоже радостный Кармель подтвердил догадку Чернова относительно причины веселья:

– Люди хотят устроить праздник, поблагодарить тебя и Сущего за этот добрый мир.

– Меня-то, Кармель, за что?.. Да и не надо забывать, что все это – лишь остановка на Пути.

– Вот и хорошо, – оптимизм Кармеля бил через край, – ее и отпразднуем, а потом пойдем дальше. Путь ведь еще не закончен, так, Бегун?

– Да уж… – неопределенно ответствовал Чернов, думая о том, что со стороны Сущего было бы сущим, извините за каламбур, издевательством поселить Вефиль в мире, где нет ни единого человека, а только драконы – огнедышащие и малодружелюбные.

– Пойдем, пойдем, – Кармель мягко подтолкнул Чернова в спину, – тебе надо отдохнуть и переодеться, а потом – праздник! Праздник!

Чернов рассеянно оглянулся на городские ворота, на которых, колышимые ветром, болтались цветные резиновые ленты. Что-то его настораживало, но он не мог понять, что именно. Ему показалось – или не показалось? – он опять услыхал драконье гудение. Значит, чешуйчатая птица все-таки не свалила в другое ПВ, а решила остаться здесь. Ее воля. Ладно бы – не злая…

Чернов, разумеется, поддался настойчивости Кармеля и уже через час сидел на площади за столом – вместе с горожанами.

Вефильцы устроили праздник на славу – с музыкой, танцами, играми и, к вящему изумлению Чернова, с хорошим угощением. Как и где все это сохранилось – один Сущий ведает… На столах присутствовало мясо во всех его ипостасях – жареное, вареное, на пару, овощи, зелень и фрукты – свои и собранные в найденной разведчиками неподалеку от стен Вефиля роще. Чернов нахмурился, когда ему рассказывали, как один из горожан на свой страх и риск надкусил местный большой, похожий на яблоко, желтый плод и не отравился. Мальчишество, конечно, но как еще проверишь – ядовит местный фрукт или нет? Оказался – не ядовит. Тотчас были притащены корзины для сбора, и неизвестные плоды теперь украшают праздничный стол. Чернов тоже попробовал – вкусно, нечто среднее между грушей и яблоком, сочно и сладко. Мысль о завтрашнем общегородском поносе была прогнана с позором, хотя и отмечена некая ее здравость.

Женщины показывали танцы. В сопровождении главного, и единственного вефильского оркестра, состоящего из нескольких духовых инструментов и большого барабана, они не спеша, с достоинством выделывали нехитрые па и кокетливо улыбались зрителям. Иногда, отрываясь от танца, женщины подбегали к столам и вытаскивали из-за них шутливо сопротивляющихся мужчин, чтобы вовлечь их в свой круг. Одна подбежала и к Чернову, протянула руку, посмотрела хитренько: согласишься, мол, Бегун, с простой крестьянкой потанцевать? Бегун согласился. Если женщина просит… Под радостное улюлюканье и смех Чернов коряво и неловко пытался повторять все коленца, которые ему показывала девушка. А и то на пользу делу: надо же иногда разбавлять свой полусвятой имидж простыми человеческими поступками.

Веселье набирало обороты – все больше народу участвовало в массовом танце, все громче играла музыка, из-за сумерек зажгли факелы, и лица празднующих приобрели рыжеватый оттенок, а в картину праздника добавилась та самая недостающая краска – краска огня. Не последнюю лепту во все это внесло молодое вефильское вино, которого никто не жалел, благо запасы у каждой семьи имелись немалые. Чернову было хорошо. Передыхая между выматывающими – что твой бег – раундами танцев, он думал, что, пожалуй, ни на одной тусовке его родного ПВ, куда он бывал нередко приглашаем, он не испытывал такого неподдельного, чистого, легкого удовольствия. Там, дома, все parties были насквозь пропитаны показушничеством: пафосные девицы, пафосные кавалеры, пафосные дела… Там Чернов уставал больше морально, от постоянного лицедейства, от искусственных эмоций, от надуманных проблем. А здесь устал просто от танцев. Вот сейчас отдохнет и опять вольется, временно потеряв голову, в круговорот искренне веселящихся людей. И не надо думать о том, как ты выглядишь и что о тебе скажут потом.

