Абдулаев ЧингизДень гнева

Чингиз Акифович Абдуллаев

День гнева

Роман

Пошел человек за хлебом и нашел сумку, под завязку набитую баксами. Он не понес ее в милицию, а решил использовать деньги по прямому назначению. Явился в лучший отель, снял лучший номер, а затем купил шикарную иномарку, шестикомнатную квартиру и дачу на Рублевке. Был почти бомж, а стал респектабельным господином и, более того, знаменитым художником. Но, как известно, шальные деньги до добра не доводят...

Гнев есть оружие бессилия

С.Сегюр

Начало

- Слепнев, на выход! - крикнул дежурный, гремя ключами.

Приделанная к двери цепь позволяла открыть ее ровно настолько, чтобы из камеры можно было выходить только по одному. Зэк кивнул сокамерникам и не торопясь вышел в коридор.

- Руки за спину, - приказал дежурный, - вперед!

Слепнев выполнил приказ и двинулся к выходу.

- Послушай, полковник, - раздался за спиной у него горячий шепот, - как только выйдем, я тебя передам постовому контролеру. Вместе с ним дойдешь до стены. Там будет веревка. Понял?

- Понял, - не оборачиваясь, ответил Слепнев. Он так давно ждал этого дня!

- Иди, иди, - заторопил дежурный, заметив, что в конце коридора появился кто-то посторонний.

Когда подошли к выходу, дежурный открыл одну дверь, затем вторую, они спустились с лестницы и очутились в другом, более коротком коридоре, где за решеткой их вот уже пятнадцать минут, нетерпеливо поглядывая на часы, дожидался постовой контролер. Он видел Слепнева впервые, но понимал, что именно этот человек резко изменил его жизнь. Контролер ни о чем не жалел. За такие бабки стоило не только распрощаться с работой и поменять место жительства, но и при необходимости с оружием в руках проложить путь к побегу этого заключенного. Он только не понимал, какую такую ценность представляет собой этот отставной полковник. Главное, это было контролеру на руку, и он кивнул дежурному, зная, что тот тоже получил довольно-таки солидный куш.

- Это он? - на всякий случай негромко спросил контролер, с интересом глянув на седовласого, чуть выше среднего роста заключенного. Сопровождавший узника дежурный кивнул, открывая дверь и пропуская заключенного. Потом, не оглядываясь, зашагал обратно. Его задача была доставить узника до этого коридора. Поэтому ему заплатили не так щедро, как контролеру, сопровождавшему заключенного дальше. Но даже полученные двадцать тысяч долларов были для него целым состоянием, таких денег он не смог бы заработать и за десять лет честной службы в тюрьме.

Он знал, что через несколько часов будет объявлена тревога. Начнутся допросы, подозрения, обвинения. Но деньги он уже надежно спрятал, а побег этого опасного заключенного можно списать на постового контролера, исчезнувшего вместе с узником. И сейчас надзиратель думал больше о приваливших ему деньгах, чем об узнике, все еще удивляясь, почему за него отвалили такие бабки. В отличие от контролера он хорошо знал заключенного, но здраво рассудил, что большие деньги просто так никто не платит.

В этой тюрьме сидели особо опасные преступники и криминальные авторитеты. Это была своего рода тюрьма в тюрьме. Девятый корпус, или сизо номер четыре, охранялся с особой строгостью. Тюрьма, известная в народе как "Матросская тишина", состояла из двух корпусов. В сизо номер один отправляли всякую уголовную шушеру, в сизо номер четыре - не только самых известных криминальных авторитетов страны, но и бывших сотрудников милиции и прокуратуры, которых невозможно было сажать в общие камеры обычных изоляторов. Побег отсюда практически исключался. Достаточно сказать, что раньше этот корпус находился в ведении КГБ СССР. Но за последние десять лет уже случился один побег, тоже с помощью подкупленных охранников: сбежал известный киллер. Итак, тревога была объявлена только через два часа, когда заключенный и офицер были уже далеко за пределами города. Несмотря на все усилия сотрудников ФСБ и милиции, поиски успехом не увенчались - заключенный и офицер исчезли бесследно.

День первый. Москва. Утро.

6 часов 21 минута

Он услышал звонок и взглянул на часы. Черт возьми! Только начало седьмого. Что за идиот звонит в такую рань? Он покосился на аппарат. Тот продолжал трезвонить. Какая наглость звонить ни свет ни заря. Обычно все неприятности случаются по понедельникам, а сегодня вторник. Неужели опять что-то неожиданное? Но что могло произойти этой ночью? Другое дело в пятницу. Но до пятницы еще два дня. Жаль, что жена уехала на дачу к внукам. А то могла бы снять трубку. Она спала как раз с левой стороны, у самого аппарата.

Телефон не умолкал. Ну кому охота разговаривать в такое время? Но тот, кто звонит, этого не понимает. Так что придется ответить. И, подвинувшись ближе к аппарату, он снял трубку.

- Слушаю, - голос у него был недовольный и сонный.

- Артем, ты? - Сон как рукой сняло. Жена! Он понял: что-то стряслось.

- Что-нибудь случилось? - закричал он вне себя от волнения.

- У нас несчастье, - сообщила жена, не думая о том, что может буквально убить подобным сообщением своего сорокасемилетнего супруга, страдающего сосудистыми заболеваниями. Впрочем, особой деликатностью она никогда не отличалась. У него кольнуло сердце.

- Какое несчастье? О чем ты говоришь? Что случилось? Что-нибудь с Катей? - Он засыпал жену вопросами, не давая ей вставить и слово.

- С Димой, - сказала она наконец, - он поел у соседей грибы. Очевидно, домашнего приготовления. Я ему сто раз говорила, чтобы не ел ничего в гостях...

- Что с ним? - остановил он словесный поток жены.

- Ребенок отравился. Его рвет, кружится голова, боли в животе. Необходимо срочно промыть желудок.

- А где Леонид? - Он имел в виду зятя. Тот был неплохим художником, но они с женой считали его непутевым. Не о такой партии мечтали супруги для своей единственной дочери, выскочившей в девятнадцать лет замуж. Теперь у нее уже было двое детей: пятилетний мальчик и трехлетняя девочка. Против внуков молодые дедушка и бабушка не очень-то возражали. Это даже примирило их с вечно разболтанным Леонидом.

- Его, как всегда, нет, - произнесла жена убитым голосом, - заночевал в мастерской. Я сразу подумала, что нужно взять у соседей машину и отвезти Диму в больницу. А то, пока вызовем машину, пока она приедет в наш поселок, пройдет несколько часов.

- Вы сейчас на даче?

- Конечно, нет. Я разбудила Евгения Константиновича, и он любезно согласился подвезти нас до больницы. На даче остались Катя с малышкой. Будь добр, пошли за ними машину, надо их забрать в город. Представляешь, в каком сейчас состоянии Катя?

- Откуда ты говоришь? - Он все еще не мог ничего понять.

- Мы едем в больницу, - недовольно сообщила она, - я говорю по мобильному. Ты, видно, еще не проснулся, слышал, что я сказала про Диму?

- Конечно, слышал, - пробормотал он, вскакивая с постели, - я сейчас позвоню Кате и пошлю за ней машину. А сам приеду к тебе. В какой вы больнице будете?

- В местной. Пожалуйста, приезжай, пусть видят, что Дима - твой внук. Иначе сам понимаешь, что может быть.

- Конечно, приеду, - кивнул он, словно жена была здесь, - сейчас же позвоню Кате и вышлю за ней машину, - повторил он.

- А мы будем ждать тебя в больнице. Не забудь захватить мобильный телефон, чтобы я могла тебя найти.

- Хорошо. - Он бросил трубку. Когда живешь с женщиной больше четверти века, начинаешь ненавидеть ее, но еще больше - себя. За то, что терпишь ее вечно недовольное лицо.

Ведь ни разу в жизни он не видел ее довольной. Ни когда они поженились, будучи студентами экономического факультета. Ни когда поехали в Харьков, куда он получил распределение. Ни когда вернулись в Москву и жили втроем в маленькой комнатке без удобств. Из научного института он перешел на работу в банк. Потом они поехали в Австрию, где он представлял интересы Внешторгбанка. В начале девяностых вернулся и поступил на службу в крупный коммерческий банк. Лишь тогда она немного успокоилась. К тому времени появилась роскошная квартира в центре Москвы, большая дача в престижном дачном поселке, свои машины, водитель, помощник, няня, кухарка. Но лицо жены по-прежнему оставалось недовольным, и она всегда находила повод, чтобы испортить ему настроение. Впрочем, за долгие годы совместной жизни он привык к ней. Привык к ее вздорному, взбалмошному характеру. И иногда с удивлением замечал, что относится к ней намного лучше, чем в молодые годы, когда семейные ссоры, казалось, неминуемо должны были закончиться разводом.

Артем Сергеевич Полетаев был назначен министром финансов страны полгода назад, как раз когда вице-премьером стал его друг и бывший однокашник Сережа Шумский, с которым они вместе учились на экономическом факультете. Нужно отдать должное Шумскому. Всего за полгода он успел проявить себя как человек твердых принципов, неуклонно проводивший в жизнь экономические решения правительства, невзирая на критику со всех сторон.

Полетаеву было сорок семь лет. Высокий, с красивой густой шевелюрой и правильными чертами лица, он очень нравился женщинам. Особенно привлекали его глаза, серые, с загадочным выражением. Многие считали, что с такой внешностью Полетаеву нужно было идти в киноартисты, а не в экономисты. Жену раздражали подобные разговоры, поскольку сама она уже растеряла былую красоту, располнела, погрубела, ноги портило варикозное расширение вен. Словом, она была стареющая женщина, под пятьдесят, в климактерическом возрасте, а он - полный сил и хорошо сохранившийся мужчина, тоже под пятьдесят, до сих пор нравившийся женщинам, в том числе и собственным секретаршам.

Артем набрал номер дачного телефона. Трубку сразу взяла Катя. Видимо, еще не ложилась.

- Алло!

- Катя, это папа. Как дела? Все в порядке?

- Ты знаешь про Диму?

- Знаю. Сейчас поеду в больницу, а за тобой и малышкой пришлю моего водителя. Так что собирайся.

- Хорошо. Может, по дороге заехать в больницу?

- Без тебя обойдемся. Будь готова, машина приедет минут через тридцать-сорок. И позвони Леониду, - с нотками недовольства в голосе сказал отец, - пусть хотя бы встретит вас.

Поговорив с дочерью, Артем Сергеевич позвонил водителю. С ним они работали еще в коммерческом банке. Уходя в министерство, Артем оставил его в качестве личного водителя для семьи. По службе ему полагался шофер, который заезжал за ним по утрам вместе с охранником и отвозил в министерство. Личный водитель, татарин, работал вместе с Полетаевым уже шесть лет. Артем довольно долго ждал, пока тот поднял трубку, - очевидно, спал.

- Доброе утро, Ханифа, - Артем посмотрел на часы, - извини, что беспокою тебя так рано.

- Ничего, Артем Сергеевич, я всегда встаю в половине восьмого. Что-нибудь случилось?

- Случилось. С Димой плохо. Отравился грибами. Его повезли в больницу. А Катя одна на даче, с дочуркой. Поезжай за ними и привези их в город. Только не торопись. Я возьму свою машину.

- Понял, Артем Сергеевич. А может, вызвать вашего водителя с охранником?

- Они еще спят. Ничего страшного. Надеюсь, меня не похитят, а я успею вернуться до половины девятого, когда они приедут за мной.

- Хорошо, Артем Сергеевич. Буду у Кати через полчаса.

Полетаев тряхнул головой. В пятницу у него такой важный доклад, а он должен сейчас заниматься внуком. Впрочем, жена права, в больницу ехать нужно обязательно. Мало ли что там может случиться. Дима - вылитый дедушка, а на отца, к счастью, совсем не похож. Сыновей у Полетаева не было, он испытывал к Диме отцовские чувства и очень гордился им. Все надежды были на внука.

Артем побрился и начал одеваться. По привычке достал свежую белую рубашку. И на мгновение заколебался, решая, как именно ему одеться. Дачный костюм явно не подходит, он может не успеть вернуться домой, чтобы переодеться. Да и жена не одобрит, если он приедет в больницу в куртке и джинсах. Он подумал, что день начинается трудно.

Но, завязывая галстук и глядя в окно, Полетаев даже представить себе не мог, каким сложным окажется нынешний день: через два часа возле его дома будет двое убитых... Начнется самая страшная история в его жизни.

День первый. Москва.

6 часов 23 минуты.

В двадцати пяти километрах

от аэропорта Домодедово

Очевидно, оба не любили лишних слов, так как сидели в автомобиле, почти не разговаривая, ожидая, когда наконец появятся нужные им люди. Машина стояла на проселочной дороге, недалеко от леса. Со стороны шоссе ее не было видно, и в предрассветной тишине "Рено" казался лишь деталью пейзажа. В половине седьмого утра, когда солнце уже поднялось над горизонтом, послышался наконец шум подъезжавшей машины и появилась "Волга" белого цвета, в которой, кроме водителя, находились еще два пассажира.

- Они, - сказал сидевший рядом с водителем "Рено" мужчина, кивая в сторону "Волги". Второй, не произнеся ни слова, вышел из автомобиля, ожидая, когда "Волга" приблизится. Она остановилась в двадцати метрах от него, и ее водитель, увидев стоявшего на дороге человека, быстро вышел и поспешил к нему. Незнакомцу на вид было лет сорок пять. Коротко подстриженные седые волосы, резкие черты лица, брезгливое выражение, тонкие губы, проницательные темные, глубоко посаженные глаза, словно сделанные из стекла и существующие как бы сами по себе. Короткая темная куртка, темные брюки, темная рубашка. Если бы приехавшие могли обойти его сзади, то наверняка заметили бы у него пистолет, закрепленный в кобуре под курткой с правой стороны. Пистолет имел непропорционально длинное дуло, и только профессионал мог догадаться, что на него надет глушитель.

Водитель "Волги", подходя к нему, оглянулся на своих пассажиров, оставшихся в машине.

- Приехали, - сообщил он, тяжело дыша, - они немного задержались.

- Где ты их взял?

- У станции метро, как вы говорили.

- Надеюсь, у тебя хватило ума подождать, пока они подойдут к твоей машине?

- Конечно, - выдохнул водитель и торопливо добавил: - Все в порядке, словно опасался, что ему не поверят. Водителю было лет тридцать пять. На небольшом покатом черепе у него росли редкие волосы. Несмотря на довольно прохладную погоду, он все время потел, словно ему было жарко или же он боялся стоявшего перед ним человека. Второе предположение было, пожалуй, ближе к истине, так как он испуганно следил за выражением лица седовласого. Но тот как-то неопределенно кивнул, сделав знак остальным пассажирам подойти.

Двое подошли молча, лишь кивнув в знак приветствия. Все было обговорено заранее. На обоих были темные костюмы и голубые рубашки. Лица одинаково упрямые, какие бывают у жестоких и недалеких людей. Они подошли и застыли в трех метрах от седовласого незнакомца, которого, очевидно, знали в лицо. Еще они знали, что тот не любит лишних слов.

- У нас все готово, - доложил один, - весь груз в машине. Вчера еще раз все проверили. Он выезжает на работу обычно в половине девятого. В восемь часов мы будем на месте.

- Хорошо, - кивнул седовласый, - но всего один выстрел. И наверняка. Подъедете на своей машине. Потом бросите ее в переулке, как договаривались, а Марек заберет вас на другом конце улицы. У вас будет четыре минуты. Ровно четыре.

- Мы помним, - сказал один из них. У обоих были характерные азиатские лица, широкоскулые, с мешками под узкими глазами.

- Где машина?

- Уже стоит в гараже.

- Сейчас половина седьмого, - посмотрел на часы седовласый, - успеете до восьми?

- Конечно, успеем. До гаража полчаса. Еще полчаса до его дома. У нас в запасе тридцать минут.

- До свидания, - кивнул седовласый, и все трое вернулись к "Волге".

Он смотрел, как они садятся в автомобиль, как автомобиль разворачивается и отъезжает. Подождав еще минуту, пока "Волга" исчезла в утреннем тумане, седовласый пошел к своей машине. Сквозь темные стекла "Рено" никто из приехавших на "Волге" так и не смог увидеть находившегося там пассажира.

- Все в порядке, - бросил седовласый, усаживаясь за руль.

- Вы им доверяете? - спросил пассажир, все время, пока шел разговор, наблюдавший за приехавшими.

- Я никому не доверяю, - хмуро ответил седовласый, - но это лучший материал, который удалось отобрать.

Его собеседнику на вид было не больше пятидесяти: лысоватый, с крупным мясистым носом, полными щеками, маленькими круглыми глазами-буравчиками, спрятанными за большими стеклами очков.

- Разве можно таким типам поручать столь важное дело? - недовольно спросил он. - Конечно, полковник, это ваше личное дело, но лица у них как у настоящих головорезов.

- Они бывшие уголовники, - небрежно бросил полковник, - их лица меня не особенно интересовали. Я отобрал самых лучших.

- Надеюсь, - кивнул пассажир, - извините, что я вам еще раз напоминаю, полковник, но все нужно решить сегодня. Обязательно сегодня.

- Это вы мне уже говорили.

- Да, да, простите. Но это очень важно.

Полковник кивнул и, оглядевшись, плавно тронул автомобиль с места.

- И еще, - торопливо добавил пассажир, чуть запнувшись, - думаю, вы предусмотрели вариант на случай, если их схватят. Меня они, конечно, не могли видеть, и все-таки... Надеюсь, вы понимаете, как важно их молчание? В ФСБ умеют допрашивать...

- Они справятся, - кивнул полковник, выруливая на дорогу.

- Может, пару выстрелов они и успеют сделать. Но их могут схватить. Что тогда?

- Нет, - ответил полковник, - не могут.

- И не забывайте, что у них есть обратные билеты в Киев. На сегодня. После операции они не должны оставаться в городе. - Пассажир снял очки и протер стекла неизвестно откуда появившимся у него большим носовым платком. - Вы помните все детали операции?

- Не помню, - ответил полковник, - вы сами говорите, что в ФСБ работают не дураки. Думаю, эту парочку нельзя отпускать в Киев, откуда они могут вернуться к себе на родину.

- Что вы хотите этим сказать? - спросил пассажир, торопливо водружая очки на прежнее место.

- Насколько я вас понял, в любом случае все должно быть решено сегодня. Вы не знаете, убить любого человека достаточно легко, - продолжил полковник, - от профессионального убийцы не защитит ни одна охрана в мире, но главное не это. Убить политика не проблема. Убить известного политика тем более не проблема. Важнее другое. Кого подставить в качестве убийцы? Трудно найти убийцу, которого можно было бы подставить и показать обычным людям. Именно это самое сложное в нашем деле.

- Это ваши проблемы, господин Слепнев, - быстро пробормотал пассажир, мне они неинтересны.

- Конечно, - усмехнулся полковник, - мои. Именно поэтому вам не нужно беспокоиться. Эти двое умеют стрелять. Судя хотя бы по их лицам, которые вам так не понравились. А ничего другого от них и не требуется.

- Извините, - с тревогой произнес собеседник, - но сохранение всей операции в тайне - первейшее условие нашего с вами договора. Вы их предупредили об этом?

- Все сохранится в тайне, - угрюмо ответил полковник. - А кто именно будет стрелять, не так важно. Я искал по всему бывшему Союзу, просил найти двух опытных стрелков, не очень известных в Москве. А насчет тайны не беспокойтесь. Там все будет идти по плану, стрелки и дня не проживут после выполнения задачи.

В салоне наступило молчание. Одна секунда, вторая, третья...

- Что вы сказали? - медленно спросил пассажир.

- Я пошутил, - мрачно ответил полковник, глядя прямо перед собой.

- Да, - быстро кивнул собеседник, - конечно же, пошутили. Теперь я вас понял.

Седовласый вел машину осторожно, не спеша, и мимо поста ГАИ они проехали на скорости семьдесят километров.

- Не опоздаем? - спросил пассажир, взглянув на часы.

- Нет, - ответил полковник, - приедем даже раньше. Билеты уже заказаны, и места в первом ряду гарантированы. Нужно только успеть пересесть в другой автомобиль.

Пассажир нервно дернулся. Он хотел было возразить, но передумал, еще раз взглянул на часы и не произнес больше ни слова. В конце концов, через два часа все будет кончено, и они, видимо, никогда больше не увидятся с полковником.

День первый. Москва.

7 часов 35 минут

Он взял свой автомобиль из гаража. Предыдущая работа в банке принесла свои ощутимые плоды не только в виде большой роскошной квартиры в центре города, но и нескольких личных автомобилей, которые он приобрел за последние три года. И если Ханифа ездил на темно-синем "Вольво", то сам Полетаев предпочитал новый "СААБ", серии девять-пять. Потрясающая отделка внутреннего салона, изысканный дизайн и новейшие достижения в области безопасности делали эту машину лучшей не только в своей серии, но и вообще в Европе. Особые устройства в спинках сидений обеспечивали подъем подголовников в случае столкновения. На лобовом стекле работали три "дворника", каждый с парой разбрызгивателей. И, наконец, в самом салоне была установлена система вентиляции спинок сиденья. Полетаеву больше других нравились шведские автомобили, потому он и остановил свой выбор на "Вольво" и на "СААБе".

Кроме того, в гараже стояли джип "Чероки" - обязательный атрибут любого богатого человека в Москве - и обычные старые "Жигули" шестой модели, оставшиеся еще от прошлой жизни. Открыв гараж, находившийся во дворе, Полетаев посмотрел на часы. Еще не было семи, когда он выезжал со двора, справедливо решив, что пока рано звонить охраннику или водителю служебной машины, чтобы предупредить о своем отсутствии. "Позвоню попозже", - решил Полетаев, не подозревая, что это станет его роковой ошибкой.

Он знал, в какой стороне находится больница, куда могли отвезти Диму, и, выжимая из своего "СААБа" все, на что была способна эта великолепная машина, старался быстрее попасть за город. Благо в это время суток улицы были еще пустынны. Уже на выезде из города его остановили двое офицеров ГАИ, неизвестно каким образом оказавшиеся в столь раннее утро на трассе. Чертыхнувшись, он мягко затормозил машину.

- Извините, - подошел к нему один из офицеров, - вы нарушили правила. Здесь нельзя ездить на такой скорости.

- Знаю, лейтенант, - кивнул Полетаев, - у меня внук в больнице, я очень спешу.

- Ваши документы, - строго сказал старший лейтенант. Второй офицер предусмотрительно стоял чуть в стороне.

Полетаев достал права, протянул офицеру. Что-то насторожило стража порядка. То ли легкость, с какой Полетаев протянул документы, то ли его непонятное равнодушие к самому факту задержания. Офицер взглянул на права, потом на человека, сидевшего за рулем.

- Я, кажется, вас где-то видел, - нерешительно сказал он.

- Возможно, - улыбнулся Полетаев, - я иногда выступаю по телевизору.

Он действительно только вчера в информационной программе объяснял смысл новых предложений, с которыми должен был выступить через два дня в Государственной думе.

- Больше не нарушайте, - вернул ему документы офицер.

Когда машина уже отъехала, он сказал своему напарнику:

- Артист попался.

Полетаев, продолжая наращивать скорость, торопился к больнице, когда в салоне раздался вызов его мобильного телефона. Это был Ханифа. Он сообщил, что на даче все в порядке. Полетаев напомнил, чтобы они не спешили в город, и снова увеличил скорость.

Больница находилась в пяти километрах от трассы, и Артем, не заметив указателя, проехал мимо. Сделав круг, он вернулся и проехал к больнице. Ранним утром в кремлевской поликлинике, куда обычно прикрепляли семьи министров, наверняка никого не было, так что жена сделала правильно, решив отвезти ребенка в местную больницу. Или же она отвезла Диму в ближайшее лечебное заведение потому, что ему было совсем плохо? Подумав об этом, Полетаев еще прибавил скорости и через минуту уже тормозил около больницы.

У трехэтажного здания было припарковано всего несколько автомобилей, а также машина "Скорой помощи". Бросившись в здание, Полетаев подскочил к сидевшей за столиком сонной дежурной медсестре.

- Сюда должны были привезти мальчика, - взволнованно обратился он к девушке.

- Какого мальчика? - не поняла она. - При чем тут мальчик?

- К вам должны были привезти мальчика, отравившегося грибами, разозлился Полетаев, доставая свой мобильный телефон, - может, скажете, куда его направили?

Он уже набирал номер телефона супруги, намереваясь узнать, где она находится, когда дежурная наконец вспомнила.

- Ах, мальчик, - сказала она, - на втором этаже. Он, наверно, у Володи.

- Кто такой Володя? - едва сдерживая ярость, спросил Артем Сергеевич, убирая телефон.

- Дежурный врач, - пояснила она.

Девушка еще что-то говорила, когда он помчался к лестнице. Неужели с ребенком что-то серьезное? На втором этаже в коридорах никого не было. Рывком раскрывая двери, он заглядывал в кабинеты, пока не обнаружил в одном из них молоденькую медсестру, испуганно вскрикнувшую при виде незнакомого человека.

- Извините, - пробормотал Артем Сергеевич, - мне нужен Володя...

- Пойдемте со мной, - сказала девушка.

Она шла, то и дело оглядываясь на Полетаева. Его лицо ей показалось знакомым. "Черт подери, - раздраженно подумал он. - Неужели и она меня узнала?"

Девушка провела его к кабинету в самом конце коридора и открыла дверь. Полетаев вошел и увидел сидевшего за столом молодого врача и свою супругу.

- Люда, что случилось?

Супруга подняла глаза, покачала головой:

- Он еще спрашивает. Ты представляешь, у ребенка отравление, нужно срочно делать промывание желудка.

- А где сам Дима?

- Я здесь, дедушка, - раздался из соседней комнаты Димин голос, и Артем Сергеевич поспешил туда. Дима лежал на кушетке и улыбался. Видимо, ничего страшного с мальчиком не случилось. Супруга зря подняла панику. Полетаев сел рядом с внуком.

- У тебя что-нибудь болит? - спросил.

- Нет, - улыбаясь, ответил Дима, - меня вырвало, а бабушка сказала, что я отравился.

- Ты много грибов съел?

- Нет, только попробовал. Они кислые были, мне не понравились. Я только один гриб съел.

- Как кислые? - не понял Полетаев.

- Из банки, кислые, - подтвердил Дима, - они ее только открыли, и я попробовал.

- Он отравился, - сказала жена убежденно, - нужно срочно делать промывание. Я попросила доктора еще раз осмотреть ребенка. Но промывание мы можем сделать и в кремлевке.

Она специально произнесла это слово громко, чтобы слышали и дежурный врач с усталым лицом и добрыми глазами доктора Айболита, и медсестра, с испуганным видом стоявшая у дверей. В комнату вошел Евгений Константинович, их сосед по даче, бывший военком, а сейчас пенсионер. Ему перевалило за шестьдесят, но это был еще крепкий мужчина с густой копной седых волос.

- Здравствуйте, Артем Сергеевич, - поздоровался он, проходя во вторую комнату.

- Здравствуйте, - кивнул Полетаев, - спасибо, что помогли нашим.

- Ты слышал, что я сказала, - перебила его жена, - ребенка нужно срочно везти в нашу поликлинику.

- Он не отравился, - произнес Полетаев, - он попробовал маринованных грибов из банки.

- Каких маринованных? - разозлилась жена. - Кто тебе сказал?

- Дима сказал. От одного гриба ничего серьезного случиться не может.

- Как это не может? Как это не может?! - Ее лицо пошло красными пятнами, как бывало всегда, когда она нервничала. - Что ты говоришь? Ребенка нужно спасать, а ты приехал сюда со своими советами. Мне даже неудобно перед Евгением Константиновичем.

Когда она заводилась, ее трудно было остановить. Полетаев вышел в другую комнату, сел на стул, стоявший у стола, и спросил у врача:

- Что-нибудь серьезное?

- По-моему, нет, - ответил врач, усаживаясь напротив. Очевидно, это и был тот самый Володя. - Я осмотрел мальчика. Все нормально. Можно ограничиться антибиотиками. Судя по всему, ничего серьезного. Тем более если он съел всего один гриб.

- Как это ничего серьезного? - вышла из другой комнаты Люда. - Нужно немедленно везти ребенка в кремлевку, не то мы можем потерять внука.

- Хорошо, - поморщился Полетаев, - но сейчас там еще никого нет. Ведь только половина восьмого утра.

- Ничего, - нервно сказала жена, - там более квалифицированные врачи.

- Пусть ребенок полежит немного, - предложил врач, - не нужно его дергать.

- Это наш внук, - зло ответила Люда, - и мы сами решим, что с ним делать.

Она снова пошла в комнату к мальчику. Врач посмотрел на Полетаева, сочувственно вздохнул. Тот достал пачку сигарет, протянул врачу, словно извиняясь перед ним за поведение супруги. Врач усмехнулся, увидев пачку "Картье".

- Вы бизнесмен? - спросил, доставая сигарету.

- Нет, - Полетаев щелкнул зажигалкой, дал прикурить врачу, закурил сам, - но одно время служил в коммерческом банке.

- Лицо у вас очень знакомое, - кивнул врач, - я думал, вы бизнесмен. Ваша жена говорила про кремлевку.

- В наше время министров знали в лицо, - строго сказал Евгений Константинович, появляясь в первой комнате.

Володя вытащил изо рта сигарету.

- Серьезно? - спросил он как ни в чем не бывало. - Вы действительно министр? - Медсестра, близкая к обмороку, с ужасом смотрела на Полетаева.

- Серьезно, - кивнул Полетаев, - уже несколько месяцев.

- Это вы вчера выступали по телевизору? - вспомнила медсестра. - Я видела вас в информационной программе.

- А я не смотрю эти программы, - честно признался врач, - надеюсь, вы не министр здравоохранения?

- Хуже. Министр финансов.

- Так вот кто нам не платит зарплату уже три месяца, - добродушно заметил врач, - теперь буду знать.

Из второй комнаты вышла Люда с ребенком.

- Мы едем в кремлевку, - заявила она, - ребенку необходимо промывание. Я не могу доверить жизнь нашего мальчика всяким дежурным врачам, - сказала она, глядя на Володю. Но тот оставался невозмутимым. Он пожал плечами.

- Если вы так считаете, - сказал он, - но ничего опасного нет.

- Это нам решать, - твердо сказала Люда. - Артем, мы едем в кремлевку. Или на Грановского. Там наверняка есть дежурные врачи.

Больницу на Грановского, обслуживавшую высшее руководство, раньше называли "заслуженным клизматорием страны". Рассказывали, будто именно здесь лечились престарелые члены Политбюро, некоторые даже уезжали отсюда на работу, а потом возвращались.

- Поедем, - обреченно согласился Полетаев, вставая. Он достал начатую пачку сигарет и протянул врачу. - В качестве моральной компенсации, пробормотал, усмехнувшись.

- Вместо зарплаты? - улыбнулся Володя, тоже поднявшись, но сигареты взял.

- Спасибо вам, Евгений Константинович, - Полетаев пожал руку военкому.

- Если хотите, повезу их в Москву, - предложил сосед.

- Ничего, - улыбнулся Полетаев, - у меня еще есть время до девяти.

Жена, не дожидаясь его, уже вышла, крепко схватив за руку внука. Артем Сергеевич, кивнув врачу и медсестре, вышел следом. Когда Полетаев и его экзальтированная супруга скрылись за дверью вместе с мальчиком, он сказал медсестре:

- Хороший мужик, понимающий.

День первый. Москва.

8 часов 09 минут

"Волга" остановилась у гаража, и оба пассажира быстро вышли из салона. Вокруг было многолюдно, из соседних гаражей выезжали автомобили, увозя хозяев на работу. Пассажиры "Волги" не очень выделялись на их фоне, и на них никто не обращал внимания.

Один открывал ворота, пока второй прогревал в гараже мотор стоявшего там автомобиля. Через несколько минут оттуда выехала черная "девятка". Второй пассажир закрыл ворота и сел на заднее сиденье автомобиля. Водитель "Волги", наблюдавший за ними, кивнул на прощание. Со стороны могло показаться, что он просто подвез двух своих знакомых до гаража. Когда "девятка" отъехала, он достал мобильный телефон, набрал номер.

- Все в порядке, - доложил он, - ребята уже выехали.

- Поезжай к "дяде", - приказал полковник, - и жди их там. Они выехали, - сказал Слепнев, убирая свой телефон. Сидевший рядом мужчина в ответ кивнул. Пока все шло точно по плану.

Оба уже пересели из "Рено" в серебристую "Хонду Аккорд". Полковник хорошо знал, что в большинстве своем даже москвичи все еще с трудом различают иномарки, но, верный своим принципам, не собирался рисковать.

- Они должны быть на месте примерно через девять минут, - посмотрел на часы полковник, - мы можем подъехать чуть позже, чтобы проконтролировать их действия.

- Вы всегда все лично контролируете? - спросил пассажир.

- Всегда, - полковник надел темные очки и, повернув руль, направил машину в сторону площади. Слепнев был в легких кожаных перчатках и, кажется, не особенно торопился. Остановил машину, когда зеленый свет менялся на желтый и вполне можно было проскочить. Пассажир недовольно посмотрел на полковника, но ничего не сказал. Не решился.

- У нас еще много времени, - бросил полковник, заметив его взгляд, - не следует особенно торопиться.

- У меня нет вашего опыта, - не выдержав, огрызнулся пассажир.

В его словах таился оскорбительный намек, но полковник лишь усмехнулся в ответ. "Хонда" продолжала двигаться в сторону центра. В это время "девятка" затормозила у магазина канцелярских товаров, который еще не открылся. Убийца на заднем сиденье потрогал лежавший рядом гранатомет и чему-то улыбнулся. Второй убийца, водитель, сказал:

- Приехали. - И указал на новый шестнадцатиэтажный дом.

- Не подъезжай, - предупредил второй, - еще есть несколько минут. Не торопись.

Часы показывали семь минут девятого. Через полторы минуты на другой стороне улицы у нужного им дома появилась "Хонда", которая медленно проехала мимо них. Убийцы не обратили внимания на сидевших в машине людей.

- Куда это мы направляемся? - спросил пассажир "Хонды" у полковника Слепнева.

- Мы подъедем сюда через двадцать минут, - ответил Слепнев, доставая телефон. Набрав номер, спросил: - Как у вас дела?

- Стоим у гаража, - ответили ему, - как только их автомобиль проедет мимо, я вам позвоню.

- Хорошо. - Полковник убрал телефон и посмотрел на пассажира: - Их машина еще не выехала из гаража.

- Вы следите за ней? - догадался пассажир.

- Конечно. Как только они выедут из гаража, за ними будет установлена слежка. Вы, смотрю, еще не поняли, что мы работаем на профессиональном уровне?

- Это я давно понял, - кивнул пассажир, - но зачем следить за машиной? Она ведь все равно приедет к дому.

- А если это засада? Если ваша информация уже просочилась и нас будут ждать, когда мы попытаемся нанести удар? Такое вполне возможно!

- Вы нам не доверяете, - усмехнулся пассажир, - но ведь это мы вас вытащили из тюрьмы.

- Я помню. Но вы могли сделать это специально, чтобы затем подставить меня во время покушения.

- Что? - изумился пассажир. - Вы серьезно могли так подумать?

- После того как меня один раз подставили, я могу думать все, что угодно, - ответил Слепнев. - В прошлый раз я тоже не думал, что окажусь в тюрьме, тем не менее меня сдали самым постыдным образом. А я всего лишь выполнял данное мне задание. Именно поэтому я теперь никому не верю и вариант с моей подставкой тоже не могу исключить. Я слишком выгодный "убийца", которого можно предъявить в случае необходимости. Кроме того, я должен был иметь гарантии. И в любом случае нужно отследить, кто именно поедет за министром. Кроме водителя и охранника, там никого не должно быть.

- Делайте, как считаете нужным, - согласился пассажир, - главное, чтобы все случилось именно сегодня. У нас не так много времени в запасе. Завтра утром он улетает. Значит, либо сегодня, либо никогда. Как вы добиваетесь результата, это не столь важно. Только поэтому и было решено обратиться к вашему опыту. Ваши методы апробированы, и вы, очевидно, знаете, что делаете.

- Вот именно, - сказал полковник. Посмотрел на часы и добавил: - У нас в запасе еще около двадцати минут.

День первый. Москва.

8 часов 25 минут

Полетаев посмотрел на часы. Нужно предупредить водителя служебной машины, что он уже выехал из дома. Артем Сергеевич достал мобильный телефон, чтобы набрать номер, когда торопившийся "жигуленок" едва не подрезал его автомобиль. Полетаев резко затормозил. Жена, сидевшая на заднем сиденье вместе с внуком, успела удержать мальчика, но сама больно ушибла руку и злобно зашипела:

- Тебе обязательно нужно звонить именно сейчас?

- Хотел предупредить водителя, - объяснил Полетаев, - они приедут за мной, а меня дома нет. Им придется ждать, я не успею вернуться до половины девятого.

- Ничего, подождут, - разозлилась жена, - ребенок важнее, чем твой новый водитель. Он не один приедет, с охранником. Ничего с ними не случится.

- Неудобно, - пытался возражать Полетаев, но телефон убрал.

- Не отвлекайся, - шипела жена, - нужно быстрее доехать до поликлиники.

Он едва не сорвался, хотел сказать все, что думает. Но, посмотрев на притихшего внука, в который уже раз промолчал. Сейчас не время спорить. Он довезет их до поликлиники и оттуда позвонит Ханифе. Тот, наверно, уже вернулся в город.

Недалеко от поликлиники ребенка снова стошнило. Он что-то пробормотал, бабушка наклонилась к нему, и его вырвало.

- Один гриб! - гневно сказала жена.

Полетаев протянул ей платок и увеличил скорость. Она явно нервничала. Неудивительно, тревожится за внука - подумал муж. Впрочем, взрывалась она постоянно. Еще задолго до его рождения. Когда подъехали к поликлинике, Полетаев вынес мальчика из машины и поспешил к зданию. Жена побежала следом. Врачи уже были на месте. Людмила сразу направилась в известный ей четырнадцатый кабинет, а Полетаев передал ребенка врачу. Но только достал телефон и набрал нужный номер, как его позвала жена.

- Артем Сергеевич, - на публике Людмила теперь называла мужа не иначе как по имени-отчеству, полагая, что это прибавляет ему веса, и желая привлечь внимание к его высокой должности. Однако звучало это достаточно странно, если не сказать фальшиво.

Полетаев убрал телефон, и с губ его едва не сорвалось ругательство. Рядом с женой стоял заместитель главного врача. Пока мальчиком занимались сразу несколько специалистов в белых халатах, заместитель главного рассыпался в любезностях перед семейной четой Полетаевых. Артем Сергеевич не выдержал и посмотрел на часы - половина девятого. Извинившись и не обращая внимания на возмущенный взгляд жены, Полетаев отошел в сторону и уже в третий раз достал свой мобильный телефон. Теперь он позвонил сначала Ханифе. Тот подтвердил, что привез в город Катю с девочкой и Катя уже успела вызвать няню.

- Приезжай за женой в поликлинику, - сказал Полетаев, - я возвращаюсь домой. Там меня наверняка уже ждут.

- Будем через пятнадцать минут, - ответил Ханифа, - Катя со мной.

После этого Полетаев позвонил новому водителю и, когда тот снял трубку, спросил:

- Давно ждете?

- Только подъехали, Артем Сергеевич, - доложил водитель, - Славе подняться к вам?

Славой звали прикрепленного к министру охранника.

- Нет, - ответил Полетаев, - я не дома. Давайте лучше я сам доеду до министерства, и там мы с вами увидимся.

- Может, заехать за вами? - предложил водитель. Где вы сейчас находитесь?

- Нет, я на машине, - ответил Полетаев, подумав, что водитель, наверно, прав. В министерстве не поймут, почему новый министр приезжает на собственной машине, да еще сам сидит за рулем. Как бы это не сказалось на его авторитете.

- Приезжайте, - согласился Полетаев, - я в поликлинике. Адрес знаете?

Водитель сказал, что знает. Полетаев подошел к жене, беседующей с врачом.

- Вы можете ехать на работу, - сказал заместитель главного врача, если торопитесь. Не беспокойтесь, мы приняли все меры.

- Не сомневаюсь, - улыбнулся Полетаев, - у меня еще есть немного времени. Сейчас приедет мой водитель.

- Хочешь оставить нас здесь одних? - спросила жена. Вместо того чтобы пройти к ребенку, она разговаривала с заместителем главного врача. Ей нравился статус жены члена правительства, и она буквально купалась в лучах славы своего высокопоставленного супруга.

- Вы не останетесь одни, - мягко объяснил Полетаев, - сейчас приедут Ханифа с Катей.

- Она взяла девочку с собой? - Кажется, жена искала повод, чтобы выказать свое недовольство, а заодно и подчеркнуть перед посторонним, кто в доме главный. Но на Полетаева такие приемы уже давно не действовали.

- Она успела вызвать няню, - сказал он жене, - так что не беспокойся. Можешь ехать домой, Катя останется с мальчиком.

- Только этого не хватало, - возразила жена, - я останусь здесь, если нужно, на весь день.

- Хорошо. Ханифа будет ждать вас.

- Ты поедешь в министерство на своей машине? - переспросила она. - На "СААБе"?

Полетаев усмехнулся. Ведь и он об этом подумал. За долгие годы совместной жизни они научились мыслить почти одинаково, несмотря на постоянные стычки и ссоры.

- Чему ты улыбаешься? - спросила Людмила.

- За мной приедет служебная машина. Я уже позвонил, - объяснил Полетаев.

По коридору к ним спешил главный врач, узнавший о том, кто пожаловал в поликлинику с самого утра. Ведь как бы то ни было, члены правительства - не обычные пациенты, даже в элитарной поликлинике.

День первый. Москва.

8 часов 34 минуты

В любой стране мира, где есть автомобильная промышленность, члены правительства пользуются, как правило, служебными машинами отечественного производства. В любой стране мира, кроме России, где члены правительства и депутаты предпочитают германские или шведские автомобили. И хотя качество российских автомобилей зачастую оставляло желать лучшего, столь непатриотичный выбор в любой другой стране сразу бы сказался на голосах избирателей.

Служебным автомобилем, закрепленным за министром финансов, раньше был "шестисотый" "Мерседес", но потом его заменили на более новую "Ауди" из серии А8, и теперь эта большая черная машина подъезжала каждое утро к дому министра, чтобы отвезти его на работу. В автомобиле, кроме водителя, сидел еще охранник, Вячеслав Руднев, которому шел двадцать седьмой год. Отслужив два года в армии, он поступил в университет, на заочный факультет, и устроился в небольшую охранную фирму, откуда перешел потом в службу охраны, где и получил назначение сначала рядовым охранником в кабинет министров, а затем телохранителем к министру финансов.

Они подъехали к дому в половине девятого и остановились, согласно инструкции, напротив подъезда, откуда должен был выйти министр. Руднев ждал звонка министра, чтобы подняться за ним. Автомобиль стоял у дома, и соседи, уже привыкшие к тому, что машина министра въезжает во двор, спешили на работу, обходя "Ауди".

Черная "девятка" отъехала от канцелярского магазина и подъехала к дому с другой стороны, откуда не было въезда во двор. Высокая решетка преграждала въезд с этой стороны дома, и ворота почти всегда были закрыты. "Девятка" встала рядом с решеткой, и оба находившихся в ней пассажира посмотрели на стоявшую у третьего подъезда "Ауди".

- Они здесь, - сказал водитель. Второй, сидевший на заднем сиденье, кивнул.

- Они проедут мимо нас, - продолжал водитель, очевидно, успокаивая себя подобным образом. Второй продолжал хранить молчание.

Они не могли видеть стоявшую в конце улицы "Хонду", в которой сидели полковник Слепнев и его пассажир.

- Почему мы встали здесь? - спросил пассажир. - Отсюда ничего не видно. Или вы подъедете ближе?

- Зачем? - усмехнулся полковник. - То, что нам нужно, мы увидим, а ближе чем на пятьсот метров подъезжать опасно. Машину могут заметить, могут запомнить наши лица. А мне это ни к чему. Да и вам, по-моему, не нужно.

- Вы видите их "девятку"? До нее больше километра. Отсюда она кажется черным пятнышком.

- Зато второе пятнышко мы увидим. А оно для нас гораздо важнее первого.

- Как знаете, - пожал плечами пассажир, - нас интересует результат.

В "Ауди", стоявшей у дома, раздался звонок. Полетаеву удалось наконец дозвониться до своего водителя. Водитель снял трубку.

- Слушаю вас, - сказал он и, узнав голос министра, кивнул сидевшему рядом Рудневу. Тот открыл дверцу, уже готовый выйти из автомобиля.

В этот момент Полетаев спросил:

- Давно ждете?

- Только подъехали, Артем Сергеевич. - Охранник держал дверцу открытой, ожидая знака водителя. Наконец тот кивнул Рудневу. Вячеслав вышел из машины, и в этот момент водитель спросил: - Славе подняться к вам?

- Нет, - ответил министр, - я не дома.

Водитель увидел, как Руднев отошел от автомобиля и набрал код, чтобы открыть дверь в подъезд. Водитель прикрыл телефон рукой и крикнул:

- Стой!

Руднев обернулся, а министр сказал водителю:

- Давайте лучше я сам доеду до министерства, и мы с вами там увидимся.

Водитель удивился. Обычно министры так себя не вели, даже молодые. Может, он у любовницы? Впрочем, это его дело.

- Может, за вами заехать? - на всякий случай уточнил водитель. - Где вы сейчас находитесь? - Руднев в это время открывал дверцу, собираясь сесть в автомобиль.

- Нет, я на машине, - ответил министр, удивив водителя еще больше. Может, Полетаев уехал со своим личным водителем, Ханифой? И вдруг министр сказал: - Приезжайте, я в поликлинике. Адрес знаете?

Водитель сказал, что знает, Руднев залез в машину и спросил:

- Что случилось?

- Наш шеф в поликлинике, - пояснил водитель, - поехали за ним. Наверно, вызвал своего семейного водителя. Может, плохо себя почувствовал ночью?

- Подожди, - сказал Руднев, - я, кажется, не закрыл дверь подъезда.

Убийцы видели, как охранник снова вышел из автомобиля и быстрыми шагами направился к подъезду.

- Наверно, министр спустился, - сказал водитель.

Для его напарника это был сигнал. Он склонился над гранатометом. Водитель продолжал следить за охранником. Тот подошел к двери. В этот момент рядом с машиной появилась высокая блондинка в мини-юбке. Водитель бросил на нее взгляд и улыбнулся. Девушка ответила улыбкой. Когда он снова посмотрел на машину, охранник уже закрывал дверцу "Ауди", после чего она мягко выехала со двора.

- Все, - сказал водитель, - они выезжают.

Он готов был поклясться, что министр вышел из дома и сел в машину. Они собственными глазами видели, как охранник вылез из машины, подошел к двери, как потом вторично вышел из машины. И снова сел в нее. Как вышел из дома министр, водитель не видел, но не сомневался в этом, полагая, что это произошло, когда он отвлекся на блондинку. А потому, показав на "Ауди", громко сказал:

- Сейчас будут.

Второй убийца поднял гранатомет, прицеливаясь. Машина должна была проехать в нескольких метрах от них, и, следовательно стрелять нужно было до того, как она окажется рядом. Водитель огляделся. После выстрела нужно будет быстро уехать. Пока все было спокойно. Водитель слегка дрожащей рукой открыл "бардачок", достал пистолет. На всякий случай положил его на заднее сиденье.

Показалась "Ауди". Она обогнула дом, чтобы выехать на проспект.

- Едут, - сообщил водитель.

Второй убийца поднял гранатомет. "Ауди" приближалась. В последнее мгновение водителю показалось, что в машине сидят только двое, но сказать об этом он не успел. Убийца выстрелил. Граната попала в "Ауди", когда она находилась в тридцати метрах от "девятки". Громкий взрыв заставил вздрогнуть прохожих. "Ауди" на полном ходу взорвалась, но не перевернулась.

Ехавшая следом "семерка" резко затормозила, и в нее врезалась идущая сзади "Тойота".

- Уезжай! - крикнул убийца, видя, что напарник замешкался. Но у водителя дрожали руки, и он никак не мог завести машину. Наконец "девятка" рванулась с места. Громко кричала женщина, отовсюду спешили люди.

- Вот и все, - сказал Слепнев, увидев в конце улицы яркую вспышку, - мы выполнили ваше задание.

- Выполнили, - подтвердил пассажир, вытирая пот, - все сделали идеально.

- Нет, - усмехнулся Слепнев, - еще не все...

День первый. Москва.

8 часов 58 минут

Ханифа приехал ровно через двенадцать минут. Он вошел в поликлинику, приблизительно зная, где может находиться его хозяйка. Полетаев подумал, что личные водители и секретари обычно знают о семье своих начальников больше, чем сами члены семьи. Ханифа нашел нужный кабинет гораздо быстрее, чем это сделал бы сам Полетаев. Впрочем, найти главного врача оказалось несложно. Главный любезно отвел Артема Сергеевича в свой кабинет, распорядился принести чаю. Войдя, Ханифа вежливо поздоровался, и в тот же момент в кабинет буквально ворвалась Катя. Увидев отца, она бросилась к нему.

- Где Дима?

- Ничего страшного, - попытался успокоить ее отец, - он с бабушкой. Ему делают промывание.

- Можете не беспокоиться, - сказал главный врач, вставая, - мы примем все необходимые меры.

- Я хочу знать, где мой сын, - решительно заявила Катя.

Главврач посмотрел на Полетаева, тот кивнул, и врач повел Катю к сыну. В конце концов, не каждый день к ним приезжают министры. Нужно проявить личное участие. Когда Катя и врач вышли, Полетаев вздохнул. Женщины вечно переживают по поводу и без повода. Он позвал Ханифу.

- Машина внизу?

- Не видел, - ответил водитель. - Наверно, еще не успели доехать. Везде пробки, - добавил и предложил: - Хотите, отвезу вас на работу?

- Нет, - возразил Артем Сергеевич, - они будут с минуты на минуту.

Он набрал на мобильном номер. Не соединился. Странно! Будь номер отключен, ему сообщили бы в компании. Снова набрал номер и на этот раз услышал, что номер отключен.

- Черт возьми, - пробормотал он, - почему? Что там у них стряслось?

- Может, случайно задели? - Ханифа не хотел подставлять второго водителя.

- Как это "случайно"? - разозлился Полетаев. - Там же их двое. Водитель и охранник. Чем они занимаются? И как можно отключать телефон в служебной машине?

- Может, батарейка села?

- Какая батарейка? Там есть еще правительственный телефон. - Он снова посмотрел на часы. - Я опаздываю на работу.

- Сейчас спущусь вниз, посмотрю. Может, уже приехали, - предложил Ханифа, видя, как нервничает Артем Сергеевич, и выбежал из кабинета. Полетаев в свою очередь вышел в коридор и спросил у миловидной девушки-секретаря:

- Не знаете, где мой внук?

- Я думала, это ваш сын, - кокетливо улыбнулась девушка, - ему делают промывание. Не беспокойтесь, с ним все в порядке.

В этот момент в приемную вошла Катя.

- Как мальчик? - спросил Артем Сергеевич. Очевидно, в тот кабинет, где была Люда, ее не пустили.

- Они там, - нервно ответила дочь, доставая сигареты, но тут же смутилась и спрятала их в сумочку, вспомнив, что при отце не курит. Полетаев вышел из приемной. Настроение было испорчено окончательно. Он то и дело поглядывал на часы, снова стал набирать нужный номер и снова услышал, что аппарат отключен. Едва сдерживая ярость, он позвонил в свою приемную, рассчитывая, что секретарша уже на месте. И действительно, она сразу взяла трубку.

- Здравствуй, Инна, - поздоровался Полетаев.

- Доброе утро, Артем Сергеевич.

- Зайди ко мне в кабинет и позвони по правительственному в машину. Узнай, где они застряли. Что там случилось? И не клади трубку. Я буду ждать.

- Хорошо. - Он слышал, как девушка набрала номер. И через какое-то время осторожно сказала: - Телефон не отвечает, Артем Сергеевич.

- Я просил позвонить по правительственному, - раздраженно сказал Полетаев, - а не по городскому.

- Я и звонила по правительственному, - испуганно проговорила девушка.

- Выясни, в чем там дело! - крикнул Артем Сергеевич. - Куда они пропали и почему не отвечают на звонки?

Он вошел в приемную и увидел курившую Катерину. Заметив отца, она хотела затушить сигарету, но рядом не было пепельницы, и она убрала ее за спину.

- Скажи маме, что я уехал в министерство, - бросил Полетаев, - Ханифа через полчаса приедет за вами.

Он бегом спустился с лестницы. Вовсе не обязательно опаздывать на работу. У ворот стояли его "Вольво" и "СААБ". Третья машина как сквозь землю провалилась.

- Черт возьми, куда же они подевались?

Ханифа явно пытался куда-то дозвониться по мобильному, нервничая еще больше, чем шеф.

- Ханифа, - окликнул его Полетаев, - поедем на моей машине. Оставишь ее возле министерства, а потом вернешься сюда на такси. Не хочу, чтобы моя машина мозолила глаза у поликлиники.

- Хорошо, Артем Сергеевич. - Ханифа закрыл "Вольво", взял ключи и поспешил открыть "СААБ".

По дороге они дважды едва не попали в пробку, но Ханифа уверенно объезжал опасные места. Из-за сумасшедшего движения в эти утренние часы в министерство на Ильинку им удалось доехать только через двадцать пять минут. По дороге Полетаев еще дважды звонил в свою служебную машину, и оба раза любезный женский голос отвечал, что номер отключен.

Когда они подъехали наконец к министерству, Полетаев, выйдя из машины, напомнил Ханифе, чтобы возвращался в поликлинику на такси, и поспешил на службу. При входе он увидел изумленно смотревшего на него дежурного сотрудника милиции, но не придал этому никакого значения. Но когда один из служащих, увидев Полетаева, остолбенел и выронил папку с документами, Артем Сергеевич, входя в лифт, подумал с раздражением: "Что сегодня творится?" Поднявшись на свой этаж, он твердо решил уволить водителя служебной машины, так и не приехавшего за ним в поликлинику.

Но самая большая неожиданность ждала Полетаева в приемной. Когда он вошел, Инна, секретарша, почему-то плакала. Там собрались люди, незнакомые и знакомые, в том числе оба его заместителя. При появлении Полетаева все обернулись к нему, с трудом скрывая ужас, смешанный с удивлением.

- Он жив! - крикнул кто-то, показывая на министра.

Инна испуганно вздрогнула. Полетаев с недоумением смотрел на столпившихся в его приемной людей. Молчание длилось несколько секунд, пока наконец министр раздраженно не спросил у одного из заместителей:

- Что здесь происходит, Владлен Алексеевич?

- Мы думали, вы погибли, - объяснил в замешательстве заместитель, слава богу, что вы живы.

- Почему вы так решили? - не переставал недоумевать Полетаев.

- Ваша машина... - тяжело дыша, сказал Владлен Алексеевич: очевидно, и для него внезапное воскрешение министра явилось почти чудом. - Сегодня утром у вашего дома взорвали ваш автомобиль. Нам сообщили, что все находившиеся в машине погибли...

В наступившем молчании Полетаев вдруг подумал, что маленький Дима спас ему жизнь.

День первый. Москва.

9 часов 08 минут

- Вы можете улететь сегодня в Санкт-Петербург, - сказал, переводя дух, пассажир. Он никак не мог прийти в себя после столь ошеломляюще эффектного взрыва министерской "Ауди". Слепнев равнодушно смотрел, как нервничает пассажир.

- Я уеду, - кивнул полковник.

- Да, да, конечно. Билет на поезд у вас есть. В Санкт-Петербурге сядете в автобус, который идет в Финляндию. Паспорт вам передаст наш человек вместе с туристической путевкой. На ваше имя в шведский банк уже переведены деньги.

- Я уеду, - продолжал полковник, - но лишь после того, как сделаю еще одно дело.

- Какое? - испуганно спросил пассажир.

- Нельзя оставлять в живых свидетелей, - пояснил Слепнев, глядя прямо перед собой.

- Что? Что вы имеете в виду? - наверняка собеседник подумал о самом себе. Полковник посмотрел на него своими пустыми глазами и надел темные очки.

- Я не имел в виду вас, - бросил презрительно.

- Какие свидетели? О чем вы говорите? Остановите автомобиль, я выйду. Вы сделали все, что от вас требовалось.

- Спокойно, - посоветовал Слепнев, - во-первых, вы никуда не выйдете. Сначала мы поедем к нашему другу и уточним через банк сумму, которую мне перевели. Затем в Санкт-Петербурге мой человек получит паспорт у вашего. И только после этого я вас отпущу.

- Вы ненормальный, - упавшим голосом сказал пассажир.

- Да, - согласился Слепнев, - но именно поэтому я до сих пор жив. Представляете, как трудно выживать "ликвидатору"? В нашем деле нужно предусматривать не столько саму ликвидацию, сколько возможные пути отхода. Выстрелить в человека нетрудно, гораздо труднее уйти от преследования. Или вообще исчезнуть, не оставив следов. А те двое, которые сегодня стреляли, следы. И очень грязные следы. Может быть, я когда-нибудь захочу вернуться в Россию, зачем же оставлять после себя такую память?

- Хотите их убрать? - понял наконец пассажир. - Но это же ваши люди!

- Именно поэтому, - невозмутимо ответил полковник.

- Но меня-то зачем задерживать? - явно нервничая, спросил пассажир. Или вы подозреваете обман с нашей стороны?

- Не подозреваю, - усмехнулся полковник. Пассажир удовлетворенно кивнул головой, - а знаю, - договорил Слепнев. Пассажир нервно дернулся.

- Именно поэтому, - продолжал полковник, - я и настаивал, чтобы вместе со мной был на операции и ваш представитель. Обычно я никогда не беру с собой лишних свидетелей, но тут случай особый. Слишком велик соблазн убрать меня в Санкт-Петербурге и списать все на сбежавшего уголовника.

В последних словах полковника прозвучала горечь, несмотря на все его самообладание, и это не ускользнуло от пассажира.

- Не стоит так нервничать, - заметил пассажир, - никто не собирается вас обманывать.

- В таком случае вы напрасно волнуетесь. Через несколько часов будете дома.

- Но мы так не договаривались, - возразил пассажир. - Сами подумайте, зачем нам вас устранять? Не для этого мы вытаскивали вас из тюрьмы.

- Только для этого, - улыбнулся Слепнев, - не стоит спорить, скоро будем на месте. - Он крутанул руль.

- Ваши люди приедут туда на своей "девятке"? - спросил пассажир не без тревоги. Слепнев снял очки, взглянул на него.

- Вы слишком много знаете для дилетанта, - заметил с угрозой.

- Пора бы догадаться, что я не дилетант, - разозлился пассажир, - иначе не поехал бы с вами.

- Не волнуйтесь, - полковник снова надел очки, - согласно моему плану, они бросят "девятку" в переулке рядом с домом. На соседней улице их будет ждать Марек на своей машине. Мы не идиоты, чтобы подставлять себя таким примитивным способом.

Пассажир молчал. Полковник включил радио, заиграла музыка. "Хонда" неслась в юго-западном направлении.

- Можете не ждать, пока мы приедем на место, - сказал Слепнев, позвоните прямо отсюда и сообщите о моих условиях. Пусть назовут номер счета в банке, я проверю, куда переведены деньги.

- Насчет паспорта тоже узнать? - спросил пассажир.

Слепнев с трудом сдержался, чтобы не повернуться к нему, и, чуть помедлив, ответил:

- Да. Насчет паспорта тоже.

Пассажир с мобильным телефоном в руке какое-то время смотрел на него, потом тихо спросил:

- Вам не нужен паспорт, верно?

Полковник промолчал.

- Вам нужны только деньги, - сказал пассажир, - документы вам ни к чему.

Слепнев по-прежнему смотрел на дорогу.

- Тогда к чему весь этот цирк? - поинтересовался пассажир. - Мы ведь и без этого понимаем друг друга.

- Звоните, - бросил одно-единственное слово полковник, и пассажир набрал нужный номер.

- Все прошло нормально, - доложил пассажир, - но нашего друга интересует номер счета.

Абонент на том конце провода, видимо, не удивился, потому что сказал:

- Хорошо, через полчаса сообщим. Скажи, что он нам еще понадобится. Пусть оставит какой-нибудь канал для связи. По его усмотрению.

- Ясно. - Пассажир отключился и посмотрел на Слепнева.

- Он сообщит номер счета через полчаса.

- Прекрасно, - кивнул полковник.

- И еще, - добавил пассажир, - он просил оставить какой-нибудь канал связи, чтобы в случае необходимости можно было связаться с вами.

- Я подумаю, - ответил Слепнев, затормозив у светофора.

Оставшуюся часть пути ехали в полном молчании. На окраине города "Хонда" свернула и подъехала к одному из гаражей, находившихся за мостом, как раз в то самое время, когда там затормозила "Волга".

Уже успевший забрать обоих "снайперов", Марек вышел из машины и направился к "Хонде".

- У нас все в порядке, - доложил Марек полковнику.

Тот кивнул и тихо приказал:

- Загони машину в гараж. Пусть они помогут тебе.

- Ясно. - Марек хотел отойти, когда полковник уже чуть громче окликнул его:

- Марек!

- Да, - обернулся тот.

- Я сказал, чтобы они тебе помогли, - выразительно повторил полковник.

- Понял, - кивнул Марек, отходя к машине.

Полковник поморщился, когда из динамиков послышалась популярная музыка, и переключился на другую волну, где передавали последние известия. Марек сел в "Волгу" и въехал в большой просторный гараж, где могли уместиться три машины. Он вышел из машины, приказав "снайперам", сидевшим на заднем сиденье, тоже выйти. Когда ничего не подозревавшие убийцы вылезли из автомобиля, Марек достал пистолет с глушителем и несколько раз выстрелил. "Снайперы" свалились как подкошенные. Он подошел к ним, ударил одного носком ботинка. Убитые упали довольно далеко от багажника, теперь придется их тащить. Такая перспектива не улыбалась Мареку.

Обернувшись, он увидел у входа Слепнева и вздрогнул. Полковник, выходя из автомобиля, предусмотрительно вытащил ключи и забрал мобильный телефон у пассажира. Он видел, как Марек расправился со "снайперами". И сейчас, приблизившись к убитым, опустился на корточки, внимательно осмотрел и, поднявшись, напомнил Мареку:

- Нужно делать контрольные выстрелы.

- Зачем? - удивился Марек. - Они и так готовы.

- Этот еще живой, - Слепнев показал на стрелявшего из гранатомета "снайпера".

- Я дважды выстрелил в каждого, - удивился Марек, глядя на убитого и поднимая пистолет.

- Говорю тебе, нужно делать контрольный выстрел, - недовольно повторил Слепнев.

Марек прицелился, и в это время тяжелораненый открыл глаза и посмотрел на своего палача. И столько было боли и ненависти в его взгляде, что Марек, не раздумывая, выстрелил трижды прямо в лицо своей жертве. После первого выстрела несчастный дернулся, на второй и третий не отреагировал. Марек подошел ко второму "снайперу", лежавшему без движения, и выпустил последний патрон из обоймы ему в голову.

- Все, - сказал он, тяжело дыша.

- Хорошо, - кивнул полковник, - вызови Старика, пусть поможет засунуть их в багажник, и вывези за город. Закопаешь там, где я тебе приказал. Понял?

- Понял.

Полковник вернулся к "Хонде" и отдал мобильный телефон пассажиру.

- Позвоните, - сказал он, - полчаса уже прошло. Может быть, сообщат номер счета.

У пассажира было серое лицо. Он понял, что произошло в гараже, но ни о чем не спросил, взял телефон и быстро набрал нужный номер.

- Вы обещали сообщить номер счета, - голос его дрогнул.

Абонент на другом конце провода диктовал номер счета. Пассажир кивал головой, запоминая цифры, быстро поблагодарил его и, отключив аппарат, обратился к полковнику:

- Записывайте.

- Говорите, - сказал полковник, и тут пассажир понял, что допустил ошибку. Он диктовал номер счета, а Слепнев, сняв очки и прищурившись, запоминал цифры и название банка.

Потом кивнул и, обойдя "Хонду", уже хотел сесть за руль, когда услышал передаваемое по радио правительственное сообщение. Это было невероятно, непостижимо, немыслимо. Но это было официальное сообщение пресс-службы правительства о сегодняшнем покушении на министра финансов. В сообщении особо подчеркивалось, что министр жив и здоров.

- Не может быть, - растерянно шептал пассажир "Хонды", - не может быть.

Он смотрел на полковника с ужасом, не понимая, как подобное могло случиться. Он собственными глазами видел взрыв в машине министра, видел яркую вспышку. Но почему тогда убийцы стреляли в пустую машину?

- Этого не может быть, - без конца повторял он как заговоренный.

Полковник, так и не сев в автомобиль, стоял около "Хонды" с внезапно изменившимся лицом. В это мгновение зазвонил мобильный телефон пассажира. Тот вопросительно взглянул на полковника: снимать или не снимать трубку? Слепнев молчал, слушая сообщение. Тогда пассажир на свой страх и риск снял трубку.

- В чем дело? Что у вас случилось? - услышал он знакомый голос. Позвонивший с трудом сдерживал гнев.

- Мы сами ничего не понимаем, - ответил пассажир, - я видел собственными глазами... Все было как нужно... Это фальшивка... Нас хотят ввести в заблуждение. Нужно проверить.

- Мы проверили, - прохрипел позвонивший, - министр у себя в кабинете.

Пассажир растерянно посмотрел на полковника. Он понимал, что значит подобная осечка.

- Как могло такое произойти, Родион Александрович? - спросил позвонивший, и пассажир вздрогнул. Впервые за все утро его назвали по имени, и он понял, что либо его уже списали и позвонивший не боялся засветить его имя-отчество, либо самому звонившему было сейчас не до конспирации и меньше всего он думал о том, что их мобильный телефон прослушивается. Оба варианта не сулили ничего хорошего. Родион Александрович поморщился, он чуть не плакал от подобной неудачи и смотрел на полковника как на товарища по несчастью.

Тот вырвал у него из рук телефон.

- Алло, кто говорит?

- Не твое дело, - разозлился позвонивший, - ты все провалил.

- Получилась осечка, - спокойно сказал Слепнев, - дурацкий сбой. Такое иногда случается. Но все остается в силе. Я не уеду, пока не доведу дело до конца.

- Ты его уже провалил, - угрожающе хрипел неизвестный, - решил обвести нас вокруг пальца.

- Нет, - твердо заявил полковник, - я головой отвечаю, возможно, он сейчас в реанимации.

- Он у себя в кабинете, - позвонивший сорвался на крик, - его вообще не было в машине. Вы устроили балаган вместо дела.

- Ясно, - полковник сжал зубы так, что на скулах заиграли желваки. Очевидно, его люди невнимательно следили за подъездом и, когда машина отъехала от дома, решили, что пора действовать. Нужно было поставить еще одного человека для контроля непосредственно у подъезда, но не хватило времени.

- Люди, которые вас подвели, уже поплатились за это, - сообщил он.

- Что ты хочешь сказать?

- Подождите минутку. - Полковник толкнул пассажира "Хонды", предлагая ему выйти. Тот вылез из автомобиля и зашагал к гаражу, оглядываясь на полковника. В гараже Марек уже загрузил одно тело и собирался поднимать второй труп, когда появился полковник с Родионом Александровичем. Слепнев толкнул его к трупам и сунул ему в руку телефон: - Подтверди.

- Да, - сказал сдавленным шепотом пассажир, глядя на убитых, - они поплатились. Поплатились... - Он не мог отвести взгляда от трупов.

- Наши договоренности остаются в силе, - снова взял телефон Слепнев, мне нужны люди, документы, дальнейшие планы нашего друга. Не беспокойтесь, я никуда не уеду, пока не выполню вашей просьбы. В конце концов, это вопрос моей профессиональной гордости.

- У тебя только три дня, - напомнил позвонивший, - до пятницы. Приезжай срочно на Моховую. Тебе объяснят, куда проехать. Через два часа жду. И учти, у нас времени в обрез.

- Приеду, - ответил Слепнев.

- И не вздумай вилять, - угрожающе прошипел позвонивший. - Мы достали тебя из того места, где ты был, значит, достанем и из любого другого. Это ты понимаешь?

- Не угрожай, - в тон ему ответил Слепнев, - я пуганый. Если можешь помочь, говори. А не можешь - заткнись.

И он с силой швырнул аппарат в стену.

- Все отменяется, Марек, - сказал Слепнев, оборачиваясь к своему помощнику, - остаемся в Москве. Все начинаем по новой.

День первый. Москва.

9 часов 42 минуты

Придя к себе в кабинет, премьер с удовлетворением отметил, что в приемной толпились все, кого он хотел бы вызвать. Очевидно, руководитель аппарата успел обзвонить всех сотрудников, распорядившись, чтобы все собрались в приемной. Еще по дороге на работу премьер получил сообщение о покушении на члена его кабинета. Информация была срочной и непроверенной. Никто не мог точно сказать, что именно случилось с министром. Помощник что-то мямлил, а начальник службы безопасности аппарата правительства честно признался, что пока не располагает необходимой информацией. И только через пятнадцать минут, когда премьер уже подъезжал к Белому дому, ему сообщили, что министр финансов каким-то чудом остался жив, а его водитель и охранник погибли.

И только в кабинете премьер наконец узнал, что министра в служебной машине не было и что стреляли по ней из гранатомета. Получив это известие, премьер попросил ни с кем его не соединять и целых пять минут сидел, уставившись на свой стол. Ко всем проблемам, навалившимся на него в последнее время, прибавилась еще одна, совершенно невероятная: покушение на члена правительства. Представив себе, как эта новость может отразиться на завтрашних переговорах в Лондоне, премьер даже застонал. Не хватало только террористических актов в самом центре Москвы. Господи, теперь все газеты про это напишут.

Премьер схватил телефонную трубку и набрал прямой номер министра внутренних дел.

- Что у вас случилось? - прохрипел он. - Вместо того чтобы за порядком следить на улицах города, вы только и знаете, что деньги у нас клянчить. Скоро бандиты начнут нас отстреливать прямо в кабинетах.

- Разрешите доложить, - торопливо сказал министр внутренних дел, только что появившийся в своем кабинете, - мы сейчас проверяем случившееся. На месте преступления уже работают оперативные группы сотрудников МВД и ФСБ.

- Поздно спохватились, - рявкнул премьер, - ведь министр чудом остался жив! Хорошо, что его не было в машине. А если бы был?

- Мы найдем террористов, - твердо заявил министр, - все сделаем, но найдем.

- Надеюсь, вы понимаете, что это политическая акция. Покушение на жизнь члена кабинета. Такого в Москве еще не было. И когда? - продолжал бушевать премьер. - Накануне переговоров в Лондоне, накануне решающего выступления в Думе по бюджету на будущий год... - Он вдруг осекся, пораженный пришедшей в голову мыслью.

Министр внутренних дел терпеливо ждал. Премьер молчал долго, почти минуту. Обмозговывал мысль, которую вдруг отчетливо осознал, и, неожиданно для собеседника, тихо закончил:

- Продолжайте работать. - Он даже не попрощался и положил трубку.

Через три дня министр финансов должен был выступить в Государственной думе с проектом нового бюджета. Если парламент его примет, длившийся уже несколько месяцев кризис будет разрешен. Но если не примет... Тогда правительству придется уйти в отставку. Отставка не исключена и в том случае, если не удастся стабилизировать экономическое положение в стране. В создавшейся ситуации неожиданная смерть министра финансов повлекла бы за собой неминуемый крах. Дума отказалась бы принять бюджет, рубль рухнул, и правительство было бы отправлено в отставку. Получается, что теракт был направлен против правительства и лично против премьера. Как же он не подумал об этом сразу? Смерть министра финансов - и как следствие паника на рынке, девальвация рубля, срыв международных переговоров в Лондоне, отказ депутатов от согласованного бюджета и отставка правительства.

В этот момент раздался телефонный звонок. Премьер покосился на телефон и поднял трубку. Это был директор Федеральной службы безопасности.

- Вы уже знаете, что случилось? - спросил премьер.

- Так точно, Николай Николаевич. Меня информировали сразу после взрыва. Наши сотрудники уже работают вместе с офицерами МВД на месте преступления.

- Помогите им, - сказал премьер, - у вас все?

- Нет, Николай Николаевич, необходимо срочно встретиться.

- Приезжайте ко мне, - проговорил премьер.

- Я звоню из машины. Уже подъезжаю к вашему зданию. Через несколько минут буду.

- Хорошо. - Премьер положил трубку и позвонил своему помощнику, который уже ждал в приемной. - Ни с кем не соединять. Никого не принимать. Сейчас ко мне приедет директор ФСБ.

- Все понял, Николай Николаевич, - сказал помощник. Как и все остальные чиновники, он выглядел перепуганным. Такого еще не бывало. Стреляли банкиров и бандитов, коммерсантов и рэкетиров, но чтобы политиков такого ранга! Покушение на министра было вызывающим и циничным, но никто не мог исключить повторения подобного инцидента.

