"Таинственная находка" - читать интересную книгу автора (Эргле Зента Эрнестовна)

Глава пятая. Кольцо Эмми

Айвар на своем посту изнывал от скуки. С семи утра он сидел на толстом суку липы, опершись спиной о ствол. До сих пор ничего чрезвычайного не произошло. Первым отправился на работу пожилой мужчина в форме железнодорожника. Видно, Паэглитис, дядя Антры. Затем показался толстяк в полосатом пиджаке, с толстенным портфелем. Две тетки долго перемывали косточки общей знакомой, пока, спохватившись, не бросились каждая в свою сторону. Молодая женщина выкатила детскую коляску и поставила ее на солнце. Наказав знакомым уже нам мальчишкам присматривать за малышом, она поспешила в магазин за покупками. Айвар забрался поглубже в листву — от таких шкетов лучше держаться подальше, в два счета заметят.

Ровно в восемь ноль-ноль — Айвар сверился со своими часами — у открытого окна появился «объект» его наблюдения — Антра. Она потянулась, исчезла и спустя пятнадцать минут появилась снова. Приставив к глазам театральный бинокль, на время позаимствованный у матери, Айвар с интересом наблюдал, как Антра, массируя лицо, осторожно втирала крем кончиками пальцев, потом накрасила брови и ресницы, напудрилась и, наконец, накрасила губы, изредка улыбаясь себе самой в зеркале. В восемь сорок пять, в голубом костюме, она появилась во дворе, надела солнечные очки и вот уже ее каблуки застучали по тротуару.

Айвар соскользнул с дерева и, засунув руки в карманы, с независимым видом зашагал следом.

У дома номер четыре на улице Сабулю «объект» остановился, несмело потоптался на месте, потом открыл калитку и по выложенной плитами дорожке подошел к двери. На звонок открыл старик в очках, настоящий волшебник из сказки.

«Если есть собака, все пропало», — подумал Айвар.

Крадучись, он подобрался к самым дверям. «X. Голдбаум. Ювелир», — оповещала старинная табличка. Окна в доме были открыты, поэтому остальное не представляло особого труда. Айвар обошел дом. В саду было пусто. Перескочив через клумбу с цветущими астрами, он встал у окна, из которого доносились голоса.

— Мне сказали, что вы ювелир. Не могли бы вы оценить это кольцо? — И Антра протянула старику небольшую коробочку.

Ювелир открыл коробочку и внезапно схватился рукой за сердце.

— Что с вами? — всполошилась Антра. — Вам плохо?

— Ничего, ничего. Подайте с буфета стакан воды.

Запив таблетку водой, старик несколько раз глубоко вздохнул и стал внимательно изучать принесенное Антрой кольцо.

— Золото настоящее, — произнес он наконец. — И рубин тоже. Стоимость кольца сто — сто двадцать рублей. Откуда оно у вас?

— Осталось от бабушки.

— Лжете, гражданка! — вскричал старик, — Это кольцо я хорошо знаю. Скажите правду — откуда оно у вас?

— Я… Мне… — смешалась Антра. — Мне подарил его один знакомый.

— Вы его украли! — Старик от возмущения даже вскочил.

— Я спешу на работу, — пробормотала Антра. — Я приду в следующий раз. — И, выхватив кольцо из рук ювелира, она выскочила из комнаты.

— Подождите! — Голдбаум бросился вслед за нею. — Два слова. Я не стану сообщать в милицию.

Но Антра была уже далеко. Старик вернулся в комнату и тяжело опустился на стул.

— Эммочкино кольцо. Но как оно оказалось у этой девушки? Ах, старый глупец — как же это я ее отпустил? — тихо бормотал он.

Он вытащил из ящика стола помятый листок бумаги и долго всматривался в него.

— До этого момента все совпадает, — разговаривал он сам с собой. — А что случилось с моей девочкой потом?

— Я приготовила для вас скромное угощение. — В комнату с подносом в руках вошла славная старушка. — А где эта милая девушка? Почему ты позволил ей уйти? Она так похожа на нашу Эмми.

Ювелир быстро спрятал листок в стол.

— Сегодня прекрасная погода, Анни. Давай позавтракаем в саду.

Здесь больше делать было нечего. Айвар стремглав выскочил на улицу.