Встав со скамейки, чтобы налить себе вина, он вдруг напрягся. Улыбка сошла с лица, хорошее настроение исчезло. Что это было? Что послышалось? Звуки… Сквозь переливы дудок, сквозь буханье барабана, сквозь радостные возгласы людей слух уловил нечто немузыкальное, не должное присутствовать на акустическом полотне этого праздника… Черт, как не хочется себе в этом признаваться! Но гудение дракона, которое ни с чем не спутаешь, было слышно все отчетливей. Чернов поднял глаза, но в ночном небе ничего нельзя было разглядеть, кроме миллиона-другого звезд. Даже луна куда-то запропастилась.

Чернов оглядел празднующих – никто ничего постороннего не слыхал, все веселились как ни в чем не бывало. А между тем гудение нарастало… Или это только Чернову казалось? Прислушался. Нет, не казалось. Гудит.

Надо разыскать Кармеля.

Чернов стал протискиваться через танцующую толпу, спрашивая у всех подряд:

– Где Кармель? Где Хранитель?

Уже не очень трезвых людей забавлял серьезный вид Бегуна, каждый старался вместо ответа ухватить его за плечи и потанцевать с ним, но Чернов вырывался и настойчиво пробирался дальше. От любви до ненависти – один шаг. От веселости до раздражительности, оказывается, еще меньше. Отсутствие внятных ответов, неуемная игривость, всеобщая поддатость – обратная сторона медали, которой Чернов любовался только что.

Наконец кто-то смог более-менее точно указать, где в последний раз видел Кармеля:

– Там, у источника… кажется…

Чернов пошел к источнику и действительно нашел там Кармеля. Хранитель смиренно сидел на лавочке и задумчиво мял в руках резиновый лист. Еще немного, и в Вефиле, наверное, станет неприличным появляться на улице без этого ручного эспандера…

– Есть у меня беспокойство одно, Кармель… – начал было Чернов.

– Знаю. Дракон. В Книге написано. – Кармель тоже был невесел.

– Как? – глупо спросил Чернов. – Прямо так и написано?

– Прямо так.

– Прямо про сегодняшний день?

– «…И отдались люди веселью и праздности, остановившись на Пути и забыв смотреть по сторонам и видеть главное. А не видящие главного не видят Сущего. И Сущий решил наказать их и послал к ним дракона…»

– А дальше?

– А дальше не знаю.

– Как не знаешь? – еще один идиотский вопрос. – Ты же только что прочитал отрывок из Книги…

– Прочитал. А дальше не знаю, – упрямо повторил Кармель, – такова Книга.

– Странно…

– Странно, – согласился Кармель. – Что делать будем, Бегун?

– И послал к ним дракона… – пробормотал Чернов. – Кармель, а насколько это серьезно?

– Дракон?

– Да нет, насколько можно верить тому, что написано в Книге?

– Теперь и ты странное говоришь, Бегун. Насколько можно верить своей памяти? Насколько ты веришь своим ногам, когда бежишь? Насколько верит в собственное дело плотник, мастерящий свои изделия? В Книге написано то, что уже было…

– То есть дракон уже летит?

– Выходит, так.

Выходит, так… Чернов и сам знал, что дракон где-то неподалеку. То, что никто не слышит его полета, объяснимо: пока он далеко, но лишь у Бегуна со Зрячим установлена телепатическая связь. И лишь вопрос времени, когда многотонная птица со смрадным и огнеопасным дыханием начнет пикировать на Вефиль. Чернов уже не задавал себе вопроса: «А зачем Сущему ЭТО надо?» Не было времени на рассуждения и поиски истины. Все потом, после. Надо будет проанализировать ощущения, испытанные им самим во время мысленного полета. А пока надо что-то предпринять.

– Кармель, нам следует остановить праздник.

– Но как?

– Остановим музыкантов, остановится и праздник.

– Верно. А дальше?

– Дальше придумаем…

Они вернулись в гущу гуляющих, нашли музыкантов, уже порядком вымотавшихся от непрерывной игры, остановили музыку.

В тишине возник недовольный ропот.

– Люди! Братья! – Чернов залез на стол, чтобы его было лучше видно и слышно. Дедушка Ленин со своим броневиком некстати всплыл в памяти. – Я прошу прощения, что прекратил ваше веселье, но вы сейчас поймете почему. – Сделав паузу, прислушался и снова услышал в мозгу пробирающее до костей гудение. Потом воздел указующий перст к небу: – Вы слышите?

Многие задрали головы, согласно указанию Бегуна.

Как по заказу гудение повторилось. Чернов мысленно поблагодарил дракона: не подвел.

Мно-о-огие узнали звук.

– Это дракон? Он опять к нам летит? Что делать?

Сделав успокаивающие жесты руками, чтобы прекратить выкрики из толпы, Чернов сказал:

– Да, это дракон. Как ни печально, он опять летит к нам. И я не уверен, что намерения у него мирные. Скорее – напротив. Наш уважаемый Хранитель готов это подтвердить.

