"Духовный мир" - читать интересную книгу автора (Дьяченко Григорий Михайлович)

б) Инстинкты.

Другой связный ряд фактов служащих основанием для теории целесообразности, представляет область явлений так называемого инстинкта животных. Констатировать этот род фактов для нас тем более важно, что аналогия между функциею и инстинктом, на наш взгляд должна служить самым главным основанием для доказательства целесообразности организма. Здесь не место излагать теорию инстинкта, и мы ограничимся только заимствованием у натуралистов того, что наиболее известно и вероятно относительно природы этой силы и ее различных видов.

«Главное, что отличает инстинктивные действия от действий сознательных или разумных – говорит Мильн Эдварс – это то, что они не суть следствия подражания и опыта, что они выполняются всегда одинаковым образом и по всей видимости не предваряются предусмотрением ни их результата, ни пользы. Рассудок предполагает суждение и выбор, инстинкт же, напротив есть слепое побуждение, которое заставляет животное действовать определенным образом; действия его хотя и могут иногда видоизменяться опытом но они вовсе не зависят от него [45].

И действительно, если против какой теории стали бы решительно все факты, то это против той, которая вздумала бы изъяснить инстинкт индивидуальным опытом животного. Вот например, что говорит об инстинктах пчел Реомюр: «Едва только успеют обсохнуть все части молодой пчелы, едва только крылья ее получат способность шевелиться, как она уже знает все то, что будет делать в продолжение всей своей жизни. Пусть не удивляются тому, что она так заблаговременно и так хорошо обучена; ведь она обучена Тем же. Кто ее создал. Она, по видимому, отлично знает что рождена для общества: как и другие пчелы, она вылетает из общего жилища и летит подобно им искать цветов, летит одна, вовсе не тревожась о том удастся ли ей возвратиться обратно в улей, хотя б это было с нею в первый раз. Если она впивается в цветок и извлекает из него мед, то это делает она не столько с тем чтобы подкрепить себя пищею, сколько с тем чтоб начать работу для общего блага, так как после первого же полета она приносит иногда сбор неочищенного воску. Естествоиспытатель Маральди уверяет, что он видел пчел возвращающимися в улей с двумя большими шариками этого вещества па крыльях в тот самый день, как они родились [46]»). Тот же автор говорит об осах: «я видел как эти мухи в самый день своего превращения улетали в поле и принесенную добычу разделяли между червями». Другой естествоиспытатель, между прочим говорит: «что делает моль, выходя из своего яйца совершенно нагою? Сейчас же после рождения она чувствует неудобство своей наготы, и это внутреннее чувство заставляет ее позаботиться об одежде, она ткет себе одежду, а когда эта одежда станет очень узка, то имеет искусство разрезать ее сверху и снизу и делать просторною, соединяя оба конца ее. Мать этого животного имела предосторожность положить яйцо его в таком месте, где новорожденное могло бы найти вещество и для своей одежды, и для своей пищи… Паук и муравей – лев еще не видели, а тем более не ели тех насекомых которые должны служить нм пищею, а между тем уже усердно расставляют им сети, делая паутину, копая канавы… Каким образом червь, который существует всего несколько дней и который с момента рождения находился в какой-нибудь подземной пещере, мог бы изобрести искусство прясть коконы, или приобрести его путем научения или примера? То же должно сказать и о тех животных которые высиживаются в песке лучами солнца; едва только вылупятся они, как тотчас же бросаются в воду без всякого проводника». «Известный Сваммердам делал подобное наблюдение над водяной улиткой, которую он сам вынул из матки вполне сформированною. Это маленькое животное, быв брошено в воду, стало сразу плавать, двигаться в разных направлениях и пользоваться всеми своими органами так же хорошо, как и его мать, и показывало равное с нею искусство, то уходя в раковину, чтоб погрузиться на дно, та выходя из нее, чтоб подняться на поверхность воды» [47]).

Эти свидетельства и эти наблюдения самым решительным образом показывают, что инстинкты суть врожденные искусства, и что, следовательно, природа (животных) получает от природы же скрытую ли некую силу или неизвестный механизм, которые сразу, без подражания, без опыта, без навыка совершают ряд действий, относящихся к пользе животного. Инстинкт таким образом есть искусство; но всякое искусство есть связная система действий, приспособленных к будущему определенному результату; значит в инстинкте отличительная черта целесообразности выступает на вид в превосходной степени.

Перейдем к обзору и анализу разных видов инстинкта. Все вообще инстинкты можно разделить на следующие три главных класса: 1) инстинкты, относящиеся к сохранению индивидуума; 2) инстинкты, относящиеся к сохранению рода и 3) инстинкты, касающиеся отношений животных друг к другу, – другими словами инстинкты индивидуальные, инстинкты домашние или семейные и инстинкты социальные.