Антру он нагнал на трамвайной остановке. Она явно нервничала, поминутно смотрела на часы. Трамвай, как обычно, когда спешишь, все не показывался.

Антра так волновалась, что даже не заметила мальчика, который чуть не наступал ей на пятки.

У входа в самый большой в городе магазин сувениров и подарков толпился народ. В десять ноль-ноль случилось то, чего Айвар боялся больше всего — «объект» наблюдения внезапно исчез, словно сквозь землю провалился. Лавируя между возбужденными покупателями, Айвар шнырял из одного торгового зала в другой. Настроение испортилось вконец — не получится из него сыщик. Найти в этой толчее «объект» было так же безнадежно, как иголку в стоге сена.

Высокая дородная дама прижала Айвара к прилавку так, что он и дохнуть не мог.

— Дайте мне духи «Рижанка», — пророкотала женщина.

— «Рижанки» сейчас нет, — ответил знакомый голос. — Могу предложить «Сигулду», «Лелде», «Белую сирень», «Красный мак».

Айвар возликовал — по ту сторону прилавка в зеленом халатике стояла исчезнувшая Антра.

— Вечно у них ничего нет, — недовольно пробасила женщина и направилась к выходу. За ее спиной Айвар чувствовал себя словно под прикрытием мощного ледокола.

Память у Айвара была преотличнейшая. Стоило ему один раз прочитать даже самое длинное стихотворение, хоть на русском, хоть на английском языке, и он без единой ошибки мог повторить его. А воспроизвести слово в слово разговор Антры с ювелиром для него не представляло ни малейшего труда. Уна все старательно записала — так будет верней.

— Ты, малыш, просто молоток, — похвалил его Ивар.

— Тогда уж кувалда! — Айвар на комплименты не реагировал. — Растолкуйте лучше, какого черта вам понадобилось выслеживать эту продавщицу?

— Мальчики, Айвар имеет право все знать, — произнесла Уна. — Он один из самых способных наших ребят.

Ивар молча пожал плечами. Атис сосредоточенно чертил что-то на листке бумаги — он считался интеллектуалом, который все стремится постичь путем логических рассуждений. Девочки же, Уна и Магдалена, больше полагались на интуицию, и, как ни странно, она их еще ни разу не подвела.

— Суперэкстра! — У Айвара заблестели глаза. — Да это ж самый классный детектив. Говорите, что делать, я готов!

— Вокруг кольца образовалась любопытная цепочка. — Атис по методу знаменитого Мегрэ все стремился изобразить графически. — Луи Четырнадцатый — Антра Паэглите — Голдбаум — его дочь Эмми.

— По-моему, логичнее так. — Уна взяла другой листок бумаги. — Эмми — Ганс Хаммель — Луи — Антра — Голдбаум. Ведь кольцо, как выяснил Айвар, вначале принадлежало дочери Голдбаума, потом каким-то образом попало в руки Ганса, который спрятал его в кровать вместе с другими драгоценностями.

К моменту закрытия магазина сувениров Айвар уже находился на своем посту, на липе. Вместо маленького театрального бинокля на плече у него висел настоящий морской бинокль, собственность капитана Леи. Когда Айвар направил его на окно Антры, ему показалось, что кофейную чашку, стоявшую на подоконнике, можно достать рукой.

На лугу возле заросшего пруда двое подростков гоняли футбольный мяч. Местные мальчишки видели их здесь впервые.

На скамье возле дома двое пожилых мужчин — железнодорожник и толстяк — играли в шашки и время от времени отвлекались, чтобы обсудить результаты хоккейного матча. Рудис и Вилис — Айвар уже знал, как зовут мальчиков, — что-то искали под старыми яблонями. К счастью, мать скоро позвала их ужинать.

Без четверти восемь во двор вошла Антра. В одной руке она несла сетку с апельсинами, в другой — небольшую белую сумочку. Перекинувшись парой слов с дядей, она вошла в дом.

Через бинокль Айвар увидел, как она повертелась перед зеркалом и вышла из комнаты.

Вечерело. Игроки сложили шашки и тоже разошлись. Дядя вскоре появился в соседней комнате — сел ужинать. У Антры зажегся свет и зазвучала музыка.

Вещь, что надо, позавидовал Айвар. И где она отхватила такую пластинку?