- И еще, - поморщился премьер, - срочно подготовьте информацию о неудавшемся теракте. Передайте ее на все каналы телевидения и во все информационные агентства. Это должно быть сделано до десяти утра, начала торгов на валютной бирже. Вы меня поняли? Чтобы в момент открытия биржи все уже знали о неудачном покушении. Если нужно, передайте срочное сообщение по телевидению и по радио. Но только до десяти часов.

- Не успеем, Николай Николаевич, - пробормотал помощник. - Уже половина десятого.

- А вы постарайтесь! - крикнул премьер, бросив трубку. Сегодня все шло не так, как ему хотелось.

Нужно позвонить президенту - подумал премьер, взглянув на часы. Доложить о случившемся. Хотя он, наверно, еще спит. Премьер позвонил министру финансов. Ему доложили, что Полетаев уже у себя в кабинете. Трубку взял сам министр.

- Добрый день, Артем Сергеевич. - Премьер говорил как только мог мягко, но был взволнован не меньше самого министра. - Хотя для вас он, насколько я понимаю, вовсе не добрый, - добавил премьер. - Что произошло с вашей машиной?

- Не знаю, Николай Николаевич, ничего не могу понять. Кто-то обстрелял мою машину. Сотрудники ФСБ считают, что из гранатомета. Мой водитель и охранник погибли.

- Вы не ранены?

- Меня не было в автомобиле. Утром позвонила супруга с дачи и сообщила, что внука нужно отвезти в больницу. Так что все произошло, пока я ездил в поликлинику. Бандиты, очевидно, не знали, что меня нет в машине.

- Кто это мог быть? - спросил премьер, как будто Полетаев мог ответить на этот вопрос.

- Не знаю, - сказал Артем Сергеевич, - врагов у меня как будто нет. Понятия не имею.

- Так, - проговорил премьер, сообразив, что задал дурацкий вопрос, ясно. Заезжайте через полчасика ко мне.

Только он положил трубку, как секретарша доложила, что в приемной ждет директор ФСБ.

- Пусть войдет. - Премьер поднялся со своего места.

Директор ФСБ в это мрачное утро выглядел особенно замкнуто и настороженно. Войдя в кабинет, он почему-то огляделся и, подойдя к премьеру, крепко пожал ему руку.

- Извините, Николай Николаевич, - вдруг сказал он, - может, пройдем в вашу комнату отдыха?

- Зачем? - изумился премьер.

- Мне не хотелось бы здесь вести разговор, - уклонился от прямого ответа директор ФСБ.

Премьер нахмурился. Значит, разговоры о том, что его кабинет прослушивается, не лишены оснований. И устроить такую подлянку могла либо ФСБ, либо Администрация президента, вернее, служба его охраны. Главу государства традиционно волновало все, что касалось второго человека в стране, фактически заместителя главы государства. В стране, где второй всегда ненавидел первого, где Хрущев выступил с докладом против прежнего вождя, Брежнев убрал Хрущева, Андропов сменил брежневских любимцев, Черненко потеснил фаворитов Андропова, а Горбачев расправился со старыми кадрами, не привыкли доверять вторым лицам. Кроме того, сказывался и печальный опыт. Против первого президента Советского Союза выступили вице-президент и председатель парламента, отправленные позже в тюрьму. Против первого президента России тоже выступили вице-президент и председатель парламента, после чего также очутились в тюрьме. Должность вице-президента тогда упразднили, но недоверие ко вторым лицам сохранилось.

Премьер не стал ничего говорить директору ФСБ, поднялся и прошел в комнату отдыха. Директор ФСБ последовал за ним. Они сели в кресла, почти рядом друг с другом.

- Николай Николаевич, вам известно, что случилось с автомобилем вашего министра? - спросил гость.

- Теперь уже известно, - мрачно сказал премьер, - я думал, это вы мне расскажете, как такое могло случиться?

- Мы сейчас отрабатываем все возможные версии. Пока ясно одно: ваш министр уцелел чудом. Только потому, что в тот момент его не было в машине.

- Чудом, - прохрипел премьер, - а где были наши службы?

- Мы не думали, что кто-то решится на подобное, хотя и не исключали такого развития событий.

- Вы знали, что Полетаева хотят убрать? - возмутился премьер.

- Предполагали, что такое может случиться.

- Что? - Премьеру показалось, что он ослышался. Валившиеся на него в это утро новости, одна мрачнее другой, окончательно испортили ему настроение.

- Несколько дней назад мы передали президенту нашу информацию, сообщил директор ФСБ, - отпечатанную в одном экземпляре и предназначенную ему лично.

- Что вы имеете в виду?

- Наши источники сообщили, что в ближайшие дни может быть совершено покушение на одно из высших должностных лиц в стране.

Директор ФСБ умолк и почему-то оглянулся на дверь. "Неужели даже он опасается подслушивания?" - подумал премьер с раздражением, но не стал распространяться на эту тему, только спросил:

- Значит, кого-то из нас хотят убить? Кто следующий?

- Могу лишь сказать, что угроза террористического акта значительно возросла.

- Ваше дело ловить преступников и обеспечивать безопасность государства, - строго напомнил премьер. - Итак, почему вы думаете, что именно сейчас нас хотят убрать?

- Вы лучше моего знаете положение в стране, - сказал директор ФСБ. Оснований для тревоги больше чем достаточно. Несколько месяцев назад при загадочных обстоятельствах из "Матросской тишины" исчез полковник Слепнев, бывший сотрудник КГБ и ФСБ. Вместе с ним исчез и его охранник, которого наверняка подкупили за огромные деньги. Слепнев был не просто сотрудником службы безопасности. Он один из лучших в мире специалистов по нейтрализации. Попросту говоря, "ликвидатор", прошедший специальную выучку сотрудник госбезопасности. Почти нет сомнений, что именно ему будет поручена организация покушения на одного из членов правительства. Может быть, даже на вас. Кто-то из наших, правда, вычислил, и вполне справедливо, что скорее всего жертвой может стать министр финансов. Он чуть было и не стал.

Премьер почувствовал себя так, словно ему в затылок уже целился невидимый киллер.

- Что же теперь делать? - спросил он. - Отправиться в ваш подвал и запереться там вместе со всем правительством? Может, еще и президента туда пригласить? А страну оставить на произвол судьбы.

- Нет, - директор ФСБ улыбнулся, впервые за все время разговора, - не нужно запираться в подвале. Но максимальная осторожность не помешает. Я поговорю с начальником вашей личной охраны. Он человек опытный и надежный. А Полетаева нужно по возможности изолировать на несколько дней. Вряд ли его вторично спасет чудо. Мы усилим его охрану. А руководить он может и из своего кабинета.

- Может, и мне запереться в кабинете? На всякий случай? - зло спросил премьер. - Или у вас есть другие предложения?

- Возможно, все это лишь версии, - сказал директор ФСБ, - но я обязан был вам о них сообщить. Не исключено, что Слепневу помогли бежать. Может быть, тут замешан кто-то из нашей службы. Ведь он исчез за день до его перевода в другую тюрьму. Именно за день. Выходит, кто-то его информировал. И этот же "кто-то", возможно, подкупил охранника. А если дело обстоит так, предотвратить покушение практически невозможно. Самое страшное, когда вместе с убийцей действует кто-то из своих.

- Но Полетаева нельзя спрятать, - мрачно ответил премьер, - сегодня у него встреча с западными бизнесменами. Завтра переговоры в Лондоне. Послезавтра выступление на встрече с представителями МВФ. Если он не появится на переговорах, мы понесем весьма ощутимый ущерб. Он единственный способен вести эти сложные переговоры. Без него с нами и разговаривать не станут. Мы и так сменили за этот год троих министров финансов. Я не могу держать Полетаева в стеклянной банке.

- Понимаю, - кивнул директор ФСБ, - поэтому и изложил вам обстоятельства побега Слепнева. Конечно, мы усилим охрану Артема Сергеевича, сделаем все, что от нас зависит. Но и вы постарайтесь ситуацию держать под контролем.

Он помолчал какое-то время и продолжил:

- Не хотел говорить вам, Николай Николаевич, но Слепнев не просто убийца. Он в своем роде гений. И неудачное покушение воспримет как личный провал. И сделает все, абсолютно все, чтобы исправить ошибку. Он не остановится.

- Значит, так. - Премьер резко поднялся. Вскочил и директор ФСБ. - Ваша задача нас охранять. И задержать сбежавшего преступника. Остановится он или нет - это проблема ФСБ и службы безопасности. Прятаться мы не собираемся. Найдите кого-нибудь, кто остановит вашего гениального "специалиста". Думаю, во вверенном вам ведомстве есть сотрудники, специально подготовленные для такого рода акции.

- По идее, должны быть, - сказал директор ФСБ. - Раньше у нас все было. Но за годы после развала Советского Союза никого не осталось - ни специалистов, ни нормальных сотрудников. Только директоров каждый год меняют.

- Обратитесь к кому-нибудь из пенсионеров, - пожал плечами премьер, для этого вас и поставили директором ФСБ.

- Конечно, - кивнул директор. Он уже пожалел о том, что рассказал премьеру о бежавшем Слепневе. Но не молчать же. Тем более после покушения на министра финансов.

После ухода директора ФСБ премьер долго сидел в одиночестве, никого не вызывал, ни с кем не разговаривал, даже по телефону, будто этим утром ничего особенного не случилось. Позвонил помощник, доложил, что все материалы уже переданы в информационные агентства.

- Хорошо, - равнодушно бросил премьер и положил трубку. Интересно, кому могло прийти в голову устранить министра финансов и добиться смены правительства? Эта мысль не давала премьеру покоя. Вообще-то он догадывался, кому это на руку. Таких было несколько. Но неужели они связаны с убийцами? Он написал на листе бумаги несколько фамилий. Кто же из них желает именно его отставки? Было над чем задуматься.

День первый. Москва.

10 часов 15 минут

Все было как всегда. Сначала в кабинете появились сотрудники МВД, затем офицеры ФСБ и, наконец, представители городской прокуратуры, - словом, началась обычная работа со свидетелем, чудом оставшимся в живых. Никто не сомневался в том, что покушение было совершено именно на министра финансов. В десять часов утра все информационные агентства России передали эту сенсационную новость. Некоторые телевизионные программы сообщили, что министр погиб в результате террористического акта.

Секретарю приходилось отвечать на многочисленные телефонные звонки, убеждая звонивших, что министр цел и невредим. Один из каналов продемонстрировал остов сгоревшего автомобиля министра финансов, после чего никто уже не сомневался в гибели самого Полетаева. Начались звонки от знакомых и друзей. Полетаев с ужасом подумал, что о случившемся могут узнать члены его семьи, и бросился звонить супруге по мобильному телефону.

- Люда, здравствуй, как у вас дела? - взволнованно спросил он, едва жена подняла трубку.

- Я же тебе сказала, что ребенок отравился, - возмутилась жена, - а ты все шутил, говоря про какую-то там банку.

- Он не съел целую банку, - мягко возразил муж, но Людмила слушать ничего не хотела.

- Мальчик чуть не умер, а ты тут рассуждаешь.

- Я тоже чуть не умер... - стал было объяснять Артем Сергеевич.

Людмила его перебила:

- Я не отхожу от Димы, перезвони через полтора часа. Может, он наконец уснет. Надо срочно положить его в больницу. У него наверняка общая интоксикация.

- Хорошо, хорошо. - Неудобно было пререкаться с женой при сотрудниках службы безопасности, которые терпеливо ждали, когда он окончит разговор, и министр положил трубку. Тут же зазвонил другой аппарат, Полетаев услышал голос премьера.

Тот снова пытался выяснить, что именно произошло с машиной Полетаева, но, как и в первый раз, вразумительного ответа не получил. Министр решительно ничего не знал и мог лишь недоумевать по поводу случившегося.

- Я просил вас заехать, Артем Сергеевич, надо переговорить с глазу на глаз. Вся эта история мне очень не нравится.

- Мне тоже, - сказал Полетаев. - Сейчас тут сотрудники ФСБ. Как только освобожусь, сразу приеду. Не знаю, сколько понадобится времени на разговор с ними.

- Дело не терпит отлагательств. - В голосе премьера звучала тревога. Я получил неприятную информацию. От самого директора ФСБ. Пораскиньте мозгами, Артем Сергеевич. Может, сообразите, кто за всем этим стоит. Ситуация, сами понимаете, не из простых. Шоковая, можно сказать. Так что думайте, думайте... И непременно приезжайте. Буду ждать. - Премьер положил трубку, оставив Полетаева в полной растерянности.

- Премьер-министр звонил, - почему-то очень тихо произнес Полетаев.

- Когда вы уехали из дома? - спросил старший офицер ФСБ, пропустив его слова мимо ушей.

- Я уже говорил вам, когда и куда поехал, - устало ответил министр. Или вы подозреваете, что я сам организовал нападение на свою машину?

- Никто этого не думает, - возразил полковник. В этот момент дверь распахнулась и в кабинет влетел Сергей Шумский, вице-премьер правительства и куратор Министерства финансов.

- Артем, живой? - бросился он к другу.

При его появлении офицеры ФСБ и сотрудники прокуратуры повскакивали со своих мест. Шумский был одним из тех перспективных политиков, которых считали готовыми кандидатами не только в премьеры, но и в президенты. Именно он привел с собой целую команду молодых перспективных сотрудников, и в их числе Артема Полетаева. Они были чем-то похожи с министром. Только у Полетаева черты лица были мягкие, округлые, а у Шумского - резкие, грубоватые. Особенно привлекали внимание его глаза - умные, живые, блестящие. Энергичный, инициативный, от его громкого голоса стены в Белом доме на набережной буквально дрожали. Едва узнав о покушении на друга, он примчался в министерство, чтобы во всем разобраться.

- Как могло такое случиться? - кричал он, обнимая и тормоша друга. Живой, живой! - обратился он к присутствующим.

- Живой, - подтвердил Полетаев печально, - меня Дима спас.

- Как это спас?

- Он заболел, отравился грибами, и я с самого утра поехал за ним, чтобы отвезти в поликлинику. В общем, служебная машина уехала без меня. Называется, повезло, хотя неизвестно, что лучше.

- В каком смысле? - нахмурился Шумский.

- Двое ребят из-за меня погибли, - объяснил министр, - получается, я их подставил.

- Нечего глупости говорить, - сказал вице-премьер, - ты у нас один такой. И выбрось из головы подобные мысли. Скажи спасибо, что живой. Как ребенок? С ним все в порядке?

- Слава богу, ничего серьезного.

- Ну и хорошо, - засмеялся Шумский, - главное, чтобы Дима был в порядке. А ты можешь устроить банкет. Теперь до ста лет доживешь. Знаешь поговорку - "снаряд дважды в одно место не попадает". Теперь ты у нас заговоренный.

Он обернулся, посмотрев на собравшихся.

- Налетели, - нахмурился Шумский, - сразу сюда прибежали. Вместо того чтобы убийцу искать, решили допрос устроить министру? А разрешение получили? Я сейчас позвоню директору ФСБ и Генеральному прокурору. Делом нужно заниматься, а не в кабинетах сидеть.

- Мы хотели кое-что уточнить, - стал оправдываться старший из сотрудников.

- Потом будете уточнять, - зло бросил Шумский, - лучше нужно охранять членов правительства. А сейчас нам надо срочно к премьеру.

Работники прокуратуры и фээсбэшники заторопились к выходу.

- Когда можно будет к вам заехать, Артем Сергеевич? - спросил полковник.

- Не знаю, - ответил Полетаев, - пожалуй, лучше после перерыва. Не уверен, что смогу ответить на все ваши вопросы. Ведь меня не было на месте преступления. И так голова кругом...

- Понимаю, - кивнул полковник.

- Черт возьми, - в сердцах бросил Шумский, - что бы это могло значить? Неужели кто-то хочет всех нас убрать? И тебя, и остальных. Ты только представь, как нас ненавидят, раз решились на такое?

- Двое ребят погибли, - напомнил Полетаев.

- Мы их достанем, - сжимая кулаки, Шумский прошел к окну, достал сигареты, закурил. - Поедем к премьеру, он ждет нас. Тебе завтра в Лондон лететь. Нужно срочно передать сообщение по всем информационным каналам, что ты жив. Иначе сам понимаешь, как полетит рубль.

- Я уже распорядился, чтобы позвонили пресс-секретарю правительства, сказал Полетаев.

- Этого недостаточно, - сказал Шумский, - ты сам должен сделать заявление. Позвони заместителям, пусть срочно соберут всех руководителей министерства. В котором часу у тебя встреча с банкирами?

- В шестнадцать. Они должны были приехать сюда прямо от тебя, - ответил Полетаев.

- Делай вид, что ничего не произошло, - строго напомнил Шумский, главное, чтобы они нам поверили. Если увидят, что ты напуган, что придаешь слишком большое значение этому дурацкому нападению, нам крышка. Бюджет не вытянем, сам понимаешь.

- Не волнуйся, все сделаю как нужно.

Зазвонил мобильный телефон. Полетаев машинально посмотрел на дисплей и увидел номер мобильного телефона Людмилы. "Может, с Димой что-нибудь?" встревожился Артем Сергеевич и посмотрел на Шумского, указав на аппарат.

- Люда, - сказал он, - она еще в больнице с Димой.

- Узнай, что случилось, - сказал Шумский.

Полетаев включил аппарат. Ответил.

- Артем, что случилось? - раздался взволнованный голос жены. - Как ты себя чувствуешь?

- Все хорошо, все в порядке.

- Мне сообщили, что ты убит, - продолжала жена, - представляешь, как я переволновалась? Здесь одна санитарка уверяла другую, что слышала сообщение о гибели министра финансов. Они не знали, что я их слышу. У меня стало плохо с сердцем.

"Представляю, что она там устроила", - весело подумал Полетаев.

- Я им говорю, не распускайте всякие нелепые слухи. Ты только подумай, как все распоясались. Обязательно пожалуюсь главному врачу. Ну что за безобразие! Просто позор! Почему ты все от меня скрываешь? На тебя напали? Хотели убить?

- Никто на меня не нападал, - ответил Полетаев, - я пытался тебе объяснить...

- Пытался? Когда? - еще больше занервничала жена. - Ты стал таким скрытным. Ничего не рассказываешь с тех пор, как стал министром. Постоянно где-то пропадаешь, вечно в бегах. Не знаю, что и делать. Я и подумать не могла, что на тебя напали! Их уже схватили? Кто это был?

- Пока ничего не известно, - ответил Полетаев, проведя ребром ладони по горлу: дескать, жена достала. Шумский сочувственно кивнул. Ему хорошо был известен характер Людмилы. - Извини, Люда, - осторожно сказал Полетаев, - я сейчас очень занят. Поговорим попозже.

- Вот так всегда. Как только начинается серьезный разговор... - Дальше Артем Сергеевич уже не слышал, отключил телефон. Потом шумно выдохнул и взглянул на Шумского.

- Может, отправить куда-нибудь семью? - сказал неожиданно для самого себя.

День первый. Москва.

11 часов 18 минут

В приемной премьера толпился народ, когда там появились Шумский и Полетаев. Предупрежденный помощник оттеснил остальных, пропуская вице-премьера и министра финансов к премьеру. И не потому, что премьер вызвал их по неотложному делу, - чиновники такого ранга всегда могли рассчитывать на внеочередной прием.

Премьер, вопреки обыкновению, поднялся из-за стола и пошел навстречу чудом уцелевшему Полетаеву, чтобы пожать ему руку, после чего все трое расположились в креслах.

- Как все это произошло? - первым делом спросил премьер, как и тогда, в телефонных разговорах.

- Чудом, - выдохнул Полетаев, - трудно даже предположить что-либо подобное. Утром позвонила с дачи супруга, сообщила, что внук отравился грибами. Сосед отвез их в местную больницу. Я решил не вызывать служебной машины, чтобы зря не дергать людей, и поехал в больницу на своей. Хорошо, что успел. Оказалось, что мальчику необходимо промывание желудка. Тогда я повез их в нашу поликлинику и позвонил в свою машину, объяснив, где нахожусь. Они в это время стояли у дома. Видимо, за ними следили, и убийцы, решив, что я сел в автомобиль, обстреляли его сразу, как только он отъехал от дома. Сотрудники ФСБ сообщили мне, что стреляли из гранатомета. Там все разорвано, все сгорело...

- Беда, - нахмурился премьер, - выходит, своему внуку вы обязаны жизнью.

- Выходит, так, - невесело подтвердил Полетаев.

- Мы приехали на моей машине, - вставил Шумский, - я уже распорядился, чтобы Артему Сергеевичу выделили новый автомобиль из нашего резерва.

- Конечно, конечно, - поддакнул премьер, - кроме того, необходимо приставить специальную охрану. И к членам его семьи тоже. Я уже переговорил с директором ФСБ и начальником службы охраны. Трое сотрудников сейчас уже в поликлинике, где находятся ваши близкие, - сообщил он Артему Сергеевичу. Еще трое будут охранять непосредственно вас. Директор ФСБ говорит, что им приблизительно известно, кто мог организовать на вас покушение.

- И кто же это? - поинтересовался Полетаев.

- Пока они держат это в секрете, - уклонился от ответа премьер, - но он пообещал, что убийцы не уйдут от наказания.

- Мне от этого не легче, - мрачно произнес министр финансов, - хорошо бы еще узнать, почему в меня стреляли.

- И так ясно, - заметил Шумский, - хотят свалить правительство. Читал, какие гадости пишут о нашем премьере и о нас с тобой?

- Вот именно, - подхватил премьер с горечью, - работаешь как проклятый, и тебя же поливают грязью. Черт с ними, - махнул он рукой, - главное, что вы остались живы.

Он покачал головой, потом осторожно спросил:

- Вы готовы выступить в пятницу в Государственной думе с проектом бюджета на следующий год?

- Почти, - кивнул Полетаев, - но многое зависит от моих встреч с западными банкирами, а также от позиции их представителей в Лондоне.

- Да, - кивнул премьер, - лично я запер бы вас на три дня здесь, в Белом доме, чтобы вы могли спокойно подготовиться к выступлению в пятницу, но этого нельзя делать. Мы и так с трудом успели передать наше сообщение до десяти утра, чтобы биржа бурно не отреагировала на случившееся, как это обычно бывает. Хотя мне сообщили, что некоторые уже нервничают. Звонил глава Центробанка, просил подтвердить, что вы действительно живы. Ваш номер в кабинете не отвечал. Видимо, вы уже выехали ко мне.

- Понимаю, - сказал Полетаев, - я готов работать, Николай Николаевич, эта история может выбить из колеи моих близких, но не меня. Завтра утром я вылетаю в Лондон.

- Как вы летите?

- Рейсовым самолетом. Уже есть билет, - сообщил Полетаев, - со мной полетят двое наших экспертов, переводчик и помощник. Всего пять человек.

- Я доложу президенту, - сказал премьер, - может быть, вам лучше воспользоваться моим самолетом. Не стоит рисковать. От итога завтрашних переговоров в Лондоне зависит многое. Представляю, как все нервничают, узнав о покушении. Мой помощник говорит, что об этом уже передали все крупнейшие информационные агентства мира.

- Как бы не снизился наш кредитный рейтинг, - мрачно вставил Шумский.

- Вот именно, - поддакнул премьер, - поэтому совершенно необходимо, чтобы вы появились сегодня на телеэкранах. Когда у вас встреча с банкирами?

- В шестнадцать ноль-ноль.

- Пригласите телевизионщиков. Пусть вас увидят живым и здоровым. Нужно успокоить людей.

- Я распоряжусь, - кивнул Шумский.

- Сегодня в шесть у нас встреча с американским послом, - напомнил премьер, - я бы хотел, Артем Сергеевич, чтобы вы приехали пораньше. Возможно, придется обсудить некоторые детали ваших переговоров с банкирами.

- Приеду сразу после встречи, - пообещал Полетаев.

- Как вы полагаете, кто может быть заинтересован в вашем устранении? вдруг спросил премьер.

- Не знаю. Не думал об этом. По-моему, это какая-то дикость, средневековье. Террористический акт в центре Москвы. Какие-то психи обстреливают из гранатомета машину. Может, чеченцы?

- Зачем чеченцам убивать именно вас? - резонно возразил премьер. - Нет, все намного сложнее. Кому-то очень хочется убрать нас всех, скопом. Но в первую очередь вас.

- Вы хоть представляете себе, кто за этим стоит? - спросил Шумский.

- Пока ничего определенного, - снова уклонился от ответа премьер, - но дело очень серьезное. Если убийцы один раз решились на такой отчаянный шаг, могут попытаться снова. Нужна максимальная осторожность. Но не во вред работе. Ближайшие три дня будут самыми важными. Особенно для вас, Артем Сергеевич, - подчеркнул премьер.

- Я все понимаю, - вздохнул Полетаев.

- Хорошо, - премьер поднялся, за ним вскочили Полетаев и Шумский. - У нас мало времени, - напомнил хозяин кабинета, - в пятницу обсуждение бюджета. От его принятия зависит судьба правительства. Примут - останемся. Не примут - уйдем в отставку. И если не вы, Артем Сергеевич, будете представлять в Думе бюджет, он наверняка не пройдет.

- Все согласовано, - заметил Полетаев.

- Неважно, верят только вам. - Премьер вздохнул. - В общем, постарайтесь продержаться три дня. До пятницы. Самое главное сейчас утвердить бюджет.

- Продержусь, - через силу улыбнулся министр. Премьер посмотрел ему в глаза, пожал руку, кивнул Шумскому и вернулся к столу. Как только Шумский и Полетаев вышли, премьер поднял трубку и попросил соединить его с начальником службы охраны.

- Слушай меня внимательно, - раздраженно сказал премьер, - мало троих, поставь десятерых, но Полетаева ты мне сохрани. Чтобы до пятницы с его головы ни один волос не упал. Понял?

День первый. Москва.

12 часов 25 минут

Слепнев с Родионом Александровичем въехали во двор. Оставили машину и направились к дому. Родион Александрович набрал код, и входная дверь открылась. Они поднялись на лифте на девятый этаж и позвонили в квартиру справа от лифта. Полковник оглянулся и заметил, что "глазок" на двери слева потемнел. Очевидно, там рассматривали незваных гостей. Открыли им довольно быстро, и они прошли внутрь. Их встретил мужчина лет пятидесяти, внимательно оглядел Слепнева и, усмехнувшись, бросил:

- Вот ты какой!

- Не нравлюсь? - с вызовом спросил Слепнев.

- А ты не баба, чтобы нравиться, - зло ответил хозяин квартиры, - и не хами. Насмотрелся я на таких, как ты. Форсу много, а дела мало.

- Я свое дело сделал, - огрызнулся полковник, - кто виноват, что в машине не оказалось министра. И такое бывает.

- "Бывает", - передразнил его хозяин квартиры. Он был среднего роста, коренастый, плотный, с брюшком. Мясистые щеки, крупный нос, седая щеточка усов и глаза навыкате делали его лицо запоминающимся. - Бывает, и ружье само стреляет. Только такой профессионал, как ты, должен был подстраховаться, все хорошенько проверить, прежде чем стрелять, а не надеяться на "бывает" и "не бывает".

Слепнев молчал. Что толку спорить? По большому счету старик прав. Но полковник решил сравнять счет, прибегнув к запрещенному приему.

- Ладно, генерал, - грубовато бросил он, - все и так ясно, не нужно сыпать соль на рану.

Хозяин метнул в него бешеный взгляд и повернулся к Родиону Александровичу:

- Твоя работа?

- Что вы? - ужаснулся Родион Александрович. - Разве я могу?

- Я сразу узнал вас, генерал Скороденко, - сказал Слепнев, - мы с вами уже встречались, несколько лет назад.

- Узнал, - сквозь зубы процедил генерал.

- Конечно, узнал. Мы встречались на совещании в МВД. И я запомнил ваше лицо. Но вы меня, я вижу, забыли.

- Не забыл, - ответил генерал, - иначе ты еще сто лет сидел бы в девятом корпусе "Матросской тишины". Или парился бы на нарах. Это по моей инициативе тебя оттуда вытащили.

- Так я и думал, - сказал Слепнев, - судя по тому, как все было организовано. Сразу догадался, что без профессионала тут не обошлось. Правда, мне говорили, что Скороденко давно на пенсии.

- Отправили, - подтвердил генерал, - а я, видишь, никак не угомонюсь.

- Вижу, - ответил полковник. - Этот тоже из ваших? - Он кивнул на подельника.

- Почти. Только он у нас штабист, все больше штаны протирал, недовольно заметил генерал. - Проходи, Слепнев, разговор у нас с тобой долгий.

Они прошли в небольшую столовую, сели за стол. Слепнев - спиной к двери. Генерал - спиной к серванту.

- Извини, что угостить нечем, - сказал генерал, - сам виноват. Сидел бы сейчас в поезде и жевал свои бутерброды.

- Ладно, хватит, - примирительно произнес Слепнев, - много болтаем. Я уже сказал, что ошибся. Любой может ошибиться.

- Ошибся, - прохрипел генерал, - значит, второй раз сделаешь все как надо?

- Постараюсь, - выдавил Слепнев, - давай без лишних слов, - он тоже перешел на "ты". Раз генерал может "тыкать", то и ему не заказано. Тем более что оба не при исполнении.

- Хамишь, - генерал усмехнулся и подмигнул, - героя из себя строишь. Будто не понимаешь, что натворил. Надо было тебя разрубить, а кусочки по Москве разбросать.

- Не для того ты меня из тюрьмы вызволил. Я тебе еще пригожусь. За меня знаешь какие бабки отвалили! Не сосчитать, генерал. Так что порубить меня на кусочки - это, я тебе скажу, проблема. Как бы тебе потом за это голову не оторвали! И еще что-нибудь в придачу. Ценность я теперь большая. Понимаешь? Ценность.

- Угрожаешь? - генерал улыбнулся, показав крупные зубы.

- Нет. Просто знаю. И ты меня не пугай. Давай по делу. Зачем позвал? Чтобы познакомиться? Так мы уже знакомы. Мне нужны конкретные данные. Где он будет эти два-три дня, с кем, когда. Если есть, выкладывай. А нет, до свидания. Я сам все устрою.

- Ты уже устроил. - Генерал поднялся, прошел в соседнюю комнату и скоро появился с папкой в руках.

- Вот тебе досье. Здесь все написано. И про его семью, и про друзей. Где его дача, где живет его личный шофер. Все данные. А вот это его план на ближайшие три дня. Сегодня в шестнадцать встреча с банкирами. В восемнадцать он должен куда-то уехать. Утром улетает в Лондон. Вечером возвращается. В четверг снова встречи с разными людьми, в пятницу, в десять утра, его выступление в Думе. Только если он выступит, тебе лучше вернуться обратно в девятый корпус.

- В пятницу, - повторил Слепнев, - так бы сразу и сказал.

- Ты меня не понял. У тебя два с половиной дня, умник. Два с половиной. И если в пятницу он выйдет на трибуну, считай, что ты труп. И не сбежишь никуда. Граница для тебя будет закрыта. И твои денежки в банке заблокированы.

- А если он не выйдет на трибуну, денежки разблокируют? - прищурился Слепнев.

- Это как ты себя будешь вести. Думаю, разблокируют.

- У него теперь знаешь какая будет охрана, - раздумчиво проговорил полковник. - Нужно все просчитать. Ведь им уже известно, кого именно мы хотим ликвидировать.

- Вот и просчитай, - сказал Скороденко, - только быстро, а то без тебя обойдусь. И тогда денег тебе не видать, как своих ушей без зеркала. А без денег ты никому не нужен. Ни здесь, ни там.

- Нужно все тщательно просчитать, - повторил Слепнев, пропустив мимо ушей колкие реплики генерала.

- Считай, считай, - проговорил генерал. - Помни: время у тебя только до пятницы.

- Мне нужен паспорт и документы, чтобы полететь за ним в Лондон, сказал Слепнев, - там он не ждет нападения, и убрать его будет проще.

- Паспорт, - ухмыльнулся генерал, - у тебя и свой имеется. Небось все давно рассчитал. Однако мы тоже не дураки. Нечего лететь в Лондон. Тебя только выпусти, а потом ищи-свищи. Твое дело здесь все провернуть. А в Лондон другие поедут. Ты там ни к чему.

- В Лондоне можно все сделать быстро. Там не будет такой охраны, как в Москве.

- Нечего мне лапшу на уши вешать, - сказал генерал, - сбежишь в Англию, где там тебя искать?

- Тогда зачем звал меня? - разозлился Слепнев, закрывая папку.

- Ты еще не понял? - ухмыльнулся генерал. - Думаешь, я тебе позволю нас за нос водить? Явился, нахамил, а теперь хочешь слинять? Нет, полковник, не выйдет. Ты упустил свой шанс. Знаешь, зачем я тебе показал досье Полетаева? Хотел проверить, как ты отреагируешь. А ты на наживку поймался, дурак. В нашем деле не бывает осечек, Слепнев. Мы вытащили тебя из тюрьмы, чтобы ты дело сделал, а ты нам его загубил. Извини, но мы больше не верим тебе.

Он не договорил, Слепнев почувствовал у себя за спиной движение, чуть повернул голову и заметил страх в глазах Родиона Александровича. А в следующую секунду увидел в стеклянных дверцах серванта отражение двоих неизвестных. Не раздумывая, он выхватил пистолет и выстрелил раз, другой. Те двое, не успев опомниться, с шумом свалились на пол, а полковник уже приставил пистолет к мясистой щеке Скороденко.

- Сидеть, - приказал он, - не двигаться!

Генерал поднял на него свои выпуклые глаза. Он не испугался. Скорее удивился. Потом прохрипел:

- Убери!

- Сидеть, - повторил Слепнев, вдавливая дуло в висок генерала. Говори, сколько я за него получу. Быстро. Только без глупостей, генерал. Назови сумму.

- Сто тысяч, - прохрипел генерал.

- Это я уже слышал. И сделал вид, что поверил. Назови сумму, у меня нет времени.

- Пятьсот, - сказал генерал, - пятьсот тысяч долларов.

Слепнев убрал пистолет.

- Сука, - выругался он, - думаешь, я не понял? Ты хотел сделать все сам, а деньги потом списать на меня. Думал, у тебя все получится?

- Уже получилось, - ухмыльнулся Скороденко, - тебя ищут, полковник. Тебе отсюда не уйти. Ты уже мертвец. В ФСБ знают, что именно ты организовал нападение на автомобиль министра. Знают и ищут тебя по всему городу. У тебя нет шансов, Слепнев. И напрасно ты моих ребят угрохал. Давай сюда оружие.

Полковник стоял, прислонившись к стене.

- Может, люди твои специально вытащили из машины министра? - спросил он. - Хотя вряд ли. Ты все рассчитал правильно. Как только узнал о неудавшемся покушении, так сразу и начал считать. А я все гадал, зачем тебе несколько часов. И почему ты хочешь встретиться лично со мной. Значит, ты все рассчитал, генерал. И решил, что я никуда не денусь.

- Ты и так никуда не денешься, - заявил Скороденко, - но если отдашь пистолет, может, я и оставлю тебя в живых. Впрочем, можешь не отдавать. Можешь даже уйти. Мы не будем искать. Тебя все равно пристрелят как бешеную собаку. Сбежавший уголовник, да еще террорист. Никто не даст за твою жизнь и копейки.

- Ничего, - вдруг улыбнулся Слепнев, - значит, разница возросла?

- Какая разница? - не понял генерал.

- Пятьсот тысяч долларов, - напомнил полковник, - и одна копейка. Итак, ты заплатишь мне пятьсот тысяч баксов, это меня вполне устраивает, и считай, что договорились.

- Ты сумасшедший, - занервничал генерал, - что ты сделаешь в одиночку? Черт с тобой, сдай оружие и оставайся. Я заплачу тебе пять процентов. Будешь консультантом. Вместе с нашими людьми разработаешь новый план нападения.

- А когда ты его осуществишь, я вместо пяти процентов получу пулю в лоб? - сказал Слепнев. - Нет, предпочитаю полмиллиона "зеленых".

- Уходи, - закричал генерал, - убирайся! Уходи и сдохни как герой.

- Зачем? Лучше тебя пощипать. Я намерен получить свои деньги. Ты сегодня же переведешь их на мой счет. Я скажу, в какой банк.

- Сначала сделай дело. - Глаза Скороденко налились кровью. Он явно психовал. Ситуация вышла из-под контроля.

- Сделаю, - кивнул Слепнев. - Сообщи в банк, что деньги будут переведены в пятницу, во второй половине дня. И учти, генерал, не люблю, когда меня обманывают.

- Сопляк, - хрипел генерал, - ты еще будешь у меня в ногах валяться.

- В пятницу, - напомнил Слепнев, взмахнув пистолетом, - а это досье я забираю с собой. Не волнуйся, я его никому не отдам. Насчет банка позвоню часа через два. Сообщу, куда деньги переводить.

- Надеешься стать героем, - прошипел генерал, - ты уже труп. Что ты можешь сделать один?

- Переведи деньги, генерал, - напомнил Слепнев, - и не нужно так психовать. У тебя вот глаза кровью налились, того и гляди кондрашка хватит. Не бойся, я не сбегу. Мне без денег хана, это ты правильно усек. И не вздумай натравить на меня своих архаров. Все равно я их вычислю.

Он сделал несколько шагов к двери, не опуская пистолета, и повернулся к Родиону Александровичу:

- Открой дверь, чтобы тебя увидели в квартире напротив, там наверняка кто-то из ваших подручных. Неохота устраивать перестрелку на лестничной клетке. Пусть видят, что у нас тут все тихо и мирно. А ты жди моего звонка, - бросил он генералу, выходя в коридор.

Слепнев прошел к лестнице и кивнул на прощание Родиону Александровичу:

- Скажи ему, чтобы никого, кроме тебя, на связь не присылал. Не то замочу. - Полковник еще не успел спуститься вниз, когда Скороденко подошел к телефону и набрал нужный номер.

- Он согласен исправить ошибку, - сказал генерал и положил трубку. В комнату вошел Родион Александрович, с ужасом глядя на трупы. Но генерала они, похоже, не интересовали. - Видел, каков орел, - раздраженно сказал он, - я знал, кто именно нам нужен.

- Вы хотите отдать ему все деньги?

- А кто сказал, что я ему вообще что-то отдам? - ухмыльнулся генерал. Нам он нужен для отвода глаз. Пусть бегает вокруг нашего объекта ФСБ о нем знает. А мы все аккуратненько провернем, и деньги останутся в нашем банке.

- Вы сами хотите все организовать?

- Вот именно. Теперь у нас появился шанс. Мы вытащили этого ублюдка из тюрьмы, чтобы он дело сделал. А он его провалил. И засветился. Теперь фээсбэшники его по всей Москве искать будут. А наших людей никто не знает. Его подставим, а сами все чисто сделаем. И деньги оставим себе.

- А вдруг он нас опередит?

- Не опередит, - усмехнулся Скороденко, - не успеет. Твоего министра уберут сегодня в шестнадцать часов. Я тоже не сидел без дела. А этот полковник пусть побегает по Москве. Мы его потом сами сдадим ФСБ, тепленьким. Как организатора убийства члена правительства.

- Он очень опасный, этот полковник, - осторожно заметил Родион Александрович, - очень. Настоящий убийца, безжалостный и жестокий. Я сам в этом убедился.

- Я тоже опасный, - сжал кулаки генерал, - не зря меня в МВД "костоломом" называли. Таких, как Слепнев, пачками давил. Не дрейфь, майор, все будет как надо.

День первый. Москва.

13 часов 10 минут

Он никогда не уходил на перерыв. Об этом знали и заместители, и помощники. Еду директору ФСБ приносили прямо в комнату отдыха, смежную с кабинетом. Быстро справившись с обедом - директор не был гурманом, - он возвращался в кабинет. Вот и сегодня, хотя уже было начало второго, секретарша не звонила в столовую, зная, что шеф обычно обедает после трех.

Соответственно перестраивали режим работы и подчиненные. Ровно в десять минут второго в кабинет вошел заместитель, генерал Потапов. Ему было чуть больше сорока. За последние несколько лет сменилось уже трое директоров ФСБ, и всех троих Потапов устраивал, потому и уцелел. Во-первых, он возглавлял аналитические службы, располагавшие наиболее объективной информацией, во-вторых, как бы являлся представителем президентского аппарата в самой ФСБ и не скрывал своих политических пристрастий, являясь убежденным сторонником президента, что положительно сказывалось на его карьере. Директор знал, что у Потапова весьма обширные связи и в правительственных кругах, и среди журналистов. И потому относился к нему с некоторой долей опаски, как обычно относятся серые начальники к своим более ярким заместителям.

- Есть что-нибудь новое? - спросил директор ФСБ.

- Группа Корниенко закончила работу. Полковник сейчас в приемной. Он уже встречался с Полетаевым.

- Пусть Корниенко зайдет ко мне, - приказал директор, позвонив в приемную.

Появился тот самый полковник, который уже успел побеседовать с Полетаевым. Это был высокий, худощавый мужчина с несколько вытянутым узким лицом. В свои тридцать восемь он успел довольно основательно испортить себе зрение и уже несколько лет носил очки.

- Разрешите? - спросил полковник.

- Садитесь, - кивнул директор, - докладывайте, что там у вас.

- Предварительные результаты осмотра места происшествия в общем подтвердили ситуацию, о которой мы вам докладывали утром, - начал Корниенко, усаживаясь в кресло. - Судя по всему, убийцы приехали в автомобиле и остановились чуть поодаль от входа в дом. Обзор был выбран удачно, и совершенно непонятно, почему они не заметили, что министра в машине нет. Сидевшие на лавочке во дворе женщины уверяют, что охранник дважды выходил из машины. Судя по всему, он ждал Полетаева и, когда тот позвонил в свой автомобиль, решил, что министр просит его подняться наверх.

- Он всегда поднимался за ним? - спросил директор.

- Всегда. Очевидно, это и сбило с толку нападавших. Они видели, как охранник вышел, потом снова вернулся к машине и сел в нее. Остается загадкой, почему убийцы не обратили внимания на тот факт, что охранник вернулся один, без министра.

- С того места, где они находились, было видно, кто подходит к машине?

- Да. Мы дважды проверили. Они не могли не заметить, что министра нет. И тем не менее обстреляли машину, как только она выехала, огибая дом.

- Машина убийц установлена?

- Черная "девятка". ГАИ ее уже ищет. Перекрыты все выезды из города, идет проверка документов, но эта мера вряд ли что-нибудь даст. Судя по почерку, работали профессионалы. Есть все основания предполагать, что организатором преступной акции был наш бывший сотрудник, полковник Слепнев.

- Почерк его, - согласился Потапов, - наглый, циничный, вызывающий. Но как мог Слепнев допустить подобную ошибку?

- Трудно сказать. Ясно одно: покушение готовили на министра, а жертвами стали водитель и охранник.

- Ребята погибли сразу? - мрачно спросил директор.

- В одно мгновение. Граната разорвалась в салоне автомобиля. Все было рассчитано. Мы отвезли трупы в морг.

- Цинизм и жестокость, - напомнил Потапов, - это из личного дела Слепнева. Он ни во что не ставил чужую жизнь.

- Плохо его охраняли, - процедил сквозь зубы директор, - сразу надо было доставить этого типа к нам, чтобы не сбежал.

- Кто мог подумать? - пробормотал Потапов. - Казалось, он сломлен случившимся. Считал, что с ним поступили несправедливо.

- И теперь решил мстить всему миру, - подвел итог директор. - У вас все? - спросил он Корниенко.

- Судя по свидетельствам соседей, в "девятке" находились двое. Мы составляем фотороботы, но по описанию ни один не похож на Слепнева.

- Это еще ничего не значит, - заметил Потапов, - он мог изменить внешность.

- Не думаю, - возразил Корниенко, - он специалист опытный и вряд ли стал бы стрелять в машину, не убедившись, что министр внутри. Скорее всего он находился где-то рядом, наблюдая за действиями своих людей.

- Согласен, - кивнул Потапов, - значит, нужно проверить все машины, стоявшие поблизости.

- Уже проверяем, - кивнул Корниенко, - опрашиваем всех, кто проходил или проезжал по этой улице. Наши эксперты работают с машиной, вернее, с тем, что от нее осталось. Проверяем тип гранаты, выясняем, как она попала к террористам. К вечеру эксперты закончат работу.

- Нужно искать Слепнева, - напомнил директор.

- Мы дали такую установку по городу. Все сотрудники милиции уже предупреждены. Фотография Слепнева разослана по всем отделениям.

- Раньше нужно было это сделать, - недовольно заметил директор.

- Вы же знаете, нельзя было распространять фотографию "ликвидатора", сотрудника милиции, - напомнил Потапов, - мы предполагали, что он покинет Россию.

- А он остался. Меня тревожил факт его побега с того момента, как я о нем узнал. Значит, его собирались использовать именно в этом деле. Директор повысил голос и спохватился, что нервничает. Этого он не мог себе позволить и всегда гордился своей выдержкой. - Я говорил с премьером, продолжал директор уже спокойнее, - рассказал о Слепневе, предупредил, что наш бывший коллега исключительно опасный террорист. Звонил в службу охраны. Там обещали принять экстраординарные меры по безопасности Полетаева. Необходимо взять под усиленную охрану все правительственные учреждения, а также руководителей высшего ранга. Но, судя по тому, как готовилась акция против Полетаева, главной мишенью бандитов остается министр финансов. К нему прикрепили нескольких охранников, но этого недостаточно. Желательно, чтобы в ближайшие несколько дней его охраняли наши сотрудники. Я объясню службе охраны, что эта мера направлена на захват опасного террориста. Думаю, нас поймут.

- Сделаем, - кивнул Потапов, внеся соответствующую пометку в блокнот.

- Кому намерены поручить руководство группой по охране Полетаева?

- Полковнику Кикнадзе.

- Согласен, - кивнул директор, - он спокойный и рассудительный человек. Пусть немедленно выезжает в Министерство финансов. Дайте ему необходимое количество людей. Что еще?

- Для страховки я прикрепил бы к нему в качестве помощника Суслову, сказал Потапов, - на всякий случай.

- Правильно, - согласился директор. - У вас все?

- Может быть, в группу включить Руднева?

- Руднева? - помрачнел директор. - Погибший, кажется, был его родственником?

- Племянником.

- Как Руднев себя чувствует?

- Плохо. Поехал сообщить брату о случившемся несчастье. А у брата больное сердце, и он за него боится.

- Дайте ему трехдневный отпуск. И вообще отстраните от работы. В таком состоянии нельзя являться на службу. Не говоря уже о том, чтобы подпустить его к Полетаеву или другому высокопоставленному лицу.

- Он еще не был в морге, - тихо заметил Корниенко.

Наступило молчание. Директор первый прервал его, подумав, что служебный кабинет не место для проявления эмоций.

- Остается проблема Слепнева, - сказал он, - как собираетесь ее решать?

Потапов перевел взгляд с Корниенко на директора и заметил:

- Против такого профессионала может действовать только настоящий охотник.

Корниенко, слегка покраснев, поправил очки и твердо пообещал:

- Мы найдем Слепнева.

- Не сомневаюсь, - сказал Потапов, - только бы не опоздать. Необходимо просчитать каждое его действие на шаг вперед. Извините меня, Корниенко, вы отличный специалист, один из лучших следователей, но пытаться напасть на след Слепнева занятие бесполезное. Главное - вычислить, где и когда он может появиться. Не забывайте, что Слепнев специалист высокого класса и может запутать следы.

- Я не умею предугадывать, - чуть запинаясь, сказал Корниенко, - но все равно мы его найдем, - упрямо повторил он.

- Не горячитесь, - сказал директор, - генерал Потапов прав. Это не обычный уголовник. Его нужно не просто найти. Нужно вычислить и взять прежде, чем он начнет действовать.

- Мы будем его искать, - сказал Корниенко, - постараемся вычислить.

- Этого недостаточно, - стоял на своем Потапов. - Нужен аналитик, который сумел бы понять образ его мыслей, предугадать его действия. Здесь даже наши аналитические службы бессильны.

- Я знаю, куда вы клоните, - с нотками недовольства в голосе сказал директор, - хотите снова привлечь к делу того подозрительного субъекта со стороны? Чем он вам так понравился?

- Он выручал нас в трудных ситуациях, и не раз. Помните историю с похищением ядерных зарядов в Чогунаше? Он тогда не только установил, кто именно похитил ЯЗОРД, но и сумел его найти.

- У нас и свои следователи есть, - буркнул директор, - нечего привлекать посторонних, тем более что речь идет о нашем бывшем сотруднике. Слепнев как-никак был нашим товарищем.

- Был, - выразительно заметил Потапов.

- Значит, мы и должны его найти. А не этот ваш специалист. Кстати, как его имя?

- Он предпочитает, чтобы его называли Дронго.

- Вот именно - Дронго. Он, конечно, неплохой специалист, но зачем вмешивать в наши дела такого рода экспертов? Не нужно. Думаю, мы вполне справимся сами.

- Этот человек умеет делать то, что не под силу никому другому, сказал Потапов. - Он гениальный аналитик.

- Не нужно, - упрямо повторил директор, поморщившись, - вообще слово "гениальный" никак не вяжется с нашими доморощенными экспертами. Не отрицаю, он обладает некоторыми навыками решения подобных задач. И только. Поэтому давайте подумаем, как обойтись без него.

В этот момент зазвонил телефон. Директор посмотрел, какой именно, и сразу изменился в лице. Звонил сам президент. Осознавая важность момента, директор невольно подтянулся и снял трубку. Остальные затаили дыхание.

- Что происходит на улицах города? - гневно спросил президент.

- Сегодня была совершена попытка террористического акта, - доложил директор ФСБ чуть дрогнувшим от напряжения голосом.

- Как это попытка? - сказал президент. - Мне доложили, что у нас в городе уже стреляют из гранатометов. Есть погибшие. Это вы называете попыткой?

- Террористы организовали нападение на автомобиль министра финансов Полетаева. К счастью, Артема Сергеевича в автомобиле не было, но пострадали водитель и охранник, оба погибли.

- К счастью для кого? - спросил президент. - Вы хоть понимаете, что происходит? Террористы обнаглели настолько, что открывают стрельбу прямо в центре города, а вы говорите - "к счастью". Нужно найти и наказать тех, кто решил, что у нас нет законов. Или вы способны только чужие разговоры подслушивать?

Директор ФСБ вспыхнул и бросил взгляд на подчиненных. Может быть, они все же не слышали, что сказал президент. Ведь ни для кого не секрет, что не только ФАПСИ - Федеральное агентство правительственной связи, а еще и ФСБ прослушивает правительственные кабинеты и разговоры чиновников. Директор передавал информацию лично президенту, не сообщая ее даже своим заместителям.

- Мы сделаем все возможное, - сказал директор, - но необходимо прикрепить к Полетаеву наших людей, чтобы обеспечивали его безопасность.

- Вот это правильно, - согласился президент, - и докладывайте мне лично о ходе расследования.

Он отключился, и директор осторожно опустил трубку на рычаг. Посмотрел на обоих офицеров, снова поднял трубку и связался с начальником службы охраны. Раньше Девятое управление КГБ, на основе которого и была создана служба охраны, входило в структуру Комитета государственной безопасности и подчинялось Комитету. Но в начале девяностых эта структура была выведена из подчинения КГБ и организована как самостоятельная служба. Между ФСБ и службой охраны всегда существовало негласное соперничество. Трубку снял начальник службы охраны.

- Добрый день, - сказал директор ФСБ.

- Здравствуйте, - весело ответил начальник службы охраны. В его компетенцию входила охрана всех высших правительственных чиновников и правительственных резиденций. Но в случае нападения террористов он делил солидарную ответственность с директором ФСБ. А так как сегодня утром погиб один из сотрудников службы охраны, то можно было, ссылаясь на это, обвинить ФСБ в том, что именно их службы упустили террористов.

- Я звоню насчет сегодняшнего нападения на министра финансов, - сказал директор.

- Мне уже сообщили. Погиб наш сотрудник, героически пытавшийся предотвратить нападение, - явно издеваясь, сказал начальник службы охраны.

- Соболезную, - едва сдерживая ярость, прошипел директор, - поэтому мы и решили помочь вам. С двух часов дня берем Полетаева под свою охрану.

- Думаю, мы сами справимся, - возразил начальник службы охраны. - Вы лучше террористов ищите!

- Это приказ президента, - не без удовольствия сообщил директор ФСБ.

Его собеседник помолчал несколько секунд, потом сухо сказал:

- Желаю успеха. - И положил трубку.

Директор с улыбкой обратился к Корниенко:

- Полагаю, нам и своих экспертов хватит. Как вы считаете?

- Так точно. - Корниенко поднялся со своего места.

- Вот и прекрасно, - сказал директор, - к Полетаеву прикрепим группу Кикнадзе. А вы начинайте поиск Слепнева параллельно с расследованием этого нападения. И покажите всем, как мы умеем работать.

День первый. Москва.

14 часов 05 минут

Они приехали в министерство к двум часам дня. Восемь офицеров ФСБ прошли в приемную, и полковник Кикнадзе попросил секретаря доложить о них министру. Кикнадзе было сорок два года. Грузин по происхождению, он всю жизнь прожил в России и говорил по-русски без всякого акцента, от которого так трудно избавиться тем, кто с детства говорил по-грузински. Дмитрий Георгиевич Кикнадзе служил в контрразведке более шестнадцати лет, придя сюда еще во времена правления бровастого генсека, когда само название КГБ вызывало ужас у граждан огромной страны и доброй половины человечества.

Кикнадзе сделал неплохую карьеру и в свои сорок два был одним из лучших специалистов по антитеррористической деятельности в стране. Вместе с Кикнадзе в министерство приехали шестеро мужчин и одна женщина, на которую сразу обратили внимание секретарша министра и его помощники. Женщине было где-то под сорок. Высокая, с короткой стрижкой, обычным лицом и обычной фигурой. В общем, ничего такого, что свидетельствовало бы о ее принадлежности к элитарным спецподразделениям ФСБ. Разве что темные очки, которые она не сняла даже в помещении. Однако все понимали, что она не рядовой сотрудник. Офицерам пришлось ждать минут двадцать, пока министр проводил совещание.

Полковник Кикнадзе прошел к министру, когда от него выходили его заместители и помощники. Полетаев не покидал своего кабинета, куда приехал после встречи с премьером, понимая, как важно детально проработать позиции Министерства финансов перед завтрашней лондонской встречей.

- Полковник Кикнадзе, - представился вошедший.

- Извините, полковник, что заставил вас ждать, - поднялся со своего места министр, протягивая ему руку, - столько сразу свалилось, что трудно оправиться. У меня очень мало времени. Садитесь. И давайте коротко. Чем могу вам помочь?

- Нет, - ответил полковник, - вы не поняли. Это мы приехали сюда, чтобы помочь вам. Нам приказано обеспечить вашу безопасность.

- Спасибо, - буркнул министр, - вот уж не ожидал, что окажусь в центре внимания террористов. Вы считаете, что покушение может повториться?

- Всякое бывает, - уклонился от ответа Кикнадзе, - мы поменяем вашу охрану. К вам теперь будут прикреплены трое наших сотрудников, не считая меня самого.

- Значит, теперь вы будете в моем личном распоряжении, - усмехнулся Полетаев. - Как ваше имя-отчество?

- Дмитрий Георгиевич.

- Объясните, Дмитрий Георгиевич, что я должен делать?

- Ничего. Только ознакомить нас с вашим сегодняшним графиком. А завтрашний обговорим с вашими помощниками.

- Сегодня в шестнадцать у меня встреча с западными банкирами. В восемнадцать еду к премьер-министру. Вечером вернусь в министерство. Когда точно - не знаю. Это зависит от нашей встречи с министром. Кстати, на завтра ничего особенного не запланировано. Я улетаю в Лондон. Думаю, там меня наши террористы не достанут.

Он с улыбкой посмотрел на Кикнадзе, но тот не изменился в лице. Только сообщил:

- Мы летим с вами.

- Считаете, что это необходимо? - удивился Полетаев.

- Разумеется, - кивнул Кикнадзе, - с этой минуты мы будем постоянно с вами. И с членами вашей семьи.

- Они в поликлинике.

- Знаю. Там уже дежурят двое сотрудников из службы охраны. Думаю, вашим близким ничто не грозит, но лучше подстраховаться. Так что будем охранять вашу жену, дочь, внуков, зятя.

- И зятя тоже? - удивился Полетаев.

- Он считается близким родственником. Или вы думаете иначе?

- Нет, нет, конечно. Правда, не представляю себе, как вы будете охранять моего непутевого зятя. Впрочем, это дело ваше. Видимо, вы правы.

- Мы постараемся не стеснять свободу передвижения членов вашей семьи, пообещал Кикнадзе, - но они должны понимать, что речь идет исключительно об их безопасности.

Полетаев подумал, что Людмила вряд ли будет способна что-либо понять. Она уже дважды звонила ему за истекший час, желая убедиться, что с ним все в порядке. По телевизионным каналам передавали то противоречивую, то недостоверную информацию о покушении, и Людмила места себе не находила от тревоги. В два часа дня по одному из каналов передали сообщение о его гибели в собственном автомобиле, и Людмила снова бросилась ему звонить, а потом никак не могла прийти в себя от возмущения.

Он понимал, что она волнуется. Но, с другой стороны, проведя столько лет рядом с ней, осознавал и другое. Ее постоянные звонки и крики были отчасти "игрой на публику". Она все еще находилась в поликлинике вместе с Димой, и ей нужно было постоянно доказывать свою принадлежность к высшему сословию жен членов правительства. Именно поэтому она звонила ему, называя по имени-отчеству и интересуясь, как отреагировали президент и премьер на покушение. Полетаев морщился, но отвечал, стараясь не раздражать и без того взвинченную сегодняшними событиями супругу.

В тринадцать ему позвонил президент и пообещал, что расследованием займутся сотрудники ФСБ. Полетаев вежливо поблагодарил, не очень надеясь на успех расследования. Ему казалось, что вся эта чудовищная история уже канула в Лету и теперь нужно думать о завтрашней поездке в Лондон. Но офицеры ФСБ разрушили его иллюзии.

- Если разрешите, - сказал Кикнадзе, - я представлю вам своего заместителя и попрошу вашего помощника познакомить меня с прикрепленными к вам нынче утром сотрудниками службы охраны. Нужно уточнить с ними некоторые детали.

- Хорошо, - согласился Полетаев, поднимаясь. Кикнадзе вышел и через несколько секунд вернулся с женщиной.

- Подполковник Суслова, - представилась она, снимая темные очки.

- А-а-а, - протянул удивленный Полетаев - он не знал, что нужно говорить в подобных случаях. Появление женщины в кабинете было столь неожиданным, что министр не мог скрыть своего замешательства.

- Подполковник Суслова - наш опытный сотрудник, - пришел ему на помощь Кикнадзе.

- Очень хорошо, - обрел привычное равновесие Полетаев, - значит, будем работать вместе.

- Мы не хотим вам мешать, - сказал Кикнадзе, - только должен вас предупредить, что теперь, прежде чем попасть к вам в кабинет, придется пройти проверку на наличие оружия. В приемной постоянно будут находиться наши сотрудники.

- Еще немного, и вы сделаете из меня папу римского. Но думаю, даже его так не охраняют, - пошутил Полетаев.

- Охраняют, - сказал без тени юмора Кикнадзе, - еще как охраняют.

Они вышли из кабинета вместе с Сусловой, а Полетаев, оставшись один, подошел к столу, взял ручку, хотел сделать необходимую запись, но оказалось, что в ручке кончились чернила. Для Полетаева это было дурным знаком. Он раздраженно отбросил ручку и взял другую.

- Неужели все настолько серьезно? - Он попытался сосредоточиться.

День первый. Москва.

14 часов 32 минуты

Слепнев подошел к телефону-автомату. Огляделся. На улице все было спокойно. Вставил жетон, поднял трубку и набрал нужный номер.

- Слушаю, - раздался хриплый голос генерала.

- Записывай название банка и номер счета, пенсионер, - сказал Слепнев, - и не вздумай хитрить. Чтобы деньги были на счету уже завтра. Тогда до пятницы я все сделаю. А во второй половине дня в пятницу деньги должны быть разблокированы. Не забудь сообщить об этом в банк.

- Нечего мне указывать, что я должен! - сорвался на крик Скороденко, обозлившись на слово "пенсионер". - Мы и без тебя справимся.

- Как хочешь. Жду до завтра. Если денег не будет, больше не позвоню. И не тяни, пенсионер, - с издевкой повторил Слепнев. - Я ведь знаю, что ты задумал. Хочешь подставить меня. Сам все провернуть, а деньги списать на меня. Так вот учти, пенсионер, ничего у тебя не выйдет. Если даже твои орлы и сумеют что-нибудь сделать, то деньги твои все равно пропадут. Я найду способ сообщить, что не причастен к твоей операции.

- Сукин сын, - пробормотал генерал, с трудом сдерживая ярость, напрасно я тебя живым отпустил.

- До свидания. И мой тебе совет - не ищи меня. - Он положил трубку, быстро прошел к машине, сел рядом с водителем, и машина тронулась.

- Что он сказал? - спросил Марек.

- Все будет в порядке, - усмехнулся Слепнев, - дрейфит, стервец. И деньги хочет забрать, и на меня все свалить, и сухим из воды выйти. Вот жадность его и погубит. Поехали к Майе. Там нас искать не будут. Ты говорил со Стариком насчет паспорта?

- В пятницу будет готов, - ответил Марек, - и деньги. Они дают под двадцать пять процентов.

- На сколько дней?

- На неделю.

- Ростовщики, - беззлобно заметил Слепнев, - ладно, черт с ними. Скажи, что мне нужно уже сегодня двадцать тысяч долларов. Сегодня. Пусть считают с сегодняшнего дня. Понял?

- Передам.

- Как только получишь деньги, поезжай к Старику и забери все, что он для тебя приготовит. Он будет у себя сегодня после восьми вечера. Оба чемодана привезешь к Майе.

- Понятно.

- И еще, - сказал Слепнев, глядя на подельника, - кроме тебя и Старика, никто в мире не знает, что я буду у Майи. И если меня обнаружат...

Марек дернул машину, коротко выругался и посмотрел на полковника.

- Сам понимаешь, - договорил с явной угрозой Слепнев, - я разбираться не стану.

- Я когда-нибудь вас предавал? - спросил Марек.

- Поэтому и живешь рядом, - в тон ему ответил полковник, - мне обычно такие вопросы не задают. Один мой друг любил говорить, имея в виду женщин, что страшна не измена, а сама мысль о ней. И если эта мысль придет тебе в голову, гони ее прочь. Гараж хорошо закрыл?

- Да. Ключи у меня. Только оставлять трупы в багажнике надолго нельзя. Через два-три дня такой запах пойдет, все соседи сбегутся.

- Через два дня я сам туда соседей позову, - успокоил его полковник.

- Может, вывезти их и закопать? Вы же говорили, что так мы и сделаем.

- Раньше говорил. Пока эти ублюдки не провалили все дело. А сейчас эти трупы нам понадобятся.

- Как они могли не заметить, что министр в автомобиль не садился? удивился Марек. - А может, он на повороте вышел?

- Не выходил он, - нехотя ответил полковник, - это я виноват. Думал, с их точки все будет видно. Не учел, что они могут отвлечься. В таких случаях нужно ставить человека возле подъезда. Но у меня людей больше не было. Ты и так их ждал в переулке с машиной. Майя дома была, Старик нам отход обеспечивал, а Семен в Ленинград, тьфу ты черт, в Санкт-Петербург укатил. Откуда мне было взять еще одного наблюдателя? Вот и вышла лажа. Сделай они все нормально, закопали бы их сейчас где-нибудь за городом, и с концами. А раз ошиблись, пусть теперь страдают их души. Не дам им упокоения, пока на нас не поработают.

Марек с ужасом взглянул на Слепнева.

- Только не говори, что ты верующий, - усмехнулся полковник, - с твоим-то прошлым.

- Я верующий, - сказал Марек.

- В таком случае гореть тебе в аду. Только ничего нет. Ни ада, ни рая. Есть черви, которые нас с тобой грызть будут. Вот и все. Никакой загробной жизни.

- Не нужно так говорить, - поежился Марек.

- Почему не нужно? - повернулся к нему полковник. - Я тебе вот что скажу. И рай, и ад мы на земле получаем. И столько нам отмерено в этой жизни и рая, и ада, что в другой жизни мы бы от всего этого взвыли. По большому счету, если бог есть, он должен был дать нам покой в другой жизни, чтобы мы отдохнули от этой. Лет так на миллион. А потом, может, нам и самим не захотелось бы снова бегать по грешной земле. Отвыкли бы. Поэтому с точки зрения абсолютного бога все правильно. Каждый из нас хлебает свой рай и ад здесь, а потом отправляется навечно отдыхать там. Вот и вся философия.

Марек молчал, глядя на дорогу.

- Не согласен? - добродушно спросил Слепнев. - Ну и черт с тобой, как хочешь. Только про червей не забывай. Это так страшно, когда черви вгрызаются в мозг. Вообще, с рациональной точки зрения самые умные существа на земле, должно быть, черви. Они сожрали за эти тысячи лет столько всяких мозгов, что давно должны были принести достойное потомство, а не прозябать в земле. Но не принесли. И знаешь почему? Потому что халявной пищи много. Вот ты отними у них эту пищу, заставь вылезти на поверхность земли, побегать, еду поискать, так они за тысячу лет особую породу умных червей выведут. Но еда сама к ним идет, вот они и обленились. Лежат себе в земле и ждут очередного покойника.

- Разговоры у вас сегодня какие-то мрачные, - сказал Марек.

- А я вообще мрачный. Иногда думаю, что, если на самом деле есть ад, значит, на том свете встречусь с ребятами, которых сегодня на небо отправил. Интересно, что они мне скажут. Ругать начнут? Или, наоборот, благодарить, что избавил их от земных страданий? Вообще-то интересно, должно быть, встречаться со своими жертвами. У меня, думаю, не меньше взвода покойников наберется. Может, меня там их куратором сделают. - Он засмеялся хриплым, неприятным смехом, от которого у Марека мурашки побежали по телу. Полковник прямо-таки зашелся смехом, даже закашлялся, ударяя себя кулаком в грудь. Потом выпрямился и сказал: - Все равно ничего нет. А раз бога нет, значит, мы с тобой сами решаем, кому жить, а кому к червям отправляться. Иначе кто-то другой будет за нас решать. Вот поэтому, Марек, я отношусь к тем, кто сам за себя решает. - Он помолчал и равнодушно добавил: - И за других тоже.

День первый. Москва.

16 часов 17 минут

Банкиры должны были появиться ровно в шестнадцать, но Шумский сообщил по телефону, что они на несколько минут задерживаются.

- Нормальные ребята, - добавил вице-премьер, - ты будь с ними построже. Сами они ничего не решают, но влияют на общую атмосферу и настрой остальных. Ты понимаешь, Артем, по возвращении из России они должны там у себя рассказать, что у нас нормальная обстановка. Особенно напирай на наши внутренние займы. В общем, надувай щеки и кивай головой, соглашаясь с их проектами. Пусть увезут отсюда положительные эмоции. Ведь это просто представители банков, а главные переговоры у тебя в Лондоне.

- Я помню, - сказал Полетаев.

- Говорят, у тебя сейчас там охрана в три ряда? - хохотнул Шумский. Ну это хорошо. Пусть охраняют. Иначе всем нам кранты. Не утвердим бюджет, отправят в отставку.

Полетаев положил трубку и ощутил неловкость. Столько внимания привлечено к его особе. Он позвонил секретарше.

- Кто-нибудь есть в приемной?

- Двое сотрудников ФСБ, - доложила она, - может, позвать их главного, он сидит рядом, через кабинет.

- Нет, я ему сам позвоню. - Полетаев поднял трубку. Очевидно, им отвели кабинет одного из начальников отделов. Начальник уже вторую неделю болел. Так и есть. Ответил Полетаеву тот самый полковник, который заходил к нему в кабинет два часа назад.

- Извините, Дмитрий Георгиевич, - министр, несмотря на суматошный день, запомнил имя-отчество полковника, - я хотел вас предупредить. У меня сейчас встреча с представителями зарубежных банков. Их четверо и два переводчика. Крайне нежелательно подвергать их проверке. Думаю, у них нет оружия.

- Я вас понял, Артем Сергеевич. Не беспокойтесь, мои люди уже предупреждены. Список журналистов и операторов у меня тоже есть. Их одиннадцать человек. Мы постараемся им не мешать.

- Спасибо, - поблагодарил Полетаев. Только он положил трубку, как зазвонил мобильный телефон. По номеру на дисплее он определил, что это снова жена. Сегодня у него возникли целых четыре проблемы. Покушение террористов, переговоры с западными банкирами и подготовка к завтрашнему визиту в Лондон, болезнь Димы и Людмила, которая не давала ему покоя после того, как узнала о покушении. Но не ответить на ее звонок он не мог. Все равно она до него доберется: позвонит в приемную или еще куда-нибудь. В крайнем случае пришлет Ханифу с категорическим требованием позвонить ей.

- Я тебя слушаю, - сказал Полетаев.

- Артем, у нас все в порядке, - сообщила Людмила, - врачи считают, что Диму можно забрать домой. Слышишь, что я тебе говорю? У мальчика нет интоксикации, слава богу, мы вовремя успели.

- Ну и прекрасно.

- Ханифа сказал, что нас будут охранять. Это по твоему указанию?

- Нет. Так нужно. Вернусь домой, объясню.

- Хорошо. Ты не забыл, что мы летим завтра в Лондон? Не отменил визита из-за сегодняшних событий?

- Нет. Дома поговорим.

- Да, да, понимаю. Ты, наверно, занят. Катя с детьми будет у нас. У тебя все в порядке?

- Все нормально, - Полетаев был на пределе. В этот момент секретарша доложила о приезде банкиров. - Извини, - торопливо бросил Артем Сергеевич, у меня иностранная делегация.

- Будь осторожен, Артем, учти, бандиты успокоятся вряд ли... - Она все еще говорила, но он уже отключил телефон и поднялся навстречу гостям.

Ни гости, ни сопровождающие их чиновники не заметили усиленной охраны в приемной. Кикнадзе велел одному из сотрудников проверить по списку журналистов, прибывших для освещения сегодняшних переговоров. Три пары журналистов и операторов представляли главные телевизионные каналы, а еще пятеро - крупные газеты и другие издания. Суслова находилась в приемной, когда Кикнадзе вернулся в свой кабинет. Она убрала очки в сумку, и теперь яркий свет от люминесцентных ламп в приемной ее раздражал. Журналистов должны были пропустить всего на несколько минут, с разрешения Полетаева, после того как произойдет традиционный обмен приветствиями.

Суслову, стоявшую у дверей кабинета, журналисты приняли за пресс-секретаря министра, и один из них шутливо высказался насчет ее военной выправки. Всех интересовали не только переговоры, но и подробности покушения, однако секретарша Полетаева, вежливо улыбаясь, отсылала их вниз, в пресс-службу министерства, куда они должны были пройти сразу после завершения съемок.

- Как они себя ведут? - спросил Кикнадзе у Сусловой, позвонив в приемную.

- Нормально. Беседуют, улыбаются, - тихо доложила она. Чтобы не вызывать подозрений, они говорили по обычному телефону.

- Войдете в кабинет вместе с ними, - напомнил Кикнадзе.

- Хорошо. - Она положила трубку и незаметно проскользнула к дверям кабинета.

Не успел полковник закончить разговор, как ему позвонил из проходной один из его сотрудников.

- Здесь находится журналист, требует, чтобы его пустили к министру, доложил офицер ФСБ.

- Какой журналист? - не понял Кикнадзе. - Пусть пройдет в службу, если у него есть вопросы.

- Нет, - объяснил офицер, - он говорит, что приехал снимать встречу министра с банкирами.

- Его фамилия есть в заявке?

- Да. Но он прошел несколько минут назад.

- Как это прошел? - нахмурился Кикнадзе. - Ты же сказал, что все одиннадцать человек уже в приемной Полетаева.

- Да, так оно и есть, - подтвердил офицер, - но этот журналист из газеты "Век", Самойлов. Говорит, что опоздал, а по моему списку их представитель Самойлов уже...

Кикнадзе поднял другую трубку, попросил срочно позвать к телефону Суслову. Полетаев между тем уже пригласил журналистов, и они направились в кабинет, но Суслова успела придержать ногой дверь.

- Одну секунду, - сказала она, вежливо улыбаясь, - подождите, пожалуйста. - И подошла к телефону, незаметно кивнув сотруднику, чтобы заменил ее. - Что случилось? - спросила она, сняв трубку.

- Лена, - быстро сказал Кикнадзе, - там у тебя должны быть одиннадцать человек. Правильно?

- Да, все правильно, - ответила она после некоторой паузы.

- Задержи их, ни в коем случае не пускай в кабинет. Только что приехал еще один журналист. Он в проходной. Видимо, произошло что-то непредвиденное.

- Их уже пригласили, - напряженным голосом произнесла Суслова.

- Войди в кабинет и объясни министру, что журналисты появятся через пять минут, что они задерживаются.

- Все ясно. - Она не могла ничего говорить, поскольку журналисты толпились рядом, что-то весело обсуждая.

Полковник выбежал из своего кабинета и направился к лифту. Как могло случиться такое? Откуда взялся второй журналист? Если это совпадение, то он готов поверить в чудеса. Но таких совпадений не бывает. Два журналиста из одной и той же газеты с одинаковыми фамилиями появляются в министерстве в одно и то же время. Он проверил оружие и, едва открылись дверцы лифта, выскочил и поспешил к дежурному.