Кармель подтвердил:

– Когда он будет здесь, я не знаю. Может, через время, а может, прямо сейчас. Нам надо действовать, если мы хотим спасти город от огня.

– Хотим! Готовы! – закричали в толпе.

– Тогда слушайте внимательно. – Джеймсбондовский план уже созрел в голове Чернова. – Пусть сейчас все идут домой и прячут самое ценное, что нельзя унести, в подвалы и погреба – туда огонь не доберется. Во время налета всем лучше бы находиться вне города. Рассыпьтесь по округе, не далеко, но и не очень близко от Вефиля. Старайтесь держаться по двое, по трое, не больше. Возьмите с собой побольше воды-может быть жарко. Всем все ясно?

Толпа ответила утвердительным разноголосьем, и люди спешно начали расходиться.

– Подождите! – окликнул их Чернов. – Пусть останутся лучшие плотники, женщины-ткачихи и еще – музыканты. Остальные – идите!

На площади, выглядящей довольно потрепанно после праздника, осталось человек тридцать. Чернов, не сходя со стола-трибуны, подозвал их поближе.

– Объясняю, зачем я вас попросил остаться. Мы с вами должны принять бой с драконом, чего бы нам это ни стоило. Ваши умения помогут спасти Вефиль.

– Но как, Бегун? – спросил один из музыкантов.

– К вам, – Чернов указал на оркестрик, – у меня отдельный разговор. Чуть позже. Сейчас в дело должны вступить плотники. У нас остались материалы после строительства желобов?

– Остались, – ответил один из древоделов, – что надо – построим.

– Надо вот что. Большие, с человека ростом, рогатки. Вот такие. – Он показал пальцами знак «Victory». – Рога надо сделать очень крепкими, так что усильте их, где надо. Все это должно надежно стоять на земле – на широкой крестовине или как сами придумаете. Задача ясна?

– Не очень-то, – с сомнением сказал древодел.

– Поясню, К рогам мы привяжем ленты из упругих листьев, и это позволит нам стрелять камнями в дракона. Ясно?

– Ясно! – поразился инженерной мысли Бегуна древодел. – Сделаем.

Плотники здесь же, не отходя, начали обсуждать конструкцию необычного метательного устройства, чертя наброски прямо на земле.

– К вам, девушки, у меня просьба такая, – теперь была очередь ткачих получать инструкции, – соберите, сколько сможете, этих упругих лент и сплетите из них несколько кос, длинной… ну как этот стол, хорошо?

– Как скажешь, Бегун.

– За сколько управитесь?

– За время.

– Сделаете быстрее – будет хорошо.

– У нас может и не быть даже одного времени, – шепнул Чернову Кармель, – дракона следует ожидать когда угодно.'

– Верно. Но мы же не можем не готовиться к его визиту? Мы должны хотя бы попытаться встретить его достойно.

– Ты прав, Бегун.

Плотники закончили чертить и позвали Чернова:

– Так?

Он посмотрел на землю, испещренную набросками суперрогатки, согласительно кивнул:

– Да, так. Только рога пусть будут чуть пошире. Вот так. – Он взял палочку и исправил чертеж.

– А мы-то зачем тебе, Бегун? – снова подали голос музыканты.

– Вы… пока не могу сказать точно… но нужны – это без сомнения. Просто будьте рядом со мной, пока все не закончится.

– С инструментами?

– Конечно.

Самодурство и блажь – вот, наверное, самое слабое, что сейчас думают о Бегуне музыканты. Чернов украдкой улыбнулся: ничего, ничего, будьте спокойны, Джеймс Бонд не ошибается… хотелось бы верить.

Дракон загудел в его голове – уже где-то совсем рядом. Вперив взгляд в ночное небо, Чернов, конечно же, ничего не увидел, но почувствовал отголоски того ощущения, которое он испытывал, общаясь с драконом… Непонятно – то ли сейчас дракон пытается установить с ним прямой телепатический контакт – сообщить что-то хочет рептилия, то ли это просто мнительность разыгралась.