Одна нога у него так занемела, что по ней забегали мурашки. Пришлось пересесть на другой сук.

Антра положила на подоконник подушку и, облокотившись на нее, стала чистить апельсин. В саду стрекотали кузнечики. «Как когда-то в деревне, — подумал Айвар. — Бабушка говорила, что это к хорошей погоде».

Айвар так задумался, что даже не заметил, как во двор вошел парень. Заслышав свист, Айвар встрепенулся.

Антра подняла голову и прислушалась. Знаками она показала парню, что сейчас выйдет. Через минуту она спустилась и оба уселись на скамейку под липой. Вот это везение — Айвар слышал буквально каждое слово!

— Ко мне нельзя, — сказала Антра. — Тетя на тебя страшно сердита. И ты тоже хорош. Зачем тебе надо было дурачиться?

— Последний раз, честное слово, — оправдывался парень. — А что с кольцом?

— Этот старик обозвал меня воровкой, еще и сейчас коленки дрожат, как вспомню. Еле вырвалась.

— Чертов клещ! Сколько за кольцо дает?

— Около ста рублей.

— Дай мне! Завтра пойду в скупку. Если выгорит одно дельце, заживем мы с тобой, крошка, в свое удовольствие.

— Ты в самом деле нашел кольцо в старом доме? Честное слово?

— Я ж говорил уже, — с досадой произнес парень.

— А больше ничего там не было?

В ответ послышалось какое-то нечленораздельное бормотание.

О том, что она во время обеденного перерыва на свой страх и риск отправилась искать спрятанные сокровища и ее застали юные друзья милиции, Антра на всякий случай решила промолчать.

В окне Антриной комнаты показалась женщина.

— Антра, ужинать!

— Иду, тетя, — отозвалась из-под липы Антра. — Мне пора, Гирт. Загляни как-нибудь вечерком.

Итак, этого парня звать Гиртом, констатировал Айвар.

Засунув руки в карманы и беззаботно насвистывая, Гирт медленно шел по улице. За ним, играя на ходу в футбол, следовали два подростка, чуть поодаль — еще один.

Было время ужина. Из открытых окон доносился запах тушеной капусты, жареного мяса и рыбы, напоминая, что пора возвращаться домой, в противном случае в качестве острой приправы к ужину можно было ждать выговора.

У гастронома Гирт остановился, с минуту рассматривал вывешенную дружинниками последнюю «Молнию», потом сплюнул и вошел во двор.

— Оба оставайтесь на улице! — распорядился Атис. — Я скоро вернусь!

Огромное здание, построенное еще до войны, занимало целый квартал. На одном углу дома возвышалась скульптура — стражник с фонарем в руке, поэтому в округе этот дом так и прозвали: «Дом стражника».

— Все в порядке, — сообщил Атис, отсутствовавший довольно долго. — Последний подъезд направо, тридцать седьмая квартира. Живет вместе с матерью, фамилия — Заринь. Мне здорово повезло. Смотрю, тетенька какая-то тащит наверх ведро с картошкой, я, само собой разумеется, предложил помочь. Она пригласила в комнату. Я ей и говорю, послали, мол, к Гирту, но не знаю точно, в какой квартире он живет. Тетку как прорвало. Отец семью бросил, мать на своего сыночка все наглядеться не могла, во всем потакала. В учебе-то несилен был, а уж на проделки первый выдумщик. Сколько окон перебил, гоняя мяч, сколько цветов во дворе истоптал, сколько деревьев сломал. Да и сейчас, хоть ростом и вымахал, за ум не взялся, якшается с такими же. На гитаре бренчат, к девушкам пристают, прямо во дворе пьют и в карты играют. Спасу, говорит, нет никакого. Жильцы уж в милицию собрались жаловаться. А сейчас, слушайте внимательно, сейчас будет самое главное! Вечером в прошлое воскресенье этот субчик чуть не убил теткину Лапушку, противного раскормленного мопса. Она вывела его вечером на прогулку. Слышит, со стороны площадки, где стоят мусорники, доносятся какие-то странные звуки, будто железо пилят. Подошла ближе — Гирт стоит на коленях и отпиливает от старой кровати ножки. Тетка возьми да и спроси, чем это он занимается. А тот как гаркнет — у тебя что, глаза на затылке, что ли? Ее Лапушка поднял возле кровати лапку. Так этот убийца схватил кусок железа и запустил в собачку. До добра этого мальчишку и всю его компанию такое поведение не доведет — это так же верно, как бог на небе, закончила тетка.