- Где журналист?

- Курит у окна, - показал на взлохмаченного парня в кожаной куртке офицер.

Суслова тем временем вошла в кабинет министра. Тот удивленно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

- Журналисты задерживаются, - наклонившись к нему, прошептала Суслова, - они будут через пять минут.

Полетаев хотел чертыхнуться: мол, что за бардак - но сдержался.

- Ваши документы, - обратился Кикнадзе к журналисту.

Тот, недоумевая, протянул ему удостоверение и представился:

- Корреспондент газеты "Век" Самойлов.

- Проверь, проходил журналист с такой фамилией? - приказал офицеру Кикнадзе.

- Проходил, - ответил тот, - он у нас в списке. Я сам проверял документы.

Кикнадзе внимательно посмотрел на журналиста и еще раз проверил его удостоверение. Оно не вызывало ни малейших сомнений. Но почему парень так нервничает?

- По какой причине вы опоздали? - спросил полковник.

- Мы все были в Белом доме, но, когда вышли оттуда и хотели ехать к вам на Ильинку, оказалось, что кто-то проткнул шины моего "жигуленка". Все четыре. И ребята уехали без меня. Я оставил машину под присмотром знакомого сержанта, а сам приехал к вам на такси. Представляете, какие сволочи? Все четыре шины. Чтобы их поменять, понадобилось бы часа два, не меньше. Но их еще предстояло купить.

- Значит, в Белый дом вы приехали на своей машине? - уточнил полковник.

- Да, на своей, - подтвердил Самойлов, - но какие-то хулиганы...

- Подождите здесь, - сказал Кикнадзе и достал переговорное устройство. - Одному сотруднику спуститься к проходной вниз, - приказал он. - Здесь журналист из газеты "Век" Самойлов. Нужно его задержать. Остальным подойти к приемной. Там среди журналистов преступник. Всем быть наготове. Повторяю, преступник в приемной Полетаева. Никому не входить без моего разрешения.

Он бросился к лифту и через несколько секунд уже бежал к приемной, где у дверей в кабинет стояла Суслова.

- Едва успела, - сказала она, - закрыла дверь буквально перед их носом. Предупредила Полетаева, что журналисты задерживаются, но он был очень недоволен. Что произошло?

- Здесь террорист, - негромко сообщил Кикнадзе, - если попытаться вывести его, может открыть огонь. Он представитель газеты "Век". Что делать?

- Пусть пресса пройдет в соседнюю комнату за информационными материалами, - сразу нашлась Суслова, - а остальные могут делать съемку.

- Предложи им это, но будь осторожна, - предупредил Кикнадзе, - смотри в оба.

- Уважаемые господа, - сказала Суслова, - представители газет "Век", "Куранты" и "Известия" могут пройти в соседнюю комнату за информационными материалами по сегодняшней встрече.

- А остальным почему не дают? - спросил кто-то из журналистов. - Или мы рыжие?

- Только для представителей этих газет были заранее заказаны информационные материалы, - выдавила из себя улыбку Суслова. - Мы вернемся через минуту, и вы сможете снять с них копии.

Она, улыбаясь, пошла вперед, рискуя получить пулю в спину. В такой ситуации очень важно самообладание. Трое журналистов, двое молодых, один постарше, двинулись вслед за ней. Возможно, среди них был и убийца. Но никто из них даже отдаленно не напоминал Слепнева. Кикнадзе молча смотрел, как они выходили из приемной, пытаясь вычислить, кто именно лже-Самойлов, затем приказал никого не пускать к министру и тоже покинул приемную. В коридоре он кивнул одному из стоявших там троих, и тот направился в комнату, где была Суслова с газетчиками. Оставшиеся два офицера перекрыли коридор, чтобы отрезать путь убийце в случае его возможного прорыва к лифту или к лестнице.

Кикнадзе вошел в комнату вместе с офицером, остановил взгляд на представителях прессы. Этого нельзя было делать, потому что один из газетчиков, оказавшийся террористом, отбросил сумку, которую держал в руках, и выхватил пистолет. Кикнадзе не успел достать свой и в тот же момент услышал выстрел и почувствовал боль в боку. Террорист уже собирался выстрелить в сотрудника, вошедшего следом, но с перепугу забыл про Суслову. Видимо, сработал инстинкт загнанной жертвы.

Это была роковая ошибка. Он, можно сказать, подставился под пистолет этой отчаянно смелой женщины, сконцентрировав все внимание на мужчинах. Но у Сусловой была мгновенная реакция, и такое развитие событий не явилось для нее неожиданностью. Она выпустила в бандита три пули подряд. Он отлетел к стене и, размазывая по ней кровь, замертво рухнул на пол.

Суслова подскочила к полковнику.

- Как вы?

- Что с ним? - задыхаясь, пробормотал Кикнадзе.

- Все в порядке, - улыбнулась Суслова, - все нормально. Он мертв.

- Срочно... - собрав все силы, пробормотал полковник. - Срочно проверьте, кто это был... Его отпечатки пальцев... Проверьте... Это не Слепнев... - Полковник потерял сознание.

- Быстро в больницу! - закричала Суслова.

Вбежавшие фээсбэшники уже поднимали Кикнадзе с пола, кто-то обыскивал убитого. Суслова подошла к журналистам.

- Извините, ребята, - сказала она, - придется вас арестовать.

- Вы с ума сошли? - занервничал один из них, молодой. - Почему?

- Что происходит? - спросил тот, что постарше.

- Только что была предотвращена попытка покушения на министра финансов Полетаева, - объяснила Суслова, - но об этом никто не должен знать. По крайней мере до пятницы. Поэтому и придется вас задержать. Согласно закону, мы имеем на это право. А через семьдесят два часа освободим. Не беспокойтесь, мы не отправим вас в сизо. В какой-нибудь загородный дом.

- Это произвол, - гневно сказал молодой журналист.

- А потом вы дадите нам эксклюзивное интервью, - заявил журналист, видимо, более опытный.

- Договорились, - кивнула Суслова без тени улыбки.

Полковник лежал на стульях, его рука бессильно повисла. Кто-то из офицеров пытался наложить ему на рану повязку. Суслова позвонила в приемную.

- Пусть начинают съемку, - сказала она, - только предупредите, что у них в запасе всего минута. И пусть в кабинет министра войдут трое наших сотрудников. Так надежнее. Следите за прессой, никого не подпускайте слишком близко к Полетаеву.

Она положила трубку, посмотрела на Кикнадзе и только сейчас обнаружила на своем жакете пятна крови. Потом взяла мобильный телефон, набрала нужный номер и сообщила:

- У нас ЧП. Ранен Первый. Необходима срочная помощь. Повторяю, у нас ЧП.

День первый. Москва.

16 часов 52 минуты

Ему доложили о случившемся сразу, как только из Министерства финансов пришло сообщение о том, что ранен Кикнадзе. Директор ФСБ никак не мог поверить в случившееся. Он переспрашивал дежурного, словно подозревая его в неудачной шутке, в издевательстве над здравым смыслом. Поверить во вторую попытку покушения на Полетаева было просто невозможно. Еще более невероятным казался тот факт, что полковник Кикнадзе - один из лучших специалистов в области антитеррористической деятельности - оказался выведенным из строя уже через три часа после того, как его прикрепили к Полетаеву. Поэтому ликвидацию террориста нельзя было считать успехом. Вторичная попытка террористического акта означала скорее провал ФСБ. Бандиты бросили вызов всем правоохранительным органам. Хотя вряд ли нашлась бы в мире антитеррористическая служба, способная, как ФСБ, провести расследование и установить виновных уже через несколько часов после попытки покушения.

Директор еще переваривал информацию, когда позвонил Потапов и попросил разрешения зайти. "Опять будет просить за своего эксперта", - недовольно подумал директор, но ничего не сказал. И в этот момент позвонил премьер-министр.

- Что происходит? - Премьер едва сдерживал гнев. - У нас сегодня встреча с американским послом. На ней должен быть и Полетаев. А на министра, оказывается, в Москве устроили охоту, как на какую-нибудь куропатку. У нас есть органы или у нас их нет? Я звонил в службу охраны, там сказали, что сегодня с двух часов дня ваши сотрудники взяли под охрану самого Полетаева и его семью. В чем же дело? Почему вторично упустили террористов?

- Мы не упустили, - взволнованно ответил директор, вытирая пот со лба, - наоборот, предотвратили покушение. Террорист пытался проникнуть в кабинет Полетаева под видом журналиста, но наши сотрудники ему помешали. Кстати, один из них ранен.

- Это уже второй случай за день, - грозно напомнил премьер-министр, вы, кажется, говорили, что у вас есть специалисты. Раз террорист убит, вопрос можно считать закрытым?

- Пока неизвестно, - признался директор, не желая вводить премьера в заблуждение. Ведь если убитый окажется не Слепневым, придется начинать все сначала.

- А когда будет известно? - сорвался на крик премьер. - В общем, так. Меня не интересует, какие вы примете меры. Полетаев завтра улетает в Лондон на моем самолете. А в пятницу его выступление в Думе. И если до пятницы с ним что-то случится, я лично буду просить президента о вашей отставке. До свидания.

Он швырнул трубку, не дожидаясь ответа. Директор ФСБ тяжело вздохнул, и в этот момент в кабинете появился Потапов.

- Звонил Корниенко, - доложил он, - они проверяют личность застреленного террориста. Но уже сейчас ясно, что это не Слепнев. По отпечаткам пальцев.

- Черт возьми, - пробормотал директор, - значит, все сначала.

Потапов сел за стол, положил перед собой папку.

- Руководство группой временно возложено на подполковника Суслову. Но, я думаю, будет правильно, если мы заменим Кикнадзе на Руднева.

- Вы же сказали, что он уехал к брату.

- Уже приехал. После перерыва вышел на работу. Только что позвонил мне. Узнав, что Кикнадзе ранен, изъявил готовность возглавить группу. Они с Кикнадзе большие друзья.

- Нам только кровной мести не хватало, - буркнул директор.

- Не тот случай, - возразил Потапов. - Руднев - настоящий боец. Профессионал. Он сделает все, чтобы обеспечить охрану Полетаева на должном уровне.

Директор молчал.

- Кроме того, - продолжал Потапов, - у нас нет специалистов такого класса. Руднев справится.

- Хорошо, - кивнул директор, - согласен. Как там Кикнадзе? Жить будет?

- Врачи уверяют, что будет. Хотя рана тяжелая. К счастью, его Суслова подстраховала. Надо надеяться, что все обойдется. Корниенко и его люди работают непосредственно на месте. Стараемся предотвратить утечку информации.

- Правильно, - согласился директор, - паника нам в Москве ни к чему.

- И еще... - начал Потапов, показывая на папку.

- Нет, - быстро проговорил директор, - я знаю, о чем вы хотите сказать. Нет. Опять о вашем эксперте? Не верю в героев-одиночек. Времена частный детективов прошли. Это в книжках интересно читать, как они сидят, трубки курят и решают разные аналитические задачи. Сейчас время компьютеров, нам такой специалист не нужен.

- Он не курит, - заметил Потапов.

- Что? - не понял директор.

- Он не курит, - повторил Потапов, - у нас есть подробный отчет по нескольким его операциям. Можете посмотреть. Слепнева нельзя поймать с помощью компьютеров. Здесь нужен аналитик, который умеет нестандартно мыслить. Как "ликвидатор".

- Нет, - твердо сказал директор, - и давайте закроем эту тему.

Зазвонил телефон. Директор повернул голову и едва сдержал готовое вырваться проклятие. Это снова был телефон прямой связи с президентом. Когда президент звонит дважды в день, это не сулит ничего хорошего. Значит, он всерьез чем-то расстроен. Директор вздохнул и поднял трубку.

- Мне доложили, что в Министерстве финансов была перестрелка, - грозно произнес президент, - это значит, не мы им, а они нам войну объявили. Это значит, что террористы окончательно распоясались, а наши службы против них бессильны...

"Откуда, откуда он мог так быстро узнать?" - ломал голову директор ФСБ. По существующему положению о таких событиях он должен был лично информировать главу государства. Можно было немного потянуть время и представить случившееся совсем в другом свете. Рассказать, как героически сотрудники ФСБ предотвратили покушение. Как бандит ранил полковника Кикнадзе, сообщить, наконец, о ликвидации террориста. Но кто-то опередил директора и навредил ФСБ, сделав акцент на проколе контрразведки. Кто бы это мог быть?

- За сегодняшний день это второй случай. Если ваши сотрудники не способны должным образом охранять министра, не нужно было браться, продолжал бушевать президент.

"Охранять", - услышал наконец директор нужное слово и все понял. Конечно, это дело рук начальника службы личной охраны президента. Ему проще, чем директору ФСБ, увидеть главу государства, вот он и воспользовался этим, чтобы подставить коллегу.

- Мы сумели помешать террористу, - твердо сказал директор, - наши сотрудники уничтожили его на месте. В противном случае все могло кончиться трагически.

- Вот и пойми, кто из вас прав, - вышел из себя президент и предупредил: - Вы лично отвечаете за порядок в городе. В пятницу у нас важное заседание. И если снова что-нибудь случится, я буду считать, что нас подвели именно сотрудники ФСБ. И сделаю соответствующие выводы. Вы меня поняли?

- Понял, - ответил директор.

Президент, не попрощавшись, закончил разговор, а директор еще несколько секунд ждал и лишь потом осторожно положил трубку, перевел дух и громко выругался. Потапов, видя его состояние, подумал, что сейчас лучше не настаивать. Он уже собрался выйти из кабинета, когда директор его остановил:

- Подождите!

Потапов обернулся.

- Дайте мне вашу папку, - сказал директор, морщась, словно от сердечной боли, - может, нам в самом деле задействовать и его? Я, правда, не верю во всякую чертовщину, но сейчас все средства хороши. А вдруг он сумеет нам помочь?

День первый. Москва.

17 часов 15 минут

О ЧП в министерстве он узнал последним. Служащие шепотом передавали новость друг другу. Потом о ней узнали его заместители. Чуть позже в министерство приехала большая группа сотрудников ФСБ во главе с полковником Корниенко. И только в шестом часу, когда Полетаев закончил переговоры с зарубежными банкирами, намереваясь отправиться к премьеру на встречу с американским послом, ему доложили о том, что произошло.

Он выслушал своего помощника мрачно и молча. Казалось, сегодня его уже ничто не могло удивить. Он только уточнил, что именно случилось с охранявшим его полковником Кикнадзе, и, когда ему сообщили, что тот тяжело ранен и находится в больнице, закурил и спросил:

- А с террористом что?

- Не знаю, Артем Сергеевич, нам не сообщают, - виновато ответил помощник, - может, тоже ранен или убит.

Полетаев посмотрел на помощника так, что тот поежился и торопливо добавил:

- Я постараюсь выяснить, Артем Сергеевич.

- У меня была его заместитель, кажется, подполковник Суслова. Она еще здесь?

- Да, Артем Сергеевич.

- Найдите ее, пусть зайдет, - распорядился Полетаев, стряхивая пепел в массивную пепельницу. После ухода помощника Полетаев взялся было за лежавшую перед ним на столе бумагу, но строчки плыли перед глазами. Еще один убитый. Или двое? Господи, как это страшно, когда из-за тебя гибнут люди.

Через несколько минут в кабинет вошла Суслова. Ей так и не удалось смыть до конца пятна крови на белом жакете, и они все еще были заметны. Полетаев привстал, предлагая ей сесть, протянул сигареты. Она покачала головой.

- Что с вашим полковником? - спросил министр. - Как он себя чувствует?

- Пока без сознания. Пуля попала в правый бок. Будем надеяться, что не задела печень, иначе он до вечера не проживет.

- Так, - мрачно произнес Артем Сергеевич, - понятно. Вы можете сказать, что с террористом?

- Могу. Он убит.

Полетаев бросил взгляд на ее жакет и поинтересовался:

- Кто его застрелил?

- Это не имеет значения, - ответила Суслова, - главное, что его больше не существует.

- Личность бандита установлена?

- Пока нет. Наши сотрудники как раз работают над этим. У него было журналистское удостоверение, фальшивое. Бандиты следили за одним из журналистов, привели в негодность его автомобиль и, очевидно, планировали его ликвидацию. Но помешал случай. Подъехала дежурившая рядом машина ГАИ, и в ней оказался его знакомый сержант. Журналист оставил под его присмотром машину, а сам на такси приехал сюда, с опозданием на десять минут.

- Значит, если бы не сержант... - он не договорил.

- Да, - сказала Суслова, - если бы не сержант, все могло бы кончиться гораздо хуже. Убийца уже стоял в вашей приемной.

Полетаев потушил сигарету. Посмотрел ей в глаза.

- Дважды быть на волосок от смерти и дважды чудом спастись. Не многовато ли для простого смертного?

- Это не чудо, - возразила Суслова, - в любом случае мы бы остановили террориста. Другое дело, что в вашем кабинете это было бы гораздо сложнее.

- Только этого не хватало, - в ужасе произнес Полетаев, - перестрелка в моем кабинете. Боюсь, мой завтрашний визит в Лондон потерял бы после этого всякий смысл. Все было бы кончено уже сегодня, независимо от того, остался бы я жив или нет.

- Мы понимаем, - вежливо ответила Суслова. - И чтобы не просочилась информация о случившемся, задержали трех журналистов.

- Вы не можете их держать двое суток.

- Можем, - ответила Суслова, - не отпустим до пятницы. Пока вы не выступите в Думе с проектом бюджета.

- Думаете, эти покушения связаны с моим выступлением? - спросил Полетаев. Он всегда ценил в женщинах ум. А тут еще женщина из контрразведки. Даже романтично. К тому же она была недурна собой. Он то и дело поглядывал на белый жакет, выпачканный кровью, что делало ее еще более привлекательной в глазах министра.

- Мы не исключаем такой возможности, - мягко ответила она. Женщины чувствуют, когда мужчины проявляют к ним интерес.

- Два покушения за один день. И трое убитых, - с нотками печали в голосе произнес Полетаев. - В восемнадцать ноль-ноль я должен быть у премьера, что делать?

- Я буду вас сопровождать, - сказала она, - вместо полковника Кикнадзе. Но думаю, через несколько часов меня заменит другой офицер.

- Другой офицер? - он не мог скрыть своего огорчения.

- Нет, - улыбнулась она, - я все равно останусь заместителем. Но Кикнадзе заменит другой сотрудник.

Артем Сергеевич умел нравиться женщинам. Почему-то считается, что женщину привлекают в мужчине его положение, деньги, наконец, внешность. На самом деле все это от лукавого. И если на протяжении тысячелетий самка подсознательно выбирала сильного самца, предпочитая его физические данные другим качествам, то с развитием цивилизации женщину стал привлекать мужской интеллект. С помощью грубой силы трудно приобрести влияние, продвинуться по службе или заработать много денег. Только интеллект помогает мужчине выжить в сложном информационном пространстве современной цивилизации.

Полетаев был именно тем мужчиной, который своим обаянием способен покорить женщину. Суслова же возбуждала его сильнее, чем любая из многочисленных знакомых девиц. Он как завороженный смотрел на пятна крови, все еще заметные на ее жакете. С такими женщинами ему не приходилось встречаться. Высокое положение придавало ему уверенности и приятно щекотало самолюбие. В то же время он подсознательно чувствовал себя в какой-то мере зависимым от женщины. Ощущение новое и непривычное.

Обычно в отношениях с женщинами он был лидером. Даже жене, которая уже достала его своими вечными придирками, не позволял главенствовать. Разве что во второстепенных вопросах.

Эта женщина не была похожа на других и именно поэтому заинтересовала Полетаева. Он вспомнил, как однажды в детстве увидел на кухне таракана и закричал от страха. Мать с отцом в это время находились в спальне. Только несколько лет спустя он догадался, чем они там занимались. Мать родила его в девятнадцать лет, когда ему исполнилось пять, ей было двадцать четыре. Она тогда прибежала на его крик и тапочкой раздавила таракана. Он потом много раз вспоминал эту сцену. Голая женщина вызвала в нем непонятное возбуждение, смешанное с любопытством. Он никогда не думал, что мать так красива без одежды. Пятно на полу от раздавленного таракана, испуг и внезапное чувство тепла, когда мать обняла его, успокаивая и утешая.

Спустя много лет он не выключал свет, когда оставался с женщинами, пытаясь снова вспомнить чувство тепла и покоя, охватившее его в момент появления матери. Но, увидев кровь на жакете Сусловой, он вспомнил оставшееся от раздавленного таракана пятно и появившуюся на кухне голую женщину. Возбуждение, охватившее его, было так сильно, что он испугался.

- Вы думаете о чем-то своем? - спросила Суслова.

- Нет, - отвлекся он от своих мыслей, - значит, вас не заменят?

- Не думаю. Завтра мы вместе полетим в Лондон. Необходимо обсудить все детали предстоящей поездки.

- Думаете, они теперь попытаются убрать меня в Англии? - усмехнулся Полетаев. Ему все больше и больше нравилась его новая роль. Роль жертвы в плохой мелодраме. Он даже почувствовал себя героем.

- Мы поедем вместе к премьеру, - сказала она, сделав неуловимое движение, словно собиралась встать.

- Я, наверно, вас задерживаю, - виновато произнес Полетаев.

- Ничего, - она улыбнулась впервые за все время разговора. Потом поднялась и спросила: - Когда вам нужно ехать?

- Сейчас узнаю. - В кабинете стояло два прямых телефона. Связь с президентом и премьером. И если к первому аппарату он никогда не подходил по собственному желанию, а лишь поднимал трубку, когда телефон звонил, то вторым иногда пользовался и по своей инициативе. Вот и сейчас он позвонил премьеру, тот долго не отвечал, потом наконец снял трубку и с места в карьер спросил:

- Опять что-то стряслось в министерстве?

- Сотрудники ФСБ говорят, что в коридоре произошел какой-то инцидент, сказал Полетаев, глядя на Суслову.

- Хорош инцидент, - в сердцах бросил премьер, - мне уже обо всем доложили. Все это делается специально, чтобы свалить наше правительство. Чтобы не было вашего доклада в пятницу, чтобы сорвать бюджет и отправить всех нас в отставку.

- Может быть. - Ему не хотелось говорить на эту тему, особенно в присутствии посторонней женщины, пусть даже обеспечивающей его безопасность и весьма привлекательной.

- Можете не приезжать, - сказал премьер, - я сам проведу переговоры с американцем. А вы займитесь подготовкой к завтрашнему визиту в Лондон. И плюньте на все эти угрозы. Я понимаю, как вам это неприятно, Артем Сергеевич, но нужно быть выше. Сейчас от вас зависит судьба не только правительства, но и всего государства! - с пафосом воскликнул премьер.

- Понимаю. - Полетаев попрощался и положил трубку. Потом посмотрел на Суслову и неожиданно улыбнулся. - Я никуда не еду, - сообщил он, - остаюсь здесь. Премьер, видимо, боится, как бы по дороге со мной снова чего-нибудь не случилось.

- Мудрое решение, - сказала Суслова, - если я понадоблюсь, вызовите меня через свою секретаршу.

- Спасибо, - улыбнулся Полетаев, - вы подбодрили меня, придали мне мужества.

- Не стоит благодарности. - Она тоже улыбнулась.

День первый. Москва.

18 часов 11 минут

Полковник Корниенко приехал на место происшествия, уже зная о тяжелом ранении Кикнадзе. Сотрудники его группы, казалось, привыкшие к любым ситуациям, были удивлены, услышав, что на министра финансов за один день было совершено два покушения. Такое маниакальное упорство почти не встречалось у террористов. И тем не менее в комнате, недолго служившей Кикнадзе кабинетом, на полу лежал убитый человек, чью личность им предстояло установить.

Отпечатки пальцев были сняты и переданы еще до того, как в министерстве появилась группа Корниенко. В лаборатории подтвердили, что убитый не был Слепневым. По данным ФСБ, человек с такими отпечатками пальцев вообще не был у них зарегистрирован. В ответе на срочный запрос в информационный центр МВД говорилось, что в милиции также не зарегистрирован человек с такими отпечатками пальцев.

Корниенко приказал начать проверку оружия, благо номер на пистолете не был спилен и можно было, сделав запрос, установить, каким образом данное оружие попало в руки убийцы. Подробный осмотр одежды погибшего тоже ничего не дал. В карманах, кроме денег и фальшивого удостоверения, ничего обнаружено не было, да и сумма оказалась мизерная. Очевидно, преступник сознавал, что его рискованная миссия может закончиться неудачей, и потому ничего компрометирующего с собой не взял.

Корниенко подробно расспрашивал Суслову о случившемся, когда ее вызвали к Полетаеву. Вернувшись, она сообщила, что министр не поедет в Белый дом к премьер-министру, как намеревался, и она остается в министерстве ждать приезда Руднева, который должен заменить Кикнадзе. Корниенко разрешил наконец своим людям забрать труп и в дурном расположении духа отправился к себе на работу, куда за несколько минут до его появления привезли троих задержанных журналистов, в том числе и несчастного Самойлова, из-за которого, собственно, и была сорвана акция террористов.

Но едва Корниенко вошел в кабинет, как позвонили из ГАИ и сообщили, что найдена наконец черная "девятка", в которой, по свидетельству очевидцев, террористы атаковали автомобиль Артема Полетаева. Громко выругавшись, Корниенко приказал своим людям, валившимся с ног от усталости, выехать вместе с ним на место обнаружения машины. "Девятку" нашли в небольшом переулке, где ее, очевидно, бросили убийцы, пересаживаясь в другую машину. Переулок был сквозным, и вполне вероятно, что на соседней улице террористов ждал сообщник. Корниенко сразу понял, что все сделано по правилам, словно здесь действовал инструктор по терроризму, профессионально рассчитав до секунды движение "девятки", чтобы террористы смогли оторваться от возможных преследователей.

Гранатомет лежал на заднем сиденье, прикрытый старым одеялом. Не возникало никаких сомнений, что стреляли именно из него. Не пришлось даже осматривать оружие, все и так было ясно. Вторая граната лежала на дне автомобиля и была, очевидно, запасной на тот случай, если бы первая по каким-либо причинам не попала в цель. Корниенко подумал, что вторую гранату убийцы вполне могли использовать и против возможных преследователей.

В салоне машины то и дело попадались смазанные отпечатки пальцев, но, судя по всему, террористов было двое. Один сидел за рулем, второй управлял машиной. Непонятно, почему убийцы, все просчитавшие так профессионально, бросили свой автомобиль в переулке, не забрав гранатомет и даже не подумав об отпечатках пальцев. Обычно киллеры выбрасывают подальше оружие, из которого стреляли, полагая, что по оружию легко найти его владельца. Насмотревшись дурацких фильмов, многие доморощенные киллеры уверены, что таким образом заметают следы, тогда как на самом деле каждый автомат или пистолет даже со спиленными номерами несет в себе неповторимую индивидуальную информацию и правоохранительным органам все равно удается вычислить, откуда и каким образом то или иное оружие попало к убийцам.

Рискнувшие напасть на машину члена правительства террористы, согласно правилам конспирации, не должны были оставлять в машине отпечатки пальцев, а тем более - гранатомет. Но отпечатки сохранились повсюду, даже на гранатомете, что особенно важно для следствия. Отсюда можно было сделать, по крайней мере, два вывода: либо преступники настолько оборзели, что не боятся преследования и тюрьмы, либо это были дилетанты, не понимавшие, как легко их вычислить и какие грозные улики против себя они оставили в автомобиле. Конечно, только в том случае, если их удастся задержать. Но, судя по их действиям, террористы не были дилетантами. Отсюда следовал вывод, что оба преступника были уверены в полной безнаказанности. Попросив срочно проверить по картотеке их отпечатки, Корниенко вместе с сотрудниками провел тщательный осмотр автомобиля. Их интересовало все - от грязи, налипшей на колесах машины, до спички, найденной в салоне "девятки". И хотя ничего особенного им обнаружить не удалось, Корниенко вернулся к восьми часам вечера в управление в приподнятом настроении.

А еще через полчаса ему сообщили, что удалось идентифицировать отпечатки пальцев обоих террористов. В общем, день, начавшийся так ужасно, обещал закончиться вполне благополучно. Получив информацию о террористах, Корниенко отправился к генералу Потапову с докладом.

Террористы, чьи отпечатки были найдены в салоне автомобиля, оказались таджикскими боевиками, которые приобрели немалый военный опыт во время гражданского противостояния у себя на родине. Очевидно, кто-то решил использовать их в Москве. Корниенко это нисколько не удивило, он хорошо знал, что во время разыгравшейся в Таджикистане трагедии власти Москвы не всегда учитывали, что среди тех, кого они там поддерживали, часто попадались люди, далеко не идеальные в моральном отношении.

Любое гражданское противостояние - это трагедия, и она не скоро стирается из памяти народа. В гражданской войне нет победителей, эта расхожая истина хоть и была девальвирована, но осталась истиной, ибо самое жестокое и самое страшное противостояние - это война соседей, братьев, родных. Это война, в которой врага ненавидишь так неистово, что готов истреблять его безо всякой жалости. Гражданская война не что иное, как узаконенное истребление инакомыслящих. Круговорот истории, в который вовлечена вся нация, обреченная на бессмысленное уничтожение.

Во времена подобных катаклизмов к власти зачастую приходят совсем не те люди, которые отстаивали моральные ценности или умирали за свои идеалы. Более того, во имя корысти руководители враждующих сторон готовы использовать любые силы для подавления и уничтожения противника. В гражданской войне, вспыхнувшей в Таджикистане, обе стороны не только совершали неслыханные злодеяния, но и прибегали к помощи разного рода отщепенцев, криминальных авторитетов, наконец, людей с психическими отклонениями. Ненависть достигла такого предела, что по окончании войны в республике начался террор против победителей, а когда Москве с огромным трудом удалось наладить диалог властей с оппозицией и бывшие враги стали возвращаться в республику, они подверглись жестоким преследованиям.

Победители объявили о своей ориентации на Москву. Но аналитические службы внешней разведки и ФСБ предупреждали, что в своей борьбе победители часто используют и избегавших наказания уголовников, и уже осужденных преступников. Однако во время гражданского противостояния приходилось закрывать на это глаза. Корниенко с горечью подумал, что спустя несколько лет это аукнулось в самой Москве.

- Мы получили данные на двоих, чьи отпечатки обнаружены и идентифицированы в автомобиле, - доложил Корниенко. - Один из них - Агзам Кахаров, другой - Фаиз Марупов. Обоим за тридцать. Их отпечатки пальцев обнаружены в МВД. Оба имеют по нескольку судимостей. Кахаров был осужден дважды, Марупов - трижды. В девяносто втором оба остались в независимом Таджикистане, причем, по нашим данным, Марупов сидел в то время в тюрьме, ждал решения суда по факту совершенного им грабежа и убийства. О том, что было дальше, у нас нет информации. Известно лишь, что оба принимали участие в военных действиях. То ли на стороне властей, то ли на стороне оппозиции. Вот все, что у нас есть на этих двоих. Но ясно, что с девяносто второго они не сидели без дела.

- Нужно запросить Душанбе, - сказал Потапов, - каким образом могли оказаться таджикские боевики в центре Москвы? Кто их вызвал сюда? Почему именно им поручили покушение на Полетаева? Может, это месть таджикских наркокурьеров? Но тогда почему министр финансов, а не прокурор или начальник милиции?

- Думаю, их кто-то использовал, - уверенно заявил Корниенко, - кто-то вызвал в Москву для выполнения конкретного задания. Поэтому они и бросили гранатомет, не подумав об отпечатках пальцев. За годы войны в Таджикистане они забыли, что такое страх. Но не раз сталкивались с законом и понимали, что после покушения нужно срочно уезжать из Москвы.

- Да, - мрачно кивнул Потапов, - развал Советского Союза нам еще не раз отзовется кровью. Ведь каждый месяц в Москве задерживают несколько десятков наркокурьеров из Таджикистана. Каждый месяц! Начальник УВД жаловался. Такое ощущение, будто вся республика промышляет только наркотиками. А ведь это народ древнейшей культуры. Таджики и узбеки строили дворцы еще во времена средневековья в Европе.

- А теперь у них средневековье, - хмуро заметил Корниенко.

- Нет, - возразил генерал, - дело не в них. Дело в нас. Это мы бросили их на произвол судьбы, когда в декабре девяносто первого развалили Советский Союз. Хорошо еще, что все так закончилось. Могло быть и хуже. Запросите Душанбе, чем занимались в последние годы эти двое уголовников.

- Мы уже отправили запрос, - сказал Корниенко. - Кроме того, в отделения милиции разосланы их фотографии. Даны соответствующие указания линейным отделам в аэропортах, на вокзалах, в портах. Акцент сделан на исключительную опасность этих террористов. При задержании они наверняка попытаются оказать вооруженное сопротивление.

- Слепнев бывал в Таджикистане? - спросил Потапов.

- Не знаю, - ответил Корниенко, - мне до сих пор не выдали его досье. Вы же знаете, он был "ликвидатором", а их досье под запретом. Вы можете сами его посмотреть. По крайней мере выяснить именно этот вопрос. Если, конечно, в его личном деле об этом что-нибудь сказано.

- Проверю, - пообещал генерал, - а вы ищите этих двоих. Думаю, их уже нет в Москве. Организаторы покушения наверняка об этом позаботились. Проверьте в аэропортах, пусть ваши сотрудники выяснят, какие самолеты вылетели после девяти утра в Среднюю Азию. И необязательно в Душанбе. Они могли отправиться куда угодно, главное, подальше от Москвы.

- Будет сделано, - сказал Корниенко.

- Как ваш убитый? Не "заговорил"? - спросил Потапов, имея в виду установление личности убитого.

- Нет. Никаких данных. Вообще непонятно, откуда он взялся и как попал в министерство. Но у него наверняка был сообщник. Террорист действовал не один.

- Почему вы так думаете?

- Машина журналиста Самойлова находилась довольно далеко от Белого дома. Рядом ведь парковка запрещена, и Самойлов поставил свои "Жигули" у одного из жилых домов. Потом обнаружил, что все четыре шины проколоты. Сделай это сам террорист, он не успел бы приехать вместе со всеми в министерство. Значит, у него был сообщник. Возможно даже, сообщник должен был убрать Самойлова, чтобы не подвергать риску самого террориста. Но тут появилась машина сотрудников ГАИ, и сообщник не довел до конца задуманный план.

- Вполне вероятно, - согласился Потапов, - выходит, из Полетаева сделали мишень. И теперь на него идет настоящая охота. Но почему они так торопятся? Почему им во что бы то ни стало нужно убрать Полетаева? Чем он им так досадил?

- Завтра он улетает в Лондон, - сообщил Корниенко, - а в пятницу выступает в Думе. Вы же знаете, каково сейчас финансовое положение в стране. Если бюджет не будет принят, правительство отправят в отставку. Премьер-министр сегодня опять об этом говорил по телевидению. Вы представляете, чем это грозит. Некоторые газеты уже назвали пятницу "днем гнева". Видимо, кому-то нужно, чтобы гнев был обращен именно на правительство.

- И все это не уголовщина, а политика, - закончил за Корниенко генерал, - именно политика.

- Видимо, так оно и есть.

- Хорошо, что Руднев согласился заменить Кикнадзе, - сказал Потапов, он специалист высокого класса. И вот еще что. Не сомневаюсь в ваших способностях, полковник. Более того, считаю вас одним из самых лучших, если не лучшим нашим следователем. Но после ранения Кикнадзе и второй попытки покушения мы просто обязаны подстраховаться. Я уже распорядился найти того эксперта.

Корниенко собрал документы. Встал. Сухо спросил:

- Думаете, он сумеет что-то сделать за два оставшихся дня?

- Он гений, - убежденно ответил Потапов. - Не думаю, а знаю.

День первый. Москва.

20 часов 17 минут

Зазвонил телефон, включился автоответчик, и в трубке раздался знакомый голос Владимира Владимировича:

- Я хотел бы с тобой поговорить. Перезвони через четыре часа.

Назови он другую цифру, Дронго не стал бы торопиться. Но цифра "четыре" на их условном коде означала абсолютную срочность, и Дронго немедля набрал номер Владимира Владимировича.

- Добрый день, - поздоровался Дронго и, взглянув на часы, поправился: Добрый вечер.

- Ты недавно проснулся? - засмеялся Владимир Владимирович.

- Как обычно. Если меня не будят, сплю до полудня, - ответил Дронго. У вас ко мне важное дело?

- Очень важное. Ты не мог бы ко мне приехать?

- Прямо сейчас?

- Да.

- Хорошо. - Они были знакомы уже несколько лет, и он знал, что Владимир Владимирович не беспокоит его по пустякам. Именно поэтому, положив трубку, он стал одеваться.

Через полчаса он уже пил чай в квартире Владимира Владимировича. Хозяин, пенсионер, бывший кадровый разведчик, стал своего рода связным между Дронго и правоохранительными органами, которые использовали частного детектива в отдельных операциях, когда по каким-то причинам нельзя было задействовать офицеров ФСБ или разведки. Дронго доверял Владимиру Владимировичу, зная, что тот не подставит его ни при каких обстоятельствах, и между ними установились почти дружеские отношения.

- Я тут кое-кого жду, - сказал Владимир Владимирович, устраиваясь напротив гостя. Они пили чай с мятой, любимый напиток хозяина.

- Кое-кого? - переспросил Дронго.

- Двоих, - уточнил хозяин, - они хотят встретиться с тобой.

Дронго неторопливо отпил чай, отодвинул чашку.

- Снова какое-нибудь грязное расследование?

- Не угадал. Как раз наоборот. Речь идет об охране одного человека. Во всяком случае, так я понял из их телефонного звонка.

- У них не хватает собственных охранников? - мрачно поинтересовался Дронго. - Мне не хотелось бы снова иметь дело с этими типами из контрразведки. Или из других правоохранительных органов. Сейчас там одни молодые наглецы, самоуверенные и с амбициями. Знаете, Владимир Владимирович, я подумываю о какой-нибудь другой работе. Моя мне опротивела. Может, открою частное агентство. Или займусь еще чем-нибудь? К примеру, адвокатурой.

- Захотелось спокойной жизни? - удивился Владимир Владимирович. - Тебе сколько? Сорок? Не поздно ли все менять?

- Однажды уже менял, когда распался Советский Союз, - невесело произнес Дронго, - из эксперта ООН превратился в лицо без гражданства, подозрительного типа без профессии. Тогда и закончилась моя первая жизнь. В тридцать два года.

- Ты недоволен своим нынешним положением?

- Почему же? Грех жаловаться. Но раньше я защищал интересы самого крупного государства в мире, а в последние годы выполняю заказы весьма сомнительных личностей, а то и просто бандитов. Стыдно, унизительно.

- За это хорошо платят, - возразил Владимир Владимирович, - и потом, не надо преувеличивать. Насколько я знаю, ты всего раз работал на мафиози, грузина, у которого пропал сын, но ты делал благородное дело, искал похищенного мальчика. По-моему, ты сегодня просто не в настроении.

- В последние дни я все время не в настроении. Меланхолия одолела. Не могу жить без идеи. Раньше я знал, во имя чего рискую, а сейчас действую по инерции. Может, это потому, что я ни в чем не нуждаюсь? Может, мне нужно пойти куда-нибудь поработать?

- Для начала тебе нужно вспомнить свое имя. Порой я испытываю неловкость, называя тебя этой старой кличкой. Почему тебе так не нравится собственное имя?

- Оно мне нравится. Но после девяносто первого я о нем забыл. Так было лучше для всех.

- И для тебя тоже? - спросил Владимир Владимирович, поправляя очки.

- И для меня тоже, - кивнул Дронго.

- В таком случае подумай о семье. В твоем возрасте это лучшее средство от меланхолии. Или заведи себе новую подружку. У тебя есть женщины?

- Есть, - кивнул Дронго.

- Много?

- Две, нет, три.

- Значит, нет ни одной, - пожал плечами хозяин, - а ты еще жалуешься на меланхолию.

- Возможно, вы правы, - согласился Дронго, - ведь мне уже тридцать девять. Кажется, больше, чем Бендеру. "А Паниковского я не воскресил и "Антилопу" восстановить не сумел".

- Для Бендера, пожалуй, это было не самое главное, - улыбнулся Владимир Владимирович, - впрочем, ты сам можешь поговорить с моими гостями и отказать им, если захочешь. Одного из них, кстати, ты знаешь.

В этот момент в дверь позвонили. Хозяин дома поднялся и, опираясь на палку, прихрамывая, пошел открывать. Из прихожей не донеслось ни звука. Если там и шел разговор, то, видимо, очень тихо. Наконец хозяин ввел в комнату пришедших, мужчину и женщину. Женщину Дронго сразу узнал и растерялся. Это была Елена Суслова.

- Здравствуй, - Елена шагнула к нему, - это я попросила Владимира Владимировича тебя разыскать.

- Здравствуй, - тихо ответил Дронго, глядя ей в глаза, - как давно мы не виделись!

- Полтора года. - Елена прошла к дивану и села рядом с Дронго. На ней был темный брючный костюм. С тех пор как однажды ее чуть не изнасиловали подонки, она перестала носить юбки, предпочитая узкие, обтягивающие брюки. Ей было уже под сорок, но возраст никак не сказался на ее стройной, моложавой фигуре. Она представила своего спутника:

- Полковник Руднев.

- Здравствуйте, - кивнул Дронго.

- Добрый вечер. Я много слышал о вас, Дронго, - произнес полковник без тени улыбки.

Дронго понял, что это не комплимент, а всего лишь констатация факта. Чуть выше среднего роста, коренастый, на вид лет сорока с лишним, полковник был мрачным и замкнутым. Редкие волосы и залысины на висках делали его похожим на старика. Когда он разговаривал, узкое, с желтоватой, как пергамент, сухой кожей лицо от скул до самого подбородка прорезали морщины.

- Садитесь, - указал на кресло Владимир Владимирович, - думаю, вы уже познакомились и я могу уйти на кухню готовить чай. А вы тут пока спокойно поговорите.

С момента появления Лены Дронго чувствовал себя очень неловко и, видимо, был обижен на Владимира Владимировича за то, что тот не сказал ему, кто именно должен прийти. Возникшая секундная пауза после ухода хозяина квартиры грозила перерасти в томительное молчание, когда Елена вдруг тряхнула головой и, улыбнувшись, сказала:

- Ты верен себе. По-прежнему твой любимый "Фаренгейт"? Тебя можно определить по запаху.

Одно время они были близки. Совсем недолго. Но вполне достаточно, чтобы узнать о его пристрастии к "Фаренгейту". Вот уже много лет он пользовался только этой косметикой, предпочитая мыло, дезодоранты, лосьоны и парфюмы исключительно от Кристиана Диора. Женщина, которая хоть раз провела с ним ночь, не могла забыть этот, казалось, въевшийся навсегда в его кожу запах. Запах парфюма в сочетании с запахом конкретного человека образует неповторимый, специфический аромат. У каждого свой, если даже двое пользуются одним и тем же парфюмом. Аромат "Фаренгейта" пропитал не только тело, но и душу Дронго, став для него своего рода визитной карточкой.

- Да, - ответил он, улыбнувшись, - ты не забыла?

- Конечно, нет. Как только вошла, сразу почувствовала.

- Ты теперь не носишь темные очки? - спросил Дронго. - Но ведь яркий свет тебя явно раздражает.

- Они у меня в сумке, - ответила Елена, задержав на нем взгляд.

Эти несколько фраз растопили образовавшийся было лед недоверия между собравшимися. Но у Елены и ее спутника было слишком мало времени.

- У нас к тебе важное дело, - сказала Елена, - может быть, самое важное в твоей жизни.

- Надеюсь, вы не потребуете от меня ничего противозаконного? - пошутил Дронго.

Елена и Руднев переглянулись. Это не понравилось частному детективу. Ему вообще не понравился их внезапный ночной визит. И срочный вызов Владимира Владимировича. И строгие лица пришедших, никак не реагирующих на его шутки.

- Трудно сказать, - ответила она, - мы сами пока ничего не знаем.

- Может, откроете мне наконец секрет? Что случилось?

- Откроем, - пообещал полковник. - Дело в том, что сегодня утром было совершено покушение на министра финансов. По счастливой случайности он остался жив.

- Слышал, - кивнул Дронго, - все информационные агентства мира только и говорят об этом.

- Поэтому мы и приехали, - сказала Лена, бросив взгляд на Руднева. Что-то в этом ее взгляде насторожило Дронго. Он не мог понять, что именно. Боль? Настороженность? Сочувствие? Понимание? Однако он не стал расспрашивать, сказал лишь:

- Насколько я понимаю, все обошлось, министр не пострадал, только два его сотрудника погибли.

- Но он может пострадать, - возразила Суслова, - понимаешь?

- Вы не исключаете повторного покушения? - хмуро спросил Дронго.

- Нам рекомендовал обратиться к вам генерал Потапов. Он передал вам привет, - сообщил Руднев.

Дронго, кивнув в знак благодарности, хотел что-то спросить, но в этот момент в комнату вошел Владимир Владимирович с чайником и стаканчиками в виде груш, подаренными ему Дронго.

- Говорят, в этих стаканах чай долго не остывает, - с улыбкой заметил Владимир Владимирович, разливая чай.

- Я попытаюсь понять, почему вы вышли именно на меня, - задумчиво произнес Дронго, - тем более после того, как задействовали все имеющиеся у вас резервы. Нашли Владимира Владимировича, передаете привет от Потапова и приехали сюда с Еленой Сусловой, с которой я работал полтора года назад. Очевидно, речь идет не о расследовании, иначе вы не стали бы так поспешно меня искать. Насколько мне известно, следователи ФСБ и прокуратуры ни за что не допустили бы к расследованию постороннего. Если бы сами не зашли в тупик. Значит, дело тут не в расследовании.

Лена молчала, только смотрела на него. Руднев отвернулся, показывая, что его совершенно не интересуют рассуждения Дронго. Владимир Владимирович, напротив, слушал Дронго с интересом. Как всегда.

- Судя по ситуации в стране, министр финансов - главная фигура в правительстве, - продолжал Дронго, - завтра он летит в Лондон, а в пятницу выступает в Думе. Значит, вы хотите, чтобы я его охранял. Нет, не совсем так. Вам нужен не просто охранник, для этого у вас есть офицер ФСБ. Вам нужен эксперт, способный предотвратить покушение на министра. Из этого я делаю вывод, что организатора преступления вы уже вычислили и боитесь его. И еще боитесь повторной попытки покушения, когда чуда может не произойти. И наконец, папка в ваших руках, полковник. Очевидно, там досье на преступника, организатора террористического акта. Я угадал?

Владимир Владимирович перевел взгляд с Елены на Руднева. Полковник пожал плечами, видимо, соглашаясь с Дронго, а Елена закивала и сказала с улыбкой:

- Все верно. За исключением одного: мы ничего не боимся. Но наши аналитики считают, что организатору покушения нужно противопоставить опыт другого человека, способного предотвратить покушение. Мы знаем, как ты действовал осенью восемьдесят восьмого, когда сумел предотвратить в Нью-Йорке покушение на президента.

- С тех пор прошло десять лет, - вздохнул Дронго, - я был тогда молодым и красивым. У меня были свои волосы и свои принципы. А сейчас я старый, толстый, лысый, уставший от жизни человек. У которого нет ни волос...

- Ни принципов? - быстро спросила Лена.

- Я этого не сказал. Не стало страны, которой я служил, и идеалов, в которые верил.

- Вы не хотите нам помочь? - сухо спросил Руднев. Что-то, видимо, раздражало его в поведении Дронго. - У нас мало времени.

- Подождите, Виктор, - остановила его Суслова, - он непременно поможет. Но ему надо подумать.

- Спасибо, что не сразу выгнали, - ответил Дронго.

- Мы оплатим тебе все расходы, - сказала она каким-то напряженным, не своим голосом. Он поморщился, догадавшись, что Елена пытается сгладить впечатление от нетактичного вопроса Руднева.

- Не сомневаюсь, - Руднев внушал Дронго явную неприязнь, - а гонорар я, конечно, не получу.

- До свидания. - Полковник уже хотел уйти, но Елена остановила его.

- Не надо, Дронго, - сказала она, - ты не в курсе дела, а изображаешь из себя этакого монстра.

- О ком же это вы говорите? - первым нарушил наступившее молчание Дронго. - Я могу ознакомиться с его досье? Оно ведь у вас с собой?

- Вы ошибаетесь, - мрачно ответил Руднев, - это материалы по сегодняшнему покушению. У нас нет досье на преступника.

- Значит, дело обстоит хуже, чем я думал. Кто же мог организовать покушение в самом центре Москвы? Кто-то из бывших "ликвидаторов"? Суперзасекреченные агенты, о которых не принято было говорить даже в КГБ? Офицеры, специализирующиеся на активных мероприятиях за рубежом? Я знаю, их досье под запретом, не подлежат выдаче. Верно?

Руднев взглянул на Суслову.

- Говори, говори, не бойся, - спокойно сказала она, - ему можно, он знает о "ликвидаторах".

- Вы правы, - сказал Руднев, - речь идет о "ликвидаторе". Бывшем сотруднике КГБ, а потом ФСБ. Во время одной операции, когда нужно было вывезти из страны и спрятать сто миллионов долларов, он явно перестарался. Погибли случайные свидетели. Он получил двенадцать лет тюрьмы и воспринял это как вопиющую несправедливость, поскольку считал, что выполнял приказы начальства. Четыре месяца назад кто-то устроил ему побег. За сутки до его перевода в один из сибирских лагерей, подальше от Москвы.

- Ему помогли? - догадался Дронго.

- Да, - Руднев говорил монотонно, скрипучим, неприятным голосом, поэтому нам нужен независимый эксперт, поскольку мы до сих пор не знаем, кто именно ему помог. Нужен специалист такого же класса, как он сам. И таким специалистом в Службе внешней разведки считают вас.

- Его досье сохранилось?

- Да. Но с ним может ознакомиться только начальник управления, причем не выходя из службы безопасности.

- Я не смогу его посмотреть?

- Нет. Но мы сообщим все, что вас заинтересует.

- Любопытное поручение. - Дронго отпил из чашки чаю, поднялся, прошелся взад-вперед по комнате, переваривая услышанное. Потом вдруг спросил: - А почему я вам так не нравлюсь, полковник?

- Что? - удивился Руднев. - При чем тут мои симпатии?

- Я вижу, вы раздражены? Почему? Мне это кажется странным.

Руднев взглянул на Суслову, ничего не ответил и отвернулся. Елена ответила ему тревожным взглядом и тихо спросила:

- Можно, я скажу?

- Не стоит, - поморщился Руднев, словно от зубной боли, - я сам. - Он помолчал и объяснил: - Один из погибших в автомобиле Полетаева был моим племянником. Извините, Дронго, я весь день сам не свой. Они так обгорели, что труп опознать невозможно. Меня в морг не пустили. Парню было всего двадцать семь.

Дронго перевел взгляд с Руднева на Елену. Она кивнула, ожидая от него ответа.

- Двадцать семь, - повторил Дронго, снова садясь, - так как, вы говорите, звали этого бежавшего полковника?

День первый. Москва.

22 часа 30 минут

Артем Сергеевич посмотрел на часы. Было половина одиннадцатого. В приемной дежурили офицеры ФСБ и один из его помощников. Внизу вместо одного сотрудника охраны дежурили двое сотрудников милиции с автоматами. Возле министерства, кроме машины с сотрудниками ФСБ, стояла машина автоинспекции. Полетаев поднялся, развел руки в стороны и поморщился, услышав, как хрустнули суставы. Сегодняшний день был, пожалуй, самым тяжелым в его жизни. Мысль о двух погибших угнетала. Он чувствовал себя почти сообщником убийц, словно был виноват в том, что не оказался утром в своей машине и чудом уцелел.

Он вызвал своего помощника и спросил, есть ли дежурная машина.

- Есть, Артем Сергеевич, - доложил помощник, - но нам сказали, что вы поедете на другой машине. Вас уже ждут. Приехал новый руководитель группы.

- Да, да, - быстро проговорил, поморщившись, Полетаев. Он вспомнил, что раненого полковника с грузинской фамилией должен был заменить кто-то другой. Нужно познакомиться - решил Артем Сергеевич и, снова вызвав помощника, попросил пригласить нового руководителя группы к нему в кабинет.

- Артем Сергеевич Полетаев. - Он протянул руку вошедшему.

- Полковник Руднев, - представился в свою очередь сотрудник ФСБ.

Министр замер и тихо спросил:

- Вы однофамилец или родственник?

- Погибший был моим племянником, - сухо сообщил полковник.

- Ясно, - мрачно произнес Полетаев, - мои соболезнования.

- Спасибо. Передам их его отцу, моему старшему брату.

- Вы можете дать мне номер его телефона? - вдруг спросил Полетаев.

- Могу.

- Давайте. Я должен ему позвонить.

Руднев продиктовал номер. Полетаев подошел к аппарату, набрал несколько цифр и положил трубку.

- Не могу, - в замешательстве сказал он, - не могу. Лучше заеду к нему. Он далеко живет?

- В Митине. Но вам нельзя туда ехать.

- Нельзя, - повторил Полетаев, снова поднял трубку и теперь уже решительно стал набирать номер. - Как зовут вашего брата? - спросил он у Руднева.

- Иван Михайлович.

- Алло. Здравствуйте. Это говорит Артем Сергеевич Полетаев. Мне нужен Иван Михайлович Руднев.

- Я вас слушаю, - глухо ответил Иван Михайлович. Полетаев слышал рыдания женщин, видимо, доносившиеся из соседней комнаты.

- Иван Михайлович, - взволнованно сказал Полетаев, - вы извините, что беспокою вас так поздно. Хотя о чем я говорю... Я хотел вам сказать, что ваш сын погиб как герой. Как настоящий герой, - с чувством повторил он, - вам, конечно, не легче от этого, но я буду ходатайствовать перед руководством страны о его посмертном награждении. Он погиб на своем посту.

- Да, - согласился отец, - вы правы. Мы так его воспитывали.

- Передайте соболезнования вашей супруге, - сказал Полетаев и, чувствуя, что разговор получается официальным, фальшивым, добавил: - Мне кажется, я виноват в его смерти. Никогда не прощу себе этого. И никогда не забуду о нем, обещаю. Простите меня, если можете.

- Вашей вины тут нет никакой! - возразил Иван Михайлович. - Но все равно, спасибо на добром слове. Спасибо.

- И вам спасибо за сына. До свидания.

Закончив разговор, Полетаев повернулся к полковнику и прочел в его глазах понимание. На душе стало легче.

- Что я должен делать? - спросил он.

- Вы поедете домой на нашей машине, вместе со мной. Она ждет внизу. Следом будет ехать такая же машина с затемненными стеклами, поэтому никто не узнает, в какой из двух машин находитесь вы.

- Согласен. На сегодня я закончил дела. А что будет завтра? Ведь я должен лететь в Лондон. Мне сказали, что вместе со мной полетят ваши сотрудники.

- Да, - ответил Руднев, - мы полетим все вместе. Я теперь назначен руководителем группы вместо полковника Кикнадзе.

- Как он себя чувствует? Я звонил в больницу, но мне не сказали ничего определенного.

- Ему уже лучше. Пришел в сознание. Врачи считают, что он будет жить. Ему повезло. Пуля не задела печень.

- Повезло, - покачал головой Полетаев, - у вас трудная профессия, полковник. - В их отношениях установилось некоторое равновесие.

- Как и у вас, Артем Сергеевич, - сказал Руднев.

- Никогда не думал, что быть министром финансов так же опасно, как служить в ФСБ. Мне не хотелось бы оставлять семью дома. Как вы считаете?

- Вы правы, - ответил Руднев, - у вас возле дома дежурят наши сотрудники, но лучше подстраховаться и отправить куда-нибудь ваших близких.

- Я полагал, что все обойдется, - тихо проговорил министр. - Ладно. Давайте поедем. Не хочу вас задерживать, а то завтра рано вставать.

Через пятнадцать минут два джипа с затемненными стеклами отъехали от министерства. Впереди неслась машина ГАИ. По дороге Полетаев вспомнил, что предстоит нелегкое объяснение с Людой. Как ей втолковать, что нужно на два дня уехать из дома и не появляться в Москве? Не говоря уже о том, что они собирались лететь в Лондон вместе, он даже сделал ей визу. А теперь все их планы рухнули...

Елена осталась у Владимира Владимировича, чтобы поговорить с Дронго, и договорилась встретиться с Рудневым у дома Полетаева ровно в семь утра, за полчаса до того, как Артем Сергеевич выйдет. Суслова обсудила с Дронго детали завтрашней поездки в Лондон, и Руднев надеялся узнать результаты уже в самолете. Он понимал, что кто-то упорно стремится убрать министра финансов до того, как он выступит в Государственной думе по бюджету на будущий год. Слово "бюджет" стало теперь для правительства магическим. Если его не примут, весь кабинет отправят в отставку. Начнется кризис, придется срочно искать нового премьера и составлять новый бюджет, который устроит Думу. Непринятие бюджета повлекло бы за собой недоверие иностранных инвесторов к стране, в которой так бесцеремонно расправляются с министрами и не признают никаких финансовых обязательств. Полетаев становился знаковой фигурой, и от его выступления в Думе теперь зависела стабильность в стране.

- Днем у меня была подполковник Суслова. Не знаете, почему ее исключили из вашей группы? - спросил Полетаев.

- Ее не исключили. Она полетит вместе с нами, - сообщил Руднев. Артем Сергеевич закрыл глаза и ни о чем больше не спрашивал.

Когда машина подъехала к дому, он с удивлением заметил, как вторая машина затормозила рядом и высыпавшие из нее сотрудники ФСБ с автоматами в руках перекрыли все подходы к подъезду.

- Прямо как в Италии, - тихо произнес Полетаев.

В бытность свою служащим коммерческого банка он ездил по делам в Италию и видел, как охраняют министра финансов. Тот шагу не мог ступить без телохранителей. Артем тогда даже пожалел беднягу. А теперь сам очутился в таком положении.

Войдя в подъезд, Полетаев прошел к лифту в сопровождении Руднева и двух офицеров ФСБ и поднялся лифтом на свой этаж.

- Завтра утром вы должны переехать отсюда, - напомнил Руднев, - семья пусть остается на даче до пятницы, а вам лучше пожить в другом месте.

- Надеюсь, не в ваших подвалах? - пошутил Полетаев.

Руднев не понял шутки и очень серьезно ответил:

- Мне кажется, это самое идеальное место в сложившейся ситуации, но и там я не смог бы гарантировать вам полную безопасность.

Полетаев устыдился своей шутки и, сразу посерьезнев, потянулся рукой к звонку.

- Двое наших сотрудников будут дежурить на лестничной площадке всю ночь, - напомнил Руднев, - еще двое - внизу. Не подходите к окнам и никому не открывайте, пока я вам не позвоню. Вообще не подходите к входной двери. Это в ваших интересах. Кстати, все ваши близкие уже дома. В том числе и зять. Он довольно бурно отреагировал на прикрепленного к нему офицера. До свидания. Спокойной ночи.

Министр изумленно посмотрел на Руднева.

- Вы верите, что ночь пройдет спокойно?

- Конечно. Мы примем все меры.

Дверь ему открыла Людмила. Выражение ее лица не сулило ничего хорошего. Однако надо отдать ей должное. Заметив на площадке посторонних, она сдержалась и, лишь закрыв дверь, дала волю своим эмоциям.

- Ты можешь объяснить, что происходит? Сначала все каналы сообщают, что тебя убили. Потом следуют опровержения. После этого показывают твою встречу с банкирами. А в шесть часов мне звонит тетя Маша с третьего этажа. Ну ты ее знаешь, я еще просила тебя за ее сына. Так вот, тетя Маша говорит, что вечером в министерстве был взрыв и столько трупов вынесли, что сосчитать нельзя.

- Что за чепуха, - поморщился Полетаев, проходя в ванную вымыть руки.

- Чепуха? - взорвалась жена. - А почему у нас во дворе машина целый день стоит с какими-то громилами? Почему, когда мы возвращались из поликлиники, за нами две машины ехали? Почему за Леней сегодня весь день шпион ходил? Иди, иди, пусть они тебе расскажут.

- Господи, хватит, - сорвался на крик Полетаев, - хватит передавать всякие сплетни, - впервые в жизни он повысил голос на жену. События прошедшего дня вывели его из состояния равновесия. - Не успею прийти с работы, как ты закатываешь мне сцены, - кричал он, уже не сдерживаясь. Жена от удивления рот раскрыла, таким она его еще не видела. Тут Артем Сергеевич спохватился, глянул на себя в зеркало, увидел свое перекошенное от злости лицо и замолчал. У дверей ванной в коридоре собралась вся семья: Леонид, Катя с малышкой на руках, Дима. Они во все глаза смотрела на Полетаева. Он вышел из ванной мрачный.

- Там свежее полотенце, - испуганно сказала жена.

- Спасибо, я уже вытер руки, - ответил он. - В общем, так. Завтра утром вы все переезжаете на дачу. Будете два дня жить там с Леонидом. Вас будут охранять.

Он удивился, что Люда даже не спросила про поездку в Англию. Она подавленно молчала, и он, смягчившись, сказал:

- Я полечу в Лондон на самолете премьера. Это очень важная командировка, и тебя, Люда, я с собой взять не могу. Ночью соберете вещи и не подходите к окнам.

Заметив испуганные лица жены и дочери, Полетаев, чтобы немного разрядить обстановку, опустился перед внуком на корточки и спросил:

- Ну как животик, все еще болит?

Дима, улыбнувшись, подмигнул ему. Полетаев тоже улыбнулся. Этот долгий и трудный день закончился не так уж плохо. Мысли о Елене Сусловой утвердили его в этом мнении.

День первый. Москва.

23 часа 05 минут

"Шестисотый" "Мерседес" стал в девяностых годах символом благосостояния не только в Москве, но и во всех странах СНГ. Однако именно в Москве "мерсов" насчитывалось куда больше, чем в странах СНГ и даже в столицах наиболее развитых государств мира. Именно "шестисотый" "мерс" выехал к парку, когда другой монстр немецкой автомобильной промышленности подкатил к первой машине, из которой вылез тучный, задыхающийся генерал Скороденко и, пройдя почти бегом до второго автомобиля, сел в него.

Из автомобиля тут же вышли двое парней, а Скороденко остался там с каким-то мужчиной, который, собственно, и приехал на встречу с генералом.

- Что у вас произошло? - резко спросил приехавший. - Вы сегодня дважды упустили свой шанс.

- Нас опять подвел Слепнев, - генерал никак не мог отдышаться, - хотя уверял, что все будет в порядке.

- Это была ваша идея вытащить его из тюрьмы?

- Моя. Мы считали, что он может помочь. Он специалист именно в этих вопросах. Специалист высокого класса.

- Ваш специалист высокого класса дважды провалил дело. Хотел бы я знать, что вы намерены делать.

- Там с утра произошел сбой, - стал оправдываться генерал. - Ребята не знали, что министра нет в машине, не заметили, сел он в нее или нет.

- А днем тоже произошел сбой. За что мы вам платим, генерал? Ведь могли договориться напрямую со Слепневым.

- Мы все сделаем, - упрямо сказал Скороденко, и в этот момент позвонил его мобильный телефон. - Извините, - сказал генерал и достал аппарат, не глядя на высветившийся на дисплее номер. - Слушаю, - сказал напряженным голосом.

- Ну что, пенсионер, опять в игрушки играешь? Решил заграбастать все деньги?

- Что вам нужно? - генерал покосился на собеседника, надеясь, что тот ничего не слышит. Но Слепнев понял, что неспроста генерал перешел с ним на "вы".

- Мне нужно, чтобы ты и твои ублюдки перестали рыпаться, - зло ответил Слепнев. - Ничего у вас не получится. Я сам все сделаю, это моя задача.

- Очень хорошо. Завтра поговорим, - сказал генерал дрогнувшим голосом, и Слепнев рассмеялся:

- Понимаю, ты сейчас не один. Ладно, не трясись. Деньги не забудь перевести, а остальное за мной.

Закончив разговор, генерал перевел дух и незаметно убрал и отключил телефон, опасаясь, как бы Слепнев вторично не позвонил.

- Кто это был? - спросил собеседник.

- Один знакомый, - выдохнул генерал.

- Что у вас произошло утром?

- Я же вам докладывал, - сказал Скороденко, - они не заметили...

- Я не про это вас спрашиваю. Что у вас на квартире случилось? Зачем вы отпустили Слепнева после того, как он убрал двух ваших людей?

"Родион, - подумал генерал, - черт его побери. Уже успел настучать. Впрочем, это не в его интересах. Нет, он не мог. Тогда кто же? В соседней квартире было два сотрудника. Значит, один из них стукач, двое убитых не в счет".

- Я не хотел вас беспокоить, - осторожно сказал Скороденко, - но мы думали после первой неудачи задержать Слепнева и, используя его опыт, попытаться...

- Нечего мне заливать, я ведь все знаю. Утром группа Слепнева провалила задание. Вы хотели Слепнева задержать и свалить на него ответственность за случившееся. А он, уходя, убрал двух ваших людей? Правильно?

- Да, - выдохнул генерал.

- После этого вы решили сами взяться за дело. Но не продумали все как следует, не подготовились. Один из ваших людей проник в министерство под видом журналиста. Вы надеялись обвести сотрудников ФСБ вокруг пальца, использовав фактор неожиданности, но просчитались. Я ничего не забыл?

- Ничего, - через силу ответил генерал. - Я-то думал, мы успеем все провернуть, пока милиция и ФСБ рыщут по городу в поисках Слепнева...

- И снова провалили дело, - подвел итог собеседник.

- Все будет в порядке, гарантирую, завтра в Лондоне мы выполним свою задачу. Еще две недели назад, узнав о визите объекта в Англию, мы связались с нужными людьми.

- Надеюсь, - кивнул собеседник. - Учтите, Скороденко, третьего провала вам не простят. Неудачников не любят. Я и так слишком долго терплю ваши промахи. С меня могут за это спросить.

- Понимаю, - растерянно ответил генерал. - Но сбоя больше не будет.

- До свидания, - сказал собеседник. Генерал попрощался и, тяжело ступая, пошел к своей машине. А к "мерсу" вернулись водитель и телохранитель, сели в салон, и машина тронулась с места.

- Кто ему звонил? - спросил сидевший в "мерсе".

- Слепнев, - ответил водитель. - Запись разговора есть. Он требовал, чтобы генерал сам ничего не предпринимал. Еще требовал деньги.

- Понятно. Этот кретин решил нас обмануть. Выполнить заказ и положить деньги в карман. Откуда звонил Слепнев, установили?

- Из автомата.

- Продолжайте прослушивание. Возьмите под контроль все телефоны Скороденко.

Генерал между тем позвонил по мобильному своему помощнику.

- Родион, это я. Слушай, ты не помнишь, где осталась машина с нашими друзьями?

- Какими друзьями? - не понял Родион Александрович.

- С теми самыми, - раздраженно бросил генерал. - Ты как был штабной крысой, так и остался. С твоими друзьями из Средней Азии.

- Понял, понял, - занервничал Родион Александрович, - да, конечно, помню. Улицу знаю. На Юго-Западе. Гараж смогу найти. Какой бокс, точно не помню. А вот замок помню. Такой длинный, продолговатый.

- Это даже лучше, что не запомнил, - усмехнулся генерал.

- Что? - не расслышал Родион Александрович.

- Завтра с утра приезжай ко мне. Надо постараться, чтобы на нашего друга устроили охоту. Настоящую, с флажками. Ты меня понял?

- Не совсем. Он очень опасный человек.

- Я сам опасный, - пробормотал Скороденко. - Ничего, все сделаем как надо. Завтра объясню.

Он отключился и набрал номер другого телефона.

- Слушай меня внимательно. Кто у тебя остался на Юго-Западе?

- Ребята нужны?

- Нет, стукач. Только надежный, проверенный. Который уже давно повязан.

- Тогда Лунатик. Он на морфии сидит, его весь город знает.

- Завтра "сольешь" ему информацию. Сможешь?

- Конечно. Что-нибудь еще?

- Он понадобится утром, рано утром, - сказал генерал, отключил телефон и откинулся на сиденье. - Я тебе покажу пенсионера, - прошептал он злорадно, - не обрадуешься.

День первый. Москва.

23 часа 15 минут

Они сидели вдвоем у стола. Тактичный Владимир Владимирович уже давно гремел на кухне тарелками, словно собирался перемыть всю имеющуюся в доме посуду. Полковник Руднев уехал в Министерство финансов. Полетаев в такой поздний час уже должен был отправиться к себе домой. Дронго и Суслова обсуждали завтрашний распорядок дня.

- Вылет в девять утра, - сказала Суслова, - из-за разницы во времени приземлимся где-то около девяти. Лету чуть больше трех часов. Думаю, самолет не задержится, он принадлежит премьеру, и потом, это спецрейс. От аэропорта Хитроу до города еще около часа. Значит, в отель попадем в районе одиннадцати. А может, в половине одиннадцатого, если не случится ничего непредвиденного. Переговоры назначены на двенадцать. Думаю, успеем.

- Я должен лететь в Лондон, - задумчиво произнес Дронго, - причем раньше вас, чтобы проконтролировать обстановку на месте.

- Каким образом? - спросила Лена. - Уже двенадцатый час ночи. Ты надеешься до утра попасть в Лондон? У тебя есть английская виза?

- Есть, - кивнул Дронго, - и не только английская, а еще открытые годовые многоразовые визы США и Шенгенской зоны, чтобы спокойно отправляться туда, не думая о формальностях.

- Тебе легче, - усмехнулась Елена, - нашей группе выдают специальные визы всего на день. И то в порядке исключения. Но как ты попадешь в Лондон? Ночью нет рейсов в Англию. Только утром. Туда летят самолеты Аэрофлота, "Бритиш эйруэйз" и "Трансаэро", причем в "Трансаэро" придется лететь через Ригу, и попадешь в Лондон во второй половине дня.

- Что-нибудь придумаю, - заверил Дронго, - дома через компьютер запрошу данные по всем самолетам, которые улетают в Европу ночью. Думаю, найдется устраивающий меня вариант. Мне просто необходимо прилететь в Лондон до вас.

- Я сейчас позвоню и узнаю, как добраться до Лондона к десяти утра, предложила Суслова.

- Не нужно, - улыбнулся Дронго, - у меня с собой ноутбук. Подключусь к своему домашнему компьютеру и через несколько минут получу информацию.

- Ты стал доверять технике? - удивилась Елена. - А я думала, ты полагаешься только на интуицию и свои знаменитые аналитические расчеты.

- Конец двадцатого века, - заметил Дронго, - приходится шагать в ногу со временем.

Он вышел из комнаты и возвратился со своим ноутбуком. Подключение заняло совсем немного времени. Через несколько минут он уже смотрел на экран, задумчиво приговаривая:

- Самолеты Аэрофлота мне не подходят. Они вылетают в Лондон только в одиннадцать двадцать утра. Кроме рейса двести сорок один на Лондон, все остальные прибывают туда после полудня.

- Не годится, - заметила Суслова, - проверь "Бритиш эйруэйз".

- Сейчас наберу, - сказал Дронго. - Значит, так. Восемьсот семьдесят третий рейс, Лондон - Москва, ежедневный, тоже не подходит. Вылет в семнадцать двадцать пять.

- Тогда все, - усмехнулась она, - придется с нами лететь.

- Погоди, - он снова сделал запрос и через некоторое время сказал: Вот видишь, я так и думал. У меня есть два возможных варианта. Вылететь в семь утра во Франкфурт самолетом немецкой авиакомпании "Люфтганза" и, прибыв к восьми двадцати в Германию, пересесть на самолет, направляющийся в Лондон. Тогда я попаду в город к девяти утра. Или вылететь из Хельсинки, но тогда я буду в Лондоне не раньше десяти тридцати.

- Лети с "Люфтганзой".

- Сейчас проверю. Сделаю запрос на свободные места. Да, все в порядке, есть места в Лондон через Франкфурт. Уже заказал одно.

- Ты все-таки не хочешь лететь вместе с нами?

- Нет. Судя по тому, что я от вас услышал, из вашего ведомства идет серьезная утечка информации.

- Почему ты так думаешь? - не поняла Суслова.

- Во-первых, побег Слепнева, - стал объяснять Дронго, - ведь ему не просто помогли, а помогли бежать именно в определенный момент, за день до перевода в другую тюрьму. Затем обстрел машины Полетаева. Кто-то сообщил ее номер, а также количество пассажиров. Все было рассчитано очень здорово, но в последний момент произошла осечка.

И, наконец, попытка покушения в самом министерстве. Киллеры или их заказчики знали, какие именно журналисты приедут на встречу. И снабдили своего человека документами на имя журналиста Самойлова, но настоящего Самойлова убрать не успели. Как это делается в подобных случаях. Именно не успели, а то не стали бы с ним церемониться. К тому же рассчитывали, что, пока Самойлов провозится со своей машиной, дело будет сделано. Кстати, ваши сотрудники и ты лично допустили довольно серьезный прокол. Не обратили внимания на стоявшие у министерства машины. Наверняка в одной из них находились сообщники убийцы.

