"Узники Соловецкого монастыря: Политическая ссылка в Соловецкий монастырь в XVIII-XIX веках" - читать интересную книгу автора (Фруменков Георгий Георгиевич)

переводили в другую тюрьму. "Новичку" давали одежду с указанием срока
носки, посуду, простейшие постельные принадлежности, отправляли в
каземат и велели страже "содержать по указу без всякого упущения". К
поступившему арестанту прикрепляли монаха для увещевания.
Пищей заключенных не баловали: кормили "хлебом слезным" да водой.
Некоторым выдавали, кроме воды и хлеба, щи и квас, оговаривая при
этом: "а рыбы не давать никогда". Только со второй половины XVIII века
заключенным стали назначать продовольственный паек "против одного
монаха", то есть иноческую норму. Об этом мы узнаем из
Правительственных грамот, в которых всегда упоминалось, как
довольствовать ссыльного. Монашеский оклад во второй половине XVIII
века составлял 9 рублей в год. За выдачу арестантам питания и одежды
правительство рассчитывалось с монастьгрем.
Колодников использовали в тяжелых монастырских трудах. Арестанты
пекли хлеб, рубили дрова, возили воду, убирали нечистоты. Осенью и
зимой, когда остров был отрезан от внешнего мира, в монастыре не было
посторонних людей, и возможность побега ссыльного исключалась;
"рядовым", не секретным, арестантам жилось свободнее. Днем они
выходили из своих келий, встречались друг с другом, делились мнениями
и переживаниями, хотя официально всякие взаимопосещения и разговоры
были строго запрещены. На ночь колодников разводили по местам и
запирали.
В период навигации и наплыва паломников строгости усиливались. Из
каморок колодников не выпускали. Начальство опасалось, что ссыльный
может затеряться в толпе и при помощи какого-нибудь сердобольного
богомольца "утечку учинит".
Кстати, о побегах. Кажется, не было такого места заключения,
откуда не сумел бы бежать русский человек. Соловецкий остров, несмотря
на все его отрицательные природные особенности, не составлял в этом
отношении исключения, только почти все побеги заканчивались печально
для беглецов. Дальше острова сумели уйти немногие счастливцы. Достичь
твердой земли удалось единицам. Заключенных, которых ловили после
неудачного побега, перемещали в более надежные казематы, усиливали
охрану и снижали им суточную норму хлеба, чтобы не сушили сухарей для
очередного "сбегу".
Кроме обычных арестантов, в монастырской тюрьме содержались
"особо опасные преступники" из числа секретных, которых привозили в
монастырь без указания не только вины, но даже имени и фамилии.
Безымянные арестанты имели клички или номера и содержались в имевшихся
уединенных местах или в специально оборудованных для них казематах.
Важные секретные арестанты, присланные с предписанием, "чтобы ни
они кого, ни их кто видеть не могли", получали на руки кормовые
деньги, и караульные солдаты покупали им съестные припасы. Отдельных
анонимных колодников охраняли специально присланные для этой цели
команды. Из камер их никогда не выпускали. Кельи особо опасных
секретных преступников не только запирали на замок, но еще
запечатывали снаружи специальными печатями. Назначенный для охраны
арестантов офицер был снабжен такой инструкцией: "Когда он, колодник,
посажен будет в тюрьму, тогда к нему приставить караул, и всегда бы с
ружьями было по два человека на часах: один от гвардии, а другой из