"НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ" - читать интересную книгу автора (Корецкий Данил)Глава 2. Погоня за бриллиантами.Домик старинной фахтверковой конструкции на плас Шуайе, 17. Хозяйка недавно сдала здесь верхний этаж с телефоном двум англичанам. Обоим за пятьдесят, оба крепко сбитые, тяжелые, по-французски ни бум-бум. Похожи на отставных военных. В первый же день к ним приезжал парень из компьютерной Англичане выходили из дома редко и всегда поодиночке. Иногда у хозяйки мелькали сомнения: может это парочка чокнутых педиков? Хотя по большому счету ей было плевать. Сезон на Лазурном берегу ещe не начался и она была довольна, что заполучила хоть каких-то постояльцев. Тем более, что беспокойства они не Вторые сутки, не умолкая, в комнате гудел компьютер. Работали посменно: На экране мелькают лица. Беспрерывный поток. Мужчины, женщины, дети, русые, блондины, брюнеты, седые, лысые, фиолетовые, обрюзгшие, молодые, полные, худощавые, веселые, хмурые, приятные, красивые, страшные, негры, славяне, американцы, латиносы. Это электронная картотека управления по делам иммигрантов. Спец "взломал" еe за два часа. Это было самой легкой частью Спец успевает просмотреть за свою смену тысячу карточек, Веретнев всего семьсот. Напряженное внимание и яркие краски цветного монитора за четыре часа превращают глаза в застывшую яичницу. Во время дневной пересменки освободившийся идет на набережную, чтобы отдохнуть, попить белого винца в кафе, раскинувшемся на живописной террасе, а заодно узнать что-нибудь о яхте под Макс Карданов был стопроцентно прав, утверждая когда-то, что женское имя Александра не является для французов типичным. Но это им нисколько не помогло. Все яхты регистрируются под номерами, а не под "именами собственными". Номер – вот что важнее всего. Вынь да положь. А номер они смогут узнать не раньше, чем опознают Евсеева, Кудлова или Злотина в электронной картотеке. Замкнутый круг Все было бы куда хуже, если бы Спец не сумел отыскать в системе программу контекстного поиска. Он задал приблизительную дату прибытия в страну (1991-й год), и регион проживания – городки побережья – от Монако до Марселя. Это Но работы все равно хватало. И Веретнев, и Спец больше привыкли к оперативной деятельности, где требуется не только мозговая, но и активная мышечная деятельность. Непрерывный компьютерный "парад" иммигрантов угнетал Может, Евсеев въехал во Францию не в 91-м, а гораздо позже? Он мог "погостить" сначала в Германии или Дании, или в той же Норвегии, а потом уже Может, он, сукин сын, живет вовсе не на побережье, а в Париже, Лионе или А может, у него вообще нет никакой яхты? Мог же он гостить на яхте у Или… Или они ошибались с самого начала? Евсеев мертв, и денег у него Вот такие дурные мысли лезли в голову. К счастью, однажды в два часа ночи Спец растолкал Веретнева и раздирая – Есть. Рыбка поймана. – Что? – не понял Веретнев. Спец показал на экран. Веретнев узнал рожу Петра Злотина, капитана из Девятого управления КГБ, личного охранника Евсеева. Под рожей надпись: Шульц – Теперь он, значит, Шульц, – довольно крякнул Веретнев. – Да ещe и – Антиб – это под Ниццей, совсем рядом, – сказал Спец, усаживаясь снова Спец ввел "маячок" для контекстного поиска: АНТИБ. В местной жандармерии Веретневу расхотелось спать. Он подвинул второй стул, сел и стал смотреть – Стоп! – сказал он. – Вот этот, смотри… Это был Кудлов. Майор КГБ Анатолий Кудлов, который ныне зовется Хельмут Спустя полчаса Спец "поймал" самого Евсеева. Некогда округлое приятное лицо заведующего международным сектором ЦК КПСС на компьютерной карточке иммиграционного управления было напряженным, в глазах – лед, губы плотно сжаты. – Что ещe за Си-восемь-восемь? – спросил Веретнев. Спец закусил губу. – Не знаю, Леша. – Он поднял глаза на Веретнева. – Главное, что мы нашли. – Дай пять, – сказал Веретнев. Он все понял. Подполковник ненадолго удалился, а когда вернулся, в наплечной сумке у него лежали две бутылки "смирнофф" и пакет с бутербродами – все, что он смог …В десять часов у дома №17 на плас Шуайе остановилось такси, из него – Простите, – обратился он к хозяйке по-английски, – здесь должны Хозяйка, которая была немного знакома с языком Шекспира, показала ему на лестницу, ведущую к верхней комнате. Молодой человек поднялся и долго стучал в – Они там, – сказала хозяйка в ответ на его вопросительный взгляд. - Наконец дверь открылась и показалась мощная фигура Спеца. Майор в – А, Макс, – пробормотал он флегматично. – Заходи. Примерно через час хозяйка узнала, что еe английские постояльцы срочно покидают Канн. Они спустились вниз с вещами и спросили, мешая английские и французские слова, не согласится ли она принять в счет оплаты за жилье компьютер, который они оставили в комнате?.. Беспрецедентная наглость! Но когда жильцы расплатились, а компьютер все равно оставили, она резко изменила свое Оказалось, что аббревиатура "С 88" означает всего-навсего канцелярский оборот "строение № 88", которым в муниципалитете обозначают роскошные виллы на мысе Антиб, каждая из которых имеет в обычной жизни соответствующее красивое Об этом Макс, Веретнев и Спец узнали в одной из десятков кафешек, расположенных между крытым рынком и портом Вобан. Почти во всех слышалась английская речь, похоже, что эти уютные маленькие заведения привлекали Остановились они в крохотной, на пять номеров, недорогой гостинице, где сняли два номера по триста двадцать франков в сутки. Распаковав спартанский багаж, перекусили огромными бутербродами из разрезанных вдоль батонов, пропитанных оливковым маслом и набитых зеленью, луком, помидорами, яйцами и филе тунца, запили их красным вином, а затем отправились в город, где купили двенадцатикратный бинокль и "Никон" с телеобъективом. После чего отправились Антиб оказался маленьким старинным городком с узкими тенистыми улочками в центральной части, хорошо сохранившимся старинным фортом и средневековым замком. Его окружали гавани с тысячами яхт, мачты которых напоминали осенний безлиственный лес. Набирающее силу солнышко согревало крупный коричневатый песок широких пляжей, на которых уже появились белокожие мужчины в плавках и За городком начинался одноименный мыс, с дорогими отелями и виллами, оранжереями, начинающими распускаться цветниками, голубыми бассейнами и аккуратно подстриженными изумрудными полями для игры в гольф. Вдоль всего побережья колыхались на лазурных волнах белоснежные катера и яхты самых разных Вилла под номером восемьдесят восемь расположилась на склоне живописного холма, отлого сползающего в море. Веретнев немного замедлил ход машины, а Макс поднес к глазам бинокль. Солидное трехэтажное здание, покрытые штукатуркой гладкие белые стены, высокие узкие окна, блестящая коричневая черепица. Рядом – двухэтажный флигель. Ниже по склону расположены какие-то хозяйственные постройки, выложенная плиткой доржка вела к пляжу. У причала застыла 80-футовая – "Александра", – прочел Макс черную надпись на белом борту. – Нашли! – с облегчением выдохнул он. Не останавливаясь, они прокатили мимо, через час так же неспешно проехали в обратном направлении. Теперь в бинокль наблюдал Спец. Макс и без оптики рассмотрел двух мужчин, которые неспешно прогуливались