- Нам просто было не до этого, - призналась Суслова, - Кикнадзе тяжело ранили, и мы ждали врачей. А тут еще журналистов надо пустить к министру.

- Вот-вот. Вы увлеклись и забыли о таком важном моменте. Убийцы точно знали, кто из журналистов включен в список, потому что получили его за несколько часов до прибытия в министерство. Иначе не успели бы сделать фальшивое удостоверение на имя Самойлова.

- Его сделали на ксероксе. Да и печать была явно фальшивая. Наш сотрудник проявил небрежность. Я видела этот документ.

- Конечно. Времени у них было в обрез. Когда подали заявку на журналистов? Днем?

- Кажется, днем. В час или около этого, - ответила Суслова.

- Ну вот видишь. У киллеров было в запасе два-три часа, не больше. Странно, что они вообще успели. А главное, что решили повторить попытку покушения после провала. В первый раз они готовились более основательно. Если это Слепнев, то для него было непростительной ошибкой оставлять в живых журналиста Самойлова. "Ликвидаторы" так обычно не поступают. Значит, здесь что-то не сходится. Что-то не совсем так, как мы думаем. Но что именно, я не могу сказать. Думаю, либо кто-то торопит Слепнева, либо торопится сам, решив сыграть на опережение по непонятным для меня причинам.

- Возможно, - согласилась Суслова, - но в любом случае мы пока не знаем, где находится Слепнев или те, кто вытащил его из тюрьмы.

- Интересно, каким образом он может попасть в Лондон? - спросил Дронго. - Если его вытащили из тюрьмы и сейчас ищут по всей стране, то вряд ли те, кто его вытащил, разрешат ему улететь в Лондон. Не говоря уже о риске при пересечении границы.

- Что ты имеешь в виду?

- "Ликвидатора" за границей, - напомнил Дронго, - на каждый его выезд за рубеж нужно специальное разрешение. Во всяком случае, так было раньше. Кто разрешит ему уехать? Он ведь может сбежать. Нет. Думаю, в Лондон он не поедет.

- Ты исключаешь возможность покушения в Лондоне?

- Нет. Я исключаю возможность появления самого Слепнева в Лондоне. Он может участвовать в покушении и как организатор, и как консультант. С его опытом это нетрудно. Но сам он вряд ли появится в Англии.

- Думаешь, мы не просчитывали такой вариант?

- Что говорят ваши аналитики вообще насчет двух покушений на Полетаева? Почему с таким упорством стремятся убрать именно министра финансов? спросил Дронго.

- Он ключевая фигура в правительстве. И должен представлять в Думе бюджет на будущий год. Если бюджет по каким-либо причинам не будет принят, правительство отправят в отставку и начнется новый правительственный кризис. По прогнозам специалистов, рубль подешевеет минимум в два раза. Теперь понимаешь, почему определенные круги заинтересованы в устранении именно Артема Полетаева? Любые долги можно будет уменьшить как минимум вдвое.

- Где будут проходить переговоры?

- В министерстве финансов Великобритании. Потом обед и встреча в лондонском отеле "Дорчестер".

- Полетаева поселят в "Дорчестере"?

- Нет, рядом. В "Хилтоне".

- Ясно. Что потом?

- Вечером неформальное общение в одном из закрытых клубов. Думаю, меня туда не пустят, - усмехнулась Суслова, - но вы с Рудневым наверняка туда попадете.

- Думаете возвратиться в Москву завтра вечером?

- Да, самолет будет ждать в аэропорту.

- Где проведет сегодняшнюю ночь Полетаев?

- У себя дома. Но он под охраной наших сотрудников. Утром его семью перевезут на дачу, а он улетит в Лондон. Мы предложили ему переехать в одну из наших охраняемых дач. Туда террористам подобраться было бы значительно сложнее.

- Это еще неизвестно, - пробормотал Дронго, - если заказчики убийства министра сумели вытащить Слепнева из тюрьмы, организовать дважды покушение, получить список журналистов за несколько часов до встречи министра с банкирами, то не исключено, что они сумеют установить местонахождение Полетаева.

- Значит, лучше оставить его дома? - нахмурилась Суслова.

- Ни в коем случае. Но желательно, чтобы о его перемещениях знало как можно меньше людей. Как можно меньше, - повторил Дронго.

Она кивнула. Дронго посмотрел на часы.

- Скоро полночь, - сказал он, - надеюсь, ты отвезешь меня домой.

- Конечно, - улыбнулась она, - машина внизу.

- Сама поведешь машину?

- Нет. Меня ждет наш сотрудник. А почему ты спрашиваешь?

- Я думал, ты зайдешь ко мне. - Это был скорее вопрос, чем приглашение.

- Нет, - ответила она, - не нужно начинать все снова. Что было, то быльем поросло. Мы ведь решили расстаться навсегда. И инициатором разрыва, насколько я помню, был ты.

- Да, - согласился он, - я всегда говорю лишнее.

- Нет, - печально улыбнулась она, - просто ты такой, какой есть. Спасибо за приглашение. Я знаю, это твоя деликатность.

- У тебя кто-нибудь есть? Может, ты замужем?

- Странно, - ответила она, - стоит мужчине отказать, как даже такой умный человек, как ты, начинает строить всякие фантастические предположения. Никого у меня нет. Ни друга, ни мужа. Просто я не хочу больше страдать. Я хорошо тебя изучила. Ты не можешь долго быть с одной женщиной. Меняешь их как перчатки. Это причиняло мне боль. Так что не будем ворошить прошлое.

Он коснулся губами ее ладони.

- Извини, но ты, пожалуй, права. - Поднявшись, Дронго прошептал: Пойдем, отвезешь меня домой. Владимир Владимирович, мы уходим.

Уже на лестничной клетке она спросила:

- Прислать за тобой машину, когда поедешь в аэропорт?

- Нет, - ответил Дронго. - Лучше я сам доберусь.

В машине она села на переднее сиденье рядом с водителем, оставив Дронго в одиночестве.

- Ты запомнил номер моего мобильного телефона? - спросила Елена, доставая очки.

- Конечно!

Пока ехали, он не произнес больше ни слова. Когда машина остановилась, Дронго вышел и, грустно усмехнувшись, сказал: "До завтра". Он долго смотрел вслед машине, увозившей Елену. Затем повернулся и пошел в свой подъезд. До вылета оставалось не так много времени. Нужно было еще принять душ и хотя бы несколько часов поспать.

Стоя под сильной струей горячей воды, Дронго подумал, что Елена права. Он уже привык к своей не совсем устроенной, но в общем устоявшейся жизни, и любое вторжение в нее женщины, пусть даже нравившейся ему, неизбежно вызывало глухой протест. Он накапливался в нем с самой первой встречи и рано или поздно прорывался. Дронго не мог долго сохранять с женщиной ровные, спокойные отношения, и это мешало ему устроить свою личную жизнь.

День второй. Москва.

7 часов 20 минут

Он не любил опаздывать, но ему пришлось спуститься вниз гораздо позже оговоренного срока. Проснувшись утром, Люда, уже забыв о его вчерашнем срыве, снова стала приставать к нему с расспросами, затем на кухне появилась Катерина, следом за ней Леонид. Всей семьей они устроили ему настоящий допрос, и целых двадцать минут пришлось объяснять, что происходит, как важен его визит в Лондон и его доклад в пятницу на заседании Государственной думы.

Леонид, накануне хранивший молчание, сегодня взял реванш, заявив, что он свободный человек и не допустит вторжения в его личную жизнь. Катя его поддержала, затем от шума проснулся Дима. Кончилось тем, что разгневанный Полетаев вышел из комнаты, предпочитая сохранить душевное равновесие перед поездкой в Лондон.

У дома уже стояли две машины с затемненными стеклами и автомобиль сотрудников ГАИ. Шестеро сотрудников ФСБ стояли у дома, вызывая тихую панику у соседок-старушек. На лестничной площадке стояли два офицера контрразведки. Полетаев пожал плечами, такую охрану он видел только в кино. Когда они вышли из подъезда, Руднев указал на второй автомобиль, возле которого стояла Суслова. Это были уже знакомые джипы, видимо, предназначенные для подобных случаев. Он с улыбкой кивнул Сусловой, но она не изменила строгого, сосредоточенного выражения лица.

Кортеж машин тронулся в сторону аэропорта. Руднев неторопливо объяснял министру, какие меры предосторожности тот должен соблюдать во время поездки в Лондон.

- Насколько я понимаю, даже в туалет меня будут сопровождать ваши люди, - пошутил Полетаев.

- Именно так, - без тени иронии ответил Руднев.

В аэропорту их уже ждал самолет премьера. В свое время правительственный отряд авиалайнеров, обслуживающий высшее руководство страны, имел номер двести тридцать пять. Но тогда самолетов было гораздо больше, так как они обслуживали всех членов Политбюро. В конце девяностых личные самолеты имели только президент, премьер, министр иностранных дел, министр обороны и секретарь Совета безопасности страны. Все остальные, включая вице-премьеров, пользовались рейсовыми. Однако, учитывая важность лондонской встречи, премьер предоставил свой самолет в распоряжение Полетаева, желая тем самым подчеркнуть статус делегации, возглавляемой министром финансов.

В состав делегации входило пять человек, включая главу национального банка, плюс трое помощников министра. Руднев лично проверил документы у каждого, за исключением главы национального банка, которого все знали в лицо. Тот улыбнулся полковнику и обратился к Полетаеву:

- Строгости, однако, большие. Президента, я полагаю, не охраняют так, как вас, Артем Сергеевич.

- Я тут ни при чем, - ответил Полетаев.

Когда объявили посадку, Полетаеву по правительственному телефону позвонил Сергей Шумский.

- Будь осторожен, Артем, - напомнил вице-премьер, - вчера я был на встрече с американским послом. Он прямо так и сказал, что все ждут утверждения бюджета на будущий год и от этого зависит отношение международных финансовых организаций к нашей стране. Так что лондонская встреча даже важнее, чем ты думаешь.

- Понимаю, - вздохнул Полетаев.

- Охрана хорошая?

- Кажется, да. Ни на шаг от меня не отходит.

- Надеюсь, они умеют работать, - сказал Шумский, - не выключай мобильный, днем позвоню, узнаю, как идут переговоры. Особенно напирай на наши структурные изменения. Объясни, как нам нужны их чертовы кредиты.

- Постараюсь, - снова вздохнул Полетаев.

Руднев терпеливо ждал, когда министр закончит разговор. Артем Сергеевич положил трубку и подошел к полковнику.

- Летим, - сказал Руднев, - мы уже переговорили с Лондоном. Там нас ждут. Наше посольство выслало своих сотрудников. Я уже заказал машины.

- Надеюсь, не джипы, - улыбнулся Полетаев, - это дурной вкус.

- Не беспокойтесь, - Руднев, похоже, не умел улыбаться, - джипов не будет.

Полетаев направился к самолету и, глядя на Суслову, которая шла впереди, почувствовал себя увереннее.

День второй. Лондон.

11 часов 00 минут

В мире есть несколько городов, которые могли бы претендовать на почетное звание "столицы мира". И если Париж был признанной столицей мира искусства и живописи, Рим - официальной столицей христианского мира, Нью-Йорк со своим сумасшедшим темпом жизни - современной столицей цивилизации, то Лондон по праву мог считаться деловой столицей всего человечества.

Раскинувшийся на берегах Темзы город служил ярким напоминанием того неоспоримого факта, что когда-то именно отсюда чиновники Уайтхолла управляли всем миром. Величественные дворцы и площади, монументальные здания и красивые парки - все подчеркивало особую миссию города - столицы монархии и Британского содружества.

Полетаев и его спутники, которых встречали представители министерства финансов Великобритании и сотрудники российского посольства, отправились на трех машинах в "Хилтон-Парк-Лейн", расположенный напротив Гайд-парка. Почему-то именно эта гостиница привлекала российских чиновников. Возможно, корпорация предоставляла солидные скидки чиновникам высокого ранга, возможно, с посольством заключались специальные соглашения. Сеть отелей "Хилтон", раскинутых по всему миру, была известна любому путешественнику, любому бизнесмену, любому дипломату.

В любой точке земного шара отель "Хилтон" являлся символом комфорта. Причем не просто комфорта, а комфорта королевского, на уровне пятизвездочных гостиниц. В корпорации явно умели работать, и многие отели заключали соглашения с посольствами различных стран, гарантируя скидки их представителям, в случае если приезжие останавливались именно в отелях корпорации "Хилтон".

По просьбе Руднева все три машины были одного цвета и одной марки серебристые "Ягуары", столь популярные в Великобритании. И все три с затемненными стеклами. В какой именно находится министр финансов, практически невозможно было установить. И для киллеров, появись они здесь, покушение могло превратиться в неразрешимую проблему. Да, возможность самого покушения в Лондоне была маловероятна, не то что в Москве, где ничего не стоило раздобыть гранатомет и устроить засаду. Здесь не торговали оружием из армейских складов, как на родине Полетаева. И контроль за таким оружием в Европе вообще, и в Великобритании в частности, был строжайший, не в пример странам СНГ.

В "Ягуарах" ехали Полетаев, глава национального банка и сотрудники ФСБ. Остальные члены делегации и сотрудники российского посольства покинули аэропорт несколькими минутами позднее, уже на других машинах, направляясь к центру города.

В самом Лондоне было семь отелей "Хилтон", известных не только в Англии. Хотя само название "Хилтон" упоминалось в справочниках по городу восемь раз, один из отелей относился к сети "Конрад Хилтон" и принадлежал американской корпорации, которая действовала главным образом в США, а в Европе имела небольшую сеть отелей "Конрад Хилтон". В Глазго и в Манчестере тоже были свои "Хилтоны". "Хилтон" на Парк-Лейн - такой высокий, что его было видно отовсюду, - стал своеобразной визитной карточкой, где располагались наиболее известные отели Лондона: "Интерконтиненталь", "Фоор сизонс", прославившийся на весь мир "Дорчестер" и старинный "Гровнор-Хауз", так полюбившийся богатым арабским шейхам, съезжавшимся сюда со всего мира.

Но самым известным лондонским "Хилтоном" был "Лэнгхэм Хилтон" на Реджент-стрит. Он находился неподалеку от Бейкер-стрит, где стоит музей Шерлока Холмса и где, согласно произведениям Конан Дойла, жил великий сыщик. А так как местом действия некоторых рассказов и повестей о Шерлоке Холмсе явился именно отель "Лэнгхэм", то можно себе представить, какой популярностью пользовался этот отель у почитателей великого мастера детектива.

Однако более приспособленным для деловых встреч и переговоров оказался "Хилтон", расположенный на Парк-Лейн. Кроме того, отсюда легко можно было попасть в любую точку Лондона.

Дронго, вопреки обыкновению, не поехал в "Хилтон". Он любил и ценил эту сеть отелей по всему миру. Многие даже не подозревали, что знаменитый "Уолдорф" тоже принадлежит корпорации "Конрад Хилтон". Во время своих странствий Дронго останавливался в стамбульском "Хилтоне", встречающем посетителей небольшим японским садиком, в измирском "Хилтоне", похожем на гордый корабль, готовый выйти в море, в будапештском "Хилтоне", построенном на развалинах древнего замка. Он останавливался в похожем на современный дворец каннском "Хилтоне", помнил стеклянную галерею ресторана антверпенского "Хилтона". В берлинском "Хилтоне" он обедал в русском и итальянском ресторанах, причем итальянский был назван именем великого Феллини. А в тель-авивском "Хилтоне" он пробовал японскую кухню в суши-баре.

Однако гостиницы, выстроенные по американскому стандарту, нравились ему куда больше дворцов семнадцатого-восемнадцатого веков, с пыльными портьерами и коврами. В парижском "Хилтоне", построенном в шестидесятые годы и самом скромном среди отелей подобного класса, находившемся рядом с Эйфелевой башней, он даже оформил себе карточку постоянного члена клуба "Хилтон". Но в Лондоне он не поехал вместе с Полетаевым, понимая, что потенциальные убийцы будут изучать прежде всего списки приехавших посетителей и обратят внимание на любого прилетевшего в этот день из СНГ.

Но не только по этой причине Дронго решил остановиться в великолепном "Дорчестере" - именно в этом отеле должны были пройти неформальные переговоры Полетаева с представителями Международного валютного фонда.

Он заранее заказал себе номер в "Дорчестере" с видом на Гайд-парк, и, когда появился в отеле, его уже ждал любезный портье, который проводил Дронго в четыреста пятнадцатый номер, выходивший окнами на Парк-Лейн. Номер был просторный, с большим холлом и несколькими светильниками, с кроватью в нише. "Дорчестер" считался отелем высшего класса и достопримечательностью Лондона, так же как "Кларидж" или "Савой".

Дронго принял душ, переоделся и отправился к "Хилтону", находившемуся в ста метрах от его отеля. Он как-то останавливался там, еще в девяносто пятом. И теперь прошел прямо к магазину, находившемуся в глубине вестибюля, за лифтами. Здесь должен был находиться запасной выход. Но сейчас тут стояли два сотрудника службы безопасности отеля и о чем-то переговаривались по своим переговорным устройствам. Тогда Дронго вернулся к главному выходу.

Перед отелем была небольшая площадка для машин. Слева от здания находилась стена, и водителям приходилось поворачивать резко налево, чтобы, обогнув площадку, выехать на Парк-Лейн. Справа находилась довольно тихая улица, где редко появлялись машины. Парк-Лейн сама по себе была довольно оживленной, но подъезжавшие к отелю автомобили тормозили, огибая площадку, чтобы подъехать к отелю. И если два автомобиля выстраивались в ряд, то выстрелить из проезжавшей по Парк-Лейн машины в стоявших у гостиницы было делом малоперспективным.

Он обошел несколько раз вокруг отеля, когда зазвонил мобильный телефон.

- Где ты находишься? - спросила Елена.

- У отеля "Хилтон", жду, когда вы появитесь.

- Мы будем минут через десять, на трех "Ягуарах". Как у тебя дела?

- Все спокойно. Ничего подозрительного. В отеле, похоже, знают, что вы здесь появитесь.

- Мы их заранее предупредили, - подтвердила Суслова.

Он еще раз обошел отель и успел увидеть, как, минуя главные ворота Гайд-парка, к отелю подъезжает кортеж автомобилей. Как он и предполагал, все три машины подкатили к отелю. Одна из них загородила обзор, а вторая, с Полетаевым, притормозила у входа. Министр вышел из машины и в сопровождении сотрудников ФСБ прошел в отель, где уже были оформлены их номера.

Дронго вернулся в "Дорчестер" и попросил соединить его с Еленой Сусловой, прилетевшей сегодня в Лондон. Через несколько секунд он услышал голос Елены:

- У нас все в порядке.

- Что делает наш подопечный? - поинтересовался Дронго.

- Кажется, принимает душ. Ты не устал после перелета?

- Стараюсь об этом не думать. Ненавижу самолеты, - признался Дронго, точнее, боюсь их. Меня прямо-таки трясет от страха.

- Это у тебя такая форма фобии.

- Думаю, что да. Но это наследственное. Отец ненавидит самолеты еще больше, чем я. За всю свою жизнь летал всего несколько раз. Иногда добирался до нужного ему места четыре или пять дней поездом.

- Значит, ты герой, - засмеялась Елена.

- Еще какой. Говорят, фобии бывают только у сильных людей. Не знаю, так это или нет, но каждый полет для меня испытание.

- Погоди, погоди, - сказала Елена, - а сколько раз за год тебе приходится летать?

- Не знаю. Может, сорок, а может, сорок пять.

- Это, значит, почти каждую неделю, - вздохнула Лена, - бедный. Как ты выдерживаешь?

- Вот-вот. Поэтому я и стараюсь не думать о самолетах, а как залезу в него, уже поздно бояться.

- Поняла, - засмеялась Елена, - твой метод мне нравится. Как ты прилетел в Лондон?

- Как и планировал, через Франкфурт. Еще два часа назад. В "Дорчестере" очень удивились, увидев меня в десять утра в отеле. Так можно вычислять агентов, прибывающих в отель, чтобы заплатить за несколько часов пребывания, как за сутки. По большому счету это могут себе позволить только государственные служащие. Обычно в такое время никто не вселяется, предпочитая вселяться ближе к двум, чтобы с этого момента и начался отсчет времени пребывания в номере. Надеюсь, ваше ведомство оплатит мне все расходы.

- Ты стал скрягой, - засмеялась она, - как ты нашел наш отель?

- Честно обошел все этажи, а когда вы подъехали, уже был в холле. Судя по охране, которую выставила служба безопасности отеля и ваши английские коллеги, к угрозам в адрес Полетаева здесь относятся более чем серьезно.

- Надеюсь, - тихо сказала Елена.

- Когда вы должны встретиться?

- Через полчаса. Ему нужно подготовиться и просмотреть документы. Рядом с ним оба его помощника. Ты не беспокойся, мы при оружии. К тому же у нас договоренность с британскими властями. У номера постоянно дежурят двое полицейских. Это не считая нашей группы.

- Много, - согласился Дронго, - но все равно недостаточно, если нападет группа террористов. Пошли кого-нибудь из своих ребят вниз, чтобы находился в холле. И если заметит что-то подозрительное, пусть сразу сообщает наверх. Поняла?

- Поняла. Передам Рудневу.

- Правильно. Я зайду минут через тридцать-сорок. До свидания.

- Пока, - она положила трубку.

Он подумал, что в прошлом году они наверняка поселились бы в одном номере. Интересно, о чем сейчас думает Елена, неужели о том же? Или она не хочет вспоминать прошлое? У женщин это получается лучше, чем у мужчин. Они смелее рвут с прошлым и так же смело устремляются в будущее. А мужчины обычно сентиментальны и боятся будущего.

"Кажется, и я начинаю бояться будущего", - подумал Дронго, выходя из номера. Он решил позавтракать, прежде чем идти в "Хилтон". Он сам не знал, каким образом, но всегда чуял опасность. Как зверь. Видимо, благодаря многолетнему опыту. Но в "Хилтоне" он ничего не почувствовал. Вполне вероятно, что Слепнев не прилетел в Лондон, предпочитая дождаться свою жертву в Москве.

Он спустился на первый этаж, прошел в глубь холла и, устроившись за столиком, попросил официанта принести ему чашку чаю и несколько сухих бисквитов. Просматривая английские газеты, Дронго обратил внимание на статьи, посвященные визиту Полетаева в Лондон. В одной из них были приведены высказывания некоторых московских газет, называющих предстоящую пятницу, когда Полетаев выступит по бюджету в Государственной думе, "днем гнева".

Он уже допивал чай, когда вдруг остановил взгляд на сидевшей рядом молодой женщине. Она то и дело посматривала на часы, видимо, кого-то ждала. Перед ней стоял бокал с вином. На женщине было длинное черное платье. Дронго оценил элегантность покроя, ее осанку, умение держаться. Обратил внимание на сумочку, потом на туфли. Мелочи всегда говорят больше, чем любые слова и любой самый экстравагантный наряд. Ее взгляд скользнул в его сторону. Он улыбнулся. Женщина вежливо кивнула и отвернулась.

До назначенного времени оставалось минут десять. Дронго поднялся, еще раз посмотрел на женщину и вышел из холла. В этом отеле останавливались не только очень богатые, но и достаточно известные люди.

"Где я мог ее видеть?" - размышлял Дронго, выходя из отеля. Он остановился у входа, наблюдая за проносившимися мимо черными лондонскими такси, больше похожими на кареты прошлого века, чем на современные автомобили. Справедливости ради следовало признать, что эти несколько старомодные машины были куда удобнее большинства современных.

Он уже собирался двинуться дальше, когда увидел выходившую из отеля женщину, на которую обратил внимание еще в холле. Она думала о чем-то своем. На Парк-Лейн почти не было пешеходных переходов, и приходилось пользоваться подземными. Но незнакомка брела как во сне. Он видел, как она прошла по тротуару направо и вдруг повернула к Гайд-парку, не обращая внимания на поток машин и уже собираясь ступить на проезжую часть. Он бросился следом. Противно завизжали тормоза, и Дронго в последний момент буквально вытащил незнакомку из-под колес "БМВ".

Водитель, чудом избежавший аварии, разразился бранью в адрес глупых туристов, праздно шатающихся по Парк-Лейн. Он сразу признал в Дронго иностранца, и этого было достаточно, чтобы его хваленая английская сдержанность мигом исчезла.

- Извините, - без конца повторял Дронго, все еще поддерживая женщину, извините нас.

Водитель никак не мог успокоиться, продолжая ругать туристов за то, что не знают правил дорожного движения.

- Ваши правила, видимо, отличаются от наших, - заметил Дронго, - мы смотрим сначала налево, а потом направо. У вас же все наоборот.

Водитель еще больше рассердился: этот иностранец явно насмехался над правосторонним движением в Англии - хлопнул дверцей и уехал. Женщина, оправившись от испуга, спросила у Дронго:

- Кто вы такой?

- Человек, который оказался в нужном месте и в нужное время, - ответил он, - вы, кажется, хотели попасть под машину?

- Нет, - ответила она, - просто задумалась. Я ждала подругу, а она не пришла.

- Надеюсь, что подругу, - улыбнулся Дронго, - непонятно только, почему, не дождавшись ее, вы решили свести счеты с жизнью?

- Причина не в этом, - очень серьезно ответила женщина. - Но мне позвонила ее мама, сказала, что у подруги лейкемия. Анализы это подтвердили.

- Извините, это и в самом деле ужасно.

У нее было узкое лицо, ровный прямой нос, темные миндалевидные глаза, как у южанок, и темные же волосы.

- Вы не англичанка? - спросил он.

- Нет. Итальянка. Извините меня, я плохо себя чувствую. Мне лучше вернуться в отель.

- Да, конечно. Можно пройти здесь, через ресторан.

Кроме парадного входа, находившегося с правой стороны здания, в "Дорчестер" можно было попасть прямо с Парк-Лейн, пройдя через итальянский ресторан. Так они и сделали. Все три лифта находились справа от входа. Дронго проводил ее до одного из них.

- Не беспокойтесь, - мягко сказала она, - я доеду сама.

- До свидания, - он кивнул молодой женщине. Очень молодой. Только сейчас он обратил внимание на выражение ее глаз, испуганную улыбку, чуть дрожавшие губы. "Ей лет двадцать, от силы двадцать пять", - подумал Дронго.

- Спасибо, - она попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась. В глазах были растерянность и страх. - Извините меня, - сказала она, и лифт закрылся.

Он повернулся и, ругая себя за то, что не спросил ее имени, направился к выходу. Швейцар подозрительно посмотрел на него, когда он снова вышел из здания, не попросив вызвать такси или подогнать собственную машину из гаража.

"Какой-то чудак", - подумал швейцар. Впрочем, у богатых свои причуды. Таких чудаков в "Дорчестере" большинство.

День второй. Москва.

11 часов 30 минут

В Таджикистане был уже полдень, и сотрудники МВД успели проверить и выслать все данные по запросу коллег из Москвы. Корниенко продублировал запрос через МВД, чтобы получить ответ как можно быстрее. И если таджикская контрразведка все еще молчала с ответом, то из МВД Таджикистана пришел совершенно определенный ответ по поводу двух бывших уголовников.

Получив сообщение, Корниенко позвонил Потапову и попросил разрешения доложить лично об информации, поступившей из Душанбе. У Потапова с утра было плохое настроение. Директор предупредил его и остальных заместителей о должностном соответствии. Видимо, президент уже дал нагоняй директору, который в свою очередь решил отыграться на подчиненных. В случае если покушение повторится или, не дай бог, Полетаев будет убит, в отставку отправят не только директора, это Потапов отчетливо себе представлял.

Он ждал от Корниенко оперативной информации, но в любой момент готов был сорвать на нем свое настроение.

- Пришло сообщение из Душанбе, - доложил Корниенко. - Как мы и предполагали, в местном МВД имеется подробная информация на обоих террористов. Агзам Кахаров дважды судим. Первый раз за грабеж, второй - за убийство. Отбывал наказание в Казахстане. Во втором случае он легко отделался, поскольку судили его как сообщника преступления, приговорив к восьми годам тюремного заключения.

- В каком году? - спросил Потапов.

- В восемьдесят восьмом. Тогда его и отправили в Казахстан. Но после девяносто второго он вернулся в Душанбе. Принимал участие в гражданской войне на стороне правительственных войск. По непроверенным данным, ушел из отряда в апреле девяносто шестого. Был связан с наркодельцами. Сейчас уточняют его возможные связи. Обещают выслать дополнительную информацию.

- Значит, первоначальная версия все же не подтверждается? - спросил Потапов. - Вы полагаете, что это месть контрабандистов?

- Не думаю. Скорее совпадение. Но мы проверим и этот вариант. Особо важные данные получены по второму террористу. Оказывается, в девяносто втором, после распада Союза, он совершил преступление уже в независимом Таджикистане и был посажен в тюрьму. Бежал оттуда с группой заключенных, убив конвоира. В девяносто втором и девяносто третьем воевал на стороне оппозиционных отрядов. Тогда в Таджикистане воюющие стороны называли в народе "вовчиками" и "юрчиками" и не делали больших различий между ними. Провоевав два года против победивших, в феврале девяносто четвертого он вместе с группой боевиков из своего отряда перешел на сторону победителей.

Особо отмечена его жестокость. В отряде он обучился стрельбе из гранатомета и пулемета. Был ранен при подавлении восстания в танковом батальоне. С девяносто седьмого числился пропавшим без вести.

- Как это "пропавшим"?

- Его группа получила задание перевезти деньги в райцентр. И после этого бесследно исчезла. Шесть человек. В МВД он объявлен в розыск. Там не поверили, что он пропал: слишком бурная у него была биография. Потом нашли трупы троих. Остальные до сих пор проходят в МВД по списку пропавших без вести, подозреваемых в убийстве своих товарищей.

- Колоритный тип, - процедил сквозь зубы Потапов, - видимо, он и стрелял из гранатомета. Но почему они обстреляли машину, если там не было министра?

- Мы собирались проверить все возможные варианты. Даже самый невероятный - месть водителю или молодому Рудневу. Но после повторного покушения стало ясно, что цель террористов - Артем Сергеевич Полетаев.

- Личность погибшего террориста установлена?

- Пока нет. Но у него на руке вытатуирован якорь. Может, это станет зацепкой. По нашим данным и данным МВД, его отпечатки пальцев нигде не проходят.

- Может, он тоже таджик? - зло спросил Потапов. - Или такую возможность вы исключаете? А может, один из тех, кто пропал вместе с Маруповым?

- Мы передали отпечатки его пальцев в Душанбе, - сказал Корниенко, - но оттуда сообщили, что у них нет данных на этого человека. Судя по внешности, он не таджик. Наши эксперты полагают, что ему лет тридцать - тридцать пять. Довольно развитая мускулатура. Русые волосы, славянский тип лица. Он не похож ни на кого из тех, кто похитил деньги и бежал с Маруповым. Кроме документов на Самойлова, у него ничего нет. Кто-то наверняка снял копию с удостоверения настоящего Самойлова. И теперь мы ведем определенную работу не только в газете, но и в Министерстве финансов.

- Думаете, у него был сообщник в самом министерстве?

- Возможно, не сообщник. Но кто-то был. И сообщил о списке журналистов. Дело в том, что этот список был составлен примерно в час тридцать, в час сорок. В два часа его утвердили. А в четыре на встречу с Полетаевым приехал уже другой человек. Получается, что за два часа кому-то удалось узнать фамилии журналистов, попавших в список, и подготовить другого человека.

- Любопытно, - заинтересовался Потапов. - А кто, по-вашему, мог знать о списке?

- Семь-восемь человек, не считая наших сотрудников. Из наших о списке знала только Елена Суслова. И раненый Кикнадзе, но он утверждал список, не уточняя конкретных фамилий.

- Надеюсь, вы не подозреваете Суслову?

Корниенко молчал. Потапов изумленно взглянул на него.

- Вы с ума сошли? Думаете, это она?

- Судя по показаниям свидетелей, она могла помешать киллеру выстрелить в Кикнадзе, но вместо этого убила киллера наповал, - сухо произнес Корниенко, - выпустив в него несколько пуль. Возможно, это был эмоциональный шок, но не исключено, что она хотела заставить убийцу замолчать навсегда.

- Я работаю с Сусловой уже несколько лет, - недовольным тоном сказал Потапов, - и у меня не было оснований усомниться в ее порядочности.

- У меня тоже, - ответил Корниенко, - но ведь кто-то передал список террористам. И кто-то помог бежать Слепневу из тюрьмы, зная заранее, что его переведут в другое место.

- Погодите, - перебил его ошеломленный Потапов, - вы хотите начать с нашего аппарата?

- Не обязательно, но я должен проверить все возможные варианты. Суслова сейчас в Лондоне с нашей делегацией. Вы сами говорили, что надо исключить всякие неожиданности.

- Кто еще мог знать об этом списке? - мрачно спросил генерал.

- Проверяем всех, кто знал. Дело в том, что журналисты сначала поехали в Белый дом, на встречу иностранных банкиров с вице-премьером. Так вот, там был полный порядок. Все журналисты настоящие, если можно так выразиться. А когда они отправились в Министерство финансов, именно в автомобиле Самойлова, стоявшего несколько в стороне, оказались проколотыми шины. Расчет был точный. Задержать Самойлова часа на два, на три. Или сделать так, чтобы он вообще не приехал.

Сообщник террориста, возможно, выжидал, когда Самойлов обратится за помощью, и тогда можно будет подъехать к нему и устранить нежелательного свидетеля. Но подъехала дежурившая неподалеку автомашина ГАИ, и в ней случайно оказался знакомый журналисту сержант. Самойлов оставил машину под его присмотром и приехал в министерство. Сам того не подозревая, он фактически спас жизнь Полетаеву.

- Вы задержали его?

- Да. Его и еще двух, которые видели, как застрелили киллера. Не уверен, что журналистов следовало задерживать, но знаете, кто принял такое решение?

- Полковник Руднев?

- Его тогда еще не было в здании. Подполковник Суслова.

Неприятно блеснули стекла очков Корниенко. "Почему он в очках, - вдруг подумал Потапов, - почему с таким зрением его допускают к работе?"

- Где журналисты? - спросил Потапов.

- У нас. Мы решили, что пока нецелесообразно объяснять им все детали. Возьмем подписку о неразглашении и отпустим.

- А если они начнут болтать? Или, что еще хуже, напишут о втором покушении? По-моему, Суслова поступила правильно, интуитивно просчитав их возможные действия. Нам сейчас только скандала не хватает.

- Возможно, - согласился Корниенко, - но с помощью интуиции нельзя доказать вину или ее отсутствие. Я привык оперировать фактами. Она знала о списке, который утверждался в ее присутствии полковником Кикнадзе. Более того, именно с ней его и согласовывали. Она застрелила террориста, хотя могла ограничиться предупредительным выстрелом. Трудно, конечно, делать выводы, не находясь в реальной ситуации, но, я думаю, террорист никуда бы не сбежал, учитывая, что в комнате находился еще один сотрудник ФСБ, а в коридоре было по меньшей мере трое или четверо наших офицеров. И, наконец, задержание журналистов. Таковы факты. Выводов я пока не сделал.

- Вы свободны, - тихо сказал Потапов, - идите работайте.

Корниенко встал, блеснул стеклами очков и вышел из кабинета. Потапов, оставшись один, погрузился в тяжелые раздумья. Нужно предупредить Руднева о возможной опасности - решил он. Заодно пусть последит за Сусловой. Кажется, Слепнев с Сусловой никогда не встречались. Иначе она сообщила бы об этом. Он поднял трубку и попросил секретаршу соединиться с Лондоном.

- Мне нужно поговорить с полковником Рудневым, - сказал Потапов.

День второй. Лондон.

11 часов 40 минут

Он подошел к отелю в ту самую минуту, когда в холл спустилась Елена. Увидев Дронго, она пошла ему навстречу, снимая свои темные очки.

- У тебя все в порядке? - спросила она.

- Пока да. Но вы могли бы выбрать отель и поскромнее.

- Наоборот, - возразила Елена, - мы учли, что напротив нет ни одного здания и убийце негде спрятаться.

- Не это главное. Перед отелем очень ограниченное пространство. Здесь можно устроить засаду для автомобиля, - напомнил Дронго, - поэтому сажайте его только во вторую машину.

- Так и сделаем, - кивнула Елена, возвращаясь к своим сотрудникам. Через несколько секунд она вернулась. - Все в порядке. У нас будут три машины и микроавтобус. На встречу поедут Руднев и еще трое наших сотрудников, плюс все члены делегации.

- Машины бронированные?

- Нет. Вряд ли здесь будет задействован гранатомет.

- Старайтесь не останавливаться на светофорах близко к тротуару, напомнил Дронго, - пусть его автомобиль стоит в окружении других машин. А еще лучше - ваших машин.

- Поняла, - кивнула Елена.

- Когда вы появитесь в "Дорчестере"? - спросил Дронго.

- В два. Там будет дан обед для руководства нескольких банков, в том числе и британских. Банкет заказан заранее.

- Это очень опасно, - предупредил Дронго, - отель не министерство финансов, куда доступ посторонним запрещен. Пусть ваши люди прямо сейчас приступят к осмотру зала, где будет обед. По-моему, тебе лучше не уезжать.

- А я и не собираюсь. Пойду вместе с тобой в "Дорчестер". Еще один наш сотрудник отправится в клуб, где вечером состоится встреча Полетаева с местными бизнесменами, заинтересованными в инвестициях в нашу страну. Погоди, кажется, появился Полетаев.

Она отошла к дверям, надевая очки. Из лифта вышли два сотрудника службы безопасности отеля, Руднев, Полетаев, глава национального банка и два сотрудника ФСБ. Все вместе они двинулись к выходу. Дронго обратил внимание, что еще два человека поднялись со своих мест и напряженно следили за группой, очевидно, сотрудники английских спецслужб, предупрежденные о возможном покушении на министра финансов.

Суслова подошла к машине, когда Полетаев уже садился в салон. Увидев ее, он улыбнулся, кивнул ей на прощание. Она тоже кивнула, подошла к Рудневу, который собирался занять место рядом с водителем. Что-то сказала ему. Уже усаживаясь в машину, Руднев напомнил:

- В два часа. Мы будем в "Дорчестере" ровно в два.

Кортеж машин выехал на Парк-Лейн, чтобы свернуть к министерству финансов Великобритании. Дронго подошел к Елене.

- По-моему, ты ему нравишься, - сказал он, глядя вслед отъезжавшим машинам.

- Кому? Рудневу? - спросила она, стоя рядом, но не поворачивая к нему головы.

- Нет. Полетаеву. Он прямо-таки сияет, когда видит тебя. У него эдипов комплекс. Ему нужна сильная женщина.

- Это твои фантазии. - Она сняла очки, чуть прищурилась.

- Так лучше, - заметил Дронго, - у тебя красивые глаза.

- Ты говорил это еще в прошлом году.

- Значит, повторяюсь. Да, красивые, необычные. В них затаенная боль и ум.

- Про боль тоже говорил, а вот что умные, впервые слышу.

- Считай, что это комплимент.

- Сомневаюсь. Умные глаза для женщины - это не главное. Очень неплохо устраивают свою жизнь дамочки с совершенно пустыми глазами.

- Возможно, но если женщина начитанна и способна мыслить, глаза у нее умные, хочет она того или нет. Я чувствую себя полным идиотом, когда вспоминаю, что ты прочла Марселя Пруста, а я так и не сумел его одолеть.

- Хочешь сказать, что у тебя пустые глаза? - она усмехнулась. - Если судить по книгам в твоей библиотеке, у тебя должны быть глаза мудреца. Кстати, у тебя действительно умные глаза.

- Единственное мое достоинство, - пробормотал Дронго, - и то фальшивое, я просто делаю умный вид.

Она снова улыбнулась, положила очки в сумочку и повернулась к нему.

- Надеюсь, ты пойдешь со мной в "Дорчестер"? - спросил Дронго.

- Пойду. Но с одним условием.

- Уже догадался с каким.

- Да, ты прав, в номер к тебе не пойду.

- Не нужно меня добивать. У тебя какая-то нездоровая реакция. Кажется, я тебя не приглашал в номер.

- Но подумал об этом? - спросила она, направляясь к казино, находившемуся в здании "Хилтона".

- Честно говоря, да, - он пошел следом, - но обрати внимание, как корректно я себя веду.

- Обратила. Здесь действительно есть казино? - Она открыла сумочку, видимо, собираясь достать очки. Они ограждают ее от внешнего мира - подумал Дронго. За очками не видно глаз. В свои почти сорок Елена пережила столько, что хватило бы на десятерых. В ее глазах затаилась боль, боль человека, познавшего темные стороны жизни.

- В Лондоне всего шесть казино, - сказал Дронго, понимая, что сама игра интересует ее меньше всего, - но посторонних туда не пускают, здесь закрытая клубная система.

- Даже проживающих в отеле?

- Даже их. Нужно подать заявление, предъявить паспорт, подождать примерно сутки, чтобы все проверили. Затем оформляется именная пластиковая карточка, после чего можно в любое время посещать казино.

- Откуда ты все это знаешь? - тихо спросила она.

- Такая у меня дурацкая жизнь, - ответил Дронго, - как у Обломова. Я знаю много ненужных вещей.

- Нет, - возразила она, - твои знания систематизированны. Я всегда поражалась твоей памяти, твоему вниманию к разного рода мелочам.

- Из мелочей складывается общая картина. Осторожнее, здесь переход, придержал он ее, - сегодня одна женщина в этом месте чуть не попала под машину прямо у меня на глазах.

- Вечно ты попадаешь в истории. - Она снова убрала очки в сумку.

- Сам виноват. Слишком любопытный.

- Ты хорошо знаешь Лондон?

- Думаю, что да. В мире не так много городов, которыми можно восхищаться. И еще меньше тех, которые я обошел с картой в руках. Лондон один из них. Он мне очень нравится.

- Только Лондон? - спросила она.

- Нет. Конечно, нет. Обожаю Париж с его чудесными улицами, скверами, памятниками, ресторанами, кафе. Мне дорога Москва, в которой я учился и которую полюбил как свой родной город. А еще Краков, Сан-Франциско, Рим, Будапешт, Мадрид... Все и не перечислишь.

- А самый любимый? - допытывалась Елена. - Единственный?

- Город, где я родился, - пожал он плечами, - где прошло мое детство. На берегу теплого южного моря. Я знаю там каждый камень. Там я впервые в жизни поцеловал женщину, прочел первые книги, там живут мои родители. Это святое для меня место.

- Я догадываюсь, о каком городе ты говоришь, - сказала Елена.

- Тем лучше. Для меня это город особенный. Но я люблю и остальные города. Кстати, я назвал Нью-Йорк и Багдад?

- Нет, - она улыбнулась.

- Значит, и их следует занести в список. Есть еще Буэнос-Айрес, Сингапур, Венеция...

- Хватит, - прервала она его, - я и так поняла, что ты влюблен в земной шар.

- Разве это плохо? Если бы не самолеты, без которых не доберешься в некоторые точки земли, я путешествовал бы по разным странам, знакомился с каждым народом, с каждым городом, старался понять нравы и обычаи каждой нации, каждого племени. Я много путешествовал и пришел к выводу, что наш земной шарик очень мал. Это банально, но это действительно так. И людей на нашей земле очень мало. Во время странствий я встречал своих знакомых или близких друзей моих знакомых. Все мы живем на одной земле, и сколько нужно приложить сил, чтобы очистить этот прекрасный мир от всякой мрази.

- И много, по-твоему, развелось мрази? - спросила она серьезно.

- Боюсь, что да. Впрочем, никто мне не поручал подсчитать подонков на этой грешной земле. Надеюсь, в процентном отношении это не очень большая цифра. Средний человек обычно не может противостоять искушениям. Но цифра невелика. Во всяком случае, я стараюсь убедить себя в этом.

- На наш век хватит, - сказала Елена, остановившись перед "Дорчестером".

- Боюсь, еще и останется, - тихо произнес Дронго. - Давай сначала осмотрим отель, а потом пройдем в банкетный зал. Надеюсь, служба безопасности отеля предупреждена о твоем возможном появлении.

День второй. Москва.

12 часов 15 минут

Каким-то непостижимым образом фамилия иногда влияет на карьеру и судьбу человека. И если фамилия Львов была прерогативой исключительно княжеской семьи, то фамилия Зайцев доставалась семьям попроще. Инспектор уголовного розыска по фамилии Коклюшный проработал в милиции пятнадцать лет, но дослужился только до капитана.

То ли в силу инерции, то ли из-за неверия в собственные силы, то ли еще по каким-то причинам, сказать трудно. Но был он человеком мрачным, нелюдимым, с желтыми, потухшими глазами и плохо выбритыми щеками. Жена ушла от него еще десять лет назад, забрав единственного сына. Он страдал язвой желудка и гепатитом, профессиональными болезнями сотрудников уголовного розыска, ведущих соответствующий образ жизни.

Утром он должен был встретиться со своим осведомителем, известным в криминальных кругах под кличкой Лунатик. И если Алексей Коклюшный был мрачным, разуверившимся во всем, в том числе и в своей работе, типом, то Лунатик, вполне симпатичный доходяга, работал на всех и вредностью не отличался, наоборот, старался всем угождать. Добываемая им информация особо ценных сведений никогда не содержала, но его терпели, поскольку каждый инспектор был заинтересован в обширной агентуре и количество информации, даже в конце девяностых, значило не меньше, чем ее качество. Кроме всего прочего, Лунатик был наркоманом, и прямая зависимость от новых и все увеличивающихся доз наркотиков делала его более покладистым. И хотя Коклюшный не был ни перспективным, ни толковым работником и не проявлял особого рвения в поисках агентов, пользоваться услугами такого, как Лунатик, было и стыдно, и обидно.

Именно поэтому Коклюшный встречался с ним в однокомнатной квартире обычной панельной девятиэтажки, пыльной и грязной, как и все дома вокруг, и сейчас в ожидании Лунатика нетерпеливо поглядывал на часы. Не только Коклюшный, но и другой инспектор встречались здесь с агентами, хотя это строжайше запрещалось правилами конспирации. Но правила экономии диктовали свои законы, и приходилось идти на некоторые нарушения. Хорошо еще, что эта квартира на последнем этаже была приобретена в советские времена и сохранилась только потому, что с левой стороны протекала крыша, а вся стена в этой части дома была постоянно сырой, и начальство не нашло желающих ее приобрести.

Лунатик появился в полдень, качаясь от принятой утром дозы. Очевидно, ему удалось раздобыть где-то деньги, так как он был, вопреки обыкновению, задумчивым и тихим, без всякого намека на эйфорию.

Он звонил в дверь, пока Коклюшный не открыл и не убрал его палец с кнопки звонка. Потом схватил его за шиворот, втащил в комнату, закрыл дверь и дал ему хорошую оплеуху.

- Больно. - прошептал Лунатик.

- Я тебе сколько раз говорил, чтобы не приходил сюда такой, - угрожающе прошептал Коклюшный.

- Все в норме, - попытался улыбнуться Лунатик.

- Я тебе покажу "норму", - зло сказал Коклюшный, - опять ничего не принес, отметиться пришел. Или будешь рассказывать о драках между проститутками?

- Я вам всегда... такую информацию... - Лунатик икнул.

- Сукин сын! - Коклюшный снова ударил его. - Пошел вон! Ждал тебя тут целый час, только зря время потратил. Ничего, я тебя упеку за решетку. Поймаю с поличным и посажу. А там быстро узнают, как ты стучал на своих. Отобьют охоту баловаться наркотиками.

- Нет, - сказал Лунатик, - не нужно. - Он прошел в комнату на нетвердых ногах и опустился на стул. - У меня есть хорошая... - он снова икнул.

- Убирайся, - орал Коклюшный.

- У Сони собрались... - начал было Лунатик, но Коклюшный выбил из-под него стул, и тот свалился на пол, съежившись и ожидая удара.

- Я еще про трупы знаю, - прошептал он.

- Какие трупы? - остановил занесенную ногу Коклюшный.

- В гараже, на "Юго-Западной", в машине спрятали два трупа. Говорят, очень известные люди. Их по всей Москве ищут.

- Что за трупы? При чем тут известные люди? - продолжал орать инспектор. - Говори толком!

- Вот я и говорю. - Лунатик выпрямился, даже позволил себе сесть на полу. - У меня сведения точные. В гараже стоит машина, в ней двое убитых. Лежат там уже со вчерашнего дня.

- Какие убитые? - поморщился Коклюшный. - Опять байки рассказываешь?

- Нет, не байки, - упрямо возразил Лунатик, - сведения точные. Вчера их по Москве искали, по всему городу. Говорят, это они в вашего министра пальнули.

- В какого министра? - Он все-таки пнул ногой в бок несчастного наркомана, правда, уже не так сильно. - Чего ты придумываешь?

- Министра, - пробормотал Лунатик, силясь вспомнить, какого именно. Но так и не вспомнил, тряхнул головой и громко сказал: - Какого, какого? Это ты должен знать, а не я. Тебе такую информацию дают, а ты дерешься. Не хочешь слушать, не надо.

- Опять врешь? - Коклюшный стал поднимать его с пола. - Убью, душу вытрясу. Тебе, кроме наркоты, ничего не надо.

Он тряс Лунатика и вдруг увидел, что у него из кармана вывалились деньги. Несколько сотенных бумажек.

- Ой! - испуганно сказал Лунатик.

- Откуда бабки? - строго спросил Коклюшный, сгребая ногой деньги ближе к себе. - Банк ограбил?

- Это мои, мои, - Лунатик чуть не плакал.

- Где ты взял бабки? Ты что у нас, министр финансов?

- Финансов! - закричал Лунатик. - Утром слышал это слово в кабаке. Говорили, что те двое, которые его замочить хотели, теперь в четвертой секции гаража лежат, на "Юго-Западной"...

- Какие финансы, - недоумевал Коклюшный, - кто говорил?

- Откуда мне знать? Один наш был, из местных. Володя-мулат. Его все так кличут, лицо у него обожженное. А второй не наш. Он потом еще ко мне подсел, товар у меня просил. Лопух лопухом.

- Ты им товар продал? - догадался инспектор.

- Н-нет, - сообразив, что проговорился, ответил Лунатик убитым голосом.

- Не ври, - бросил инспектор, - я тебя, гниду, знаю. Товар продал?

- Чуть-чуть. Фраер попался лопух. Вместо пятидесяти баксов двести отвалил. Еще и спасибо сказал, чокнутый. - Вспомнив об этом, Лунатик развеселился.

- Про трупы что говорили? - поинтересовался Коклюшный.

- В гараже, на "Юго-Западной", в четвертой секции. Я это место хорошо знаю. Там с левой стороны заезжать нужно.

- Поедешь со мной, - грозно сказал Коклюшный, - если соврал, удавлю!

- Мне нельзя, - испугался Лунатик, - нельзя мне...

Коклюшный сгреб деньги Лунатика, пнул его, вытащил те, что остались в кармане, и аккуратно спрятал в собственный карман.

- Не надо, - жалобно простонал наркоман, - оставь хоть полсотни баксов. Деньги-то не мои.

- Поехали, - повторил Коклюшный, - не найдем там твоих мертвяков, я тебя там вместо них оставлю. И не в гараже, а прямо на улице. А найдем, получишь назад свои деньги. И никто ничего не узнает.

- Я не могу, - поморщился Лунатик, - сам поезжай.

- Поехали, говорю, - он снова дал оплеуху Лунатику, не сильно, больше для виду, - будешь дергаться, насильно повезу. Наручниками к машине пристегну и повезу. Такой вариант тебя устраивает?

- Ладно, - обреченно произнес Лунатик, - только я из машины не выйду.

- Черт с тобой, - бросил Коклюшный, - поехали посмотрим, что за байку ты сочинил в очередной раз.

День второй. Лондон.

12 часов 40 минут

В "Дорчестере" все было респектабельно, как всегда. Елена подошла к портье, назвала свою фамилию, предъявила карточку. Будто из-под земли вырос начальник службы безопасности отеля, кивнул ей, крепко пожал руку и повел ее и Дронго к банкетному залу, где должна была состояться встреча Полетаева с зарубежными банкирами.

- Извините, - обратился начальник службы к Дронго, - ваше лицо мне знакомо.

- Да, - ответил тот, - я остановился в вашем отеле.

- В четыреста пятнадцатом номере, - уточнил начальник. Ему было под пятьдесят. Видимо, он раньше служил в полиции, выправка и манера поведения сразу обращали на себя внимание. - Это вы час назад спасли графиню Вальдарно?

- Не знал, что она графиня, - смутился Дронго, - впрочем, какое это имеет значение?

- Ты уже успел отличиться, - пошутила Елена.

- Нет. Девушка задумалась и едва не попала под машину. Я только предупредил ее об опасности. Вот и все.

- Надеюсь, она думала о чем-то приятном?

- В том-то и дело, что нет. Заболела неизлечимой болезнью ее подруга. На людей молодых, у которых вся жизнь впереди, подобные новости действуют удручающе. Бедняжка так расстроилась, что не заметила, как очутилась на проезжей части. Остановить ее было моим долгом.

- Зачем скромничать, сэр, - сказал начальник службы безопасности, - вы вытащили ее из-под колес машины. Она сама рассказала.

- Не удержалась, - заметил с неодобрением Дронго, - впрочем, неудивительно. Мой поступок, видимо, поразил ее не меньше той страшной новости.

- Мы пришли, господа, - начальник жестом показал на стоявшего у дверей охранника.

- Вы выставили охрану заранее? - спросила Суслова.

- Разумеется. Нас предупредили, что возможны любые эксцессы. Мы дорожим нашими клиентами и всячески стараемся поддержать репутацию отеля.

"Они достаточно быстро вычислили, кто именно помог их знатной клиентке. И тут нечему удивляться, - размышлял Дронго. - Если она действительно графиня, то не исключено появление в отеле всякого рода мошенников, которые попытаются любым способом втереться в доверие к богатой девушке. Отлично работают ребята". Впрочем, для западных отелей такого класса это вполне нормально. На фестивале в Каннах даже журналистам не дают информацию о постояльцах высококлассных отелей. Дронго вспомнил, как в "Нога Хилтоне", где он однажды останавливался, на все звонки его друзей портье упрямо отвечал, что не имеет права предоставлять информацию кому бы то ни было.

К ним уже спешил какой-то мужчина с импозантной внешностью, густыми, красиво уложенными волосами, в безукоризненно сидевшем костюме и накрахмаленной белоснежной манишке. Сразу было видно, что он себя чувствует здесь как хозяин.

- Давид Уилкинсон, - представился подошедший, - генеральный менеджер отеля. Добрый день, господа.

- Добрый день, - протянул ему руку Дронго.

- Позвольте поблагодарить вас за ваш мужественный поступок, - с чувством сказал Уилкинсон, - мы всегда стараемся соответствовать запросам наших гостей, и нам тем более приятно, когда среди них находятся такие джентльмены, как вы.

- Не нужно об этом, - вежливо попросил Дронго.

- Конечно, сэр. Добрый день, мисс Суслова, нас предупредили о вашем визите, - он протянул руку. Согласно традиционному американо-европейскому этикету считалось, что одинаковое отношение к мужчине и женщине есть подлинное и безусловное равноправие. Феминистки торжествовали, и их принципы постепенно становились определяющими в отношениях полов. Даже в таком отеле, как "Дорчестер", свято хранившем английские традиции, генеральный менеджер уже не осмелился бы поцеловать женщине руку, предпочитая пожать ее, словно мужчине.

- Можете посмотреть зал, где состоится обед, мы уже выставили охрану, и вам нечего беспокоиться за безопасность ваших людей. - Он открыл дверь в просторный, обитый красным шелком зал. - Здесь могут свободно разместиться человек двадцать пять. А стол заказан на пятнадцать персон. Все правильно?

- Да, - ответила Суслова, - где будет охрана?

- Ваши люди до конца приема могут находиться в коридоре или здесь. Уилкинсон ввел их в небольшую комнату, примыкающую к залу. - Через эту комнату проходят официанты, когда несут в зал блюда. Меню мы уже уточнили, если хотите внести изменения...

- Нет, нет, - улыбнулась Суслова, двигаясь дальше, - а это куда вход? Она указала на еще одну дверь.

- В туалеты. Мужской, женский, - невозмутимо ответил Уилкинсон, открывая дверь, за которой были еще две двери. - Это для гостей, - пояснил он. - Но в любом случае в банкетный зал можно пройти либо отсюда, либо из коридора. Ваши люди могут перекрыть оба входа, а мы постараемся не впускать в отель нежелательных для вас людей.

- Что находится внизу под нами? - спросил Дронго.

- Прачечная. Там будут дежурить наши сотрудники. На всякий случай мы ее пока закроем. Внизу установлены камеры, выведенные на пульт в службу безопасности. Вы можете ни о чем не беспокоиться.

- А над нами что?

- Тоже банкетный зал. Очень небольшой. Он зарезервирован для графини Вальдарно. Она обычно там обедает. Кроме нее, никто туда не входит.

- Разве она здесь одна? - спросил Дронго. - Без мужа?

- Что вы! - удивился Уилкинсон. - Графиня так молода. Она еще не замужем. Иногда здесь бывает его высочество граф Вальдарно, ее отец. Они наши постоянные клиенты, и мы можем поручиться за их абсолютную благонадежность.

- Благодарю вас, мистер Уилкинсон, - кивнула Суслова, - вы все сделали безупречно. Ваш отель действительно один из лучших в Лондоне.

- В мире, мисс Суслова, я полагаю, что в мире, - не задумываясь, сказал генеральный менеджер.

- Не возражаю, - засмеялась она, - пусть будет в мире.

- Мы рады видеть наших гостей в отеле, - кивнул Уилкинсон, польщенный похвалой в адрес отеля.

- С вашего разрешения, мы осмотрим прачечную и верхний этаж, - сказала Суслова.

- Разумеется, - с готовностью ответил Уилкинсон, - а потом можете отдохнуть в нашем баре. Мы рады оказать гостеприимство нашим постояльцам, тем более джентльмену, который помог графине Вальдарно.

- Придется согласиться, - по-русски сказал Дронго, - а то еще обидится.

- Хорошо, что ты спас графиню. Но если так и дальше пойдет, в следующий раз это будет английская королева, - пошутила Елена.

- Не думаю. Вряд ли королева выйдет одна на дорогу и так задумается, что едва не угодит под колеса. К счастью для англичан, у них весьма прагматичная королева, - в свою очередь пошутил Дронго. - Сейчас для меня важнее, чтобы Полетаев дожил до пятницы, тогда станет ясно, чего мы по-настоящему стоим. Одно дело вытащить из-под колес автомобиля зазевавшуюся девочку и совсем другое - спасти от террористов Артема Полетаева. Честно говоря, такая задача стоит передо мной впервые. И главная ее трудность в том, что его не спрячешь, что он постоянно на публике и его расписание известно по меньшей мере нескольким сотням людей, - тихо ответил Дронго.

Вместе с начальником службы безопасности они спустились в прачечную. Там действительно работали камеры и дежурили два сотрудника службы безопасности. На верхнем этаже находился банкетный зал, рассчитанный на десять персон. Туалеты здесь оказались гораздо просторнее и предназначались для посетителей большого банкетного зала в правом крыле здания. В дневное время, как заверил их начальник службы безопасности, приемов здесь не бывало. Вообще ленч продолжался с двенадцати до часу. А обедали в Европе после шести вечера. В Англии даже чуть позже, поскольку в пять принято было пить чай - ритуал, который англичане свято хранили.

Дронго с Еленой прошли в холл, где уже подавали ленч. В баре сидело несколько человек. Уилкинсон одним движением брови подозвал метрдотеля, и тот проводил гостей к столику в глубине зала, где можно было расслабиться и послушать музыку Брамса, которую виртуозно исполнял на рояле пианист. Официант принял заказ и мгновенно исчез.

- Здесь и в самом деле красиво, - заметила Елена, - ни разу не была в этом отеле, хотя в Лондон приезжала несколько раз.

- Ты тогда работала в группе "Октава"? - вспомнил Дронго.

- Да, - помрачнела она, - не надо об этом. Ты ведь знаешь, чем все кончилось. Нас предали и почти всю группу перебили.

- И до сих пор вы не знаете, кто это сделал?

- Предположения были разные. Тогда в Брюсселе меня чуть не убили. Но потом мы благополучно вернулись в Москву. А генерала Меджидова застрелили в десяти метрах от здания КГБ. Согласись, такое убийство нельзя считать случайным. В общем, все окончилось так страшно, так тяжело...

Она достала сигареты. Щелкнула зажигалкой.

- Ты, кажется, говорила, что бросила курить, - заметил Дронго.

- Иногда балуюсь, - вздохнула она, - это как-то успокаивает. Дурная привычка. Надеюсь, сегодня у нас все пройдет благополучно.

- Ваша группа почти все время работала за рубежом. И ты наверняка слышала о Слепневе. Он был "ликвидатором"?

Она вздрогнула, но глаз не отвела. Потом закашлялась, разогнала рукой дым, снова затянулась и нервно ответила:

- Нет, не слышала. И никогда с ним не встречалась. Никогда.

День второй. Москва.

13 часов 10 минут

Они подъехали к гаражам, и Коклюшный поставил свой "жигуленок" у первого бокса, решив не двигаться дальше, чтобы не спугнуть возможных наблюдателей. Оставив Лунатика в машине, он быстро дошел до четвертого бокса и остановился в полном недоумении. Из открытых дверей доносился детский смех. Коклюшный подошел ближе и увидел стоявший в боксе довольно старый "Запорожец". Отец с двумя сыновьями возился с машиной и что-то рассказывал детям. Мальчики с восторгом слушали отца и от души смеялись.

Коклюшный шагнул к машине и замер, стиснув зубы. Опять его обманул Лунатик. Он молча уставился на машину. Когда его заметил владелец автомобиля, пошел ему навстречу и приветливо кивнул:

- Добрый день.

- Здравствуйте. - Хмурый взгляд человека в измятом костюме не смог испортить настроения счастливому молодому отцу. Владельцу "Запорожца" было не больше тридцати.

- Ваш гараж? - спросил инспектор.

- Вроде бы да, - оглянулся на сыновей и уточнил: - Наш.

- И машина ваша? - строго спросил Коклюшный, не разделяя восторженного настроения своего собеседника.

- Наша, - радостно подтвердил молодой человек.

- У вас есть документы?

- А вы, собственно, кто такой, извините, пожалуйста, - спросил молодой человек.

Из машины вылезли сыновья. Мальчики лет десяти. Коклюшный вспомнил про своего сына и еще больше помрачнел. Только сейчас он сообразил, что перед ним близнецы, так поразительно они были друг на друга похожи. Но из-за разного цвета футболок их сходство не сразу бросалось в глаза.

- Я инспектор уголовного розыска, - Коклюшный достал удостоверение. - У вас есть документы?

- Конечно, - кивнул молодой человек, - паспорт вас устроит? Он у меня в кармане куртки, в машине. Ребята, принесите куртку, - попросил он мальчиков, намеренно не называя имени, поскольку знал, что оба кинутся выполнять просьбу. Так и произошло. После небольшой стычки мальчики торжественно вытащили куртку и принесли отцу. Тот достал паспорт и протянул инспектору.

- Иванов моя фамилия, - рассмеялся молодой человек, - редкая, не правда ли? - Он к тому же еще и шутил. Коклюшный вспомнил свою собственную фамилию и почувствовал сильное желание "прочистить морду" своему осведомителю.

- Где вы работаете?

- На приборостроительном, здесь недалеко. Сейчас нас отправили в принудительный отпуск. Поэтому и вожусь с машиной. У вас проблемы?

- Нет, - хрипло ответил Коклюшный, - нет у меня проблем. Что у вас в багажнике?

- Ничего, - удивился Иванов, - пустой багажник.

Он шагнул к машине и открыл багажник. Действительно, в нем ничего не было.

"Два трупа", - вспомнил Коклюшный, сжимая кулаки, сейчас он устроит Лунатику поминки по этим мертвецам. Надолго запомнит.

Уже уходя с твердым намерением проучить агента за очередное вранье, Коклюшный на всякий случай спросил:

- Это четвертый бокс?

- Нет, - не переставая улыбаться, ответил Иванов. Ничто не могло омрачить его настроение, даже вынужденный неоплачиваемый отпуск. В конце концов, что может быть лучше, чем играть со своими сыновьями и слышать их радостный смех. Перед ним меркнут любые тревоги и неприятности. - У нас отсчет начинается не отсюда, - пояснил он. - Здесь одиннадцатый бокс. У нас тридцать гаражей в две линии. На нашей линии четвертый с другой стороны. Идемте, покажу.

- Не надо, - отмахнулся Коклюшный. - Сам найду.

Он вышел из гаража и зашагал в другую сторону. Пройдя семь гаражей, он остановился. Пересчитал боксы, чтобы снова не спутать. Вот он, четвертый. Коклюшный подошел, потрогал замок. Совсем новый. И очень дорогой, баксов на пятьдесят тянет. Он уже видел такие. Коклюшный постоял еще какое-то время и вернулся к своей машине. Лунатик сидел на переднем сиденье, наслаждаясь покоем. Увидев Коклюшного, замер от страха.

- Закрыт твой гараж, - сообщил Коклюшный.

- Четвертый, - явно волнуясь, сказал Лунатик, - точно четвертый.

- Закрыт он, - заорал инспектор, - замок придется ломать! И все из-за тебя!

Лунатик молчал, испуганно озираясь по сторонам. Коклюшный наклонился к нему:

- Повтори, что ты слышал?

- Фраер шепнул Володе-мулату, что в четвертом гараже двое жмуриков, те, что в министра стреляли. А их самих порешили, потому что в министра не попали.

- Черт тебя подери, - Коклюшный в сердцах наподдал Лунатику локтем. Он и сам не знал, почему так ярится. То ли счастливый отец душу разбередил, то ли день просто не задался. То ли под ложечкой сосало от голода. Утром, как обычно, Коклюшный не успел позавтракать.

Он снова вернулся к гаражам, прошел мимо одиннадцатого, снова услышал смех. Подошел к четвертому, постоял в раздумье, присел на корточки, припав к воротам. Специфического трупного запаха не было. Коклюшный хорошо знал запах разложения человеческого тела. Но если даже киллеров убили сразу после покушения, а это было вчера, они еще не успели разложиться настолько, чтобы он почувствовал запах.

Коклюшный уже хотел уйти, но тут его внимание привлекло пятно, видневшееся на земле из-под дверей гаража, видимо, след ботинка. Пятно было бурого цвета, как засохшая кровь. Он надавил на двери, пытаясь определить размер пятна, но двери не поддавались.

Коклюшный потрогал пятно пальцем. Если это мазут или что-нибудь в этом роде, начальство оторвет ему голову. Впрочем, можно всю вину свалить на Лунатика и сдать его в дежурную часть. А замок... Он потрогал замок. Замок, конечно, придется выбросить. В крайнем случае он купит другой на деньги Лунатика, чтобы владелец бокса не был в претензии. В общем, замок не проблема. Он оставит Лунатика дежурить у гаража, а сам съездит в магазин. Агент не сбежит, пока деньги у инспектора.

Приняв решение, Коклюшный прошел к одиннадцатому боксу и позвал Иванова:

- Извините, у вас есть ножовка?

- Конечно, - кивнул Иванов, удивившись, зачем инспектору понадобилась ножовка.

"Надеюсь, там нет сигнализации", - подумал Коклюшный, беря инструмент.

- Я ее сейчас принесу, - пообещал он.

Работал он с упоением, сосредоточенно, даже сопел. Ему всегда нравился тяжелый физический труд. Он получал от него истинное удовлетворение. Возможно, сказывалось его крестьянское происхождение или же другая, требующая напряжения мысли деятельность просто была ему недоступна. Он так увлекся, что не заметил подошедшего к нему Иванова с мальчиками.

- Извините, - вежливо, но твердо сказал Иванов, - можно, я еще раз посмотрю ваше удостоверение? Вы действительно инспектор уголовного розыска?

Коклюшный хотел выругаться, но, взглянув на мальчиков, сдержался, вынул из кармана удостоверение, однако Иванову не отдал, а раскрыл так, чтобы тот мог его внимательно посмотреть.

- Простите, - сказал Иванов, убедившись, что перед ним действительно инспектор, - может быть, попробуете как-нибудь по-другому. Этот замок вряд ли поддастся ножовке. Здесь хорошая сталь.

- Ничего, - процедил сквозь зубы Коклюшный, - справимся. Не знаете, чей это гараж?

- Нет, - ответил Иванов, - вообще-то все гаражи на этой линии принадлежат жильцам нашего дома. Но этот, кажется, продали в прошлом году. Сосед, который переезжал в другой дом.

- Кому продал? - продолжая трудиться, спросил инспектор.

- Не знаю. Ни разу не видел нового владельца. А может, все-таки по-другому попробовать? Может, перекусить дужку замка?

- Не получится. - Мальчики следили за каждым движением инспектора. Разгорячившись, он снял пиджак, под которым у него была кобура, и отдал мальчикам, тотчас пожалев об этом - в такой восторг они пришли, увидев оружие. Но снимать кобуру инспектор не спешил, зная по многолетнему опыту, что в любой момент может появиться владелец гаража и тогда пистолет будет единственным доводом, способным убедить его открыть свой бокс. Конечно, в том случае, если там действительно находятся трупы. Ну а если их нет, Лунатику не позавидуешь. Польщенный вниманием ребят, Коклюшный теперь работал с удовольствием.

Прошло еще полчаса, и замок наконец поддался. Коклюшный вытер пот с лица, снял замок и дернул дверцу. Опять не поддалась.

- Кажется, заперто еще на один замок, - пояснил Иванов.

- Ничего, - прохрипел Коклюшный, - и с этим справимся.

Он достал из кармана связку отмычек и стал терпеливо подбирать нужную. Еще пять минут, и двери, к явной радости мальчишек, раскрылись. Коклюшный заглянул внутрь и не увидел ничего особенного, только обычную "Волгу". Однако нос его уже уловил сладковатый трупный запах, пусть не очень сильный, едва различимый, но для инспектора этого было вполне достаточно.

Машина стояла задом к стене, и Коклюшный, обойдя ее, подошел к багажнику. Инспектор достал из кармана нож, поддел багажник, открыл и...

В этот момент мальчики бросились к нему посмотреть, что так настойчиво искал неизвестный мужчина. Еще шаг, и дети увидели бы трупы. Всего шаг. Коклюшный и сам не знал, почему так всполошился. Может быть, в эту секунду он вспомнил своего сына. Может быть, собственное детство, когда увидел однажды, как из речки вытащили утопленника, и после этого целых три месяца просыпался по ночам и кричал от страха, увидев во сне утопленника. А может, в Алексее Коклюшном просто заговорила обычная мужская порядочность. Генетически заложенное в каждом мужчине стремление ограждать детей и женщин от любых напастей. Как бы там ни было, он рванулся к мальчишкам, широко расставив руки и не подпуская их к багажнику.

- Нет, - шептал он, вдыхая особый, неповторимый запах детей, - нет, ребята. Туда нельзя. Вам не нужно это видеть.

Иванов с недоумением смотрел на метаморфозу, неожиданно произошедшую с мрачным, хмурым инспектором.

- Закройте багажник, - крикнул ему Коклюшный, - ради бога, закройте!

Иванов двинулся к багажнику с другой стороны, благо бокс был достаточно широкий. Подошел ближе, заглянул и отшатнулся. Затем резко захлопнул багажник. Вышел, и его вывернуло наизнанку.

Мальчики с испугом наблюдали за ним. Коклюшный вывел детей из гаража и закрыл двери.

- Вам плохо? - спросил он Иванова.

- Нет, нет, - Иванов, тяжело дыша, поднял голову, посмотрел на инспектора остановившимся взглядом. - Спасибо, - едва слышно произнес он, спасибо за ребят. - Иванов был в шоке.

- Чего там, - грубовато ответил Коклюшный, - нельзя их было туда пускать. Я увидел в детстве покойника, так потом несколько месяцев не мог спать.

- Спасибо, - как заведенный повторял Иванов.

- Идите домой, - предложил Коклюшный, - и позвоните в милицию. Я дам телефон. Расскажите, что вы увидели. И передайте, что инспектор Алексей Коклюшный ждет их у гаража.

Он повернулся к детям и неожиданно для самого себя подмигнул им. День уже не казался таким мрачным. Ребята испуганно переглядывались, не понимая, что происходит с отцом и почему этот незнакомый дядя не дал им заглянуть в багажник.

День второй. Москва.

14 часов 05 минут

Когда полковнику Корниенко доложили о найденных трупах, он не сразу поверил. Вот это удача. Найти киллеров на следующий день после покушения. Поверить в это опытному контрразведчику было просто невозможно. Он размышлял об этом всю дорогу, пока с группой сотрудников ехал по направлению к гаражам. Либо это чудо, тот самый шанс, который иногда выпадает профессионалам, либо сознательная подставка, которую устроили возможные недоброжелатели Слепнева, по каким-то причинам решившие сдать мертвецов следственной группе. Первый вариант - случайность, второй - продуманный расчет.

"Предпочтительнее, разумеется, второй", - решил Корниенко. Кто-то намеренно сдал оба трупа. Теперь предстояло определить, кто и почему это сделал. У гаражей уже собрался народ. Жители окрестных домов, сотрудники уголовного розыска, приехали машины ГАИ. От группы офицеров милиции в штатском отделился высокий грузный мужчина лет пятидесяти, который направился к Корниенко.

