"Расставания, встречи..." - читать интересную книгу автора (Скотт Александра)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Удивительно. Когда Элли проснулась, в окно уже глядело холодное осеннее утро. Она с удовольствием потянулась, голова казалась легкой и не замутненной воспоминаниями о вчерашнем вечере. Она встала, приняла душ и тут только почувствовала, как в груди медленно начала нарастать тупая боль. Она еще попыталась уговорить себя, что это из-за вчерашнего выпитого вина, но в глубине души все прекрасно понимала.

Как бы то ни было, у нее еще полно работы. В комнате, например, давно следовало бы прибраться. И вообще, физический труд – отличный лекарство от всяких там душевных переживаний. Она подошла к мойке и принялась выгружать из нее посуду.

Вернувшись в деревенскую гостиницу, Бен Конгрив ослабил галстук и улыбнулся своему отражению в зеркале. Он вел себя как мальчишка на первом свидании. Непонятно все-таки, что же такого в этой женщине. Если не считать… Он вспомнил внезапную кончину отца в прошлом году и неожиданное открытие, за ней последовавшее. Похоже, для мужчин из рода Конгривов свет сошелся клином на английских женщинах.

Хотя сам он не очень это понимал. Он встречал нескольких и даже назначал свидания, но не придавала этому большого значения. Может быть, все дело в тайне, которой она себя окружила…

Ну, нет! Бен нетерпеливо отвернулся от зеркала. Он не из тех парней, которых легко спугнуть первым отказом. С ним уже бывало такое, и Бен знал, что это только начало. Надо только быть терпеливым, когда гонишься за дичью. А он не отступит. До тех пор, пока у нее на пальчике нет обручального кольца, надетого этим Мериманом… Как надеялся Конгрив, этого вообще никогда не случится.

К одиннадцати часам со всеми неотложными делами было покончено. Элли устроила себе десятиминутный перерыв с чашкой кофе и чтением воскресных газет и с неохотой подняла голову на робкий стук в дверь. Хорошо бы не Дэвид. Он был крайне занудлив в выражениях благодарности и всегда заявлялся лично, чтобы еще раз поблагодарить за обед или ужин.

– Дэ… – Она не договорила, так как вместо Дэвида увидела Бена Конгрива. Тот стоял с огромным букетом цветов.

– Элли. – Бен протянул букет. Невозможно было удержаться и не зарыться лицом в это благоухающее великолепие. Старомодные кремовые розы, белоснежные лилии и тонкое кружево папоротника. – Я пришел извиниться. Мне очень жаль, что я доставил тебе вчера столько беспокойства…

– Ничего, все в порядке. – Элли даже не старалась скрыть волнение. – Заходи.

Она прошла на кухню, положила цветы на стол и начала наполнять водой высокую стеклянную вазу.

– Они просто роскошны. Где же ты их достал? Только не говори, что купил в «Красной корове».

– Нет, цветы прислали из Лондона…

– Из Лондона? – Однако! – Не могу поверить!

– Тем не менее. Я позвонил в свой отель – у них отличный флорист – и попросил прислать букет с утренним поездом. Вообще-то я просил о небольшом букетике, чтобы не показаться тебе слишком претенциозным. Что получилось – сама видишь… – Бен ухмыльнулся совсем по-мальчишески.

– Что ж, хороший способ… – она внезапно запнулась на слове «очаровывать», – устанавливать контакты. А цветы прекрасные. Роскошно, и вовсе не претенциозно.

Бен остановился у стены, рассеянно поглаживая рукой кафельную плитку.

– Как я уже сказал, это всего лишь извинения за беспокойство. Тебе, конечно, надо бы отдохнуть после вчерашнего, но я не мог не прийти. Вчера вечером я, кажется, кое-что у тебя оставил.

– Разве? – спросила Элли. – Навряд ли. Я ничего не находила.

– Значит, не заметила. – Бен подошел к двери в гостиную и обернулся. – Не возражаешь, если я поищу?

Подождав, пока Элли кивнет, он прошел в дальний угол, к тому месту, где сидел вчера, и поднял что-то с пола. Это оказалось небольшой книжкой.

– Вот она. Без записной книжки я просто как без рук. – И тут же засунул находку в карман серых брюк. – Я записывал номер телефона Тани. Осмелюсь добавить, по ее настоянию. Она хочет, чтобы я провел несколько встреч в женских клубах – кажется, насчет сбора денег для детских домов.