вдоль решетчатого – Остерегаются, – сказал Спец. – За забором сигнальная проволока, Чтобы не привлекать внимания, они остановили машину вдали от виллы, Спец – До вечера! – бросил он и захлопнул дверцу. Поставив машину на стоянку, Макс и Веретнев отправились бродить по городу. Забрели на большой рынок, прошли вдоль рыбных рядов, где на битом льде, прикрытые листьями лежали зубатка, солнечник, серебряный лещ, ракушки, мидии, устрицы, креветки и омары. Поражала исключительная чистота, отсутствие шелухи, Потом начались мясные прилавки: сочная телячья вырезка, идеально обрезанные бараньи седла, задние ножки ягнят, свиные антрекоты – все чистое, – Сырым можно есть, – прокомментировал Веретнев. – Посолил – и жуй! Макс вспомнил, как они с Машей делали покупки в московских универсамах. – Погляди, какие сыры! Я куплю вот этот попробовать… Алексей Иванович погрузился в изобилие сыров – козьего, овечьего, коровьего. Мягкие рассольные, полумягкие, твердые… Круглые лепешечки разных размеров и цветов: белые, розовые, желтые, сиреневые, черные, с присыпкой и без нее, с тонкой корочкой, покрытые пищевой плесенью остро пахнущие брусочки, Макс вздохнул. С Машей надо решать. Хотя она и лгунья, и никак не может оторваться от этого своего… хахаля, скажем так, но его все равно тянет к ней как магнитом. Может потому, что в постели с ней никто не сравнится. А может почему другому, неважно, это слишьком тонкая материя… Надо окончательно определиться, отшить этого Рината, ну а то, что он трахнул еe, когда Макс был в Алексей Иванович купил сыра и они попали в овощные ряды. Крохотные кочанчики брюссельской капусты, спаржа, артишоки, желтые и красные помидоры, горы зелени, изобилие оливок: греческие, испанские, итальянские, соленые, Веретнев очень любил оливки и набрал несколько маленьких пакетиков. – Давай с пивом, – оживленно предложил он. – Хотя с вином тоже хорошо… В двух шагах от рыночных прилавков стояли на тротуаре столики открытого – Я сейчас, – сказал Макс и отошел в сторону. В газетном киоске за сорок пять франков купил телефонную карточку, завернув в проулок, нашел таксофон. Семерка, московский код, машин номер. Она – Здравствуй, дорогой! – судя по голосу, девушка была рада его слышать. - – Все в порядке, – радостно ответил Макс, которому передалось еe настроение. – Я удачно сработал в Лондоне, а теперь нахожусь в самом прекрасном месте на земле… Море, солнце, замечательный пляж, яхты, оливки с пивом… Для Маша засмеялась. – Где же такое райское место? Я тоже туда хочу! – Сейчас я не могу тебе сказать. Но мы обязательно побываем здесь вместе… – Противный! Вечно у тебя секреты! – Не обижайся. Скоро увидимся. Закончив разговор, Макс набрал ещe один московский номер. – Слушаю! – напряженно отозвался Яскевич. – Это я, Макс. "Доверие" достигнуто, но возникли проблемы. Карданов замолчал. – Слушаю, слушаю! Сейчас Макс был для Яскевича главным человеком на земле. Ибо от него – Возникли осложнения, надо отсидеться. Серьезной опасности нет. Можно – Все штатно? Все штатно? – надрывался Яскевич. – Все штатно! – повторил Макс. Это заветное слово избавляло Яскевича от необходимости поднимать тревогу по поводу пропажи группы Макса. Раздался щелчок разъединения. Время карточки закончилось и финал разговора получился очень – Где ты ходишь? – встретил его Веретнев. Пустые бутылки и гора косточек Спец вернулся около десяти. Ужинали они на открытой веранде ресторанчика "Русалка", над морем. Луковый пирог с анчоусовым пюре и черными оливками, овощное рагу, равиоли. Сытно, вкусно, недорого. Пили дешевое розовое вино, – Видел Кудлова, с ним был ещe один, – с набитым ртом рассказывал – Потом приехал мужик с девкой, их я тоже не знаю, хотя у неe лицо Из внутреннего кармана куртки он извлек пакет с фотографиями. – Когда успел? – Макс раскрыл пакет. – Тут за полчаса проявляют и печатают. Три франка снимок. Кудлов в пестрой рубашке сидит в шезлонге рядом с бассейном, в руке – Неплохо устроился! – Веретнев встал и заглядывал Максу через плечо. - – Не видел… Из красивой красной машины выходит респектабельный мужчина в светлом костюме, подает руку высокой блондинке. Мужчина и блондинка идут к вилле. Лица – Здравствуйте, Леонид Васильевич! – с недоброй улыбкой сказал Макс, – Почти не изменился, гад. Вроде даже помолодел! Вот паскуда! Откуда-то из глубины его существа всплыла черная первобытная ненависть к человеку, который послал его на верную смерть. Странно, раньше он не испытывал к нему столь острого чувства. Может по контрасту с сытостью и благополучием – Хорошая девушка, – произнес Слон. – Кажется, я еe где-то видел… Блондинка с Кудловым стоят у бассейна и улыбаются. Евсеев обернулся, лицо – Слушай! – воскликнул вдруг Спец, отставляя опустошенный бокал. – Так – Точно! – подтвердил Веретнев. – А говорили, что она в Штаты съехала… Макс покрутил фото в руках, разглядывая под разными углами. Да… Алика Суворова, недавняя звезда российской эстрады, которая семь лет назад неожиданно исчезла с музыкального небосклона, вдруг обнаружилась в Антибе, в обществе бывшего ответственного работника ЦК КПСС Леонида Евсеева. За это время она успела превратиться из жгучей брюнетки в блондинку, приобрести европейский лоск – Алика, Алика… – пробормотал Веретнев. – Это же уменьшительное от – Точно, Алексей Иванович, – сказал Макс. – Та самая Александра. В еe Веретнев вспомнил супругу Евсеева, Инну Андреевну – в каком-то дурацком спортивном костюме, в грязных резиновых сапогах, на пороге приходящей в упадок жуковской дачи. Да, сравнение, конечно, не в еe пользу. Алика Суворова была ослепительна: платиновые волосы, загар, белая блузочка и эффектный голубой костюм… "Два мира – две судьбы", – как любил в свое время повторять Евсеев и – Режим у них спокойный, – сказал Спец. – Кудлов не по сторонам смотрит, а ворота открывает, да за покупками ездит. Короче, не охранник, а прислуга. Если и дежурят по ночам, то без особого бдения. А чего? Они тут живут семь лет, никто не нападает, обстановка благоприятная, полиция работает, как часы. – Так что будем делать? – поинтересовался Веретнев. Макс промолчал и посмотрел на Спеца. Тот расправился, наконец, с – Наблюдаем сегодняшнюю ночь и завтрашний день. А следующей ночью их – А сигнализация? – спросил Макс. – Детские игрушки… – Может присмотримся подольше? – засомневался Веретнев. Спец покачал головой. – Город маленький, все на виду. Возле виллы торчать опасно. И вообще… Я уже пожалел, что отдал пленку в печать: уж больно специфичные ракурсы и планы. – Надо оружие проверить! – нарушил молчание Спец. Мышление у него было Вечером они выехали на пустынный пляж между Антибом и Ниццей. Спец залез под машину, отвинтил поддон картера двигателя и вынул пропитавшиеся отработанным маслом свертки. Расстелив на песке старую рубашку, осторожно – Музей второй мировой войны! – присвистнул Макс, глядя на шарнирный затвор, сильно скошенную рукоять "парабеллума" и массивные корпуса офицерских "вальтеров" П-38. Тонкие стволы пистолетов заканчивались резьбой для безнадежно – Ничего, это надежные машинки, – Спец ловко обтер с "парабеллума" – Поставьте бутылку под фары! Пивная бутылка с десяти шагов почти растворялась в свете фар, теряясь на – Пц – крац! – металлический лязг