- Полковник Демидов из МУРа, - представился он.

- Полковник Корниенко. - Они обменялись рукопожатиями.

- Эти трупы обнаружил примерно час назад один из наших инспекторов, сказал Демидов. - По имеющейся у него информации, это террористы, обстрелявшие машину Полетаева. Я уже приказал снять отпечатки пальцев обоих убитых и переслать в ФСБ.

- Поэтому мы и приехали, - кивнул Корниенко, - спасибо, что оперативно сработали.

- Это наш инспектор сработал, - усмехнулся Демидов, - после того как получил информацию. А я только распорядился ее вам переправить. Получили вчера сообщение, что вы ищете эту "сладкую парочку".

Демидов и Корниенко прошли к гаражу. Трупы уже вытащили из багажника и положили на землю. Прибывшие с Корниенко эксперты ФСБ поспешили включиться в работу.

- Их застрелили вчера, - сказал Демидов, невозмутимо глядя на убитых, потом сделали несколько контрольных выстрелов в голову. Я распорядился найти владельца этой машины и гаража. Боюсь, они оформлены на подставных лиц.

- Наверняка, - недовольно сказал Корниенко, - вы их обыскали?

- Нет. Приказал не трогать трупы до вашего приезда. Мы только сфотографировали их и вытащили из машины. Я знаю, ваши ребята не любят, когда мы лезем в их дела. Впрочем, мы сами такие. Но эти двое явно ваши "клиенты". У Марупова на левом боку кровоподтек. Характерный такой кровоподтек от выстрела из гранатомета. Я сам лично его осмотрел.

- Это точно они, - кивнул Корниенко, - видимо, их подставили:

- Я тоже так думаю, - согласился Демидов. - Нашему инспектору сообщили, что это трупы тех, кто проходит по делу о покушении на министра.

- И что вы об этом думаете?

- Я не думаю. Я абсолютно уверен, что такого не бывает. Обычно поступает информация о трупах. А если сообщают о том, кого именно убили, значит, идет "слив" информации. Значит, конкуренты или еще кто-нибудь решили их подставить. Тут сомнений никаких нет. Мы задержали агента, который сообщил об этом гараже. Сейчас его увезли в МУР, и с ним работают наши сотрудники. Мы должны раскрутить цепочку и выйти на тех, кто подставил эти трупы и дал информацию. Может, удастся взять и их конкурентов.

- Я всегда был высокого мнения о сотрудниках МУРа, но вижу, что все-таки недооценивал их, - сказал Корниенко.

- Это я знаю, - усмехнулся Демидов. - Сотрудники ФСБ относятся к нам предвзято. Считается, что вы "белая кость", работаете с политиками и террористами международного масштаба. А мы якшаемся с разного рода убийцами, наркоманами, проститутками. Но дело-то у нас общее.

- Вы сделали все даже лучше, чем я мог себе представить, - кивнул Корниенко.

- В карманах ничего не обнаружено, - доложил один из офицеров ФСБ, подходя к Корниенко.

- Понятно, убийцы постарались не оставлять следов.

- У одного пуговицу в кармане нашли, - офицер показал, - черную пуговицу и две сломанные спички. Не густо.

- Отвезите в лабораторию и внимательно осмотрите, - приказал Корниенко, - и одежду их пусть осмотрят, может, что-нибудь обнаружат. А я поеду с полковником Демидовым в МУР.

- Вот и наш герой, - показал на Коклюшного полковник Демидов, - он сегодня отличился. Капитан Коклюшный. Хотя, думаю, после сегодняшнего придется ему другие погоны заказывать.

Коклюшный улыбался, переминаясь с ноги на ногу. Он не понимал, почему поднялся такой ажиотаж вокруг этих трупов, но было приятно, что полковник Демидов, живая легенда в МУРе, так отзывается о его способностях.

- Вы можете рассказать, как все было? - спросил Корниенко.

Коклюшный оглянулся на Демидова, тот кивнул.

- Мне сказали, что здесь трупы есть. Я вот и приехал. Сначала замок ножовкой открывал. Тут один владелец гаража мне помог...

- Об этом не надо, - перебил его Корниенко, - что вам конкретно сообщили? Вы можете в точности повторить то, что вам сказали.

Инспектор снова взглянул на Демидова, тот снова кивнул. Информация осведомителей и агентуры считалась не просто секретной, а сверхсекретной. Но сейчас перед Коклюшным стоял высокий чин ФСБ. А рядом - полковник Демидов, который разрешал ему говорить. Но имя агента и его кличку он все равно не имел права разглашать.

- Я получил информацию от нашего человека, он слышал в баре, как один бандит рассказывал другому о спрятанных в этом гараже трупах.

- Рассказывал при вашем осведомителе? В такое трудно поверить.

- В том-то и дело, - торжествующе заявил Коклюшный, - я тоже вначале не поверил. Чтобы такую информацию и при постороннем. Но потом решил проверить.

- А ваш человек назвал этих людей? Он их знает? - нетерпеливо спросил Корниенко.

- Говорит, что одного знает. А второго никогда раньше не видел.

- Стоп, - сказал Корниенко, - сейчас я вам назову того, кого он знает, а вы только головой кивнете. Да или нет. Он знает только того, кто слушал. Верно?

- Верно, - очень довольный, подтвердил Коклюшный. - Ну вот, теперь вам все известно.

- Срочно в машину, - бросил Демидов, - узнаем, где живет второй. Может, он о первом что-нибудь скажет.

- Боюсь, они продумали продолжение этого варианта, - с явным сомнением в голосе сказал Корниенко, но поспешил вслед за Демидовым.

Тот, уже сидя в машине, достал телефон, набрал номер.

- Алло. Сизов, это я, Демидов. Лунатик у тебя? - он покосился на Корниенко. Сейчас важнее было найти второго. - Узнай у него адрес Володи-мулата. Постарайся. Пообещай что хочешь, но узнай. Мы едем в центр. Ты меня понял?

- Он дал адрес, - сказал офицер, - продиктовать?

- Давай, - согласился Демидов и, взглянув на Корниенко, тихо сказал: Поедем за свидетелем. Если он, конечно, сможет дать показания.

- Думаете, они его уберут? - спросил Корниенко.

Демидов не ответил, только пожал плечами.

День второй. Лондон.

14 часов 00 минут

На этот раз все шло точно по графику. Делегация во главе с Полетаевым приехала в "Дорчестер" без пяти два, банкиры уже ждали в банкетном зале. Здесь были представители крупнейших западных банков, в том числе "Барклая", "Ллойда", "Вестминстера" и других гигантов не только Великобритании, но и Западной Европы.

Руднев, приехавший с Полетаевым, подозвал к себе Суслову:

- Все проверили?

- Все, - ответила подполковник. - До мелочей. Наши сотрудники будут дежурить у обеих дверей банкетного зала. Генеральный менеджер обещал перекрыть вход в отель.

- На всякий случай оставь одного человека в холле.

- Там будет Дронго, - напомнила Елена.

- Наш сотрудник не помешает, - холодно возразил Руднев. - Дронго всего-навсего эксперт, пусть даже очень талантливый. Он лично не отвечает за охрану Полетаева. Для Дронго это всего лишь одна из его логических задач.

- Хорошо. Выставлю дежурного и в холле.

- Я возьму на себя коридор, а ты - комнату за банкетным залом, - сказал Руднев. - Что находится внизу под залом?

- Прачечная. Но ее закрыли. А наверху небольшой банкетный зал. Туда обычно приходят на ленч постоянные клиенты отеля. Оба этажа держит под контролем служба безопасности отеля.

- Надеюсь, - сказал Руднев.

Ровно в два часа начались переговоры. Полетаев изложил ситуацию, сложившуюся в России. Официанты разносили блюда, но министру было не до еды. Руднев постоянно держал в поле зрения своих сотрудников. Один из них стоял с ним рядом в коридоре, у входа в банкетный зал. Суслова и второй офицер проверяли всех проходивших через соседнюю с банкетным залом комнату. Суслова чувствовала себя неловко, поскольку в зал входили в основном мужчины, и перепоручила это дело своему напарнику. Еще один офицер находился в холле отеля. Четвертый сотрудник группы Руднева спустился вниз, чтобы проверить прачечную и заодно проконтролировать работу сотрудников службы безопасности отеля.

Дронго сидел в баре. Перед ним стояла большая фарфоровая чашка чаю с молоком. Он никогда не обедал в столь ранний час, так же как европейцы и американцы. Со своего места он хорошо видел, кто входил в отель через парадный вход. Там дежурили сотрудники службы безопасности и один из офицеров группы Руднева. Вдруг Дронго заметил входившего в отель человека и нахмурился. Знакомое лицо. Первым побуждением Дронго было вскочить из-за стола и остановить показавшегося ему подозрительным типа. Но уже в следующую минуту он узнал в вошедшем писателя-сатирика, выступавшего со своими короткими рассказами и на сцене, и по телевизору. Поэтому Дронго его и запомнил.

Ровно в четырнадцать двадцать Дронго поднялся и кивнул официанту. Официант сказал, что все оплатил ему отель, и Дронго, оставив официанту два фунта и поблагодарив, вышел из бара. Пока все шло нормально. Он направился к лифту. Если кто-то вознамерится сорвать переговоры, то вряд ли решится на лобовую атаку. Здесь все-таки не Москва. К тому же вооруженная группа Руднева делала такую попытку малоэффективной. Значит, террористы вынуждены будут придумать что-нибудь другое.

Он спустился вниз, в прачечную. Может, там есть котельная, тогда при взрыве, если он произойдет, сильно пострадает эта часть здания. Дронго огляделся и стал приближаться к двери, заметив, что камера последовала за ним. И почти тотчас перед ним выросли двое.

- Вам куда? - спросил один по-английски.

- Туда нельзя, - сказал по-русски второй, узнавший в Дронго напарника Сусловой. Он видел, как Дронго подходил к подполковнику в холле отеля "Хилтон".

- Все в порядке, - улыбнулся Дронго, - ничего страшного. Мне туда и не нужно.

Он повернул к лестнице, поднялся на этаж выше. Остановился в раздумье. Дошел до следующего этажа. Здесь было тихо. Он обратил внимание, что камера и здесь следит за его передвижениями. Ничего не скажешь. Охрана отеля на уровне. Впрочем, неудивительно. Ведь в отелях такого класса часто останавливаются главы иностранных государств, послы, министры, звезды шоу-бизнеса, поэтому служба безопасности здесь должна соответствовать мировым стандартам.

- Извините, - услышал он за спиной голос и, обернувшись, увидел уже знакомую ему молодую женщину.

- Добрый день, графиня.

На ней были темные вельветовые джинсы, светлая футболка и безрукавка из серой шерсти. Она скорее походила на студентку английского колледжа, чем на графиню, остановившуюся в одном из самых дорогих отелей Лондона.

- Странно, - произнесла она, - я думала, вы случайно оказались на улице рядом со мной. Вам поручено меня охранять?

- Нет, я действительно там оказался случайно.

- Откуда вы знаете, что я графиня?

- Мне сказал об этом генеральный менеджер отеля. Очевидно, кто-то сообщил ему, что я вам помог.

Он хотел извиниться и пойти дальше, но она снова спросила:

- Значит, вы не местный?

- Нет. Разве вы не слышите, что я говорю с акцентом?

- Шотландцы тоже так говорят. Впрочем, нет, вы не шотландец. Неужели итальянец?

- Меня часто принимают за вашего земляка, - ответил он по-итальянски, но, увы, это не так.

- У вас сильный акцент, но говорите вы хорошо. Вы испанец? - спросила она по-итальянски.

- Нет. Не нужно гадать, графиня. Я не европеец. И приехал сюда в командировку. По-английски я говорю свободнее, чем по-итальянски. Простите меня.

Он снова повернулся, чтобы уйти, когда она обратилась к нему, теперь уже по-английски:

- Подождите. Я хотела извиниться. Я думала, вас приставил ко мне отец. Он всегда нанимает частных детективов, чтобы охраняли меня. До сих пор считает маленькой.

- Возможно, он делает это из любви к вам.

- Не знаю, меня это то забавляет, то раздражает. А вы живете в этом отеле?

- Да, в четыреста пятнадцатом, - сказал он, посмотрев на часы, и подумал, что надо спуститься в холл.

- У вас дела, - сказала графиня, - извините, что приняла вас за частного детектива.

- Что же в этом плохого? По-моему, занятие вполне достойное. Вы так не думаете?

- Так вы все-таки детектив? - спросила она. - Зачем же морочить мне голову?

- Сколько вам лет? - спросил Дронго.

- Двадцать два. Я уже совершеннолетняя, - ответила она с вызовом.

- Прекрасно. Но не думайте, что вы центр вселенной. И что все детективы занимаются только вами. - Он кивнул и пошел к лифту.

"Девчонка. Впрочем, почему девчонка? Ей двадцать два. Вполне взрослая. В двадцать два я уже закончил университет. Это для меня она девчонка. - Он вдруг с грустью подумал, что годится ей в отцы. - Почти в отцы. Семнадцать лет разницы. Черт возьми, в ее глазах я уже настоящий старик".

В холле все было спокойно. Дронго прошел в бар, сел на свое место и попросил официанта принести чашечку чаю. Скоро три. Видимо, переговоры в самом разгаре. К шестнадцати должны завершиться.

Дождавшись чаю, он подошел к дежурившему в холле сотруднику ФСБ.

- Как там дела? - спросил Дронго.

- Все в порядке, - ответил фээсбэшник, поправляя микрофон.

Дронго вернулся на свое место. Прошло еще минут двадцать. Он следил за входом, когда заметил вышедшую из лифта графиню Вальдарно. Она явно кого-то искала. Походила по холлу и, посмотрев в сторону бара, увидела Дронго.

"Зачем она спустилась вниз, только девчонки тут не хватало", раздраженно подумал он, невольно залюбовавшись ее фигурой.

Она между тем уже направлялась к нему.

- Я не хотела вас обидеть, - сказала графиня.

- А я и не обиделся, - ответил он, следя краем глаза за парадным входом, - не такой я чувствительный.

- Мне надоел постоянный контроль отца, - вздохнула она.

- Понимаю. Хотите чего-нибудь выпить?

- Только не чай с молоком, - ответила она, глядя на его чашку.

Он улыбнулся.

- Чего же вы хотите?

- Джин-тоник, - ответила она и снова спросила: - Вы действительно детектив?

- Похоже, что да. Но далеко не все так считают.

- Значит, вы неудачливый детектив, - заявила она, - такое тоже бывает.

- Джин-тоник, - сказал он подскочившему официанту.

- Почему неудачливый? Как раз наоборот. Очень удачно вытащил вас из-под машины.

- Это не в счет, - нахмурилась она, - надеюсь, вы понимаете, в каком я была состоянии?

- А сейчас в лучшем?

- Нет, - призналась девушка, - хочется куда-нибудь поехать, развлечься. Ненавижу обедать в одиночестве.

- Можно обедать в ресторане, а не в персональном банкетном зале.

- Откуда вы знаете?

- Мне рассказали. Не надо быть такой подозрительной. Честное слово, я не слежу за вами.

- И я должна делать вид, что вам верю? - спросила она.

- Что вы хотите этим сказать? - Он поднес к губам чашку и не успел сделать глоток.

- Почему тогда заменили горничную на этаже? Обычно по четным дням убирает Лаура. Она из Пакистана, и я хорошо ее знаю. А сегодня вместо Лауры прислали какую-то молодую и очень противную. Я дважды пыталась заговорить с ней, ответить не может по-человечески. Лицо злое - не улыбается. Целый день из туалета не выходила. Не знаю, что она там делала, ведь, кроме меня, туда никто не заходит.

У Дронго задрожала рука, и он осторожно поставил чашку на стол.

- Как вас зовут?

- Джил. Джил Вальдарно.

- Вы хотите сказать, Джил, что на вашем этаже сегодня работала новая горничная?

- Ну да. Видимо, заметили, что с прежней у нас доверительные отношения, и заменили ее.

- Подождите, - явно волнуясь, сказал Дронго, - в каком именно туалете была новая горничная? У вас в номере?

- Нет. В том, что рядом с малым залом, где я обедаю. Его еще называют залом Людовика Четырнадцатого. Я вам говорила, что обедаю одна, а она весь день этот зал убирает и туалет тоже, как будто...

Он не дослушал. Вскочил с места, даже не заметив, что толкнул женщину, и, ни слова не говоря, едва не сбив с ног официанта с подносом, подбежал к портье.

- Срочно найдите начальника службы безопасности! - крикнул Дронго. Это очень важно!

Испуганный портье не успел ответить - словно из-под земли вырос генеральный менеджер.

- Кто из горничных дежурит сегодня на втором этаже? - быстро спросил Дронго. - Как ее имя?

- На втором, - смутился Уилкинсон, - кажется, Лаура, а почему вы спрашиваете?

Он взглянул на Дронго и изменился в лице.

- Лаура, - пробормотал он, - она обычно там убирает...

- Быстро эвакуируйте людей, - сказал Дронго, бросаясь к лифту, выведите всех из правого крыла здания. В отеле заложена бомба. Не медлите.

Все, кто был в холле, изумленно смотрели на Дронго, бежавшего к лифту, не понимая, что происходит.

- Выводите людей из отеля, - приказал испуганный менеджер, - только без паники.

День второй. Москва.

14 часов 55 минут

По дороге в центр города они узнали адрес Володи-мулата. Несчастный Лунатик, доставленный в МУР, не понимал, почему так психуют сотрудники уголовного розыска. Ведь это он сообщил, где находятся трупы, и привез инспектора к тому гаражу.

Но вместо благодарности у него отняли деньги, а его самого притащили в МУР. Сама эта аббревиатура вселяла ужас. КГБ - эти грозные три буквы практически были изъяты из употребления, а вот МУР все еще оставался символом государства, способного обрушиться всей своей мощью на любого оступившегося.

Лунатик сопротивлялся недолго. Инспектора знали, что он осведомитель, и обещали скоро выпустить. Это приободрило агента, и он без утайки рассказал все, что от него требовали. Тем более что они не дрались здесь, как Коклюшный, даже не ругались, обращались с Лунатиком вежливо, были в цивильных костюмах, и он даже пожалел, что не сможет здесь задержаться подольше и отдохнуть недельку-другую.

Один раз они, правда, запсиховали, когда кто-то позвонил, после чего, ломая всю схему допроса, стали выпытывать у Лунатика адрес Володи-мулата. Лунатик понимал, что нехорошо подставлять Володю, но менты наседали, а один, вроде бы самый добрый, даже угощавший Лунатика конфетами, врезал так, что искры из глаз посыпались.

Тут Лунатик подумал, что Володя-мулат ни за что не стал бы его выгораживать. Тем более перед ментами МУРа. И он, то ли испугавшись побоев, то ли по подсказке оперативника, тупо уставившись на стену, пробормотал адрес Володи-мулата. "Теперь, по крайней мере, меня больше не будут бить", подумал Лунатик.

И не ошибся. Менты сразу от него отвязались, а он словно бы вырубился и сидел, блаженно улыбаясь.

- На Верхнюю Первомайскую, - приказал водителю Демидов, получив адрес Володи-мулата. В машине вместе с Демидовым находились Корниенко и еще один офицер.

- Оружие при себе? - спросил Демидов у Корниенко.

- Нет, - ответил Корниенко, - мы думали, это обычный выезд на место обнаружения трупов.

- Возьмите мой, - протянул ему пистолет Демидов.

- А как же вы? - удивился Корниенко.

- У меня запасной есть, - загадочно улыбнулся Демидов, - всегда хожу на задания с двумя пистолетами. Бывает очень кстати.

- Не сомневаюсь, - усмехнулся Корниенко, но пистолет взял.

- Вызвать подкрепление? - спросил офицер в штатском, сидевший рядом с водителем.

- Не надо, - сказал Демидов, - как-нибудь вчетвером справимся. В крайнем случае вызовем ребят из районного отделения. Через три-четыре минуты будут на месте.

- Согласен, - кивнул Корниенко. - Не исключено, что преступник вооружен, а нам, кровь из носу, взять его живым надо.

- Все слышали? - спросил Демидов у сотрудников уголовного розыска. Офицеры кивнули.

- Кто-то подбросил нам трупы, - задумчиво проговорил Корниенко.

- Выясним, - сказал Демидов.

Через двадцать минут они уже подъезжали к дому. Машина повернула во двор. Казалось, не происходит ничего необычного. В песочнице играли дети, на скамейке сидели старушки, но какая-то внутренняя интуиция заставила полковника Демидова нахмуриться.

- Давайте быстрее, - приказал он офицерам. - Ты останешься здесь, сказал он сидевшему за рулем молодому лейтенанту. - А ты, - обратился он ко второму офицеру, - узнай, где пожарная лестница или запасной выход, если он есть. Мы с полковником поднимемся наверх. На каком этаже он живет?

- На втором.

- Ну, значит, нам невысоко подниматься. Пошли. - Демидову было даже интересно, как поведет себя полковник ФСБ в сложившейся ситуации. Корниенко, опустив руку в карман, где лежал пистолет, пошел к дому, не оглядываясь по сторонам. В подъезде пахло плесенью и сыростью. Демидов поднялся на второй этаж, нашел нужную квартиру. Оглянулся на Корниенко. Тот стоял, поблескивая стеклами очков, но пистолет не спешил доставать. Это понравилось Демидову, он терпеть не мог паникеров, которые сразу хватаются за оружие. Оружие, считал полковник, самый последний, вынужденный аргумент, когда все остальные уже исчерпаны.

Он нажал кнопку звонка. Прислушался. За дверью никакого движения. Снова позвонил. Снова ничего.

- Похоже, никого нет, - предположил Корниенко.

Снизу поднялся второй офицер.

- Запасных выходов нет, - доложил он полковнику, - но соседи видели, как несколько часов назад Володя-мулат вернулся домой, уверяют, что он больше не выходил.

- Один пришел? - спросил полковник.

- Сказали, с каким-то высоким мужчиной в шляпе. Но мужчина почти сразу ушел.

Демидов по мобильному позвонил в МУР.

- Сизов, это Демидов. Узнай у Лунатика, знакомый Володи был в шляпе? Да, да, была у него шляпа на голове или, может, в руках? Хорошо, подожду.

Он посмотрел на Корниенко, тот понимающе кивнул.

- Шляпа была в руках? - переспросил Демидов. - Все понятно. Спасибо. Боюсь, мы опоздали, - с досадой произнес он. - Принеси ключи, - попросил он офицера. Тот быстро спустился по лестнице и выбежал из подъезда.

- Думаете, нам подставили этого Володю?

- Видимо, да! - ответил Демидов. - Судя по всему, разговор их был рассчитан на Лунатика. А Володя-мулат знал своего собеседника в лицо. После того как разговор состоялся и необходимая информация была "слита" Лунатику, Володю за ненадобностью убрали.

- Выходит, эти трупы нам просто подбросили.

- Не обязательно. Сначала посмотрим, что там с Володей. Они могли убить его специально, чтобы мы подумали, будто он наказан за болтливость.

- Не понял, - нахмурился Корниенко.

- Сейчас поймете, - мрачно ответил Демидов, беря связку ключей и отмычек, которые принес офицер. Полковник подобрал отмычку, с легкостью открыл дверь. - Осторожно, - предупредил он остальных и первым вошел в квартиру.

Все было на своих местах. В столовой работал телевизор. Демидов, еще больше помрачнев, прошел во вторую комнату. Так и есть. Володя лежал на полу. Корниенко, войдя следом, сразу определил, что жертву сначала несколько раз ударили ножом, а потом выстрелили в рот.

- Вы это имели в виду? - спросил он, показывая на труп.

- Ага, - вздохнул Демидов. - Наказание за излишнюю болтливость. Типичный воровской трюк. Но дело в том, что таким образом уже давно не наказывают. Блатные делают это либо для куража, либо для того, чтобы мы им поверили. Володя и его собеседник проговорились и за это были наказаны. Но в этом случае собеседник не должен был приходить к Володе. Это во-первых. И во-вторых, что самое главное, с наказанием слишком поторопились. Разговор состоялся всего несколько часов назад. Допустим, вся цепочка пришла в движение и кому-то не понравилась наша находка, но и тогда ответная реакция могла последовать не раньше чем к вечеру. Но уж никак не через два часа после разговора. В общем, типичная подставка. Тут и думать нечего, нас с вами решили наколоть, полковник, подсунув нам трупы.

- Получается, есть две враждующие группировки, - в раздумье произнес Корниенко.

- Получается, что да. Видимо, министр финансов кому-то крепко наступил на мозоль, если столько вокруг него наворочено трупов. Вызывай группу, приказал Демидов офицеру, - здесь нам делать нечего.

- Я поеду с вами в МУР, - решительно заявил Корниенко, - мне нужна хоть какая-то информация. Министр вечером возвращается из Лондона. Надо наконец выяснить, кто устроил на него охоту. И кому понадобились все эти покойники.

- Вот что я вам скажу, - вдруг заявил Демидов. - Сделайте все, чтобы задержать его, чтобы он пока не возвращался в Москву. Кто поручится, что он не станет следующей жертвой. Не в наших силах это предотвратить.

- С ним работает специальная группа наших сотрудников, - сказал Корниенко, - в нее включен эксперт-аналитик, профессионал высокого класса.

Демидов молчал. Выражение его лица оставалось мрачным.

День второй. Лондон.

15 часов 22 минуты

Дронго помчался к залу, где проходили переговоры. Мельком взглянув на выходившую из лифта женщину, бросился в глубь здания и буквально налетел на Руднева и еще одного сотрудника ФСБ. Они стояли в коридоре.

- Что случилось? - спросил полковник.

- Срочно эвакуируйте людей! - крикнул Дронго. - На верхнем этаже, возможно, заложена бомба. Быстрее выводите людей.

- У нас все в порядке, - ответил Руднев, - с чего вы взяли?

- Вы теряете время, полковник, - настаивал Дронго.

Руднев вошел в примыкавшую к залу комнату, и через несколько секунд в коридоре в окружении сотрудников ФСБ появился Полетаев.

- С чего вы решили, что нам угрожает опасность? - раздраженно спросил министр. - Вы срываете переговоры, полковник. Вам приказано меня охранять, а не мешать.

Видя, что полковник замешкался, Дронго взволнованно обратился к Полетаеву:

- Идите в "Хилтон", там можно продолжить переговоры. Только, ради бога, поторопитесь.

- Кто вы такой? - спросил Полетаев.

- Ваш благодетель! - в ярости бросил Дронго, ворвавшись в комнату, чтобы выбежать с другой стороны.

Суслова тем временем торопила банкиров.

- Все-таки они прорвались? - спросила она у Дронго.

- Да, - кивнул он, - можешь дать мне свой пистолет?

- Нет, я поднимусь с тобой. Эвакуируйте людей! - крикнула она сотруднику ФСБ.

Вместе с Дронго они бросились к лестнице, взбежали наверх. Небольшой зал находился над залом, где проходила встреча Полетаева с банкирами.

- Быстрее, - торопил Суслову Дронго.

Они ворвались в зал. Суслова достала пистолет. Здесь никого не было. Они стали осторожно двигаться дальше.

- Туалет, - показал Дронго. Суслова кивнула. Он рывком открыл дверь в мужской туалет. - И здесь никого.

Дронго приблизился к женскому. За дверью слышались чьи-то шаги. Суслова подняла пистолет. Дронго открыл дверь. В туалет ворвалась Суслова и громко скомандовала:

- Руки вверх!

В туалете они увидели молодую женщину. Она испуганно замерла и повернулась, медленно поднимая руки. Дронго вошел следом и чуть не выругался. Это была Джил.

- Что вы здесь делаете? - спросил он.

- Ты ее знаешь? - удивилась Суслова, не опуская пистолета.

- Вы так неожиданно побежали к портье, что я решила сама все проверить, - пояснила женщина, - я могу опустить руки или должна повернуться спиной, чтобы вы меня обыскали?

- Почему спиной? - улыбнулся Дронго.

- Я видела в кино, как задерживают преступников, - ответила она.

- Не нужно поворачиваться, - ответила Лена, убирая пистолет. - Что вы там ищете?

- Здесь дверца закрыта, - объяснила Джил, - а должна быть открыта.

- Отойдите, попробую ее выломать, - проговорил Дронго.

- Только осторожнее, - предупредила Суслова и добавила уже по-русски: Поздравляю, ты даром времени не теряешь. Симпатичная девочка. Она здесь работает?

- Это графиня Вальдарно. Познакомься, - сказал он и с разбега высадил плечом дверцу.

Они увидели устройство, которое не вызывало сомнений. Кафельный пол был вскрыт, и под ним установлена адская машинка, которая уже отсчитывала время. До взрыва оставалось полторы минуты.

- Господи! - прошептала Джил.

- Они собирались устроить направленный взрыв и взорвать весь первый этаж.

- Осталось восемьдесят секунд, - Суслова показала на таймер. - Успеем?

- Ты можешь отключить эту машину?

- Нет. Только дополнительные заряды.

- Тогда беги и предупреди всех. А я вынесу устройство в Гайд-парк.

Она подошла к адской машине, осмотрела ее и осторожно отключила два провода.

- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - произнес Дронго.

- Меня этому учили, - выдохнула она.

Он обернулся, посмотрел на Джил.

- Уходите! - заорал он. - Вон отсюда! Вон!

- Не кричите, - попросила она.

- Уходите, - снова крикнул Дронго, - здесь опасно! Быстрее!

Джил, повинуясь его властному крику, попятилась к дверям.

- Графиня? - спросила Суслова, отключая третий провод. - Значит, это ее ты сегодня спас?

- Сколько можно объяснять, что я никого не спасал. Просто оттащил ее от машины. Таймер не останавливается, ты убрала все три провода.

- Его невозможно остановить, - объяснила Лена, - нужно знать код. Я отключила дополнительные заряды. Осталась всего минута.

- Беги вперед, - сказал он и рывком поднял взрывное устройство, прижав его к себе.

Лена побежала, Дронго следом за ней. С лестницы уже спускались люди. Началась паника.

- Дорогу, - крикнула Суслова, - дайте дорогу, у нас взрывчатка, дайте дорогу!

Никто не обращал на нее внимания. Пришлось дважды выстрелить в потолок. И сразу все взоры обратились к ней.

- Дорогу, - кричала Суслова, - дайте дорогу!

Медленно, не очень охотно люди на лестнице расступились. Лена оглянулась на Дронго и побежала дальше. Он нес взрывное устройство, прижимая его к груди, и теперь время, казалось, отсчитывал не таймер, а его сердце.

Лена бросилась в холл и увидела там нескольких сотрудников службы безопасности. К ним подбежал их начальник.

- Перекройте дорогу, - попросил Дронго, - осталось сорок секунд, перекройте дорогу, чтобы мы успели добежать до Гайд-парка.

- Сейчас. - Начальник службы безопасности выскочил на улицу. За ним выбежали его сотрудники. Дорога была перекрыта в считанные секунды. Лена бежала впереди, Дронго за ней. Они обогнули ограду и помчались дальше. Оставалось двадцать секунд. Вот уже Гайд-парк. Но вокруг дети, женщины, много туристов.

- Всем разойтись, - кричала Суслова, паля в воздух из пистолета, - всем разойтись! У нас бомба!

Мамаши хватали детей, стараясь увести их подальше. Две девушки верхом на лошадях испуганно шарахнулись в сторону. Пятнадцать секунд. Дронго огляделся. Центр парка опустел. Но до него надо еще добежать.

- Я туда, - он показал на пустую футбольную площадку, - а ты беги с другой стороны и к площадке никого не подпускай.

- Не успеешь, - прошептала Елена, глядя на таймер.

- Беги, - прохрипел он. Он никогда в жизни не бегал так быстро. Спортом не занимался давным-давно. Даже физзарядку бросил. И теперь, набрав под сто десять килограммов веса, бежал из последних сил. Семь секунд. Он бросил наконец взрывное устройство и в полном изнеможении рухнул на землю.

- Беги! - отчаянно закричала Лена, но бежать не было сил. В этот момент Дронго увидел девочку лет четырех. Видимо, она вырвалась от матери и теперь мчалась прямо к бомбе. Мать истошно кричала. Все замерли. Дронго сшиб девочку с ног, схватил в охапку. В этот момент произошел взрыв, и Дронго вместе с ребенком отбросило в сторону.

Он упал на траву, прикрыв своим телом малышку, а со всех сторон летели обломки камней, сломанные ветки, щебень. Через секунду все было кончено. Девочка громко плакала, испугавшись чужого дяди. Он приподнялся, ощупал девочку, она была в полном порядке, руки и ноги целы, только на лице ссадина, видимо, от падения. Дронго счастливо улыбнулся девочке, поставил ее на ноги, подмигнул. Потом огляделся. Кажется, никто не пострадал.

- Живой? - спросила, примчавшись, Суслова, сияя улыбкой. - Ты живой?

Он попытался сесть, но снова упал. Нестерпимо болело плечо.

- Что там? - спросил у Елены.

- Ничего страшного. - Она посмотрела плечо. - Разорвана мышечная ткань, видимо, камень попал. Но крови много.

- Ничего. Это даже полезно. В моем возрасте и при моем весе иногда не мешает спустить кровь, - пошутил он.

К ним уже бежали мать девочки, начальник службы безопасности отеля, полицейские, случайные прохожие.

- Вот это марафон, - сказал Дронго, - кажется, я поставил мировой рекорд.

- Какой ты... - Лена хотела что-то сказать, но только улыбнулась сквозь слезы.

День второй. Москва.

16 часов 55 минут

Оба трупа были доставлены в лабораторию ФСБ, и бригада патологоанатомов и экспертов уже работала над ними, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку для полковника Корниенко. В МУРе сотрудники не уходили на перерыв. Первая бригада работала с Лунатиком, вторая выехала на квартиру убитого Володи-мулата. Третья продолжала опрашивать всех, кто жил неподалеку от гаражей. Вся информация стекалась в МУР, где в кабинете Демидова уже третий час находились оба полковника. Корниенко, похоже, даже с лица спал от напряжения и усталости. Шутка ли! Провал за провалом. Кто-то ведет с ними дьявольскую игру, наглую и циничную, а они в полном неведении.

Ничего нового не дала и найденная черная "девятка". Удалось, правда, установить, что обнаруженные в машине отпечатки пальцев действительно принадлежат двум убитым террористам, чьи трупы сейчас на вскрытии. А это значит, что нельзя исключить возможность участия этих террористов в покушении. Но без конкретных живых свидетелей, без оставшихся исполнителей и возможных организаторов столь дерзкого нападения эти трупы практически не имели для следствия никакого значения.

По указанию Демидова началась проверка связей Володи-мулата в криминальном мире. Но обладателя шляпы среди знакомых убитого бандита обнаружить пока не удалось. Шляпа считалась в Москве признаком интеллигентности, бандиты ее редко носили. Ходили в кепках, вязаных шапочках, южане летом - в больших кепках, зимой - в меховых шапках.

На Лунатика навалились скопом три сотрудника уголовного розыска, но не могли вытянуть из него больше никаких показаний.

В пять часов вечера Демидов дал команду прекратить допрос и отправить Лунатика в камеру. Отпустить агента прямо сейчас значило подставить его либо под нож, либо под пулю его же корешей.

Машина и гараж, где обнаружили трупы, были оформлены на подставных лиц. Один из покупателей жил за несколько тысяч километров от Москвы. Почти сразу было установлено, что паспорта у обоих "владельцев" исчезли еще в прошлом году и всплыли на регистрации автомобиля в ГАИ и при оформлении покупки гаража.

- Нашли два автомобиля и три трупа и все равно ничего не знаем, говорил Демидов Корниенко вне себя от волнения. - Неужели вы даже не представляете себе, кто именно стоит за этими преступлениями?

- У нас есть основания предполагать, что покушение готовил сбежавший несколько месяцев назад из "Матросской тишины" бывший полковник КГБ - ФСБ Слепнев. Вот все, что мы имеем, но, судя по всему, это его почерк.

- Чем занимался Слепнев в КГБ? - спросил Демидов.

- Его использовали на спецзаданиях, - уклончиво ответил Корниенко.

- Конкретно, кем он был? - допытывался Демидов. - Следователем, оперативником, наблюдателем, кем?

- В основном работал за рубежом.

- За что попал в тюрьму?

- Это было нашумевшее дело. В прошлом году. Может, помните, директор ФСБ и некоторые его сотрудники попытались переправить за границу сто миллионов долларов? Одним из исполнителей задуманного плана был полковник Слепнев. Но он перестарался. Из-за него погибли ни в чем не повинные люди. Полковник явно превысил свои полномочия.

- В прошлом году, - повторил Демидов, - значит, это тот самый Слепнев?

- Вы его знаете?

- Я вел это дело. Как же я сразу не вспомнил! Он же "ликвидатор". Профессиональный убийца. Значит, это он сбежал из "Матросской тишины"?

- Ну, раз вы все знаете... - ответил Корниенко.

- Погодите, - перебил его Демидов, - у него были помощники. Один мог блестяще подделать любой документ. Виртуозно работал. Но мы тогда не смогли его посадить. На совести Слепнева несколько убийств. Я хорошо помню это дело. Ваше ведомство потом отняло у нас расследование, засекретив всю операцию, но наши сотрудники не забыли, как мы брали в аэропорту полковника Слепнева. Должен сказать, нам повезло. В международном аэропорту ему просто некуда было деться, мы окружили его на летном поле. Но само дело находится у вас, в ФСБ. Вы ведь можете сделать запрос.

- Уже делал, - вздохнул Корниенко, - полковник Слепнев был "ликвидатором", а дела этой категории сотрудников засекречивают намертво и никому не выдают. В этом вся сложность.

- Попробую проверить по нашим данным, - решительно заявил Демидов. - Он очень доверял своему помощнику, тот проходил по делу как свидетель. Как же его звали... Он был полуполяк, полубелорус. Кажется, Марек.

- Вы можете узнать его адрес?

- Постараюсь. Правда, прошел уже год, но кто-то из ребят наверняка его помнит. Полковник Слепнев, - повторил Демидов, - похоже, вы правы. Только Слепнев мог организовать покушение на министра в центре города, средь бела дня. Вряд ли кто-то еще способен на подобную наглость. Но теперь получается, что кому-то очень хочется сдать его нам.

- А мы ничего не знаем, - подвел итог Корниенко.

- Я соберу всех сотрудников, занимавшихся в прошлом году этим делом. Наверняка кто-нибудь вспомнит адрес этого самого Марека. А кто занимался поисками Слепнева?

Корниенко поднял голову, снял очки.

- Именно они проверяли все его связи, - проговорил он, - вы правы. Дайте телефон. Я позвоню генералу Потапову. Может, удастся что-нибудь предпринять, прежде чем Полетаев вернется в Москву.

День второй. Лондон.

18 часов 20 минут

Врачи осмотрели Дронго. Рана была несерьезная и уже через несколько недель могла затянуться. Плачевное состояние пиджака огорчило его гораздо сильнее. Его пришлось выбросить вместе с рубашкой, тоже оказавшейся негодной к употреблению. Хорошо, что он всегда возил с собой запасную смену одежды. На всякий случай. Если даже выезжал всего на день. А без таких "случаев" у Дронго редко обходилось. Вот и сейчас ему привезли из гостиницы другой пиджак и свежую рубашку. Рубашек он возил с собой такое количество, чтобы менять раза два, а то и три в день.

В отель он вернулся довольно поздно. Переговоры Полетаева завершились в "Хилтоне", а еще одну, неформальную встречу министра напуганные англичане перенесли из клуба, где она должна была состояться, в загородный дом одного из членов клуба, куда не мог проникнуть никто посторонний. Полетаев с сопровождающим должен был выехать туда в девятнадцать часов.

Поднявшись к себе в номер, Дронго увидел роскошную корзину цветов и корзину с фруктами, шампанским и шоколадом, присланные ему мистером Уилкинсоном в благодарность за спасение постояльцев отеля.

Он сел в кресло, когда раздался звонок телефона. Поморщившись, Дронго поднял трубку.

- Ты уже приехал, - услышал он голос Лены, - как себя чувствуешь?

- Нормально. Немного побаливает плечо. Слава богу, что все формальности взял на себя начальник службы безопасности отеля, сказал полицейским, что мы действовали по его поручению, а то они бы замучили меня. Теперь администрации отеля придется еще заплатить за два пострадавших во время взрыва дерева. Ты только подумай, какая мелочность. Хоть бы вспомнили, что могли погибнуть сотни людей.

- У них свои порядки. Ты будешь в отеле?

- А ты поедешь с министром в клуб?

- Нет. Решено перенести встречу в загородный дом одного из членов клуба. Уверяют, что охрана там надежная.

- Надежная... - с сомнением произнес Дронго. - Говорили, что в отеле тоже надежно.

- На этот раз все будет нормально. Дом принадлежит члену парламента, главе комитета по обороне. Этим все сказано. О переносе места встречи мы узнали только двадцать минут назад. Не думаю, что террористы успеют туда добраться, тем более что рядом там стоит дом начальника полиции Лондона.

- Ты меня успокоила, - сказал Дронго. - Больше никаких новостей нет?

- Есть, - ответила Елена, - в отеле задушена горничная. Ее нашли в подсобном помещении. Но посторонних никто не видел.

- Джил видела, - напомнил Дронго. - Пусть опишет внешность новой горничной. Видимо, она и готовила новый террористический акт. Дался им этот Полетаев. Никак не пойму, что они задумали. Только вряд ли дело тут в одном Полетаеве. Видимо, планы у них грандиозные.

- Будем надеяться, что улетим мы благополучно, - проговорила Елена.

- Кстати, о самолете, - сказал Дронго. - Попроси англичан никого не подпускать к вашему самолету. Он стоит в Хитроу?

- Там специальная стоянка для самолетов особо важных персон. Рядом авиалайнер королевы и премьер-министра, - сообщила Суслова, - даже мышь не проскочит.

- Надеюсь. Но все же пусть пилоты прямо сейчас приступят к проверке всех систем самолета.

- Обязательно передам, - пообещала Елена.

- Ты поедешь с Полетаевым?

- Конечно. Руднев приказал быть готовыми прямо оттуда ехать в аэропорт. Мы уже не вернемся в отель.

- Все ясно, - мрачно сказал он.

- А ты хотел бы, чтобы я осталась? - голос ее слегка дрогнул.

- Стоит ли обсуждать невозможные варианты, - ответил Дронго. - Ты должна быть вместе с группой. Все правильно. Я вылетаю ночью во Франкфурт. Рано утром буду в Москве. Где министр проведет ночь?

- Не беспокойся, - уклонилась она от ответа, опасаясь, что телефон прослушивается, - все в порядке. Его семья тоже под охраной.

- Тогда увидимся с утра в министерстве, - сказал Дронго.

- Может, отдохнешь завтра?

- Завтра последний, решающий день. Три попытки не удались. У вашего Полетаева неплохой ангел-хранитель. Но, боюсь, ему надоест спасать министра, и тогда нам придется заниматься четвертой попыткой.

- Жду тебя в Москве, - сказала Елена. - Да, вот еще что. После того как тебя увезли в больницу, в парке появилась Джил. Видел бы ты, как она переживала. По-моему, девочка в тебя влюблена.

- Ты забыла, сколько мне лет. Я гожусь ей в отцы. Мне тридцать девять.

- Ладно, ладно, не прибедняйся. Во всяком случае, она очень хороша. И обязана тебе жизнью. Вообще денек для тебя выдался неплохой. Ты так не думаешь?

- Поговорим об этом в Москве, - сказал Дронго, - до свидания.

- Будь здоров.

Он положил трубку и устало откинулся в кресле. В этот момент в дверь постучали.

"Господи, - подумал он, - неужели полицейского принесло?" Но он просто не в состоянии сейчас отвечать на вопросы. Дронго, даже не глянув в "глазок", открыл дверь. На пороге стояла Джил. Она успела переодеться и теперь была в темно-коричневом двубортном брючном костюме и белой блузке с изящной, тоже коричневой, сумочкой в руках. Дронго сразу определил, от какой фирмы эта стильная сумочка.

- Добрый вечер, - тихо произнес он.

- Можно войти?

- Конечно. - Они прошли в комнату.

- Как у вас здесь уютно! - Она огляделась.

- Вы, очевидно, живете в королевском сюите? - спросил Дронго, жестом указав на кресло. Она села, удобно устроившись.

- У меня обычный сюит, - пожала она плечами, - из двух комнат.

Он пододвинул к себе стул, стоявший у письменного стола.

- Я хотел извиниться, - сказал Дронго.

- За что? - не поняла она.

- Я позволил себе повысить голос на вас. Не выдержал, сорвался. Простите меня.

- Я не в обиде на вас. - Она улыбнулась. - Мужчинам это свойственно. На меня еще никто никогда не кричал.

- Значит, я первый. Весьма сомнительное первенство.

- Вы не сказали, как вас зовут. Но я узнала у портье. А потом приехали полицейские. Расспрашивали, как выглядит новая горничная.

- Вы ее запомнили?

- Конечно. Глубоко посаженные злые глаза. Острые скулы. Темные волосы. Родинка. Возле носа, с правой стороны.

Дронго закрыл глаза и попытался представить себе эту женщину. И вдруг понял, что уже видел ее. Только волосы у нее были не темные, а рыжие. Она как раз выходила из лифта, когда он пробегал мимо. Совершенно точно. Родинка. Глубоко посаженные глаза. Черт возьми, он обязан был ее задержать. Но ему и в голову не пришло, что это та самая горничная. А просто так задерживать женщину в "Дорчестере" довольно сложно. Это чревато крупными неприятностями.

- Вы расстроены? - спросила Джил.

- Нет, плечо немного болит.

- Говорят, вы ранены? Как себя чувствуете?

- Нормально. Врачи считают, что ничего серьезного.

Наступило молчание. Вдруг она сказала:

- Я сначала подумала, что вас ко мне подослали. Потом, что вы служите в охране отеля. Потом, что вы полицейский.

- А сейчас что вы думаете? - усмехнулся Дронго.

Она легко поднялась, он тоже встал и только сейчас заметил, что она высокого роста. Она шагнула к нему.

- Я видела, как вы спасли девочку, - сказала Джил.

Он внимательно смотрел на нее. Господи, совсем еще ребенок. Словно в подтверждение его мыслей, Джил сказала:

- Я обманула вас.

- Обманули? Каким образом? - спросил он, ощущая легкий аромат ее парфюма.

- Сказала, что мне двадцать два года, мне недавно исполнилось двадцать.

- Вы хорошо выглядите для своего возраста, - пошутил он. - Я думал, вам и двадцати нет.

Она подошла к нему совсем близко и посмотрела в глаза.

- Вы мне нравитесь. На меня еще никто не повышал голоса.

- Я уже извинился.

- А я не принимаю ваших извинений. Поцелуйте меня.

В такой момент нельзя возражать, нельзя даже колебаться. Он наклонился и поцеловал ее, едва коснувшись губами ее губ.

- Нет, - сказала она, - не так.

- Я должен вас предупредить, графиня, что не имею чести принадлежать к аристократическим итальянским родам и мне много лет. Я гожусь вам в отцы. Вас это не смущает?

- Сколько вам?

- Тридцать девять.

- Вы на шестнадцать лет моложе отца, - улыбнулась она, протягивая к нему руки.

- Меня посадят за совращение несовершеннолетней, - прошептал Дронго, обнимая графиню.

На этот раз поцелуй был долгим. Затем она отстранилась от него и стала расстегивать жакет.

- Что ты делаешь? - Он не испугался, только спросил.

- Подруги говорили, что сорок лет для мужчины - самый лучший возраст. Он уже все знает и умеет, - ответила Джил чуть слышно. - Я останусь с тобой.

- Это мимолетное влечение, оно быстро пройдет. - Дронго все еще боялся поверить в реальность происходящего.

- Нет, - заявила она, сняла жакет и стала расстегивать блузку, - не пройдет.

Он смотрел, как она раздевается. На пол упала блузка, брюки, она расстегнула бюстгальтер. Он заметил, как сильно она покраснела, раздеваясь перед мужчиной.

- Не нужно, - сказал он, взяв ее руку.

- Я воспитывалась в английском пансионе. Целых шесть лет, - почти прошептала она по-итальянски. В этот момент ей было трудно говорить на чужом языке. - И мне нелегко было решиться на это. Ты у меня первый мужчина. Обещаешь быть ласковым?

У него задрожали руки. Такого поворота событий он не мог себе даже представить. И, внезапно ощутив прилив нежности к этой худенькой девочке, обнял ее и осторожно поцеловал.

Оттолкнуть Джил в такой момент означало не только ранить ее юное сердце, но и подорвать у нее веру в людей. В то же время он был в замешательстве. Происходящее никак не вязалось с современными западными нравами. И он еще крепче обнял ее.

- Я знала, - сказала она с улыбкой, закрывая глаза, - знала, что когда-нибудь встречу такого мужчину.

День второй. Москва.

19 часов 03 минуты

Когда в Москве часы бьют семь, в Лондоне Биг Бен бьет четыре. Разница во времени - три часа. Соответственно рассвет и закат в столице России наступают раньше, чем в столице Великобритании. В семь часов вечера генерала Потапова проинформировали об очередной попытке покушения на Артема Полетаева. На этот раз позвонил полковник Руднев и сообщил о бомбе, заложенной в отеле "Дорчестер". Полковник изложил все достаточно подробно, не забыв рассказать о роли Дронго в случившемся.

Потапов с удовлетворением выслушал доклад полковника. Во-первых, очередное покушение не удалось, во-вторых, рекомендованный им эксперт проявил себя с лучшей стороны. Узнав, что вечерняя встреча министра перенесена в пригород Лондона, после чего делегация сразу покинет столицу Великобритании, Потапов приказал выслать специальную антитеррористическую группу к самолету, чтобы доставить Полетаева в город без особых проблем.

После этого он позвонил директору ФСБ и коротко доложил о том, что произошло в Лондоне. Реакция директора ФСБ на его доклад была крайне отрицательной.

- Мы снова упустили террористов, - обрушился он на Потапова. - В вашем распоряжении, генерал, все аналитические службы. Неужели нельзя просчитать возможные действия террористов? Неужели мы по-прежнему будем полагаться на случай: заболевшего ребенка, вовремя подоспевшего журналиста или этого вашего эксперта? Нужны меры на опережение. Мы обязаны установить, кто конкретно заинтересован в устранении Артема Полетаева.

- Наши аналитики работают, - сказал Потапов, - я уже вам докладывал. Они считают, что Полетаев - самая слабая фигура в правительстве. Если в пятницу Государственная дума не утвердит бюджет, правительство отправят в отставку. Очевидно, это устроило бы очень многих, в том числе и тех, кто так настойчиво готовит террористические акты.

- "Если кто-то кое-где у нас порой", - вспомнил директор слова из песни в известном детективном сериале, - мне нужен не "кто-то", а конкретно "кто". Мы до сих пор ничего не знаем. Согласитесь, это ненормально.

- Корниенко уже нашел исполнителей террористического акта.

- Не сам, ему помогли, - недовольно заметил директор. - Уже два дня нет никакой определенной информации. В центре города обстреляли машину члена правительства, а мы топчемся на месте. В общем, пусть ваши аналитики ищут факты и доказательства. И постарайтесь сыграть на опережение!

- Вас понял, - сказал Потапов. Он знал, в каком состоянии сейчас директор. Ведь если что-нибудь случится с Полетаевым до пятницы и он не сможет выступить на заседании Думы, правительство наверняка уйдет в отставку. Но еще более вероятна в этой ситуации отставка самого директора ФСБ, не обеспечившего безопасность члена кабинета. Ведь это было личное указание президента.

Потапов собрал начальников отделов. Все они были на местах, несмотря на поздний час. Третье за два дня покушение показало, что ситуация не просто критическая. В любую секунду может произойти катастрофа, и тогда полетят головы в ФСБ.

Корниенко еще не знал о покушении в Лондоне. Он по-прежнему находился в МУРе, ожидая данных по бывшему помощнику Слепнева, работавшему в свое время и на КГБ. Только в половине восьмого им наконец сообщили, что Марек с начала года постоянно проживает в Литве. Выяснилось также, что настоящее его имя Мартын Деружинский и что по матери он поляк. Теперь придется оформлять срочный запрос в Литву и несколько дней ждать ответа. Но этого времени у них нет.

Демидов решил узнать через адресный стол все прежние адреса Мартына Деружинского. Оказалось, что в Москве он сначала жил на Гончарной набережной, а затем переехал на Можайское шоссе. В восемь вечера им принесли бутерброды прямо в кабинет, но полковники даже не посмотрели на еду. Еще через полчаса удалось установить, что Деружинский был женат, перед тем как переехать в Литву, но развелся. Демидов потребовал уточнить через паспортный стол адрес бывшей супруги Деружинского. Через несколько минут они его получили и в полном обалдении уставились друг на друга. Дом, где проживала бывшая жена Деружинского, находился в районе тех самых гаражей, в одном из которых были найдены трупы.

Профессиональный опыт не позволял полковникам поверить в возможность подобного совпадения.

- Если исполнителем первого покушения был сам Слепнев, - сказал Демидов, - то наверняка ему помогал Марек, и, возможно, оба причастны к убийству сообщников. Или же сообщников убрал кто-то другой, а потом решил Слепнева и Марека подставить.

Корниенко молча следил за ходом его мыслей.

- Нет, - после паузы произнес Демидов, - тут концы с концами не сходятся. Если бы кто-то другой ликвидировал этих таджиков, ни за что не подсунул бы нам труп. Но нашелся человек, который правильно вычислил, что мы выйдем через убитых на Мартына Деружинского. Выходит, таджиков пришил сам Слепнев и спрятал в багажнике, чтобы затем вывезти за город. Кому-то было выгодно его нам подставить.

- Верно, - согласился Корниенко, - все совпадает.

- И если это так, Деружинский либо находится сейчас у своей бывшей жены, либо приедет туда к вечеру, чтобы ночью вывезти трупы, - сказал Демидов.

- Больше мне ваш пистолет не понадобится, - улыбнулся Корниенко, - я вызову группу захвата.

- Мы можем обойтись и собственными силами, - недовольно заметил Демидов. Но, поняв, что проявил ведомственную заинтересованность, добавил: Может, вы и правы. В конце концов, этот тип проходит по вашему ведомству. Вызывайте своих людей. Медлить нельзя. Если он узнает, что наши сотрудники были у гаражей, нам его не найти.

Корниенко подошел к телефону.

- Говорит полковник Корниенко. Срочно группу захвата на выезд.

День второй. Лондон.

20 часов 05 минут

Они были вместе уже второй час. И ничем, в сущности, не отличались от остальных влюбленных во все времена. С той лишь разницей, что Джил чувствовала себя безумно счастливой, а он не мог избавиться от ощущения вины, упрекая себя в распущенности и похотливости. Джил не сдержалась и вскрикнула, не столько от боли, сколько от нового непривычного ощущения. И это повергло Дронго в шок.

Он старался быть особенно нежным, предупредительным. Всего три раза в жизни он изменил своему принципу не иметь дела с девственницами. Но произошло это в молодости. Теперь же он был опытным, многое повидавшим мужчиной. Но этот опыт ему не понадобился сегодня. Девушка млела от одного его прикосновения, и весь арсенал средств, которыми располагал Дронго, ему не понадобился. Его влекло к этой чистой, невинной девушке, влюбленной и страстной, а Джил была без ума от Дронго еще и потому, что он старше и опытнее.

Ему нравилась некоторая ее угловатость, отчаянная решимость. Он ласкал ее своими сильными руками, и это доставляло ей ни с чем не сравнимое наслаждение.

"Как нелепо, - думал он, откинувшись на подушку, - как нелепо все получилось".

Она водила пальцем по его животу. Потом коснулась кончиком языка его уха и прошептала:

- Спасибо. Я так счастлива!

- Зачем ты это сделала? Почему пришла именно ко мне? Объясни, ради бога!

- Ты мне понравился, - просто сказала она.

- Это единственная причина?

- Нет. - Она посмотрела ему в глаза.

- Что еще?

- Я подумала... я видела, как ты спасал ребенка. И вспомнила о своей подруге. Она должна была ко мне сегодня приехать. Мы вместе учились в пансионе. Ты понимаешь?

- Нет, - честно признался он, не понимая, при чем тут ее подруга.

- Мне стало страшно. Ты мог погибнуть. И я. Мы оба могли. Мне стало так страшно. - Она крепко прижалась к нему.

- Ты вспомнила о ее болезни? - понял наконец Дронго.

- Да, - кивнула она и после паузы добавила: - Я подумала, что любой человек может погибнуть в любую секунду. И я тоже. И тогда я ничего не узнаю. Никогда и ничего. И очень испугалась. Но ты не думай, что я только поэтому, - словно оправдываясь, сказала она, - честное слово, нет. Но мне действительно стало страшно. А тут появился ты. Такой сильный, добрый, надежный. Ты меня понимаешь?

- Стараюсь, - вздохнул он, - а ты понимаешь, что сказал бы твой отец, если бы узнал, чем мы тут занимаемся?

- Он не узнает.

- Секрет полишинеля. И как долго ты собираешься от него скрывать это?

- Он не узнает, - повторила она.

- Пойми, Джил, каково мне сейчас. Получается, что я соблазнил девушку. А это не в моих правилах.

- Тебе не нравятся девственницы?

- При чем тут это! - улыбнулся он. - Господи, какой ты еще ребенок!

- Почему ты считаешь себя стариком? - нахмурилась она. - Тебе нет и сорока. Седые волосы на висках не в счет.

- А у меня волос вообще раз-два и обчелся.

- Ничего. Мой отец тоже лысый, это придает мужчинам особый шарм.

- Весьма слабое утешение.

- Муж моей кузины старше ее на тридцать два года. У них четверо детей.

- Надеюсь, ты не собираешься за меня замуж? - засмеялся Дронго.

- Собираюсь, - ответила она, глядя ему в глаза. Он понял, что она не шутит, и перестал смеяться.

- Ненормальная, ведь ты даже не знаешь, откуда я родом.

- Уже знаю. Из Москвы. Никогда не была в России. Говорят, там очень холодно.

- При чем тут холод? Ты вообще понимаешь, о чем говоришь? Ты графиня, а я простой смертный. К тому же иностранец. Кстати, почему тебя зовут Джил? Это ведь не итальянское имя?

- Английское. Мать хотела назвать меня Джиной, но отец настоял на Джил. Ему нравилось именно это имя. Короткое и звонкое. Он говорил, что оно как божье благословение, как удар колокола. Поэтому меня так назвали.

- Титул к вам перешел по наследству или отец - граф в первом поколении?

- Хочешь сказать, что сейчас титул можно купить, - рассмеялась она. Нет, могу тебя огорчить. Титул пожалован нам еще в семнадцатом веке, триста лет назад. А до этого мы были баронами.

- И ваша родословная насчитывает...

- Почти семьсот лет. Почему у тебя такое лицо? Тебя не устраивают мои предки?

- Господи. Разумеется, не устраивают. В тебе голубой крови больше, чем у всех жителей какого-нибудь среднего города, вместе взятых. Какая у тебя группа крови?

- Еще раз должна тебя огорчить, у меня кровь не голубая, а самая обычная. Первая положительная. Ничего особенного. У большинства людей такая кровь.

- Ты меня успокоила, - проговорил он, улыбаясь, - а я уж испугался, что у тебя аристократическая четвертая отрицательная. В этом случае у нас с тобой была бы дикая несовместимость.

- А у тебя отрицательная?

- Да, третья отрицательная.

- Почти голубая кровь, - восхищенно произнесла она, - а ты еще смеешь меня упрекать.

В этот момент пронзительно зазвонил телефон. Джил вздрогнула. Этот резкий звук, казалось, вернул их с неба на землю. Дронго снял трубку.

- Слушаю.

- Мы хотели выразить вам благодарность, - услышал он голос Уилкинсона. - С сегодняшнего дня вы почетный клиент нашего отеля и можете оставаться у нас так долго, как пожелаете. И безвозмездно.

- Я вечером улетаю, - сказал Дронго, покосившись на Джил. Он заметил, как она вздрогнула.

- Журналисты хотели взять у вас интервью. Мы готовим специальный репортаж о вашем мужестве.

- Ни в коем случае. Пусть даст интервью начальник вашей службы безопасности.

- Благодарю вас, - сказал мистер Уилкинсон, - вы очень любезны. Скромность украшает вас так же, как мужество.

- Смотрите не перехвалите меня, - произнес Дронго, - единственная просьба - дать мне поспать в оставшиеся несколько часов.

- Конечно, я распоряжусь, чтобы вас не беспокоили.

- Спасибо. - Дронго положил трубку и повернулся к Джил. Она лежала на животе, уткнувшись в подушку.

- Все это прекрасно, если бы не было так грустно, - сказал он по-русски, перефразировав известное выражение.

- Что ты говоришь? - подняла голову Джил.

- Мне нужно возвращаться в Москву.

Она замерла в его объятиях. Потом чуть-чуть отодвинулась.

- Что ты сказал?

- Мне нужно возвращаться в Москву, - повторил он.

Джил какое-то время молчала. Потом вскочила с кровати.

- Нет, - кричала она, - ничего не говори. Молчи.

Она что-то искала, растерянно оглядываясь по сторонам. Он тоже вскочил, привлек ее к себе.

- Успокойся, успокойся, - говорил он, сжимая ее в объятиях. Она вся дрожала. - Ты должна меня понять. Я приехал сюда по важному делу. Ты сама видела, что мог произойти взрыв, если бы мы вовремя не вмешались. То же самое может случиться в Москве. Мне обязательно нужно вернуться туда. Сегодня же!

- Нет, - упрямо повторяла она сквозь слезы, - нет.

Он покрывал ее нежными поцелуями, пытаясь успокоить. Но она вырывалась и плакала.

- Не надо. Не хочу. Не хочу.

- Значит, тебе понравился сегодняшний взрыв, значит, ты хочешь, чтобы гибли дети и старики? Чтобы умирали люди? - Он знал, что только так сможет ее образумить.

- Но почему ты? Ты ведь спас уже столько людей.

- Я спасал одного конкретного человека, - признался Дронго, - меня попросили об этом. Я не могу отвечать за все человечество.

- А ребенок? Девочка, которую ты спас?

- Это получилось само собой. Думаю, это я обязан ей своей жизнью. Если бы не эта малышка, я не нашел бы в себе сил убежать от места взрыва, потому что был в полном изнеможении.

- Не говори так, - испуганно попросила она, - не нужно.

Он взял ее руку и церемонно поцеловал, словно где-нибудь на балу. Это заставило ее улыбнуться.

- Извини, - бросил он, - я ведь не обещал задержаться здесь еще на несколько дней. Да ты и не спрашивала об этом.

- Не спрашивала... - эхом отозвалась Джил.

- В Москве я должен предотвратить покушение на одного человека, которого мне поручено охранять.

- Охранять... - повторила она.

- Мой рейс в половине второго ночи, - продолжал Дронго. - Пойми меня и не усугубляй мое чувство вины. Мне и без того тошно.

- Сколько у нас осталось времени? - спросила она.

- Часа три, а то и меньше, - резко ответил он. - Если, конечно, нас не побеспокоят.

- Можно мне полететь с тобой в Москву? - вдруг спросила она.

Он тяжело вздохнул. Конечно, Джил ему нравилась, но не до такой степени, чтобы отказаться от своей комфортной свободной жизни. Это пока не входило в его планы.

- У тебя есть виза? - спросил он, втайне надеясь, что визы у нее нет.

Она покачала головой с таким несчастным видом, что сердце у Дронго болезненно сжалось.

- Ничего, - сказал он, снова лицемеря, - ее можно получить в российском посольстве.

Видимо, она почувствовала в его голосе фальшивые нотки, потому что глаза ее гневно блеснули.

- Не нужно считать меня дурочкой, - с вызовом сказала она, - я все понимаю. Отпусти меня, и я уйду.

Он разжал объятия. Она пошла было к своей одежде, но потом снова повернулась к нему.

- Я тебе совсем не нравлюсь?

В таких случаях нужно что-то говорить. Он смотрел ей в глаза, чувствуя, что не смеет обидеть эту прелестную девушку. Оказаться мерзавцем, оскорбить ее невниманием в такой знаменательный для нее день.

- Нравишься, - сказал он и не покривил душой. - Очень нравишься.

- Может, останешься еще хоть на день?

- Нет, - твердо произнес он, - я должен улететь сегодня.

- Тогда я провожу тебя в аэропорт.

- Нельзя, пойми, это невозможно!

- Ты любишь женщину, которая была с тобой? - вдруг спросила Джил. - Я видела, как она на тебя смотрит.

- Нет, не люблю. Она уже улетела.

- Мне холодно, - сказала Джил.

Он поднял ее и понес на постель.

- Ты не забудешь меня? - спросила Джил.

Господи! Какие у нее были в этот момент глаза! Он склонился над нею и неожиданно для самого себя произнес:

- Я буду тебя ждать. Получишь визу и прилетишь ко мне.

- Да, - сказала она, не в силах отвести от него взгляд. - Так я и сделаю.

День второй. Москва.

21 час 02 минуты

Две машины подкатили к дому, когда стрелки часов показывали девять. Группа захвата из восьми человек была в полной боевой готовности. Они оцепили дом, когда подъехала третья машина с Демидовым и Корниенко.

Квартира жены Деружинского находилась на третьем этаже, и сотрудники ФСБ намеревались попасть туда через соседний балкон. Двое сотрудников отправились в подъезд рядом. Еще шестеро поднялись наверх, приготовившись к штурму квартиры в случае сопротивления. Сотрудник в штатском позвонил в дверь и прислушался. Через некоторое время раздались шаги и кто-то посмотрел в "глазок". Но члены группы захвата отошли в сторону, и их не было видно.

- Кто там? - спросил женский голос.

- Извините, - ответил сотрудник в штатском, - мне нужна Алевтина Деружинская. У меня к ней дело.

- Какое еще дело? - грубо спросила женщина. - Приходите утром.

Сотрудники ФСБ уже перелезали на ее балкон, помогая друг другу.

- Я из фирмы. Петр Нестерович просил передать вам вот это. - Он показал пакет.

Довольно быстро выяснилось, что бывшая супруга Мартына Деружинского работает в небольшой косметической фирме агентом по распространению и что продукцию ей привозят нарочные от руководителя фирмы Петра Нестеровича. За дверью воцарилось молчание. Сотрудник прислушался. Женщина шепотом с кем-то спорила, что-то доказывала. Потом сказала:

- Хорошо, оставьте пакет у двери, я его потом заберу. Вы уж извините, я прямо из душа и поэтому в неглиже.

- Конечно, - сказал сотрудник. Он положил пакет у дверей и стал спускаться по лестнице.

Двое сотрудников на балконе готовы были поддержать основную группу в случае неудачи. Тяжелую металлическую дверь выломать было трудно, приходилось ждать, когда хозяйка выйдет за пакетом.

За дверью выжидали, очевидно, наблюдая за лестничной клеткой в "глазок". Когда прошло несколько минут, послышался звук открываемого замка. Руководитель группы захвата подал знак подчиненным, чтобы приготовились.

И как только дверь открылась и женская рука потянулась к пакету, руководитель группы дал сигнал о начале штурма. Три сотрудника ринулись к двери и, сбив с ног женщину, ворвались в квартиру. Еще двое на балконе приготовились поддержать штурм огнем. Три офицера ринулись в комнату, оставив на полу женщину. Ей было лет тридцать, не больше. Она не кричала, не плакала. Никто и представить себе не мог, какая здесь разыграется трагедия.

Женщина вскочила на ноги, бросилась на одного из сотрудников и вцепилась ему в глаза. Офицер взвыл от боли, завертевшись на месте. Двое других на секунду отвлеклись, и тут началось.

Внезапно раздались выстрелы. Один, второй, третий. Два офицера рухнули на пол, а третий, которому женщина вцепилась в глаза, отшвырнул ее и расстрелял из автомата. В это мгновение из спальни выскочил мужчина, уже в годах, седой. Он приставил ко лбу офицера пистолет и снес ему буквально полчерепа. После чего бросился к двери и ударом ноги закрыл ее.

Два сотрудника ФСБ с балкона открыли огонь, но в комнате никого не было. Они ворвались туда, выломав стекло и оконные рамы, намереваясь пробиваться дальше. Руководитель группы захвата с двумя сотрудниками бросился к квартире, но дверь была заперта.

Седой бросил взгляд на женщину. Та слабо улыбалась, лежа в луже крови и прерывисто дыша. Рана оказалась смертельной. Седой, а это был не кто иной, как полковник Слепнев, поднял пистолет, прицелился и на мгновение замер, словно спрашивая у женщины разрешения. Она кивнула. На раздумье были секунды. В дверь уже ломились.

- Извини, - сказал он, глядя ей в глаза.

- Да, - прошептала она, все еще силясь улыбнуться. Дикая боль пронзала ее израненное тело. И тогда он выстрелил ей в сердце. За мгновение до смерти она успела закрыть глаза.

Двое нападавших с балкона уже продвинулись в коридор, когда Слепнев за шиворот втащил одного из убитых офицеров в туалет, находившийся рядом с дверью. Марек, выскочивший с пистолетом, отстреливался от нападавших и слышал, как ломятся в дверь остальные сотрудники группы захвата.

- У нас гости, - крикнул Марек.

- Сейчас выйду, - крикнул в ответ Слепнев, появляясь в коридоре. Он уже успел снять с убитого бронежилет и надеть его на себя.

- Отойди! - закричал он Мареку и, когда подельник чуть посторонился, проверил оружие и подошел к двери, готовый действовать.

- Что у вас происходит? - спросил Корниенко у командира группы захвата, включив переговорное устройство.

- Моих людей убивают, как баранов, - закричал тот, - там целая группа террористов. Они заперлись в квартире и убивают моих людей. Из первой штурмовой группы погибли все до одного.

- Там Слепнев, - сказал Демидов, - я вызову наших людей.

Он достал телефон. Корниенко с неудовольствием посмотрел на него и достал свой.

- Срочно пришлите подкрепление, тут вооруженные террористы.

Марека ранили в плечо, он взвыл от боли и рухнул на пол. Слепнев обернулся, выругался и, достав второй пистолет, открыл беспорядочную стрельбу. Оба офицера ФСБ получили ранения. Один оказался отброшенным к балконной двери и сполз на землю, оставляя за собой длинный кровавый след. Второй был ранен в левую руку и в шею, отполз в сторону и громко взывал о помощи.

- Все, - сказал Слепнев Мареку, - отсюда они уже не полезут.

- Я ранен, - стонал Марек, - у меня перебито плечо.

- Идти сможешь?

- Вроде бы смогу, - Деружинский попытался подняться.

- Тогда будем прорываться.

Во входную дверь снова стали ломиться. Это была вторая группа захвата. Соседи, слышавшие выстрелы и дикие крики, в ужасе попрятались. Но кто-то все же вызвал милицию.

Через десять минут внизу уже выли сирены. Вся квартира была в дыму.

- Марек, - сказал Слепнев, - мне нужно отсюда вырваться. Если удастся, потом и тебе помогу.

- Понятно, - кивнул тот.

- Нас предали, - сказал полковник. - Кто-то навел их на след. Будь осторожен.

- Постараюсь.

- Держись до последнего, - попросил Слепнев, - я постараюсь прорваться. Иди в спальню. Там можно забаррикадироваться и отстреливаться. Дай мне хотя бы пять минут.

Они обменялись рукопожатиями. Слепнев бросился к туалету, когда над головой прогремел выстрел. Это стрелял из столовой раненый сотрудник ФСБ.

Марек скрылся в спальне. Дверь наконец поддалась, и в квартиру ворвались сотрудники ФСБ. Услышав крики о помощи, один из них бросился в столовую, а остальные двое открыли огонь по спальне, где был Деружинский.

- Как это могло получиться? - спросил Корниенко. - Каким образом они оказались вместе?

Наверх уже спешили сотрудники милиции и уголовного розыска. Повсюду слышались крики, выстрелы, плач перепуганных соседских детей. Сотрудники отнесли убитых товарищей вниз, положили на землю. Демидов обратился к вырвавшемуся из этого ада оперативнику, чтобы узнать, что именно произошло в квартире, но тот ничего не ответил и поспешил к стоявшим во дворе машинам.

Марек не успел даже расстрелять первую обойму. Ему удалось продержаться всего полторы минуты. Разъяренный гибелью своих людей, командир группы захвата ворвался в спальню и длинной очередью буквально перерезал Деружинского пополам. Тот даже не почувствовал ни боли, ни страха.

- Здесь был еще второй! - закричал из столовой раненый.

Стали искать второго. Между тем сотрудник ФСБ, к которому обратился Демидов, так и не подошел к нему, а направился к одной из машин, сел за руль и стал медленно выезжать со двора.

"Интересно, куда он сейчас едет?" - подумал Демидов, взглянув на сотрудника, лежавшего на земле.

- Где второй? - раздались крики сверху, когда Демидов увидел завернувшую за угол машину и бросился к своему автомобилю.

- Скорее, - крикнул Демидов, махнув рукой Корниенко, - садитесь в машину. Он уходит.

Корниенко, не понимая, что происходит, бросился к машине.

- В чем дело?

- Быстрее, он уходит. Это Слепнев.

