"Отныне только легкий флирт" - читать интересную книгу автора (Терри Беверли)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В субботу перед самым уходом на работу Холли обнаружила, что Санни раскопал на заднем дворе очередную яму. Третья по счету, и самая большая, она находилась очень близко от изгороди из сетки.

– Еще немного – и ты бы уже был на улице, да?! – набросилась Холли на щенка. Тот в ответ лишь помахивал хвостом, отливавшим золотом. Холли уже собралась взять лопату и забросать яму землей, но, глянув на часы, поняла, что у нее нет для этого времени, так как сегодня приют выезжает на праздник по случаю Дня пожарного. Она заперла Санни в доме и поспешно ушла.

Торжество, вот уже семьдесят лет отмечавшееся в Алленбурге ежегодно, началось в час дня парадом пожарных, который от окраины города через центр вышел на их учебное поле. На нем к моменту прибытия приютского автобуса уже собралось много народу. Солнце припекало вовсю, было по-летнему тепло. Холли отыскала удобную площадку в тени, недалеко от оркестра, там они с Грейс и Триной расставили складные стулья и вывезли инвалидные кресла. Наконец все ее тридцать питомцев были размещены.

– Все уселись? – спросила Холли.

– Не понимаю, зачем нужно было в такой дикой спешке завтракать лишь для того, чтобы сидеть здесь сложа руки и пялить глаза в пространство, – фыркнула Флосси Эллен.

– Парад через несколько минут будет здесь, – оборвал ее мистер Леонард, всегда всем недовольный, но сегодня просто не успевший выступить с протестом – Флосси перебежала ему дорогу. – Разве вы не слышите звуки приближающейся музыки? Вам надо прочистить уши.

– Музыку я слышу как нельзя лучше, – парировала Флосси, пристально глядя на мистера Леонарда через толстые стекла очков.

Холли тем временем рассказывала Грейс и Трине о пристрастии Санни к земляным работам.

– Завтра вечером повезу его к Гринхиллу, на первое занятие. Посоветуюсь с Джедом, кто-кто, а уж он-то знает, как отвадить собаку от скверной привычки копать ямы.

– Говорят, в таких случаях следует подсыпать в яму перцу, – сказала Грейс. – Он обожжет псу нос, заставит его чихать, и еще что-то в этом духе, не припомню точно, что именно.

– Очень разумно, и сделать не слишком трудно. Есть смысл попробовать. Но вот что интересно – каждая новая яма глубже предыдущей. Последнюю и ямой-то не назовешь, это, скорее, раскопки. Приду домой и хорошо поработаю лопатой, чтобы забросать яму землей.

– Разве ты вечером никуда не идешь? – нахмурилась Трина. – У тебя на вечеринке я слышала, как кто-то, и даже не один, собирался пригласить тебя куда-нибудь.

– Я ответила отказом. – К собственному удивлению, Холли подумала почему-то о Нике Донохью, который даже не пытался назначить ей свидание. – К тому же мне надо придумать, каким образом выманить у горожан недостающие двести тысяч долларов – в понедельник утром Питер должен представить мой план на рассмотрение опекунского совета.

– Я рада, что опекуны наконец зашевелились, сказала Трина, которая, как и все в приюте, знала теперь о намерении депутата Колби прибрать к рукам участок Чемберса. – А что ты собираешься предложить?

– Да пока ничего особенного. – Изнемогая от жары, Холли откинула волосы с шеи. Как жаль, что она не захватила с собой желтый шарфик, который так подошел бы к ее костюму – желтые брюки с белой блузкой. С его помощью убрала бы волосы в хвост и не так страдала бы от зноя. – Мне кажется, что главное – привлечь на свою сторону население.

– Остерегайся Чемберса, – посоветовала Трина. – Я слыхала, он не брезгует никакими средствами.

– Могу себе представить, – проговорила Холли, вспоминая, как отвратительно тот вел себя с Санни.

Парад пожарных достиг учебного поля и обошел его вокруг, после чего начальник пожарной части поднялся на оркестровую эстраду и произнес небольшую речь. Его сменили ученики начальных школ, которые читали стихи и исполняли песни. Затем наступил черед скачек, состязаний, игр с призами и викторин.

Те обитатели приюта, которых не интересовала заключительная карнавальная часть праздника, отправились с Триной домой, а Грейс и Холли остались с десятком любопытных, жаждущих досмотреть все до конца. Одни – среди них были и такие, кто передвигался с каталкой, – хотели поболеть за состязающихся, другим было достаточно, оставаясь в тени старого тополя, просто поглазеть на публику.

Но и эти десять наиболее выносливых стариков через полтора часа были готовы уехать. Ожидая, когда же приедет автобус, Холли и Грейс, следуя давней приютской традиции, раздали старикам рожки с мороженым.