затвора перекрыл сдавленный кашель – Пц-крац! Пц-крац! – после третьего выстрела бутылка разлетелась – А ты ругаешься! – укорил Макса явно довольный собой Савченко. – Давай Вакансий в "Семи звездах" не было. Савик все-таки вызвал менеджера по – Я и сантехником могу, и электриком, могу полы мыть или баньщиком… В вестибюле комплекса было чисто, тихо и солидно. Молодой человек в черных брюках, черных ботинках, белой рубашке, бордовом пиджаке и бордовой – На заводе сократили, а работы нигде нет, – продолжал канючить тот. – Я В глазах менеджера появился некоторый интерес. – И в субботу могу, и в воскресенье… Молодой человек поднес к лицу рацию. – Алик, тут парень подошел насчет работы. Живет рядом, говорит в выходные может обеспечивать. А то помнишь, когда канализация забилась, два часа ждали, И опустив рацию, сказал: – У нас сантехника в выходные не дозовешься, один раз чуть в дерьме не – Спасибо! – Савик радостно кивнул. Глаза у него лучились неподдельным "Вот довели людей! – подумал менеджер. – За пятисотку в дерьме возиться - – Только смотри, у нас строго. Дисциплина и вообще. Люди тут солидные – Боже упаси! – Савик так затряс головой, что она чуть не отвалилась. – Хорошо. И чтобы дома все было нормально. Наша служба безопасности не – Дык я только рыбок развожу… Савик беспомощно развел руками. Менеджер рассмеялся. – Паспорт с собой? – С собой… – Тогда пойдем к Иван Иванычу. Сантехник оказался высоким худощавым мужиком с морщинистым лицом крепко – Когда я начинал, то самую тяжелую работу делал, – сообщил он. – Так что ты тоже готовься. А то эти господа напихают бумаги в унитазы, а не успешь Иван Иваныч любил учить жизни и Савик за половину дня наслушался про – Запомни одно: ты и слепой и глухой! Мало что увидел – тут же забыл. И – У тебя инструмент есть? – делая ударение на втором слоге, спросил, – Нету, – развел руками Савик. – Видишь как, – печально вздохнул тот. – Значит, хочешь моим – Дык вы показывать будете, а я крутить, – нашелся Савик. – Потом свой – От это правильно! – обрадовался Иван Иваныч и заметно помягчел. – А сейчас пойдем, в баре на втором этаже раковина засорилась… Пили после работы в ближайшей забегаловке. Наставник почти не закусывал и – Значит так, в комнаты, когда там гости, не заходи! А то пропадет что – на тебя скажут… Ну и вещи там, деньги – ни-ни! Пусть бутылка открытая стоит, или рюмка полная – не трогай! Ну и если с бабами голыми всякое безобразие - Иван Иваныч громко отрыгнул. – Ничем не интересуйся и ничего не спрашивай. У нас был один буфетчик, На следующий день Савику выписали временный пропуск, действительный при предъявлении паспорта. Иван Иваныч показал все сложное сантехническое хозяйство. Особое внимание ученика привлекла система наполнения и сброса воды В огромном подвале, расположенном вокруг бассейна переплетались никелированные трубы разного диаметра, тут и там торчали термометры и манометры. Стальные бока бассейновой ванны обильно покрывал конденсат и хотя он стекал в специальные ливнеприемники, в помещении было очень влажно и душно, дышалось тяжело. Свет желтых лампочек рассеивался в пропитанном паром воздухе, поэтому здесь всегда царил полумрак. Наверху, под потолком, сплошным пунктиром Взобравшись на стремянку, Савик выглянул в одно такое окошко и увидел – Гля! – удивленно выкрикнул он. – А если зальет? Иван Иваныч крякнул. – А ливнеприемники на что? Давай, умник, слазь сюда! И подойдя вплотную, сурово сказал: – Мы для того здесь и поставлены, чтобы за уровнем следить, чтобы ничего не переливало! И чтобы оборот воды шел, она всегда свежей обязана быть! И притом, чтобы не остыла, да не перегрелась! Потому нечего тебе, как обезьяне Новенький проявлял чудеса послушания и прилежания, причем каждый день приносил бытылку, суровый наставник был доволен, но на свою беду не задумывался над причинами столь нестандартного поведения. Так длилось пять дней. А в среду вечером Ивана Ивановича прямо возле его дома неизвестный ни с того, ни с сего саданул ножом в живот. Сантехника увезли в "Склиф", прооперировали и он возмущенно рассказывал соседям по палате какие нелюди развелись в Москве. А В четверг Иван Иваныч на работу не вышел и менеджер по персоналу порадовался, что нашел ему замену, тем более что это был особый день. Необычность дня Савик почувствовал на себе: его дважды обыскали при входе, а в – До семи никуда не выходить, сиди здесь! И смотри, чтоб вода по полной Савик кивнул головой и запер дверь изнутри. Стремянка уже стояла наготове у самого начала первой дорожки. От прорези в стенке бассейна до вертикальной Когда наступило время "Ч", в воду попрыгали веселые девчонки в откровенных купальниках, они смеялись, брызгались и дурачились, потом, будто по команде, выскочили из бассейна. Через несколько минут в воду на первой дорожке торпедой врезалось мускулистое тело охранника, потом по хромированным ступеням Савик терпеливо ждал. Прошло около двадцати минут, по вялым всплескам он понял, что объект возвращается и привел "стрелку" в боевую готовность. Первыми в поле его зрения оказались вцепившиеся в поручень руки с пигментными пятнами, потом слепо щурящееся лицо с прикрытыми, от стекающих с волос капель, глазами и отвисшими брыльями щек, потом в секторе появилась поросшая редкими седыми волосами грудь и Савик навел стрелку, но нажал рычаг, когда грудь сменилась Дряблое тело тут же скользнуло вниз, раздался всплеск, затем ещe и еще: в воду прыгали охранники в плавках и в костюмах, закричала девушка, потом хрипло Савика это уже не интересовало. Спустившись, он отставил стремянку в угол, отпер дверь и включил фильтрацию и подогрев воды. Через полчаса плавательный зал обезлюдел, но он старательно довел фильтрацию до конца и Утром пятницы Директор сидел в своем кабинете, ожидая звонка от – Твой парень блестяще справился с делом! Просто блестяще! Смольский обычно не отличался эмоциональностью, но сейчас не находил слов – Он у тебя в приемной, впусти и реши с ним все вопросы… В приемной? Директор включил камеру. Действительно, это чмо болотное – Какие вопросы? – недовольно спросил он. – Нет у меня с ним никаких – Пусть зайдет, передай ему трубку, я хочу вас помирить, – настаивал Директор отдал распоряжение. Савик зашел, достал из кармана ручку и направился к столу. Очевидно Смольский хочет, чтобы они подписали какое-то Вошедший не поздоровался и Директор тоже молча передал ему трубку. – Ало? Одной рукой держа трубку, второй Савик протянул ручку вперед, будто показывая на что-то. Директор встретился с ним взглядом и вдруг с пронзительной ясностью понял, на что показывает этот плюгавый человечек и как он обделывает свои делишки… Обостренными чувствами он сумел воспринять отделение и полет стрелки, и даже ощутил, куда она попадет: кожа над кадыком заранее сморщилась и онемела… Но в следующую секунду стрелка вонзилась именно в эту точку, большое сильное тело дернулось, выгнулось и Директор прекратил свое земное – Ты слышишь меня? – повторял Смольский. – Почему ты молчишь? – Директор только что умер, – ответил Савик. – Похоже, разрыв сердца. – Уже?! – ужаснулся Смольский. Но тут же взял себя в руки. – Наша договоренность остается в силе… Правда, я хотел предложить тебе Отключившись, Смольский долго