1) Инстинкты, относящиеся к сохранению индивидуума.

а) Предрасположение у животных к известному роду пищи. Обоняние и вкус вот те орудия, которыми руководятся животные в выборе пищи; но за главную причину, побуждающую животных употреблять в пищу только то, что действует таким или иным образом на их чувства, может быть признан только особый инстинкт. Замечательно, что этот инстинкт иногда вдруг изменяет свое направление и заставляет животное в известный период его развития совсем оставить свой прежний образ жизни; так например известные насекомые в состоянии личинки бывают плотоядными, а в совершенном виде становятся травоядными, и наоборот. Относительно этого первого рода инстинктов следует заметить, что если бы даже удалось изъяснить их обонянием (предполагая, что каждый вид животных руководится ощущениями, которые ему нравятся), то при этом все еще осталось бы непонятным каким образом чувство запаха согласуется с пользою животного, и почему обоняние не влечет его к веществам вредным и ядовитым так как между удовольствием внешнего чувства и потребностями внутренней организации не существует никакого необходимого отношения: это точное приспособление их друг к другу видимо, таким образом есть результат предустановленной гармонии.

b) Средства, употребляемые плотоядными, чтобы обеспечить себе приобретение добычи. Вот несколько замечательных примеров. Муравей – лев двигается медленно и то с трудом поэтому инстинкт побуждает его копать в мелком песке маленькую ямку в форме воронки, потом лечь на дно этой западни и терпеливо выжидать, пока какое-либо насекомое упадет в эту маленькую пропасть; если же жертва старается ускользнуть или останавливается в своем падении, то он оглушает ее и заставляет падать на самое дно норы, щедро осыпая ее песком при посредстве своей головы и челюстей. Пауки устраивают свои западни еще замысловатее. Расположение нитей их паутины разнообразятся по роду пауков; иной раз оно не представляет никакой правильности, но иногда бывает так изящно, что удивляешься, как такое маленькое, животное могло соткать такую искусную и такую большую основу, как например основа наших садовых пауков. Некоторые же пауки кроме того умеют еще этою основою спеленать свою жертву… «Некоторые рыбы обладают искусством обрызгивать каплями воды насекомых живущих на водяных травах чтоб оно падали в воду». Примеров подобного рода хитростей у всякого вида животных одних и тех же, употребляемых ими с самого раннего возраста, следовательно прежде всякого подражания и опыта, можно привести тысячи.

c) Инстинкт накопления или запаса. «Белки во время лета собирают провизию из орехов желудей, сосновых и еловых шишек и в дуплистых деревьях устраивают для нее свои магазины; они имеют обычай делать большие запасы и помещать их во многих тайниках которые зимою легко находят, несмотря на то, что они бывают занесены снегом». «Другой грызун – сибирский сеноставец не только собирает траву, которая для него будет нужна в течение очень длинной зимы, но, подобно нашим фермерам нарезав самых здоровых и сочных трав прежде всего растряхивает их, чтоб они получше высохли на солнце, потом сгребает их в копны, чтоб защитить от дождя и снега, и, наконец под каждым из этих складов роет подземную галерею, ведущую к его жилищу, располагая ее так чтобы ему можно было удобно, когда нужно, посещать свои склады провизии».

d) Инстинкт постройки, «Шелковичный червь делает кокон для своей метаморфозы в нем; кролик роет себе нору, бобр строит хижину». «Хомяк строит себе подземное жилище с двумя проходами, из коих один кривой для выкидки вырытой земли, а другой перпендикулярный для входа и выхода: эти проходы ведут к известному числу круглых пещер соединяющихся между собою горизонтальными ходами; из них одна служит жилищем животного, а все остальные его магазинами». – «Некоторые пауки (mygales) устраивают себе жилище, отверстие которого закрывается настоящею дверью с шарниром; – именно роют в глинистой земле род цилиндрического колодца длиною от 8 до 10 сантиметров покрывают стенки его очень прочным известковым раствором потом из перемежающихся слоев растворенной земли и нитей, соединенных в ткань, устраивают крышку, как раз приходящуюся к отверстию жилища, которая открывается только наружу; шарнир на котором держится эта дверь, образуется продолжением волокнистых пластов от точки своего контура спускающихся к стенкам расположенной внизу трубы, где они образуют род надетого на нее хомута, служащего ей наличником; наружная поверхность этой крышки шероховата и едва отличается от окружающей земли, но внутренняя поверхность ее гладка; Кроме того, на стороне противоположной шарниру расположен ряд маленьких дырочек в которые животное вкладывает свои лапки, чтоб лучше держать дверь, когда какой-либо неприятель станет ломиться в нее силою» [48]).