– Очень на нее похоже.

– Я случайно обмолвился, что приеду в Англию еще раз до конца этого года, и она буквально завалила меня проектами. Клянусь, я не напрашивался!

– Разумеется. Как и прочие жертвы ее затей. Рада, что ты нашел свою записную книжку.

– Что ж, пора идти.

– Может, выпьешь кофе? – Она слышала себя как будто со стороны. Элли не успела даже понять, что происходит, как уже разливала по чашкам горячий черный кофе. Она же сама подставляет себя под удар! Кроме того, у нее куча дел…

– Но была еще одна причина, почему я зашел сегодня. Я все еще надеюсь, что мы встретимся, прежде чем мне надо будет возвращаться в Штаты…

– Не думаю, что мне удастся выкроить время. – Ну наконец-то! Хоть какие-то разумные слова. Ей даже удалось улыбнуться с выражением почти искреннего сожаления. – Может быть, как-нибудь в другой раз. – Вышло, пожалуй, несколько категорично. Она попыталась смягчить отказ: – Кроме того, я могу прийти на встречу, которую вы с Таней планируете устроить для ее дам.

– Это, – проговорил Бен с хорошо сдерживаемой яростью, – совсем не то, что я имел в виду. – Он сосредоточенно принялся размешивать сахар. Затем взглянул на нее, поднося чашку ко рту. – Я приглашал тебя на свидание. – Чашка со стуком опустилась на стол, кофе выплеснулся через край и растекся темной лужицей. – И, разумеется, не для того, чтобы слушать, как я изрекаю банальности о написанных мною бестселлерах.

Элли автоматически потянулась за тряпкой и начала медленно стирать кофейную лужицу, не замечая ни его напряженного взгляда, ни очевидного раздражения, ни закипающей злости. Впрочем, Конгрив, похоже, начал наконец проявлять нетерпение и неудовлетворенность. Это входило в ее планы.

– Да, свидание. – Это прозвучало уже спокойнее. – Если хочешь, твоя дочка выступит в роли дуэньи при твоей драгоценной особе. Если тебе так будет лучше.

Эта фраза заставила ее застыть. Он же отрекается от своего единственного ребенка! Единственного? Да знает ли он сам о своих детях, при его-то беспечной и беспутной жизни? До скрипа сжав зубы, она повернулась и взглянула на него.

– Как мило с твоей стороны, что ты хочешь вытащить меня из дома. Будет просто чудесно. Но я, знаешь ли, редко выхожу куда-нибудь по вечерам…

Элли собиралась открыть шкаф, когда почувствовала, что Бен стоит прямо у нее за спиной. Он положил руку на дверцу шкафа и сам открыл ее.

– Ради Бога! По крайней мере имей мужество говорить правду! Я приму все, даже если это не то, что мне бы хотелось услышать. Только не лги. Вчера вечером твой друг доктор поведал нам историю твоей поездки в Лондон на концерт, одной из многих поездок. Так что не говори мне, что ты по вечерам сидишь дома.

Эти агрессивность и резкость были для нее чем-то новым. Раньше Бен таким не был. Элли ощутила дрожь смутного волнения.

– Насколько я понял Чарли остается в таких случаях ночевать с этой… забыл ее имя. И когда возвращалась домой с Дэвидом, ты… ты делила с ним постель?

– Да как ты смеешь! – Ее оскорбило не предположение, что она спит с Дэвидом, а то, что он думает, будто она использует дочь в своих целях. Она вдруг вспомнила, что это из-за него ей пришлось пережить беременность, одиночество, унижения. Если бы не Грег Осборн… Он дал ей дом и законный брак. – Тебе не кажется, что ты несколько забылся? – Губы у нее дрогнули.

– Да знаешь ли ты… – Бен стиснул ей плечи. Злость поднималась в нем неотвратимо, словно прилив. Ему захотелось встряхнуть ее, и он едва сдерживал себя. С усилием он отстранился и сунул руки в карманы брюк. – У тебя самый тяжелый характер из всех женщин, которых я когда-либо встречал.

– Другие женщины всегда доставались тебе легко и совсем не раздражали? – осведомилась Элли с ледяным спокойствием.

Он молчал. Что толку объяснять ей, что это был приступ жгучей ревности при мысли, что она спала с этим?.. Один, два глубоких вдоха, и он снова овладел собой.