Миссис Викерс лизнула свою порцию и удовлетворенно вздохнула.

– Никто не делает клубничное мороженое лучше алленбургских пожарных, – сказала она. – Нигде в мире такого нет.

– Я тоже так думаю, – сказал, улыбаясь, мистер Мелоди. – Но у раздачи стоит теперь, наверное, новый человек – раньше порции были много меньше.

– Пожалуйста, мистер Спорлей. – Холли заткнула ему за воротник бумажную салфетку и всунула в руки мороженое. Он поднес рожок ко рту и начал есть, но бросалось в глаза, что с таким же успехом он мог бы жевать картон.

Грейс повела одну из женщин в туалет, и Холли осталась без помощницы.

– Хорошо, что у мистера Нортона есть носовой платок, – заметил кто-то.

Холли посмотрела на мистера Нортона и побежала за новой пачкой бумажных салфеток.

– Мне тоже еще одну, девочка, – раздался голос мистера Леонарда.

– Пожалуйста, мистер Леонард. О, мистер Спорлей, вам, по-моему, тоже салфетка не помешает. – Мистеру Спорлею, по-видимому, надоело есть мороженое, он ничего не видящими глазами уставился в одну точку, а мороженое таяло и капало ему на руку.

– Оно тает, прежде чем я успеваю поднести его ко рту, – посетовал чей-то старческий голос.

– Да, да, – подхватила Флосси Эллен, – а с моего переполненного рожка течет прямо мне на свитер.

– О, мисс Эллен, дайте я заберу свитер с ваших колен, – сказала Холли, но сделать ничего не успела – на нее со всех сторон посыпались просьбы дать дополнительные салфетки.

– Это хорошая шерсть, – не унималась Флосси, – теперь придется отдать свитер в химчистку, а это ему вовсе не на пользу.

Холли металась, не зная, к кому бежать в первую очередь. Хоть бы Грейс вернулась скорее! В прежние годы в день этого праздника, видно, не бывало так жарко. Рожки, все с большим верхом, таяли быстрее, чем старики успевали их съесть, некоторые исхитрялись сосать их снизу, но это мало что меняло.

– Не помочь ли вам? – раздался рядом мужской голос.

Холли, которая в растерянности стояла со свитером мисс Эллен в одной руке и источающим капли мороженого рожком мистера Спорлея – в другой, оглянулась и увидела Ника Донохью, одетого совсем не по-праздничному: в обычные синие джинсы и голубую рубашку. Яркое дневное солнце высветило черты его лица до мельчайших подробностей и заиграло бликами на светло-русых волосах.

– Привет, Ник! – И всегда-то он появляется в тот самый момент, когда она теряется, не знает, что делать! Тем не менее она ему очень обрадовалась. – Как видите, жара и рожки с мороженым несовместимы.

– Ничего страшного. Вмиг все уладим. – Он повернулся к своей спутнице – маленькой экзотической брюнетке в очень открытой блузке и юбке кричащей расцветки. – Хуанита, стащи еще несколько салфеток с прилавка. А я помогу этой даме здесь.

Хуанита послушно направилась к мороженщику, а Холли от удивления чуть было не раскрыла рот. Интересно, сколько же девушек у Ника?

– Приветствую тебя, молодой Ник, – проворковала Флосси на ухо юноше, когда тот наклонился к ней.

– Привет, Флосси, – отозвался он. – А что, если я заберу у вас этот рожок? Лучше потом купим новый.

– Прекрасная мысль! – обрадовалась Холли. – Надо взять за правило в такую жаркую погоду лакомиться мороженым не здесь, а уже в приюте.

Ник нашел пустое ведро и собрал в него все недоеденные рожки, а Хуанита принесла не только бумажные салфетки, но и смоченное водой полотенце.

– Вот здесь еще пятнышко, дружище, – приговаривал Ник, обтирая подбородок мистеру Спорлею. К приходу Грейс все уладилось.

– Ник потом купит нам еще мороженого, – сообщила мисс Эллен Грейс, поглядывая в его сторону. – Правда, Ник?

– Я человек слова, – улыбнулся Ник.

Улучив момент, когда он отошел в сторону, Холли сказала:

– Не знаю, что бы я без вас делала, но это совсем ни к чему. В приюте сколько угодно мороженого – с нашей кухни.

Ник покачал головой и усмехнулся, и вот странное дело – его дружелюбный голос действовал успокаивающе на Холли. Да и сам Ник казался таким симпатягой!

– Приютское мороженое против этого не тянет, – ответил Ник. – С вашего позволения, я принесу мороженого на весь приют.

