"Таинственная находка" - читать интересную книгу автора (Эргле Зента Эрнестовна)

Глава первая. Счастливый день Луи Четырнадцатого

Душный августовский день клонился к вечеру. Все живое искало спасения от жары у воды, в лесу.

Уна и Магдалена, вдоволь накупавшись и нажарившись на солнце, почувствовали, наконец, волчий аппетит. Привлеченные запахом жареного мяса, они зашли в летнюю столовую «Чебуреки». Уна готова была, по ее собственному признанию, проглотить даже жареные подметки. Магдалена с недовольным видом жевала пирожок — застывший бараний жир прилипал к губам.

Девочки жили одни и скучали. Отец Уны, капитан дальнего плавания, находился сейчас где-то у берегов Канады. Мать, майор милиции, была отозвана из отпуска и выехала в Архангельск.

Ни Уна, ни Магдалена даже не подозревали, что во дворе старого дома пенсионерки Паулины Пурвини происходят события, которые через некоторое время, хоть и доставят им не мало хлопот, но зато прославят отряд юных друзей милиции, которым командует Уна.

Не подозревали этого и Атис с Иваром. Вдосталь накатавшись по затонам Даугавы на моторной лодке, принадлежавшей отцу Атиса, и донельзя разозлив рыбаков, торчавших там каждое воскресенье в надежде на большие уловы, мальчики, наконец, заплыли в свой любимый, заросший камышом заливчик. Ивар достал припрятанную в шалаше удочку, насадил на крючок червя и, забредя по колено в воду, стал терпеливо ждать первой поклевки.

— Зря стараешься, — скептически произнес Атис. — У рыбы сейчас обеденный перерыв. На закате, может, что и поймаешь, кошке на ужин.

В тени под деревьями трава была мягкой и прохладной. Спрятавшись от солнца, Атис раскрыл книгу Жоржа Сименона «Чужой в доме», которую перечитывал в восьмой раз и знал чуть ли не наизусть.

И на окраине города, если портовый район можно считать окраиной, в это время было тихо и пустынно. На запыленных деревцах не шевелился ни один листок. Не видно было даже постоянно копошащихся на своих грядках пенсионеров, никто не играл в домино во дворе, не перемывал косточки соседям. Только во дворе пустого, предназначенного на снос деревянного дома по улице Плиедеру, 17 было оживленно. Спор, разгоревшийся из-за старой железной кровати, грозил перерасти в драку.

— Мальчики, сейчас же слезьте с кровати! — тоном приказа произнесла девочка со светлыми косичками.

— Да, мы только что пообедали пирожными с котлетами, — перебивая друг друга, вторили две ее младшие сестренки, баюкая кукол.

— Котлеты из песка, ну и ну! — засмеялся мальчик, подстриженный ежиком. — Укладывайте своих кукол куда хотите! Никакая это вам не кровать! Это пиратский корабль!

— А мы отважные пираты Алф Железная Пята и Ансис Львиный Рык, — размахивая деревянной саблей, грозно сказал другой, с испачканными лицом и грудью. — Убирайтесь, иначе не поздоровится!

— Как вам не стыдно?! — повысила голос Иева, старшая из сестер. — Вы с самого утра играете. Теперь наша очередь!

Уже вторую неделю старая железная кровать была предметом споров окрестных ребятишек. Пенсионерка Паулина Пурвиня, переезжая в новую квартиру, бросила ее возле бывшего курятника.

В опустевших квартирах ребята нашли много других полезных для себя вещей — несколько табуреток, изъеденный жучком старый комод, продавленный матрац, потрепанные книги и журналы. Перетащить все это в бывшую гостиную Пурвини помог им Ивар, старший брат Невы, Айи и Инты. Так у малышей появился свой клуб, куда взрослые заглядывали только по вечерам, когда наступала пора спать.

— Носитесь до поздней ночи! — сердились родители. — Хорошо, что все это скоро кончится. Приедет бульдозер и сроет эти хибары вместе со всем хламом. Давно пора.

Малыши на этот счет придерживались совсем иного мнения — они надеялись, что этот страшный миг еще очень и очень далеко.

— Нет, это, наконец, становится просто невыносимым! — произнесла Инта, подражая маме. — Мальчики совсем распустились. Давайте перевернем кровать, они вывалятся. Мы втроем, а их всего двое.

— Троньте только! — Мальчики вскочили и замахнулись саблями. — Алф Железная Пята и Ансис Львиный Рык изрубят вас на куски, как… как картошку.

— Не испугались, не испугались! — И девочки отошли за угол дома, чтобы обсудить дальнейший план действий.