В следующее мгновение Демидов уже выезжал со двора, крикнув водителю одной из машин ГАИ, чтобы следовал за ними. Корниенко в ярости стиснул зубы. Значит, Слепнев был там. Если они его упустят, он никогда себе этого не простит.

Наверху командир группы с ужасом смотрел на страшную картину. В столовой лежал убитый офицер и еще один тяжелораненый. У лежавшего на полу в коридоре пульс еще прощупывался. Один, почти голый, с разбитым лицом, валялся в туалете. Пятого сотрудника вообще нигде не было, но командиру сообщили, что двое его людей спустились вниз. Он был в шоке и только сокрушенно качал головой. У двери лежала женщина, добитая кем-то из террористов. Из распахнутого халата проглядывало ее молодое, белое тело. А в спальне, залитый кровью, лежал Марек. Для него все закончилось в один миг.

- Почему двое? - вдруг спросил командир группы. - А все остальные здесь? Двое... - Он вдруг понял, по какой причине один из его сотрудников оказался раздетым.

- Остановите его! - закричал старший офицер, бросаясь к балкону. Остановите! Это полковник Слепнев.

День второй. Лондон.

22 часа 10 минут

Он часто размышлял о том, какая странная штука время. Оно то стремительно мчится, и годы летят как мгновения, то замедляет свой бег, превращая мгновения в годы.

Они не заметили, как прошли еще два часа. Он старался забыть о близкой разлуке, а Джил что-то увлеченно рассказывала, смеялась, предавшись воспоминаниям. Ей хотелось рассказать все, исповедаться перед этим странным, так внезапно ворвавшимся в ее размеренную жизнь человеком. Ей казалось, что еще в пансионе она видела его в своих мечтах, девичьих снах, вела с ним нескончаемые беседы. Что она знает его давно и ждала встречи с ним. Воспитываясь в пансионе, она не знала ни материнской ласки, ни любви брата, ни отцовской заботы, ей так не хватало тепла и нежности. Но нынешней ночью она была вознаграждена с лихвой. Неизвестный мужчина сразу стал близким и родным. Казалось, его сильные руки способны защитить ее от всех превратностей судьбы.

Снова зазвонил телефон. Джил вздрогнула, вспомнив, что время неумолимо. Еще немного, и от этой встречи останется лишь воспоминание, сладкое и горькое. Он поднял трубку.

- Здравствуй, - сказала Елена, - мы вылетаем. У нас все в порядке.

- Прекрасно, - ответил он.

Чисто женским чутьем Суслова уловила в его голосе какие-то необычные нотки.

- У тебя проблемы? - спросила она.

Он посмотрел на Джил. Глаза девушки были мечтательно устремлены вверх, лицо выражало счастье, какое редко выпадает человеку.

- Нет, - ответил он, - вроде бы нет.

- Полетаев уже на борту. Встреча прошла нормально. Когда ты вылетаешь?

- Через три часа.

- Удачи. - Она хотела еще что-то сказать, он это почувствовал, но почему-то раздумала и быстро закончила разговор.

Через сорок минут нужно выезжать. Джил заметила, что он посмотрел на часы.

- Тебе пора, - сказала она таким тоном, будто вынесла себе смертный приговор.

- Не будем говорить об этом, - попросил он, встав и направляясь в ванную. Когда он вернулся, она все еще лежала в постели. Услышав его шаги, открыла глаза и вымученно улыбнулась. Затем поднялась и вышла из комнаты.

Он уже заканчивал одеваться, когда Джил появилась в халате, и, чтобы не стеснять ее, вышел в холл. Достал галстук из шкафа, долго завязывал. Затем вошел в комнату. Джил уже была одета и в костюме выглядела более взрослой.

- Ты очень красивая, - сказал он, и она замерла, повернув к нему голову.

- Не забудешь меня?

- Никогда, - он говорил вполне искренне.

- Я хотела тебя попросить, - нерешительно начала она.

Он понял и, испытывая к себе отвращение, быстро проговорил:

- Я не могу остаться.

"Господи, как часто мужчины бывают животными!"

- Нет, не об этом. Совсем о другом. У тебя есть еще полчаса?

- Полчаса есть. Даже чуть больше. А почему ты спрашиваешь?

- Давай выйдем на улицу, прогуляемся, я никогда не выходила на улицу с мужчиной. Только с отцом, братом или телохранителями.

Отказать в такой невинной просьбе он, конечно, не мог.

- Пойдем, - согласился он. - Может, поужинаем?

- Нет. Я хочу просто пройтись с тобой. Вечер такой чудесный.

Он быстро собрал чемодан, щелкнул замком, и они вышли из номера с таким видом, словно делали это вместе тысячу раз. В коридоре им попалась навстречу пожилая чета. Муж пропустил вперед жену и улыбнулся. Дронго пропустил вперед Джил и улыбнулся в ответ. Когда чета скрылась за поворотом, Джил сказала:

- Какое удивительное сходство! Говорят, если супруги долго живут вместе, то становятся похожими друг на друга.

Внизу в холле, когда они уже выходили из отеля, их увидел Уилкинсон. Он улыбнулся Дронго и, подойдя к Джил, негромко сказал:

- Позвоните отцу, графиня. Он беспокоится. Несколько раз звонил, спрашивал о вас.

- И что вы ему сказали? - с вызовом спросила Джил.

- Что вы долго сидели в ресторане, а потом пошли в массажный кабинет, с улыбкой ответил Уилкинсон, - кажется, я не ошибся?

- Нет, - она тоже улыбнулась, - вы всегда знаете все лучше меня самой. Спасибо вам.

- Всегда к вашим услугам, графиня. Должен сказать, у вас великолепный спутник.

- Я знаю, - серьезно ответила она.

Стояла та удивительно мягкая погода, какая иногда бывает на Британских островах. Он взял ее за руку.

- Идемте, графиня, так хочется нынче ночью почувствовать себя почти аристократом.

- Отец говорит, что стать аристократом нельзя, - возразила Джил, - им нужно родиться. - И, поняв, что допустила бестактность, торопливо добавила: - Он имел в виду достоинство, честь, благородство. По-моему, все эти качества у тебя от рождения?

- Ведь я могу в это поверить, - он улыбнулся, - а для нормального человека это самое страшное.

Прошло еще сорок минут... Они непринужденно беседовали, шутили, смеялись, вспоминая разные смешные истории. Теперь, почти не умолкая, говорил он. Джил с интересом слушала, ей было так хорошо и уютно рядом с ним, таким надежным и искренним. Они свернули налево, небольшими улочками вышли на шикарную Нью-Бонд-стрит и, миновав фешенебельные магазины, оказались на шумной Оксфорд-стрит, затем по причудливо изогнутой Реджент-стрит, одной из самых красивых улиц в Лондоне, вышли на шумную площадь Пиккадилли. В конце ее, напротив Трокадеро, бронзовые кони выбивали копытами струи воды, застыв в примыкающем к зданию полукругом фонтане. Возле него фотографировались туристы.

- Жаль, что нет фотоаппарата, сфотографировались бы на память, грустно произнесла Джил.

- Ничего, - он сжал ей руку, - мы еще встретимся.

- Правда? - Она посмотрела ему в глаза, и он вдруг осознал, как сильно она ему нравится.

"Как бы не влюбиться".

- Мы обязательно встретимся, - заверил он ее. - Это не так трудно, как тебе кажется.

- Ты мне еще не дал своего телефона, - напомнила она.

Он стал диктовать номер, и, когда она достала из сумочки ручку, к ним подошел высокий темнокожий парень и, показав на свой "Полароид", предложил сфотографироваться.

- Вот и фотоаппарат, - улыбнулся Дронго и попросил парня сделать два снимка. Парень радостно закивал головой, демонстрируя два ряда белоснежных зубов. На всякий случай сделал три фотографии. Дронго щедро заплатил за две, и парень, очень довольный, отдал третью бесплатно.

- Две тебе, одна мне, - Дронго протянул девушке снимки. - Только спрячь их получше, чтобы не увидели дома.

- Они меня поймут.

- Нет, не поймут. Я не очень гожусь на роль твоего бойфренда. Тем более что на фотографиях я выгляжу совсем стариком.

- Не пугай меня. А то подумаю, что ты и вправду старик, - сказала она.

- Так оно и есть, - заявил Дронго. - Это по паспорту мне тридцать девять, а на самом деле все двести, а то и триста лет. Иногда я думаю, что видел столько горя, столько всяких ужасов, такое количество подлецов, что всего этого хватило бы на несколько жизней.

- Молчи, - она закрыла ему рот своей нежной рукой, - я все поняла. А теперь исполни еще одну мою просьбу.

Он молча смотрел на нее.

- Поцелуй меня! - Она закрыла глаза и подставила ему лицо.

Поцелуй был горьким, потому что прощальным. Они вернулись в отель на такси, простились у входа, коснувшись друг друга пересохшими губами. Потом она долго стояла у отеля, пока такси не скрылось в темноте. Потом у нее болезненно сжалось сердце. Потом она вернулась в свой номер, не раздеваясь, упала на кровать и долго плакала. Все было потом. И воспоминание о последнем поцелуе. Горьком и печальном.

День второй. Москва.

22 часа 18 минут

Слепнев изо всех сил жал на газ. Ведь если снова попадет в тюрьму, шанса выбраться оттуда больше не представится. "Ниссан", на котором приехала группа захвата, гудел от напряжения. Дважды он задевал ехавшие по шоссе машины, рискуя разбиться, в надежде оторваться от преследователей.

Демидов, сидевший за рулем "жигуленка", старался не отставать, но старая машина, яростно скрипевшая на поворотах, с трудом выдерживала такую скорость, и то лишь за счет кривизны городских улиц. Довольно скоро их обогнал "Форд" сотрудников ГАИ, которые, все увеличивая скорость, быстро сокращали расстояние, отделявшее их от Слепнева.

Сотрудники ГАИ успели передать координаты "Ниссана" ближайшим постам, и вскоре где-то рядом послышалось завывание еще одной машины. Слепнев обернулся, понимая, что ему не оторваться. Он еще прибавил скорости, лихорадочно соображая, куда лучше свернуть. В городе, если на машину ведется охота, скрыться практически нет шансов. Другое дело, когда сотрудники ГАИ ищут неизвестную машину в потоке остальных.

Он резко свернул направо. Здесь должны быть проходные дворы. Слепнев врезался в забор, распугав прохожих, и, выломав его, рвался к окраине, но неожиданно увидел впереди выехавшую ему наперерез машину. Попытался ее объехать, но тут заметил вторую машину сотрудников ГАИ. Позади яростно гудели сирены еще двух автомобилей. Приближался и "жигуленок" Демидова. Слепнев, оглядевшись, выругался и, резко вывернув руль, двинулся к набережной.

Сотрудники ГАИ потом долго вспоминали, как "Ниссан" взвился над парапетом, сломав его, пролетел метров двадцать и свалился в воду. Остаться в живых после такого удара почти не оставалось шансов. Автомобиль сразу пошел ко дну. Сотрудники ГАИ, столпившиеся на берегу, напряженно следили за поверхностью воды, но никто не выплыл. Все было тихо и спокойно. Будто ничего не произошло.

Подъехал на своем "жигуленке" Демидов, оба полковника рванули к берегу.

- Где он? - кричал Демидов.

- Упал в воду, - доложил один из сотрудников ГАИ.

- Наверняка погиб, - сказал другой.

Демидов посмотрел на Корниенко. Тот, закусив губу, упрямо покачал головой.

- Вряд ли он погиб, - возразил полковник, - его учили выживать в экстремальных ситуациях. Нужно поднять со дна машину и посмотреть, там он или нет.

- Организуйте баржу и кран, - приказал Демидов, - срочно вызовите водолазов. Нужно обшарить дно.

- Он погиб, - убежденно заявил офицер ГАИ. - Я видел, как падала машина. При таком ударе невозможно остаться в живых.

- Нужно поднять машину и посмотреть.

Демидов достал сигареты и подошел к Корниенко. Тот пристально смотрел на реку. Поверхность оставалась гладкой, лишь чуть поодаль плыло бревно и кое-где виднелись масляные пятна.

- Мы упустили его, - с досадой сказал Корниенко, - упустили эту сволочь.

- Ничего, - Демидов тоже посмотрел на реку, - теперь мы знаем точно, где его искать. Если он остался жив, то до пятницы обязательно засветится. Поехали. Надо выяснить, что там произошло.

Корниенко не отрывал взгляда от реки. Несмотря на яркий свет луны и прожекторов, в темноте вполне можно было не заметить всплывшего на поверхность человека. Полковник повернулся и пошел к машине.

Всю обратную дорогу полковники молчали. В доме, где произошел кровавый бой, все было кончено. Раненых отправили в больницу, трупы - в морг. Как только генералу Потапову доложили о случившемся, он выехал на место трагедии.

Командир группы захвата докладывал Потапову обстановку, когда подъехали Демидов и Корниенко. Увидев Потапова, Корниенко еще больше помрачнел. Но, набравшись мужества, не дожидаясь Демидова, первым подошел к генералу.

- Удовлетворены? - зло спросил Потапов. - Устроили стрельбу в центре города. Потеряли офицеров. Кто вам разрешил проводить эту акцию? Кто дал право вызывать группу захвата? Почему не подготовились, прежде чем идти на штурм?

Он задавал вопросы, не ожидая ответов. И все больше распалялся.

- Я и представить себе не мог, что в доме, кроме Деружинского, будет еще кто-то.

- Плохо, что не могли, - желчно заметил Потапов. - Где Слепнев?

- Вместе с машиной свалился в реку. Там метров двадцать высоты. Сейчас проводятся работы по извлечению машины из воды.

- И здесь вы все провалили, - резюмировал генерал.

- Это наша общая вина, - заявил Демидов, - я несу такую же ответственность за неудачу, как и полковник Корниенко. И на квартире, и во время погони.

- Ладно, - махнул рукой Потапов, - хватит играть в благородство. Слепнева упустили, а все остальное не имеет значения.

Он снова подозвал командира группы захвата. Тот стоял мрачный, с опухшими веками, злой от нелепой потери товарищей и фактического разгрома всей группы.

- Как это могло произойти? - спросил Потапов. - Вы хоть представляете себе, что именно произошло?

- Все шло по плану, - оправдывался офицер, - первая группа состояла из трех человек. Двое подстраховывали первую группу с балкона. Предполагалось, что в квартире два человека. Удалось заставить хозяйку открыть дверь, и ребята ворвались в квартиру. Хозяйка вдруг вцепилась в одного из наших сотрудников, и тут появился Слепнев. Эта стерва все карты спутала.

Слепнев, надо сказать, классно сработал. Они с подельником прижали наших ребят, которые полезли через балкон, уже не имея огневого прикрытия. А когда наконец мы ворвались в квартиру, выяснилось, что Деружинский просто прикрывает Слепнева. Тот успел переодеться в форму нашего сотрудника и вынести убитого офицера на улицу. Дальше вы знаете...

Прибыла пожарная машина, завыли сирены машин "Скорой помощи".

- Остальное расскажете в управлении, - махнул рукой генерал командиру группы захвата, садясь в машину. Прежде чем закрыть дверцу, он крикнул Корниенко: - Вы уверены, что Слепнев погиб?

Корниенко посмотрел на Демидова. Он привык отвечать за свои слова. Трупа они не видели. Но сотрудники милиции были уверены в гибели Слепнева. Демидов ждал, что скажет его коллега из контрразведки.

- Нет, - ответил Корниенко, - не уверен.

Потапов захлопнул дверцу, и машина тронулась с места, лавируя между заполнившими двор людьми и автомобилями. Увидев номер машины, инспектор ГАИ бросился расчищать дорогу.

- Надо посмотреть, что в квартире, - предложил Демидов.

Они стали подниматься по лестнице, когда вниз несли убитую женщину. Демидов поднял простыню.

- Странно, - сказал он, - судя по нашим данным, Алевтине Деружинской где-то под сорок, а этой не больше тридцати.

- Может быть, в этом причина нашей неудачи. - Корниенко посмотрел на покойную. - Срочно проверьте отпечатки пальцев, - приказал он сопровождавшему тело сотруднику ФСБ. Результаты пусть сообщат мне немедленно. Выясните, есть ли в нашей картотеке такие отпечатки. Хотя нет, подождите. Позовите двух понятых, покажите покойную. Пусть опознают тело.

- Прямо здесь? - изумился офицер.

- Прямо здесь и прямо сейчас, - бросил Корниенко и поспешил наверх за Демидовым.

Убитых из квартиры уже вынесли, но следы кровавой борьбы виднелись повсюду. Почти все стекла были выбиты, стены пробиты пулями. Здесь работали сообща сотрудники контрразведки и милиции - все в подавленном состоянии после разыгравшейся кровавой трагедии.

- Из прокуратуры приехали, - доложил Демидову один из сотрудников.

- Только их не хватало, - буркнул полковник, проходя в спальню.

- Почему она так поступила? - в раздумье спросил Корниенко. - Судя по нашим данным, эта женщина занималась рекламой косметики. И вдруг вмешалась в борьбу на стороне бандитов.

- Сам не пойму. Может, мы в чем-то просчитались, - предположил Демидов, когда в комнату влетел тот самый сотрудник, которому Корниенко поручил провести опознание.

- Соседи сказали, что это не хозяйка квартиры, - доложил он, - что хозяйка здесь уже несколько месяцев не появлялась. А эта женщина снимала квартиру.

- Как ее фамилия?

- Никто не знает.

- Везите ее к нам, - распорядился Корниенко, - и сообщите, есть ли у нас на нее данные.

- Мы были правы, - сказал он Демидову, - это не Деружинская.

- Нужно проверить всех знакомых Слепнева. Думаю, эта "амазонка" - одна из них, - предположил Демидов. - Кто мог подумать, что здесь окажется сам Слепнев. Знай я об этом заранее, подогнал бы наших ребят. Уж тогда бы он ни за что не ушел.

- Значит, его все-таки подставили, - проговорил Корниенко, - интересно, что собираются предпринять дальше бандиты, в частности сам Слепнев.

- На месте Полетаева я не стал бы возвращаться в Москву до пятницы, вдруг сказал Демидов. - Слепнев, если он жив, теперь в бешенстве, как раненый зверь. И остановить его невозможно. Разве что пулей. Не завидую тем, кто подсунул нам эти трупы. Теперь у бандитов, судя по всему, начнутся разборки.

День второй. Москва.

23 часа 20 минут

Он выплыл далеко от того места, где упала машина. Знал, как опасно показаться там, где упал автомобиль, и задержал дыхание. Когда "Ниссан" оказался в воде, он не запаниковал, в такие моменты главное - сохранить самообладание. Ждать и не торопиться - чтобы преследователи поверили в его гибель. Глубина здесь была метров пять, не больше. Машина медленно погружалась в ил. Под ногами уже появилась вода, когда он, набрав в легкие воздуха, начал осторожно открывать стекло, чтобы хлынувшая вода уравновесила внутреннее и внешнее давление. Когда вода доходила ему уже до шеи, он открыл дверцу, нырнул и проплыл больше двадцати метров, прежде чем поднять голову.

Автомобиль остался где-то далеко в стороне. Ему пришлось плыть еще минут двадцать, прежде чем он решился выйти на берег. Вокруг не было ни души. Он с отвращением осмотрел камуфляжную форму, которую нацепил на себя, и первым делом избавился от бронежилета. Встряхнул пистолет. Из него полилась вода. Если патроны отсырели, пистолет можно выбросить. Впрочем, пригодится для устрашения.

Жаль, мобильный остался в квартире. Теперь нужно как-то добраться до Старика, отлежаться там до завтра. Ничто не нарушало окружающей тишины. Слепнев зашагал в сторону города и вдруг услышал шум приближавшейся машины.

Хотел спрятаться, но раздумал. Надо как можно быстрее убраться отсюда. Слепнев проголосовал, и к нему подкатил старенький "Москвич". Водитель, пожилой мужчина, с любопытством посмотрел на Слепнева.

- В речке искупался? - спросил, улыбаясь.

- Да нет, рыбачил. Сидел с удочкой к заснул. Свалился в воду, удочку потерял, а сам еле выбрался.

- Бывает, - засмеялся водитель.

Ему было за шестьдесят. Припухшие, слезящиеся глаза и мозолистые руки. Видимо, всю жизнь был работягой.

- Сейчас достану клеенку, а то ты мне всю машину перепачкаешь, - сказал старик, не подозревая, какую участь уготовил ему встретившийся в ночи случайный пассажир. Слепнев напряженно следил за стариком. Ликвидировать его здесь довольно опасно. Фээсбэшники и менты наверняка прочешут все окрестности. Нужно подождать до города. Настоящий "ликвидатор" и без пистолета обойдется. У него тысяча способов убрать человека, не оставляя следов.

- Садись, - радушно предложил хозяин машины, расстелив клеенку на переднем сиденье.

Слепнев расположился рядом с водителем.

- Я тебя до метро довезу, - сказал старик, - мне как раз по пути. Пока будешь ехать, обсохнешь маленько.

- Что это за место? - кивнул Слепнев в сторону видневшихся построек.

- Раньше речная станция была, - сообщил водитель, - потом закрыли ее, кажется, еще в шестьдесят восьмом. Я тогда на инструментальном работал, мы отсюда в город ездили. Нам казалось, что это такая даль. А сейчас отсюда до метро десять минут езды. Дети смеются, говорят: ты, можно сказать, в центре жил и работал, а говоришь, квартиру за городом получил. Так ведь тогда здесь вообще глухомань была.

- Да, да, - Слепнев рассеянно слушал, оглядываясь по сторонам, выбирая место, где пришить водителя. Но вокруг, как назло, горели фонари и то и дело попадались прохожие.

- Никогда не были в наших местах? - Водитель заметил, что пассажир то и дело оглядывается. Это был очевидный прокол, и Слепнев мысленно обругал себя. Внезапное появление сотрудников ФСБ, нелепая гибель Майи, внезапное падение в реку - все бесило его. Он все чаще и чаще рискует. Нужно взять себя в руки.

- Вы не одолжите мне телефонную карточку? - попросил Слепнев. - Надо позвонить. А в таком виде мне неудобно появляться на народе.

- У меня нет карточки. Я сейчас остановлю у киоска, ты там и купи.

Слепнев с ужасом вспомнил, что успел схватить только лежавшие в кармане пиджака баксы. Пошарил в карманах. Так и есть. Полпачки. Пять тысяч баксов, и все сотенными купюрами. Не платить же за телефонную карточку сто долларов?

Он посмотрел на водителя. Придется убрать его прямо сейчас. В этот момент позади послышались нетерпеливые гудки идущего на обгон "БМВ". Слепнев перевел дыхание.

- Вот торопятся, - сказал добродушно водитель, - и куда спешат?

- Извините, - заметил Слепнев, - вы можете остановить? Мне нужно на минутку выйти.

- Не стоит, - улыбнулся старик. - Видишь впереди кафе? Там и туалет имеется. Зачем тебе в поле ходить?

Слепнев хотел возразить, но промолчал. Машина подъехала к небольшому кафе. Слепнев вылез, прошел к туалету позади кафе. Оглянулся в ярости. Он начинал ненавидеть добродушного старика.

"Снова придется рискнуть, - подумал он, - другого выхода нет. Уберу его, и с концами. Мертвые не дают показаний".

Он вошел в павильон и спросил у пожилой женщины, видимо, уборщицы:

- У вас есть телефон?

- Есть, но нам его отключили за неуплату, - ответила женщина, продолжая убирать посуду. Кафе было придорожное, для водителей и пассажиров рейсовых автобусов, и работало до полуночи.

Слепнев в бешенстве повернул к "Москвичу". Водитель ждал его с улыбкой, поблескивая новенькими металлическими зубами.

- До метро уже недалеко, - сообщил он, - несколько минут.

- Спасибо, - полковник сел на противно шуршавшую клеенку и хлопнул дверцей.

"Москвич" покатился дальше. Слепнев уже не смотрел по сторонам. Он ждал, когда машина остановится, наконец. Ничто, казалось, не могло спасти старика, когда он вдруг затормозил. Слепнев повернулся к нему, и тот жестом показал на киоск.

- Там продают карточки. Деньги у тебя есть? - спросил он, даже не подозревая, что этим спас себе жизнь.

- Нет, - хрипло ответил Слепнев, - то есть они у меня с собой, но все вымокли.

- Бери, - протянул ему купюру водитель.

Слепнев взял деньги, хотел что-то сказать, но передумал. Выйдя из автомобиля, он перебежал дорогу. По ночам многие киоски в Москве торговали спиртными напитками. Слепнев подошел к одному.

- Мне нужна телефонная карточка, - он протянул деньги.

- Откуда я тебе ее возьму? - удивился продавец. - Водку или коньяк пожалуйста, а карточек у нас нет.

Полковник чуть не выругался и уже хотел возвратиться к машине, но вдруг обернулся:

- А своя карточка у тебя есть?

- Своя вроде бы есть. - Продавец только сейчас разглядел покупателя. Весь мокрый, грязный. - Иди отсюда, алкаш, - сказал продавец.

Слепнев схватил парня за шиворот и ударил лицом о прилавок.

- Ах ты... - открыл было рот продавец, но Слепнев ударил его еще раз.

- Заткнись, - сказал он, - не то зашибу. Давай карточку, сука.

Парень дрожащими руками достал бумажник и протянул нападавшему. Слепнев взял карточку и швырнул кошелек продавцу.

- Сидеть, - сказал он, - не то спалю твою лавку.

Он направился к машине. Продавец, недоумевая, поднял бумажник. Все деньги были на месте. Все до копейки. Бандит взял только телефонную карточку.

- Псих несчастный, - с явным облегчением сказал парень, - свалился на мою голову, идиот.

Ему стало смешно. Забрать телефонную карточку, а бабки оставить. Парень улыбнулся. И все-таки это алкаш, но какой-то ненормальный.

Слепнев неторопливо вернулся к автомобилю. Плюхнулся на клеенку и протянул деньги водителю.

- Купил карточку? - спросил старик.

- Не купил, - Слепнев помахал карточкой, - просто хороший человек попался, бесплатно дал.

- Хороших людей много, - согласился водитель, - скоро доедем.

Полковник промолчал. Нельзя убирать водителя здесь, продавец наверняка запомнил его. Нужно доехать до метро. Там наверняка плохо освещено. Через две минуты машина затормозила.

- Приехали, - сообщил водитель. Слепнев уже занес руку, чтобы нанести старику удар по сонной артерии, когда водитель вдруг высунулся из дверцы и крикнул кому-то: - Михаилу Петровичу персональный привет!

- Здравствуй, - сказал проходивший мимо мужчина лет сорока пяти, - ты куда едешь, к своим?

- А ты с ночной смены? - спросил водитель.

- Ну да, снова аврал. Раньше план месячный или квартальный никак закрыть не могли, а сейчас заказчики-бизнесмены торопят, говорят, договор срочный. Ну а мы тоже не в обиде. Хорошо хоть живыми деньгами платят.

- Садись, подвезу, - предложил водитель.

- У тебя же пассажир, - удивился Михаил Петрович.

- Да нет, он сейчас выходит.

Водитель повернулся к Слепневу. Тот быстро опустил руку и криво улыбнулся.

- Счастливый вы человек, - сказал, глядя на водителя.

- Это точно, - согласился старик со смехом, - я и в огне не горю, и в воде не тону. Уже проверено.

- Спасибо вам. - Слепнев вылез из машины, а на его место уже усаживался Михаил Петрович, аккуратно свертывая клеенку. Слепнев смотрел на машину с таким чувством, будто его обманули. "Москвич" дернулся и отъехал. На всякий случай полковник запомнил номер, хотя это было ни к чему.

Он еще целую минуту стоял в шоке, не понимая, как такое могло случиться. Затем направился к телефонной будке, вставил карточку, набрал нужный номер.

- Семен, - глухо сказал он, - передай Старику, чтобы срочно приехал за мной. Сейчас скажу, где нахожусь.

День второй. Москва.

23 часа 55 минут

Несмотря на позднее время, во многих кабинетах сотрудников ФСБ все еще горел свет, когда Корниенко и Демидов приехали в управление. К этому времени уже было известно главное - в машине на дне реки Слепнева не обнаружили. Значит, он жив. Этот факт, достаточно неприятный, пришлось признать.

Корниенко вошел следом за Демидовым в кабинет и устало опустился на стул.

- Мы его упустили, - сказал он упавшим голосом.

- Появится где-нибудь рядом с Полетаевым, - сказал Демидов, - это и будет наш последний шанс.

Корниенко прошел к своему столу, позвонил оперативному дежурному:

- Какие новости из Лондона?

- Все в порядке, - доложил ему дежурный. В Лондоне сейчас было около девяти вечера. - Переговоры завершились, и делегация выезжает в аэропорт. Я говорил с полковником Рудневым. У них все нормально.

- Хорошо. Когда они прибудут в аэропорт, сообщите мне, - приказал он дежурному.

- Есть еще одно сообщение, - сказал дежурный, - срочное, лично для вас, товарищ полковник.

- Читайте!

- На нем гриф особой секретности. Только вы можете его прочесть. Сейчас его к вам принесут.

Корниенко положил трубку. Посмотрел на Демидова и кивнул ему в ответ на незаданный вопрос.

- Опять какое-то сообщение. Сейчас посмотрим, что еще стряслось.

- Без пяти двенадцать, - посмотрел на часы Демидов, - мне казалось, что сегодня больше ничего не случится.

- Увидим, - мрачно изрек Корниенко, - я попрошу, чтобы нам принесли чай.

Через минуту пакет с грифом "совершенно секретно" уже лежал у Корниенко на столе. Полковник расписался, поставил время, дату и кивком отпустил офицера. Потом вскрыл конверт, прочитал сообщение и нахмурился:

- Проклятье, они обязаны были предупредить нас. Черт бы их всех побрал.

- Что-нибудь не так? - понял Демидов.

- Не так, - кивнул полковник, - вы знаете, кто эта убитая женщина? Майя Мишкинис. Бывший сотрудник литовского КГБ. После развала Советского Союза ушла в отставку. Она и раньше работала со Слепневым.

- Я думал, ей не больше тридцати, - заметил Демидов.

- Тридцать шесть. В двадцать три пришла в КГБ и проработала там пять лет. Знаете, с кем она постоянно обеспечивала связь?

- Теперь догадываюсь. Со Слепневым?

- Вот именно. По нашим данным, она переехала в Москву после девяносто третьего. Очевидно, он вызвал ее к себе. В сообщении указывается, что Слепнев и потом привлекал ее к разного рода заданиям и давал ей поручения.

- Нужно пересмотреть списки всех, кто сотрудничал с этим психом, сказал Демидов.

- Не дают списков, - зло ответил Корниенко, - даже нам не дают. Личные дела "ликвидаторов" под запретом. Вот и работаем вслепую. Знай я, что в квартире могут находиться бывшие сотрудники КГБ, что он работал с Мишкинис...

- Ее убили выстрелом в сердце. Вернее, добили, - напомнил Демидов, его работа.

- Скорее всего. Решил, что оставить ее в живых опасно. Видимо, они были близки.

- И даже это его не остановило. Настоящий зверь.

- "Ликвидатор", этим все сказано, - проговорил Корниенко. - Думаете, в "ликвидаторы" так просто было попасть? Туда отбирали людей без нервов и без сердца, именно таких, как он.

- Итак, он жив, а мы даже не можем установить все его связи. Неужели вам, полковнику ФСБ, не дадут его личное дело?

- Не дадут, - ответил Корниенко, - у нас строгие инструкции.

- Может, вам поговорить с генералом? Он должен понять ситуацию.

- Бесполезно. Даже Потапов не имеет права нарушать режим секретности вокруг "ликвидаторов". Кроме того, Слепнев не настолько глуп. Он поймет, что мы вычислили Мишкинис, и не захочет подставляться во второй раз. Будет держать связь с теми, кого мы не можем вычислить. Узнает, что мы нашли в гараже трупы, и поймет, что его подставили.

- Остается ждать, когда он снова проявится.

- Уже первый час ночи, - сказал Корниенко, - четверг уже наступил. До так называемого "дня гнева" ничего не осталось. В пятницу Полетаев выступает в Государственной думе. У нас в запасе всего день. И у него тоже.

- Я поеду в МУР, - поднялся Демидов, - может, у нас остались какие-нибудь материалы по делу Слепнева. Тогда мы его активно искали. Постараюсь что-нибудь раскопать. Вы поедете домой?

- Нет. Останусь в управлении. Думаю, в ближайшие сутки мне вообще лучше не покидать своего рабочего места. Кроме того, наша группа скоро закончит обыск на квартире, и я хочу дождаться результатов.

- Они ничего не найдут, - мрачно заметил Демидов, - ведь мы имеем дело с профессионалом такого класса.

- Будем искать. Ясно, что сейчас он взбешен и готовится нанести новый удар. Не думаю, что он предпримет что-нибудь уже сегодня ночью. Все-таки мы испортили ему настроение и нарушили его планы. Скорее всего удар будет нанесен завтра. Пожалуй, я даже знаю, где именно.

Демидов с интересом посмотрел на Корниенко.

- Завтра вечером открытие конференции в Центре международной торговли, - пояснил полковник, - у меня есть график Полетаева на завтра. Он должен быть там. Его ждут с программной речью.

- Нужно отменить конференцию, - сказал Демидов.

- Постараюсь, хотя я лично не уверен, что это необходимо.

- До свидания, - кивнул Демидов.

- Спасибо за помощь, - ответил Корниенко, - и за вашу поддержку.

Демидов вышел, а Корниенко позвонил Потапову:

- Разрешите зайти?

Несмотря на поздний час, генерал все еще находился на своем рабочем месте. Так же, как Корниенко и Демидов, он хорошо понимая, что произошло. Уже в половине первого Корниенко вошел к нему в кабинет. У обоих глаза были воспаленные от волнения и недосыпания.

Корниенко коротко рассказал о Майе Мишкинис. Сообщил, что скорее всего Слепнев жив. И наверняка попытается взять реванш завтра, на открытии конференции.

- Считаю, что Полетаеву там нельзя появляться, - заявил Корниенко.

- Поздно, - возразил Потапов, - слишком поздно. Программы напечатаны. Зарубежные гости уже прилетели и подъезжают к аэропорту. Мне звонил Руднев. Он тоже предлагал отменить выступление на конференции Полетаева. Я переговорил с вице-премьером Шумским, тот и слышать об этом не хочет. А ведь они с Полетаевым близкие друзья. Это Шумский привел Полетаева в правительство. И он по-своему прав. Нужно понимать ситуацию вокруг самого Полетаева и нашего правительства. Министра финансов хотят устранить, чтобы вызвать панику на бирже, сыграть на повышение доллара, провалить бюджет на будущий год и отправить правительство в отставку. Если Полетаев завтра не появится на конференции, слухи, которые поползут по городу, причинят не меньший вред, чем самый громкий террористический акт. Шумский мне прямо так и сказал: "Мы все под прицелом". Но каждый обязан делать свое дело. Значит, они будут делать свое дело, а мы свое. Шумский еще на работе. Можете позвонить ему и изложить свои аргументы, если он к ним прислушается.

- Мы не сможем обеспечить безопасность Шумского и Полетаева на завтрашней конференции, - сказал Корниенко.

- Значит, не умеем работать, - резонно возразил Потапов. - Это наши трудности, и они никого не интересуют. Правительство обязано работать, а мы - обеспечивать его безопасность.

Полковник поднялся, поправил очки и сухо сказал:

- Вас понял, товарищ генерал. Разрешите идти?

Потапов посмотрел на него и тихо добавил:

- Поймите ситуацию, Олег Викторович. Полетаев - важная политическая фигура. Его нельзя изолировать, спрятать, это нанесет правительству еще больший вред и породит массу слухов о нестабильности в нашей стране. Единственное, что нам остается, это обеспечить его безопасность. И остановить Слепнева, если это вообще возможно.

- Тогда пусть мне предоставят его дело, - невозмутимо сказал Корниенко, - поймите и вы меня. В противном случае я не смогу принять эффективных мер против Слепнева. Когда речь идет о безопасности членов правительства, о безопасности государства, наконец, можно сделать исключение. По крайней мере для одного человека.

- Только для вас? - спросил Потапов.

- Только для меня, - кивнул Корниенко.

- Половина первого ночи, - пробормотал Потапов, - сейчас позвоню директору. Это зависит целиком от него. Но вам придется остаться здесь на всю ночь. Сами понимаете, вынести сверхсекретные материалы вам никто не позволит.

- Я все равно собирался остаться, - ответил Корниенко.

- Надо рассказать шефу, что случилось с нашей группой захвата. Потапов испытующе посмотрел на Корниенко. - Может, отложим на завтра?

Полковник не ответил, но изменился в лице, и, заметив это, Потапов потянулся к телефону и стал набирать нужный номер. Но вдруг положил трубку на рычаг.

- Сейчас вам документы, так или иначе, не выдадут, - произнес он, только после десяти утра. Идите домой, завтра у нас трудный день.

- Я останусь, - твердо ответил Корниенко, - и хочу завтра с утра получить материалы. Вы можете мне гарантировать это?

Потапов снова снял трубку. Надо было доложить директору о попытке покушения в Лондоне и гибели трех сотрудников ФСБ на квартире. Дома у директора стояла правительственная "вертушка", и Потапов набрал номер. После четвертого звонка директор снял трубку.

- Слушаю вас, - сказал он.

- Добрый вечер. - Потапов был в некоторой растерянности. Никогда еще ему не приходилось сообщать директору такие ужасные новости.

- Здравствуйте, что-нибудь случилось? - Директор сразу узнал Потапова.

- Случилось, - упавшим голосом ответил Потапов, неприязненно глядя на Корниенко, - удалось установить местонахождение полковника Слепнева и его помощников. В том числе и Мартына Деружинского, которого мы давно ищем.

- Вы их задержали? - нетерпеливо спросил директор.

Потапов снова взглянул на полковника. Надо было решиться доложить о случившемся.

- Нет, - решительно ответил Потапов, - полковник Корниенко вызвал группу захвата. Во время операции были убиты оба помощника Слепнева. Мы потеряли трех офицеров спецназа, еще двое тяжело ранены.

Потапов ожидал чего угодно, только не этой гнетущей тишины и гробового молчания, которое было страшнее директорского гнева.

- Сколько? - Голос у директора дрогнул. - Сколько, вы говорите, погибло?

- Три сотрудника группы захвата, - повторил Потапов.

- Как это могло случиться? - спросил директор. - Что произошло?

- Слепнев и его люди оказали вооруженное сопротивление. Очевидно, группа не была готова к такому развитию событий, - ответил Потапов и, чтобы смягчить удар, нанесенный по престижу их организации, торопливо добавил: Данные были получены через МУР, очевидно, там не успели проверить всю поступившую к ним информацию.

- Где Слепнев? - спросил директор.

- Его машина упала в реку. Она сорвалась с берега и пошла на дно. Мы предполагаем, что...

- Где Слепнев? - повторил директор. - Вы нашли его труп?

- Нет, - признался Потапов, - не нашли.

- Я выезжаю в управление, - выпустив пар, уже спокойно сказал директор. - Где Корниенко?

- Рядом со мной. Просит вашего разрешения ознакомиться с персональным досье Слепнева.

- Ему только досье не хватает, чтобы найти Слепнева! - заорал директор, но тотчас же взял себя в руки и добавил: - Мы проведем строгое расследование по факту смерти наших сотрудников. Виновные будут уволены и отданы под суд. - И вдруг, к великому удивлению Потапова, сказал: - Пусть готовят распоряжение. Утром Корниенко получит нужные ему материалы. А приказ о создании комиссии по расследованию подготовьте немедленно. Вы меня поняли?

Директор говорил свистящим шепотом, а это означало, что он в бешенстве. Потапов это хорошо знал.

- Слушаюсь, - сказал он.

- Нас всех нужно выгнать со службы, - бросил на прощание директор, - и обязать просить прощения у матерей, чьих сыновей мы так бездумно подставили.

День третий. Лондон.

Аэропорт Хитроу. 0 часов 20 минут

Самолет наконец вылетел из аэропорта, и полковник Руднев мог облегченно вздохнуть. Вся делегация была на борту, а Полетаев с главой национального банка уже обсуждали в кабинете премьера вопрос о завтрашнем совещании в Доме правительства. Самолет набрал высоту довольно быстро и взял курс на Москву. Красивые, улыбающиеся стюардессы разносили соки. На кухне готовили ужин. Вышедший из кабинета глава национального банка прошел в глубь самолета, нашел диван и, не обращая внимания на снующих взад-вперед стюардесс, отказался от ужина и заснул.

Полетаев тоже отказался от ужина. В последнее время он располнел, и это его беспокоило. На занятия спортом совсем не было времени. Выйдя из кабинета, он прошел к пилотам.

- Когда будем в Москве?

- Через два с половиной часа. Погода хорошая, не опоздаем, - доложил капитан.

Артем Сергеевич вернулся в кабинет, но почему-то не сиделось на месте. И он, войдя в общий салон, увидел у иллюминатора Суслову. Она, задумавшись, смотрела на звездное небо. Позади нее сидел за столиком полковник Руднев и что-то сосредоточенно писал, методично выводя каждую букву.

- Разрешите? - спросил Полетаев, подсаживаясь к Елене.

- Да, конечно. - Она повернулась к нему.

- О чем вы думаете? - спросил он.

- О сегодняшнем взрыве, - ответила Суслова, - если бы не наш эксперт, все кончилось бы трагедией. Бомба была установлена на направленный взрыв. Как раз туда, где мы находились.

Полетаев нахмурился. Он старался не думать о случившемся в "Дорчестере", понимая, как важно сохранять спокойствие перед завтрашним выступлением в Думе.

- Говорят, его тяжело ранило?

- У него не рана, скорее ожог. Он успел отскочить в сторону вместе с девочкой, оказавшейся рядом, которую он, в сущности, спас.

- Я буду ходатайствовать о его награждении, - взволнованно произнес Полетаев.

- Ничего не получится, - улыбнулась она, взглянув на него. Полетаев сидел совсем близко. - Он не штатный сотрудник нашего ведомства. Всего лишь эксперт-аналитик по вопросам преступности.

- Но он действовал вместе с вами.

- Моя роль была весьма скромной, - сказала она.

- Не скажите. Я видел, как вы действовали вчера в министерстве, как работали сегодня. Вы настоящий профессионал. Простите, но я хотел бы знать ваше отчество, а то не знаю просто, как обращаться к вам. Не называть же вас "товарищем" или "господином".

- Называйте просто Леной, - предложила она.

- У вас выдающаяся фамилия, - заметил Артем Сергеевич.

- Думаете, я родственница Суслова? Многие так считали. Но мы просто однофамильцы. Я думала, Суслова давно забыли, но, оказывается, помнят.

- Он был крупным государственным деятелем. Гречко или Громыко, например, знаменуют собой целую эпоху. Я уже не говорю о Брежневе, Андропове, Черненко.

- Но таких фамилий немало. У меня несколько знакомых с фамилией Горбачев.

- У меня тоже есть друг Горбачев. - Оба рассмеялись.

Сидевший позади них Руднев, услышав смех, недовольно посмотрел на них и снова углубился в бумаги. Видимо, писал рапорт о случившемся.

- Интересно, вы женщина, да еще такая красивая, и вдруг офицер ФСБ.

- Я уже привыкла, - призналась Елена, - не представляю себя на другой работе.

- А как относится к этому ваша семья?

- Вы хотели узнать, замужем ли я, - она посмотрела ему в глаза. Ее прямота поразила министра. Таких женщин он еще не встречал.

- Я просто спросил, - тихо ответил он, не отводя взгляда.

- Я не замужем, - сказала Суслова, - наша работа почти исключает личную жизнь. Честно говоря, эта проблема меня мало интересует. Мне не двадцать, чтобы увлекаться мужчинами. Пора уже бабушкой стать.

- Не кокетничайте, - улыбнулся Полетаев, - вы в идеальной форме. Не обидитесь, если приглашу вас завтра на ужин?

Она с укором посмотрела на него, и он отвел глаза.

- Не обижусь, только сделаем это после пятницы.

- Значит - нет.

- Завтра ни в коем случае. Мы обязаны позаботиться о вашей безопасности. В любой другой день. Позвоните мне. Я дам вам свой телефон.

- После моего выступления в Думе все будет кончено, - сказал Полетаев, - я ведь тоже кое-что понимаю. Они сделают все, чтобы не был утвержден бюджет. Как только его утвердят, покушения прекратятся. Я для них просто пешка. Им важно убрать все правительство, и в первую очередь премьер-министра. В общем, не исключено, что мы больше не увидимся. Вы согласны поужинать со мной завтра?

- Я не имею права. Если вы попытаетесь от нас оторваться, мы последуем за вами, независимо от того, пригласите вы на ужин меня или другую женщину.

- Не нужно шутить, - нахмурился он, - я серьезно вас спрашиваю.

- А я вам серьезно отвечаю. Завтрашний день, вернее, уже сегодняшний, слишком важен для меня, для вас. Для всей страны, Артем Сергеевич.

- То есть вы отказываетесь со мной ужинать в интересах страны, - сказал он не без иронии, - я так должен понимать ваши слова. Если я кажусь вам слишком назойливым, скажите честно. В конце концов, мы не дети, чтобы играть в такие игры.

- Я не играю, - печально отозвалась она. - Но сегодня ваш обед едва не кончился трагедией для десятков людей, которые вас окружали. И лишь благодаря Дронго мы остались живы и летим в Москву. Где гарантия, что то же самое не повторится во время нашего с вами ужина?

- Убедили, - кивнул он, - вообще-то странный у нас разговор. Я вас приглашаю на ужин, а вы говорите о бомбах. Может, мне действительно запереться на весь завтрашний день в бомбоубежище?

- Хотите знать мое мнение?

Его очень волновали ее глаза, ее прямые, резкие суждения. Он чувствовал ту лихорадочную возбужденность, какая бывает у мужчин, уже выбравших объект своей атаки. Он сам не ожидал, что в нем проснется самец. Что это вообще возможно. Жена сделала все, чтобы отбить у него охоту к женщинам, а мимолетные встречи с молоденькими проститутками не вызывали никаких чувств, кроме чувства опустошенности.

- Конечно, хочу, - кивнул он.

- Ни в самом надежном бомбоубежище страны, ни даже в бункере вам не обойтись без нашей помощи. Люди, которые охотятся за вами, не просто профессионалы. Это специалисты, натренированные на ликвидации людей. У вас не будет ни одного шанса, если вы попытаетесь от нас уйти. Ни единого, Артем Сергеевич.

Все это она произнесла тоном явного превосходства. Он долго молчал, не зная, что сказать, потом поднялся и пошел в кабинет. Больше он не появлялся до конца полета. Когда объявили посадку, полковник Руднев что-то ей сказал, но она не расслышала.

- Что? - переспросила она.

- Пристегните ремни, - сказал Руднев громко, - мы идем на посадку.

День третий. Москва.

0 часов 40 минут

Слепнев, переодевшись после вынужденного купания, сидел на кровати и с удовольствием пил горячий чай, когда вошел Старик и сообщил, что все готово. Стариком Арнольда Григорьевича стали называть, когда ему едва исполнилось тридцать. И он по непонятным причинам неожиданно начал седеть. Седина в столь молодом возрасте придавала ему определенный шарм, однако серьезно его беспокоила. Врачи утверждали, что такие феномены иногда случаются, но Арнольду Григорьевичу от этого было не легче. Он знал Слепнева давно, еще когда тот служил в КГБ. Старший лейтенант Слепнев и преподаватель политехнического института Арнольд Григорьевич Харчиков познакомились при весьма странных обстоятельствах: Слепнев ухаживал за сестрой Харчикова Зоей.

Брату он нравился, но сама Зоя предпочла другого офицера - лейтенанта пограничных войск, с которым и уехала в Казахстан, а Слепнев перешел в отдел активных операций, где и проходил подготовку на "ликвидатора". Он уже тогда подозревал, что часто выезжающий за рубеж Арнольд Григорьевич не просто увлекается туризмом, а совмещает приятное с полезным, точнее, привозит из каждой поездки два-три чемодана дефицитного по тем временам женского белья. Именно поэтому Харчикова очень устраивал в качестве мужа сестры офицер КГБ. Он понимал, что выпускника пограничного училища могут послать к черту на кулички. Так все и получилось. Сестра с мужем уехала в Казахстан, а Харчиков остался один без всякой поддержки.

Спустя несколько лет Слепнева вызвали в милицию и сообщили, что на допросе Харчиков среди своих знакомых назвал и его, Слепнева, ставшего к тому времени уже капитаном. Слепнев поручился за своего знакомого, и того довольно быстро отпустили. Арнольд Григорьевич не забывал благодетеля и часто появлялся в холостяцкой квартире Слепнева со скромными подарками.

Кончились их странные отношения в середине восьмидесятых, когда Харчикова арестовали по обвинению в валютных операциях, и заступничество Слепнева уже не могло помочь. А сам он пострадал бы, назови его Арнольд Григорьевич в качестве свидетеля. Но Арнольд Григорьевич не стал этого делать: видимо, понимал, что может навредить бывшему жениху сестры.

Через несколько лет развалился Советский Союз, незадолго до этого Харчикова выпустили из тюрьмы. В августе девяносто первого не стало и КГБ. И вот однажды Слепнев встретил на улице уже сильно постаревшего Харчикова. Они посидели, поговорили. И с этого дня стали встречаться довольно часто. Слепнев приходил к Харчикову, много пил, зверел, ругал новую власть и новые порядки. Харчиков слушал, вежливо поддакивая. Однажды Слепнев передал Арнольду Григорьевичу несколько золотых монет, попросив обменять их на валюту, что Харчиков выполнил быстро и аккуратно. Слепнев доверял ему больше, чем коллегам по службе.

И сейчас он ломал голову над тем, как могли сотрудники ФСБ так быстро выйти на их квартиру. Практически за один день вычислить, где раньше проживала жена Марека. Точно установить, где они находятся. Слепнев долго размышлял над всем этим и решил завтра утром все лично проверить.

Арнольду Григорьевичу было уже шестьдесят пять, но он хорошо сохранился, не облысел, только волосы стали совсем седыми.

Он был высокого роста, худощавый, под глазами фиолетовые круги, признак болезни почек.

Слепнев окликнул его, Харчиков зашел в гостиную.

- Мне нужна твоя помощь.

- Что я должен сделать? Ты, Витя, лучше отдохни, горячего чая попей.

- Потом отдохну, - отмахнулся Слепнев, - оружие к тебе вчера Марек привез?

- Привез. Все как ты просил.

- Где оно?

- Не здесь, конечно. В надежном месте. А почему ты спрашиваешь?

- Марек мог остаться в живых. Тогда они его быстро расколют и сюда нагрянут.

- Кхе, кхе, - издал какой-то неопределенный звук Арнольд Григорьевич, то ли захихикал, то ли закряхтел, - не нагрянут. Я ведь тюрягу прошел, волк стреляный. Своего адреса я никогда никому не давал, только тебе и Семке. Семка - мой воспитанник, ему можно. Марек ко мне приезжал на другой конец города. Там у меня однокомнатная квартира, специально для гостей. Усек? Ты хоть и кагэбэшник, а что такое настоящая конспирация, не знаешь. Это когда волком живешь, никому не веришь. Мне иначе нельзя. Я с золотишком дело имел, с валютой. Мне нельзя светиться. Иначе заметут. А я помереть хочу в своей постели.

- Завтра выяснишь, что случилось у гаражей, где мы машину оставили. Узнаешь, что с Мареком. Он живой или нет? У соседок поспрашиваешь, пусть расскажут, что да как.

- Может, Семку послать?

- Нет. Молодого нельзя, сразу заподозрят. Другое дело старик. А ты волк опытный.

- Ну хорошо, хорошо, раз нужно, сделаю. Я тебе когда-нибудь отказывал?

- Оружие нужно достать из твоего тайника. Мне оно уже завтра понадобится. Сумеешь быстро все провернуть?

- Сумею, конечно. Не беспокойся, не подведу. Я свое дело туго знаю. Арнольд Григорьевич улыбнулся: - Я тебе не шаромыжник какой-нибудь. Старшим преподавателем был, без пяти минут кандидат наук. Не замели бы меня тогда, я, может, ректором бы сейчас был. Или министром.

- Министром воровских дел, - усмехнулся Слепнев.

- А ты на меня посмотри и на них. Я их всех по телевизору видел. Хари воровские. Говорят гладко, а у самих глазки бегают. Они и по-английски шпарят, и по-русски без бумажек долдонят, а все равно - воры, они и есть воры. Я их на расстоянии чую. Как посмотрю на правительство, вижу - мой контингент. Их бы взять за шкирку и в лагерь. Вот тогда бы в стране порядок настал.

- Это я уже от тебя слышал не раз, - поморщился Слепнев.

- А ты не злись, не дергайся. Уж очень все несправедливо устроено. Ну продал я несколько монет или не там деньги менял, где нужно, - мне восемь лет с конфискацией. А эти сопляки всю страну пограбили, и им ничего? Несправедливо это, Витек, очень несправедливо.

- А ты хотел бы занять их место? Сам грабить?

- Конечно. А кто не хочет?! Я бы тогда под боком имел красивую бабу, каких по телевизору показывают, был б депутатом или министром. Своруешь рупь - посадят. Своруешь сто - четвертуют. Своруешь миллион - похвалят.

- Ладно, хватит. Развел тут философию, - бросил Слепнев, - тоже мне борец за справедливость, включи телик, сейчас правительство покажут. Они там тоже воруют? Как думаешь?

- Теперь не все, - рассудительно ответил Арнольд Григорьевич, - как молодых прогнали, а стариков набрали, так я сразу заметил, что глаза у этих уже не так бегают. Посидел бы ты в "Матросской тишине" годков пять, сразу бы увидел, кто вор, а кто не вор.

- Спасибо. Я уже свое отсидел, - огрызнулся Слепнев, - и больше туда не собираюсь. Мои новые документы у тебя?

- Все в порядке. Я же тебе сказал, сделал все, как ты просил.

- Где-нибудь рядом есть телефон?

- В другой комнате, - показал Харчиков.

- Ты не понял. Я спрашиваю, где-нибудь на соседней улице есть телефон? Подальше от твоего дома?

- Подальше, - задумался Арнольд Григорьевич, - есть, конечно. На площади. Но туда пехом минут двадцать, не меньше.

- Ничего, дойду. Дай чего-нибудь надеть.

- С ума сошел. Тебя ночью заметут.

- Не заметут. Мне позвонить нужно. Обязательно. И дай мне свою телефонную карточку.

- Заберут тебя, Витек, рисковый ты парень.

- Как-нибудь добегу. Нельзя мне отсюда звонить. Понимаешь, нельзя. Засекут, откуда я говорю, и ночью нагрянут. А я спать люблю крепко.

- Теперь понял, - сказал старик, - но ты не торопись. Чай допей. Семка внизу стоит, он тебя отвезет.

- Так ты его еще не отправил? - изумился Слепнев.

- Я же говорю, у нас своя конспирация, - ухмыльнулся старик, - он за домом следит. Мало ли что. Может, ты "хвост" за собой притащил.

- Ах ты, старая сволочь, - рассмеялся Слепнев, - нужно было жениться на твоей сестре. Представляю, какие бы у тебя были племянники.

- Ее ребята уже в пограничном училище учатся, - сообщил Харчиков.

- В каком училище? Чьи ребята?

- Мои племяшки. Зойка двойню родила. Как в Казахстан уехала, так там и родила.

- Это сколько же лет прошло, пятнадцать, шестнадцать?

- Восемнадцать. Как раз в восемьдесят первом и родила. Восемнадцать лет прошло, милый. А ты и не заметил.

Слепнев поставил чашку, встал со стула.

- Дай что-нибудь надеть, - попросил, - поеду на переговоры. Если все пройдет как надо, могу заказывать билет в Ниццу. А ты найди себе девочку из журнала. Все услуги я оплачу. Сто тысяч устроит?

- За такие деньги я сам сбегаю вместо тебя позвонить, - сказал старик, усмехнувшись. Слепнев заметил, как алчно блеснули у старика глаза. Сумма была солидной, даже для Харчикова.

- Не надо, - сказал Слепнев, - Семен отвезет меня. Если получится, как я задумал, получишь свои деньги. Если сорвется, не жить нам с тобой на этом свете. На нас охоту устроят, будто на крыс. И не успокоятся, пока не передавят.

- Ничего, - прошептал Харчиков, - за такие деньги я и крысой готов стать.

Слепнев вышел из квартиры во втором часу ночи, разбудил задремавшего в машине Семена.

- Поехали! - Слепнев устроился на заднем сиденье.

- Куда? - спросил Семен, протирая глаза.

- На площадь, - полковник жестом указал направление. - Тоже мне наблюдатель нашелся, - сказал он насмешливо.

Через несколько минут они уже были на пустынной площади. Слепнев вышел и направился к телефонной будке.

- Кто говорит? - спросил недовольный сонный голос.

- Это я, пенсионер, твой друг, - ответил Слепнев.

- Кто это? - снова спросил генерал Скороденко с нотками страха в голосе.

- Говорю же, твой друг. Деньги перевел?

- Какие деньги?

- Память у тебя, что ли, по старости отшибло? - зло бросил Слепнев. Мы о чем с тобой договаривались, забыл?

- Ты живой? - Скороденко ушам своим не верил. - Откуда говоришь?

- С того света, - ответил полковник, - ты почему удивляешься? Может, это ты устроил на нас охоту?

- Нет, конечно. Но мне сообщили, что сегодня тебя... в общем, я думал, ты больше не позвонишь.

- Напрасно ты так думал. Как видишь, позвонил. И еще раз позвоню завтра утром, чтобы про деньги узнать. Если до утра не переведешь, будешь сам себя подтирать. А переведешь, все сделаем как нужно.

- Подожди, - быстро сказал генерал, - как тебя найти?

- Я тебя сам найду, пенсионер. И учти, сделаешь что-то не так, я сильно обижусь. Ты меня понял, пенсионер?

- Подожди... - снова сказал генерал, но Слепнев уже поспешил к машине.

- Гони домой, - приказал он Семену, взглянув на часы.

"Почему этот мудак сдрейфил? - подумал Слепнев. - Видимо, решил меня подставить, а потом сам все провернуть. Это все "мусорские штучки". Если это правда, устрою ему праздник за его счет. Настоящий праздник".

Он вспомнил Майю. Ведь это она спасла ему сегодня жизнь. А как посмотрела, когда он стрелял! Она поняла, что ей не выжить. И он это понял. Они вообще понимали друг друга без слов. Он постарался отогнать подальше это страшное воспоминание. Нельзя поддаваться эмоциям и раскисать. Иначе хана. Гнев - оружие бессилия, прочел он где-то и навсегда запомнил это выражение. Он не позволит гневу взять верх над рассудком. Загонит эмоции в самые дальние уголки души и до поры до времени не позволит себе вспоминать о Майе. А когда вспомнит, завоет от горя или утопит свою ненависть и боль в алкоголе, который так легко превращал его в зверя.

"Прошло восемнадцать лет", - вспомнил он слова Арнольда Григорьевича. Сыновья Зои могли быть его сыновьями... Слепнев стиснул зубы. У каждого своя судьба, и он еще обманет эту судьбу, сумеет вырваться из порочного круга преступлений и лжи. У него должно получиться. И если для достижения цели придется убивать и лгать еще больше, он пойдет на это не колеблясь, как сегодня утром, когда, не раздумывая, выстрелил в единственного близкого ему человека. Снова вспомнив о Майе, он тихо застонал. Испуганный этим звуком, Семен обернулся:

- Остановить машину?

- Нет, ни в коем случае. Поехали быстрее.

День третий. Москва.

2 часа 10 минут

Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Скороденко поднял трубку, но услышал лишь частые гудки. Прошаркал на кухню и достал таблетку валидола. Положил таблетку под язык, стараясь успокоиться. Просто так в столь поздний час никто звонить не будет. Значит, что-то случилось. Генерал выплюнул таблетку и направился к телефону.

- Родион, - глухо сказал он, - это я.

- Слушаю вас, - ответил сонный Родион Александрович, все еще не понимая, что происходит.

- Ты еще не проснулся? - разозлился генерал. - Не узнал меня?

- Конечно, узнал, - тут Родион окончательно пришел в себя, - я же вам ответил.

- Приезжай ко мне, - приказал Скороденко.

- Когда? - Родиону Александровичу не хотелось вылезать из теплой постели, а тем более куда-то ехать.

- Прямо сейчас, - сказал Скороденко. - Ты мне позарез нужен, настойчиво повторил он, - понял?

- Приеду, - упавшим голосом ответил Родион.

- Что? - не расслышал генерал.

- Сейчас приеду, - громко повторил Родион.

Скороденко положил трубку и снова пошел на кухню. В спальне загорелся светильник. Это жена включила свет, разбуженная его раздраженным голосом. Он слышал, как она надевала шлепанцы, вышла в коридор и направилась на кухню. Он быстро положил под язык новую таблетку валидола. Сильно болело сердце.

"Как это они там все прошляпили, - со злостью думал генерал, - почему не смогли нормально все оформить? И этот сукин сын ушел живым".

- Ты почему кричишь? - вышла на кухню супруга. - Что с тобой творится?

- Иди спать, - дернулся Скороденко, - поздно уже.

- Илья, что происходит? Ты все время не в себе. Нервы никуда не годятся!

- Ерунда. Со мной все в порядке, говорю тебе, иди спать, - он повысил голос.

Она знала, что в такие моменты с ним лучше не спорить. Поэтому, не сказав больше ни слова, вернулась в спальню. И тотчас погас светильник, жена почла за благо лечь в постель и уснуть, чтобы не действовать ему на нервы.

Родион Александрович приехал через полчаса. Пока он поднялся, умылся, оделся, вышел из дома. К тому же довольно долго искал попутку. Он появился, когда часы показывали без двадцати три. Деликатный по натуре в отличие от генерала, он не стал звонить в дверь, опасаясь разбудить супругу Скороденко, а осторожно стучал до тех пор, пока генерал не открыл ему.

- Пойдем на кухню, - мрачно сказал Скороденко.

Родион молча последовал за генералом, поняв, что случилось нечто непредвиденное.

- Мне звонил Слепнев, - тихо сообщил Скороденко.

- Разве его не взяли? - удивился Родион.

- И даже не убили, - зло ответил генерал, - вся наша операция была ни к черту. Видимо, мы сделали ставку на кретинов.

- Ребята выполнили все как надо, - возразил Родион Александрович, - мы послали к ним Стилягу. Он нашел нужного человека, завел с ним разговор при том несчастном алкаше. В общем, все, как вы велели.

- Что потом случилось с "нужным человеком"? - спросил генерал.

Родион Александрович оглянулся на дверь и, не сказав ни слова, выразительно закрыл глаза. Но Скороденко все понял.

- Хорошо, - кивнул он, - хоть что-то вы должны уметь делать.

- Лунатик должен был передать сообщение инспектору уголовного розыска. Мы проверили, он передал. Стиляга даже дал ему двести баксов, якобы за товар, который не стоил и пятидесяти. Мы были уверены, что они устроят у машины засаду и возьмут помощника Слепнева, когда тот появится в гараже. Но они каким-то образом вычислили адрес бывшей жены того самого помощника. И устроили налет на квартиру. По рассказам сотрудников МУРа, там все погибли. В том числе и члены группы захвата. Никто, кроме Слепнева, это сделать не мог. Но мне сказали, что в квартире погибли все, кто там находился, поэтому я не сомневался, что полковника нет в живых.

- Нужно было самому все проверить, - яростным шепотом сказал Скороденко, - теперь этот мерзавец на свободе и наверняка понял, что мы его подставили.

- Надо его найти?

- Конечно. Он завтра утром будет мне звонить. Но все не так просто. Он очень осторожен, говорит мало, и только из уличных автоматов.

- За день найти "ликвидатора" в многомиллионном городе! - сказал Родион Александрович. - Я видел, как он работает. Это настоящий профессионал. Его же учили искусству выживания. По-моему, лучше сделать по-другому.

Генерал уставился на него, ничего не спрашивая, ожидая, что он скажет дальше.

- Надо перевести деньги в указанный им банк, - продолжил Родион Александрович, - мы ведь все равно переводим деньги на предъявителя с поручением разблокировать их после пятницы. Значит, мы ничем не рискуем. Если он сделает то, что от него требуется, то обязательно пойдет за деньгами, тогда мы его и прикончим. А не сделает, денег не получит, и тогда мы его тем более уберем. В общем, надо рискнуть и перевести деньги.

- А если он ничего не сделает и все равно заберет деньги?

- Не заберет. В поручении должно быть указано точное время. После часу дня. Наш знакомый в десять должен начать свое выступление в Думе...

- Понятно, - на всякий случай Скороденко прервал Родиона. Даже здесь, у себя на квартире, он боялся говорить о главном. О чем угодно, только не об этом. Он понимал, как важно сохранить в тайне направленность их действий. Считаешь, надо перевести деньги. - Генерал задумался. Ему трудно было понять логику штабиста. Наконец он сказал: - Вечно у вас какие-то иезуитские планы. Но все равно нужно, чтобы Стиляга следил за этим чокнутым полковником.

- Сделаем, - кивнул Родион Александрович, - и вот еще что. Он обязательно попытается сделать все сам. Значит, в любом случае у нас будет время. А Стиляга пусть находится рядом с этим... с нашим объектом в тот момент, когда появится полковник.

Генерал снова задумался. Никак не мог постичь подобную логику. Не в его правилах было размышлять. Но, похоже, Родион прав.

- Сделаем, как вы предлагаете, - согласился Скороденко, чувствуя, как постепенно рассасывается таблетка валидола, - нужно его успокоить, это правильное решение. И пусть Стиляга будет наготове. Второго шанса не представится. Ты меня понял?

День третий. Москва.

7 часов 25 минут

Уже наступило утро, когда во Внукове приземлился самолет премьер-министра с делегацией из Великобритании. Это произошло в половине пятого. Под утро приземлился и самолет из Франкфурта с Дронго на борту. Дронго прошел по длинному коридору пустого аэропорта, спустился по лестнице. Самолеты "Люфтганзы" приземлялись в Шереметьеве, и в этот ранний час здесь никого не было. Он прошел пограничный контроль. Получил свой чемодан, прошел мимо сонных таможенников, равнодушно смотревших, как он выходит из их зоны.

В такое время здесь почти не бывало характерных для любого московского аэропорта "халтурщиков". Он заказал такси и всю дорогу до дома проспал. Водитель его разбудил. Он расплатился, взял чемодан и поднялся в свою квартиру. Было около девяти, когда он принимал горячий душ, чтобы подготовиться к новому трудному дню. В этот момент зазвонил телефон. Параллельный стоял в ванной, и ему не надо было бегать на звонки.

- Слушаю, - сказал он, догадываясь, кто звонит.

- Доброе утро! - Он не ошибся, это была Суслова. - Как долетел?

- Все в порядке. Как у вас дела?

- Пока неплохо. Во Внукове нас встречали наши сотрудники. Делегацию мы отвезли на наши загородные дачи. В десять развезем всех по рабочим местам. Пока они завтракают, я решила тебе позвонить. Я внизу. Можно подняться к тебе? Какой у тебя код?

- Конечно, можно. - Он сказал код, положил трубку, достал полотенце, наскоро вытерся и поспешил к двери. Лена, видимо, поднялась лифтом, потому что уже нажимала на кнопку звонка.

Он появился в дверях, обмотанный вокруг пояса полотенцем, кивнул ей и поспешил в ванную.

- Извини, - крикнул он, - я принимал душ.

- Ничего, я подожду.

- Полет прошел нормально? - спросил он, снова залезая под струю горячей воды.

- Вполне, - ответила она и спросила: - Ты принимаешь душ? А как же рана? Может, нельзя ее мочить?

- Я спрашивал у английских врачей. Уверяли, что уже через сутки можно. У меня пластырь на плече, через несколько дней сам отвалится. Никакой раны нет, просто кожа немного содрана.

- Ясно.

Она ходила по кабинету, рассматривая книги. Библиотека у него насчитывала около семи тысяч томов, и он очень гордился ею.

- Ты вчера был какой-то не такой, как всегда, - сказала Лена, - что случилось?

- Интересно, каким я бываю всегда? - спросил он, зажмурившись и высунув голову из-под душа, чтобы слышать ее. Дверь в ванную не была закрыта.

- Более раскованным, - ответила Елена. - А вчера у тебя даже голос был напряженным.

- Возможно. - Дронго никогда не рассказывал о своих победах над женщинами, считал, что это не по-мужски.

- Она к тебе пришла? - Лена знала его лучше, чем ему казалось.

- Не помню, - крикнул он. Врать не имело смысла, говорить правду он не хотел.

- Знаешь, когда медики тебя увозили, она сильно переживала. Девочка влюбилась.

Он подставил лицо под душ.

- Впрочем, неудивительно, - продолжала Елена, выходя из кабинета, сначала ты вытащил ее из-под колес автомобиля, потом устроил эффектный забег с бомбой в руках. Я бы на ее месте втюрилась без памяти. Или ты с ней больше не встречался?

Он усмехнулся и крикнул:

- Забыла, сколько мне лет?

Она была уже у дверей ванной и, прежде чем зайти в комнату, громко сказала:

- В последнее время ты то и дело говоришь о своем возрасте. Это становится неприличным. Ты мужчина в расцвете сил. Зачем строить из себя старика?

- У меня душа старика, - ответил он, - впрочем, ты права, это действительно глупо.

- Так встречался ты с ней или нет? - Он подумал, что это не просто любопытство, а что-то более серьезное. Она открыла дверь ванной и теперь смотрела на него из коридора.

- Надеюсь, ты не ревнуешь? - спросил он.

- Ты похудел, - сказала она и добавила: - Нет, не ревную, просто хочется знать, что я потеряла.

- Ты ничего не потеряла, - ответил он, повернув к ней голову, - и давай не будем больше об этом. Впереди у нас еще один трудный день.

- Как плечо? Не болит? - спросила она. Она была в темных брюках и цветной блузке - успела заехать домой переодеться. Вокруг шеи - цветной шарф.

- Постараюсь сегодня забыть о плече. - Ему было неловко, что она смотрит на него. Но он ничего не сказал, боясь обидеть ее.

- Я бы тебя сегодня не допускала к работе, - заявила она.

- Хорошо, что это решаешь не ты.

- Прекрати! - резко прервала его Лена. - Ты вчера перевыполнил норму.

- Какой на сегодня график? - Он взял полотенце и стал вытираться.

- В десять у Полетаева совещание в министерстве, в двенадцать он должен быть в Белом доме на заседании правительства. В четыре - на открытии конференции в Центре международной торговли, - перечисляла Лена, не сводя с него взгляда. Он убрал полотенце, накинул халат, подошел к ней.

- Все? - спросил он.

- Нет, не все. В девятнадцать он ужинает с американским послом. Тот настаивает на встрече перед завтрашним выступлением нашего друга.

- Отменить ужин нельзя?

- Боюсь, уже нет. Он вне программы, по требованию американцев. Ты же понимаешь, что они основной донор Международного валютного фонда и без их денег правительству не обойтись.

- Ты выпустишь меня из ванной или оставишь здесь на весь день?

- Выходи, - она посторонилась. - Ты с ней спал? - спросила Лена.

- Что, действительно ревнуешь?

- У тебя осталось разрешение на ношение оружия? - в свою очередь спросила она, как делала это обычно, когда не хотела отвечать на вопрос.

- Осталось, - ответил он.

- Возьми его с собой, - сказала Лена и, дав ему несколько секунд, чтобы переварить сказанное, добавила: - Это приказ полковника Руднева. Мы ожидаем удара в любой момент. Сегодня последний день, - напомнила она, - завтра выступление Полетаева в парламенте.

- Я все помню, - нахмурился Дронго, - ты приехала за мной, верно?

- Да, Руднев приказал, чтобы мы с тобой были в министерстве в десять ноль-ноль. Скажи, ты переспал с ней, чтобы сделать мне больно? За то, что я вчера тебе отказала?

- Ты становишься мнительной.

Он подошел, попытался коснуться ее, но она резко мотнула головой:

- Не нужно. Лучше не говорить об этом. Я, кажется, неправильно себя вела. Ты оденешься или так и будешь ходить в халате?

"Трудно понять логику женщины", - подумал Дронго и молча пошел одеваться.

- Я буду теперь называть тебя "графом", - с вызовом крикнула вслед ему Лена.

Он не ответил. Когда, одевшись, вышел из комнаты, она все еще стояла в коридоре.

- Извини, я сама не знаю, что говорю.

- Ничего, - улыбнулся он, - я, кажется, понимаю, почему ты так нервничаешь.

- Давай чаю попьем. - Она прошла на кухню, включила электрический чайник.

Он вошел следом.

- Только ничего не говори, - сказала она, не оборачиваясь. - Если ты думаешь, что это из-за тебя, сильно ошибаешься.

- Я знаю, что не из-за меня, - ответил Дронго, - и все понимаю.

- Что ты понимаешь? - Она все еще стояла к нему спиной, не решаясь повернуться и посмотреть в глаза.

- Вы были знакомы, я хочу сказать, ты была раньше знакома с полковником Виктором Слепневым? - тихо спросил Дронго.

Ее рука, державшая чашку, замерла. Елена вся натянулась, словно струна. Молчание длилось недолго.

- Да, - ответила она с вызовом, повернувшись наконец к Дронго, - мы были знакомы. Этого факта достаточно или хочешь еще что-нибудь знать?