2) Инстинкты, относящиеся к сохранению рода:

a) Предосторожности при кладке яиц. «Между феноменами, могущими дать ясное понятие о том, что такое инстинкт особенное внимание обращает на себя феномен наблюдаемый у известных насекомых в то время, когда они кладут яйца. Эти животные никогда не увидят своего потомства и не могут иметь никакого опытного понятия о том, что станется с их яйцами, и однако ж они имеют привычку подле каждого из своих яиц класть запас каких-либо веществ пригодных для питания личинки, которая из них выйдет, и это даже в том случае, когда образ жизни личинки совершенно отличен от их собственного, и когда собираемая им пища для них самих бывает вовсе непригодна и не нужна. Очевидно, что в этих действиях ими не может руководить никакое размышление, потому, что если бы они и имели способность размышлять, то у них нет тех данных, которые могли бы привести к подобным заключениям; значит они делают все это по необходимости, слепо». Приведем несколько примеров инстинктивных действий этого рода. О насекомом могильщике (Necrophores) известно следующее: «самка его, собираясь класть яйца, всегда старается закопать в землю труп крота или другого какого-либо маленького четвероногого, куда и кладет яйца, так что ее потомство с первых минут по рождении находится среди веществ наиболее способных служить ему пищею». «Насекомые – pompiles в зрелом возрасте живут на листьях, но личинки их плотоядные; почему матери их в заботе об их прокормлении кладут подле своих яиц в устроенном гнезде трупы пауков и гусениц» [49]).

b) Устройство гнезд. Удивительное искусство, обнаруживаемое птицам в устройстве гнезд настолько очевидно и известно, что нет нужды на нем настаивать; довольно будет привести несколько примеров его. «Одно из самых замечательных гнезд – это гнездо saya-маленькой индийской птички, очень близкой к нашему снегирю: формою своею оно напоминает бутылку и висит на нескольких ветвях столь гибких, что не только обезьяна, змея, но даже белка не может добраться до него; мало того, чтоб сделать его еще более недоступным для многочисленных своих врагов птичка делает отверстие в нем не сверху, а снизу, так что сама может попасть в него не иначе как только прямо с лету; гнездо внутри имеет два отделения, из коих одно занимает самка, сидя на яйцах а другое – самец увеселяя свою подругу пением во все время, пока она выполняет свои материнские обязанности [50]''). Sylvia sutoria, хорошенькая птичка, берет два древесных продолговатых копьевидных листа и сшивает края их в тачку, с помощью стебля гибкой травы вместо нитки; затем самка наполняет образовавшуюся таким образом сумку пухом и в это мягкое ложе кладет свое потомство». Иволга наших стран делает то же самое с тем различием, что она скрепляет свое гнездо не травою, но нитками, украденными в ближайшей хижине; спрашивается, как же она обходилась в данном случае, пока искусство изобрело прядильни и нитки [51]). «Чомга или нырка (ныряющая утка) высиживает детенышей на настоящем пароме, который плавает на поверхности наших прудов. Паром этот есть не что иное, как куча толстых стеблей разных водяных трав; так как эти стебли содержат в себе значительное количество воздуха и так как кроме того, выветриваясь, они выделяют различные газы, то эти обстоятельства делают гнездо из них более легким чем вода, и оно плавает на ее поверхности в уединенных местах среди тростников и камышей. Здесь то – на этом импровизированном судне самка на своем мокром ложе согревает свое потомство; но если вдруг откроет ее какой-либо любопытный или что-либо ей угрожает тогда дикая птица погружает одно из своих крыльев в воду и, действуя им как веслом начинает двигать свое жилище и удаляться; маленькая лоцманша пригоняет таким образом свой утлый челн куда ей угодно, – это своего рода плавучий островок."

3) Инстинкты общественности.

Мы не будем останавливаться долго на этом классе инстинктов, так как они имеют гораздо меньшее значение с точки зрения нас занимающей, и ограничимся только указанием на два различных рода или класса обществ в мире животных – именно обществ случайных и обществ постоянных. К 1-му классу могут быть отнесены соединения хищных зверей – гиен, волков которые собираются для ловли добычи, а потом опять расходятся; ассоциации животных путешествующих (ласточек, голубей, саранчи, сельдей; которые распадаются по окончании путешествия; увеселительные кортежи попугаев которые собираются вместе купаться и порезвиться в воде, но потом сейчас разлетаются и т. п. Ко 2-му классу должны быть отнесены всем известные колонии бобров ос пчел муравьев [52]). (Извлеч. в сокращ. из кн. – «Конечные причины», Поля Жане, перев. с франц. 1878 г.).