Вот что, мальчики! — предложила старшая, Иева, — Мы отдадим вам блестящие шары, которыми украшена спинка кровати. Если хотите, можете забирать их насовсем. Но за это отдайте нам кровать.

Ансис и Алф переглянулись. Целых четыре блестящих никелированных шара. И как это они их раньше не заметили! А что, ценная штука, можно играть, например, в хоккей, метать, как гранаты, да мало ли на что они могут пригодиться.

— Ладно! — согласился Ансис и двумя руками вцепился в первый шар. Однако, как мальчики ни старались, как ни пыхтели, как ни плевали на ладони, шары словно приросли к металлическим трубкам.

— Инта, позови Ивара! — сдался, наконец, Ансис.

— Ивар пошел купаться.

— Придется позвать кого-нибудь другого!

Мальчики выбежали со двора. Обычно оживленная, сейчас улица была пустынна. Только квартала за два от дома кто-то неторопливо шел в их сторону. Издали было заметно, что прохожий настроен мрачно. Да и каждый бы на его месте не очень-то радовался. В кармане жалобно позвякивали медяки. Не явишься же на день рождения к девушке с пустыми руками. Правда, вокруг, у частников, полно роз и всякой всячины. Но попробуй перелезть через забор — тут же собака вцепится или сам хозяин поднимет такой шум, что сбежится вся округа. Да и майку жалко. С иностранным моряком пришлось янтарными бусами расплачиваться, теми, что мать надевала только по праздникам. И, скосив глаза на грудь, прохожий с явным удовольствием стал рассматривать пеструю картинку на груди — улыбающуюся женщину в парике мелкими кудряшками и огромной шляпе, на которую был водружен огромный букет цветов. Внизу красовалась подпись: «Маркиза де Монт-Эспань». На спине (жаль, самому не видно) был намалеван кудрявый усатый мужчина и стояла подпись: «Луи XIV». Нашему незнакомцу и во сне не снилось, что именно так называть его скоро будут очень многие.

Взгляд Луи Четырнадцатого (пока нам не известно его настоящее имя, будем и мы называть его так) удовлетворенно скользнул ниже и остановился на залатанных джинсах с опушкой по швам. Таких не было ни у кого в городе, в этом он мог поклясться. Стоящая вещь, «Made in France». Бубновый Туз и вся его компания лопнут от зависти.

Ансис Львиный Рык помчался навстречу прохожему, но внезапно остановился, словно врос в землю, — такого, ряженого в их районе еще не видывали. Волосы на затылке у неизвестного были завязаны в пучок толстым шнуром. А вдруг это иностранец? Мальчики переглянулись в нерешительности, потом посмотрели вокруг. На улице по-прежнему было пустынно.

— Послушай! — набравшись духу, произнес Ансис. — Помоги нам, а?

Луи Четырнадцатый выпустил изо рта несколько колец дыма.

— Что за дело, беби? Выкладывай, не тяни. Через пять минут я должен быть у одной дамы, приглашен на файв-о-клок, соображаешь?

У парня оказались настоящие рабочие руки. Первый шар поддался довольно быстро. Луи приготовился было протянуть его ребятам, но тут заметил внутри замусоленный кусочек материала.

— Проклятье! Золото! Кольцо с камнем! Вот так штука! — И он незаметно сунул кольцо в карман, а цветной лоскуток протянул девочкам. Засунув палец в шар, он нащупал там еще что-то мягкое.

— А ну-ка, тащите кусок проволоки! — приказал он мальчикам.

Ему принесли целый моток. Торчащим из мотка концом проволоки незнакомец вытащил из отверстия еще один лоскуток. В нем оказался сверкающий, словно капля росы, камень. Обычный камень никто не станет прятать в ножку кровати — уж это-то Луи Четырнадцатому было яснее ясного. Проклятье! Уж не наткнулся ли он на клад?!

— Дайте, пожалуйста, эту тряпочку мне! — щебетала Инта.

— И мне, — попросила Айя.

— Сейчас получите. — Дрожащими руками он еще раз ткнул проволокой в отверстие. Девочки стояли рядом и не спускали с Луи глаз.

— Мне в горошек!

— Нет мне! У тебя уже есть такая!

— Нету, у меня красная, а эта синяя.

Доставать приходилось с великой осторожностью, чтобы никто не заметил, что в лоскутах что-то завернуто. В конце концов у девочек оказалось восемнадцать лоскутков — цветастых, в горошек, в полоску, у каждой по шесть, а в карманах Луи Четырнадцатого — кольца, драгоценные камни и всяческие украшения. И вот уже мальчики гоняли заветный шар, девочки делили пестрые тряпочки, и о находке Луи, казалось, никто не догадывался.

