"Мироходец" - читать интересную книгу автора (Абби Линн)

Глава 21

«Если бы Джикс хотел, он бы уже давно нашел меня», – размышляла Ксанча, сидя на ветке огромного дуба. Со дня ее бегства из храма Авохира прошло уже несколько дней.

Солнце постепенно скрылось за грозовыми тучами, набежавшими со стороны моря. Стрелы молний то и дело сверкали в тревожной темноте. Броня Урзы имела неприятное свойство притягивать разряды, поэтому оставаться на вершине высокого дерева становилось небезопасно. Когда первые тяжелые капли застучали по листве, девушка спустилась на землю, чтобы поискать более подходящее укрытие. Мысль о том, что Джикс вряд ли решится рисковать своим металлическим телом под таким ливнем, успокаивала ее. «Он удивился, узнав, что мы с Урзой в Доминарии. И не вспомнил меня, пока не обнаружил зеленую искру в моей голове». Искра. По спине Ксанчи пробежала холодная дрожь, и все тело отозвалось тупой ноющей болью. В храме Джикс проникал в ее сознание. Теперь она боялась только одного – что он найдет Урзу или Ратипа. «Мироходец сможет позаботиться о себе, а вот Рат…»

Дождь усиливался, и Ксанча спряталась в кустах. «Интересно, что имел в виду Джикс, когда сказал, что это он создал камни, Урзу и его брата?» Вопросов было больше, чем ответов. Капли мерно барабанили по листьям, девушку клонило в сон.

Услышав голос Мироходца, Ксанча встрепенулась и с удивлением обнаружила, что заснула прямо под кустами. Дождь закончился, но небо все еще было затянуто серыми тучами. Свежий, промытый недавним ливнем воздух приятно холодил грудь.

– Ты готова? – Голос Урзы раздался прямо над головой Ксанчи.

Она поспешила выбраться из-под мокрых веток.

– А где твой мешок? – Мироходец явно находился в дурном расположении духа, и девушка решила признаться во всем позже, когда представится подходящий момент. – Разве ты не запаслась едой для… него? – Он старательно избегал называть Ратипа по имени.

– Урза, мне нужно поговорить с тобой… – внезапно решилась Ксанча.

– Что-то не так в Руссворе? У них что, голод?

– Нет. У меня не было времени доставать еду. Кое-что произошло…

– Поговорим дома, – прервал ее Урза и, схватив спутницу за руку, шагнул в межмирие.

Уже через секунду они стояли перед горной хижиной.

– Урза, нам нужно поговорить, – настаивала Ксанча. – Возникла проблема. Ты… твой брат… пауки… – Все заготовленные фразы словно куда-то делись.

– Я уже обдумывал это. Всю работу по сборке механизмов я смогу делать сам. Это лишь вопрос времени: я буду жить быстрее. Пауки не положат конец этой войне, Ксанча, но они помогут нам выиграть время.

Урза все еще бредил прошлым, но теперь хотел пойти еще дальше. Он решил найти способ вернуться назад и принять участие в решающей битве транов с фирексийцами, узнать, в какой мир их вытеснили из Доминарии, и уничтожить его. В памяти Ксанчи всплыли слова Джикса о том, что Урза скоро встретится с транами.

– Я встретила… я нашла… – Она до сих пор не могла подобрать нужных слов.

Мироходец обернулся и приготовился внимательно слушать.

– Нам нужно вернуться в Пинкар…

– Нет, – отрезал Урза таким тоном, что Ксанче расхотелось продолжать. – Там слишком опасно. Хотя вам и придется уехать на время. Я хочу, чтобы мне никто не мешал, пока я буду работать. Скажи мне, куда вас переместить, и я отведу вас туда на рассвете. Мне потребуется девять дней. По истечении этого срока я найду вас и верну домой.

«Девять дней наедине с Ратипом! Рассказать ему все будет так же трудно, как и Урзе».

– Я посоветуюсь с ним, – выдохнула Ксанча, – и мы вместе решим, куда отправиться.

На пороге дома появился улыбающийся Рат. Пока Мироходец объявлял ему о своих намерениях, он бросил на девушку несколько вопросительных взглядов, но та притворилась, что ничего не замечает.

– Ты что, все ему рассказала?! – прошептал юноша, как только они остались вдвоем.

Девушка молчала.

– Ты все сделала, как я просил?