— Да, но самого главного — нашел ли Гирт еще какие-нибудь драгоценности, мы так и не узнали, — вздохнул Ивар. — Может, эта тетенька что-нибудь заметила?

— Ничегошеньки. Подхватила, говорит, свою раненую собачонку и под ругань Гирта поспешила уйти, чтоб и ей самой не досталось.

— Знакомая картинка, — добавил Айвар.

— Может, тебе, Айвар, прозондировать эту компанию? — заметил Ивар.

— Не горю желанием, — отказался Айвар. — Они считают себя взрослыми, с такими, как я, предпочитают дела не иметь.

— Пошли в штаб, решим, что делать дальше, — предложил Атис.

— Важнее всего не допустить, чтобы драгоценности продали — это всем ясно, — сказала Уна. — Вопрос: как этого добиться?

— Я думаю так. Айвар с самого утра пусть дежурит у «Дома стражника» и не спускает глаз с Гирта, — решил Атис. — Мы с Уной будем поджидать его у скупочного магазина.

— А что делать нам с Магдаленой? — В голосе Ивара звучала обида.

— Ваша главная задача — наблюдение за Голдбаумом, — решила Уна.

— Ничего не выйдет, — запротестовал Ивар. — Он меня знает.

— А ты не попадайся ему на глаза.

— Может, попугать Гирта? — предложила Уна. — Я смотрела уголовный кодекс, там сказано, что все найденные вещи, не имеющие владельца, принадлежат государству. Присвоение их грозит тюремным заключением до двух лет. А что если послать Гирту письмо с таким текстом: «Мы знаем, что вы присвоили хранившиеся в старой кровати драгоценности. Немедленно сдайте их в ближайшее отделение милиции. ЮДМ». Спорим, это подействует, и еще как!

— Наивно! — Атис тут же отверг предложение Уны. — У таких субъектов нейлоновые нервы. Как только Гирт поймет, что его тайна раскрыта, он сразу же постарается продать драгоценности.

18 августа Айвар появился во дворе «Дома стражника» ровно в восемь тридцать. На скамейке возле сломанного куста сирени два старика грелись на солнце. В песочнице играла маленькая девочка. Мальчишка, ровесник Айвара, перекидывал мяч через волейбольную сетку.

— Давай сыграем! — предложил Айвар.

— Давай! — радостно согласился мальчишка.

Через минут тридцать к ним присоединились еще один паренек и девочка в джинсах. Стало веселее.

Во время игры Айвар следил за последним подъездом справа. Наконец в девять пятнадцать в дверях показался Гирт, на нем были джинсы отечественного производства и оранжевая, увешанная значками куртка. Оглянувшись вокруг, он вышел со двора, засунув руки в карманы.

— Чао! — Айвар бросил мяч девочке. — Я зайду позже.

А в это время Атис и Уна уже дежурили у скупочного магазина. У входа вертелись какие-то типы.

— Вы не продаете старинные монеты? — спрашивали они у каждого, кто собирался войти в магазин.

— Не продаю, меняю, — ответил вновь подошедший.

Нумизматы исчезли в подъезде ближайшего дома.

— Дяденька, у вас нет старых монет? — Атис присоединился к компании. Уна стояла поодаль.

Ярко-оранжевую, увешанную значками куртку Гирта ребята заметили издали. И сразу же вошли в магазин. Вытащив блокнот, Уна старательно стала переписывать прейскурант на драгоценные металлы.

Гирт, ни на кого не глядя, подошел к прилавку и вытащил из кармана кольцо. Взглянув на него, приемщик даже зажмурил глаза, словно кот на солнце. Кольцо было сделано искусно, сразу виден настоящий мастер.

— Откуда оно у вас? — поинтересовался приемщик.

— Семейная реликвия, — начал Гирт придуманную по дороге историю. — От бабушки досталось. Жалко продавать, но маме нужно срочно ехать в Ессентуки, а денег нет.

— А что с вашей мамой? — спросил приемщик.

— Да такой ревматизм, что ходить не может.