Над вторым шаром пришлось попотеть. Но в итоге и его удалось отвинтить. Засунув конец проволоки в отверстие второго шара, он вытянул туго свернутые листки бумаги с текстом на незнакомом языке. Луи попытался было разобраться в написанном, но ему это не удалось, и, не долго думая, он швырнул их в открытое окно бывшей комнаты Пурвини.

На кровати оставалось еще два шара. Луи присел отдохнуть на скамейку возле дома. Сердце стучало, словно паровой молот. Козе ясно, подумал он, это самый крупный бизнес в его жизни. Ну, теперь-то у него будет все, чего душа ни пожелает, — шикарная квартира, полированная мебель, «Жигули» или нет, «Волга». И не придется больше клянчить у матери копейки. А девчонки сами липнуть будут.

Ну все, хватит ушами хлопать, пора приниматься за дело! Но как он ни бился, остальные шары отвинтить не удалось, они словно приросли к металлу. Луи попытался отломать спинку кровати, но малыши подняли страшный галдеж и пригрозили позвать родителей.

— Чего разорались? — рассердился Луи. — То звали, а теперь гоните!

— Уходи! — сказала Айя. — Вот придет наш старший брат Ивар, он снимет шары, он сильный, сильнее всех!

Луи даже в жар бросило. Проклятье! Притащится какой-то охломон и заберет все, что принадлежит ему, и только ему. Ну уж нет, не такой он идиот.

На Луи больше никто не обращал внимания: мальчики бросали «гранату» — кто дальше, девочки с увлечением играли в куклы.

Луи вошел в пустой дом. Отыскав комнату, откуда просматривался двор, он решил дождаться здесь, когда малышня разойдется по домам. Тогда-то он и унесет кровать к себе. У кого-нибудь из соседей наверняка найдется ножовка.

Время тянулось медленно. Клонило ко сну. Луи улегся на полу и, упершись головой в стенку, крепко заснул. Когда он проснулся, дети все еще играли во дворе, и он решил пойти в наступление.

Девочки укладывали кукол на продавленный матрац, мальчики, превратившись в хоккеистов, самодельными клюшками гоняли шары.

— Я принесу вам большущий кулек с конфетами, — соблазнял их Луи, — а за это вы мне отдайте кровать.

Он и не подозревал, что времена, когда ребятишки за конфеты могли отдать все что угодно, давно прошли. От любимой игрушки они не откажутся, посули им хоть десять кульков самых лучших шоколадных конфет.

Отнять? Не удастся. Они поднимут такой тарамам, что сбежится весь квартал. Что же предпринять? Торчать здесь до темноты? Идти к Антре на день рождения? Стоп, стоп! Да кто она такая? Тоже мне актриса погорелого театра! И пальцем, понимаешь, до нее не дотронься. Скоро у него таких будет навалом. Пусть сначала заслужит, и то он еще подумает, дарить ей кольцо или нет! Допрашивать начнет — как да откуда…

А правой рукой в это время он перебирал лежавшие в кармане драгоценности — свое безбедное будущее. Перво-наперво, пошлет ко всем чертям завод, где за жалкие ученические гроши приходится вкалывать весь день. Новенький, туда, новенький сюда! Дудки! Никому больше прислуживать не станет. Матери расскажет какую-нибудь историю да заткнет рот несколькими сотнями. Вот она жизнь, только начинается!

Ивар искупался, позагорал и, совершенно обессиленный, явился домой. Все уже поужинали. Мать в кухне домывала посуду, старшая сестра Ингрида, заткнув, по своему обыкновению, уши, читала книгу, отец в соседней комнате смотрел по телевизору хоккейный матч. Младшие — Иева, Айя и Инта играли блестящим камешком, рассматривали его на свет. А так как всеми своими радостями и бедами они делились со старшим братом, то они тут же рассказали ему, что стеклышко нашли в лоскутке, который незнакомец дал Инте.

Простое стекло никто не станет прятать в спинке кровати — это даже Ивару, который не отличался особой сообразительностью, было ясно. Но какой нормальный человек бросит драгоценности посреди двора? Пенсионерка Пурвиня, насколько ему известно, всю жизнь работала уборщицей. Сердце у Ивара забилось быстрее. Сначала надо выяснить, что это за камень. Об этом ему скажет старый ювелир, который живет за несколько кварталов от них.

— Мам, я скоро вернусь! — бросил Ивар и выскочил на улицу.