– Мне удалось прикрепить пауков к алтарю храма. – Ксанча потупилась и разглядывала свои руки. – Там были тритоны, переодетые шраттами. А настоящих шраттов я нашла в подземном склепе святилища. Они все мертвы, Рат… Но я не добралась до казарм краснополосых… – Самое время было рассказать о Джиксе, но что-то вновь остановило ее.

– О чем ты только думала?! – Ратип выругался и заходил по комнате. – Храм Авохира рухнет, а казармы краснополосых останутся стоять? А что ты сказала Урзе?

– Ничего я ему не говорила! – крикнула Ксанча.

– Тихо!

– Хватит командовать!

Еще секунда – и они вцепились бы друг в друга, но внезапно девушка развернулась и выбежала из дома. Она бродила по окрестностям до наступления темноты, а затем, успокоившись, вернулась к хижине. Свет в ее комнате не горел, дверь была распахнута, и в тусклом свете луны она разглядела фигуру Ратипа, уснувшего прямо за столом. Прокравшись на цыпочках мимо спящего юноши, Ксанча забралась в кровать.

Утром на пироге появился Урза:

– Ну, вы готовы?

Открыв глаза, Ксанча обнаружила, что юноша лежит рядом, и немного смутилась. Рат потер веки, поднялся и, буркнув что-то недовольным голосом, пошел умываться к колодцу.

– Не надо нас никуда вести, – сказала Ксанча, садясь на кровати.

– Вы будете мне мешать.

– Мы улетим сами, в моем шаре.

– Тогда поторопитесь. Хочу поскорее начать работу. – Урза возбужденно потер руки и скрылся в своей комнате.

Ксанча набила кошелек золотыми и серебряными монетами, сунула в мешок краюху хлеба и потянулась было к охотничьему луку, но передумала. Выйдя во двор, она увидела Ратипа, уныло слоняющегося около дома, и жестом подозвала его. Тот послушно подошел, и вскоре шар уже возносил обоих путешественников над горными вершинами.

Утреннее солнце золотило легкие белоснежные облака, неподвижно висящие в бездонной синеве летнего неба. Внизу ярким ковром раскинулась цветущая долина, рассеченная серебристым потоком полноводной реки. Глядя на такую красоту, трудно было оставаться хмурым, но ни Ксанча, ни Ратип не хотели начинать разговор первыми. Юго-западный ветер сносил их в сторону королевства Коврия, и к полудню изумрудные луга предгорья сменились пустынными просторами бесплодных земель.

– Куда мы летим? – спросил Рат, не глядя на спутницу.

– А ты как думаешь?

– Никуда.

– Значит, никуда. Мне здесь нравится.

– Давай приземлимся, – примирительно предложил юноша. – С тех пор как ты вернулась из Эфуана, ты будто сама не своя. Что там произошло?

Девушка направила сферу к земле, и, когда они опустились, Рат повторил вопрос:

– Что произошло? Обычные тритоны не могли бы тебя так напугать. Я думал, что ты вообще ничего не боишься.

Ксанча печально покачала головой.

– Страх постоянно живет во мне, Ратип. Иногда меня пугает Урза, иногда ты… Я боюсь межмирия, демонов…

– Ты видела в храме демона? – догадался юноша. – Фирексийского демона?

Девушка лишь вздохнула, теребя край одежды.

– Великий Авохир! Ведь ни ты, ни Урза больше нигде не встречали их, так?

– Я не встречала.

– Но почему, – всплеснул руками Ратип, – почему из всей Доминарии демон выбрал именно Эфуан Пинкар?! После того как мои предки покинули Аргив, они не оглядывались в прошлое. Они поселились на северном побережье Гульмани, потому что это был самый отдаленный уголок нашего мира. Мы небогаты, не тревожим соседей, да и они нас тоже. У нас даже армии нет – поэтому, наверное, так случилось со шраттами и краснополосыми. Что здесь понадобилось Фирексии? Я не понимаю. А ты?

– Я что, должна была спросить его об этом? – Она снова начинала раздражаться. – Я просто убежала.

«Вот сейчас нужно все ему рассказать».

– Помнишь, когда ты купила меня, я сказал, что ты совсем не умеешь лгать.

Ксанча подняла на Рата полные страха глаза и неожиданно для самой себя быстро заговорила, словно хотела избавиться от мучивших ее мыслей:

– Это был Джикс. Я почувствовала запах масла в храме. Он привел меня в подземный склеп. Там были темнота и страх. Там были проход в Фирексию и Джикс.

– Ты говорила, что Джикса убили в Шестой Сфере.

– В Седьмой. Нас учили, что оттуда нет выхода.