— Но в Ессентуках, насколько мне известно, лечат желудочно-кишечные заболевания, я сам там бывал; вот так-то, молодой человек!

— Так сколько? — нетерпеливо спросил Гирт, подвинув кольцо к приемщику ближе.

Тот взял кольцо и небрежно бросил на весы.

— Два грамма. Сорок один рубль.

— Всего? — Гирт не верил своим ушам.

— Цена на золото, установленная государством. Пожалуйста, взгляните в прейскурант. Проба 583, двадцать рублей пятьдесят копеек за грамм.

— А камень?

— Обыкновенное цветное стекло. Пару рублей я, пожалуй, могу накинуть, — предложил приемщик, когда Гирт решил забрать кольцо.

— Ну, дядя, я не из психушки, — разозлился Гирт. — Это кольцо не меньше сотни тянет.

— Покажите мне кольцо! — Толстяк, появившийся в магазине, протянул волосатую руку с пухлыми, как сардельки, пальцами. Толстяк с Гиртом пошептались о чем-то и вышли из магазина.

— Знакомая физиономия, — вслух размышляла. Уна, следуя вместе с Атисом за Гиртом в центр города. — Он не из компании Язепа?

— Возможно, — согласился Атис. — Надо просмотреть прошлогодние фотографии.

Гирт и незнакомец вошли в бар гостиницы «Интурист». Уна и Атис попытались юркнуть за ними, но их остановил швейцар, огромный словно монумент.

— Вам что здесь надо? — пророкотал он. — Детям вход в бар запрещен.

— Ну точно опереточный генерал! — фыркнула Уна. — Только эполет не хватает.

— Видите двери? А ну марш! — Швейцар подталкивал их к выходу.

— Дяденька, у нас там внизу сидит папа, — на ходу сочинил Атис. — Мама велела…

— Мало ли что мама велела. Ждите своего папу на улице!

Двери бара с шумом закрылись.

— Плохо дело, — подытожила Уна. — Похоже, что этот незнакомец в состоянии купить не только кольцо Эмми, но и все остальные драгоценности, и мы останемся с носом.

Через полчаса из бара, пошатываясь, вышел Гирт.

— Разделимся, — решила Уна. — Ты иди за Гиртом, а я останусь ждать толстяка.

Около полудня к бару подъехали две «Волги». Из них высыпала шумная, пестро одетая компания. Уна смешалась с толпой весело переговаривающихся на каком-то незнакомом языке людей и проскользнула в бар. Сердце громко забилось. Она попала в таинственную страну взрослых. Сколько приходилось о ней слышать и читать! У стойки на высоких стульях скучали двое мужчин и немолодая женщина. Толстяка среди посетителей не было. То ли он вышел через служебный вход, то ли здесь же работал.

Оставаться не было смысла. Уна выскочила на улицу. Мир взрослых ее разочаровал. Чтобы посидеть в этом темном подвале, люди выстаивали в очереди. Взрослых порой действительно трудно понять. Уна села в трамвай и поехала домой.

Атиса она нашла в штабе. Мрачный, словно осенняя туча, сидел он за столом дежурного.

— Мои завтра уезжают в Карелию, я тоже должен ехать.

— Чего это ты вдруг? — прямо-таки опешила Уна.

— Да не вдруг. Мы всю зиму готовились, и маршрут составили, и литературу подобрали. Я даже их эпос «Калевалу» прочел. Страшно мрачная штука.

— А как же мы без тебя?

— Хочешь, чтоб я остался?

— Конечно.

— Тогда я скажу дома, что ехать не могу, что мне поручили важное дело в клубе ЮДМ.

— Ты настоящий друг. — Уна благодарно посмотрела на Атиса. — Я бы, наверно, не смогла отказаться от такой потрясающей поездки.

— Я надеялся, что, мы за неделю справимся и я смогу поехать, — признался Атис. — А сейчас, когда мы почти у цели, бросать не хочется.

— Ты жестоко ошибаешься, если думаешь, что мы почти у цели, — Уна вздохнула. — Мы так же далеки от нее, как были в самом начале. Мы даже не знаем, нашел ли Луи что-нибудь в остальных ножках кровати. Может быть, он сегодня и продал все драгоценности этому толстяку с кожаным портфелем. У того прямо глаза блестели, когда он шептал: «А еще что-нибудь есть?»