сидел с коротко сигналящей трубкой, не в силах разжать сведенные судорогой пальцы. Его нельзя было упрекнуть в излишней чувствительности или сентиментальности, но сейчас Смольский был явно выбит из Утром вести наблюдение отправился Веретнев, а Макс и Спец поехали в Канн, чтобы сделать нужные покупки подальше от предстоящих событий. Вначале следовало поменять деньги и после непродолжительных поисков они нашли меняльную контору "Томас Кук". По настоянию Спеца соблюдали конспирацию: оставили машину на Макс просунул в окошко тысячу английских фунтов, кассир пересмотрел – Попрошу ваш паспорт, мьсе, – произнес он на безупречном английском. – А что случилось? – насторожился Макс. – О, ровно ничего! – клерк дружелюбно улыбнулся. – Когда обмениваются Карданов быстро прокрутил в голове – чем грозит засветка документа, и пришел к выводу, что ничем. Британский паспорт был изготовлен по словам Яскевича – "лучше настоящего". Да и ситуация самая рядовая… Улыбнувшись в ответ, он протянул твердую коленкоровую книжицу. Клерк не заметил небольшой заминки и, нажав несколько клавиш на компьютере, принялся отсчитывать – Кажется, за нами следят, – напряженным шепотом сказал вдруг Спец. - Макс скосил глаза, но никого не увидел. – Пожалуйста, мьсе, – кассир протянул внушительную пачку денег. - Он снова принялся нажимать клавиши. – Спасибо! Сунув деньги в карман, Макс вслед за Спецом бросился в проходной двор. Кассир крикнул что-то вслед, но они не обратили на это внимания. Следом никто не бежал. Тщательно проверяясь, они сделали несколько кругов по центру города, – Показалось? – спросил Макс. – Черт его знает! – Спец раздраженно выругался. – Может и показалось… В спортивном магазине купили три недорогих рации ограниченного радиуса действия, два мощных фонаря, три прочных куртки темного цвета со множеством Потом отправились в оружейный магазин, где приобрели три пулезащитных жилета из многослойного кевлара, напоминавшего некогда горячо любимую советскими людьми ткань "болонья". В левом нагрудном карманчике под "молнией" размещалась квадратная титановая пластина. На всякий случай взяли две аэрозольные упаковки с газом "СИ-ЭС" и одну с экстрактом кайенского перца – от Среди изобилия одностволок, двустволок, нарезных карабинов, штуцеров, антикварных капсюльных ружей и винтовок первой мировой, Макс обратил внимание на вполне современные револьверы под длинный девятимиллиметровый патрон, и – Можно было и "стволы" здесь прикупить, а не таскать с собой всякую Тот мрачно кивнул. – Дело за малым: следовало обзавестись франзузским паспортом и Тут он был прав. Поэтому ограничились тремя автоматическими ножами с Такие ножи продавались совершенно свободно и в обычных промтоварных магазинах, наряду с кастетами, раздвижными дубинками, тяжелыми булавами со – Вот что интересно, – Спец потер небритую щеку. – У нас бы все это Макс пожал плечами. – Наручники возьмем? – Обойдемся. Вещь специфическая, к чему лишнее внимание привлекать. Вот в Там Спец купил набор инструментов электромонтера и ремкомплект для любительской радиостанции. Напоследок, зайдя в аптеку, он приобрел инсулиновый – Кажется все… Хотя в нужный момент всегда чего-то не хватает… В обед Спец сменил Веретнева, к закату солнца он вернулся. Ужинали около восьми часов на открытой террасе рыбного кафе. Вечер был пасмурным, море дышало густой соленой влагой. Терраса практически пустовала, лишь два столика в – Когда Макс деньги менял, какой-то тип вертелся рядом, – сообщил Спец Веретневу. – Отвратительная вырожденческая рожа – нос, как свиной пятачок, уши – Просто в Лондоне за мной шел такой… Бледный, круглая физиономия… Будто – Похоже… – Бросьте! – вмешался Веретнев. – У страха глаза велики! Кто за вами может следить? Если это контрразведка, то англичане и французы не могут – А кто Кудлова в Москве искал? – спросил Спец. – Ты сам рассказывал! Кто Наступила напряженная тишина. – Ладно! – подвел черту Макс. – Поздно головы ломать. Скоро все увидим… Гарсон обслуживал ловко, предупредительно, и без суеты. Макс поручил ему накрыть стол на свой вкус и тот не подвел. Запеченные в гриле крупные креветки, насаженные на деревянные шпажки, рыбный суп de poisson с натертым чесноком хлебом, острой приправой и тертым сыром, практически бескостный "морской язык" тушеный с луком и провансальскими травами, наполненные острым мясным фаршем Макс улыбнулся и показал большой палец. Официант польщенно кивнул и – Вы сделали правильный выбор, мьсе, – улыбнулся он. – Наша кухня не уступает "Дю Бакону", хотя у нас все гораздо дешевле. Но если вы закажете, наш Молодой человек хорошо говорил по-английски и только слово "мсье" звучало на французский манер. Он был искренне рад доставлять удовольствие посетителям, – Что это – "Дю Бакон"? – поинтересовался Веретнев. – О, мсье, это шикарный рыбный ресторан на мысе Антиб! Гарсон выразительно подкатил глаза. – Он включен в справочник самых лучших ресторанов побережья, а их там всего двадцать четыре… Но очень дорогой! Пообедать в нем могут лишь очень – Давайте с этого и начнем новую жизнь, – сказал Веретнев, когда официант Веретнев заказал двести пятьдесят граммов водки, Макс и Спец от спиртного отказались и пили минеральную воду. Напряжение предстоящей операции окутывало красиво сервированный стол невидимой удушливой пеленой. Пистолеты с глушителями и кевларовые жилеты, ждущие своего часа в багажнике машины плохо согласовывались с изысками французской кухни и не способствовали повышению – Думаю, будет не до этого, – трезво сказал он, уминая фаршированные Наблюдение подтвердило первоначальное предположение: Кудлов и Злотин дежурили по очереди, особой бдительности в несении службы не проявляли, ночью спали во флигеле. Не охранники, а сторожа. Оружия при них замечено не было. Прислуга вечером уходила и в огромном доме оставались лишь Евсеев с блондинкой. Спец считал предстоящее детской забавой. Макс же, вспоминая зловещий "вальтер" с трубой допотопного глушителя, думал что вряд ли сможет выстрелить в кого-то из бывших сослуживцев, да и в эту падаль Евсеева тоже… Его Стемнело, морская прохлада забиралась под свитера, официант зажег на столике свечу под стеклянным колпаком. Тонко и жалобно запела скрипка: невысокий пожилой мужчина с торчащими вокруг заметной плеши волосами, извлекал – Мне кажется, все вокруг чужое, – вдруг сказал Веретнев. – Эти пляжи, это море, эти пальмы… Стерильная чистота, размеренный уклад жизни, достаток, – Или мы здесь чужие, – подал голос Макс. Скрипач медленно подошел к столику, нагнулся, заглядывая в глаза, смычок медленно прошелся по напряженным нервам, Макс отпрянул, протестующе вскинул – И что мы будем делать с деньгами? – спросил Веретнев. – Ну, если все – Не знаю, – после паузы ответил Спец. – За две тысячи баксов можно купить хороший профессиональный компьютер, за двести тысяч – виртуальный тренажер класса "Б", за два миллиона оборудовать центр по виртуальной – А ты, Макс? Карданов задумался. – Не знаю… Возьму Машу, съездим куда-нибудь в Испанию, отдохну… А там Теперь скрипка плакала для американцев. Но они в ответ весело улыбались и хлопали в ладоши. Скрипач отошел в угол и играл сам для себя. Холодный – Сделаю ремонт, вот что! Мебель куплю… – Слышь, Алексей, – неожиданно