– Опять фирексийские сказки? А ты уверена, что это был именно Джикс, а не кто-нибудь другой?

– Да.

– Он сделал тебе больно?

Ксанча отрицательно покачала головой, не желая описывать подробности неприятной встречи.

– Тогда в чем дело? И куда мы летим? Стой, я, кажется, начинаю понимать. Урза заставил нас уехать, а сам вернется в Эфуан и сразится с Джиксом…

– Нет. Я ничего не рассказала ему, – выдавила Ксанча.

– Ты встретила фирексийского демона под храмом Авохира и не рассказала об этом Урзе?!

Девушка покраснела и отвернулась. Рат обнял ее за плечи.

– Я понимаю тебя, Ксанча, – вздохнул он. – И не виню. Ты боялась рассказать ему правду. Ведь это Джикс подкупил Мишру, а тот слишком поздно все понял. Странно. Они боролись за камни, Урза победил, но не слышит их пения…

– Ты никогда не задумывался, почему ты слышишь камни?

– Только один – Камень слабости. Демон что-нибудь говорил об этом?

Ксанча вздохнула.

– Да. Джикс утверждает, что это он создал камни. А затем сказал кое-что о тебе.

«И об Урзе», – добавила про себя девушка, но вслух ничего не сказала. Ратип побледнел.

– Он мог прочитать твое имя в моем сознании. Я старалась быть осторожной, но потом случилось такое… – У девушки задрожали руки. Казалось, она вот-вот расплачется. – Он подчинил меня себе, Рат. И заставил пойти за собой. И я пошла. – Ксанча обернулась и ткнулась в грудь юноши. – Я сама пошла к своей смерти, но вдруг подумала о тебе.

– Обо мне? – Ратип пытался успокоить спутницу, ласково поглаживая ее по голове.

– Ты первый смертный человек, которого я узнала так близко. Ты… Мысль о тебе остановила меня на самом краю пропасти. Но в этот момент Джикс мог выкрасть твое имя из моей памяти.

– Что он говорил обо мне? Может, все это очередная ложь. Он говорил что-нибудь о Мишре и транах?

– Демон как будто знал, что я должна была найти тебя… то есть аватару Мишры…

– А о транах?

Девушка кивнула.

– Когда я вспоминала, что рассказывал мне Урза о битве транов с фирексийцами, Джикс рассмеялся и сказал: «Скоро он сам отправится к транам. Они вернут себе то, что принадлежит им по праву». Я запомнила эти слова очень хорошо и думаю, что он говорил о силовых камнях.

– Скорее всего, ты права. Камень слабости – это память. В большей степени память Мишры, а не Урзы. Но иногда я слышу в его пении и о транах. И знаешь, что я тебе скажу: я рад, что никогда не встречу живого Мишру, потому что он непременно убил бы меня. Это Камень слабости привел меня к Урзе, это он призывал аватару Мишры. Но он ненавидит фирексийцев, а в особенности Джикса.

– Часть Урзы не любит меня?

– Нет. Извини. Я хочу сказать, что Урза не доверяет тебе по вине Камня.

– То есть у Камня слабости есть свое мнение?

– Влияние.

Ксанча подумала о том, что каждый раз, когда они с Ратипом уединялись в ее комнате, Урза мог наблюдать за ними.

– А что ты узнал от Мишры о транах и фирексийцах?

– Они ненавидят друг друга лютой ненавистью. Но признаюсь тебе честно: когда я видел последнюю битву, я не смог отличить их друг от друга. Траны состоят из плоти и крови не больше, чем фирексийцы. Уверенность Урзы в том, что траны пожертвовали собой ради Доминарии, внушена Камнем. На самом деле это неправда.

– Возможно, когда-нибудь Урзе удастся вернуться в прошлое. Мне и самой хочется знать, что же на самом деле случилось на Койлосе.

Ратип задумался. Заложив руки за спину, он покачивался с пятки на носок, время от времени поглядывая на спутницу.

– Когда-то давно отец показывал мне старинные рукописи, – начал он издалека. – Там были карты старого Терисиара. Я могу вспомнить, где находится Койлос. Но нам придется перелететь через Море Скорби, а это очень опасно. Да и за девять дней мы вряд ли успеем… – Юноша заговорщицки посмотрел на Ксанчу.

– Мы приземлимся на побережье Корлиса через два дня. Вернуться будет сложнее, но выбора у нас нет: либо мы летим, либо придется вернуться домой и все рассказать Урзе.