– Это, конечно, было бы замечательно, но…

– Никаких «но». Мне этого, понимаете ли, хочется. Вот будет славно! – (Холли поняла, что возражать бесполезно.) – А вон пришел ваш автобус, не стану вас больше задерживать. Пойду закажу мороженое, встретимся в приюте.

Едва Холли высадила стариков из автобуса и завела в приют, как появился Ник с рожками и стаканчиками с мороженым. Увидев, что Хуаниты рядом с ним нет, Холли испытала огромное облегчение, хотя и раньше знойная красавица вроде бы ей не мешала.

Санитары и рабочие кухни помогли раздать мороженое, пока оно не начало таять. Когда все обитатели дома получили свое, Холли, оставшись наедине с Ником, сказала:

– Очень великодушно с вашей стороны. Старики наверху блаженства, но мне жаль, что я испортила вам день.

– Почему испортили? – удивленно вскинул брови Ник.

– А как же! Вы ведь собирались провести его с Хуанитой, а вместо этого… – В смущении она замялась: какое ей, собственно, дело, с кем и как он собирался провести время.

Ник был польщен тем, что Холли не только обратила внимание на Хуаниту, но и запомнила ее имя. Значит ли это, что он ее тоже интересует?

– Все в порядке, – заявил он с беззаботной улыбкой. – Мы встретимся чуть позже.

В душе он усмехнулся: знала бы Холли, насколько ему приятнее провести этот день с ней. Но что бы такое придумать, чтобы подольше потянуть время?

Безмятежность Ника, его веселая улыбка расстроили девушку. Вот, значит, как! Доброе дело уже сделал, а сейчас не терпится возвратиться к своей мисс Фейерверк!

– Как мило с вашей стороны, что вы пришли нам на помощь, – сказала Грейс, подходя к ним. – А теперь вам, наверное, хочется вернуться на праздник пожарных. Почему бы тебе, дорогая, не пообедать сегодня со мной и Стивом? – она дружески положила руку Холли на плечо. – Это не Бог весть какое веселье, но все же лучше, чем коротать вечер в одиночестве.

Ник моментально с удовлетворением отметил, что у Холли вечером нет свидания. Ведь, пока он разыгрывает из себя перед ней отъявленного бабника, другой может с легкостью перебежать ему дорогу, но пока этого, благодарение небу, не произошло! Он заметил, что Холли покраснела, и понял, что приглашение Грейс привело ее в замешательство.

– Спасибо, конечно, – сказала Холли с натянутой улыбкой, – но у меня иные планы.

– Конечно-конечно, – насмешливым тоном подхватила Грейс. – Если перспективу закапывать яму на заднем дворе и поработать ради этого лопатой можно назвать планом.

– Поработать лопатой? – вмешался Ник. – Закапывать яму?

– Моя собака любит рыть ямы, – сказала Холли, довольная тем, что разговор переключился на другую тему. – Вообще-то она приобретена для того, чтобы развлекать наших стариков, но Санни еще совсем щенок. И ведет себя скорее как сурок, чем как пес.

– Что за порода?

– Золотистый ритривер.

– Такая собака была у моего брата, она быстро отучилась рыть ямы. – Ник как бы мимоходом взглянул на часы. – Давайте заключим сделку. Вы кормите меня у себя дома сандвичами, а я за это забрасываю яму землей.

– Да, но я не могу вас просить…

– Вы и не просите, я сам предлагаю. А если ваш холодильник пуст, мы можем где-нибудь по дороге перекусить на скорую руку. – И, не давая Холли возможности ответить, он повернул ее лицом к Грейс. – Скажи Грейс «до свидания», детка.

Холли, смеясь, пожелала Грейс всего хорошего. Ник подхватил ее под руку и поспешно вывел за дверь.

– Где стоит ваша машина? – деловито осведомился он, не оставляя времени для дальнейших дискуссий. – Я поеду вслед за вами.

Холли не могла объяснить почему, но ей было приятно, что Ник с ней. Особенно ей показалось приятно его присутствие, когда она отперла кухонную дверь и увидела Санни на полу среди кучи обрывков поролона.

– О Боже! – Холли в отчаянии закрыла руками лицо. – Он разодрал диванную подушку, на которой обычно лежит. Пошел, негодник! – Она старалась не дать ему прыгнуть себе на грудь. – Я заперла дверь, чтобы он не мог выскочить наружу, а надо было запереть его в клетке, но мне показалось это бесчеловечным. Сидеть, Санни! – Может, все же нужно наступить ему на задние лапы? – Кошмар! Посмотрите, что он наделал!

Пытаясь допрыгнуть до лица Холли, Санни опрокинул свою миску с водой.

– Где его поводок? – спросил Ник, с трудом удерживаясь от смеха. – Пока вы тут приберете, я его выгуляю.