- Вы были близки?

- Это не то, что ты думаешь, - усмехнулась Елена, - теперь, кажется, ты стал ревновать.

Он промолчал. Знал, чем она занималась раньше, и понимал, что лучше не спрашивать. Тем более что на ответ не приходилось рассчитывать.

- Извини, - сказала она, успокаиваясь, - меня постоянно что-то нервирует. Говорят, женщины в моем возрасте начинают тихо сходить с ума.

- Теперь ты говоришь о возрасте? - улыбнулся Дронго. - Странный у нас с тобой получается разговор.

- Все. - Она взглянула на часы. - У нас не так много времени. Машина внизу. Считай, что никакого разговора не было. Договорились?

День третий. Москва.

10 часов 30 минут

На этот раз он приехал звонить за три квартала от дома, где находился. Набрал номер мобильного телефона Скороденко, и тот сразу ответил, будто ждал этого звонка.

- Все в порядке, - сообщил Скороденко, - я уже дал поручение. Так что не дергайся. Деньги будут в твоем австрийском банке только через несколько часов. Сам понимаешь, разница во времени. У них еще не начался рабочий день.

- Ясно. Значит, позвоню через три часа, - ответил Слепнев.

- Подожди, - крикнул генерал, - не клади трубку, ты ничего мне не сказал. Когда? Сегодня или завтра?

- А это уже мое дело, пенсионер, - ответил Слепнев, - когда надо, тогда и сделаю.

- Он не должен выступить, - напомнил Скороденко.

- Помню. Будь здоров, пенсионер. - Полковник положил трубку, вышел из будки и сел в машину.

- Давай домой, - приказал он Семену, - дел у нас сегодня полно. Нужно еще многое подготовить.

Семен был долговязым, с непропорционально длинным лицом и длинными руками. Он познакомился с Харчиковым еще в колонии и с тех пор верно ему служил. Пока они ехали к дому Арнольда Григорьевича, Скороденко направлялся на встречу с человеком, с которым ему меньше всего хотелось встречаться. На этот раз он сменил свой шикарный "Мерседес" на обычную "Волгу", чтобы не привлекать к себе внимания. Водитель повернул во двор одного из старых домов на прежней окраине, давно ставшей центром, и следом за их "Волгой" во двор въехала еще одна.

Из нее выскочили уже знакомые генералу два парня, сам он тоже вышел из машины и пересел в ту, что подъехала.

- Вы опять нас подвели, генерал, - мрачно сказал вместо приветствия сидевший в автомобиле. - Не слишком ли много неудач, генерал? Или это роковые совпадения?

- Мы делаем все, что можем, - растерянно ответил Скороденко. - Сначала доверились этому Слепневу, потом решили сами выполнить задачу. К сожалению, вчера в Лондоне сорвалось по не зависящим от нас причинам. Его кто-то успел предупредить и эвакуировать.

- Меня это не интересует. Мы, кажется, договорились, что это ваши проблемы.

- Да, - упавшим голосом сказал Скороденко, - но в любом случае вы должны знать о наших трудностях.

- Я начинаю жалеть, что связался с вами, генерал, - зло заметил собеседник. - Мне казалось, вы хотите реабилитировать себя, заставить нас всех поверить в вас как в настоящего профессионала. А тут провал за провалом. И нет времени, чтобы вас кем-нибудь заменить.

- Мы все сделаем, - сказал Скороденко. - Вот счет в австрийском банке, надо на него перевести деньги.

- Вы еще ничего не сделали. О каких деньгах идет речь?

- Слепнев настаивает на таком варианте. Опасается, что его обманут. Если деньги сегодня будут переведены в австрийский банк, он обещает решить все наши проблемы до завтрашнего дня.

- А если он заберет деньги и сбежит?

- Нет. Он предложил вариант для нашей страховки. Мы переводим деньги с указанием разблокировать их после двух часов дня. Сообщаем ему код и номер счета. Если все пройдет как надо, он сможет забрать свои деньги завтра после двух часов. В противном случае отзываем деньги через неделю.

- Если он такой предусмотрительный, почему сорвались все его попытки?

- У него была только одна попытка, - напомнил Скороденко, - и по большому счету она удалась. Не хочу его оправдывать, но машина нашего объекта была взорвана. По нелепой случайности в ней не оказалось хозяина.

- Если он промажет, тоже будет нелепая случайность? - спросил собеседник. - А как вы объясните ошеломляющий провал в Лондоне? Все газеты сегодня об этом пишут. Сотрясание воздуха. Может, там вместо бомбы был камуфляж?

- Я пока не знаю подробностей, - виновато ответил Скороденко. - Но это был стопроцентный вариант. Она прилетит через час, и, я думаю, мы все узнаем.

- Вы будете ждать, пока Слепнев получит деньги? - насмешливо спросил приехавший.

- Мы постараемся его опередить, - пообещал Скороденко.

- В общем, как хотите. Деньги мы переведем. Но учтите, это уже третья неудача. Если до вечера вы ничего не сделаете, завтра я прекращаю с вами все дела. Тогда нам придется рассчитывать только на вашего полковника. До свидания, генерал.

Скороденко уже взялся за ручку дверцы, чтобы вылезти из машины, когда собеседник напомнил:

- Если провалите операцию, можете забыть о своем возвращении, генерал. С завтрашнего дня станете пожизненным пенсионером.

Скороденко вздрогнул и, взглянув на собеседника, понял, что все его разговоры прослушивались. Как только он вылез из автомобиля, заждавшиеся снаружи парни быстро сели в него, и автомобиль выехал со двора. Генерал на ватных ногах пошел к своей "Волге".

"К чертовой матери, - зло подумал он, - пусть слушают. Пусть делают что хотят".

Он достал из кармана телефон, набрал номер и заорал:

- Родион, собери всех наших. Всех, кого сможешь. Не будем ждать, пока этот ублюдок что-нибудь предпримет. Ты меня понял?

- Стилягу позвать? - спросил Родион Александрович. Скороденко молчал. Позвать?

- Не нужно, - ответил генерал, - скажи, что я разрешил ему действовать по своему усмотрению. И чтобы наш друг не добрался до Австрии. Если даже все будет в порядке. Ты меня понял?

"Пусть слышат, - с ненавистью подумал Скороденко, - пусть знают, что я приговорил этого сукина сына. А деньги он все равно не получит. Ни за что не получит".

День третий. Москва.

11 часов 20 минут

Он сидел, склонившись над папкой, выданной ему по личному указанию директора ФСБ. Несмотря на его звание и многолетнюю безупречную службу, на допуск к особо секретным документам, на крайнюю необходимость для дела изучить досье Слепнева, Корниенко выдали только половину материалов, остальные были изъяты из папки офицером, который ее принес. Офицер отдал папку и сел напротив Корниенко, к немалому удивлению полковника. Он хорошо знал, что комнаты, где можно ознакомиться с разного рода документами, оборудованы скрытыми видеокамерами. Но досье Слепнева, даже в усеченном виде, наверное, представляло такую ценность, что к Корниенко приставили еще и офицера.

Офицер внимательно следил за полковником, словно опасаясь, как бы тот не украл или не уничтожил какой-нибудь документ. По мере того как Корниенко просматривал бумаги, раздражение его все росло. Все важное из досье было изъято. Все связи "ликвидатора" либо замазаны, либо вытащены из папки. Данные о произведенных за рубежом операциях хранились в особом фонде, и их мог затребовать только директор ФСБ, для себя лично, и обязательно в форме письменного запроса.

Приехав в управление в два часа ночи, директор собрал совещание у себя в кабинете. Он не кричал, не ругался, не злился, выглядел постаревшим, настолько потрясло его случившееся. Никто не простит ему гибель трех офицеров ФСБ. Газеты раздуют грандиозный скандал. Судьба его теперь решена. Отставка обеспечена независимо от того, выступит Полетаев в Думе или не выступит.

И сейчас, осознав всю меру ответственности, директор думал не об отставке, а об опасности, исходившей от Слепнева, настаивая на продолжении расследования и задержании бывшего полковника. В половине третьего ночи он подписал разрешение Корниенко ознакомиться с некоторыми материалами из досье Слепнева, и в десять утра полковник их получил.

Корниенко обратил внимание на характеристики Слепнева. В них отмечалось, что полковник иногда действует на грани риска, но почти всегда точно рассчитывает свои действия. Достиг больших успехов в стрельбе. На уровне мастера спорта. В состязаниях по стрельбе ему выступать, конечно, не разрешали, так же как и сдавать мастерские нормативы, но на внутренних соревнованиях и при сдаче тестов он показывал отменные результаты, почти на уровне чемпионов.

Продолжая изучать дело "ликвидатора", Корниенко наткнулся на несколько фамилий, которые постарался запомнить. Выписывать что-либо запрещалось. В материалах несколько раз фигурировал некто Харчиков. Агенты внешнего наблюдения сообщали о встречах старшего лейтенанта Слепнева с Зоей Харчиковой. В деле находился листок оперативного расследования, связанного с семьей Харчиковых. Указывалось, что брат девушки замечен в разного рода валютных операциях. До поры до времени руководство отдела считало целесообразными встречи своего сотрудника с девушкой. Чем дальше Корниенко читал, тем больше убеждался в том, что далеко не все знает о структуре, в которой служит. Несколько позднее оперативники всячески способствовали разрыву отношений Слепнева с девушкой. Познакомили ее с выпускником пограничного училища, а Слепнева не отпускали на встречи с ней: то отключали телефон, а один раз даже затерли его автомобиль в пробке, чтобы он опоздал на свидание. Девушка в конце концов разозлилась на Слепнева и отдала предпочтение другому.

Был в деле рапорт руководившего операцией майора, который докладывал, что все прошло нормально. Слепнев не женился на девушке. Будущему "ликвидатору" нельзя было обременять себя семьей, тем более что один из членов этой семьи имел явную связь с социально опасными элементами фарцовщиками, спекулянтами, валютчиками.

Корниенко пришел в неописуемый ужас, поняв, что жены для сотрудников КГБ, выполнявших специальные задания, подбирались с учетом специфики их работы. Он и не подозревал, что спецслужбы так активно вмешивались в личную жизнь сотрудников. Что это от них зависел выбор спутницы жизни.

Корниенко невольно поднял глаза на сидевшего напротив офицера. Неужели такое было? И продолжается до сих пор? Голубоглазый молодой человек догадался о чувствах полковника и улыбнулся.

- Чуть ли не каждый, кто читает впервые, немного нервничает, - сказал он. - Поэтому мы и не выдаем дела глубокой разработки "ликвидаторов". Вы это должны понять. В их жизни недопустимы случайности. Слишком многое поставлено на карту.

- Да, да, конечно, - кивнул Корниенко, снова углубившись в бумаги. Все документы, касающиеся зарубежной деятельности Слепнева, были изъяты полностью. Это явствовало из справки, приложенной к делу. В тот момент, когда движимые "революционным энтузиазмом" люди бросились на Лубянку сносить памятник Дзержинскому, во всех архивах и фондах КГБ началась лихорадочная работа по изъятию самых ценных материалов. Все опасались штурма возбужденной толпы, хорошо понимая, сколько провокаторов и подонков может оказаться среди этих людей.

Нечто подобное произошло и во время падения Берлинской стены. Когда рухнула политическая система ГДР, люди ринулись в штаб-квартиру "Штази", за архивами. Позднее выяснилось, что все это спровоцировано ЦРУ. В результате погромов большая часть документов исчезла и вскоре всплыла в Лэнгли. Несмотря на усилия германских властей вернуть материалы "Штази" уже после объединения страны, американцы выдали лишь часть материалов, справедливо полагая, что они сами могут воспользоваться бесценным золотым фондом скрытых осведомителей и агентов "Штази". В результате бывших сотрудников и офицеров "Штази" шантажировали, вынуждая работать уже на американскую разведку. В германской контрразведке, разумеется, знали истинное положение дел, но предпочли закрыть глаза на провокационную деятельность ЦРУ в собственной стране.

Корниенко обратил внимание на даты изъятия документов. Все материалы по самым громким операциям Слепнева за рубежом были изъяты в конце августа девяносто первого. Часть оставшихся изъяли перед тем, как выдать материалы Корниенко. Он обратил внимание, что фамилия Харчикова была упомянута еще раз, когда речь зашла о брате девушки, осужденном за валютные операции.

Он постарался запомнить эту фамилию. В папке лежала справка о контактах Слепнева с двумя группами КГБ в разные годы. Было отмечено, что он провел ряд операций с сотрудниками групп "Альфа" и "Октава". Корниенко уже перевернул страницу, когда в подсознании всплыл совершенно невероятный факт. Он вернулся к предыдущей странице и внимательно перечитал ее. Слепнев работал с группой "Октава". Никаких сомнений быть не могло. Значит, подполковник Виктор Слепнев и подполковник Елена Суслова знали друг друга. Таким образом, его подозрения подтверждались теперь уже конкретными фактами. Вчерашний взрыв в Лондоне. В переданном сообщении указывалось, что его предотвратили неизвестный ему эксперт Дронго и подполковник Суслова. Опять Суслова.

Корниенко не верил собственным глазам. Затем снова посмотрел на офицера.

- Что-нибудь не так? - спросил тот.

- Нет, ничего, - ответил Корниенко, снимая очки, - ничего.

День третий. Москва.

11 часов 40 минут

В Министерстве финансов царило небывалое оживление. С одной стороны, все ждали обсуждения завтрашнего бюджета в Государственной думе и выступления там министра финансов. С другой - слухи о взрыве в Лондоне уже просочились, и некоторые опасались, как бы то же самое не произошло и в здании министерства. На двенадцать часов было назначено расширенное совещание у министра, и все с нетерпением ждали Полетаева после его визита в Лондон. Все телевизионные каналы уже сообщили об успехе переговоров российской делегации с зарубежными инвесторами, но даже не намекнули на вчерашний инцидент в британской столице. Руководителям и владельцам всех каналов звонил лично премьер-министр, потребовавший в резкой, ультимативной форме не "нагнетать страсти и не передавать в эфир непроверенную информацию, способную вызвать панику в стране". Премьер не стал уточнять, что в результате паники может полететь в первую очередь именно его правительство и в случае отказа парламента принять бюджет вся вина ляжет в первую очередь на самого премьера.

Полетаев приехал в министерство ровно в десять. Текущие дела отняли около полутора часов. Когда до назначенного времени оставалось минут двадцать, он попросил секретаршу пригласить к нему подполковника Суслову.

- Их руководитель уже приехал, - сообщила секретарша, - полковник Руднев сейчас в специально отведенном для него кабинете.

- Я просил только его заместителя, - раздраженно напомнил министр.

- Сейчас мы ее найдем. - Секретарша не поняла, чем вызвана подобная раздражительность.

В конце коридора в кабинете, который отвели для сотрудников ФСБ, уже второй час шло совещание. Понимая, как важно предотвратить любые террористические акты, руководство ФСБ приняло решение усилить группу Руднева. И теперь вместе с прикрепленными сотрудниками она насчитывала свыше двадцати человек.

- Главное сегодня - это поездка в Белый дом и открытие конференции. Руднев говорил коротко и лаконично. Все знали о случившейся два дня назад трагедии, когда погиб его племянник. Труп молодого человека все еще находился в морге и не был выдан даже родителям погибшего. - В Белом доме имеется своя охрана, - сообщил Руднев, - но в Центре международной торговли мы обязаны развернуть свой штаб уже сейчас. Трое наших сотрудников прибыли на место. Кроме наших людей, в Центре будут сотрудники службы охраны, офицеры милиции, другие офицеры ФСБ. Все сотрудники, участвующие в обеспечении безопасности, уже получили соответствующие документы. У каждого будет персональная карточка. На конференцию ожидаются несколько министров и глав национальных банков зарубежных стран. По нашим данным, у некоторых своя охрана. Прошу запомнить, у всех сотрудников наших спецслужб будет карточка с красной полосой. Две красных полосы обеспечивают беспрепятственный проход повсюду. Но такие карточки будут лишь у нескольких человек. У гостей будут карточки с синей полосой.

- Где утверждались образцы охранных пропусков? - спросил Дронго.

- В службе охраны президента. Они и отвечают за сегодняшнее мероприятие. Наша задача - охрана Артема Полетаева, - пояснил Руднев, взглянув на Дронго. После вчерашнего взрыва в Гайд-парке он испытывал смешанные чувства к этому человеку. Ему не нравилась болтливость эксперта, его нарочито несерьезное отношение к порученному делу, его шутки. Но он не мог не признать, что именно этот странный эксперт предотвратил вчера взрыв в "Дорчестере", а значит, спас не только Полетаева и всю делегацию, но и самого Руднева, который был человеком мужественным и честным. И отдавал должное заслугам Дронго. Но они находились на противоположных полюсах, были слишком разными, чтобы питать симпатию друг к другу. Сухой, сдержанный, немногословный, всегда замкнутый полковник Руднев и постоянно улыбающийся, разговорчивый, эмоциональный фантазер Дронго.

- Вам тоже выдадут карточку, - сообщил Руднев, - с красной полосой.

В этот момент зазвонил телефон, и секретарша Полетаева позвала Суслову.

- Ее к телефону? - спросил полковник.

- Нет. Ее просит зайти Артем Сергеевич, хочет о чем-то спросить.

- Хорошо. - Он пожевал губами, бросил взгляд на Суслову. - Вас просят пройти в приемную министра.

- Наверно, хочет поговорить о вчерашнем взрыве, - кивнула Суслова, - он в самолете меня расспрашивал.

- Я слышал, - спокойно ответил Руднев, - но раз министр просит, нужно идти. Кстати, напомните ему, что в двенадцать у него совещание. Мы будем проверять каждого входящего в приемную. Журналистов к нему не пустим, уже их предупредили.

Суслова прошла в приемную, кивнула двум сотрудникам своей группы.

- Артем Сергеевич вас ждет, - сказала секретарша.

Когда Лена вошла, Полетаев что-то писал и, услышав шум открываемой двери, поднял голову. Увидев Суслову, он встал из-за стола и пошел ей навстречу.

- Я хотел извиниться за вчерашнее. Это шампанское мне ударило в голову. Прошу прощения.

- За что? - спросила она. - За приглашение поужинать вместе?

Он не нашелся что ответить.

В этот момент в кабинет Руднева вошел Корниенко.

- Где ваш заместитель? - спросил он.

- В кабинете Полетаева, - ответил полковник.

- Одна? - не то испугался, не то изумился Корниенко.

- Он попросил ее зайти, - ничего не понимая, ответил Руднев.

- Идите за мной. Надо отстранить ее от охраны Полетаева. Быстрее, на счету каждая секунда.

Руднев поднялся из-за стола и выбежал следом за Корниенко. Дронго, недоумевая, тоже поднялся.

- Быстрее, - крикнул Корниенко, - нам удалось все выяснить. Они были знакомы. Она скрыла, что знает Слепнева...

День третий. Москва.

12 часов 25 минут

По настоянию Корниенко из кабинета Руднева были удалены все офицеры ФСБ, кроме самого Руднева. Там же находилась Суслова.

- Почему вы скрыли от нас, что знаете полковника Слепнева? - приступил Корниенко к допросу. - Почему не сообщили об этом сразу, как только вам предложили войти в группу Кикнадзе?

- Я не знала, что полковник Слепнев - тот самый человек, против которого мы в свое время проводили оперативные мероприятия. Поняла это уже позднее, когда нас ознакомили с некоторыми моментами его биографии.

- Извините, подполковник, хотите сказать, что не узнали его?

- Не узнала, - ответила Суслова, - прошло столько лет.

- Не понимаю, о чем идет речь, - вмешался Руднев. - Вы были лично знакомы с полковником Слепневым и скрыли этот факт?

- Нет, не лично, - ответила Елена, - вернее, я была с ним знакома, а он со мной нет.

- Группа "Октава" проводила оперативные мероприятия по кандидатуре будущего "ликвидатора", - пояснил Корниенко, сверля женщину взглядом.

- Ну и что? - не понял Руднев. - При чем тут Суслова?

- Это пусть она сама нам объяснит, - сказал Корниенко, - в личном деле Слепнева есть данные о мероприятиях, проводимых группой "Октава".

- В конце восьмидесятых Слепнев вылетел в Испанию, - начала рассказывать Суслова. - Нашей группе было поручено провести серию активных мероприятий, чтобы отвлечь от "ликвидатора" внимание. Тогда у нас успешно развивались связи с испанцами и нельзя было рисковать. Слепнев вышел на нужного человека в семидесятых, двойного агента, работавшего на обе стороны. Этого агента Слепнев должен был убрать. Мы обеспечивали прикрытие.

Наш руководитель Меджидов, в то время еще полковник, узнал в Слепневе человека, против которого проводил мероприятия еще за десять лет до испанской встречи. В то время Слепнев встретился с женщиной, знакомой ему еще по Москве. Он выполнил задание, убрал двойного агента, но задержался на несколько дней в Севилье. Меджидов поручил мне организовать за ним наблюдение, но не трогать и дать ему возможность спокойно вернуться в Москву. Вот, собственно, и все.

- Значит, Меджидов своей властью разрешил "ликвидатору" остаться в Испании после того, как тот выполнил задание? - Руднев все больше и больше удивлялся. - Но почему он пошел на такой чудовищный риск? Почему нарушил инструкцию?

- Вы у нее спросите, - сказал Корниенко. - Убежден, она знает.

- Знаю, - кивнула Суслова. - Меджидов рассказал о случившемся только мне. У меня был его приказ. В случае, если за "ликвидатором" придут, убрать его немедленно. Но за ним не пришли, и через несколько дней он вернулся в Москву.

- Что рассказал вам Меджидов? Зачем пошел на такое нарушение? - все еще недоумевал Руднев.

- За десять-пятнадцать лет до испанской встречи Меджидов проводил операцию против Слепнева, которого готовили в "ликвидаторы". Слепнев тогда без памяти влюбился в девушку. Но в результате проверки было установлено, что у нее нежелательные связи. Не то брат осужден или еще что-то. В общем, принято было решение разорвать отношения Слепнева с невестой. Реализацию его поручили Меджидову. И он добился успеха, сломал личную жизнь Слепнева. А потом, спустя много лет, когда встретил его, решил хоть как-то искупить свою вину перед ним, сделать его хоть на несколько дней счастливым.

- Это была та самая женщина?

- Думаю, нет. Меджидов ничего мне не говорил. В начале девяностых, когда была уничтожена наша группа, он погиб. Я думала, эта история никогда не всплывет.

- И вы утаили от нас такой факт? - Корниенко не скрывал своего возмущения.

- Не думаю, что это как-то сказалось на моей работе, - резко ответила Суслова.

- А я думаю, - возразил Корниенко. - Два дня назад террористы каким-то образом узнали, кто значится в списках журналистов. Списки были утверждены в четырнадцать часов. А в шестнадцать убийца был уже здесь...

- Хотите сказать, что это я передала списки Слепневу? - спросила с нескрываемым презрением Суслова.

- Я ничего не хочу сказать, - зло ответил Корниенко, - я излагаю только факты. Два дня назад здесь появился террорист. Вчера, в Лондоне, во время обеда в "Дорчестере" была предпринята очередная попытка покушения на Артема Полетаева и всю нашу делегацию. Говорят, там отличился этот чудаковатый эксперт с птичьей кличкой. Может, это и так. Но за безопасность в "Дорчестере" отвечали лично вы, подполковник Суслова. Пока Руднев уезжал куда-то с министром, вы должны были проконтролировать обстановку в отеле. Но вы не заметили ни террористов, ни бомбы. Я правильно излагаю?

- Когда я проверяла, там не было никакой бомбы, - возразила Елена.

- Возможно. Но потом она появилась. Два покушения в Москве и одно в Лондоне, оба на вашей профессиональной совести. А тут еще выясняется, что вы знаете Слепнева, но скрыли это от нас. Можно ли вам после этого верить? Может, не было в Севилье никакой другой женщины? Может, это вы встречались с "ликвидатором" с благословения Меджидова? Он был восточный человек, сибарит, и мог разрешить своему сотруднику оттянуться?

- Прекратите, - решительно потребовала возмущенная до глубины души Суслова. - Меня можете оскорблять, но не трогайте покойников! Я этого не потерплю! Меджидов был самым порядочным и самым принципиальным человеком из всех, кого я когда-то знала. Я жизнью ему обязана. А вы смеете говорить о нем всякие гадости, хотя ничего не знаете.

- Теперь уже все знаю, - заявил Корниенко.

Она поднялась.

- Все, - сказала Лена, - не желаю больше выслушивать ваши оскорбления. Можете отстранить меня от работы, арестовать, если есть основания. Но слушать вас я не обязана. Разрешите идти? - обратилась она к Рудневу.

Тот кивнул, и, хлопнув дверью, она вышла.

- Хамка, - сказал Корниенко, - держат же таких на работе!

- Думаю, вы не правы, - мрачно возразил Руднев. - Она, конечно, не сахар, но обвинять ее в связях с полковником Слепневым нельзя. Они вчера вместе с этим экспертом спасли столько людей! Предотвратили такую трагедию! С риском для собственной жизни обезвредили взрывное устройство. Если бы не они, мы бы с вами сейчас здесь не сидели!

- Мы обязаны все проверять, - сухо заметил Корниенко, - это наша прямая обязанность.

- Но она не чужая, - возразил Руднев.

- Полковник Слепнев тоже не был чужим, проработал у нас двадцать лет, отчеканил Корниенко.

- Вы хотите отстранить ее от работы в группе?

- Да. И буду на этом настаивать. А генерал пусть решает. Но рапорт Потапову я подаю немедленно. Экспериментировать нельзя, Слепнев слишком опасен. Вспомните, как из тюрьмы бежал опасный рецидивист, сумевший увлечь следователя-женщину?

- Суслову увлечь невозможно, - усмехнулся Руднев, - она слишком рациональна.

- Меня мало интересует ее психический настрой. Я говорю только о фактах.

В этот момент дверь распахнулась и в комнату вошел Дронго. Корниенко с неприязнью взглянул на него.

- Мы еще не закончили. Выйдите, пожалуйста.

- Не выйду, - заявил Дронго, усаживаясь у двери.

- Не понял, - заметил Корниенко, снимая и протирая очки, - вам что-нибудь нужно?

- Мне говорили, что вы опытный следователь, - сказал Дронго, - человек принципиальный и честный.

- Если вы пришли для того, чтобы мне это сказать... - начал Корниенко.

- Подождите, - перебил его Дронго, - честность и принципиальность, возведенные в ранг гордыни, наносят не меньший вред, чем другие негативные качества. Неужели вы не понимаете, как оскорбили женщину?

- Она уже успела вам пожаловаться? - скривил губы Корниенко и посмотрел на Руднева. - Я же говорил, что женщина может сорваться в любой момент. Она уже наболтала о нашем разговоре.

- Ничего она не успела, - отрезал Дронго, - она стоит в приемной и курит. Нужно видеть ее глаза, чтобы понять, в каком она состоянии. Вы приехали сюда полчаса назад, ворвались в кабинет, приказали срочно отозвать Суслову, кричали, что будет поздно. Нетрудно догадаться, что вы нашли на нее некий компромат. Затем попросили всех удалиться, из чего я понял, что речь пойдет о "ликвидаторе", которого мы ищем. Значит, вы обвинили ее либо в халатности, либо в пособничестве Слепневу, а может, и в том и в другом. Но вы совершаете ошибку. Елена Суслова не только хороший офицер. Она прошла все круги ада. И сейчас не просто обижена, а оскорблена...

- Хватит, - поднялся Корниенко, - нечего читать мне нотации.

- Вы оскорбили женщину своим недоверием. Офицера, своего товарища, продолжал Дронго, - на вашем месте я пошел бы и извинился. Это был бы единственный поступок, за который вам никогда не пришлось бы стыдиться.

- Выйдите! - сорвался на крик Корниенко, весь покрывшись красными пятнами. - Вы злоупотребляете нашим терпением.

- И последнее, - сказал Дронго, прежде чем выйти. - Насколько мне известно, Слепнев и компания сделают все, чтобы убрать Полетаева и не дать ему завтра выступить в Думе. Так вот. Если вы посмеете отстранить Суслову от работы в группе, я не буду с вами сотрудничать. И сообщу о случившемся генералу Потапову. Что бы сегодня ни произошло, ответите за это лично вы!

- Шантажируете меня? - сказал Корниенко, с ненавистью глядя на эксперта.

- Это не шантаж. Вы привыкли распоряжаться человеческими жизнями, полковник. Вчера вы прямо-таки проявили чудеса героизма. Сколько людей потеряла ваша спецгруппа? И все потому, что вам надо было скорее отчитаться о захвате Слепнева. В погоне за результатом вы не думаете о живых людях. Причиняете им боль. Что вы знаете о Сусловой? Известно ли вам, что несколько лет назад она попала в руки бандитов? Знали бы вы, что они с ней делали.

Не дослушав, Корниенко взял папку и, кивнув Рудневу, вышел из кабинета, осторожно прикрыв дверь. От сказанного Дронго ему стало не по себе. Он дошел до приемной, остановился у двери, взялся за ручку.

- Хотите войти? - спросил один из сотрудников ФСБ.

- Нет, - ответил Корниенко, - нет, не хочу.

Он повернулся и, чуть сгорбившись, пошел к выходу. У дверей оглянулся и посмотрел на стоявших в коридоре офицеров ФСБ. После его ухода Руднев и Дронго долго молчали. Затем полковник подошел к Дронго, сел рядом.

- Я тяжело пережил гибель племянника, - признался он, - ну в общем, спасибо. Без Лены сейчас никак нельзя. Не знаю, что бы я делал, если бы ее отстранили. Спасибо вам.

Он крепко, по-мужски, пожал руку Дронго.

- Я вот что думаю, - сказал Дронго, - убийцы наверняка попытаются убрать Полетаева еще сегодня, накануне его выступления в Думе.

- Не сомневаюсь, - согласился Руднев, - но от этого не легче.

- Им известны все его продвижения по городу, время и место его встреч.

- Да, но мы никак не можем обнаружить источник информации.

- Полагаю, он где-то рядом с Полетаевым. В покушении на него задействованы профессионалы высокого класса.

- Мы в этом никогда не сомневались.

- Вот именно, - улыбнулся Дронго, - но профессионалы не станут полагаться только на один источник информации. Они наверняка знают, что Полетаев находится под охраной вашей спецгруппы. И понимают, что вы можете изменить свой план действий. Как поступают в этом случае настоящие профессионалы?

Руднев ошеломленно взглянул на Дронго.

- Вы хотите сказать...

- Конечно. Что бы вы сделали на их месте?

- Организовал бы круглосуточное наблюдение, - Руднев вскочил со стула, - черт возьми, это же элементарно!

- Дело в том, что нас загипнотизировала сама личность "ликвидатора", продолжал Дронго, - нам кажется, что он появится только в решающий момент, неожиданно. Такой вариант вполне возможен, но в операции задействован не один Слепнев. Подсунул же вам кто-то трупы в гараже.

- Откуда вы знаете про гараж?

- Мне Суслова рассказала. Таким образом, кто-то подставил трупы, а кто-то ведет непрерывное наблюдение за Полетаевым.

- Я вызову сотрудников из команды наблюдателей, - бросился к телефону Руднев.

- Нет, - возразил Дронго, - их могут засечь. Кроме того, среди тех, кто ведет наблюдение за нами, могут оказаться и ваши бывшие коллеги.

- Что вы предлагаете?

- Покататься по городу, - ответил Дронго, - пусть машины, сопровождающие Полетаева в министерство, выедут на трассу. В четырнадцать заседание правительства. У нас есть еще полтора часа. И необходимо взять под контроль все городские телефоны в кабинете и приемной министра, чтобы никто не мог узнать о его местонахождении. А потом устроить "автомобильный забег" по городу, проверяя, нет ли "хвостов".

- Придется согласовать это с Полетаевым, - кивнул Руднев, - предложение стоящее. Но у министра идет совещание.

- Самое время ему позвонить, - заметил Дронго, - речь идет в первую очередь о его жизни. Но лучше поговорить с ним лично. Не по телефону.

- Попробуем. - Руднев вышел из комнаты.

Дронго тоже поднялся, но тут появилась Суслова.

- Я не нуждаюсь в адвокатах, - гневно сказала она, глядя ему в глаза.

- Никогда им не был, - ответил он, - хотя сама по себе профессия прекрасная.

- Перестань паясничать. Только что Руднев сказал, что у меня "великолепный защитник". Что ты им здесь наговорил? Где Корниенко?

- Ему стало стыдно, и он уехал.

- Ты можешь не балагурить? Что произошло?

- Ничего. Я только объяснил Корниенко, как нужно относиться к такому человеку, как ты. Вот, собственно, и все.

- Господи! - Она села на стул, неожиданно улыбнулась. - Я должна была догадаться, что ты вмешаешься. Ты же видел, в каком состоянии я шла к приемной. Совсем забыла, что у нас есть собственный Тиль Уленшпигель. Борец за правду.

- Вот именно. "Пепел Клааса стучит в моем сердце".

- Перестань насмешничать. Удивляюсь, что Корниенко стал тебя слушать.

- А я тебе удивляюсь. Неужели ты приревновала меня к этой девочке?

- Она не девочка, Дронго, - грустно произнесла Суслова, - а молодая красивая женщина. И я ей немного завидую. Будь я в ее возрасте, нет, будь я хотя бы на десять лет моложе, чем сейчас, плюнула бы на все, бросила работу и посвятила бы остаток жизни тебе.

Дронго смутился. Он не знал, что ответить. Не находил слов. Потом наконец как-то неуверенно произнес:

- Если хочешь, мы могли бы жить вместе...

- "Если хочешь", - усмехнулась она.

- Я неудачно выразился, - растерялся Дронго, - мне никогда никто ничего подобного не говорил.

- И не скажет. А вместе мы быть не можем. Я слишком устала от жизни, нервы шалят. К тому же нам трудно будет вылезти из своих панцирей. Тебе нужна другая, которая будет терпеть все твои сумасбродства. Я видела, как она на тебя смотрела. Неужели ты не почувствовал, что она тебя любит?

Воспоминание о Джил больно кольнуло сердце. Он думал, вчерашняя встреча станет одним из эпизодов его биографии. Эпизодом приятным. Или он, как всегда, ошибся?

- Лена, - тихо произнес Дронго, подходя ближе, - я так одинок!

- Знаю, - ответила она, - мы с тобой две единицы, каждая сама по себе, и никогда двойкой не станем. Тебе нужна рядом не единица. Тебе нужен нуль. Но не в отрицательном смысле этого слова. Иными словами, тебе нужна женщина, которая полностью растворится в тебе. И тогда ты почувствуешь себя во сто крат сильнее.

- Любой мужчина мечтает именно о нуле, - улыбнулся Дронго.

- Но в этом случае мужчина должен быть единицей, - сказала Елена, потому что два нуля - это ничто. Жить рядом с бездарностью невыносимо. Жить рядом с таким, как ты, тоже невозможно. Выбирают меньшее из зол.

В этот момент в кабинет вошел Руднев.

- Полетаев согласился, - сказал он, - сейчас прикажу готовить наши машины.

День третий. Москва.

13 часов 35 минут

Кортеж машин двигался по городу на довольно большой скорости. Два джипа и две "Ауди" шли друг за другом. "Тойота" и "Дэу Нексиа" ехали в ста метрах, стараясь не отставать, но сидевшие в них не видели самого кортежа. Им важно было наблюдать за возможными "хвостами", которые могли начать наблюдение за кортежем. В "Тойоте" находились Дронго и Суслова, за рулем сидела Елена. Они знали примерный маршрут машин и постоянно поддерживали с ними связь.

- Выезжаем на проспект, - сказала Суслова. - Третий, есть что-нибудь подозрительное?

- Нет. Все нормально. Но мне кажется, зеленый "Пежо", который следует за нами, появился, когда мы уже отъехали от министерства.

- Второй, вы его видели?

- Нет, заметили только сейчас. Он, кажется, сворачивает. Что делать?

- Поезжайте за ним. Если это та самая машина, она должна где-то затормозить, передавая наблюдение другой машине.

- Думаешь, они подстраховывают друг друга? - догадался Дронго.

- Видимо, да, - мрачно ответила Суслова, - впрочем, сейчас узнаем.

- Внимание. "Пежо" сбавляет скорость. Но продолжает следовать за кортежем, - передал Второй, - мы его видим. В нем двое мужчин. Один говорит по телефону.

- Они ведут наблюдение, - убежденно сказала Суслова, - ты был прав. Мы их возьмем, и тогда все станет ясно.

- Третий, сворачивайте с проспекта. Посмотрим, как поведут себя наши "друзья". Необходимо вычислить и второй автомобиль. Внимание, сейчас начнем сбавлять скорость.

- Они действуют как настоящие профессионалы, - сказала Елена, интересно, кто бы это мог быть? Неужели у них так много людей?

- Это не Слепнев, - в раздумье произнес Дронго, - "ликвидаторы" обычно работают в одиночку, в крайнем случае с одним-двумя агентами. Это не почерк "ликвидатора".

- "Пежо" вырвался вперед, - доложил Второй, - похоже, меняется с голубым "Крайслером". Там тоже двое мужчин, один поднес руку к голове.

- Вы фиксируете номера?

- Конечно. Уже передал их в наш центр. Обещали быстро ответить, но пока молчат.

- Поторопите их.

- Видим "Крайслер", - передал Третий, - следует за нами. Похоже, собирается на обгон.

- Осторожно, - предупредила Суслова, - если они считают, что в одной из наших машин Полетаев, возможны любые неожиданности. Третий, вы меня слышите?

- Вас понял, Первый! Как только они пойдут на обгон, возьмем их под наблюдение.

- Второй, есть сообщения о том, кому принадлежат эти машины?

- Нет. Пока нет.

- Первый, "Крайслер" резко увеличил скорость и пошел на обгон. Прием.

- Поняла. Будьте осторожны, Третий.

- Внимание, Первый, я - Второй. "Пежо" свернул в сторону. Они, похоже, решили отказаться от дальнейшего наблюдения. Нам тоже сворачивать?

Она взглянула на Дронго. Тот кивнул. Но, вспомнив о вчерашних потерях, она не имела права рисковать людьми, за которых несла ответственность.

- Нет, не сворачивайте. Возможно, это провокация. Они заметили нас и хотят отвлечь.

- Первый, говорит Третий. "Крайслер" повернул на проспект. Вы меня поняли, Первый? Они повернули обратно.

- Что-то не так, - нахмурилась Суслова, снова взглянув на Дронго, - они оторвались от преследования. Что-то мы не так делаем. Внимание всем! Возвращаемся, - приказала она, - соблюдать дистанцию. Если появится кто-нибудь из "друзей", немедленно сообщите. Повторяю, если появится кто-нибудь из "друзей", немедленно сообщите.

- Никого нет, - доложил Второй.

- Все чисто, - подтвердили из кортежа.

- Почему вдруг они оторвались? - спросила Суслова, прикусив губу. - Мы ошиблись? Или они обнаружили нас?

- Не похоже. Иначе оторвались бы раньше, - ответил Дронго. - Узнай у Второго, им сообщили, чьи это машины?

- Второй, вы получили информацию об этих машинах?

- Только что. Эти машины списаны еще в прошлом году. Вы меня слышите, Первый? Номера машин списаны в прошлом году.

- Похоже, это автомобили-призраки, - нервно заметила Суслова.

- Нет, - ответил Дронго, - теперь совершенно ясно, что это не призраки. Если списаны номера обеих машин, это не призраки, это реальность.

- Может, кто-то блокировал информацию ГАИ и, когда мы послали запрос, передал предупреждение обоим автомобилям, - предположила Суслова, - такое возможно?

- Только как вариант. Узнай наши "друзья", что мы пытаемся вычислить номера их машин, они и в этом случае не стали бы отрываться от кортежа. Номера все равно липовые, и по ним ничего не найдешь. Здесь дело в другом: они откуда-то узнали, что наш кортеж липовый. Что ни в одной из машин нет Полетаева. Узнали и сразу оторвались. Выходит, им кто-то сообщил.

Она взглянула на Дронго, включила переговорное устройство.

- Говорит Первый. Все машины, которые мы вели, оторвались. Вы меня поняли?

- Вас понял, - ответил полковник Руднев, - что будем делать?

- Эксперт считает, что они каким-то образом пронюхали о движении кортежа.

- Спроси, кто звонил министру. С кем он разговаривал? - сказал Дронго.

- Кто звонил нашему другу? - спросила Суслова.

- Никто. Я сижу в приемной, все телефоны отключены. Никто не звонил, ответил Руднев.

- Все ясно. - Она взглянула на Дронго. - Кажется, у полковника Корниенко снова появятся веские основания для подозрений.

- Если будешь все время об этом думать, непременно появятся, отозвался Дронго. - Пожалуй, Полетаеву лучше не ездить сегодня на заседание правительства. Это возможно?

- Нет, - сказала она, - такой вопрос может решить только премьер-министр. Ты можешь ему позвонить?

- Не могу.

- Только директор ФСБ может.

- Что-то не получается, - нахмурился Дронго.

- Ты о чем?

- Почему они так резко оторвались? Я в чем-то ошибся. Чего-то я не учел.

- Через полчаса заседание правительства. Полетаев уедет оттуда немного раньше, чтобы выступить на открытии конференции в Центре.

- И об этом все знают, - заметил Дронго.

Елена слегка притормозила.

- Я не могу выйти на премьер-министра, - раздраженно сказала она, предложи что-нибудь более реальное.

- Итак, в четырнадцать он будет на заседании правительства, - повторил Дронго, - а в шестнадцать из Белого дома поедет в Центр международной торговли. В этом промежутке времени я бы устроил засаду. Неужели не ясно, министру появляться в Белом доме нельзя. Чтобы сорвать планы террористов, нужно ехать в Центр немедленно.

- Этот вопрос Полетаев должен согласовать с премьер-министром, сказала Суслова в замешательстве.

- Тебя что-то смущает?

- Нет, - вздохнула она, - кажется, нет. Я постараюсь убедить Артема Сергеевича не ездить в Белый дом. Конечно, если это возможно.

- Думаешь, у тебя получится?

- Постараюсь, - повторила она.

Нельзя рисковать. У министерства она вырулила на стоянку, где уже стояли машины кортежа, кивнула одному из сотрудников ФСБ, охранявшему их, и обратилась к Дронго:

- Давай быстрее, у нас мало времени.

Они вошли в здание, поднялись на лифте. Выходя из кабины, она сказала Дронго:

- Жди меня в приемной. Я попытаюсь убедить Полетаева.

Совещание уже закончилось, и в приемной было всего несколько человек, в том числе и полковник Руднев.

- Все в порядке? - спросил он Суслову.

- Нет. Минут пятнадцать назад все машины, севшие нам на хвост, оторвались.

- И чем ты это объясняешь?

- Не знаю. Мы сделали запрос в ГАИ, и нам ответили, что машин с такими номерами вообще не существует. Они давно списаны.

- Как это списаны? Они там все с ума посходили?

- Нужно еще раз проверить. Происходит что-то непонятное. Неожиданно все их машины оторвались от нашего кортежа.

- Может, заметили, что за ними наблюдают?

- Вряд ли. Но если даже заметили, испугались, что ли? Они могли оторваться лишь в том случае, если вдруг узнали, что в наших машинах Полетаева нет. Уверена в этом. Может, он разговаривал с кем-то.

- Все телефоны переключены на приемную. Я здесь неотлучно. Невозможно узнать, где находится министр.

- И тем не менее кто-то узнал. Эксперт категорически против поездки Полетаева в Белый дом. Там идеальное место для засады. Министр должен отправиться в Центр международной торговли, выступить на открытии конференции и сразу уехать, не подвергая себя риску.

- Лучше бы ему вообще никуда не выезжать, - сказал Руднев.

- Выступить на открытии он обязан, - возразила Суслова. - Он не раз говорил, как это важно. Если отменить его визит в Белый дом, он приедет в Центр гораздо раньше намеченного времени, и это спутает все карты террористов.

- Согласен, но как ему об этом сказать? Ты не сможешь его убедить.

- Попробую. - Она подошла к секретарше: - Доложите Артему Сергеевичу, что я хочу с ним переговорить.

Секретарша знала, что министру нравятся сильные, уверенные в себе, деловые женщины. Совсем недавно он просил ее найти подполковника Суслову, и голос его при этом звучал как-то особенно. Поэтому она не стала говорить, что Полетаев собирается уезжать и просил никого к нему не пускать, и вошла в кабинет.

- Артем Сергеевич, - обратилась она к министру.

- Я просил меня не беспокоить, - он что-то быстро писал и даже не поднял головы.

- К вам тут один человек.

- Я же сказал, никого, - он поднял голову.

- К вам подполковник Суслова.

Он отложил ручку, быстро поправил волосы.

- Хорошо, пусть войдет.

Секретарша, очень довольная, что угодила шефу, выскользнула из кабинета.

- Он вас ждет, - с подчеркнутым уважением обратилась она к Сусловой.

Лене не хотелось вторично входить к министру. Но это было необходимо. И не только ради безопасности Полетаева.

- Мы встречаемся с вами сегодня уже второй раз, - усмехнулся Артем Сергеевич.

- Вам нельзя ехать на заседание правительства. - Она решила сразу заговорить о главном.

- Как это нельзя? - Ее тактика увенчалась успехом: улыбка медленно сползла с его лица.

- У нас есть точные сведения, вас могут убить, когда вы будете выходить из Белого дома, - сообщила она, - вам нельзя туда ехать.

- Я не боюсь. - Он решил продемонстрировать свою смелость этой красивой молодой женщине.

- Речь идет не только о вашей личной безопасности, - возразила она, вас хотят убрать, чтобы свалить правительство. Если вы не выступите завтра на заседании Думы и она не примет бюджет на будущий год, правительство отправят в отставку. Речь идет о судьбе всей страны. Кроме того, вместе с вами могут погибнуть невинные люди, ваши водители, помощники, наши сотрудники. У каждого есть семья, дети.

- Что вы хотите?

- Чтобы вы не ехали в Белый дом, а сразу отправлялись в Центр международной торговли. Надо сбить террористов с толку и нарушить их планы.

- Но я не могу не поехать, - занервничал Полетаев.

В этот момент зазвонил его мобильный телефон. Он достал аппарат, посмотрел на дисплей, увидел знакомый номер и, чертыхнувшись, отложил аппарат в сторону. Звонили с дачи, где оставались жена, дочь и внуки. Телефон не умолкал.

- Вы отвечали на звонки? - спросила Елена. Она вдруг подумала, что министр забыл о мобильном телефоне. Но ответ Полетаева ее разочаровал.

- Нет, не отвечал. Во время совещаний я обычно выключаю мобильный. - Он взял телефон и раздраженно сказал: - Слушаю.

- Артем, что происходит? Я не могла до тебя дозвониться ни по одному телефону, - взволнованно сказала Люда. Он смотрел на стоявшую перед ним Елену и думал, что жизнь его могла сложиться иначе.

- У меня было совещание, - коротко объяснил он.

- Пойми, я нервничаю... - начала было она.

Артем Сергеевич ее перебил:

- Тебе что-нибудь нужно?

- Ничего. Просто хотела с тобой поговорить, узнать, как ты себя чувствуешь. Ведь ты не позвонил, даже когда прилетел из Лондона. - упрекнула она мужа. - Я места себе не нахожу от волнения, сижу как в тюрьме, в окружении охранников.

- Завтра все это кончится.

- Тебе легко говорить. Ты не представляешь, что мы испытываем. Дети плачут, Катя хандрит, у Леонида депрессия. А я одна, всегда одна.

- Вечером поговорим. Я тебе позвоню.

- Вот-вот, ты даже не хочешь со мной говорить. И так всегда, всю жизнь. Сердца у тебя нет.

Он знал, что, когда Людмила заводится, лучше молчать. И он не произносил ни слова. Все кончилось тем, что она бросила трубку, а он, предвидя это заранее, отключил наконец свой мобильный.

- Почему вы стоите? - спросил он у Сусловой. - Садитесь. Значит, вы не хотите, чтобы я ехал на заседание правительства?

- Дело не в моем желании. А в сложившейся ситуации.

- Ладно. Попытаюсь убедить премьера. - Он поднял трубку. - Николай Николаевич, извините, что беспокою. Сегодня в четырнадцать заседание правительства, но сотрудники ФСБ не рекомендуют мне ехать в Белый дом.

Премьер молчал.

- Вы меня слышите?

- Вчерашние переговоры в Лондоне прошли успешно, - сказал премьер. Хотелось бы, чтобы вы рассказали об этом на правительстве поподробнее.

- Если это необходимо, я приеду.

- Нет. Мы все равно не успеем вас заслушать. У нас еще вопрос по сельскому хозяйству. Не приезжайте. Надо прислушиваться к рекомендациям сотрудников ФСБ. Для нас главное - завтрашний день.

- Понимаю.

- А в Центре международной торговли на открытии конференции вы будете?

- Я еду туда прямо сейчас, - сказал Полетаев.

- Очень хорошо. Кстати, могу вас обрадовать. Американский посол улетел в Вашингтон, и ваша с ним встреча сегодня не состоится.

- Вчера они подтвердили эту встречу, - осторожно заметил Полетаев.

- Американцы есть американцы, - раздраженно заметил премьер. - Если утвердим бюджет, они назначат новую встречу, а не утвердим и нас отправят в отставку - они останутся на высоте. Вовремя все просчитали и отказались от нас. Вообще-то сигнал очень неприятный. Они не верят, что бюджет будет утвержден. И в связи с этим завтрашнее выступление в Думе приобретает особо важное значение. Вы понимаете?

- Понимаю, - уныло ответил министр.

- В общем, работайте. Сегодня выступите на конференции, завтра - в Думе. Надеюсь, никаких неожиданностей больше не будет. Всего хорошего.

- До свидания, - сказал Полетаев и положил трубку. - Он разрешил.

- Спасибо. - Она поднялась.

- И встреча с американским послом сегодня не состоится. Ее перенесли на другой день. Теперь у вас не будет такого напряжения, - заметил он.

- С этим как раз проблем нет, - ответила Суслова, - у американцев своя охрана в резиденции посла. Туда террористам проникнуть достаточно трудно.

- Что будем делать? - спросил Полетаев.

- Примерно через час поедем в Торговый центр.

- Так рано? - удивился министр.

- Мы рассчитали время. Вам лучше приехать туда пораньше. Цель та же. Спутать карты врагов.

- У меня нет врагов. Во всяком случае, я так думал.

- Возможно. Я просто оговорилась, - улыбнулась она.

- А вы поедете со мной? - спросил Полетаев.

- Конечно, - кивнула Суслова, - и не отойду от вас ни на шаг.

- Тогда я ничего не боюсь. Вы скажете, когда выезжать?

- Обязательно. - Она уже повернулась, чтобы уйти, но он окликнул ее:

- Лена, а когда все кончится, мы поужинаем?

Она невесело улыбнулась:

- Думаю, да. Теперь я ваша должница. - Суслова вышла, увидела Руднева и Дронго и подошла к ним.

- Он не поедет в Белый дом. Ему разрешили. В Центр отправимся через час.

- С кем он говорил?

- С премьер-министром. А до этого, кажется, позвонила его жена. Он обменялся с ней несколькими словами и отключил телефон. Встреча с американским послом отложена.

- Остается конференция в Торговом центре, - сказал Руднев. - До завтра им его уже не достать.

- Пожалуй, - согласился Дронго. - Но они попытаются использовать свой последний шанс сегодня.

День третий. Москва.

14 часов 25 минут

В третий раз он позвонил генералу Скороденко, уехав довольно далеко от дома, где жил. Набрав нужный номер и ожидая ответа, то и дело оглядывался по сторонам.

- Опять ты? - услышал он голос Скороденко. - Я уже знаю, что из автоматов звонишь только ты.

- Тогда не будем тянуть время. Деньги перевели?

- Можешь проверить, - прохрипел Скороденко, - но учти, если ты меня обманул...

Вдруг разговор прервался, что-то щелкнуло, и Слепнев услышал незнакомый голос:

- Полковник, не кладите трубку, мы не пытаемся засечь место, откуда вы говорите.

- Что вам нужно? Кто вы такие?

- Те, кто нанял Скороденко. Нас не устраивает его работа. Генерал постарел. Деньги в указанный вами банк действительно переведены. Вы гарантируете выполнение заказа?

- Да. Все готово.

- Когда?

- Завтра.

- Но завтра...

- Знаю. Можете не беспокоиться, я все просчитал.

- Тогда договорились.

- Зачем вы пытались меня подставить?

- Это не мы. Это ваш друг-пенсионер. - Говоривший дал понять, что все разговоры Скороденко прослушивались.

- Я так и думал, - сказал Слепнев.

- Если все пройдет нормально, не теряйте с нами связи, полковник. И не беспокойтесь, наш разговор невозможно подслушать.

- Как мне вас найти?

- Запоминайте телефон. - Говоривший продиктовал номер и сказал: - Не промахнитесь, полковник. До свидания.

- До свидания. - Слепнев положил трубку.

Он вернулся в машину, где на заднем сиденье сидел Харчиков.

- Все нормально, - сказал Слепнев. - Значит, ты считаешь, что у гаражей была засада?

- Конечно. Я немного походил там, во дворе. Все в один голос говорят об убитых жильцах. Одна старушка видела, как выносили Марека. Потом я пошел к гаражам. Там попался болтливый автолюбитель, который мне все рассказал. Трупы нашли вчера утром.

- Это Скороденко, - сказал Слепнев, - вот сукин сын. Это он решил нас подставить.

- И ты спустишь ему такое предательство?

- С этим надо повременить. Есть более важные проблемы, о которых стоит подумать.

- В колонии такую подлянку не прощали, - сказал Харчиков. - Сука, она и есть сука и человеком никогда не станет. Никогда. Ты еще будешь звонить этому генералу?

- Нет. Больше нет. Похоже, он выработал свой ресурс. Поехали домой. Нам еще нужно подготовиться.

- Ты так уверен в успехе, что мне даже завидно, - сказал Арнольд Григорьевич.

- Я все рассчитал, - ответил Слепнев, - и знаешь, на что я завтра надеюсь?

- На свою уверенность?

- Нет. На страх. Обычный человеческий страх. Я все рассчитал, основываясь именно на этом чувстве. И моим помощником, сам того не подозревая, стал этот генерал. Поэтому пусть живет, мы еще до него доберемся. За Марека и Майю я ему голову сверну.

День третий. Москва.

14 часов 50 минут

Полковник Корниенко вернулся в управление в подавленном состоянии. После разговора с Дронго ему было не по себе. Даже убежденность в собственной правоте не могла поднять настроение. Педант, всегда придерживающийся буквы закона, он тем не менее хорошо понимал, что рассуждения Дронго не лишены здравого смысла. В своем стремлении к абсолютной истине полковник оказался морально несостоятелен. И теперь, сидя у себя в кабинете, погрузился в размышления, не зная, как поступить.

Он не сразу ответил на телефонный звонок, а когда снял трубку, услышал голос Демидова.

- Добрый день, Олег Викторович, как дела? Нашли что-нибудь?

- Работаем. Просмотрел некоторые материалы по нашему общему другу. Пока ничего определенного. - Он не стал говорить о Сусловой. В конце концов, существует корпоративная этика, сор из избы одного ведомства не принято выносить в другое.

- Я тоже со вчерашнего дня сижу над документами, - сказал Демидов. - Мы ведь тогда очень плотно занимались Слепневым, и в нашем ведомстве кое-что сохранилось. Самого Слепнева и его уголовное дело передали в ваше ведомство, но в процессе поисков у нас были некоторые наработки, которые наши сотрудники заносили в собственную базу данных. У нас в МУРе, конечно, нет такой техники, как у вас в ФСБ, но несколько компьютеров все же имеется.

- Ничего. Недостаток компьютеров пополняется вашими мозгами.

- Спасибо на добром слове. Мы собираемся отправить вам список лиц, косвенно проходивших по делу Слепнева. Может, найдете там кого-нибудь из знакомых. Мы тогда проделали большую работу, весь город на ноги подняли. Контейнеры с деньгами уже были готовы к погрузке, когда мы на летном поле взяли Слепнева и его людей. Нам повезло, он там не смог оказать сопротивления.

- А потом сняли нашего директора, - вспомнил Корниенко, - я слышал эту историю от сотрудников.

- Посмотрите список, - повторил Демидов, - а сейчас я вам сообщу самое главное. Так сказать, мой личный сюрприз для вас, Олег Викторович. Насчет убитого в Министерстве финансов террориста, на которого тоже был запрос. Мы проверяли несколько раз. По данным нашего информационного центра он не проходит. Таких отпечатков пальцев у нас не зафиксировано. Но я попросил ребят пошуровать, поискать какие-нибудь зацепки. У него ведь татуировка была, она в объективе отражена, помните?

- Да, - занервничав, сказал Корниенко, - помню, конечно.

- Так вот, - торжественно сказал Демидов, - нашли мы вашего "моряка". И знаете, кто им оказался?

Корниенко замер. Он не мог поверить в такую удачу. После трех дней унизительных провалов и постоянных неудач наконец появился свет в конце туннеля.

- Бывший сотрудник милиции. Андрей Пашков. Работал в линейном отделе водной милиции, несколько лет назад был уволен за злоупотребление служебным положением. Хотели даже передать его дело в прокуратуру, но потом скандал замяли. Мы проверили по нашим данным, все совпало. Можете считать, что вы наш должник.

- Конечно, - выдавил Корниенко, - большое спасибо.

- Я уже послал вам все материалы, - сообщил Демидов, - там есть его адрес. По нашим сведениям, он нигде не работает. Прописан у бывшей жены, но они давно развелись, и он там не появлялся. Видимо, нашел себе покровителей, которые и толкнули его на преступление. Вы же знаете, как любят использовать наших бывших сотрудников. Может быть, его даже использовали как наемного убийцу. - Демидов не любил иностранного слова "киллер", считал его чересчур нежным для подлецов, у которых руки в крови. - Я много раз предлагал руководству взять на учет всех бывших сотрудников КГБ и МВД, - добавил полковник. - В каждом втором заказном убийстве так или иначе задействованы бывшие профессионалы. Но мне отвечают, что нельзя всех скопом подозревать. А я и не подозреваю. Просто тот, кто много лет общается с преступниками, многое перенимает от них. Я не говорю обо всех. А когда тебя в молодом возрасте неожиданно выгоняют на пенсию, да еще месяцами не платят, согласишься работать на кого угодно, только бы выжить и семью прокормить.

- Это верно, - согласился Корниенко. - Тут мне Руднев звонил. Они устроили небольшую проверку по предложению нашего эксперта. За Полетаевым явно следят те, кто хорошо знает, что такое внешнее наблюдение. Спасибо вам за Пашкова.

Получив присланные материалы, Корниенко собрал сотрудников и приказал проверить списки, переданные из МУРа. Двоим сотрудникам было поручено заниматься поисками связей Пашкова. Закончив совещание, полковник позвонил Потапову и рассказал о последних новостях. Генерал слушал молча, не перебивая. Утром директор ФСБ уже высказал все, что думал о работе самого Потапова, а также сотрудников, занимавшихся расследованием покушений на Полетаева.

- Трижды они пытались убить члена правительства, - бушевал директор, трижды провели террористические акты, а мы до сих пор не знаем, кто стоит за этими преступлениями. Или мы ждем четвертого покушения, когда им удастся доказать, что они сильнее всех спецслужб, вместе взятых?

Потапов знал, как давят на директора, и потому не пытался оправдываться, терпеливо выслушивал все обвинения в адрес своих сотрудников. На сообщение Корниенко о том, что установлена личность и третьего убитого, Потапов сухо заметил:

- Мы постепенно превращаемся в бюро по идентификации трупов. С начала расследования у вас уже пять трупов, полковник. Пятеро убитых террористов, а вы до сих пор не знаете, что их связывает и кто заказчик этих поистине маниакальных по своей настойчивости преступлений.

- Наши сотрудники не спят уже третьи сутки, - сказал Корниенко. - Мы пытаемся просчитать все варианты, но слишком много неясностей. Непонятно, кто именно сотрудничает с полковником Слепневым, кто подставил трупы убитых, кто послал террориста в Министерство финансов.

- Если вам до сих пор непонятно, может, передать расследование другому сотруднику? - взорвался Потапов.

- Я не в том смысле, - ответил Корниенко, - мне кажется, точнее, я убежден, что мы столкнулись с интересным феноменом. Две конкурирующие группировки пытаются добиться успеха. Каждая своими методами. Если первое покушение скорее всего организовал полковник Слепнев, то последующие два его возможные конкуренты. Они и подставили нам трупы боевиков, прилетевших из Таджикистана и работавших на "ликвидатора".

- Почему вы так думаете? - поинтересовался Потапов.

- Если первое покушение было продумано до мелочей, с тщательно отработанными вариантами отрыва боевиков от возможного преследования, заменой автомобилей и, наконец, ликвидацией исполнителей, чтобы замести все следы, то в двух других случаях террористические акты готовились в спешном порядке. Слепнев не оставил бы в живых журналиста Самойлова и не допустил бы его приезда в министерство. Не говоря уже о Лондоне, поскольку вылет туда на один день для него практически был исключен. Из этого следует, что после неудачи Слепнева кто-то другой решил взять инициативу в свои руки и попытаться добиться успеха.

- Вы хотите сказать, что Слепнев может попробовать взять реванш?

- Уверен в этом, - ответил Корниенко, - он не простит конкурентам подобного предательства.

- И больше не допустит проколов, - прокомментировал Потапов, - так я должен вас понимать?

- Думаю, да. Кто служил в КГБ, прошел хорошую школу. Вы же знаете, как работают настоящие "ликвидаторы". Весь вопрос в том, когда это случится. Но Руднев и Суслова уже отменили поездку Полетаева на заседание правительства...

- Они скоро и мне будут давать указания, - заметил Потапов.

- Такое решение продиктовано необходимостью. Они хотят нарушить первоначальные планы террористов, если такие, конечно, имеются. Этот вариант им, кажется, предложил наш эксперт.

- Возможно, он и прав, - согласился Потапов, - но пока это ваши предположения. Почему вы считаете, что первое покушение совершил Слепнев, а не кто-то другой? Может, его вообще не было в Москве?

- Характерный почерк "ликвидатора" - учет мелочей, отрыв от преследования, подстраховка, цинизм, выбор оружия и устранение исполнителей.

- У вас есть доказательства?

- Есть, - ответил Корниенко, - наши эксперты установили, что оба боевика, принимавшие участие в нападении на машину Полетаева, были убиты утром. Почти сразу после покушения. Это почерк Слепнева, он убрал их, даже не зная, что в машине, по счастливой случайности, министра не было. Сделал это, чтобы обрубить все концы. Акты патологоанатомической экспертизы у меня уже есть.

- Так, - сказал Потапов, - вы меня убедили. Но если вы правы, то либо Слепнев, либо его конкуренты в очередной раз попытаются опередить друг друга. Что думаете делать?

- Поеду в Центр, где будет выступать Полетаев, - ответил Корниенко. Мы послали туда не только группу Руднева, но и всех имеющихся в наличии сотрудников. Если Слепнев появится в Центре, мы его возьмем.

- Уверены? - спросил Потапов.

- Д-да, - помедлив секунду, сказал Корниенко и уже более уверенным тоном добавил: - Он не уйдет из Центра, если посмеет там появиться. У сотрудников есть его фотографии. Если даже он изменит внешность, то и тогда его сумеют вычислить. Не думаю, что он доверит кому-нибудь устранение Полетаева. Очевидно, за голову министра назначена высокая цена, если на него идет такая охота. Мы возьмем Слепнева, - уверенно заявил Корниенко.

- Не следует забывать и о его возможных конкурентах, - напомнил Потапов, - я дам вам еще несколько человек из антитеррористического центра. Пусть едут с вами. Чем больше будет наших людей, тем лучше. Нам нужно любым способом остановить и обезвредить этого "ликвидатора".

День третий. Москва.

15 часов 30 минут

Они выехали на пяти автомобилях, с соблюдением всех правил, предусмотренных для такого рода перемещений. Впереди шел автомобиль сотрудников ГАИ, за ним - джип охраны, затем - две "Ауди" и в конце еще один джип. В последний момент Руднев и Полетаев перешли в первый джип, а в легковой машине находились Дронго и подполковник Суслова. Но об этом никто не знал.

Всего раз им пришлось резко затормозить из-за возникшей впереди пробки, о чем сообщили по рации сотрудники ГАИ. Колонна, свернув направо, объехала пробку и через пятнадцать минут остановилась у Центра, где должна была состояться конференция.

До ее открытия оставалось довольно много времени, но у здания Центра уже стояло много машин. Участники и гости конференции, справедливо полагая, что пробки в центре Москвы превратились в настоящую проблему, выехали задолго до назначенного времени.

Председатель оргкомитета форума, президент коммерческого банка "Фокс" Лев Яковлевич Зайдман, встречал Полетаева у входа. Это был импозантный тучный мужчина сорока пяти лет с большим выпуклым черепом. Он долго и проникновенно тряс руку Полетаеву. До последней минуты Зайдман боялся, что Полетаев не приедет. Многим хотелось, чтобы министр финансов не дожил до завтрашнего дня, и банкир знал об этом лучше других. Случись что-нибудь с Полетаевым, бюджет не утвердили бы, правительство отправили бы в отставку, а некоторые политические силы погрели бы руки на хаосе и нестабильности.

Зайдман обратил внимание, что количество охранников и сотрудников спецслужб было не просто увеличено. Пришлось раздать в три раза больше пропусков, чем планировалось, причем начальник службы безопасности Центра лично проверял документы у каждого из приехавших. Все это нисколько не удивляло Зайдмана. Ведь на Полетаева в последние дни шла настоящая охота, а Зайдман был заинтересован в стабильности, как, впрочем, и любой другой банкир.

Сопровождаемые сотрудниками Руднева, они поднялись в просторный кабинет директора Центра. Жестом пригласив министра сесть, Зайдман первым опустился на диван, и кожаные подушки, мягко спружинив, приняли грузное тело банкира. Следом за ним сел и Полетаев. Руднев осмотрел кабинет и вышел в коридор, где находились его сотрудники.

- Проверьте все вокруг, - приказал он офицерам, - посмотрите, где стоят наши люди. При малейшем подозрении сразу проверяйте документы. Только спокойно, здесь много иностранцев.

Офицеры разошлись в разные стороны.

- Может, пройдемся по этажам? - предложила Суслова Дронго.

Тот кивнул, и они отошли от Руднева Зайдман, придвинув к себе столик с напитками, предложил Полетаеву французский коньяк.

- Крутая у тебя охрана, Артем. - Они были знакомы еще с тех пор, когда Полетаев служил в банке. - Ты, наверно, уже привык к такому вниманию со стороны компетентных органов.

- Столько лет мы знакомы, - поморщился Полетаев, - а ты все работаешь под хамоватого банкира. Не знай я тему твоей докторской, принял бы тебя за "нового русского". Терпеть не могу этих толстомордых хамов, увешанных золотыми цепями, часами, браслетами. Они опозорили страну на весь мир.

- Я не могу быть "новым русским", - усмехнулся Зайдман, - и старым не могу. Я еврей по всем статьям. И по маме, и по папе. И даже по своим религиозным взглядам. Жид, как сейчас говорят некоторые крикуны. Ты меня с этой категорией не путай.

- Обидно стало? Тогда почему ты опять продавил решение в правительстве о своем банке? Ну сколько раз тебе говорить, что это незаконно. Используешь свои добрые отношения с премьером.

- И не только с ним, - засмеялся Зайдман, - а еще и с твоим другом Сережей Шумским, и с тобой, дорогой наш министр.

- Хватит, - отмахнулся Полетаев, - я все равно не подпишу решения по вашему банку. У тебя достаточно льгот. Не валяй дурака, Лева, нельзя все грести под себя.

- А другим можно? - сразу вскипел Зайдман. - А когда в прошлом году прежнее правительство меня прижало, помнишь, какие у нас дела были? Да и в твоем банке не лучше. Ты ведь тогда жаловался, что они нечестно играют, давят конкурентов. Забыл уже?

- Ну а теперь ты решил взять реванш? Раздавить их?

- Конечно. Знаешь, какой у меня самый любимый писатель? Я тебе скажу. Джек Лондон. У него есть прекрасный рассказ. Новичок входит в бар, где четверо играют в карты. Подходит к игрокам и замечает, как один сдает себе четыре туза. Возмущенный, он рассказывает об этом другому игроку. Тот посылает его подальше. Новичок не может понять, что происходит. "Сейчас его очередь раздавать карты", - объясняет он новичку. Ты меня понял, Артем? Каждый, кто сдает карты, берет себе четыре туза. У кого в руках колода, тот и устанавливает правила игры. Сейчас колода у нас с тобой, а в прошлом году была у наших конкурентов. Все правильно. Мы возмущались, но ничего не могли сделать. Они забирали все тузы. Сейчас наша очередь сдавать карты, и я хочу получить свои четыре туза.

- Именно поэтому у нас никогда не будет порядка, - сказал Полетаев, выпил коньяк, поморщился и взял дольку лимона.

- Не надо мне рассказывать про порядки, - улыбнулся Зайдман, - я знаю, какой ты у нас герой. Говорят, на тебя настоящую охоту устроили. Насчет Лондона - правда?

- Откуда ты знаешь?

- Я все знаю. Объяснил же тебе, что пришла моя очередь сдавать карты.

- Правда, - недовольно ответил Полетаев, - еще есть вопросы?

- Не любят тебя, Артемушка, - вздохнул Зайдман, - ох как не любят. А ты лучше послушай, что я тебе скажу. Поосторожнее будь. Вокруг разные люди ходят. Иногда смотришь, улыбается тебе, думаешь - друг. А улыбается оттого, что пистолет держит в кармане. Убить тебя хочет, Артемушка. Понял?

- Не понял.

- Знаешь, сколько банкиров мечтают убрать тебя из министерского кресла? Много крови ты людям попортил за несколько месяцев. Они думали, ты свой. А ты вдруг для государства начал стараться, как будто всю жизнь партийным секретарем был. Вот этого тебе не могут простить.

- Кто конкретно не может?

- Фамилии хочешь? Я тебе фамилии не скажу, да ты их сам знаешь. Но учти, не примут бюджет, доллар раза в полтора подскочит. Представляешь, что будет?

- Представляю. И даже знаю, что ты все свои контракты в долларах заключал. И платить тебе нужно через неделю.

- Вот именно. Так что мне твоя отставка невыгодна. И доллар не должен прыгать. Я стабильности хочу и поэтому за тебя зубами и ногами держаться буду.

- А если бы не была нужна? - спросил Полетаев, невесело усмехнувшись. Ты бы и меня сдал?

- Конечно, - спокойно ответил Зайдман, - будь у меня такие долги в рублевом исчислении, как у некоторых наших банков, я бы тебя своими руками удавил. Они же за твою голову получают минимум пятьдесят процентов прибыли. Начиная с понедельника им придется возвращать долги. Понимаешь, как здорово получается? Если доллар снова подскочит, они все свои рублевые долги вернут, да еще с огромной прибылью останутся. Ты посчитай, сколько они заработают, если бюджет не будет принят.

- Будет, - твердо заявил Полетаев, - бюджет будет принят. Он уже прошел бюджетный комитет и согласительную комиссию. Так что завтра Дума его обязательно примет.

- Дай-то бог. - Зайдман посмотрел на часы. - Через десять минут начнем церемонию открытия.

В кабинет вошла молодая высокая девушка в сером костюме. Мини-юбка подчеркивала изящество ее фигуры и открывала длинные стройные ноги: Девушка улыбнулась Зайдману.

- Приехал министр экономики Австрии.

- Вот и хорошо, что приехал, - равнодушно ответил Зайдман, - пусть кто-нибудь из штаба его встретит, там полно людей. Французы уже здесь?

- Пять минут назад приехали. Мы Кореневу сообщили, чтобы встретил их. Девушка смотрела Зайдману в глаза, ожидая распоряжений. Она была отлично вышколена.

- Все правильно, - сказал банкир, - скажи всем, что мы сейчас выйдем. И не забудь дать мне текст моего выступления.

- Конечно. - Она повернулась и поплыла к выходу.

- Красивая девушка, - равнодушно бросил Полетаев - с некоторых пор его перестали волновать девушки, которым он годился в отцы. Больше привлекали зрелые женщины типа Лены Сусловой.

- Красивая. - согласился Зайдман. - Ты подумай, о чем я тебе сказал. Особенно не рискуй. Главное, чтобы бюджет утвердили. Потом решим, что нам делать.

- Опять за свое? Я тебе сказал, забудь о козырях. Шулеров, кстати, бьют по морде. А во времена Джека Лондона их даже стреляли.

- Пока в меня еще никто не стрелял, - занервничал Зайдман, - пока, насколько мне известно, стреляли в тебя.

- Да, - согласился Полетаев, - и именно поэтому я не допущу, чтобы в стране царил беспредел. Это наша с тобой страна, Лева. И если здесь будет плохо, то будет плохо всем, и нам с тобой тоже. Пойми, все должны жить по закону, не нарушать его. Нужно кончать с "раздачей тузов".

- Красиво говоришь, дорогой, еще немного, и я заплачу, - с издевкой заметил Зайдман.

- Я не шучу, Лева. Если здесь грохнет, рухнут твои капиталы. И никуда ты не сбежишь. Я ведь тебя знаю. Ты упрямый.