Уна простить себе не могла, что так легко позволила обвести себя вокруг пальца. Наверняка с другой стороны гостиницы, со двора, есть служебный вход — могла бы и сообразить.

Они долго молчали, каждый думал о своем.

— Толстяка не мешало бы изучить поосновательней, — заметила Уна.

— Постой-ка! — Атис пулей вылетел из комнаты. Через минуту он вернулся и положил перед Уной целую кипу фотографий. — Вся банда брата Язепа. Глянь сюда — те же очки, которые достают только по блату, тот же пузатый портфель.

— У нашего нет бороды, да и живот посолидней, — решила Уна.

— Живот за это время мог вырасти, а бороду ничего не стоит сбрить.

Когда стемнело, пришли Ивар и Магдалена. Старый Голдбаум после обеда как ненормальный носился по улицам и почему-то очень внимательно изучал каждую встречавшуюся ему девушку. Вечером, когда стало смеркаться, он уже еле волочил ноги. И все время что-то бормотал.

— А что Луи Четырнадцатый? — поинтересовался Ивар.

— Из бара вышел как следует нагрузившись, еле до дома добрался. Пришлось попридержать его, когда выходил из трамвая. Потом долго возился около дверей, ключ в замочную скважину не попадал. Я хотел помочь, а заодно и в комнату заглянуть, да тут появилась женщина с пустым мусорным ведром. Как пошла она ругаться, схватила нашего Гирта за шиворот и втолкнула в квартиру. В таком состоянии он ни на что не способен. До утра будет спать как убитый. Поэтому лично я ухожу домой.

Но тут Атис ошибся.

Гирт проснулся вечером и с трудом сел. Голова раскалывалась. Матери, к счастью, дома не было, а то не миновать бы ему осточертевших проповедей. Он сунул голову под кран. Стало легче. Но жажда становилась невыносимой, а водой ее было не утолить.

Сейчас бы пару бутылок пива. Да нет денег. Мать в последнее время все свои сбережения прячет в шкаф. Бутылки и банки давным-давно проданы. Машинально он сунул руку в карман. Елки-палки! Десять красненьких! Кольцо! Он же продал его тому с волосатыми ручищами.

Магазин спиртных напитков был уже закрыт. В продовольственном продавался только коньяк. Но теперь-то ему не надо жаться, не нищий! Не взяв сдачу, Гирт сунул бутылку в карман и медленно побрел домой. В кухне на столе он нашел холодные котлеты.

Незадолго до полуночи мастер Гоба провожал своего товарища по работе Анну Заринь домой, до самых дверей ее квартиры. День рождения удался, гости были довольны, веселы. Если бы не она, милая Аннушка, ему, одинокому мужчине, никогда бы так славно все не устроить. Если ей когда-нибудь понадобится мужская помощь, пусть в любое время обращается к нему.

— Спасибо, спасибо! У меня у самой сын совсем взрослый, он и поможет.

— Боюсь, не выйдет из него дельного помощника. На работу несколько дней не являлся, мастерам грубит. Парень он, в общем-то, неплохой, только сразу видно, не в строгости воспитывался. Мужской руки не чувствуется. Но ты не беспокойся, прослежу, чтоб с ним все было в порядке, возьму к себе в бригаду, — пообещал Гоба. — А не сходить ли нам как-нибудь вместе в кино или в кафе? Ведь не такие уж мы старые. Да и нехорошо, когда человек все один да один.

Мать Гирта посмотрела мастеру вслед с двойственным чувством. Гоба человек неплохой, товарищи его любят и уважают. Почему бы и не попробовать начать жизнь сначала? Только как отнесется к этому Гирт?

Но стоило ей войти в квартиру, хорошее настроение развеялось, словно дым. Гирт громко храпел, уронив голову на кухонный стол. Рядом стояла початая бутылка, коньяка. Гневу ее не было предела. Она работала не покладая рук, лишь бы сын не нуждался ни в чем, ради него пожертвовала своей молодостью. Что видела она в жизни? Ровным счетом ничего. Работа и дом, дом и работа. И вот сейчас, когда можно вздохнуть посвободней, снова беда на ее голову. Пьяница и разгильдяй! Ни учиться не хочет, ни работать. Скорее бы армия, может, там сделают из него человека!