В роду Голдбаумов профессия ювелира передавалась из поколения в поколение. Хайм Голдбаум тоже всю жизнь шлифовал драгоценные и полудрагоценные камни, делал золотые кольца, серьги, браслеты, броши. Мог починить и часы. Когда в 1940 году его хозяин Фейгельсон со всеми драгоценностями сбежал за границу, Хайм стал заведующим ювелирной мастерской. Война застала его и жену Анни в Ленинграде, куда они поехали осматривать скифские золотые украшения.

Их дочь Эмми, студентка консерватории, осталась в Риге. Когда в ноябре 1944 года они вернулись в родной город, ни Эмми, ни многочисленной родни больше не было. Гитлеровцы расстреляли всех в лесах Румбулы и Бикерниеки.

Хайм вернулся на работу; Жена его Анни от свалившегося на нее горя стала странной. Более тридцати лет она каждый раз ставила на стол прибор и для дочери — упорно ждала, когда та вернется из консерватории. Бывало, увидит девушку, похожую на Эмми, и с улыбкой спешит ей навстречу.

Уйдя на пенсию, Хайм Голдбаум старался не отпускать Анни на улицу одну. Добрых стариков знали близкие и дальние соседи. Хайм никогда не отказывался починить часы, а у Анни в кармане всегда находилась конфета, чтобы утешить плачущего малыша.

Небольшой домик Голдбаумов прятался в глубине сада, среди кустов сирени. Единственное освещенное окно бросало на траву яркое пятно света.

Ивар постучал. Хайм, в домашнем длинном халате и черной ермолке, открыл дверь и впустил мальчика. Ивар вынул из мягкой фланелевой тряпочки стеклышко и положил перед ювелиром на стол. Голдбаум подвинул поближе настольную лампу и взял лупу.

— Откуда он у тебя? — тщательно рассмотрев камень, спросил ювелир.

— Инта нашла, — Ивар сообщил только половину правды.

— Не лги, мальчик! Такие редкие бриллианты на улице не валяются, — строго произнес Голдбаум. — Уж не запустил ли ты куда-нибудь руку?

— Честное слово, нет! Дети нашли его в комнате, где жила пенсионерка Пурвиня, — ради пользы дела Ивар немного приврал. — А дорогой этот бриллиант?

— Не знаю, как сейчас, а лет пять назад, когда я еще работал, за него дали бы самое малое десять тысяч.

У Ивара перехватило дыхание.

— Может быть, ты хочешь его продать? У меня есть покупатель. В комиссионном магазине, думаю, его оценят вдвое дешевле.

— Я не знаю, — замялся Ивар. — Мне надо посоветоваться с родителями.

— Спрячь его хорошенько! И не болтай о нем! — наставлял Голдбаум. — Такое богатство в руках несмышленыша, — закрывая за гостем дверь, бормотал он. — Тут что-то не так. При случае надо поговорить с мастером Калнынем. Похоже, что о бриллианте он ничего не знает.

Ивар же по дороге домой размышлял, что ему делать. Десять тысяч! Отцу, чтобы столько заработать, потребуется четыре года, матери вдвое больше.

Внезапно, словно молния, его поразила мысль — бриллиант ведь не его! Найденный. Значит, он кому-то принадлежал. Надо отыскать владельца, а если не удастся, сдать находку государству. Зимой об этом им говорил юрист в клубе ЮДМ. Таков закон, и нарушившему его грозит наказание. Но ведь он твердо решил стать следователем, а быть им может только честный человек. Бриллиант он передаст государству — это решено. А сейчас, не откладывая, надо искать того парня. Кто знает, сколько у него драгоценностей?

Ивар помчался к Атису. Калитка, как обычно, была заперта. На свист подбежал Динго, но узнал Ивара и только предупреждающе заворчал, когда тот перелезал через забор.

Атис и его брат Гундар смотрели хоккейный матч. Дверь на веранду была открыта.

— А-а-а! — донесся тысячеголосый крик.

— Садись! — Атис даже не удивился появлению Ивара в столь поздний час.

— Некогда! — бросил Ивар. — Чрезвычайное происшествие!

— До конца встречи остается пять минут, — сообщил комментатор. — Посмотрим, сумеют ли рижане сравнять счет.

Сейчас никакие, даже самые экстраординарные новости не могли бы оторвать Атиса от телевизора.

— Три — три! Ура! Молодцы! — закричали уже все трое.

— Давай выкладывай! — с довольным видом Атис выключил телевизор.

— Поднимемся к тебе!

