"Реалити-шоу для Дурака" - читать интересную книгу автора (Котенко А. А.)

Программа 13. Телесериал "Адъютанты любви"

Фивы, 14 в. до н. э.

Ранним утром Иван решил навести порядок у себя во дворе. Маша еще спала. Вчера она с горя наелась тухлых креветок в наивной надежде отравиться насмерть. Но при первых же болях в животе отказавшуюся умирать ее пришлось отпаивать банальным средством типа "Уголь активированный". Излечившись, она заснула крепким целительным сном.

Долой песок — сегодняшний девиз Ивана Дурака. Надвинув на глаза розовые очки от солнца, россиийский студент приступил к борьбе с кеметской пылью. Сметать песок — нелегкое дело — если в глаза попадет, комфорта никакого. А ведь Иван подметать толком не умел. Вот пылесосить — всегда пожалуйста. Было бы электричество — он рад бы весь песок в Кемете засосать этим устройством. Но из-за отсутствия всяких благ цивилизации и неспособности пылесоса вкалывать без батареек, приходилось совершать движения веником. Сосед сидел на камне и гладил любимую кошку, изредка поглядывая на работающего Ивана.

Неизвестно еще, было ли больше пыли и грязи до подметания или после, но площадка перед домом стала выглядеть так неэстетично, как будто по ней прошлась первомайская демонстрация. Сосед не поленился это заметить, но Ивану понравилось, что у него выходило. Он до такой степени проникся подметательными занятиями, что даже петь взялся.

В процессе подметания, конечно, парень не забывал думать и о девушке, которая собиралась убить Тутанхамона.

Мысли его очень хорошо походили на паззл из тысячи деталей, на которой изображен, например, лес, и половина фигурок — однотипные зеленые. Догадайся, куда их положить. Картинки на кусочках складанки кажутся такими одинаковыми, но все они чуть-чуть разные… Расследование заговора тоже было такой головоломкой: отдельные фрагменты уже собраны, но вот чтобы из них получить полную законченную картинку — не хватало пары догадок.

Больше всего загадок связывалось с Ирой. Иван закрыл глаза. Всё очень просто, вот оно, лежит на поверхности, не хватает единственной догадки.

Темпераментный сосед балдел на солнышке и подпевал под нос вслед за Иваном.

— Апчхи! — закончил дворник-неумеха переделанную на свой манер арию, когда соседская кошка пошла тереться об его ноги.

Животное не виновато, что у Дурака сильная аллергия на мохнатых мяукающих. Иван поднял глаза на хозяина, и тот поманил котика к себе.

Но не зверюшка интересовала уже Ивана, перед ним непринужденно стоял, держа руки за спиной, и ковырял носком левой ноги пыльную землю вчерашний митаннийский шпион. Парнишка ростом чуть выше Маши, лет восемнадцати от роду, с растрепанной в разные стороны челкой и большими грустными серыми глазами. Нет, Ахмос — это Ахмос, он намного старше, крепче и чуть-чуть ниже. Этот же достаточно высокий среди своих соотечественников и худой. Догадайтесь с трех раз — кто!

Ногу у Ивана подкосились, ведь в его памяти тут же всплыл вчерашний эпизод, когда он въехал теперешнему гостю по челюсти и сразу сбежал от греха подальше, да и не только вчерашний… Он самопроизвольно рухнул на колени, прижав руки к груди. Веник вывалился из рук парня и шлепнулся в дорожную пыль. Дурак, заикаясь и чихая, но все же четко, по-военному, поприветствовал своего гостя:

— З…здравья… желаю, апчхи, Тутанхамон Эхна…ы-уу-ыыы-йй-ыы!

Дальше он только и смог, что домычать, так как гость просто закрыл рот Ивана пятерней. Сосед, прижимавший кошку к груди, тоже рухнул на колени, обалдело глядя на гостя Дурака.

— Шутка, — улыбнулся ему гость, — неужели не знаешь, что Тутанхамон хромой? А теперь ступай домой, мне с Иваном поговорить надо!

Сосед, дрожа, скрылся за дверью своей хижины. Знали бы Дурак да фараон, что это был не простой человек и не заурядная кошка, и что сейчас этот самый сосед снимает их на камеру из окошка…

А тем временем названный Тутанхамоном, наклонился к сидящему на коленях чужестранцу и, не убирая руки с его рта, сказал сквозь зубы:

— Убью болтуна!