спросил Спец. – А ты не думал променять свое Орехово-Борисово на Лондон? Ведь это единственный город в котором ты по – Не думал, – мрачно отозвался Веретнев. – За все надо платить: за убежище, за кров, за гражданство… А у нашего брата валюта одна – развединформация. Она сроков давности не имеет, и живые люди за ней. Я же не – А если платить деньгами? Ты же будешь богатым дяденькой… – не отставал – Не знаю… Если бы лет тридцать назад… Но тогда это исключалось по другим – Короче, собрались три дурака – деньги им не нужны, а на рожон лезут! - Макс без особого убеждения покачал головой. – Дело не только в деньгах. Он же меня на тот свет отправлял! Хочу теперь Он говорил не очень искренне: сейчас все это по большому счету было ему безразлично. Просто они сами создали ситуацию, которая теперь ведет их за собой. И чтобы остановиться, сохранив уважение к себе, нужны очень веские Спец усмехнулся. – Не знаешь, что он скажет? Что он ничего не знал, или его заставили, он На тротуаре вдруг вспыхнули разом уличные фонари, освещая окутанный мраком прибрежный городок. Скрипка умолкла. Макс поднялся и засунул в карман Макс быстро перелез через ограду, и, откатившись в кусты, застыл. Его слух был обострен до предела. Тихо, тихо, тихо… На шоссе по ту сторону виллы проехала машина. Качнулись от ветра жесткие ветви клена. Прирученная кровь осторожно стучалась в барабанные перепонки. Периметр не освещался, лампочки Ему почудился тихий писк во флигеле. Тихий механический писк, словно Нет, не может быть! Если сигнал со сторожевого контура выводится в комнату охраны, то на таком расстоянии его не услышишь. К тому же, Спец сказал, На четвереньках Макс быстро пополз к флигелю. Одежда плохо защищала тело, шершавый асфальт сдирал кожу на локтях и коленях. В правой руке, стволом вверх он держал "вальтер". Договорились обходиться без стрельбы. "Ну а если те возьмутся за стволы – тогда делать нечего", – подвел итог Спец. Добравшись до На фоне ограды появился темный силуэт – Спец подтянулся на руках и легко перебросил тренированное тело на эту сторону. Веретнев был потяжелее и прыжок "Что б ногу не сломал, – озабоченно подумал Макс. – Не по возрасту уже Представление о крепком сне сторожей оказалось преувеличенным: во флигеле зажегся свет, дверь открылась и на порог вышел, озираясь, рослый мужчина с всклокоченными волосами. Тренировочные брюки, расстегнутая куртка, на ногах До Макса было меньше метра – шевельни кистью и ружье упрется ему в – Qui est-ce? 10 – с сильным акцентом хрипло крикнул он в темноту. – Стоять, француз хуев! – приглушенно рыкнул Макс по-русски, схватившись Тот всем телом дернулся и окаменел. – Пальцы! Он безропотно отдал ружье. – Злотин? – напористо спросил Макс. Охранник икнул и окончательно обмяк. – Да… Но я ничего не сделал… Я не изменник… – Кто в доме? – Здесь никого… А там – хозяин с бабой… – Давай внутрь! – На колени! – Руки за голову! Полностью деморализованный Злотин послушно выполнял все команды. Выключив свет и положив на пол ружье, Макс достал рацию, нажал клавишу – Злотин со мной. Он один, – коротко произнес Макс в микрофон. – Понял, – ответил Спец. Через минуту они с Веретневым вошли во флигель. – Где Кудлов? – с ходу спросил Спец. – Сегодня не его смена. Придет утром. А вы специально за нами? – лицо Внезапно Макса озарила догадка. Когда-то советская разведка имела специальный отдел для ликвидации предателей. И хотя ничего подобного уже давно – Конечно! – рыкнул он. – Ты думаешь, измену прощают? Где деньги? – Какую измену… Я никому не изменял! Все закончилось, все развалилось и я – Где деньги?! – Откуда я знаю? У хозяина есть сейф за картиной… Господин Эрих Таубе проснулся и втянул ноздрями запах собственного пота. Сердце беспокойно колотилось. Что-то разбудило его. Стукнула дверь?.. Он пошарил рядом рукой – край широкой кровати был пуст и холоден. Алика ушла в Таубе вспомнил: они снова поссорились, да. Поп-звезду, как и любую бабу можно уболтать, засыпать цветами, задарить драгоценностями и затащить в постель, утром угостить шампанским, покатать на яхте, потратить пять тысяч баксов в дорогом бутике, потом снова трахнуть, – о, дорогой, никаких проблем! – она даже может спеть тебе что-нибудь из своего репертуара, чтобы ты скорее Но при этом она, конечно, подразумевает, что утром снова будет шампанское-яхта-бутик. И послезавтра, и послепослезавтра, – всегда. А если ни хрена не будет, если сердце схватило или язва, или просто осточертело все, ему уже не двадцать пять и даже не сорок, он не может каждый день из года в год устраивать ей карнавал – что он, массовик-затейник, что ли?.. Нет, это не И для развлечения она говорит, что хочет трахаться, когда ты весь как выжатый лимон, зато когда ты подготовишься и бросаешься в атаку, натыкаешься на холодную стену… Она ведь не наложница в гареме и не продажная шлюха, она не обязана давать по первому требованию, вот ляжет задницей и будет лежать молча. Ты можешь сколько угодно пыхтеть, потеть, рвать с неe трусы, – в самый интересный момент она вдруг скажет, что забыла обновит лак на ногтях, или посоветует регулярно принимать "виагру"… Тут все катушки и предохранители перегорают враз. Конечно. Остается только психануть и заорать, слыша со стороны свой прерывающийся, бабский какой-то голос, и видя, как трясутся обвисшие щеки. Вот до чего может докатиться забывший про коммунистическую мораль ответработник А может ночное беспокойство вызвано именно этим? Тем, что никакой он, к черту, не Эрих Таубе, а Леня Евсеев, бывший секретарь комсомольской первички на автобазе в Конопоге… И это не поддающееся переделке естество насылает на Таубе-Евсеев поднял руку, нащупал шнур ночника, дернул. Из-под хрустального абажура вырвался красный язык света. Таблетки лежат в тумбочке. Скрипнули колесики под ящиком, вот она, картонная коробочка. Евсеев сунул Действительно, какой-то шум… Злотин что-то крикнул? Наверно опять Он поднялся с кровати, сунул ноги в шлепанцы – типично российская домашняя обувь, никак не может отвыкнуть – подошел к окну. Во флигеле горел свет, потом погас. Время – половина пятого. Он понял, что одному ему уже не Он подошел к еe двери, ведущую в комнату Алики. Подумал. Постучал – Алика. Покрутил блестящую ручку в форме клюшки для игры в гольф. Заперто. И тут – Ну что там такое? – раздался за дверью приглушенный голос Алики. Он уже не слушал. Он метнулся к тумбочке, нашарил под бумагами трубку радиотелефона. Тыкая замороженным пальцем в мелодично попискивающие клавиши, В трубке мерно раздавались длинные гудки. Что с ним такое? Такого ещe не Евсеев-Таубе стоял у окна, пытаясь понять, что там происходит. Но он не мог представить, что Злотин лежит на полу, варварски связанный "ласточкой" – ноги к голове, и вытаращенными от ужаса глазами смотрит в ствол укрепленного на кровати ружья, спуск которого соединен через блок веревкой со скрученными за спиной руками. Веретнев контролировал обстановку вокруг виллы, иногда заходя – Что там? Евсеев-Таубе вздрогнул. Рядом стояла Алика и тоже смотрела в окно. На ней были только короткие штанишки от пижамы. Она обняла себя за плечи, смяв маленькие торчащие груди. Лицо заспанное, на правой щеке – розовый след от – Какой-то шум… Может