Оставшись одна, Холли подтерла пролитую воду, подмела обрывки поролона, выковыряла кусочки, забившиеся в щели, а затем вымыла весь пол. Все уже блестело, а Ника все не было. Холли взялась за приготовление ужина – сандвичи с мясом, салат и чай со льдом, – но мысли ее были далеко. Она думала о Нике.

Есть в нем что-то непреодолимо привлекательное, но вот беда – женщин вокруг него что пчел около меда. Трина может говорить все что угодно, только Пэг никакая ему не родственница. А Моника? Как она к нему прижималась! Хуанита же просто пожирала его своими жгучими глазами.

Когда все стояло на столе и оставалось лишь бросить на сковороду быстро жарящееся мясо, Холли зашла в ванную и взглянула на себя в зеркало. Оно не сообщило ей ничего приятного: такая девушка может понравиться только мужчинам с извращенным вкусом, которым по душе растрепанные, торчащие во все стороны волосы и полустертая губная помада.

Холли подкрасила губы, заколола волосы на затылке узлом, но тут раздался звонок в парадную дверь. Недоумевая, почему Ник входит не со двора, она побежала открывать. На пороге стоял полицейский. На крыше машины, на которой он приехал, горела красная мигалка.

– Мисс Холли Веббер?

– Да, в чем дело? – Сердце ухнуло вниз. Полицейский на пороге ее дома… Значит, что-то случилось. Неужели с матерью?

– Офицер полиции Барт Оутс, – представился молодой человек, немногим старше ее, и приложил руку к фуражке. – Золотистый ритривер принадлежит вам?

– Да, мне, – в недоумении ответила Холли.

– На вашу собаку поступила жалоба, – посуровел офицер.

– Жалоба? Она кого-нибудь облаяла?

– Дело не в лае, мисс Веббер. Нам стало известно, что ваша собака не зарегистрирована.

– Что? Кто же это мог… – В этот миг Холли вспомнила про угрозу Колби Чемберса вызнать все про Санни. Какая мелочность! Холли пожалела, что Санни не нанес его зонтику больший урон. – Понимаю! Жалоба исходит от члена муниципального совета Колби Чемберса?

– Сообщать подобные сведения не в моей компетенции, мисс. К нам поступила жалоба, меня направили выяснить, как обстоит дело. Отсутствие справки о регистрации, как вам должно быть известно, карается штрафом.

– Конечно, известно, – вскипела Холли, – но при чем тут я? Какая дерзость со стороны этого человека посылать ко мне полицию в субботу вечером! Да еще на машине с красной мигалкой, чтобы визит не прошел незамеченным для всей округи. – Она в раздражении повысила голос. – Если кого и следует оштрафовать, то это мистера Чемберса, за вымогательство.

Из-за угла дома появился Ник, привлеченный громкими голосами.

– Что тут происходит? – поинтересовался он, но тут увидел полицейского и узнал в нем своего товарища по школе.

– Ник Донохью! Привет! – воскликнул тот. Как поживаешь, дружище? Все еще в Аграрном банке?

– Бери выше, Барт! – Они пожали друг другу руки. – Я почти год назад перешел в Первый Национальный.

– А брат как?

– И Дэнни в полном порядке. – Ник заметил, что Холли, стоящая в дверях, расстроена и даже сердита, и повторил: – Так что тут происходит? В чем дело?

– Меня прислали по поводу жалобы. – Барт внимательно взглянул на Санни, который спокойно стоял рядом с Ником. – По всей видимости, мисс Веббер держит золотистого ритривера, которого не зарегистрировала, и поэтому должна заплатить штраф.

– Не слушайте его! – взорвалась Холли. – Обвинение ложное. А состряпано оно потому, что Колби Чемберс невзлюбил Санни.

Ник не понимал, что имеет в виду Холли, но твердо знал, что, пристегивая поводок к ошейнику-удавке Санни, не заметил на нем бирки о регистрации.

– Слушай, Барт, – доверительным тоном произнес Ник, полагая, что найти выход из неприятной для Холли ситуации будет нетрудно. – Тут какое-то недоразумение. Сколько составляет штраф? Я заплачу, а в понедельник непременно позабочусь о справке. Собака – моя.

– Понимаю, Ник, – усмехнулся Барт. – Этот золотистый ритривер принадлежит тебе. А где ритривер мисс Веббер?

– Это он и есть! – воскликнула Холли сердито: она сама разберется со штрафом, нечего Нику совать нос не в свое дело!

– Счастливый пес, сколько у него хозяев! – улыбнулся Барт Нику.

Я всего лишь пытаюсь помочь Холли выпутаться из неприятностей, а она почему-то вставляет мне палки в колеса, подумал Ник.