– Вряд ли он нам обрадуется.

Путешествие через Море Скорби было весьма неприятным, но прошло без приключений. В деревушке на южном побережье Гульмани они купили одеяла и еду. Рыбак, взявший серебряные монеты Ксанчи, решил, что она сумасшедшая; немного позже и Ратипу и самой Ксанче пришлось с ним согласиться. Но отступать было некуда. Сильнейший шторм разыгрался почти сразу же после того, как берег скрылся из виду. Два дня и две ночи путешественникам ничего не оставалось, как кутаться в одеяла и молиться о своем спасении.

– Сколько раз ты пересекала это море? – Ратип старался перекричать ветер.

– Только однажды, да и то я тогда просто заблудилась…

Все закончилось на рассвете третьего дня. Далеко внизу показалась земля, и Ксанча начала опускать шар.

– И как теперь попасть в Койлос?

– Где мы?

– Ты же говорил, что помнишь карты.

– Милосердный Авохир! Во-первых, это было очень давно, а во-вторых, карты не похожи на настоящую землю!

Путешественники спрятали одеяла и мешки среди камней и побрели наугад, чтобы дать кисту Ксанчи отдохнуть от длинного перелета, и вскоре добрались до стоянки пастухов, расположившейся у небольшого мутного озерца. Мужчина, пасший овец, не удивился появлению незнакомцев. Внимательно выслушав вопрос, он отреагировал только на слово «Койлос» и быстро заговорил на неизвестном языке, энергично указывая обеими руками на юго-восток. Кроме многократно повторенного названия древней пещеры в его длинной речи отчетливо звучали имена Урзы и Мишры, произнося которые пастух плевал себе под ноги и красноречиво сжимал кулаки.

Ксанча достала из кошелька две серебряные монеты и показала на круг козьего сыра, лежащий возле костра. Лицо пастуха осветила широкая улыбка. Он подал девушке сыр, прибавив к нему еще и немного хлеба, засунул монеты за пазуху и долго тряс руку Ксанчи, многословно благодаря ее на своем языке.

– Как ты думаешь, о чем он говорил? – спросила Ксанча, когда они возвращались за вещами.

– Наверное, благодарил за щедрость, – пожал плечами Рат.

– А до этого?

– Обычные проклятия безумным братьям. Ксанча зевнула, появился шар, и они начали подниматься.

– Посмотри, столько лет прошло, а здесь все еще царит запустение, – печально проговорил Ратип. – Согласно книгам предков, эти люди живут прошлым. Дома они строят из камней разрушенных городов, недра истощены, от былого процветания не осталось и следа… Урза твердит о тайнах транов. Книги, которые изучал мой отец, говорили о тайнах Урзы и Мишры. И все сводится к загадочному Койлосу. Это та часть Терисиара, где все началось и все закончилось.

Ксанча поймала ветер и направила шар на юго-восток.

– Похоже, в Эфуан Пинкаре люди тоже живут прошлым.

Ратип горько усмехнулся.

– Не все. Мой отец был ученым, и оба деда тоже. С раннего детства я слышал их споры о мужчинах и женщинах, умерших давным-давно. Я стыдился их, ненавидел уроки и вовсе не хотел становиться ученым. А потом пришли шратты. К тому времени оба деда уже умерли. Отец сделал все, чтобы спасти нас. Мы переехали в деревню, но он очень скучал по своей школе, по Пинкару…

Он замолчал и, сжав кулаки, уставился на горизонт. Ксанча понимала, как ему больно вспоминать о том, что он потерял, но фирексийка все же немного завидовала юноше. В ее жизни не случалось ничего, о чем можно было бы вспоминать с такой нежной грустью.

Упругие потоки быстро несли сферу в нужном направлении, и к вечеру следующего дня путешественники достигли предгорий Керского хребта.

– И куда теперь? – спросила Ксанча.

Ратип закрыл глаза и сложил руки на груди. Девушка коснулась его плеча, но он приложил палец к губам и прошептал:

– Я молюсь, чтобы Авохир послал нам знак.

– Ты говорил, что знаешь, куда лететь! – в отчаянии воскликнула Ксанча.

– В каком-то смысле знаю. С тех пор как Мишра побывал здесь в последний раз, пейзаж не сильно изменился. Думаю, я узнаю горы, когда увижу их.

– В лучшем случае у нас будет один день, чтобы исследовать Койлос. Если мы его вообще найдем.

– Нам нужно добраться до горы, похожей на седло, – сказал Ратип уверенно.