В глазах у Дурака потемнело от ужаса, и он бы упал в обморок, если бы гость не подхватил его за предплечье и не попытался поставить на ноги. В том-то и дело, что попытался, потому что тот свалился обратно.

— Тутанхамооооон, — протянула проснувшаяся Маша, — брат ни разу не позволил мне встретиться с этим человеком…

Глаза девушки горели. Надо же, к ним с утра пораньше пожаловал сам фараон, а она валяется в постели. Она вскочила и, подбежав к зеркалу, начала причесываться. Жаль, что утюг не работает, кеметское платье не подгладить, но хотя бы безобразие на голове ликвидировать, а то как-то неудобно перед правителем появляться заспанной, бледной, в мятой одежде, а еще лохматой, словно бомжовка какая-то. Все всякого сомнения девушка и думать забыла о плохом настроении. Она, приведя себя в порядок, выскочила на порог и… осталась там стоять как вкопанная…

Во дворе на коленях сидел трясущийся словно осиновый лист Иван, под ногами у которого валялся веник, а напротив брата стоял, злобно улыбаясь… Небхеперура, руки в боки и кинжал в зубах.

— Неб-хе-пе-ру-ра, а где фа-ра-он? — еле выдавила из себя Маша.

Нет, она не удивилась его возвращению, или и вовсе забыла о его вчерашнем отъезде, потому что сейчас девушку интересовала только личность фараона. Иван, который дар речи потерял от одного вида визитера, просто ткнул указательным пальцем в парня, мол, вот тебе фараон.

— Ладно, ребята, — надулась от обиды девушка, — хватит шуточки разводить, Вань, это ты меня так разбудить решил, когда увидел, что мой Небхеперура вернулся?

Сосед и его животное высунули головы в щелочку двери и с интересом наблюдали за происходящим.

— Машка, дура неотесанная, хватит называть господина Тутанхамона каким-то этим… Нюх-нюх… дурацким именем, — без заиканий протараторил Иван.

Сестренка подошла к нему и со всей силы заехала брату по щеке.

— Прекрати грубить, ходячая безграмотность!

— А ты перестань неправильно брать интегралы! — парировал брат, вскочив и напрочь забыв о госте.

— А ты научись суп варить, надоела твоя разводная лапшица!

— А ты выучи сопромат, пригодится!

— А ты крестиком вышивать не пробовал? Очень полезно для успокоения нервов!

— А ты… А ты…

Тутанхамон-Небхеперура круглыми от удивления глазами смотрел то на Ивана, то на Машу. Типичные брат и сестра, все время препираются из-за ерунды. Точно так же он в нежном возрасте спорил со старшим братом и сёстрами. Такие препирательства могли длиться часами, и грехов во время них обычно перечислялось в тысячу раз больше, чем на страшном суде Осириса. Тутанхамон просто встал между перечисляющими "грехи" и крикнул:

— Тихо!

— Тишина должна быть в библиотеке! — поддержал его Иван, рявкнув на сестру.

— Не знаю, что такое "бибруатека", но меня веселит акцент твоего брата, Маш-шу, — улыбнулся Тутанхамон.

— Этот акцент — не самые культурные слова, моя прелесть, значение которых тебе лучше не знать!

— Как жаль, что он произносит без акцента мое личное имя, — вздохнул парень.

— А какое… — вдруг осеклась Маша и уставилась на подвеску, которую Тутанхамон (то есть Небхеперура) носил на шее.

Второй иероглиф "Анх" — "жизнь", третий — гребешок и перышко — "Амон", а первый…

— Блин! — взвизгнула Маша.

— Лепешки вкуснее блинчиков, — подшутил Иван.

— Господи, — прошептала девушка, — на свалку меня, ибис и два полукруга в левом верхнем и правом нижнем углах… как я могла забыть "Тут" — "воплощение". Аннулировать мой экзамен по истории Древнего Востока [39]!

Она сжала в кулаке талисман с тремя кеметскими буквами (т. е. иероглифами), так что его владелец не мог никуда уйти, не избавившись от подвески на шее. Но Маша недолго так держала парня. Она резко швырнула талисман и разревелась:

— Ну почему… почему ты мне врал… смеялся надо мной, что я не могу… догадаться?