– Это моя собака, – повторил он, всем своим видом показывая, что не понимает, о чем, собственно, спор. – Я совсем недавно приобрел ее и не успел проделать все необходимые формальности. – Ник пожал плечами и прислонился к стене, приняв более непринужденную позу. – Ты же сам знаешь, Барт, как это бывает, что-то да упустишь по недомыслию. Неужели ты станешь штрафовать старого товарища?

– Что за бред! – Раздражаясь все больше, Холли вышла из дверного проема на крыльцо. – Эта собака принадлежит мне, и только мне. Если кто-нибудь…

– Успокойтесь, дорогая, – примирительно произнес Ник, не понимая, что происходит с Холли. – Позвольте мне все уладить, прошу вас.

– Я не допущу…

Но Ник словно не слышал:

– Мисс Веббер, Барт, по моей просьбе просто держала мою собаку у себя. Я заплачу штраф – и дело с концом. Ладно?

– Ложь! – вскричала Холли. – Собака – моя, и я могу это доказать.

Она повернулась на каблуках и влетела в дом, а Барт и Ник обменялись недоумевающими взглядами. Вскоре она вышла с квитанцией в одной руке и блестящей биркой – в другой, которые сунула Барту под нос.

– Вот, извольте. На прошлой неделе я зарегистрировала Санни как приютскую собаку, и он станет носить бирку, как только я надену на него купленный мной кожаный ошейник вместо этой удавки.

Барт хихикнул, переступил с ноги на ногу и повернулся к Нику:

– Итак, по-видимому, мисс Веббер в установленном порядке зарегистрировала свою собаку. А ты за свою по-прежнему хочешь уплатить штраф?

Теперь уже гордость не позволяла Нику пойти на попятный. Он сверкнул белозубой улыбкой:

– Сколько с меня?

У Барта с языка сорвалась непристойность, предназначенная только для уха мужчины, он снова мерзко хихикнул.

– Надеешься, что позднее сочтешься с дамой? – Он окинул Холли с головы до ног оценивающим взглядом. – Ну что ж, тебя можно понять.

Взгляд, которым Барт посмел оглядеть Холли, привел Ника в бешенство, но он сдержался и даже выдавил из себя улыбку.

– Я забираю свою собаку в дом. Впрочем, это, кажется, никого уже здесь не интересует, – прошипела Холли, возмущенная словами Барта, оскорбительными для ее женского достоинства. Не сводя глаз с полисмена, она шагнула вперед и схватила поводок. – А члену муниципального совета Чемберсу посоветуйте впредь, прежде чем строчить жалобы, проверить как следует все обстоятельства. Вы же… – она перевела свой испепеляющий взгляд на Ника.

– Ну, мне пора, – заспешил Барт, прикладывая руку к козырьку фуражки. – Извините за беспокойство. – Он с понимающим видом кивнул Нику головой, а затем, лукаво усмехнувшись, сказал: – От всей души желаю хорошо провести вечерок.

Разъяренная Холли проводила полисмена взглядом до самой машины, а как только он отъехал, накинулась на Ника:

– Что за чушь вы несли? Выставили меня полной идиоткой.

– Чушь? – Ник решил, что лучший способ защиты – говорить как можно меньше. – Прошу прощения, я просто не знал, что у вас есть бирка для Санни, и хотел всего-навсего помочь. – Он пожал плечами.

– Я бы и без вашей помощи обошлась. А теперь идите в дом, ужин почти готов.

Ник последовал ее приказанию, подозревая в душе, что она не так рассержена, как хочет показать. Ведь пригласила же она его все-таки на ужин!

– Садитесь! – велела Холли, когда они вошли в кухню. Ник послушно сел, а Холли повернулась к плите и в сердцах шмякнула мясо на сковороду.

– Как соблазнительно пахнет! – осмелился произнести Ник, когда запах жарящегося бифштекса разнесся по кухне.

– Не ждите ничего особенного, – отрезала Холли. – Это будут всего-навсего сандвичи.

– И прекрасно. Почему бы мне, пока вы стряпаете, не надеть на Санни новый кожаный ошейник с биркой?

Холли молча протянула ему оба требуемых предмета. Справившись с работой, Ник счел за лучшее ни о чем не расспрашивать, пока они не усядутся за накрытый стол. Он бы никогда прежде не поверил, что ему может нравиться сердитая женщина, но в нахмуренном лице Холли и упрямо вздернутом подбородке было что-то необычайно привлекательное.

Они оба принялись за еду, и Ник решил, что подходящий момент настал.

– А что там было с Чемберсом? Почему он так обозлился на Санни?

– Это длинная история. Двумя словами не отделаться, – не глядя на Ника, ответила Холли.

– Тем не менее расскажите, – попросил он.