послышалось… И Злотин не отвечает… Алика насторожилась. – По-моему, там кто-то ходит! Он повернулся и прошел к туалетному столику, где лежал револьвер. Точно такой, какой Макс видел в оружейном магазине в Канне. Тяжелый металл оттянул руку. Мысли мешались в голове. Все это он видел в кошмарных снах, и не раз, – пальба, нападение, полицейские "мигалки", трикотажные шапочки на лицах Или это были видеоужастики, которые можно остановить в любую секунду, чтобы обнаружить себя в знакомой обстановке, подкинуть дровишек в камин и налить бокал бордо. Страх был внутри, а он оставался снаружи. Теперь все поменялось местами – вот!.. послышались шаги в коридоре, они приближались… – Это Злотин? – с надеждой спросила Алика. – Что ему надо? Она ставила между собой и страхом мужчину. А ему некого было поставить вместо буфера, только револьвер. Но привычки побеждать страх оружием у него Стук повторился. – Кто это? – снова спросила Алика. Какая дура, откуда он знает? Может и На негнущихся ногах он подошел к двери. Что-то тяжелое оттягивало правую руку и мешало… Он взялся за ручку левой, успел заметить подозрительную податливость пружины, словно с той стороны кто-то тоже опустил ручку вниз. В следующее мгновение дверь сама распахнулась, сильно ударив его в плечо, темная Пальцы правой руки конвульсивно сжались, раздался выстрел. Где-то вверху – …Ах ты падла! – выдохнула фигура. Правое запястье словно защемило капканом. Таубе бесследно исчез, не желая вмешиваться в чужие разборки, а Евсеев хрипло застонал, задергался под тяжелым вдавливающим его в пол телом, выгнулся, пытаясь освободиться, но это оказалось Кто-то прошел рядом, включил настольную лампу. Он увидел над собой перекошенное от напряжения незнакомое лицо и черный набалдашник глушителя у – Кто вы? Что вам надо? Незнакомец приподнялся. – На живот, – скомандовал он. – Руки за спину. Страх парализовал его, тело не выполняло идущие от мозга команды. – На живот, я сказал! Сильные руки рывком развернули его лицом вниз, завели руки за спину и Через минуту Евсеев сидел на краешке кресла, неудобно выгнувшись, руки за спиной постепенно наливались болью. Свет настольной лампы слепил глаза и он закрыл тяжелые веки, пытаясь тонкой, просвечивающейся на свет кожей, – Здравствуйте, Леонид Васильевич! Он снова открыл глаза и отшатнулся. Перед ним стоял мертвец. Живой. Почти не изменившийся – только лицо стало жестче, острее. И несколько морщин… Он – Здравс… Он забыл фамилию и имя этого человека. Наверное потому, что давно – Дайте… воды… Тот, кто был с мертвецом – кряжистый, седой, с дубленым лицом, – он кивнул Алике, показав глазами на холодильник. Та послушно пошла, раскачивая задом и тряся голыми сиськами. Хлопнула дверца, пшикнула крышка банки со Шипучая жидкость освежила слипшееся горло. – Это не я. Я только выполнил приказ. Но мы собирались позаботиться о Оживший мертвец нехорошо улыбнулся. – О ней заботятся тюремщики в Уормвуд-Скрабз, – жестко сказал он. – И вы "Карданов! – как всегда в минуту наивысшего напряжения пришло озарение. - Карданов присел на корточки, уперевшись локтями в колени и в упор – Где деньги? – У меня ничего нет. Я все сдал обратно в кассу. Есть расписка… Седой сбоку угрожающе надвинулся на него. – Ладно, Макс, – прозвучал его резкий голос. – Леха там уже волноваться – Я вам правду говорю. Могу расписку показать… – Ладно, – спокойно проговорил седой. Он сделал легкое, не лишенное своеобразной грации движение рукой, сжимающей пистолет… У Евсеева из глаз брызнули искры. Яички поджались, из горла вырвался хрюкающий звук. Ответработник ЦК КПСС не знал, что боль от удара может …Потом его что-то ужалило в руку. Евсеев дернулся и пришел в себя. Седой выпрямился, в руках у него был узенький шприц, тонкая иголка с рубиновой капелькой на конце ярко блеснула в свете настольной лампы. Алика смотрела округлившимися глазами – сквозь серую радужку проглядывало испещренное сосудами Перехватило дыхание: на обонятельные рецепторы обрушилась лавина запахов – тяжелая волна аликиных духов, терпкий дух оружейного масла, пот нескольких человек – грубый мужской и нежный женский… Все чувства многократно обострились, комната вдруг деформировалась и изменила размеры, стол по наклонному полу поехал в угол, температура воздуха стала подниматься, будто кто-то на полную Алика продолжала смотреть с самым идиотским видом, словно ожидая, что сейчас у него вырастут рога или глаза засветятся неоновым огнем, а двое Жар распространялся медленными волнами. Иногда заключенных на допросе пытают с помощью прожектора, Евсеев слышал об этом. Ставят перед самым лицом, двести-триста ватт… Но ведь здесь никакого прожектора нет. Нет? А пот – градом… Алика поднялась с кровати, Евсеев увидел, что вся одежда на ней истлела, испарилась. Она рада, конечно, эта сучка, она всегда любила жару, жару и – Где деньги? – лицо Карданова вытянулось в длину, нос съехал на щеку, – Какие ещe деньги? – произнес Евсеев, сдувая горячий пот. – Никаких денег нет, они в банке… Есть бриллианты. Да, бриллианты есть. От пяти до Теперь лица вытянулись у седого и Алики. Мало того: они почернели, словно обуглились. Евсееву стало страшно. Он отвернулся. Но и там стояла Алика, еe волосы от жара скрутились спиралями, как у негритянки, все тело тоже почернело, – Где камешки? Где бриллианты? – надвинулось на него чье-то лицо. Это был Мулай Джуба, между сточенных треугольниками зубов торчат остатки мяса. Евсеев Мулай Джуба улыбался. Евсеев понял, в чем дело: они в Борсхане, вот почему так жарко, они находятся в подвалах президентского дворца. Алика стоит перед ним, неприлично раскачивая тазом и показывая влажный розовый разрез между – В кабинете за зеркалом есть тайник… И двойной сейф в гостиной… В Марсельском отделении "Лионского кредита" два абонированных сейфа… Нельзя же – Конечно нельзя! – Мулай Джуба поощряюще улыбался и хлопал его по плечу. И Алика улыбается розовым разрезом и Карданов перевернутым ртом на лбу, они одобряют его хитрость и предусмотрительность и он одобряет их – Обязательно запишите, а то забудете… Действие сыворотки заканчивалось, Евсеев все чаще замолкал, обводя удивленным взглядом присутствующих. Обсыпанные потом брови выстраивались И Алика возвращалась, становясь обычной Аликой со светло-оливковой кожей, даже пижамные штанишки и мужская сорочка, наброшенная на плечи – вот они, на своих местах. И Карданов… И этот, седой… И смысл слов, которые вылетали из Евсеева в последние минуты, вылетали против его воли, – смысл тоже возвращался Он все рассказал. Все. Совершенно все. Но может быть, дело ещe можно – Мы здесь уже двадцать две минуты, – сказал Спец, глянув на часы. Потом он посмотрел на Алику, у которой глаза стали похожи на пятнадцатикаратовые – Иди ты, – сказал Макс. – Я присмотрю за ними. Спец не стал спорить и выскользнул за дверь. Евсеев сидел, скрючившись, в кресле, смотрел в пол. Он покачивал головой, продолжая беззвучно разговаривать сам с собой. Время от времени его челюсти сжимались, под обвисшими толстыми Из оцепенения его вывела Алика. – Ты баран! – заверещала вдруг она. – Идиот! Тупица!.. Миллиарды, подумать только!! И все молчком, мне ни слова! Да ведь я уже сейчас могла вместо того, чтобы сидеть в этой поганой дыре, скупить