— Да не врал я, — пожал плечами Небхеперура-Тутанхамон, — я тебе честно признался, что у меня самая дурацкая работа на свете. А еще… я не хотел, чтобы девушка, которую я полюбил с первого взгляда, относилась ко мне как… ну… не совсем искренно…

Он потупил взгляд. Иван стоял и смотрел на плывущие облака, а Маша не переставала кипеть от злости: она представляла фараонов совсем другими, такими, как они были нарисованы на фресках, сундуках, колесницах, и прочей дворцовой и погребальной утвари, такими грозными и сердитыми как Рамсес II был запечатлен в камне. В понимании девушки фараоны, как и любые другие представители власти — такие накрахмаленные типы, к которым просто так не подойдешь, не возьмешь за руку, не поговоришь с глазу на глаз и уж тем более не… Нет, все, что было здесь и сейчас — неправильно! Это всего лишь очередной розыгрыш кеметского мальчика, настоящий фараон во дворце, а этот Небхеперура — так, Гришка Отрепьев, кеметская версия. Хотя женская логика подсказывала прямо противоположное.

— Я специально вчера попрощался с тобой, — продолжал фараон, — чтобы если меня убьют, ты не ждала меня… И чтобы не знала, что я погиб. Я не хотел ранить твое сердце, прекрасная Маш-шу… Если бы всё обошлось, я бы вернулся…

Иван молчал. Возможно, он и отшутился бы чем-то типа — так вот какой твой дружок-мумия, — но язык не поворачивался. Зато его сестра вела себя с фараоном до неприличия смело.

— Мне было бы легче знать правду, а не тешить себя надеждами, моя прелесть, — всхлипывая, сказала она, встав лицом к своему другу. — Ты самый обыкновенный трус!

— Машка, ты как себя ведешь, это же…

— Как меня поражает ваша железная мужская логика, — не унималась девушка, — я тебя полюблю, я с тобой пересплю, но жениться не собираюсь, ибо есть уже супруга у меня! Все вы, мужики, одинаковые! Не важно, студенты вы, фараоны всякие, банкиры, уголовники, повара или мумификаторы. Все вы просто-напросто придурки!

После своей пламенной речи она отвесила Тутанхамону такую пощечину, что тот еле удержался на ногах и схватился рукой за ушибленную уже во второй раз челюсть.

— Маша!!! - Иван просто не спускал глаз с сестры, а когда он попытался взять ее за руку, то…

— Плюс один! — она врезала и брату.

Она молча прошла мимо очумевших от ее поведения парней и, выйдя на самый центр улицы, громко, чтобы все слышали, заявила:

— Все мужики — сволочи, обманщики, подхалимы, трусы, эгоисты… Коз-лы!

— Женская логика убийственна, апчхи, — выдохнул Иван.

Соседский кот сидел на песке неподалеку и тоже смотрел на психующую девушку. Сам сосед, испугавшись праведного гнева чужестранки, захлопнул дверь.

— Не нужны вы мне! — продолжала орать Маша. — Оба! Уйду я от вас!

Парни переглянулись, а она, гордо подняв голову, чинно зашагала прочь от дома. В глубине души она хотела, чтобы ее догнали и начали успокаивать, обнимать, целовать, лелеять и нянчить, но гордость и у мужчин имеется.

— Ну и дура! — крикнул ей вслед Иван.

— А мне она говорила, что это ты в семье дурак дураком, — добавил Тутанхамон.

— Апчхи!

Чихнул, значит, правда? Или это просто аллергия?

— Кстати, это она серьезно на нас так, а? Ну, уйдет, обидится? — заволновался фараон.

— Апчхи! Машка слов на ветер не бросает, так что, — программист обнял Тутанхамона за плечи, — нам, дружище, остается напиться с горя, потому что её мы больше не увидим!

— Но я…

— Никаких "НО", сначала напьемся, а потом ты меня велишь повесить за то, что я тебе в челюсть вчера дал! Заходи! — заорал Дурак, вваливаясь к себе в дом.

Тутанхамон разглядывал в зеркало, висевшее над кухонным столом, избитое лицо. Вчерашний синяк на скуле он припудрил сразу же, чтобы никто при дворе не видел, но теперь еще и щека горела после Машкиной оплеухи. Она будет долго болеть. Пройдет ушиб, уйдет краснота, но он еще не один раз приложит к ней руку. Как будто вся досада его девушки сконцентрировалась в этом ударе.