– Извини, если я тебя обидел. Я не хотел этого. Я действительно не имею никакого права спрашивать тебя о личной жизни. – Он был даже доволен тем, как спокойно произнес все это. – Если даже ты и спала с этим… с Дэвидом, это твое личное дело, твое и его, и я не имею права на какие-либо комментарии по этому поводу.

– Дело не в Дэвиде. – Голос у нее дрогнул.

– Объяснись.

– Черт тебя возьми, как ты смел предположить, что я способна использовать Чарли, чтобы поразвлечься? Ты даже не представляешь, какую вину я испытываю каждый раз, когда мне приходится оставлять ее даже ненадолго. Это проблема всех работающих матерей – приходится доверять своих детей посторонним. Думаешь, мне это нравится? – Сопротивляясь желанию подойти и толкнуть его, ударить, она смотрела на Бена с яростью. – Только люди вроде тебя, которые в рубашке родились, не представляют себе, что это такое – содержать свою семью. Просто не бедствовать, не говоря уже о достатке. Что ты знаешь о том, сколько времени и сил это требует? Все говорят, что дети работающих матерей заброшены, но никто не вспоминает об отцах и их долге!

– Эй, послушай! – Бен все-таки позволил себе подойти, взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть. – Эй! Я нисколько не сомневаюсь, что ты замечательная мать. И никогда не утверждал обратного. Просто на минутку мне захотелось убить этого твоего врача.

– О Господи, сколько было попущено вечеринок и концертов, и все потому, что не с кем оставить ребенка! Все эти праздники, на которых не можешь веселиться, потому что ждешь звонка от какого-нибудь поставщика, все эти бесконечные проблемы… – Элли уже ничего не слушала, ее понесло. Давно ей не представлялось случая выговориться, высказать все, что накопилось в душе.

– Ладно. – Бен улыбнулся и поднял руки, словно заранее соглашаясь со всем, что она скажет. – Ладно. Убедила. Я сражен. Это очень тяжелая жизнь, и я знаю, что ты прекрасно с ней справляешься. Я также понял, как ты любишь дочь. И все, что рассказывала мне Дженни…

– Дженни? – В Элли все еще кипела ярость. – Что еще она тебе наговорила? Мне совсем не нравится, когда мои друзья обсуждают мою жизнь. Это просто…

– Перестань, Элли. Мы все обсуждаем общих друзей. Кроме того, как я понял, твои друзья тебя любят.

– Что ж… – Она поняла, что снова проиграла, и постаралась сохранить невозмутимость.

– Ничего особенного Дженни не выдала. Она знала, что я проявляю к тебе интерес, а я проявляю его, – и, поскольку ты сейчас одинока, решила, что наше знакомство будет хорошей идеей. Дженни решила оказать мне содействие, зная, что я не какой-нибудь сумасшедший маньяк…

– Она не могла не знать, что я сейчас не собираюсь выходить замуж.

– А кто говорит о серьезных отношениях и тем более о женитьбе? Ты говоришь прямо как викторианский священник. Если уж на то пошло, я тоже не ищу серьезных, продолжительных связей. Я многое повидал, и жизнь отучила меня от романтики, но это не значит, что я похоронил себя и не хочу встречаться с женщинами, которые меня привлекают. Более того, с теми, кто меня возбуждает. Как ты.

Он взглянул на Элли, и между бровями пролегла недовольная морщинка.

– Кроме того, меня интересуют твои отношения с мужем. Или же он был настолько плох, что ты зареклась близко общаться с мужчинами, или настолько хорош, что ты не можешь его забыть.

Элли вздрогнула – еще не хватает обсуждать с ним эту тему! Она отвернулась.

– Ты, конечно, прав, я как-то отстала от жизни, потеряла привычку ходить на свидания. И все сопутствующие навыки…

– Но это не повод, чтобы бояться самой жизни.

– Бояться? – с запалом переспросила Элли. – А кто сказал, что я боюсь жизни? Скорее научилась не терять время и ценить свободу, не обременяя себя лишними сложностями от интимных отношений. Я привыкла сама решать, что для нас лучше, ни на кого не надеясь.

– Да-а… Кто же тебя так ранил, Элли, что ты избегаешь малейшей привязанности, боишься зависимости?

Меньше всего она ожидала такого вопроса от него. Она стояла не в силах ответить и только смотрела на Бена.

А он, в свою очередь, смотрел в эти прекрасные блестящие глаза и чувствовал боль этой женщины как свою собственную.