Он полагал, что она не согласится, но, помедлив секунду, Холли заговорила. Сначала она нехотя цедила слова, но постепенно увлеклась рассказом, расслабилась и успокоилась. Вскоре перед Ником предстала полная картина происшедшего, начиная с того, как Холли выпустила Санни из заточения, и кончая той минутой, когда негодующий Чемберс умчался прочь, а Холли снова засадила Санни в клетку, где пес и заснул.

– Хотел бы я видеть этот спектакль собственными глазами, – отсмеявшись, сказал Ник, когда Холли замолчала. – Сдается мне, я ни разу в жизни не видел депутата Колби без зонтика. Он всегда напоминал мне пингвина.

– И в самом деле, точь-в-точь пингвин, – хихикнула Холли.

– Недаром Санни так увлекся этой игрой, – продолжал Ник. – Ведь, если не ошибаюсь, ритриверов используют как раз в охоте на птиц.

Радуясь тому, что между ним и Холли восстановлен мир, он взглянул на Санни, пушистым желтым ковриком разлегшегося у его ног. – Ты ведь, парень, хотел просто поиграть, правда?

С лица Холли сползла улыбка.

– Это серьезный вопрос. Санни взят для того, чтобы помогать мне работать в приюте, а значит, он должен понимать, когда можно играть, а когда нет. Завтра мы с ним едем к тренеру – учиться, как себя вести. Нельзя допускать, чтобы он выхватывал вещи из рук обитателей приюта и убегал с ними, полагая, что это всем приятно.

Ник в знак согласия кивнул головой. Его глаза сияли от восхищения. Стоило Холли заговорить о приютских делах, как ее лицо принимало серьезное выражение, чрезвычайно импонировавшее Нику. Он никогда не встречал человека, который так болел бы за свою работу.

– Насколько я могу судить по своим впечатлениям, приютские старики, даже сидя в инвалидных колясках, заставят Санни побегать, – сказал он и снова обратил взор к собаке. – Но ты, дружище, будешь этому только рад, не так ли? По натуре-то ты настоящий комик.

Санни, довольный, зевнул во всю пасть.

– Да, Санни комик, это точно, но с депутатом Колби он зря связался, время для этого совсем неподходящее, – грустно сказала Холли. Ник был благодарным слушателем, и незаметно для себя Холли рассказала ему все о планах Чемберса сорвать строительную программу приюта.

По мере того как она вводила его во все обстоятельства этого запутанного дела, Ник все более мрачнел. Ему претило, что кто-то хочет нажиться за счет старых людей, но более всего огорчало, что это грозит усложнить жизнь Холли.

– Я часто видел Колби Чемберса, когда работал в другом банке, – сказал Ник, – хотя обслуживал его другой сотрудник. Он участвует во многих финансовых операциях, и, по слухам, ему палец в рот не клади.

– Мне он всегда был неприятен, – фыркнула Холли. – Я его узнала во время последних выборов, когда он приезжал в приют, весь – сплошная улыбка, пустобрех ужасный, а его многочисленные интервью газете «Алленбург уикли кроникл» показались мне глупыми. По-моему, он ничего собой не представляет.

– Очень возможно, – нахмурился Ник, – но недооценивать его было бы ошибкой. В течение многих лет его избирают членом муниципального совета, а значит, он отлично знает, что надо говорить, чтобы понравиться большинству граждан нашего города.

Брови у Ника были намного темнее волос, и, когда он их в задумчивости сдвигал, лицо его почему-то становилось значительнее. Поймав себя на том, что рассматривает его, Холли вскочила и принялась убирать со стола.

– Хватит об этом старом ворчуне, слишком много чести. Я и так задержала вас своей болтовней. Вам, наверное, пора возвращаться на праздник пожарных, а то Хуанита решит, что вас похитили.

– Похитила прелестная женщина.

– О да, конечно, прелестная женщина с сумасшедшей собакой.

И Холли засмеялась, но довольным смехом, и Ник понял, что его комплимент достиг цели. Гордый собой, Ник подумал, что обычная светская лесть, которой он, тужась изо всех сил, пытался потчевать Холли, ему никогда не удавалась, а сейчас похвала ее внешности с обезоруживающей легкостью сама собой слетела с языка. И вдруг он почувствовал, что вот-вот не выдержит и расхохочется: что бы сказала Холли, если бы узнала, что Хуанита всего-навсего его сотрудница, с которой он любит поболтать? Нику даже не пришлось просить Хуаниту пойти с ним на праздник: зная, что он хочет произвести на Холли определенное впечатление, она сама вызвалась сопровождать его. Он вспомнил, как она взбила свои черные волосы и сказала: «Сначала рыжая, потом блондинка, сейчас непременно должна быть брюнетка».