Пока фараон любовался на свою побитую физиономию, он в зеркало заметил, как Иван вытащил из шкафа два сосуда с чем-то прозрачным, напоминающим обычную воду, и какую-то странную штуку, очень похожую на домик. Правда, Дурак лукавил, у него дома был целый ящик водки, но надо же было оставить "про запас".

— Хорошо нас с тобой Машка изукрасила, — глянул программист в зеркало на свои ушибленные щеки. — Пошли бухать на свежий воздух.

— Бухать что? И куда? — не понял фараон.

— Что-что, водку, конечно! — пожал плечами Дурак. — Коньяк у меня закончился. Сехемра ваш допил.

Иван, засунув бутылки за пояс, сам вытащил еще и гитару и две табуретки. Тутанхамон и слова вымолвить не успел, как личный сыщик усадил его на эту странную мебель.

— Это кефир, — протянул программист разбухший от нескольких дней пребывания на жаре пакет домиком, — самый слабый и никчемный алкогольный напиток, от него пьянеют только маленькие дети.

Иван воткнул сверху пакета нож. Превратившийся от жары и истечения срока хранения в творог кефир вылез в образовавшуюся дырку.

— По-моему, он испортился, — огорчился парень и, взяв пакет из рук Тутанхамона, швырнул просроченный продукт через плечо.

Пакет, пролетев по параболе метра два и достигнув земли, разорвался от удара. Прокисший кефирный творог большой кляксой красовался прямо напротив порога Иванова дома. Догадливая соседская кошка, словно зачарованная, подбежала к этой кляксообразной массе и принялась старательно ее вылизывать вместе с песком, будто вкусно.

— Э-э-э-э! — обернулся в ужасе Тутанхамон. — А она не отравится?

— Эти твари только просроченное и жрут! — лишь махнул рукой программист и принялся вскрывать водку. — Вот это волшебное зелье никогда в творог не превратится!

— Вообще-то, кошки всегда были священными животными, а не тварями! — обиделся фараон, проведя рукой по кинжалу, висящему в кольце на поясе. — Да не разгневается на невежду Бастет…

Ох уж эти древние: у них и коты священные, и коровы, и лягушки с тараканами, наверное, тоже. Тутанхамон успел напрочь забыть, зачем пришел, и жадным взглядом впился в бутылку "Горiлки".

— На! — протянул Иван Дурак откупоренное зелье фараону.

Прозрачная, как вода, жидкость. Интересно, за что ее так хвалит чужестранец? Вряд ли он хочет отравить его, фараона, потому что себе откупоривает точно такой же сосуд. И почему он говорит "напиться"? Неужели эта обычная вода такая же крепкая, как красное кеметское вино? Попробовать! Непременно нужно попробовать! Тутанхамон поднес бутылку к носу и понюхал. Нет, там был не запах обычной воды, а чего-то пьянящего, одурманивающего.

— Что уставился на бутыль, как ребенок малый? Пей, хуже не будет, зато забудешь Машкину оплеуху! — залихвацким голосом сказал Иван, не заметивший, когда же он успел перейти с фараоном на "ты" и записать его в список личных друзей.

Хотя фараон его, вообще, на "вы" никогда не называл, а общался на равных, потому что считал Ивана послом могущественной державы. А такие люди достойны дружбы. Теперь же, за бутылкой, не может быть никаких коллег, только друзья.

Тутанхамон, зажмурив глаза, отпил водки.

Во рту у парня стало неприятно, даже жарко, и он поторопился глотнуть ту малюсенькую порцию, что испил из горлышка бутылки. Водка направилась по пищеводу, согревая изнутри всё тело. Парень тяжело дыхнул и посмотрел на бутылку, что держал. Там таких глотков мерено-немерено!

— Ничего себе напиточек! — воскликнул Тутанхамон.

— А то! — Иван взялся за гитару. — А с песнями так вообще замечательно пьется.

И Дурак брякнул по струнам, предварительно отпив "заправки".

— Где твои крылья, которые нравились мне, ик! — допел за ним глава государства, отхлебывая очередной глоток водки.

Да, уважаемый фараон пил из горла, потому что глупый невоспитанный Иван не догадался притащить пластиковые стаканчики или эмалированные кружки. А еще Тутанхамон успевал подпевать своему товарищу.

— Классно поешь, правда! — похвалил его программист, и было за что.