- Не сбегу, - вдруг согласился Зайдман, - ни за что.

- Ну вот видишь. Ты всегда говорил, что уедешь последним.

- Никуда я не уеду, - погрустнев, сказал банкир, - у меня отец под Москвой погиб в сорок первом. И брат лежит где-то недалеко. Он в той армии был, ударной называлась, которую потом разгромили. Не сбегу, - упрямо повторил он, - какой я, к черту, репатриант. Я ни одного слова не знаю. Съездил в прошлом году в Израиль, с трудом три дня выдержал.

- Конечно, - обнял его Полетаев, - пойдем открывать конференцию, уже шестнадцать часов. - Они поднялись, поправили галстуки.

- Будь осторожен, Артем, горячий ты человек, доверчивый. Я постараюсь понять тебя, мы ведь с тобой давно знакомы. А вот другие не поймут.

- Ты о чем?

- Ни о чем. Просто так, будь осторожен.

День третий. Москва.

15 часов 58 минут

Они двигались по коридорам второго этажа, проверяя служебные помещения. В некоторых находились сотрудники Центра, у всех были карточки с особой синей полосой, свидетельствующие о благонадежности. Суслова постоянно хмурилась, видимо, все еще находясь под впечатлением разговора с Корниенко. Дронго видел ее состояние и молча шел рядом.

- Не нужно так жалостливо сопеть, - заметила Лена, когда они зашли в очередную комнату. Карточки висели у каждого на груди. Таково было требование службы безопасности.

- У меня сломан нос, - возразил Дронго, - поэтому сопение мое не жалостливое, а скорее физиологическое.

- Не смешно. - Она кивнула сотрудникам Центра и вышла. В коридоре находились еще двое сотрудников службы безопасности с краснополосными карточками.

- Почему ты считаешь, что весь мир должен скорбеть из-за твоего спора с полковником Корниенко? - спросил Дронго. - Я стараюсь не вмешиваться в ваши служебные дела.

- Это был не спор, - возразила она, - и ты это прекрасно понимаешь. Он настаивал на моем отстранении от работы в группе.

- Что за глупость! Но какие он выдвигал причины?

- А он тебе не сказал?

- Конечно, нет. Или ты считаешь, что Корниенко вообще может мне что-либо рассказать? Они с Рудневым, кажется, меня недолюбливают.

- Я видела Слепнева, встречала его. Но сам Слепнев об этом не знает. У него в Севилье была встреча с женщиной. Мы его подстраховывали. По правилам конспирации он должен был сразу улететь из Севильи. Только в случае особой необходимости мог задержаться на несколько дней. А он решил остаться из-за женщины, с которой встречался в Испании. Она была не местная, иначе мы бы сразу пресекли эту связь. Она прилетела туда с ансамблем. Кажется, Моисеева. Точно не помню. Они случайно познакомились. И он решил задержаться на несколько дней. Руководивший нашей группой Меджидов сказал, чтобы мы оставили его в покое. Он считал, что сломал жизнь Слепневу, когда задолго до Севильи сделал все, чтобы довести до разрыва отношения Слепнева с девушкой, которую тот любил.

- Я слышал, что ваше ведомство занималось такими гнусными делами, заметил Дронго.

- Тогда было совсем другое время. Любого кандидата в "ликвидаторы" проверяли как минимум несколько лет. Обнаружив у него сомнительные связи, либо отклоняли, если человек проходил по остальным параметрам, либо прекращали эти связи. В общем, личная жизнь Слепнева была под постоянным контролем внутренней контрразведки. Поэтому в Севилье мы его не стали трогать, и он задержался на три дня. Вот, собственно, и все.

- Вы проверили женщину, убитую вчера во время штурма квартиры? спросил Дронго. - Ты говорила, что погибли оба его помощника.

- Да, мужчина и женщина. Причем женщину застрелил, очевидно, сам Слепнев. Она была тяжело ранена, и он выстрелил ей в сердце. Это установили наши эксперты.

- Он был с этой женщиной близок?

- Возможно. - Им навстречу попались еще два сотрудника службы безопасности с карточками на груди. У Дронго и Сусловой были такие же. Кивнув друг другу, они разошлись в разные стороны.

- Представляешь, в каком он сейчас состоянии, - задумчиво произнес Дронго, - если сам вынужден был выстрелить в своего помощника. Может быть, он любил эту женщину? Если так, он не простит нам ее смерти. И тех, кто его подставил, тоже не простит.

- Мы это понимаем.

- Вы послали людей в ГАИ проверить, куда делись неопознанные номера машин?

- Конечно. Оттуда уже звонили. Номера были списаны и уничтожены. Есть даже акты, датированные прошлым годом.

- Значит, у преступников свои люди в ГАИ. Таких совпадений не бывает. Если бы речь шла об одной машине, я бы еще поверил. Но когда на двух машинах стоят якобы списанные номера - это уже система. Значит, кто-то сумел получить доступ к спискам ГАИ и изготовить нужные номера.

- Мы проверяем, но пока нет результатов. Давай спустимся вниз. Через несколько минут открытие конференции.

- Как у вас дела, Пятый? - раздался голос Руднева. Елена вздрогнула от неожиданности.

- Все в порядке, Первый, - ответила она, - что у вас?

- Скоро спускаемся на открытие. Мне передали, что собралось очень много людей.

Она подошла к перилам лестницы. Центр представлял собой своего рода атриум, в котором балконы выходили вовнутрь. С любого этажа можно было увидеть, что происходит на первом. Внизу действительно было много народу. И много сотрудников службы безопасности Центра и ФСБ. Гораздо больше, чем предусмотрено на подобных мероприятиях.

- Людей действительно много, - сказала Суслова Рудневу, - и все в ожидании.

- Сейчас выходим, - сообщил Руднев, - через две минуты открывается конференция. Следите за этажами. На каждом есть наши сотрудники.

- Мы видим их, Первый, - сообщила Суслова, - через минуту будем внизу. Пойдем к лифту, - сказала она Дронго.

- Пятый, я - Первый, - неожиданно раздался голос Руднева, - проверьте четвертый этаж. Там никто не отвечает. Вы меня слышите? Проверьте четвертый этаж.

- Быстрее на четвертый. - Она вошла в лифт первой и сразу нажала нужную кнопку.

Лев Зайдман в это время уже подошел к микрофону. Полетаев обменялся приветствиями с австрийским министром экономики. Секретарша Зайдмана протянула банкиру текст его выступления. Он зажал в кулаке листок, посмотрел на переводчика и заговорил:

- Дамы и господа! Мы приветствуем всех собравшихся на нашу конференцию...

На четвертом этаже лифт остановился.

- Оружие при тебе? - спросила Елена у Дронго.

- Конечно.

- Будь осторожен. Пойдем все проверим.

- Первый, я - Пятый, - передала она, - пока все в порядке. Кто должен быть на четвертом?

- Шестой. Он передал, что вместе с ним там находятся сотрудники службы безопасности Центра, и больше не отвечал.

- Первый, вас поняла. Сейчас проверим.

На четвертом этаже никого не было. Достав пистолет, она положила его в висевшую на плече сумку и рывком открыла дверь в подсобное помещение. Здесь все было тихо и спокойно. В коридоре ярко светились люминесцентные лампы, кабинеты и комнаты были закрыты.

- Первый, пока ничего подозрительного, - доложила она, двигаясь дальше.

- Наша экономика сейчас находится на стадии реорганизации, и предполагаемые структурные изменения помогут нам еще более динамично двигаться вперед, - сказал Зайдман, довольный тем, что не пользуется шпаргалкой. Переводчик шагнул к микрофону, собираясь перевести последнюю фразу.

Вдруг Суслова увидела, что навстречу им идут два парня. Невольно коснулась сумочки, кивнула Дронго и замедлила шаг. Когда парни приблизились, Елена увидела на лацканах их пиджаков карточки с красной полосой.

- Добрый день, - поздоровалась Елена, поравнявшись с ними, - я из ФСБ. Вы не видели здесь нашего сотрудника?

- Нет, - сказал один из парней, коротко стриженный брюнет, даже не ответив на приветствие, лишь покосившись на их карточки, - мы никого не видели.

- Может, он в другом крыле коридора, - заметил второй, рыжий, с вьющимися волосами, - посмотрите в другом крыле. Надо обойти весь коридор. Видимо, он решил пройти в другую сторону.

- Вы не заметили ничего подозрительного? - спросила она.

- Нет, - ответил второй, - а вы?

- Пока нет, - улыбнулась Суслова, - до свидания.

- Первый, я - Пятый, - доложила она, - пока все в порядке. На четвертом этаже сотрудники службы безопасности Центра. Шестого не нашли.

- Он по-прежнему не отвечает. Пройдите по этажу, - попросил Руднев.

- С удовольствием предоставляю слово нашему общему другу, человеку, который знает о нашей работе не понаслышке, министру финансов страны Артему Сергеевичу Полетаеву, - прочувствованно объявил Зайдман и, дождавшись, пока переводчик переведет, кивнул Полетаеву.

- Ты представляешь меня прямо как президента, - пошутил Полетаев, проходя к микрофону.

- Может, ты им и станешь, - улыбнулся Зайдман, отойдя на шаг.

- Дамы и господа! - начал Полетаев, обведя взглядом собравшихся. - Мне особенно приятно, что открытие подобной конференции проходит именно в те дни, когда...

Суслова шла дальше, проверяя ручки дверей. По согласованию со службой безопасности все посетители и сотрудники должны были находиться внизу во время открытия конференции.

- Посмотри, - вдруг сказал Дронго, - на полу след.

- Какой след? Это складки на ковролите.

- Нет, не складки, - он наклонился, внимательно рассматривая ковролит.

- Кто-то сильно ударил ногой именно в это место. Даже не ударил, старался зацепиться ногой, когда падал или когда его тащили в эту комнату.

- С чего ты взял? - спросила она, тоже наклонившись.

- Посмотри, стерта целая полоса. Потом кто-то хотел привести ковролит в порядок, но, видимо, не успел. Присмотрись повнимательней. Отойди чуть в сторону, так заметнее.

Она постучала в дверь. Послышался шум, крики, выстрелы. И громкие аплодисменты. Елена взглянула на Дронго.

- Это телевизор, - улыбнулся он.

Суслова постучала еще раз, сильнее. Кто-то подошел к двери. Лена открыла сумочку, готовая выхватить оружие. Тут дверь медленно открылась. На пороге стояла молодая женщина в голубом халате, со шваброй в руках.

- Извините, - сказала Суслова, взглянув на карточку, прикрепленную к халату женщины. Синяя полоса свидетельствовала о том, что это служащая Центра. Но Лена все-таки спросила: - Почему вы находитесь на этаже? Мы же просили всех сотрудников спуститься вниз.

- Да, - улыбнулась женщина, - но мне велели убрать здесь до прихода сантехника. Видите, кран течет.

Дронго смотрел на женщину. Она показалась ему знакомой, где он мог ее видеть?

- Можно войти? - спросила Суслова.

- Конечно, - улыбнулась женщина, пропуская их внутрь.

Обычный номер, какие бывают в отелях такого класса. Хотя в девяностых номера превратились в офисы приезжающих сюда банкиров и бизнесменов, они сохранили свой прежний вид - и убранство, и вся обстановка были как в отеле среднего класса. В комнате был идеальный порядок. Работал телевизор. Суслова вошла в ванную, здесь действительно все залило водой. Она попробовала повернуть кран, он плохо поддавался.

- Наверно, сорвана резьба, - сказала Елена, - все ясно. Уберите и спускайтесь вниз. В комнатах нельзя оставаться.

Дронго между тем не сводил глаз с женщины. Где-то он уже видел эти глубоко посаженные глаза.

- Все в порядке, пошли, - обратилась к нему Суслова.

Уборщица улыбнулась и поправила волосы.

- Я быстро управлюсь, - сказала она, когда Лена и Дронго вышли в коридор. Она уже хотела закрыть дверь, но в эту самую секунду Дронго вспомнил, где видел эти глаза. Тогда на женщине было совсем другое платье и другой парик. Но глаза он запомнил. Дронго быстро поставил ногу, не давая ей закрыть дверь.

- Извините, - он улыбался, - извините меня, не скажете ли, что случилось с ковролитом напротив дверей этого номера. Посмотрите, там некоторый беспорядок. - Женщина тоже улыбнулась и вышла взглянуть на ковролит.

- Это я шваброй задела, - сказала она, глядя на Дронго. Но он уже перестал улыбаться.

- Пошли? - нетерпеливо сказала Суслова.

- Сейчас, - кивнул Дронго и снова обратился к уборщице: - Вы никогда не были в Лондоне? К примеру, вчера?

Женщина вздрогнула. От Елены это не ускользнуло, и она уже готова была вытащить пистолет, когда женщина сильно толкнула ее, сбив с ног, и побежала по коридору.

- Стой! - крикнул Дронго, доставая оружие. - Стой!

В этот момент в конце коридора появились два сотрудника службы безопасности. Поднявшаяся на ноги Суслова тоже достала пистолет.

- Задержите ее! - крикнул Дронго. Женщина обернулась, и он поразился выражению ее лица. На нем были страх и радость одновременно. Она, видимо, надеялась уйти.

У настоящих профессионалов с годами вырабатываются определенные навыки, которые превращаются в автоматику, в считанные доли секунды они принимают решение в зависимости от ситуации. Так случилось и с Дронго. Он сразу бросился на пол. Ему не понравилось выражение радости на лице женщины. А сотрудники службы безопасности, вместо того чтобы ее задержать, неожиданно выхватили пистолеты. Раздались выстрелы. Стреляли в него.

Лежа на полу, он крепче сжал в руках пистолет. Услышал крик Лены, но не обернулся, не имел права. Выстрел, еще один, еще. Дронго был первоклассным стрелком. Первый из нападавших растянулся на полу, получив пулю в лоб только так его можно было остановить. Второму Дронго прострелил руку, справедливо решив, что одного необходимо взять живым. Бандит вскрикнул, выронил пистолет и схватился за руку, морщась от боли. Женщина уже бежала к нему, чтобы взять пистолет. Дронго прицелился, но не выстрелил. Он не любил стрелять в спину, тем более женщине. Было в этом что-то подлое, недостойное мужчины. Сзади послышался стон. Он чуть повернул голову. Елена, прислонившись к стене, стонала. Бандитская пуля попала ей в плечо.

Дронго стиснул зубы и, не раздумывая больше, навскидку выстрелил в преступницу в тот момент, когда она наклонилась за пистолетом. Женщина вскрикнула и как подкошенная рухнула на пол.

- Первый, - доложила Суслова, - у нас проблемы. Есть раненые и убитые.

- Что происходит? - едва не закричал Руднев.

- Срочно на четвертый... этаж... - Елена потеряла сознание.

Дронго подошел к раненым. Блондин катался по полу от боли в руке: очевидно, у него была перебита кость. Женщина лежала на полу, уткнувшись лицом в ковролит. Дронго подумал, что она мертва, и перевернул ее на спину. Она застонала. Открыла глаза и, собрав последние силы, плюнула ему в лицо.

- Сволочь, второй раз помешал.

Он вытер лицо и обрадовался, что не убил ее. Пуля, очевидно, попала чуть выше лопатки и прошла навылет. Он убрал пистолет в кобуру, когда-то сделанную для него на заказ, осмотрел женщину и сказал:

- Лежите спокойно. Сейчас придет помощь.

Она закрыла глаза. Оставалось всего несколько секунд до появления сотрудников ФСБ. Он подошел к раненому бандиту, спросил:

- Кто вас послал?

- Иди ты... - выругался тот.

- У меня нет времени, - сказал Дронго, - кто?

Бандит только стонал. Дронго наступил ногой на раненую руку, и бандит заорал, теряя от боли сознание.

- Кто послал? - спросил Дронго. - Не скажешь, прострелю вторую руку. Он достал пистолет.

- Нет, нет, - закричал бандит, - не надо.

- Имя. Мне нужно имя пославшего.

В конце коридора открылся лифт, и из кабины появилась группа сотрудников ФСБ с полковником Корниенко.

- Скажи имя, - повторил Дронго.

- Родион, - выдохнул бандит, - Родион Александрович Ротецкий.

- Адрес. Мне нужен адрес.

- Не знаю... Мы встречаемся с ним... - Раненый уже выл от боли, плохо соображая, что говорит. - Есть его телефон. - Он прошептал номер.

Дронго убрал ногу. Офицеры ФСБ были уже рядом.

- Где убитый сотрудник? - спросил Дронго.

- В шкафу, - пробормотал бандит, - он в шкафу.

И потерял сознание. Дронго посмотрел на Корниенко.

- Эти двое живы, - он показал на раненых. - К сожалению. Окажите помощь подполковнику Сусловой.

- А этот? - один из сотрудников ФСБ ткнул пальцем на брюнета с короткой стрижкой.

- Он уже нам ничего не расскажет, - ответил Дронго, - покойный был плохо воспитан, не любил здороваться первым.

Он подошел к Сусловой, взял ее руку.

- Надо срочно доставить ее в больницу, - сказал он, с неприязнью глядя на Корниенко, - это она все просчитала. Сумела их быстро вычислить. Она настоящий герой, такие редко встречаются в вашем гнусном ведомстве.

- Доставим, - глухим голосом ответил Корниенко, - вы что-нибудь узнали?

- А вы поняли, что напрасно ее подозревали? - в свою очередь зло спросил Дронго.

- Не нужно меня добивать, - сказал полковник. - Несите ее вниз, приказал он двум сотрудникам ФСБ, уже поднявшим Суслову на руки. - Несите ее вниз, и срочно в больницу.

- Ротецкий Родион Александрович. Вам что-нибудь говорит эта фамилия?

- Впервые слышу.

- Это он направил сюда бандитов. Нужно выяснить, каким образом у них оказались карточки службы безопасности.

- Выясним. Где искать Ротецкого, вы знаете?

- Знаю. Бандит дал мне его телефон. Если возьмете меня с собой, готов вам помочь.

- Только без ультиматумов, - поморщился Корниенко, - конечно, я возьму вас с собой. Лучше иметь вас другом, чем врагом. Я уже понял.

- Разумное решение, - кивнул Дронго, - кроме того, у меня личный интерес.

- В каком смысле?

- В самом прямом. Они ранили Лену, а я очень хорошо отношусь к этой женщине. Согласитесь, не совсем приятно, когда стреляют в вашего друга. По законам чести полагается вызвать обидчика на дуэль. Как вы считаете, согласится Ротецкий принять мой вызов?

- Судя по тому, как вы стреляете, - Корниенко показал на убитого, вряд ли у него будет шанс.

- Вот и я так думаю. Значит, откажет. Тогда на дуэль вызовете его вы, правда, на другую дуэль.

- Согласен, - улыбнулся наконец Корниенко, - давайте номер телефона.

Дронго продиктовал.

Корниенко быстро связался по мобильному с управлением и попросил найти адрес. Через несколько минут им сообщили адрес Ротецкого и некоторые факты его биографии.

- Бывший майор МВД, - пробормотал Корниенко, - вот откуда списанные номера.

- Вы делаете успехи, полковник, - добродушно заметил Дронго.

Из здания Центра вышла группа людей. Зайдман провожал Полетаева. Оба улыбались, даже не подозревая, что здесь произошло.

- Как Лена? - спросил Руднев, подходя к Дронго и Корниенко.

- Увезли в больницу, - ответил Корниенко.

Руднев сжал кулаки.

- Я могу вам чем-то помочь? - спросил у Дронго.

- Допросите особу, которую я ранил. Она расскажет подробности неудавшегося покушения в Лондоне. Возможно, здесь они планировали нечто похожее. Нужно проверить четвертый этаж.

- Я сам все проверю, - пообещал Руднев.

- Не спускайте глаз с Полетаева. Боюсь, это не последнее покушение.

- Почему вы так думаете?

- Это были конкуренты Слепнева, сам полковник пока не проявлялся. Предполагаю, что он появится в финале как главное действующее лицо. Ваш Слепнев, видимо, обожает дешевые трагические эффекты, но не учитывает одной весьма характерной особенности трагедии.

- Какой именно? - спросил Руднев.

- Именно в финале и погибает главный герой. Значит, наша задача - не разочаровать зрителей. Как вы считаете?

- До свидания! - Руднев переглянулся с Корниенко. Они не могли понять, как работает этот непонятный эксперт, как мыслит. Но оба осознали, что с ним лучше не спорить. Этот человек за три дня сделал больше, чем они все, вместе взятые. Идя к машине, Руднев не переставал удивляться и недоумевать.

- Поехали, - показал на вторую машину Корниенко, - у нас мало времени.

День третий. Москва.

17 часов 11 минут

Они подъехали к дому на трех машинах. Корниенко вызвал группу спецназа, к большому неудовольствию Дронго, считавшего, что все нужно сделать без шума. Но, напуганный вчерашними событиями, Корниенко не хотел рисковать. После получасового опроса соседей выяснилось, что в квартире вместе с Ротецким проживают его жена и двое детей. Вряд ли он стал бы укрывать у себя террористов.

- Надо торопиться, - сказал Дронго, - Слепнев может нанести удар вечером, когда Полетаев поедет домой.

- Он не будет ночевать дома, - сказал Корниенко.

- Тогда Слепнев перехватит их по дороге. Или узнает, где будет находиться Полетаев. Не забывайте, он "ликвидатор" и умеет работать достаточно эффективно.

- Что вы предлагаете?

- Рискнуть. Ротецкий - бывший майор милиции. Он понимает, что такое проигрыш. Его уберут немедленно, как только узнают о провале. Думаю, надо рискнуть и подняться к нему вдвоем, без спецназа. Тем более что там дети.

- Не совсем дети. Один студент, другой заканчивает школу.

- Тем более. Все понимают. Полагаю, надо подняться вдвоем. Решайте, полковник.

Корниенко молчал, соображая, как поступить.

- Оружие брать? - наконец спросил он.

- Вряд ли оно понадобится, но на всякий случай возьмите.

Корниенко оглянулся на командира группы спецназа, приказал:

- Ждите нас здесь, без команды в дом не входить. Если через полчаса не выйдем, начинайте штурм.

- Понял, - ответил офицер, - буду ждать вашего сигнала.

Вдвоем они поднялись на третий этаж. Дронго взглянул на Корниенко и позвонил в дверь. Почти сразу же дверь открыл молодой человек. Он даже не посмотрел в "глазок", не спросил "кто там?", как это обычно бывает. Высокий, такого же роста, как Дронго, спортивного вида, открытое лицо светилось улыбкой.

- Вам кого? - спросил юноша.

- Родиона Александровича Ротецкого, - ответил Дронго.

- Отец, к тебе пришли! - крикнул молодой человек. Появился Ротецкий, что-то жуя на ходу, в домашних финках, измятой светлой рубашке. Увидев незнакомцев, он замер, сразу сообразив, кто это мог быть.

- Здравствуйте, Родион Александрович, - поздоровался Дронго, - мы к вам.

- Кто вы такие? - упавшим голосом спросил хозяин. Сын с недоумением смотрел на него.

- Пришли передать привет от ваших друзей из Центра. Они там отличились, - ответил Дронго. Корниенко не вмешивался в разговор. Ротецкий схватился за сердце, прислонился к стене.

- Тебе плохо? - бросился к нему сын.

- Нет. - Отец выпрямился. - Иди к себе.

- Может, тебе помочь...

- Иди в комнату, - приказал отец, и сын, оглянувшись на незваных гостей, ушел.

- Давайте выйдем, - предложил Ротецкий, - я не хочу разговаривать дома.

Они вышли, и Ротецкий плотно закрыл дверь, словно хотел отгородить семью от того, что должно было с ним произойти.

- Вы приехали за мной? - спросил он. - Предъявите ваши документы.

- Я полковник ФСБ, - Корниенко достал удостоверение. - У меня пока нет санкции на ваш арест. Мы считали, что у вас хватит здравого смысла согласиться сотрудничать с нами.

- Майор, вы не ребенок, - добавил Дронго, - вы проиграли. Надеюсь, вы это понимаете?

- Я знал, что это плохо кончится, - печально произнес Родион Александрович, - я это чувствовал.

- У нас нет времени, Ротецкий, - прервал его излияния Дронго. - Нам нужно знать все. И прежде всего имя заказчика. Вы понимаете?

- Конечно, понимаю, - с тяжелым вздохом ответил Ротецкий. - Разрешите, я оденусь и спущусь к вам в машину. Вы ведь на машине?

- Нет, - жестко ответил Дронго, - о случившемся в Центре с минуты на минуту узнают те, кто приказал вам послать туда ваших людей. Мы проверили, все трое - бывшие сотрудники милиции. Мне нужно имя того, кто приказал вам это сделать.

- Понятно. Да, конечно. Все кончено. Вы оформите мое сотрудничество с вами? Добровольное сотрудничество?

- Обещаю, - сказал Корниенко, - скажите, кто приказал устранить Полетаева.

- Генерал Скороденко, - выдохнул Родион Александрович.

Они переглянулись. Корниенко уже слышал эту фамилию.

- Он ведь уже на пенсии?

- Да, уволился два года назад. Но собирается вернуться. Ему пообещали должность заместителя министра МВД, если выполнит задание.

- Кто пообещал?

Ротецкий покачал головой.

- Этого я сказать не могу. У меня семья, дети. Пусть сам генерал вам расскажет...

- У нас нет времени. Поймите, этот человек не оставит вас в живых, если мы до него не доберемся. Наверняка захочет убрать такого опасного свидетеля, - повторил Дронго. - Или вы в этом сомневаетесь?

Родион Александрович молчал, глядя куда-то в сторону, видимо, не знал, что делать. Потом наконец сказал:

- Черт с ним. Мне уже нечего терять. Скажет Скороденко или не скажет, кто знает. А мне точно известно, кто приказал устранить Полетаева, - наш первый замминистра.

- Тихонин, - едва слышно произнес Корниенко, - значит, это он.

- Кто это? - спросил Дронго.

- Интриган, настоящая сволочь, - ответил Корниенко. - Поднимался наверх по трупам товарищей и стал первым замом. Он давно замыслил убрать министра и занять его место.

- Вот именно, - сказал Ротецкий, - мы знали, что, если уберем министра финансов, завтра полетит все правительство. Тихонину уже пообещали должность министра МВД, а Скороденко он собирался сделать своим заместителем. Так они и планировали.

- Кто обещал Тихонину должность министра? - спросил Корниенко.

- Этого я не знаю, - пожал плечами Родион Александрович, - так высоко меня не пускали.

- Где Слепнев?

- Мы ищем его. Но он словно сквозь землю провалился. По распоряжению Тихонина ему перевели полмиллиона долларов в какой-то австрийский банк. Слепнев обещал все сделать до пятницы.

Дронго и Корниенко переглянулись.

- Нападение на машину министра финансов его рук дело?

- Его, - подтвердил Ротецкий, - он вызвал из Таджикистана двух боевиков. Они все сделали как полагается, сожгли машину министра. Но вышла осечка. Полетаева в машине не оказалось. Тогда Скороденко решил подставить Слепнева и получить его деньги. Он приказал нам найти осведомителя и передать через него, где находятся трупы боевиков, чтобы Слепнев не вывез их ночью за город.

- Кто их убил? - спросил Корниенко.

- Сам Слепнев и убил. Вот и все.

- И после этого вы трижды пытались убрать Полетаева, - продолжил Дронго, - все правильно?

- Да. Трижды. Но каждый раз что-то срывалось. Даже в Лондоне...

- Значит, Слепнев на свободе, и на его счет переведены деньги, - подвел итог Дронго. - Вы все сказали?

- Все. Мы поручили одному опытному человеку разыскать Слепнева. Но он пока тоже не выходит на связь, может быть, Слепнев его обнаружил.

- Кого? Кого вы послали? - быстро спросил Корниенко.

- Стилягу, он убийца-профессионал. На его счету несколько заказных убийств. Его нашел Скороденко. Я тут ни при чем.

- Теперь можете одеться, - разрешил Корниенко, - и без глупостей, Ротецкий. Ваш телефон прослушивается. Если захотите позвонить, линия будет отключена. Но в таком случае я сразу узнаю о вашем обмане.

- Понимаю. Только детям пока ничего не говорите.

- Обещаю. Ждем вас в машине. Спускайтесь быстрее.

Родион Александрович вернулся в квартиру. Дронго и Корниенко стали спускаться вниз. На втором этаже стояли два сотрудника ФСБ.

- Подождите его у дверей, - приказал Корниенко, - постарайтесь, чтобы никто из его семьи вас не заметил. Он не хочет беспокоить близких. Сентиментальный убийца, - обратился полковник к Дронго.

- Кто мог обещать Тихонину должность министра? - спросил Дронго.

- Какая разница? Главное, что мы нашли исполнителей и заказчиков. Нужно сообщить Потапову о Тихонине. Сами к нему попасть мы не сможем. А брать штурмом здание МВД - задача не из легких.

- Сначала надо взять Скороденко, - сказал Дронго, - тогда можно считать, что полдела сделано.

- Вы представляете, какой муравейник мы разворошили! - Корниенко снял очки, протер стекла. - Как сильно все они хотели убрать Полетаева! Ведь это так просто - убить одного человека и получить все, что хочешь. Высокие должности, деньги, уважение окружающих. Им наплевать, что будет со страной, если завтра не утвердят бюджет. Для них главное - прорваться к власти, любыми способами сунуть свое рыло в кормушку и жрать, пока челюсти не утратили хватательных инстинктов. Не все ли им равно, что будет с миллионами людей. Подлецы!

- Обыкновенные политики. Каждому нужна должность, власть, деньги, проговорил Дронго, - только в отличие от всего цивилизованного мира нашим доморощенным политикам нужно все сразу и одномоментно. Ни в одной стране мира не процветает коррупция так, как у нас, нигде нет таких возможностей грабить собственный народ.

- Нет, - сказал Корниенко, - у них не будет этих возможностей. - Он снова протер очки. - Не будет! - повторил полковник.

День третий. Москва.

18 часов 05 минут

Машины неслись с быстротой "Скорой помощи". Вид у Корниенко был мрачный. Ему не удалось связаться с Потаповым, тот был у директора, и они с Дронго отправились за Скороденко.

Из больницы сообщили, что пуля, застрявшая в плече Елены Сусловой, извлечена. Операция прошла удачно, и можно рассчитывать на благоприятный исход. Дронго никак не прореагировал на это сообщение, лишь нахмурился.

- Что с вами? - спросил Корниенко.

- Это я виноват, - сказал Дронго, - испугался, что террористка уйдет, а тут еще появились бандиты. Я быстро лег на пол и не успел крикнуть Елене: "Ложись". Вот пуля в нее и попала.

- Ни в чем вы не виноваты, - возразил Корниенко, - в нашей работе такое часто случается.

- В вашей возможно, - возразил Дронго, - в моей - нет. И не нужно меня успокаивать.

Из-за домофона в подъезде пришлось ждать несколько минут, пока появится кто-нибудь из жильцов и откроет дверь. В лифте вместе с Корниенко и Дронго поднялись еще два сотрудника ФСБ. Корниенко позвонил в квартиру Скороденко. Никто не открыл. Дронго приложил ухо к двери, прислушался - никакого движения. Полная тишина.

- Может, никого нет? - предположил один из сотрудников.

Корниенко еще раз позвонил, посмотрел на Дронго.

- Неужто опоздали? - Он нервно поправил очки.

- Нужно войти внутрь, - негромко сказал Дронго.

- От соседей туда никак не попадешь, балконы расположены далеко друг от друга, - сообщил один из офицеров.

- Вызывайте пожарную машину, - приказал Корниенко, снова нажав на кнопку.

Еще сорок минут потребовалось на поиски пожарной машины. Было уже около семи вечера, когда она въехала во двор, на радость ребятишкам. Один из сотрудников ФСБ поднялся на балкон. Корниенко и Дронго ждали его на лестничной клетке. Офицер выбил стекло, открыл балконную дверь, вошел в квартиру и впустил ожидавших его членов группы. Корниенко сразу прошел в спальню.

- Опоздали, - сказал он упавшим голосом.

На кровати лежала жена Скороденко. Убийца выстрелил ей в сердце. Привязанный к креслу напротив сидел генерал. Очевидно, убийца специально посадил его у кровати, чтобы он видел агонию жены. Корниенко быстро ощупал тело Скороденко, проверил пульс, открыл ему правый глаз.

- Умер от сердечного приступа, - сказал полковник, - его не убили.

- Может, отравили, - предположил один из сотрудников.

- Нет, - ответил Дронго, - это Слепнев. Вы же читали его досье. Ему сломали личную жизнь, как и всем "ликвидаторам". Все правильно. Он так и должен был поступить. Когда ваша группа начала штурм квартиры, где находился Слепнев, один из ваших сотрудников тяжело ранил Майю Мишкинис. Слепнев добил ее, чтобы не мучилась. А Скороденко предал его. Представляете, в каком он был состоянии, если решился на такое. Дождался наконец своего часа, залез сюда и расправился с предавшим его Скороденко самым варварским способом. Убил жену и заставил генерала смотреть на нее. Генерал не выдержал... Все правильно. Скороденко уже не нужен Слепневу. Про деньги он знает.

- Какой вывод? - спросил Корниенко.

- Очень простой. Слепнев вышел на финишную прямую. Теперь ему осталось только выполнить заказ и улететь в Австрию за деньгами. Вот, собственно, и все.

- Возвращаемся в министерство, - сказал Корниенко, - нельзя ни на минуту оставлять Полетаева.

- Позвоните Рудневу, - сказал Дронго, - пусть остается пока в министерстве и никого из посторонних не пускает к Полетаеву. Нужно немедленно сообщить Потапову о сложившейся обстановке.

- Поедете со мной?

- Да. Боюсь, он не согласится с вашими доводами. У нас еще много невыясненного.

День третий. Москва.

19 часов 30 минут

Они сидели в кабинете втроем. Потапов, полковник Корниенко и Дронго. Потапов остался доволен результатами их поисков.

- В общем, все ясно, - сказал он, - заказчики преступления установлены, исполнители задержаны, покушение на члена правительства предотвращено. Я буду ходатайствовать перед руководством о представлении всех вас к наградам.

- Важную роль в успешном расследовании сыграл наш эксперт, - сообщил Корниенко.

- Его наградить мы не можем, - усмехнулся Потапов, - не наш сотрудник. Сам виноват. Отказался сотрудничать с нами, хотя мы ему несколько раз предлагали.

- Предпочитаю оставаться "вольным охотником", - пошутил Дронго, - но еще не все кончено. На свободе остался Слепнев. Деньги в австрийский банк ему переведены. И он сделает все, чтобы их отработать. Мы не знаем, что стало с наемником, которого послали по следу "ликвидатора". И, наконец, не решена главная проблема. До сих пор неизвестны истинные организаторы преступления.

- Думаю, вы понимаете, что все обвинения Ротецкого в адрес генерала Тихонина - его фантазия, - сказал Потапов, - ведь у нас нет никаких доказательств. Не могу же я предъявлять обвинения генералу МВД на основе показаний бывшего майора милиции. Может, у него личные счеты с Тихониным, может, тот его уволил и он теперь мстит. В общем, эту тему, полагаю, нужно закрыть. Теперь известно, что главным организатором преступлений был генерал Скороденко, который умер от сердечного приступа. И на этом поставим точку.

- Все арестованные - бывшие сотрудники МВД, - сообщил Корниенко, - есть основания полагать, что Скороденко действовал не один.

- Хватит, - прервал его Потапов, - не хочу слушать, все равно вы мне ничего не докажете. У нас и так погибло столько людей! Через час Полетаева доставят на вертолете за город, на нашу базу. Слепнев не Рэмбо какой-нибудь, чтобы проникнуть на базу и перебить всех наших сотрудников. Только в кино так бывает. А завтра привезем Полетаева в Государственную думу. Я думаю, так будет правильно.

- Слепнев - "ликвидатор", - напомнил Дронго, - он что-нибудь да придумает.

- Ничего он не придумает. Просто сбежит. Именно поэтому и убил Скороденко, точнее, его жену. Думаю, мы больше о нем не услышим.

- А генерал Тихонин? - напомнил Корниенко. - Ротецкий убежден в его причастности к покушению на машину Полетаева.

- Опять вы за свое? - поморщился Потапов. - У вас есть хоть какие-нибудь доказательства против Тихонина? Какие-нибудь факты? Или я должен ссылаться на бредни Ротецкого в своем докладе руководству страны? Вы этого хотите?

Зазвонил телефон. Потапов переключил его на приемную и приказал секретарше:

- Меня ни с кем не соединять! - И уже более мягким тоном обратился к полковнику и эксперту: - В общем, все эти фантазии я обсуждать не намерен. Тихонин - перспективный генерал и вполне достоин стать министром. Кроме того, он близкий друг Сергея Шумского. Того самого, который привел Полетаева в кабинет министров. Вы что, не знаете? Всему городу известно, что Шумский, Тихонин и Полетаев - друзья. А вы тут рассказываете мне какую-то ерунду.

- На машинах, которые сели на хвост нашему кортежу, были номера, якобы списанные в ГАИ, - напомнил Корниенко.

- Ну и что? Опять виноват Тихонин? Любого инспектора ГАИ могли купить за две бутылки водки и забрать у него списанные номера. Неужели замминистра будет заниматься подобными глупостями?

Снова зазвонил телефон. Потапов с раздражением покосился на аппарат и поднял трубку.

- Слушаю. - И уже более приветливым тоном сказал: - Да, конечно. Все понимаю. Да, да. Оформим как полагается. - Он положил трубку и пояснил: Звонил Генеральный прокурор, требует включить его представителя в нашу следственную группу. Кстати, заодно оформите ордер на арест этого болтуна Ротецкого.

- Вам звонил прокурор? - спросил Дронго, и Корниенко заметил, как блеснули его глаза.

Видимо, эксперту в голову пришла еще какая-то оригинальная идея.

- Погодите, - сказал Дронго, - машины, севшие на хвост нашему кортежу, неожиданно свернули в сторону. Мы подумали, что их кто-то предупредил. У Полетаева в это время шло совещание, и все городские телефоны были переключены на приемную. А мобильный вообще отключен. Но ему могли позвонить по правительственной "вертушке", которую нельзя переключить на приемную. Позвонивший установил, что Полетаев у себя в кабинете, и, таким образом, наш кортеж липовый. К тому же он должен был знать расписание Полетаева и решил уточнить, где именно в данный момент находится Артем Сергеевич.

Потапов нахмурился. Дронго достал свой мобильный, набрал номер приемной Полетаева.

- Сейчас все узнаем, - сказал он и попросил полковника Руднева, который неотлучно находился в приемной. - Полковник, это Дронго. Полетаев на месте?

- Да, у себя в кабинете.

- Узнайте, пожалуйста, кто ему звонил сегодня во время совещания по правительственному телефону. Это очень важно.

- Зачем вам? - хмуро осведомился Потапов.

- Хочу проверить одну версию. - Дронго посмотрел на Корниенко. Тот снял очки, как обычно, когда нервничал, и протер стекла. Потапов больше не задавал вопросов.

Через некоторое время Руднев сообщил:

- Сначала он сказал, что никто не звонил, потом вспомнил, что разговаривал с Шумским. Дважды. Тот хотел уточнить какие-то вопросы.

- Шумский, - повторил в наступившей тишине Дронго, - ему звонил Шумский.

- Список журналистов... - растерянно произнес Корниенко. - Список журналистов был у Шумского в приемной. Журналисты прямо от него приехали в Министерство финансов. Но нам и в голову не могло прийти, что вице-премьер...

Оба посмотрели на Потапова.

- Думайте, что говорите, - разозлился генерал, - это уже полный бред. Шумский привел в правительство Полетаева. Это его креатура, его человек. Зачем же ему убирать своего друга? Скоро вы и меня начнете подозревать.

- Не начнем, - ответил Дронго, - если бюджет не будет утвержден, все правительство отправят в отставку. Кого в таком случае предложит президент в премьеры? Нынешнего премьера? Конечно, нет. Наверняка его заместителя. Перспективного молодого политика. Сергея Шумского. Об этом пишут все газеты. Он один из двух кандидатов на должность нового премьера. Значит, устранение Полетаева выгодно Шумскому. Выходит, Ротецкий прав. Вы сами сказали, что Шумский с Тихониным - друзья. И при таком раскладе Тихонин становится министром внутренних дел страны.

Потапов во все глаза смотрел на Дронго, пытаясь возразить. Но не мог вымолвить ни слова. Воцарилось молчание, с каждой секундой обвинение против группы Шумского - Тихонина становилось все более реальным.

- Только меня в свидетели не записывайте, - сказал Потапов. Нужно было принимать решение. Если информация, с которой он обратится к директору, не подтвердится, он завтра распрощается со своим креслом. Если промолчит, его, возможно, ждут еще большие неприятности. Он с раздражением подумал, что вечно этот эксперт ставит перед ним проблемы, и все же решил позвонить директору ФСБ.

- Говорит Потапов, разрешите зайти. Это срочно.

- Я вас жду, - ответил директор.

День третий. Москва.

20 часов 40 минут

Премьер обычно задерживался на работе. Вот и сегодня засиделся до девяти. В восемь позвонил директор ФСБ, попросил о встрече. Премьер сразу согласился, поскольку уже знал о перестрелке в Центре между террористами и сотрудниками контрразведки. Директор прибыл ровно в половине девятого.

- В результате расследования удалось установить организаторов и заказчиков убийства Артема Полетаева, - начал свой доклад директор. Установлено, что несколько месяцев назад был устроен побег находившемуся в "Матросской тишине" бывшему полковнику КГБ и ФСБ Слепневу. Это он со своими боевиками организовал нападение на машину Полетаева. Однако потом между исполнителями преступного акта начались разногласия, и группа Слепнева была отстранена от выполнения задания. Вторая группа террористов действовала под руководством отставного генерала милиции Ильи Скороденко. Они попытались убрать Полетаева, подослав в министерство убийцу под видом журналиста. Затем пытались осуществить взрыв в лондонском отеле, где он проводил переговоры, и, наконец, устроили вчера настоящее сражение в Центре международной торговли, где один террорист был убит и двое ранены.

- И все на голову несчастного Полетаева? - вздохнул премьер.

- Нет, - ответил директор, - на вашу. Мы располагаем неопровержимыми доказательствами, что организаторы преступления рассчитывали, убрав Артема Полетаева, спровоцировать политический кризис в стране и отправить в отставку ныне действующее правительство.

- И вы знаете, кто именно за этим стоит? - спросил премьер.

- Нашим сотрудникам удалось установить, что организаторами преступления были вице-премьер Сергей Шумский и первый заместитель министра внутренних дел генерал Тихонин, - сообщил директор, не сводя глаз с премьера.

Но у того ни единый мускул не дрогнул в лице. Наступила тягостная тишина. Директор смотрел на премьера, ожидая его реакции. И вдруг премьер усмехнулся, полез в ящик стола, достал лист бумаги с пятью фамилиями. Первой стояла фамилия Шумского.

- Вот список, - сказал премьер, - я составил его три дня назад. Кому, подумал я тогда, выгодно непринятие бюджета? Кто заинтересован в отставке правительства? Кто рвется на мое место? И вот мой список. Видите, кто в нем на первом месте?

- Вижу, - изумленно ответил директор.

- Я был уверен, что Шумский меня подсиживает. Мне говорили, что он плохо обо мне отзывается. Бегает к президенту с жалобами, прессе меня подставляет. Я все терпел, думал, он человек дела. А он, значит, вон какую подлость задумал. Убрать друга и таким образом занять мое кресло. Вот сукин сын, - бросил премьер.

- Что будем делать? - спросил директор.

- Ничего. Ведь нельзя взять под стражу вице-премьера. У нас и так шаткое положение, а если задержать Шумского, разразится скандал на весь мир. Тихонина я уволю, с этим подлецом проблем не будет. А Шумского попрошу уйти в отставку. По-тихому. И вы забудете о нем навсегда. Перед выборами нам такой скандал ни к чему. Сами понимаете.

- Мне доложить о случившемся президенту?

- Не нужно. Я сам доложу. Думаю, он даст согласие на отставку Шумского. Но только завтра. После утверждения бюджета. Если все пройдет нормально, гарантирую: уже к вечеру Шумского здесь не будет. А вы гарантируете, что никто ничего не узнает.

- Сотрудникам, принимавшим участие в расследовании, все известно.

- Это уже ваша проблема заставить их молчать. Шумский и Тихонин для меня больше не существуют. Забудем о них. Договорились?

- Договорились, - ответил директор и добавил: - У вас очень опасная должность, Николай Николаевич, еще опаснее моей.

- Знаю, - ответил тот, - поэтому стараюсь не делать резких движений. Иначе может рухнуть вся наша страна. А мы обязаны думать прежде всего о деле, черт с ними, с интриганами.

Он скомкал список фамилий и выбросил в мусорную корзину.

День третий. Москва.

23 часа 35 минут

Они прилетели в загородный дом на вертолетах. Здесь раньше находилась база для подготовки специалистов КГБ. Вокруг стояли посты, горели фонари, пятиметровый забор отсекал всякий любопытный взгляд, а колючая проволока на нем делала весьма проблематичной саму возможность проникновения в дом кого-нибудь из посторонних. Полетаеву отвели спальню и кабинет на втором этаже. Несмотря на позднее время, Полетаев все еще сидел над документами. Руднев был внизу, когда ему доложили, что приехали Дронго и полковник Корниенко. К этому времени уже стало известно, что температура у Сусловой нормализовалась.

Корниенко и Дронго расположились на диване в холле. Руднев принес полковнику пива, а эксперту - минералку.

- Вы напрасно приехали, - сказал Руднев, - в соседнем здании проходят подготовку наши сотрудники, человек тридцать. И в моей группе с десяток. Не думаю, что Слепнев рискнет сюда сунуться. Не говоря уже о том, что ему ни за что не узнать, где мы находимся.

- Зря вы его недооцениваете, - устало заметил Дронго, - от Слепнева можно ждать чего угодно.

- Пусть только появится, - заявил Руднев, - пристрелю как бешеную собаку.

- Лучше бы не появлялся, - тихо произнес Корниенко. - Сегодня все газеты только и пишут что о завтрашнем дне, "дне гнева", как его называют. Непринятие бюджета повлечет за собой настоящие экономические потрясения. И если Слепнев захочет честно заработать свои полмиллиона долларов, такой исход более чем вероятен. Гонорар весьма солидный, по любым меркам. И Слепнев сделает все, только бы его получить. Впрочем, слишком велик риск. Возможно, он и не отважится.

- Не верю в суперменов, - поморщился Руднев, - он обычный человек, со своими слабостями и недостатками. И в одиночку с нами не справится.

- Мы и не нужны ему, - заметил Дронго, - ему нужен Полетаев.

- Но чтобы подобраться к министру, ему надо убрать меня. А это у него не получится!

- Беспредметный разговор, - вмешался Корниенко. - Слепнев пока не появился, и нечего гадать, когда и где появится.

- Мы совсем забыли про Стилягу, - сказал Дронго. - Ведь ему поручено ликвидировать Слепнева. Поэтому и он будет искать Полетаева, поскольку знает намерения Слепнева. Но пока ни один из них не объявился.

- И не объявятся, - бросил Корниенко, - я почти уверен. Утром мы полетим на вертолетах. Вряд ли они осмелятся приблизиться.

- Посмотрим, - ответил Дронго, - молю бога, чтобы вы оказались правы.

- Потапов говорил с директором, - сообщил Корниенко, - а тот доложил обо всем премьеру. Принято решение отправить Шумского в отставку, а Тихонина уволить.

- И все? - насмешливо спросил Дронго.

- Все. Этого вполне достаточно.

- А по-моему, нет. Обоих надо взять под стражу и судить за совершенные ими противоправные действия.

- Нельзя сажать вице-премьера, - возразил Корниенко, - это политически неправильно.

- А правильно, когда вице-премьер интригует против премьера, подставляет своего ближайшего друга, а первый заместитель министра внутренних дел устраивает побег из тюрьмы опасному преступнику и организует заказные убийства неугодных?

- Не надо утрировать, - заметил Корниенко, - они виноваты и понесут наказание.

- Их отправят в отставку? - спросил Дронго.

- Мы уже говорили с Потаповым. После того как Тихонин будет уволен, все имеющиеся у нас на него материалы мы передадим в прокуратуру, пусть там решают, что с ним делать. После принятия бюджета и увольнения Тихонина прокуратуре легче будет принять нужное решение.

- Министр не спит, - заметил Руднев, услышав шаги наверху, - все еще трудится.

- Завтра не отходите от него ни на шаг, - посоветовал Дронго, - и вот еще что. Пусть министр наденет бронежилет. У него дочь, внуки. Будет жаль, если он так нелепо погибнет. Пусть непременно наденет бронежилет.

- Сделаем, - ответил Руднев, - вы поедете завтра с нами?

- Да, обязательно. Завтра последний, решающий день. День гнева.

Дронго подошел к окну. Небо было затянуто тучами. Ночь выдалась темная.

- День гнева, - прошептал он, прислонившись лбом к холодному стеклу. Он почему-то вспомнил Джил. Что она сейчас делает? Может быть, гуляет по Лондону, вспоминает, как они вместе гуляли? Или уже уехала в свой пансион? А может, вернулась в Италию к родителям?

- Как вы думаете, Дронго, - прервал его размышления Руднев, - может нам Слепнев помешать? Неужели у него не сработает инстинкт самосохранения? Это возможно?

- Почти стопроцентно, - мрачно ответил Дронго, не оборачиваясь, - он не упустит такие деньги. Эти полмиллиона долларов для него своего рода стартовый капитал, чтобы реализовать себя на Западе. Без них он не сможет укрыться от преследования.

- Посмотрим. - По лицу Руднева пробежала тень. - Я бы очень хотел, чтобы он появился. Тогда я смогу рассчитаться с убийцей моего племянника. Идите спать, уже поздно. Утро вечера мудренее.

День четвертый. Москва.

9 часов 45 минут

Они вышли из дома в девять утра. Было непривычно холодно для этого времени года, и Полетаев поежился. Сегодня самый важный день в его жизни. Он посмотрел на небо.

- Кажется, собирается дождь, - произнес задумчиво.

- Возможно, - откликнулся Руднев. Дом окружили человек сорок сотрудников ФСБ. Еще несколько стояли рядом с Полетаевым.

- Вы надели бронежилет? - спросил Руднев.

- Под рубашку, - ответил Полетаев, - думаете, все так серьезно?

- Я обязан обеспечить вашу безопасность, - сказал Руднев. - Мы специально для вас привезли бронежилет.

- Спасибо, - кивнул Полетаев. - И все-таки пойдет дождь, - сказал он, снова взглянув на небо.

- Садитесь в машину, через десять минут мы должны быть на вертолетной площадке. - В машине Руднев сел рядом с министром. Дронго и Корниенко разместились во второй машине, и кортеж тронулся. По обеим сторонам машины с Полетаевым мчались мотоциклисты. На повороте машины несколько сбавили скорость, и вдруг на дороге появился мальчик лет десяти. Первая машина резко затормозила, вторая едва не врезалась в нее, один мотоциклист затормозил так, что мотоцикл свалился на асфальт.

- Приготовить оружие, - скомандовал Руднев, выхватывая пистолет. Все обернулись в ту сторону, где стоял испуганный мальчик. Рядом мычала корова.

- Никого нет, - разочарованно произнес Руднев, - ложная тревога.

Дронго обратился к Корниенко:

- Нервы у всех напряжены. Нужно быть внимательнее.

- Это все из-за Слепнева, будь он проклят, - сказал Корниенко. - Скорее бы добраться. После выступления Полетаева обстановка разрядится. Может, Слепнев уже далеко от Москвы, а мы тут паникуем.

- Не тешьте себя этой мыслью, полковник, - возразил Дронго. - Слепнев так просто не сбежит. Он где-то рядом, готовит удар. Надо быть начеку, когда будем подъезжать к Думе. Там идеальное место для засады.

Машины, набрав скорость, понеслись дальше, а мальчик остался стоять у дороги, не понимая, почему вдруг поднялся такой переполох.

В это время к Госдуме начали подъезжать депутаты и их помощники. Сотрудники внутренней службы безопасности проверяли каждого входившего и выходившего, пропускали через металлоискатель и снова проверяли.

Около девяти у здания Думы появились двое мужчин с ведрами, кистями, небольшими сумками. Один пожилой, другой помоложе. Пожилой предъявил документы.

- Мы маляры, пришли красить в конференц-зале.

- Где разрешение?

Пожилой протянул разрешение. Сотрудник службы безопасности долго изучал документы, после чего вернул их маляру.

- Все в порядке, - обратился он к стоявшему рядом сотруднику, - надо только проверить их снаряжение.

- Ведра и сумки сюда, - распорядился сотрудник, - а сами пройдите через металлоискатель.

Еще один сотрудник высвечивал на дисплее содержимое сумок. Кроме двух ведер, никаких металлических предметов обнаружено не было. Даже кисти имели деревянную основу. Привлекли внимание два небольших баллончика с белой жидкостью.

- Спирт? - спросил один из сотрудников.

- Ацетон, - снисходительно пояснил пожилой, - пить нельзя, сразу отдашь концы.

Маляров пропустили.

Харчиков кивнул Семену, и они, забрав сумки и ведра, прошли в глубь здания.

...Колонна машин подъехала к вертолетной площадке. Сотрудники ФСБ оцепили оба вертолета.

- Выходите, - обратился Руднев к Полетаеву. Он нервничал больше других, но не хотел признаться в этом даже самому себе.

Полетаев вышел из машины с папкой в руке, бросил взгляд на сотрудников ФСБ и направился к вертолету. За ним последовал Руднев. Несколько сотрудников ФСБ быстро поднялись в первый вертолет. Едва Дронго и Корниенко залезли во второй, как первый уже начал подниматься. Второй вертолет взлетел следом, обе машины, слегка накренившись, сделали большой круг и развернулись в сторону города.

- Что с вами? - спросил Корниенко, заметив, что Дронго побледнел.

- Не люблю самолетов, - признался тот, - тем более вертолетов.

- Тут недолго, - успокоил его Корниенко, - минут десять.

- Мне от этого не легче, - стараясь перекричать шум мотора, ответил Дронго.

...Маляры между тем поднялись на второй этаж и вошли в конференц-зал. Поставили ведра, достали краски и сели на стулья.

- У нас еще тридцать минут, - сказал Харчиков.

- А если раньше бабахнет? - спросил Семен.

- Не бабахнет, - ответил Харчиков, - презервативы захватил?

- А как же. В сумке лежат.

- Тогда все в порядке. Сделаем как нужно, ты не дрейфь, я такие фокусы не раз проделывал. Ничего с тобой не случится. Успеем выйти. Главное, все сделать правильно.

...Вертолеты, набирая скорость, летели в сторону города. Руднев заметил, как напряженно Полетаев сжимает папку.

- Вы не волнуйтесь, Артем Сергеевич, прилетим во время, - успокаивал он министра, хотя сам был на пре деле.

- А я и не волнуюсь, - ответил Полетаев, - уверен, что не опоздаем.

Руднев кивнул. Он смотрел вниз, опасаясь какой-нибудь неожиданности. Но пока все шло строго по плану. Пилот жестом показал полковнику, что они идут на снижение.

Вертолеты приземлились на вертолетной площадке в Кремле. В порядке исключения им было разрешено приземлиться в центре города, куда допускался только президентский вертолет.

Сотрудники ФСБ сразу оцепили первый вертолет. И тут же подкатило несколько машин.

- В машины, - распорядился Руднев, выходя из вертолета. За ним появился Артем Сергеевич и, обернувшись, увидел, как из второго вертолета вышли Дронго и Корниенко.

- Садитесь в машину, - тронул его за рукав Руднев.

Полетаев залез в специально поданный к вертолету бронированный "Мерседес". Руднев сел рядом. Колонна машин выехала из Кремля и на полной скорости понеслась к Государственной думе. Два автомобиля ГАИ расчищали ей путь...

- Что вы тут делаете? - спросил маляров сотрудник службы безопасности. - Почему не работаете?

- Краски разводим, - грубо ответил Харчиков, - хочешь помочь, заходи. А не хочешь - вали отсюда и не мешай работать.

- Нервные все какие-то стали, - пробормотал сотрудник, выходя из конференц-зала.

- Время, - взглянул на часы Харчиков, - давай свои бирюльки, посмотрим, что ты там купил. Хоть в этом, надеюсь, ты разбираешься.

Семен достал из сумки несколько пакетиков с презервативами, разорвал один и протянул Харчикову.

- Тьфу ты черт, - поморщился Харчиков, - какие-то липкие. Говорил тебе, покупай наши, а не импортные. - Он брезгливо вытер руки о штаны, будто презерватив уже был использован.

- Не нашел наших, - стал оправдываться Семен, - все аптеки обегал. Нет нигде.

- Ладно, все равно толку от тебя не добьешься. Давай марганец и охру. Только быстрее. Сыпь сюда полстакана, ни больше, ни меньше. На глаз сумеешь?

- Сумею, - обиженно прогудел Семен.

- Тогда доставай. И быстрее. Уже время.

Колонна машин подъехала к зданию Думы. Наступал самый опасный момент. Это был последний шанс Слепнева, и он его не упустит, может произойти все, что угодно.

Руднев вышел первым и стал за спиной Полетаева, прикрывая его. Члены его группы окружили министра плотным кольцом, так что он был недосягаем для пуль.

Дронго стоял в стороне, наблюдая за Полетаевым, бледным и измученным, который двигался к зданию в живом кольце сотрудников ФСБ.

- Быстрее, - подталкивал его Руднев, - быстрее в здание.

Полетаев двигался молча, не в силах произнести ни слова от нервного напряжения, ожидая в любую минуту выстрела. В таком же состоянии находились все, кто его окружал. Даже видавшие виды контрразведчики были на грани истерики.

Но все прошло благополучно, и они вошли в здание Государственной думы. Удостоверения личности сотрудников ФСБ проверял сам начальник службы безопасности парламента. Рядом находился Корниенко. Когда все сотрудники уже были в здании, полковник обернулся к Дронго.

- Я все-таки оказался прав, - выдохнул Корниенко, - Слепнев струсил. Видимо, понял, что через нашу охрану ему не прорваться.

- Не радуйтесь раньше времени, - мрачно заметил Дронго. - Полетаев еще не выступил, а государственный бюджет пока не утвержден.

Полетаев по-прежнему в кольце контрразведчиков прошел к кабинету спикера. Он должен был выступить сразу после открытия утренней сессии, где-то минут через двадцать...

- Черт бы тебя побрал, - ругался Харчиков, то и дело вытирая руки.

Он заполнял презервативы марганцем и охрой, осторожно укладывал их в ведро, после чего выливал туда содержимое баллончиков, наполненных не ацетоном, а обычным бензином.

- Готово, - сказал Харчиков, - рванет минут через десять-пятнадцать. Отнесешь ведро в туалет, - приказал он Семену, - а я свое спрячу здесь.

- Ладно, - Семен поднялся.

- Встречаемся у входа через пять минут, - сказал Харчиков, - смотри не задерживайся. Я тебя ждать не буду.

Спикер радушно встретил Полетаева. Он знал, что новый министр финансов пользуется поддержкой у большинства Думы, а спикер считал своим долгом учитывать настроение большинства. Кроме того, спикеру нравились принципиальность и открытость министра.

- У нас еще есть время, Артем Сергеевич, - улыбаясь, заметил спикер, заседание начнется ровно в десять. И я сразу предоставлю вам слово.

- Спасибо, - кивнул Полетаев, - постараюсь уложиться в тридцать минут. Главное, чтобы был утвержден бюджет.

- Мне позвонил утром премьер-министр, через несколько минут он будет здесь.

Обычно бюджет представлял сам премьер, но, зная о симпатии депутатов к министру, он решил передать это право Полетаеву, вместе с ответственностью. Ведь от принятия или непринятия бюджета зависела и политическая судьба самого премьера.

...Харчиков спрятал ведро за тумбочкой. Семен потащил свое в туалет, нашел свободную кабину, положил ведро на пол и вышел из кабинки, повесив на ней табличку с надписью: "Ремонт".

На первом этаже у входа его уже ждал Харчиков. Увидев Семена, Харчиков, не оглядываясь, пошел к выходу. Семен поспешил за ним. Сотрудники службы безопасности проверили у них документы, и оба бандита благополучно покинули здание Думы.

Уже на улице Харчиков оглянулся и кивнул Семену, чтобы следовал за ним. Арнольд Григорьевич перешел на другую сторону по подземному переходу, оказался у гостиницы "Москва" и поспешил к стоянке, где стоял микроавтобус "Пежо". Он залез внутрь, а следом за ним и Семен.

- Как дела? - спросил Слепнев, наблюдавший из салона за входом в здание парламента.

- Порядок, - улыбнулся Харчиков, - рванет через несколько минут.

Слепнев достал мобильный, набрал номер секретариата Государственной думы, посмотрел на Арнольда Григорьевича и быстро сказал:

- В здании Государственной думы заложена бомба. Через пять минут произойдет взрыв. Будьте осторожны. - И отключился. Затем передал аппарат Семену. - Унесешь подальше отсюда и позвонишь через две минуты в службу безопасности. Скажешь то же самое и сразу выключишь телефон. Понял? Сразу отключи телефон. Разбей аппарат или выбрось, но не таскай его с собой.

- Ясно, - сказал Семен.

- А вот и последние гости приехали, - заметил Слепнев, глядя в сторону Думы. К зданию подъехало несколько машин. В одной из них был премьер-министр. Его охраняли не так интенсивно, как министра финансов.

Премьер со своей свитой вошел в здание, и двери снова закрылись. Слепнев взглянул на часы, проверил свою снайперскую винтовку.

- Ну, давай, - улыбнулся он, - давайте, ребята, ведь скоро рванет.

Бензин разъедал презервативы. Но Харчиков не рассчитал. Презервативы были импортные, качественные, а потому взрыв должен был произойти позднее предполагаемого времени.

За пять минут до открытия сессии в парламент прибыл премьер. Очень вежливо поздоровался со спикером парламента, как-то хмуро кивнул депутатам и, приветливо улыбнувшись Полетаеву, подозвал его к себе.

- Знаешь, что говорить? - спросил премьер.

- Знаю, - твердо ответил Полетаев.

- Извините, - вмешался в их разговор спикер, - придется перенести открытие сессии на полчаса. Кто-то позвонил и сообщил, что в здании заложена бомба.

Премьер с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Он взглянул на спикера и сухо спросил:

- Что нам делать?

- Организованно выйти из здания, - ответил спикер, - сотрудники ФСБ уже работают. Они считают, что это блеф, но советуют на всякий случай выйти из здания.

- Только этого не хватало, - нахмурился премьер. - Никуда я не пойду. Останемся здесь, посмотрим, что там обнаружат.

...Слепнев посмотрел на часы и перевел взгляд на Арнольда Григорьевича.

- В чем дело? - спросил он. - Где взрыв? Может, вы ошиблись?

- Не ошиблись, - угрюмо ответил Арнольд Григорьевич, - наверно, использовали не тот материал. Но все равно сейчас рванет. Вот увидите, рванет.

Спикер пообещал премьеру, что Дума примет бюджет на утренней сессии. Дронго заметил, что сотрудники службы безопасности в коридоре засуетились.

- В чем дело? - спросил он Корниенко.

- Кто-то позвонил и сообщил, что заложена бомба, - пояснил полковник, сейчас ее ищут. Но, возможно, это чистая туфта. Может, кто-то решил напугать нас таким идиотским способом... - Он не договорил. Бензин наконец разъел презервативы, и раздался громкий хлопок. Ведро громыхнуло, в туалете повылетали стекла.

Испуганный Руднев ворвался к спикеру в кабинет, где находились премьер и Полетаев.

- Что случилось? - спросил спикер.

- Пожалуйста, срочно покиньте здание, - твердо сказал Руднев, - в туалете взорвалась бомба.

- Нас предупредили об этом по телефону, - сказал спикер и уже тише спросил: - Есть жертвы?

- Кажется, нет, - ответил Руднев, - но здание надо покинуть, - повторил он. И в этот момент раздался второй взрыв, уже в конференц-зале. Послышались крики женщин, звон разбитого стекла.

- Нужно уходить, - согласился спикер, - вам лучше уехать, - обратился он к премьеру и министру финансов.

- Нет, - заявил премьер, - я никуда не уеду, если даже начнется настоящая бомбежка, как в годы войны. Мне нужна определенность.

- И мне, - эхом откликнулся Полетаев.

- Нужно уходить, - уже зло сказал Руднев, - у меня есть указание руководства.

- Все правильно, - согласился премьер, услышав крики в коридоре. Депутаты и их помощники спешили к выходу. - Вам действительно лучше выйти из здания, Артем Сергеевич. Они охотятся на вас, хотят сорвать ваше выступление.

- Уходим, уходим, - закричал Руднев, - третий взрыв может произойти прямо здесь.

Дронго бросился к туалету и увидел, что там выбиты стекла и обгорела дверь, но человеческих жертв не было. Он потрогал ведро. Так вот куда они заложили взрывчатку. Но почему тогда взрыв такой слабый? Чего хотели террористы? Запугать кого-то?

Он вернулся в коридор. Увидел бегущего Корниенко.

- Наверно, Слепнев проник в здание, - крикнул на ходу полковник, хочет воспользоваться суматохой. Ничего у него не выйдет. Руднев увезет Полетаева и привезет на открытие сессии.

- Где Полетаев? - закричал, холодея от ужаса, Дронго.

- Он с Рудневым, тот его увезет, бежим, - сказал Корниенко. Мимо бежали люди.

- Нет, - закричал Дронго, - пусть остаются в здании! Это провокация!

Он достал пистолет и побежал к выходу. Корниенко за ним. У выхода было настоящее столпотворение, все рвались на улицу. Дронго благодаря своему росту увидел впереди головы Полетаева и Руднева.

- Нет, - закричал он, работая руками и ногами, - не выходите из здания! Не выходите!

Он с огромным трудом пробивался к выходу, с ужасом наблюдая за Полетаевым, которого выводили из здания.

- Стойте! - кричал он изо всех сил. - Это провокация! Взрывы организованы специально, чтобы устроить панику в Думе. Не выходите из здания!

Никто его не слышал. Каждый кричал свое. Руднев вышел первым. За ним Полетаев. Слепнев, наблюдавший за выходом из здания через прицел снайперской винтовки, удовлетворенно засмеялся. Он целился прямо в сердце министра.

- Нет! - кричал Дронго, пытаясь выбежать из здания.

Слепнев мягко и плавно нажал на спуск. Полетаев почувствовал сильный удар и невольно посмотрел на свою грудь. Пуля пробила пиджак и застряла в бронежилете. Слепнев тихо выругался. Он не учел, что объект может быть в бронежилете. И прицелился в голову Полетаева. Но в этот момент выскочивший откуда-то сзади Дронго упал на Полетаева, обхватив его обеими руками. Вторая пуля Слепнева угодила в одного из охранников, и тот свалился на лестницу, зажимая рану рукой. Руднев прыгнул сверху на Дронго, чтобы защитить Полетаева.

Слепнев прицелился в третий раз. Ему показалось, что он видит лицо министра, но тут случилось непредвиденное. Он почувствовал за спиной какое-то движение. Арнольд Григорьевич сидел за рулем, а Семен давно ушел. Слепнев обернутся, увидел, как медленно открывается дверца микроавтобуса. И вскинул ружье. Появился высокий мужчина в какой-то немыслимой шляпе с пистолетом в руке. Грянул выстрел, но Слепнев тоже был в бронежилете и только слегка пошатнулся. Затем, даже не целясь, выстрелил в Стилягу. Тот отлетел к соседней машине и сполз на землю, оставляя кровавый след.

Полковник повернулся, чтобы найти Полетаева. Он не видел, как перебегают дорогу, лавируя между машинами, Корниенко и Дронго.

- Сорвалось, - хрипло сказал Слепнев, - уходим, Старик, быстрее!

Сидевший за рулем Харчиков попытался выехать, когда заметил бегущих к их автомобилю двух мужчин. Остальные едва поспевали за ними. Руднев все еще прикрывал Полетаева, не давая ему подняться.

- Быстрее, Старик! - крикнул Слепнев. И в этот момент Дронго и Корниенко открыли огонь по микроавтобусу. Дронго целился в колеса, а Корниенко в водителя, чтобы не дать машине уйти. Через несколько секунд Харчиков уже лежал на руле, уткнувшись в него лицом. Из простреленного виска лениво выползала струйка крови.

Слепнев выскочил из микроавтобуса. Так некстати появившийся Стиляга спутал все его карты, заставил сменить позицию. Он выхватил пистолет, полный решимости пробиваться. Но было поздно.

- Вот он! - закричал Руднев.

В последнюю секунду Слепнев обернулся и посмотрел на Дронго. Что-то мелькнуло в его взгляде. Может быть, сожаление. Может быть, гнев. Может, досада на свою несостоявшуюся жизнь. Это был его последний взгляд. Дронго, опустив пистолет, смотрел на "ликвидатора". Через мгновение со всех сторон загремели выстрелы, отбросившие тело Слепнева на проезжую часть. С разных сторон стреляли сотрудники ФСБ и МВД. Слепнев упал и был еще жив, когда к нему подбежал Дронго.

- Глупо... - прошептал Слепнев, - все... так... глупо...

Он закрыл глаза и перестал дышать. Дронго убрал пистолет. Подбежал Корниенко.

- Все, - сказал Дронго, - теперь уже все. Можете принимать новый бюджет. Скажите Полетаеву, чтобы предусмотрел большие ассигнования для ФСБ. Вы это заслужили.

- Дайте ваше оружие, - потребовал Корниенко, - вы вчера застрелили человека в Международном центре.

- В этих двоих я не стрелял, - хмуро возразил Дронго. - Лучше проверьте свое оружие.

- Не шутите, - вздохнул Корниенко, подходя к мертвому Слепневу, - мы его наконец взяли. Поймите, надо все тщательно проверить.

- А я и не сомневался, что вы отберете у меня пистолет, - сказал Дронго, протягивая оружие Корниенко. - Если он нужен вам в качестве вещественного доказательства, не возражаю. Только, ради бога, ничего больше не говорите. Мы сделали все, что могли. Поднимите Полетаева, ему больше нечего опасаться. Надеюсь, теперь Государственная дума примет наконец бюджет на будущий год.

Эпилог

Он возвращался домой пешком. Отказавшись от предложенной машины. С наслаждением подставив ветру лицо. Все закончилось. Полковник Слепнев навсегда успокоился. Все информационные агентства мира сообщили о том, что государственный бюджет России принят. Несмотря на возникшую в стенах Государственной думы панику, парламентарии тем не менее проявили выдержку, вернулись на заседание и практически единодушно приняли новый бюджет. Это был триумф не только Полетаева, но и нового правительства. Некоторые корреспонденты вскользь упомянули об отставке Сергея Шумского, однако на фоне общей эйфории это было уже не столь существенно.

На Франкфуртской бирже был зафиксирован рост марки, в Нью-Йорке вырос индекс деловой активности Доу-Джонса. Утверждение нового бюджета вселяет надежду на стабилизацию обстановки в России - в один голос утверждали все экономические обозреватели.

А Дронго шел домой в полном изнеможении. За последние три дня он смертельно устал и не ощущал ничего, кроме пустоты. Это была не его победа, не его триумф. Он просто сделал свое дело. Воспоминания о той, другой стране, в которой он жил, во имя которой проливал кровь, до сих пор фантомной болью отзывались в душе. Он понимал, что возможности восстановления некогда великой державы двадцатого века исчерпаны. Что нельзя входить в реку времени дважды. Но никто не мог отнять у него право на память. И он шел, охваченный воспоминаниями.

Войдя во двор, кивнул двум соседкам-бабушкам, сидевшим на скамейке, улыбнулся играющим детям. Подошел к дверям, набрал код. Вошел в подъезд и, как обычно, стал подниматься по лестнице. Лифтом он никогда не пользовался. Вдруг он почувствовал, что его ждут. Быть может, услышал какой-то шум. Остановился. Оружия при нем не было.

Значит, судьба, подумал он, продолжая подниматься. Нельзя постоянно убегать от судьбы. Если так ему суждено, он будет сегодня убит. И ни сам он, никто другой приговор судьбы отменить не может. Он никогда не был фаталистом, но безмерная усталость и чувство опустошенности сделали свое дело. Он продолжал подниматься, ожидая встречи с Судьбой.

Дойдя до последнего лестничного пролета, он уже не сомневался в том, что наверху кто-то есть. Кто-то стоит у его квартиры. Слышал чье-то прерывистое, взволнованное дыхание. Дронго усмехнулся и решительно преодолел оставшиеся ступеньки.

К нему метнулась чья-то тень.

- Я тебя нашла! - Дронго ошеломленно смотрел на стоявшую перед ним Джил.

Она бросилась к нему, обвила его шею руками, а он как завороженный смотрел на молодую женщину.

- Ты здесь? Ты в Москве? Как ты нашла меня?

- Мне захотелось стать достойной подругой шпиона, - с улыбкой произнесла Джил, - или ты забыл, что я постоянная гостья отеля "Дорчестер"? Там и узнала твой адрес. Сложнее было получить визу. Ты меня пустишь в дом, или мы так и будем стоять на площадке?

Дронго повернул в замке ключ и подумал: "Это Судьба".