Моментальная вспышка в сознании отмела все догадки:

Чернов вдруг увидел Вефиль с высоты драконьего полета – темный городок с редкими пятнышками факелов на улицах. Картинка длилась всего пару секунд, и снова перед глазами – глубоченное сине-черное небо. Что это? Дракон показывает, что он уже прилетел? Зачем? А как же стратегически важный фактор внезапности? Или он подыгрывает Чернову? Тоже зачем? И потом, если он уже над Вефилем, то почему не нападает? Или Книга Путей ошибается? Нет, не может быть… Тогда дракон, получается, дезертир и перебежчик из войска Сущего на сторону партизан-вефильцев, так как явно дает им подготовиться ко встрече летающей смерти. А может, это просто фора, которую сильнейший предоставляет слабейшему? Странно, странно, частое нынче слово…

Следующий час был проведен в работе и думах о загадочном поведении дракона. Чернов помогал плотникам мастерить гипертрофированные рогатки – заколачивал гвозди, куда укажут, и подносил материалы, когда велят. Никаких командирских амбиций – дело-то общее. Результатом спорого, слаженного труда явились две устрашающего вида конструкции, к которым прикрепили ко времени сплетенные резиновые косы. Настало время генеральных испытаний. Одну из рогаток трудно подтащили к городским воротам, нагрузили основание камнями для пущей непоколебимости, и Чернов как генеральный конструктор и вдохновитель проекта произвел первый «выстрел» – с помощью мужиков, сам он буквально не потянул бы. Камень размером с голову небольшого пионера со свистом улетел в темноту. Звука приземления никто не услышал, но было ясно, что «снаряд» где-то далеко. Возникла запоздалая мысль о том, что в зоне приземления камня могли находиться люди, которых Чернов же попросил покинуть город… Нехорошо получилось…

– Будем надеяться, никого не зашибли, – сказал древодел.

– Будем, – Согласился Чернов.

– Ну а мы-то вам зачем? – снова заныли музыканты.

– Нужны, – отрезал Чернов, – никуда не уходите…

Гудение раздалось неожиданно близко. И явно не в мозгу, а на самом деле. И тотчас же над Вефилем материализовался из темноты знакомый Чернову дракон. Он повторил свой фирменный трюк – фигуру высшего драконьего пилотажа: пролет над обреченным городом на сверхнизкой высоте. Люди инстинктивно пригнулись: казалось, что дракон пролетает так низко, что руку протяни – потрогаешь его чешуйчатое пузо. Чудовище пролетело над городом и резко стало набирать высоту. Заодно решило продемонстрировать огневую мощь – плюнуло огнем в никуда, разогнав на короткое мгновение ночь драконьего мира.

И опять Чернов ощутил, как огромная летающая рептилия пытается влезть в его мозг. Из последних сил сопротивляясь, Чернов закричал:

– Кармель!

– Я здесь, Бегун!

– Послушай, я сейчас не могу думать о том, что происходит. Иначе дракон все узнает. Он может читать мои мысли. Командуй сам. Убейте эту тварь… Еще… скажи музыкантам, что она не любит громких звуков. Пусть играют изо всех сил… Сделай все правильно, Кармель…

– Бегун, мы все сделаем.

Но Чернов уже не слышал этих слов. Он уже был драконом. Чешуйчатый монстр пожелал, чтобы Бегун видел, как будет погибать в огне его город.

Он летел, рассекая холодный ночной воздух. Он был в хорошей форме, совсем не чувствовал усталости. Он делал новый заход на город. Он собирался утопить его в море огня. Неплохо было бы заручиться помощью других, но никого нет, он один. Сущий доверил ему самую ответственную работу. Он справится. Он не раз проделывал подобное. Он еще раз взглянул на город, который ему предстояло уничтожить, – маленький, темный, с кривыми улочками. Много деревьев – гореть будет хорошо. Он закончил разворот и направился на цель, быстро снижаясь. Он хотел четко видеть, куда попадает его пламя.

Город стремительно приближался. Было уже хорошо видно людей, застывших в испуге, камешки на дороге, ведущей от ворот вглубь…

Удар.

Дракон покачнулся в воздухе, так и не выпустив огня, снова взмыл вверх. Ему было больно. Бывает, иногда в полете наткнешься на глупую птицу, оказавшуюся на пути, но это что-то другое. Это «что-то» пришлось точно по голове, между глаз, кожа, видно, лопнула, из раны сочится кровь, он чувствовал ее, трогая языком пораненное место. Это ему не нравилось. Если бы он умел злиться, он бы разозлился. Люди придумали что-то такое, что причинило ему боль. Он сейчас причинит им ее тоже. Он бы в любом случае сделал это…

Он зашел снова, но теперь уже с другой стороны города. Он видел суету, бегающих людей, которые несли какие-то предметы… Сейчас ничего там не останется. Огонь поглотит с готовностью что угодно. Он снизился еще. Он приготовился выпустить длинный и неширокий прицельный язык пламени. Вон по тому зданию…

Что это?