— Красно? Как это пение может иметь цвет, ик? — не понимал тот.

Но приложившийся к водке Дурак не слушал этих умозаключений. Допив бутылку до половины, парень вновь брякнул по струнам и начал собирать аккорды.

— Постой!!! - завопил фараон, подняв руку.

Он не удержался на табуретке и свалился на землю прямо на пятую точку.

— Иван, повтори про крылья, ик! — сказал он, привстав на локтях. — Это песня про разлюбившую меня ни с того ни с сего Маш-шу! Теперь у этой девчонки нет крыльев, ик, которые нравились мнеееееее!

Последнюю фразу Тутанхамон уже пропел. Он сел на земле, скрестив ноги, и приготовился слушать и подпевать.

Ничего не оставалось делать, как снова наигрывать Наутилусовские "Крылья". Фараон даже не дал Ивану спросить, почему это Маша с крыльями. Ведь девушка подарила свой рисунок "Тутанхамон и женское воплощение Шу" (так его правильнее будет называть) не брату, а возлюбленному. Фараон довольно быстро выучил слова и начал сам исполнять эту песню. Конечно, пение пьяного правителя нельзя было сравнить с оперным тенором, но слух у парня, определенно, был.

В заключение третьего раза исполнения песни Иван так ударил по струнам, что тоже не усидел на своей табуретке и грохнулся на землю. О, несчастье! Программист, падая, пнул ногой свою бутылку, а, приземляясь, уронил выпивку товарища, так что некоторое, и довольно большое, количество зелья просто вылилось и впиталось в землю.

Тутанхамон поднял свою бутылку и жадно допил всю оставшуюся водку. А Дурак, не спуская глаз с плывущих по небу облаков, затянул без музыки.

Жара и водка — вещи не совсем совместимые. Программист знал, что когда на улице больше двадцати пяти по Цельсию, пить вредно. В Кемете было плюс сорок как минимум. А когда сорок снаружи и столько же внутри, наступает равновесие. Дурак не смог найти сил, чтобы встать. У него кружилась голова, и каждая попытка подняться на ноги заканчивалась очередным падением. Его кеметскому собутыльнику с непривычки поначалу было намного хуже: он лежал на животе и колотил кулаками землю, бормоча что-то нечленораздельное. Шумерский мат, как в шутку сказал в ответ на длинный непонятный монолог фараона Иван.

Проходящие мимо них местные жители окидывали двоих странно ведущих себя парней взглядом, укоризненно качая головой. Любопытный сосед то и дело высовывался из дома. Как ни странно, но никто из зевак не узнал во вдрызг пьяном мальчишке своего правителя: или не ожидали от Тутанхамона такого, или тот настолько примелькался в толпе, что люди уже смирились с тем, что в городе проживает двойник правителя. Сосед же, когда увидел, как гость напивается, решил для себя, что фараон так бы себя вести не стал, и пришедший к Ивану человек — просто дружок-собутыльник, у которого крыша поехала.

Тутанхамон подполз к чужестранцу и, перевернувшись на спину, уставился на небо.

— Ну что, Иван, дружище, ик, замечательное зелье!

— Ты еще не пробовал самогонки, Тутен! — сонным голосом протянул Дурак.

— Ик… Надо будет…

— Слушай, ты и правда фараон, а не этот… ик… шпион сметаннийский? — программист устало повернул голову в сторону собеседника.

— Да, только никому, ик, слышишь, — Тутанхамон поднялся на четвереньки и положил руки на грудь Ивану, колотя его кулаками по корсету, — слышь, никому не говори, ик, что я такой! Ну, что я этот… ну… правитель Кемета, во!

Программист искоса посмотрел на свесившуюся над ним пьяную рожу.

— Тутен, ты такой симпатичный, когда выпьешь! — пропел он и обнял фараона за талию, словно девчонку.

Дурак прижал его к себе и чмокнул в щечку. Обалдевший от такого обращения фараон замахал руками, но это не помогало, чужестранец не ослаблял хватки.

— Я люблю тебя, Ирина! — в пьяном бреду орал Иван.

— Я не Ирина, я Тутанхамон!

— А какая разница? — щелкнул он фараона по носу и дыхнул ему в лицо, правда, последнее получилось случайно. — Ты на нее похож!

