"ОДНАЖДЫ ЖАРКИМ ЛЕТОМ" - читать интересную книгу автора (АЛЛЕН Иоганнес)

Глава 4

Если у тебя есть хорошая сеть и ты готов терпеть острые камни, которые впиваются в ступни, то в нашей части побережья можно поймать достаточно рыбы к обеду. Надо только войти в воду на глубину трех-четырех футов и не пугаться, если по коленке смажет клешня краба. И ждать, ждать. Берти никак не могла этому научиться. Как только она видела что-то движущееся в прозрачной воде, то сразу вскрикивала и кидалась в сторону. У меня было больше терпения, но пойманных рыбешек мы почти всегда отпускали.

Погода по-прежнему была замечательной. Утром на воду спускался туман, но к девяти часам становилось уже так жарко, что можно было спастись, только сидя в море.

К моему удивлению, Френсис на следующий день не пришел. И через день тоже, и через два. Мы были одни. Правда, Берти обнаружила, что довольно много народу ходит играть в теннис и иногда отправлялась туда по утрам. Я – нет и не потому, что всегда была ужасно застенчива. Мне вовсе не хотелось ни с кем общаться, мне хватало собственной компании, а свидетелями моих размышлений были облака, бесконечное синее небо и солнце. Я прижималась к песку и слушала его шорох, как будто желтые песчинки шепотом рассказывали мне свои истории.

Но в один прекрасный день Френсис все-таки появился. Верти как раз ушла на теннисный корт, а я собирала ракушки. Он подплыл в каноэ и окликнул меня. Я махнула в ответ, и он сошел на берег. Когда он встал рядом, я обнаружила, что он на голову выше меня, и поэтому опустилась на землю, чтобы не чувствовать себя такой маленькой. Он тоже уселся рядом, и я ощутила, что он внимательно меня разглядывает, и подтянула повыше купальник.

– Ты скучала по мне? – спросил он.

– Нет, нисколько.

– Мне пришлось побыть дома, чтобы помочь маме, – сообщил он, – мы только что переехали на другую квартиру.

– Ты живешь вдвоем с матерью?

– Да, – ответил он, ложась на песок. – Отец умер. Его убили немцы в лагере. Там погибли тысячи людей. Он был связан с Сопротивлением. А больше я ничего не знаю. А где твоя подруга?

– Играет в теннис. – Мне не очень понравился этот вопрос.

Он снова сел и взял меня за руку, как в прошлый раз. И меня снова охватило то же чувство.

– Я много думал о тебе, – сказал он. – Наверное, это из-за того, что ты все время одна на берегу.

– Зря ты меня поддеваешь.

– А я не хотел, Хелен. – Он помнил мое имя. Я посмотрела в его честное открытое лицо, и кажется, поймала отблеск грусти в глазах. Почему на меня всегда производит такое впечатление грусть молодых мужчин? Гораздо больше, чем веселье и хорошее настроение.

– Давай поплаваем, – предложил он.

– Только не очень далеко.

Мы побежали к воде и довольно долго плавали. Он двигался раз в десять быстрее меня и прекрасно нырял. Потом он вдруг отстал, поднырнул и оказался подо мной. Как можно было не восхищаться золотым телом, которое поблескивало в голубой воде? Потом мы вернулись на берег. Он плыл на несколько ярдов впереди, и я как завороженная наблюдала за ритмичным движением его плеч и рук. Наконец мы упали на песок и некоторое время лежали молча, стараясь отдышаться.

– В изучении медицины есть много плюсов, – ни с того ни с сего сказал он.

– Сначала надо сдать выпускные экзамены.

– Уже.

– Ты уже такой взрослый? – воскликнула я, и тут же об этом пожалела.

– Я долго выбирал, что изучать – право или медицину, – продолжал Френсис, проигнорировав мое бестактное замечание. – Но теперь решился. Я хочу приносить людям пользу. Я найду лекарство от двух самых страшных болезней – рака и полиомиелита, – Один раз мне показалось, что у меня за ухом начался рак, – сообщила я. – Но это был всего лишь фурункул.

– Надо посмотреть, – заявил он. – Рак может начаться с чего угодно.

То он говорил о концлагере, теперь – о болезнях, но я все-таки надеялась, что он перейдет к более оптимистическим темам. И вдруг:

– Мне нравится твое лицо и особенно – нос, – заметил он.

Но он же такой неудачной формы.

– А тебе во мне что-нибудь нравится?

– Что за вопрос. Чтобы ты знал у тебя отличные бицепсы.

– Потрогай.

Я потрогала с тихим трепетом. Он сделал так, что возникло ощущение, что под кожей туда сюда бегает мышка.

Вдалеке на самом горизонте появился красивый корабль.