Резкий громкий звук опять сбил его с толку. Люди с непонятными предметами, задранными вверх, направленными прямо на него, издавали эту какофонию. Как неприятно… Пришлось опять, не выполнив намеченного, набирать высоту и делать новый заход. Что такое? Никогда не было двух подряд неудачных заходов. Почему они сопротивляются? Как можно противиться судьбе? Неразумные. Теперь он поступит хитрее. Он не будет делать плавных заходов, а рухнет на город в пике, выходя из которого обольет все огнем. Люди не смогут угадать направление…

Он придал телу необходимую форму и начал маневр. Он летел вниз, ища взглядом – куда бы ударить. Вон то здание с садом. Оно хорошо займется. До земли остается совсем немного, пора расправлять крылья. Он раскинул свои паруса, тормозя падение, и одновременно приготовился к огневой атаке. В горле чувствовался привычный жар – сейчас он пройдет, огонь ищет выхода и в нетерпении жжет нутро… сейчас, еще немного…

Еще удар.

Теперь в основание правого крыла. Очень больно. Крыло подломилось. Он почувствовал, что теряет управление. Это плохо, торможение еще не окончено, кажется, он сейчас рухнет на землю… Он сделал попытку скорректировать траекторию движением крыльев, но правое – поврежденное неизвестно чем, отказалось слушаться. Плохо. Он не успевает отвернуть от земли. Удар он, может, и выдержит, но куда девать огонь, который уже родился и ждет, когда его выпустят? Дракон раскрыл пасть и сделал неуклюжую попытку исторгнуть из себя пламя, но, борясь с собственным падением, неосторожно опалил и без того больное правое крыло. Очень больно. Больше сделать ничего…

Он упал на землю.

Волна от его падения, как круги по воде, разошлась во все стороны, заставив покоситься несколько зданий. Его падение пришлось на большой фруктовый сад, и теперь он лежал среди поломанных деревьев, опаленное крыло дымилось, из раны на лбу шла кровь. Он был еще жив.

К нему бежали люди, те самые, которых он видел, со странными предметами… Сейчас они будут шуметь. Как неприятно.

Он чувствовал, что голова уже готова взорваться, ему было плохо, силы покидали его… Не убивайте меня! Не убивайте…

– Не убивайте меня! – кричал Бегун. – Не убивайте! Надо отпустить сознание этого человека… вот только спросить…

– Зачем вы это сделали? Зачем пошли против воли Сущего? Как вы могли?..

– Мы люди. Странные, по твоим меркам, существа. Мы часто идем против чего бы то ни было. Это ткань нашей жизни, наше бытие. Да и потом, мы же не Псы, как ты. Нам никто не приказывает. Иди с миром, Дракон. Мы оказались сильнее, потому что не пришел страх.

– Иди с миром, Человек. Ты прав: страха нет…

Чернов очнулся сидящим на земле возле катапульты-рогатки. Покрутил головой. Она жутко болела. Прямо в лобной части, будто не дракону, а ему самому засветили из рогатки. Пошатываясь, он побрел к месту падения дракона. Он чувствовал себя опустошенным, выпитым до донышка, порожним пакетом из-под сока. Какого? Апельсинового, может быть. Не важно. Ох и нелегко дается телепатический контакт с таким монстром, тем более если насильно… Дракон лежал, вытянувшись во всю длину, шипела тлеющая кожа на крыле, кровь из раны текла по морде и впитывалась в землю.

Дракон был мертв. Страха не было.

Хозяйственно-бытовая, неуместная мысль, как это обычно у Чернова бывало, сбила всю пафосность момента; ну и как его отсюда убирать? Он засмеялся сам над собой, – от смеха голова заболела еще сильнее. Как, как? Молча. Или кряхтя. Не знает он. Не его забота. Сейчас он хочет отдохнуть, Только вот…

Он обратился к музыкантам:

– Спасибо вам. Теперь понятно, зачем вы были нужны?

– Понятно, – ответил один из них. – Только мы никогда не думали, что наша музыка может кого-то убить…

– Великая сила искусства, – неопределенно изрек Чернов. – Идите к воротам и сыграйте что-нибудь такое, чтобы люди поняли: пришла пора возвращаться. Мы идем дальше по Пути. Забывать никого нельзя. Хорошо?

– Конечно, Бегун, о чем речь?

– И погромче, ребята, погромче… Пускай сам Сущий услышит, что страх не пришел!

После этих слов Чернов потерял сознание и упал возле Дракона. Оно и понятно – не каждый день тебя убивают, пусть и в чужом теле.

Taken: , 1