— Спасибо за комплемент! — разозлился правитель. — Хватит дурачиться! Я тебе хотел сказать… но вышло как всегда! Ты о работе, Иван Дурак, помнишь? В храме богини Таурет скрывается, ик… девушка, которая… которую Сехемра и Ахмос называют принцессой… Которая, ик… приходит ко мне во сне… По приказу которой, ик… Ахмос связал тебя… Поэтому надо…

— Тутен, Тутен, пожалуйста, помедленнее… в каком там храме есть туалет? — сонным голосом протянул Иван и отрубился.

Фараон схватил гитару и размахнулся. Нет, музыкальный инструмент был слишком тяжел, чтобы им бить по голове, поэтому садистская затея умерла, не успев и родиться.

— Эй, девушка, ик, — выбежал Тутанхамон на дорогу, махая руками.

Прямо на него шла простолюдинка, неся кувшин на голове.

— Девушка, водички не найдется, ик?

Как парень ни старался, но по пьяни он еле держался на ногах, за что прохожая, не подозревая о том, что перед ней сам фараон, опрокинула кувшин с водой ему на голову.

— Протрезвись, придурок!

— Очень мило с вашей стороны, ик, но ему, — Тутанхамон ткнул пальцем в сторону сопящего чужестранца, — я хотел устроить головомойку ему, ик. Девушка, ик, подождите.

Крестьянка, а ей с виду было лет пятнадцать от роду, грозно посмотрела на пьяного мокрого парня и, фыркнув, отвернулась и направилась к реке, заново наполнять кувшин. Фараон же, не устояв на ногах, сел посреди дороги.

— Сегодня же, ик, попрошу Эйе, чтобы с тебя, ик, нехорошая, налог… эй, девушка, ты куда? Ты почему своего фараона не слушаешь, ик?… Да покарает тебя Ра!

Она оглянулась на обиженного пьяницу, но угроза не вызвала у нее страха и она рассмеялась так, что ее поддержало еще несколько прохожих. Позор, да и только. Делать было нечего, пришлось бедному несчастному фараону тащить Ивана Дурака во дворец по тайному ходу.

— Вообще-то, я фараон, а не носильщик пьяных Дураков! — вздохнул Тутанхамон.

Он взял спящего Ивана под мышки и поволок. Народ шарахался от пьяной парочки, к ним боялись подойти, а взрослые тыкали в их сторону и рассказывали детям, что пьянство — это нехорошо. Пока правитель волок чужестранца, тот что-то бормотал. Это что-то было невнятным и непонятным. Точно, не шумерский мат.

Когда Иван Дурак пришел в себя, он чувствовал себя словно заново родившимся. Мысли в голове словно кто-то по полочкам разложил, а в желудке ни грамма спиртосодержащей жидкости не осталось.

Он открыл глаза и тут же захотел провалиться далеко и глубоко. Прямо на чужестранца смотрело милейшее женское личико с большими черными глазами. По ее щекам спадали длинные тяжелые золотые украшения, а прямые темные волосы каскадом струились по плечам.

— Аня?! - прошептал Иван, поднявшись на локтях.

Он осмотрелся. Перед узкой кроватью, на которой он лежал совсем без одежды, укрытый большой белой простыней, стояли еще две прекрасные девушки. Одну из них он знал — служанка Мерит. Вторая девушка, скорее всего, занимала ту же должность, но программист еще не имел чести говорить с ней.

— Лежи, — улыбнулась Анхесенпаамон, — и не бойся меня. Я же не страшная.

— Ты прекрасная, — подмигнул пациент. — Только откуда вы все взялись? Где я?

— Во дворце. А мы тут живем.

Служанки после этой фразы своей госпожи отвернулись, хихикая, да и на лице царицы играла добрая улыбка. Иван прекрасно понял — неспроста он тут появился. Но ничего вспомнить не мог. То он пил, много пил, а то вдруг за ним такие очаровательные девушки ухаживают. Неужели Тутанхамон Эхнатоныч позаботился?

— Пить меньше на жаре надо, — тихо сказала Анхесенпаамон, — я вас двоих еле выходила.

— То есть, — лицо Ивана вытянулось от удивления. — Ты же царица.

— Царица, — игриво сказала она, — но это мне не мешает заниматься магией.

Программист дар речи потерял.

Она не стала распространяться о волшебстве.

— Иван, спи давай, со вчерашнего заката тебя лечу, глупый русский.