– Если бы у нас был бинокль, – заметил Френсис.

Я тоже хотела что-то сказать, когда он открыл рот, мы повернулись друг к другу, и оба прервались на полуслове. Потом последовала длинная пауза, которая всегда предвещает важные события. Наши губы были только в нескольких дюймах друг от друга, легкое движение, и они встретились. Я упала навзничь и успела только подумать, что в мокрые волосы набьется песок. Френсис не отпускал меня, и я перестала думать о чем бы то ни было. Он просунул мне язык между зубами, у его губ был соленый вкус, и поцелуй длился так долго, что мне показалось, что сердце перестало биться. Может, все дело в лете, солнце и море, из-за которых все казалось таким удивительным и прекрасным, но я знала, что никогда прежде не получала такого наслаждения от поцелуя с мужчиной. Но все-таки я оттолкнула его и села.

– Хелен… – прошептал он.

– Нет, это все. Побежим к твоему каноэ. Пошли.

Я боялась, что не смогу остановиться. Мужчины почему-то думают, что девчонки очень холодны и расчетливы, но это совсем не так – мы также легко теряем голову.

Когда мы добежали до каноэ, очарование пропало. Теперь я контролировала свои чувства. Он прыгнул в лодку и сказал:

– Я приеду завтра в это же время, – и помахал рукой.

Вечером я ощущала себя слишком усталой, чтобы куда-то идти, и просидела весь вечер, качаясь в плетеном кресле. Берти болтала о людях, которых встретила на корте, но я не слушала. «Это серьезно, – думала я. Он зацепил меня, здорово зацепил. Сколько времени? О, целых двенадцать часов ждать, пока он снова появится. Френсис. Боже мой, да я даже не узнала его фамилию!» Завтра утром надо как-то избавиться от Берти. Ее ни в коем случае нельзя было посвящать в мой секрет. Он был только мой собственный. Но все же мне хотелось с кем-то поделиться, ведь меня переполняла радость и счастье. Я встала и направилась в комнату Нелли. Она вязала.

– Нелли, я влюбилась.

– Неужели, – равнодушно заметила она, даже не поднимая глаз.

– Ты что не понимаешь?! Влюбилась!

– Я тебя слышала. И что – он красивый?

– Красивый! Ты помнишь фотографию греческой статуи, которую я показывала тебе весной? Он очень на нее похож.

– Неужели?

– Только профиль более острый.

– И как его зовут?

– Френсис.

– И что еще?

– Не знаю.

– И как я должна реагировать?

– Хотя бы поздравь меня для начала.

– Не рановато? Тебе надо сначала заполучить его.

– Заполучить? Но он завтра придет.

– Да, в начале они всегда являются регулярно., – Ну ты просто невозможна, – закричала я и выскочила из комнаты.

Когда я легла спать, то еще раз все обдумала. «То, что случилось сегодня с тобой, – сказала я себе, – происходит когда-нибудь с каждой женщиной. Просто к тебе это пришло немножко рано – это самая важная встреча в твоей жизни, счастье продлится всю жизнь. Некоторые часто влюбляются, но ты не такая. Это будет чистое и светлое чувство – великий дар. Как можно так горько говорить о любви, как Нелли?» Я все время вспоминала его лицо – прямой нос, прекрасные голубые глаза, чувственный рот (он хотел быть доктором – замечательно!). Может быть, лицо было слишком тонким… Но тело – о, это тело! Ему прекрасно пойдет белый халат.

Наутро Берти сама облегчила мне задачу, заявив, что идет играть в теннис. Я сказала, что устала и не поеду с ней. Мама поджаривала себя в личной бухточке, дядя Хенинг уехал, а папа отправился на деловое свидание. Словом, на берегу была только мама, но я могла отправиться севернее, а там обычно никто не купался.

С утра поднялся небольшой ветерок, и это позволило морю показать, что у него тоже есть характер и случается плохое настроение. Ленивые волны с шумом накатывали на берег, таща за собой гребень белой пены, и берег выходил из их объятий новым и волнующим. Наверняка волны принесли янтарь, и я стала искать эти золотые камни, едва соображая, чего я на самом деле ищу.

Каноэ появилось во время ланча. У Френсиса был такой вид, будто ему принадлежало целое побережье, все небо и море.

– Гляди – я поймал пару рыбешек, – сообщил он, показывая мне эти серебристые создания. – Слишком маленькие, чтобы есть – отпущу их в море.

– А я собираю янтарь и ракушки для ожерелья, – сообщила я, как будто это было правдой.

– Давай пойдем на север, там этого добра больше.

Мы пошли по песку, глядя себе под ноги. У него были такие тесные плавки, что я невольно задумалась – как он влезает в них. На мне был желтый раздельный купальник.