Ему уже было стыдно за свой вопрос. Слишком настойчивым и мощным оказалось влечение к ней, слишком глубокие струны души затронула она, задела что-то, что нельзя было потрогать пальцем. И привлекала его не только красивая внешность – мало ли смазливых женщин он знал! – это была женщина, созданная для него, для Бена Конгрива. С первой минуты, как увидел ее, он не переставал пытать собственную память, которая постоянно давала осечку, стоило ему подойти к разгадке.

Голос Элли прервал его размышления:

– Думаю, дело в том, что ты не привык к отказам и тебе всякий раз нужны причины. Если их не будет, ты придумаешь их сам. Лишь бы спасти свою уязвленную гордость.

Не исключено, что она в чем-то права, решил про себя Бен. Но только не в том смысле, который она сама вкладывала в свои слова. Он улыбнулся.

– Это твоя теория, Элли, и позволь мне с тобой не согласиться. Мне приходилось – как ни трудно тебе в это поверить – получать отказы, и моя гордость от этого не слишком пострадала.

У нее уже не было сил спорить, и она решила просто ретироваться. Но опоздала. Когда она обернулась, путь к отступлению был уже закрыт.

Не было никакой борьбы, когда Бен нежно коснулся ее лица и приподнял подбородок. От этого знакомого жеста дыхание у нее сбилось, а губы невольно приоткрылись. Его ладонь лежала чуть выше талии, у самой груди, и он не мог не слышать, как бьется ее сердце.

– Видишь… – Голос Бена звучал тихо, интимно, почти шепотом. – Я чувствую то же, что и ты. – И его губы коснулись ее.

Элли так долго боролась со своими желаниями, что почувствовала облегчение, разрешив себе этот единственный поцелуй. Но она успела забыть, каким обманчивым может быть этот первый шаг. Ноги у нее ослабели, и, если бы сильные руки Бена не обвились вокруг ее талии, она бы опустилась на пол совершенно без сил.

И тогда, словно стремясь перехватить у него инициативу, она ответила ему. И как могло быть иначе, когда все чувства, все тело воспламенились от его близости и жаждали большего? Она скользнула пальцами ему в волосы и сильнее прижалась к его губам, зная, что каждый миг может быть последним.

В тот же момент – может быть, чтобы спасти ее от нее самой – снаружи донеслись какие-то звуки. Парадная дверь со стуком распахнулась, и в холле зазвенел смех ее дочери.

Чарли! Девочка резко остановилась в дверном проеме, недоуменно разглядывая маму и странного незнакомца, стоящих так близко.

– Мамочка! – Чарли неуверенно сделала несколько шагов. Для своих шести лет она была высоким ребенком. На ней были темные плисовые брюки и синий свитер, на шее мотался разноцветный шарф. – Мамочка! – Удивление от встречи с незнакомцем несколько приглушило ее восторг, и Чарли застеснялась чужого мужчины.

Высокий рост она унаследовала от обоих родителей, пышные золотисто-каштановые волосы своим оттенком напоминали лесной орех. Глаза были сияющими и выразительными, как у матери. Ни одна из черт девочки не могла бы подсказать Бену ключ к загадке.

Присев на корточки, Элли обменялась с дочкой приветствиями и поцелуями. Потом обернулась к стоящей в дверях Венди.

– Извини, Элли, мне пришлось привести ее домой. Видишь ли, Линда приехала, у нее какая-то сыпь. Пришлось отвести ее к Дэвиду, он почти уверен, что это ветрянка. Так что я поспешила увести Чарли. Не хватало только, чтобы она свалилась с ветрянкой во время каникул. Надеюсь, еще не слишком поздно.

– Ох, бедная Линда, – медленно произнесла Элли. – Разумеется, Венди, ты все сделала правильно – ветрянка нам совсем ни к чему. – И обратилась к девочке: – Ты же не хочешь целую неделю проваляться в постели, правда, Чарли?

– Нет. Не хочу болеть на каникулах. – Девочка посмотрела на Бена с очаровательной, несмотря на отсутствие двух передних зубов, улыбкой. – Вы кто? Друг моей мамочки?

Несколько секунд стояла тишина. В голове у Элли пронеслись разные варианты ответа, но настойчивее всего звучал тот, которого она никогда бы не произнесла вслух: это твой отец, деточка. Его зовут Бен Конгрив, и он не знал о твоем существовании все эти годы. И даже не позаботился узнать. Это было бы прекрасной возможностью разом свести все счеты.