Она подмигнула ему, вскочила и убежала, а вслед за ней последовали и служанки. После этого недолгого разговора Иван быстро завернулся в лежавшую поверх сундука одежду, лег на спину и уставился в потолок. Уже темнело, а спать не хотелось.

Что же выходило? Тутанхамон его, напившегося ни с того, ни с сего, притащил к себе домой. Очень мило со стороны правителя: и за Анхесенпаамон простил, и за вчерашний мордобой. Какой чудесный парень! И за что его только убить хотят. Правда, ясно, политика всегда была грязным делом.

И что? Расследует Иван дело фараона, найдет убийцу, и а дальше? Случись подобное в Москве, в 2006 году, можно было бы всех негодяев сдать в милицию. А с прошлым так нельзя. Оно уже было, случилось, и его не получится изменить при всем желании. Оно где-то существует, в него можно попасть. Например, Иван Дурак вдруг очутился в 14 веке до его эры, ну была на это воля свыше.

Тутанхамон умер в девятнадцать лет, и это прописано не только у Богов, но и в учебнике истории за шестой класс. Пусть у программиста и получится разгадать историческую тайну. Может, если он вернется домой, за расследование его погладят по головке, дадут премию и закроют полемики на темы "Родители Тутанхамона" или "Смерть юного фараона". Но не это главное! Это всего лишь утоление любопытства людей из двадцать первого века другой эры, которые читают учебник истории как художественную книжку. Может, кто-то и переживает за убиенных правителей, за проигранные войны, но никто никогда этого не видел их по-настоящему. А он, Иван Дурак, познакомился и подружился с настоящим живым фараоном. Но Тутанхамона не спасти! Историю не переписать! Этот веселый юноша, любитель чужеземных игрушек, человек, который привнес столько радости в скучную дворцовую жизнь, тот, кого Маша любила больше всех на свете, должен умереть этой ночью! Не должен, обязан!

Случится только то, что должно, даже если в прошлое не по своей воле наведывается сам Иван Дурак. Прошлое — оно как квест, сценарий известен, остается только прожить его так, как предписано. Реалити-шоу от квеста немного отличается. Как бы ни был симпатичен ему Тутанхамон, как бы сильно ни любила фараона Маша, судьбу парня не изменить. Единственное, что семейство Дураков может теперь сделать для своего кеметского друга — просто узнать его убийцу и поведать об этом будущим поколениям. И как будет звучать правда: "Убийца фараона Тутанхамона — сбрендившая московская проводница Ирина Андреевна Семёнова"? А Ира ли эта девушка, называющая себя в этом мире именем Майати? Если верить учебнику истории, у нее ничего не получилось с захватом власти. Но и Тутанхамона она угробила. Обидно! Зачем тогда судьба забросила хакера Ивана в прошлое? Взломать квест без ущерба для сценария? А что, идея! Но как? Ира, все дело в ней. Если не получается спасти фараона, не мешало бы помочь проводнице, она так просила, она ради этого пришла даже в сон Тутанхамона.

Иван закрыл глаза и представил картинку из сна друга: рельеф, на нем изображено пять человек, и к плите подвешена за руки девушка. Теоретически по центру. Если сон повторяется каждый день, значит, в нем должна таиться подсказка или предупреждение. Тутанхамон не знает Ирину, а та лично не знакома с фараоном, но они встретились во сне. Что дальше? Девушка жалуется, будто кто-то забирает ее силы. Он должен быть рядом. Но вокруг никого. Вряд ли фараон — энергетический вампир, Ира жаловалась на таинственную "её". Нефертити и три дочери, изображенные на плите.

— Нефертити мертва, — сказал себе под нос Иван, — две её старшие дочери: одна пропала, вторая умерла, если верить рассказам Машки и Ани. Получается, что из всех пятерых с картинки жива лишь Анечка.

Программист насупился. Как ни крути, а царица Несмеяна могла тянуть силы из плененной Ирины. Всё вполне сходится: именно Анхесенпаамон запретила страже пускать во дворец таинственного чужестранца, именно царица пыталась соблазнить его, заставить забыть о проведенном допросе и вела себя как невинная овечка. Однако тогда двойница оказывается не при чем.

— Эй, чего ты болтаешь сам с собой? — Тутанхамон щелкнул пальцами левой руки над глазами Ивана.

