"Экология разума. Избранные статьи по антропологии, психиатрии и эпистемологии. Пер. с англ" - читать интересную книгу автора (Бейтсон Грегори, Перевод с английского...)ФОРМА И ПАТТЕРН В АНТРОПОЛОГИИ
Контакт культур и схизмогенез Эксперименты по обдумыванию собранного этнологического материала Мораль и национальный характер Бали: система ценностей стабильного состояния Стиль, изящество и информация в примитивном искусстве Комментарий к части "Форма и паттерн в антропологии" ФОРМА И ПАТОЛОГИЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ Социальное планирование и концепция вторичного обучения Теория игры и фантазии Эпидемиология шизофрении Ктеории шизофрении* Групповая динамика шизофрении Минимальные требования для теории шизофрении "Двойное послание", 1969 Логические категории обучения и коммуникации Кибернетика "Я": теория алкоголизма Комментарий к части "Форма и патология взаимоотношений" ЭПИСТЕМОЛОГИЯ И ЭКОЛОГИЯ Кибернетическое объяснение Избыточность и кодирование Сознательная цель против природы Влияние сознательной цели на человеческую адаптацию Комментарий к части "Эпистемология и экология" КРИЗИС В ЭКОЛОГИИ РАЗУМА От Версаля до кибернетики Патология в эпистемологии Корни экологического кризиса Экология и гибкость в городской цивилизации Библиография * Перевод М.Я.Папуша. Остальные разделы переведены Д.Я.Федотовым. НА ПУТИ К ЭКОЛОГИИ РАЗУМА Книга Грегори Бейтсона "Steps to an Ecology of Mind" попала мне в руки в конце 1970-х: мне оставил ее знаменитый психолог Пол Экман, приехавший в Ленинград читать лекции и, обходя наружное наблюдение, вступавший в неразрешенные контакты. Я только начал работать психологом в клинике и в свой первый отпуск взял этот толстенький карманный томик. Отпуск я проводил на Кавказе; тогда там было дешево и безопасно (впрочем, об опасности тогда никто и не думал). Загорая среди скал и вспоминая свою оставшуюся в Питере дочку, я читал невероятные истории о жизни на острове Бали, о логических уровнях и разгадке шизофрении. Больше всего мне понравились "Металоги" - восхитительные разговоры автора со своей дочкой, "структура которых релевантна тому, о чем говорят": звучит замысловато, но по прочтении понимаешь, что это значит. Как бы мне хотелось вот так разговаривать со своей дочкой; но она отсутствовала, и я прямо тут, в палатке, начал переводить Бейтсона. И странно: тогда, в восьмидесятых, мне удавалось публиковать все, что я хотел, но перевод "Металогов" был отвергнут двумя редакциями. Потом я позабыл об этом деле; может, потому, что дочка подросла и я научился с ней разговаривать. Но бейтсоновские идеи еще долго помогали мне понимать (верно или нет) собственные чувства. Автор этой книги - одна из самых необычных личностей в науке прошедшего столетия. Его современники, классики едва различимых между собой дисциплин, морили студентов и читателей заумной методологией, структурными схемами и идеалом науки еще более чистой, чем та, которую преподают на соседнем факультете. Не то чтобы психология, социология или антропология середины двадцатого века были совсем оторваны от человеческих дел: напротив, из глубокомысленных схем следовали выводы очевидно левой окраски. Идеи специальной, математизированной науки, когда они применяются к человеку и его жизни, логически связаны с представлением о большом правительстве, которое умнее и сильнее людей. Чтобы власть решала за человека, что ему дать, а чего не давать, ей нужна особого рода наука: знание об "объективной" или "бессознательной" жизни - иначе говоря, о том, что человеку надо и чего он сам о себе не знает. Эту атмосферу шестидесятых и семидесятых годов хорошо помнят в Америке и в Европе. Как ни изолирована была Россия, местные идеалы - семиотика, системный подход, математическое моделирование - выливались в те же общемировые искания. Их результаты, увы, состарились очень быстро, быстрее авторов. |
|
|