всех менеджеров на Бродвее, выступать, записываться, сниматься!!.. Скотина! Ты для них эти деньги берег, да?! – еe рука стрелой вытянулась в сторону Макса. – Для них, я спрашиваю?.. Да если бы на твоем месте был нормальный здравомыслящий мужик, он Она вскочила с кровати и бросилась на Евсеева. Тот отшатнулся, попытался приподняться с кресла. Макс был начеку, он схватил Алику за предплечье и силой усадил на место. Лицо девушки покрылось красными пятнами, ругательства …Находясь в кабинете на третьем этаже, Спец слышал эти крики, но не обращал на них внимания. Он ощупал пальцами раму зеркала из небьющегося стекла, висевшего на стене. Нашел две скрытые кнопки по обе стороны рамы, одновременно надавил. В стене обозначился квадрат примерно метр на метр, зеркало уплыло куда-то вверх, открывая тускло поблескивающий сейф с двумя цилиндрическими Сверяясь по бумажке, он набрал код. Сейф издал еле слышный звук, какой издает стрелка настенных часов, перемещаясь на одно деление. Спец открыл дверцу и на миг замер. Его зрачки сузились, защищая душу от ослепительного блеска Еще через пятнадцать минут они выходили с территории виллы господина Таубе. На этот раз через калитку, как подобает приличным людям. Камешки Спец и Макс рассовали по многочисленным карманам курток. Веретневу сказали, что все в порядке, но тому не терпелось узнать подробности операции.. До "фольксвагена" оставалось метров десять, контуры машины проступали в темноте сгустком ещe более глубокой тени, Веретнев уже представил, как мигнут коротким "привет" лампочки над дверцами, когда они сядут в салон, и он выдвинет встроенную пепельницу, и закурит сигарету, и это будет самая большая награда за весь мандраж и тревоги предыдущего часа. Настроение у всех было приподнятым, усталости не чувствовалось. Чистый прохладный воздух пах морем и расцветающей – Я же говорил: детская прогулка! – негромко сказал Спец, выдвигаясь вперед. И тут же, втянув носом воздух, страшным голосом крикнул прямо – К бою! Заса… Из темноты вырвался узкий, острый, ослепительный, прожигающий плоть луч света. Он негативом высветил лицо Спеца: черное, с белым, оскаленным в крике – Сиу-ттт! Сиу – ттт! – сдвоенно свистнул приглушенный выстрел. Выматерившись, Спец провалился во тьму. – Пц – крац! Пц – крац! – каркнул в ответ его "вальтер". Макс и Веретнев шарахнулись в стороны. Еще несколько лучей вспороли ночь, – Сиу-ттт! Сиу-ттт! Что-то свистнуло у самого лица, невидимый закройщик с хрустом поронул борт куртки и тут же будто молот врезался в грудь! Макс отшатнулся, на миг потеряв ориентировку во времени и пространстве, перехватило дыхание, сердце трепыхнулось и пропустило удар, казалось, сейчас оно оторвется и упадет вниз, на дно живота… Ничего не сознавая, не понимая даже ранен он или убит, он инстинктивно даванул спуск – раз, второй… Это был единственный сейчас жест Дыхание вернулось, к тому же он двумя ногами стоял на земле и явно находился на этом свете, поэтому следующие выстрелы произвел уже прицельно, по Веретнев нащупал стволом прыгающий в темноте луч. Пц-крац! Мягко шлепнуло, луч погас, раздался утробный звук, словно воздух вышел из баллона. Тут же и его ударило молотком в бок, хрустнуло ребро, острая боль перекосила – Сиу-ттт! Сиу-ттт! – Пц-крац! Пц-крац! Тихая, спокойная, пахнущая морем ночь словно взбесилась. С одной стороны приглушенно шипели современные пистолеты, оснащенные современными глушителями, с другой – отрывисто клацало оружие диверсантов третьего рейха. Расставив ноги, Макс безостановочно палил в темноту, а кто-то из темноты с таким же упорством палил в него. Глушители отрезали вспышки, но прямо по оси стволов все же мелькали слабые оранжевые точки и он старался нащупать их пулями. Рядом, держа Иногда пули со свистом уносились в темноту, иногда звенели о стекло или металл, иногда шлепались во что-то мягкое и живое. Пахло сгоревшим порохом и горячей сталью. Сдавленные крики, стоны, придушенные выхлопы пороховых газов и лязг раскаленных затворов гасли в адском колпаке, не выходя за пределы пятидесятиметрового диаметра. Спящие на побережье люди не догадывались о том, что на их земле разверзся вход в преисподнюю куда одна за другой скатывались – Пц-крац! Пц-крац! Он чувствовал, что его пули находят цели. Два фонаря на той стороне погасли, да и шипение модернизированных глушителей стало заметно реже. У Макса кончились патроны. Пока он шарил по карманам в поисках запасного магазина, замолчал и пистолет Веретнева. Тот глухо чертыхался, дергая заевшую "молнию" на Справа раздались быстрые тяжелый шаги, хрустнула ветка – уцелевший враг Наконец дрожащими руками Макс уцепил плоский, маслянисто-скользкий магазин, направил в окно рукоятки, со скользящим трущимся звуком тот стал на место. Шаги приближались. Лихорадочно рванул затвор, понимая, что опоздает на какую-то долю секунды… Неужели конец?.. Впереди на земле вспыхнул фонарь, осветив замершую в полуприседе крупную фигуру с направленным на Макса – Пц-крац! Пуля ударила неизвестного в плечо, чужой пистолет дрогнул. Макс вскинул свой и трижды нажал на спуск. Враг тяжело опрокинулся навзничь, фонарь тоже Макс настороженно выставил оружие перед собой, развернулся в одну – Алексей Иваныч! Ты цел? – тихо позвал он. – Зацепило слегка… – прокряхтел тот. – Что с Володькой? – Прикрой, я посмотрю… Макс достал фонарь, посветил прямо перед собой, нагнулся. Спец лежал, подвернув ноги в коленях, лицо казалось нарисованным – белое и неподвижное, ворот куртки набух от крови и влажно блестел. Держась за левый бок, подошел – В шею, навылет, – глухо Макс и на всякий случай пощупал пульс. – Он Кое-как они втащили Спеца на заднее сиденье. Он был тяжел, как камень. В стороне раздался стон. Приготовив пистолет, Макс двинулся на звук и в нескольких шагах наткнулся на скрюченное тело. На миг включил фонарь, повернул ногой перепачканное грязью лицо с носом, напоминающим свиной пятачок. "Работяга-докер" из лондонского магазина теле-видеотехники… Глаза закрыты, Спец учил не оставлять врагов в живых. Макс вытянул удлиненную пистолетом Посветил по сторонам, осматривая поле боя. С болезненным любопытством подошел к застреленному им человеку. Световое пятно упало на запрокинутую В отдалении неподвижно застыли ещe два тела, но подходить к ним Макс не – Едем! – торопил из машины Веретнев и он медленно побрел к изрешеченному Только что пролился короткий дождь. Небо за простреленными окнами "фольксвагена" ещe не выжало из себя всю темноту и влагу, но на восточном его Скоро рассвет. Шоссе гудело под колесами. Макс сидел на заднем сиденье, глядя в прямой затылок Веретнева. По обе стороны от дороги тянулись голые Спец привалился к плечу Макса, перепачканные в земле седые волосы торчат в стороны, голова болтается на груди, подбородок уткнулся в пропитанный кровью тампон из бинта. Спец мертв. Мервые руки, мертвая щетина, обсыпавшая щеки – в день операции он не брился, но и соблюдение примет не помогло, – мертвые куртка – Нет, – разжал губы Макс. Веретнев немного помолчал. – Надо что-то делать, – сказал он. Спец на повороте качнулся в сторону дверцы, Макс подхватил его. – Ну что, значит – бросим? – глухо произнес Макс. – Прямо на обочине, как Веретнев опять замолчал. Затылок его