Дурак даже не успел заметить, когда фараон успел войти к нему, и много ли рассуждений он услышал. Живой труп. Нет, у программиста никогда не хватит сил сказать этому мальчику: "Прими свою смерть, ибо другого тебе не дано! Нет, не потому, что мальчик этот — правитель, которому говорить подобное — грех. Иван и забыл, что когда-то у него тряслись коленки, как только он увидел Тутанхамона. То, что сейчас заполонило разум чужестранца, невозможно было сказать лучшему другу.

— Да так, — буркнул он, — меня замучили неправильные мысли. Кстати, фараон, а зачем ты прикидываешься хромым? И что за лазейка у тебя во дворце?

— Что поделаешь, работа у меня дурацкая, говорил же. Два года назад я подвернул ногу, и мне понравилось, что придворные меня за малоподвижного принимают. Вот и притворяюсь. — Тутанхамон сел на краешек кровати, где лежал чужестранец. — А ход — дело рук моего друга детства. Хорошая вещь, нужная.

— Ага, — согласился Иван, — отлично продумано, и мою мелкую еще развел! Спасибо!

Тутанхамон кисло улыбнулся. Но все же решил вернуться к тому, что он пытался сказать Ивану перед домом. Он надулся от обиды, в ответ на то, что Дурак ничего не запомнил. Но все же пересказал известное ему о Сехемра, "принцессе" и храме Богини плодородия Таурет, в который пускают только женщин.

— Значит, Ира и есть тот персонаж с плиты, который всё еще жив! — прошептал программист. — Плюс ко всему Сехемра переставляет людей на троне. Когда фараон начинает творить самодеятельность и перестает слушаться жреца, он ликвидирует неугодного правителя. Но нашему уважаемому пенсионеру надоело в куклы играть, она сам править захотел! Кстати, сколько ему лет?

— Ну, — подумал фараон, — почти сорок. Не все до стольки у нас тут доживают.

— Вот! — подытожил Иван. — А теперь подумаем: умненький Тутанхамончик, которому сейчас восемнадцать, получается, будет править Кеметом еще лет двадцать. Допустим, Тутен детей так и не наживет. Но Сехемра тогда будет уже шестьдесят, песок в таком возрасте сыплется горками. Если учитывать, что наш правитель еще молод, размножиться ему труда не составит. А это дает нашему Сехемра отсрочку еще лет на двадцать-тридцать. И получается, что бедняжке долго ждать придется! А золотишка-то охота, и страну разграбить до конца — тоже. Вот наш жрец (от слова "деньги жрать") и решает поторопиться. Так как он не родственник тебе, то он находит себе в жены некую таинственную незнакомку, типа, троюродную сестру двоюродного дяди по мужской линии какой-нибудь восьмиюродной племянницы, если такие бывают. А если честно — Нуф-нуф-атон, или Наф-наф-атон, или эту… Ниф-ниф-атон, или Аню, на худой конец! Ну, на ком-нибудь, изображенном на той плитке, что ты во сне видел.

Тутанхамон поднял руку, словно школьник, желающий ответить у доски.

— Вопрос! Сестер моих и мачеху ты смешно зовешь, но… Меритатон убили в Асьюте шесть лет назад, Мекетатон умерла, когда я был маленьким и несмышленым, а Нефертити покоится в Ахетатоне уже без малого четыре года. Мы с Анхесенпаамон ее похоронили перед самым переездом в Уасет. А моя жена терпеть не может Сехемра.

— Спасибо. Все мертвы, но кто-то жаждет власти. Нам надо проникнуть в этот… женский туалет. То есть, в туалетный храм. Ну, ты понял, в храм туалетной богини. Отловить заговорщицу. Вдруг ты ее все-таки узнаешь! Мне известно одно — она похожа на мою возлюбленную и чуть-чуть… на Анечку.

Иван вдруг вспомнил про Иру: она тогда, в поезде, обещала вернуть любовь, золото и наследство. А что, если душа проводницы переселилась в тело умершей сестренки Тутанхамона? Ходит призраком — тем и объясняются ее таинственные исчезновения, все время гуляет ночью, потому что боится живых. Воскресший мертвец, в общем. Бредовая мысль, но не мешает проверить.

— Нам надо в храм!

Фараон вздохнул:

— Но нас никто не пустит туда… Мы же мужчины!

— Пустят, причем, без особых проблем! — рассмеялся программист.