Холли тоже была брюнеткой, но на этом сходство заканчивалось. Смуглая красота Хуаниты была очень яркой. Знойная женщина, что и говорить, а внешность Холли навевала мысли о солнечном сиянии и свежем воздухе. Глаза ее ярко сверкали, а рот… Ник уставился на ее рот, особенно на нижнюю губу, чуть полноватую и оттого весьма соблазнительную. Глаза Холли слегка расширились. Неужели она догадалась по его взгляду, что он думает о том, как приятно было бы прижаться сейчас губами к этому рту?

Санни залаял и вывел Ника из мечтательности.

– Это сигнал мне, – сказал Ник, поднимаясь со стула. – Пора выполнить вторую часть нашего договора. Где лопата?

К этому времени жаркий день успел смениться влажным вечером. Увидев яму, которую выкопал Санни, Ник аж присвистнул. Она имела не менее трех футов в поперечнике и около двух футов в самом глубоком месте, как раз у края изгороди. Складывалось впечатление, что Санни начал свои землеройные работы, не имея в виду определенной цели, но потом сообразил, что может таким образом вырваться на волю.

– Если он будет продолжать в том же духе, – сказал Ник, – придется достать ему шахтерскую каску. Сколько времени ушло у него на этот подкоп?

– Вчера, пока я была на работе, он весь день находился во дворе, – вздохнула Холли. – Я бы и сегодня его выпустила, но вовремя заметила яму.

– Трудно сказать, где бы вы его тогда нашли, – усмехнулся Ник. – Итак, за дело!

Он стянул с себя рубашку и майку и повесил на забор.

У Холли перехватило дыхание, она тихо выдохнула воздух, чтобы не услышал Ник. Его мускулистая спина, более широкая, чем ей казалось, переходила в узкую талию и стройные бедра. Когда он нагнулся и зачерпнул лопатой землю, на ногах, обтянутых синей джинсовой тканью, и на руках обозначились выпуклые мускулы. Он выглядел как олицетворение мужской красоты, как те парни атлетического телосложения, что были изображены на календаре Трины.

Пока Ник работал лопатой, Холли была занята тем, что удерживала Санни, который рвался принять участие в работе, но с противоположными намерениями – не забрасывать яму землей, а копать глубже. Главное ее занятие, однако, состояло в том, что она, не отрывая глаз, любовалась Ником. Он, конечно, хорош собой, но что он вообще за человек? Сколько времени прошло после того, как они встретились на празднике? Три часа или четыре? Ему бы давно следовало вернуться к пожарникам. Никогда еще она не встречала мужчину, который бы с такой быстротой менял свои привязанности.

Ник набирал полные лопаты земли, а потому управился в три раза быстрее, чем это смогла бы сделать Холли. Он выпрямился, расправил плечи и повернулся к ней. С его разгоряченного, влажного от напряжения лица сбегала на шею тоненькая струйка пота. На груди с отлично развитыми мышцами вился легкий золотистый пушок. Холли поспешно отвела глаза в сторону, чувствуя, что краснеет.

Санни подал голос, и Холли его отпустила. Он бросился к Нику, желая поиграть с ним.

– Нет, нет, сейчас не время, – одернул собаку Ник. – Дай отдышаться. – Тыльной стороной ладони он вытер со лба пот. – А как вы намерены в будущем – держать Санни на привязи или по-прежнему выпускать во двор?

– Я бы хотела, чтобы он мог свободно бегать по всему двору. Ведь ему это будет приятнее?

– Приятнее или нет, не скажу, но твердо знаю одно: его нельзя оставлять непривязанным, пока вы не заделаете низ изгороди каким-нибудь материалом, который Санни не сможет пробить.

Холли кивнула головой. Она невольно то и дело искоса поглядывала на его обнаженную грудь и искренне хотела, чтобы он поскорее надел рубашку.

– Да, непременно, – ответила она, стараясь говорить спокойным голосом. – Но где найти подходящий материал?

– Мой брат отделывал внутренний дворик в своем доме, у него осталось немного кирпича. Я разузнаю, не хочет ли он от него избавиться.

– Это было бы замечательно. – Холли с трудом оторвала глаза от торса Ника и внимательно посмотрела на его лицо. Густые ресницы отбрасывали на глаза тень, придававшую им особую синеву. Он, несомненно, мог бы красоваться на каждой странице календаря Трины. Как странно, Холли столько раз встречалась с ним в банке, они раскланивались друг с другом, но она никогда не замечала, до чего он хорош собой. – Это тот самый брат, у которого в детстве была собака?

– Да, у меня один-единственный брат.

Санни перекатился на спину и выставил живот, в надежде, что Ник его почешет. И Ник послушно нагнулся и почесал Санни.