— Не ругайся, мам! Ты должна гордиться таким сыном, — нечленораздельно мямлил очнувшийся Гирт. — Будут у тебя и шелка, и бархат. И всякие там кружева и бельишко! Твой сын богач. Видишь! — И он рассыпал по столу оставшиеся десятки.

— Откуда у тебя деньги? — испуганно спросила мать. — Уж не украл ли?

— То ли еще будет! Бери, все твое. Вот погоди, загоню драгоценности, куплю «Волгу» и двинем мы с тобой на юга. На солнце пожаримся, в Черном море искупаемся. Мы что, хуже других, что ли? И Антру с собой прихватим, клевая чувиха! Ну и житуха начнется, елки-моталки!

Мать с нарастающим ужасом слушала пьяное бормотание сына. Какие драгоценности, какая Антра? Давно соседи говорили, что Гирт связался с какой-то гоп-компанией. Но вором ее сына никто не называл. Лоботрясом, бездельником — да, но вором никогда. И вот пришла беда. Неужели ограбил ювелирный магазин? А то разве стал бы говорить о драгоценностях?

Наученная опытом, она знала, что расспрашивать Гирта в таком состоянии бессмысленно. Надрываясь, она отволокла безвольное тело в кровать и сама тоже пошла спать.

Лежа в своей постели за шкафом, она всю ночь не сомкнула глаз, прислушиваясь к тяжелому дыханию сына. Соседка недавно жаловалась, что чуть не прибил ее собаку, а заодно и ее самое. Другая видела его разряженным, словно чучело. Вчера, разыскивая свои янтарные бусы, ока нашла этот клоунский наряд под диваном. Пока не вернет бусы, тряпья своего не увидит. В надежном месте спрятано, у соседки!

Ей показалось, она только-только прикрыла глаза, как раздался яростный крик:

— Куда камыш дела из вазы?

— Не кричи! Его давно пора было выбросить.

Мгновение Гирт оловянно таращился на пустую вазу. И вдруг как хватит ею об пол. Мать побледнела. Работа известного керамика, которой она так дорожила, разлетелась на мелкие черепки.

— Что ты натворила? Снова я нищий, жалкий голодранец. Снова считать копейки и торчать возле ресторана, смотреть, как веселятся другие!

Обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону, Гирт выл на всю квартиру.

Мать, онемев от страха, не шевелилась. Неужели же пьянки довели ее сына до такого? Она вспомнила, что в вазе, кроме запылившегося камыша, были пустые пачки от сигарет, грязные, с рваными пятками носки и какой-то сверток в газете. Все это она сунула в мусорное ведро и вынесла во двор.

— Разорили! Ограбили! — продолжал бесноваться Гирт и при каждом слове стучал кулаком по столу.

А мать думала только об одном: вор! Ее сын вор!

Внезапно Гирт выскочил из комнаты.

Что делать? Что? Пойти посоветоваться с сыном старого Клявы? Он в этом году кончает юридический. Не идти же сразу в милицию. Может быть, еще удастся Гирта спасти. Приняв решение, мать стала торопливо одеваться.

Вечером того же дня, когда Гирт сболтнул о драгоценностях и посулил матери беззаботную жизнь, в доме Арайсов атмосфера накалилась до предела. Отказ младшего сына от поездки в Карелию вначале был принят за глупую шутку.

— У меня в отряде чрезвычайно важное дело. Я же начальник штаба.

— Не валяй дурака! На две недели тебя может кто-нибудь заменить, — возразила мать.

— Позвоним-ка Янису Кляве, выясним, что это за чрезвычайное дело, — съязвил Гундар.

— Попробуй только, пожалеешь!

Это была не просто угроза. Гундар знал, что младший братишка отлично владеет приемами самбо.

— И в школе учат, и в книжках пишут, да и вы сами говорите, долг — прежде всего, а на деле что же получается? — Атис чуть не плакал.

— Ладно, оставьте его, не пропадет, не маленький! — Гундару в конце концов надоело уговаривать. — Пусть остается, присмотрит за псом и за домом.

— А кто его покормит? И как он тут один будет? — переживала мама.

— Оставь деньги, пусть ходит в столовую.

Атис облегченно вздохнул.