стал ещe прямее. – Значит, бросим, – сказал он. Спокойно сказал. Спокойно встретил пустой В таких ситуациях не льют слез и не пускают слюни. Макс это хорошо знал. Дело не в бриллиантах. Деньги ничего не стоят, когда на весах раскачиваются жизнь и смерть. Дело в профессиональном поведении. Спец это понял бы. Да. Они свернули на узкую дорожку, выехали на пляж. "Фольксваген" зарычал, попав на рыхлый песок. Остановились в нескольких метрах от кромки воды, возле лежащей вверх килем рыбацкой лодки. Двигатель замолк. Тишина и волны. Синее Макс взял Спеца под мышки, потянул. Веретнев подхватил под ноги. Положили на холодный песок. Макс заметил, что один ботинок остался в машине. Он пошарил Веретнев стоял, прямой, как столб, губы его шевелились. "Молится он, что – Давай это… Салют. Чтобы по правилам… Оружие немецких диверсантов хрипло прокаркало в низкое чугунное небо. Веретнев попросил сделать сделать обезболивание – мучало сломанное ребро. – Это Владимир Петрович купил, – вспомнил он, закрывая аптечку. – Он все предусмотрел, – кивнул Веретнев. – Если бы не жилеты, мы тоже – Точно! – у Макса все ещe ломила левая часть груди. Пуля попала в самую – То фляга, то эта вставка… Ты везунчик! – повертев в руках, Веретнев Макс кивнул, потирая грудь. – Давайте приведем себя в порядок. Он открыл багажник, достал дорожные сумки с вещами. Они сняли провонявшую – Что будем делать с камнями? – Давай разделим, чтобы не в одной корзине, – предложил Веретнев. Макс выгреб на заднее сиденье содержимое карманов своей куртки, потом – Ну и ну! – выдохнул Веретнев. До этого момента деньги, состояние, богатство представлялись ему огромной кучей пахнущей типографской краской бумаги с портретами, цифрами, видами на Капитолий, личной подписью Главного казначея США и водяными знаками… Сейчас он увидел нечто другое. Груда тщательно отшлифованных алмазов, размером с крупную горошину, несколько штук почти с перепелиное яйцо. Чистый и острый, режущий Деньги были тоже – пачечка пятисот – и тысячефранковых купюр. Но они сейчас не воспринимались как обычно, теряясь на фоне сказочного сияния драгоценных камней. Бриллианты затмевали собой все. Нет, это не листки казначейской бумаги. Это не просто богатство. Это что-то гораздо большее… Это – Раскладываем надвое, по размерам, – скомандовал Макс и они принялись за Скоро на потертой коже сиденья образовались две одинаковые кучки бриллиантов по сорок пять мелких и четыре крупных в каждой. Примерно одинаковые. Когда сортировку ведут неспециалисты, и на глаз – полную справедливость соблюсти трудно. Поэтому уравнять чаши весов должен – Эта – орел, – показал Макс рукой. – А эта – решка. Бросайте! Через секунду вопрос разрешился и они принялись прятать добычу. Бриллианты быстро исчезали в карманах, быстрее, чем кожа ладоней успевала почувствовать совершенство формы. Камни холодили тело через ткань брюк, словно крошечные звезды. Веретнев вспомнил, что так отличают настоящие драгоценности – Евсеев не станет звонить в полицию, – уверенно сказал Алексей Иванович, на глаз разделяя пачку купюр. – Никто не пострадал и потом… Ему же придется Макс посмотрел на него долгим взглядом. – Самое смешное, дядя Леша, что это только десятая часть! Из одного сейфа! У Спеца не было времени вскрывать второй тайник… А основная доля вообще хранится в банках! Он точно не станет заявлять. А вот натравит своих псов может – Злотин до завтра не отойдет. Он пролежал под стволом и каждую минуту ждал выстрела. Когда я перерезал веревку, он потерял сознание. А Кудлов… Вряд ли он станет проявлять особое рвение за хозяйские деньги. Вот из-за трупов поднимется сыр-бор! Такая бойня поднимет на ноги всю полицию. Хотя у них нет Закопав в рыхлый песок снятую одежду и задержавшись на миг у перевернутой рыбацкой лодки, они сели в машину. Когда въехали в Ниццу, уже рассвело. Они бросили изуродованную машину в тихом переулке на окраине, быстро прошли несколько кварталов и, поймав такси, отправились в аэропорт. Рейс на Москву вылетал через два часа, ещe четыре часа в пути, за это время надо придумать легенду легализации для Яскевича. Здесь предполетный контроль сориентирован, в основном на оружие, рассыпанные по карманам бриллианты металлодетектор не засечет. А в Шереметьево можно воспользоваться "каналом" Службы внешней …Зал вылетов обрушился на них суматошным множеством голосов и лиц, на которых читались заботы и тревоги, очень далекие от всего, что связано с ночными выстрелами, перекрестьями ищущих огней в темноте и предсмертными хрипами умирающего товарища. Здесь кипела жизнь, и время проходило между объявлениями о регистрациях и посадках, чашками кофе в пластмассовых Двое полицейских стояли у входа, спокойно переговариваясь о чем-то между собой; один из них скользнул равнодушным взглядом по сумкам в руках проходящих мимо Макса и Веретнева, второй даже не повернул головы. Пройдя несколько метров, Макс глянул в зеркало, проверяясь – нет, они как ни в чем не бывало продолжали беседу. Да и почему надо подозревать прилично одетых людей, легкая Рейс уходил в девять с четвертью. У стойки приветливая черноволосая француженка на хорошем английском сообщила Максу, что есть ещe шесть мест в – Давай шиканем, поедим икры под шампанское! Макс поставил сумку на пол и полез в карман за бумажником. – У меня наверное хватит, – сказал Веретнев, положив на стойку паспорт и Профессионально улыбаясь, девушка быстро набрала на клавиатуре нужный Тот потерянно перебирал отделения бумажника. Паспорт был здесь. Или в правом кармане пиджака? Или в левом? А может в брюках? Но сейчас ни в Девушка что-то спрашивала, но Макс не слышал, потому что между ним и этой девушкой, Веретневым, трапом самолета и совсем близкой Москвой выросла Из узкой щели принтера выполз билет Веретнева. На лице служащей появилась – Нет, нет, я не лечу, – наконец ответил он, разобрав вопрос. – Я Веретнев развернулся всем телом, царапнул непонимающим взглядом. – Нет паспорта, – сказал Макс. – Потерял, или украли. А может мы его До начала посадки они посидели в буфете. Никаких изысков французской кухни, полный интернационал: жареные цыплята, томатный сок, дынная водка. Почти – Что будешь делать? – Веретнев дохнул густым дынным ароматом. – Поеду в Марсель, зайду в наше консульство, свяжусь с резидентурой. Действительно, придумать что-либо убедительное они не сумели. Мало – Глупо все вышло, – вздохнул Веретнев и встал. – Мне пора. Макс пронаблюдал как он прошел контроль, подождал ещe немного. Все Спустившись вниз, Макс купил в киоске свежий номер "Геральд Трибюн". На первой полосе темнел заголовок: "Главный эксперт МВФ сэр Линсей Джонсон Макс хотел прочитать статью, но шестое чувство подсказало, что этого делать не следует. Атмосфера в зале неуловимо изменилась, так меняется воздух перед грозой – становится тяжелым, влажным, потрескивающим электрическими Сложив газету, он сунул еe в сумку и направился к выходу. Полицейские уже не болтали. Один внимательно рассматривал каждого входящего в зал, второй с опасной целеустремленностью рассекал толпу пассажиров, настороженно вглядываясь Стараясь не ускорять шаг, Макс вышел на улицу. Он направился к автостанции, но услышав шум турбин, оглянулся. В небо поднялся тяжелый "Ил - |
|
|