– На седло… – повторила Ксанча, приложив ладонь ко лбу.

Закатное солнце окрасило розовым темные вершины Керского хребта. Заметно похолодало, и девушка начала присматривать место для привала.

– Здесь нет такой горы, Рат. Давай переночуем вон там, – сказала она, указав на небольшой светлый участок земли, по форме напоминающий огромную стрелу.

Ратип что-то ответил, но Ксанча не расслышала и, поймав подходящий поток воздуха, приземлила шар. Не успела она отряхнуться от белой пыли, как услышала радостный крик Рата.

– Авохир услышал мои молитвы! – Он стоял у высокого валуна, сплошь покрытого замысловатыми письменами. Время, песок и ветер почти стерли их, но оба путешественника догадались: это не что иное, как знаки древних транов.

– Мы нашли дорогу! – Ратип обнял и закружил спутницу. – Ты уверена, что не хочешь лететь дальше?

– Я хочу увидеть Койлос днем, – ответила Ксанча, освобождаясь из объятий.

– Ты права. Ночью там слишком много привидений. Великий Авохир! Я увижу Койлос собственными глазами!

– До него еще надо добраться. А пока давай перекусим и устроимся на ночлег.

На следующее утро ветер изменил направление, и Ксанче никак не удавалось направить шар в нужную сторону. Она уже хотела оставить это занятие, как вдруг Ратип заметил еще один камень с надписями. Девушка подняла глаза и вдруг увидела ту самую гору с двумя вершинами, похожую на седло.

– Я вижу ее! – воскликнула Ксанча.

– Летим туда. Я чувствую, что мы уже близко.

Воспоминания Мишры помогли им добраться до плато, которое Урза назвал Койлос – Тайное сердце транов. Даже семь тысяч лет, прошедшие со времен легендарной битвы, не смогли залечить все шрамы, оставленные на земле той войной: склоны, испещренные выбоинами, воронки, обломки скал, обожженный камень, расплавленный песок. И наконец, сама крепость, построенная транами, забытая и вновь открытая братьями. Руины среди руин.

– Вот, где они прятались от гигантской птицы. – Юноша указал рукой в сторону пещеры, почти заваленной камнями.

– Такая большая? – удивленно протянула Ксанча.

– Сейчас все здесь стало меньше. Ты что-нибудь чувствуешь? Запах масла?

– Запах времени.

Все дышало историей, древними легендами о транах и братьях, но не Фирексией.

– Ты уверена?

Ксанча кивнула и направилась к пещере.

– Мне достаточно и того, что теперь я точно знаю: Джикс лгал мне.

Ратип внимательно осматривал все, что попадалось ему на глаза.

– Голые камни, – ворчал он. – Должно же здесь хоть что-нибудь остаться. От транов, от Мишры…

– Мы с Урзой старше, чем вечность, а Койлос еще старше нас.

Путешественники вступили в пещеру. Некоторое время их глаза привыкали к темноте. Вскоре Ратип нашел то прошлое, которое искал, – деревянный молоток, почерневший от времени, но все еще довольно крепкий.

– А вдруг Мишра держал в руках именно его?

– Только в твоих фантазиях, – проворчала Ксанча, не в силах скрыть разочарования.

Койлос был таким же большим и старым, как многие древние миры, и чем-то даже напоминал Эквилор. Но сколько бы разбитых горшков и деревянных молотков ни нашел Ратип, эта ни на йоту не приблизило бы ее к раскрытию тайны транов, Фирексии и безумия обоих братьев.

– Можно возвращаться, – обернулась она к Ратипу, разглядывающему остатки какой-то материи.

– Уходить? Но мы еще не все посмотрели!

– Воды у нас нет, еды осталось очень мало… А что ты хочешь здесь увидеть?

– Пока не знаю. Именно поэтому мы должны остаться. Я осмотрел лишь часть пещеры и хочу увидеть Койлос при луне.

Глядя на то, с каким интересом Ратип возится в пыли забытой пещеры, Ксанча думала о том, что, в конце концов, Урза сам отослал их из дому. Правда, он и не предполагал, что влюбленные отправятся в Койлос.

Уйдут ли они сейчас или утром – не так уж важно, но путь домой будет нелегким, а потому неплохо бы отдохнуть перед дальней дорогой.

– Хорошо, разбуди меня на рассвете.