– Ты что-нибудь ела? – поинтересовался он.

– Да, – соврала я. – Я невероятно много ем.

Он нашел дюжину красивых ракушек, и ссыпал их мне в ладони, как искатели бриллиантов или золотодобытчики в книгах обращаются с сокровищами. Он снова улыбался милой застенчивой улыбкой.

– Давай поищем безветренное место, – предложил он. – Я знаю тут одно неподалеку.

Он привел меня в небольшую лощину между дюнами, поросшую свежей зеленой травой. Песок лежал ровными волнами, показывая, что тут давным-давно не ступала нога человека. Я легла на живот, подперев голову ладонями, с удовольствием зарыв ступни в песок. Он посмотрел на меня со странной серьезностью, потом дотронулся пальцем до моей щеки и нежно обвел линию подбородка.

– По-моему, у тебя самая красивая на свете шея, – сказал он. – Я вижу каждую вену и жилку, которые бьются под кожей.

Я не ответила, а он продолжил ласки.

– Не понимаю.

– Что?

– Почему такая девушка ходит одна по берегу, и за ней не вьется целая ватага поклонников.

– Случай. Я люблю одиночество.

– Когда я был маленьким, то мы всегда проводили лето в Фансе, и я тоже любил гулять один по берегу. Какая бы ни была погода. Когда завывал ветер и бесновались волны, я громко пел, пел, пока мне не начинало казаться, что легкие вот-вот разорвутся. Пел всякие дурацкие слова на какую-то несуществующую дикую мелодию. Что-нибудь вроде «Дин-до, бу-ум, бабах!» Понимаешь?

– Да, отлично понимаю. Он подвинулся ближе.

– Хелен, я так рад, что мы нашли друг друга.

– Правда?

– Да. Представь себе, что я не пошел бы в тот вечер на танцы и не встретил бы тебя.

– Значит встретил бы кого-нибудь другого.

– Нет, никогда – клянусь.

Он наклонился и поцеловал меня. Сначала осторожно – уголками губ, потом сильнее, крепче. Его рука оказалась у меня на плече, а потом возле груди и пробралась под желтый купальник. Во мне вспыхнуло белое пламя. Если бы он знал, как рвалось мое сердце! А рука находила новые и новые дорожки – двигаясь нежно, почти удивленно, а я проваливалась в огонь. Как я могла соблюдать свое правило – не допускать парня выше двух дюймов над коленом, – когда лежала почти обнаженная в его объятиях, и все было совсем не так, как обычно? Я все-таки попыталась оттолкнуть его, но рука тут же требовательно вернулась назад, а губы не оторвались от моих губ. Я вся горела, пылала. Мне представлялось, что я участвую в каком-то странном поющем танце, в ушах звенели скрипки. Казалось, солнце было везде, а море лизало нас своими солеными ласковыми волнами. Когда рука спустилась ниже к бедрам и проникла под купальник, я думала, что умру от возбуждения.

– Френсис, надо быть осторожнее. Вдруг кто-нибудь придет.

– Никто не придет. Хелен, дорогая маленькая Хелен…

Потом мы лежали рядом совершенно обнаженными. Я почти плакала. Его неожиданная жестокость испугала меня, и я испытующе взглянула в его пылающее лицо. Знает ли он, что я доверила ему? Понял ли, что я пустила его туда, где никто прежде не бывал? Я думала, что когда он войдет в меня, мне будет больно, но этого не случилось. Наоборот, с каждым его движением мне становилось лучше и лучше, а потом я перестала видеть его лицо и безумный взгляд, потому что возбуждение опустило мои собственные веки. Я сама целовала его снова и снова, пока невероятное наслаждение не исторгло из меня дикий крик.

Потом мы лежали, пытаясь отдышаться. У него на лбу выступили капельки пота, и я смахнула их тыльной стороной ладони, а потом снова целовала его шею, плечи, руки в благодарном изумлении от того, что он мне подарил. Теперь я знаю, что немногие получают такой приятный опыт в первый же раз… Френсис… Милый Френсис…

– Хелен, можно я кое-что спрошу?

– Что?

– Это.., это был первый раз?

Я закрыла ему рот рукой и кивнула. Пусть ничего не говорит. И он понял. Потом, когда я отвернулась, он натянул плавки. Маленький укол стыда, который быстро прошел.

Держась за руки, мы медленно пошли к дому. На небо набежали облака, и вскоре упали первые тяжелые капли дождя. Мы молчали. Я знала: то, что случилось, было самым невероятным и великим, что может случиться в жизни человека, и как ни странно, эта мысль успокаивала. Когда мы добрались до его каноэ, я еще раз прильнула к нему.

– Завтра? – спросил он.

– Да, завтра.

Я повернулась и пошла к дому.