– Ритривер принадлежал вам обоим или у каждого была своя собака?

– Это было бы чересчур. Для двух собак не хватило бы места, а мой брат старше меня на пять лет, он и выбрал себе щенка по своему вкусу. У меня была сначала кошка, потом кролик, но оба они вызывали у меня приступы астмы. Собака действовала на меня так же, но она жила во дворе, это спасало положение.

– У вас аллергия на собак? – Холли в испуге вспомнила, как много времени он провел с Санни. – Почему же вы молчали?

– Не волнуйтесь. В пятнадцать лет я излечился от астмы. Продолжительная болезнь задержала мой рост – я был самым маленьким в классе, – но, избавившись от нее, я с лихвой наверстал упущенное. За один год я вымахал невероятно – до моего нынешнего роста.

– За один год? Но ведь в вас не меньше шести футов!

– Точно шесть футов. – Ник криво усмехнулся. – Я вечно страдал из-за своего маленького роста, но когда вырос, лучше от этого чувствовать себя не стал, потому что не прибавил в весе ни унции[6].

– Сдается мне, что с тех пор вы немного поправились, – заметила Холли, насмешливо окидывая его фигуру снизу доверху.

Если в ее голосе или взгляде и сквозило скрытое восхищение его внешностью, Ник его не заметил. Он целиком отдался сожалению о том, что пустился в воспоминания о тех годах, когда из болезненного коротышки превратился в длинную жердь, буквально кожа да кости, и опять же не мог равняться со своим старшим братом, превосходившим его во всем. Невеселые впечатления детства погасили в нем уверенность, с которой он вел себя всего минуту назад. Он провел пальцами по новому ошейнику Санни, потрепал его по голове и поднялся.

– Мне… мне, верно, лучше помыться и уйти, – промолвил он, испытывая неловкость, как если бы он снова стал незадачливым недоростком, служившим мишенью для насмешек, и потянулся за рубашкой и майкой. – Но сначала отнесу лопату.

– Не беспокойтесь, я сама поставлю ее на место. – Взяв из его рук лопату, Холли нечаянно коснулась пальцами его руки и, словно обжегшись, отпрянула назад.

Нику бросились в глаза выражение неуверенности на ее лице, робкая улыбка, зовущий изгиб сладкого рта. Он вдруг вспомнил о роли, которую решил играть в отношениях с Холли. Вместо того чтобы предаваться грустным воспоминаниям о прошлом, ему следует подумать, как поведет себя его герой дальше, этот прожигатель жизни и сердцеед. Да, но что же ему предпринять?

– Гав! – Санни посмотрел на него своими умными карими глазами. – Гав! – повторил он, словно желая помочь тупоумному ученику, который упорно не понимал его подсказки.

И тут Ника осенило.

– Вы, кажется, говорили, что завтра едете с Санни на урок?

– Да, на первый урок, – кивнула Холли. – Впрочем, это скорее не урок, а знакомство с тренером из питомника Гринхилла. Именно там я взяла Санни.

– А что, если я напрошусь с вами?

– Не знаю, будет ли это вам интересно. – Холли нахмурила брови, раздумывая, как понимать Ника – свидание, что ли, он ей назначает?

Ник снова обрел уверенность в себе.

– Как знать, может, и будет интересно. Давайте попробуем, а?

Холли неожиданно нервным жестом заправила обратно выбившиеся из прически завитки волос. Разве Ник не подарок судьбы для девушки, твердо решившей больше ни за что не связываться с серьезными мужчинами? Кроме того, он, по всей видимости, неравнодушен к Санни. Не исключено, что его и в самом деле интересует обучение собак. А тут в приложение к собаке еще и новая знакомая, свободная как ветер.

– К тому же, – добавил Ник, – вам может понадобиться помощь, чтобы поднять клетку в машину. В том случае, конечно, – он понизил голос, – если вы не собираетесь ехать без клетки, подвергая себя всевозможным опасностям.

– О нет, я и не помышляю о том, чтобы ехать без клетки, – ответила Холли, но лукавый блеск в глазах Ника и тон, которым он напомнил ей о всевозможных опасностях, показались ей многозначительными.

Он улыбнулся, словно прочитав ее мысли.

– В таком случае я могу пригодиться. В какое время прийти?

– Я собиралась уехать около половины второго.

– Прекрасно. Ровно в половине второго я буду здесь. – Он посмотрел ей в глаза, но тут же перевел взгляд на Санни. – Похоже, что я завтра снова увижу тебя, приятель.

– Гав!

Ник усмехнулся и сделал собаке знак – поднял вверх большой палец. В ответ – показалось Нику, хотя он понимал, что это лишь игра его воображения, – Санни улыбнулся, во всяком случае, на его морде появилось некое подобие улыбки.