Соорудив постель из одеял и мешков, Ксанча устроилась под скалой. Шаги Рата гулко отдавались под высокими сводами, а может, это Урза пришел за ней, чтобы спасти от жрецов… потом зажужжали землеройные машины, кто-то тряс ее за плечо…

– Ксанча! Просыпайся. – Юноша откинул край одеяла. – Посмотри, какая красота! Гигантский мемориал.

Девушка села, отгоняя от себя обрывки сна. Древняя пыль, поднятая неутомимым эфуандцем, оседала в потоках закатных лучей. Юноша помог спутнице подняться и повел ее к выходу. Огромное плато заливал красный свет заходящего солнца. Казалось, земля пропитана кровью.

– Здесь везде знаки, – прошептал Ратип. – Они появились внезапно, как только солнце стало садиться.

Ксанча посмотрела назад, пошатнулась и упала бы, если бы Рат не подхватил ее.

– Что случилось?

– Буквы, Ратип! Я могу их прочитать. Такие же были вырезаны на стенах Храма Плоти.

– И что здесь написано?

– В основном имена и числа. Битвы, кто сражался, кто победил… – Ксанча скользила взглядом по строчкам на стене пещеры. Вдруг она задрожала, словно от холода, и тяжело задышала, в ужасе распахнув глаза.

– Что там? Я знаю их?

– Джикс, – простонала девушка. Рядом она прочитала еще одно имя – Явгмот, – но не посмела произнести его вслух. – И еще мое имя, среди чисел…

– Фирексийцы?

– Траны.

– Мы знаем, что они сражались здесь. – Юноша отпустил руку Ксанчи, но она снова вцепилась в него.

– Нет… Траны боролись не против фирексийцев. Они воевали между собой!

– Может быть, ты неправильно читаешь.

– То же самое было написано на стенах в Храме Плоти в Фирексии! Некоторые слова мне неизвестны. Но вот мое имя… – Ксанча показала на стену. – Оно обозначало мое место. – Девушка начертила в пыли несколько знаков. – Смотри сам.

Ратип отступил.

– Хорошо, может, Койлос был фирексийской крепостью, а траны напали на нее. Никто ведь точно ничего не знает.

– Я знаю! Здесь говорится, Джикс – такой-то и такой-то из транов. Из транов, Ратип! Если Урза вернется назад во времени, он встретит Джикса. Вот что имел в виду демон. Он был здесь семь тысяч лет назад! Силовые кристаллы транов, которые вы с Урзой называете Камнем мощи и Камнем слабости, изменили братьев. Но сами-то эти кристаллы вполне могли принадлежать Джиксу. О Ратип, оказывается, демон не лгал мне!

– Фирексийцы украли Камни у транов?

– Ты не слушаешь меня!

Солнце скрывалось за вершинами гор, и с последними кровавыми лучами исчезали древние надписи на стенах Койлоса. Ксанча посмотрела на Ратипа. Губы ее дрожали, в глазах стояли слезы.

– Он ошибался. Все это время, почти всю свою жизнь, Урза ошибался. Фирексийцы никогда не вторгались в Доминарию. Не было никакой Фирексии, никакого Всевышнего, пока здесь не разыгралась эта трагедия. Кто они – победители или побежденные? Не могу сказать. А остальное мы узнали. И кто бы мог подумать! Тысячи лет поисков… а сказалось, это родной мир Урзы…

Ратип обнял ее и попытался успокоить, но Ксанча отстранилась.

– Он всегда говорил мне, что Фирексия – воплощение зла, что правы были только траны. А я всегда думала, что между ними не такая уж большая разница. И те и другие создавали живые механизмы. И сумасшедший Урза не лучше… – Ксанча покачала головой. – Всю свою жизнь, Ратип, мы гонялись за тенями! А истина заключалась в нас самих.

– Ты и сама считаешь, что фирексийцы – зло. Да, Урза сумасшедший, но только он может победить наших врагов их же оружием. Мы хотели найти правду, и мы нашли ее, даже если не ожидали, что она будет такой… Теперь надо вернуться к Урзе. А правда останется здесь…

– Мы не можем лишать его уверенности в том, что траны – великие и благородные герои. Не можем сказать ему, что они убили его брата…

– Ты права. Хотя все это позабавило бы Мишру… – Юноша сделал паузу, словно прислушиваясь к себе. – Я слышу его.

– Я не верю.

– Непонятно, смех это или плач, Ксанча. – Ратип вытер ее слезы. – Если ты действительно потратил впустую три тысячи лет и вдруг обнаружил, что твоя война бессмысленна, тебе остается либо смеяться и продолжать, либо плакать и бросить все.