— Никак еще одна банда объявилась? — съехидничал Гундар.

— Мой друг, ты недалек от истины, — в тон ему ответил Ивар.

— Из-за этой дрянной стекляшки ты тащился в такую темень? — удивился Атис.

— Ничего себе стекляшка, стоимостью чуть ли не с «Волгу»!

Кому-кому, а ювелиру Голдбауму Атис верил.

— Позор, если мы, будущие следователи, не справимся с этим делом, — решил Атис. — А ну, пошли!

— Куда?

— К дому Пурвини, куда же еще! Притащим кровать к Униному деду.

Покинутые жильцами дома смотрели на мальчиков черными, выбитыми глазницами окон.

— Не напутал ли ты чего? — воскликнул Атис.

— Ты что, я сам вытаскивал этот хлам из комнаты и поставил сюда, вот на это самое место, возле сирени.

— Может, малыши затащили ее обратно?

В комнате Пурвини, которую ребятишки гордо называли своим клубом, кровати не было.

— Что у вас пропало? — потревожил мальчиков грубый голос, донесшийся из-за забора. Он несомненно принадлежал Униному деду — капитану Лее.

— Кровать, — ответил Ивар. — Мы собираем металлолом.

— По ночам? — удивился капитан Лея. — Вы несколько опоздали. Час назад здесь уже побывали два собирателя. Я за цветы свои побоялся, потому и вышел посмотреть.

— Черт! — воскликнул Ивар. — Я же говорил… Все ты со своим хоккеем…

— Как они выглядели? — спросил Атис.

— Во тьме разве разберешь! — пожал плечами капитан Лея. — Да я и внимания-то особого не обратил. Не ругайся они так громко, я бы и вовсе не заметил. Мне показалось, что они топчут мои цветы.

— Дедушка, а вы не помните, о чем они говорили? — продолжал выпытывать Атис. — Это чрезвычайно важно.

— Один все ворчал, что не пришли днем, — припомнил капитан Лея. — Второй огрызнулся, лягушата, мол, только недавно убрались.

— Лягушата — это наша малышня, — пояснил Ивар.

— Что-то они ломали, слышен был скрежет металла. Потом затихли, видно, ушли и кровать прихватили.

— А вы не заметили, в какую сторону они направились? — не унимался Атис.

Капитан Лея отрицательно покачал головой.

Дурманяще пахли маттиолы и душистый табак.

— Так приятно посидеть вечерком среди цветов, — задумчиво произнес бывший капитан.

— Полундр-р-а! — долетел из окна скрипучий голос, сильно смахивавший на голос капитана. — Чико хочет есть!

— Да замолчи ты, чертов попугай! — рассердился капитан Лея.

— Скажите, пожалуйста, когда приедут Уна и Магдалена? — спросил Атис.

— Обещали в четверг, когда у вас в штабе юных друзей милиции занятия по стрельбе. — Дедушка оказался хорошо осведомленным.

— Сегодня только воскресенье, — размышлял Атис. — Четыре дня терять ни в коем случае нельзя. Завтра с утра отправляемся в Меллужи.

— Я попрошу, чтобы отец разбудил меня в шесть и забегу за тобой, — пообещал Ивар. — А может быть, попробовать Динго?

— Как же мне самому не пришло в голову? — Атис хлопнул себя по лбу и побежал за собакой.

Ивар уселся на скамейку возле дома. Приближался час призраков. По небу неслись черные облака, скрывая луну. И тогда становилось совсем темно. Зловеще скрипнула под порывом ветра дверь, словно отворенная чьей-то невидимой рукой, У Ивара по спине пробежали мурашки. Донеслись голоса — по улице, громко переговариваясь, приближалась компания подвыпивших мужчин.

— Давай, старики, пустим петуха на эти развалины! — произнес кто-то. — Все одно сносить будут.

— Не стоит, — ответил второй, икая. — Пришьют тебе дело, упрячут за решетку.

— Пройдемте, граждане, вы мешаете людям отдыхать! — Ага, дружинники. Теперь Ивару не было страшно.

— А ну, двинь ему, что пристает!

— Спокойно, спокойно! — Это было любимое выражение курсанта школы милиции Николая Рушко.

— А ну тихо, длинный! Выпили немного, день рождения дружку справили. Разве ж нельзя?

Голоса и шаги отдалились.

«Отслужу в армии, поступлю в школу милиции, — размечтался Ивар. Буду ездить на милицейской патрульной машине, рядом служебная собака, которую я сам выдрессирую. Все спят. Вдруг из одного дома выходят двое, в руках тяжелые чемоданы. Замечают милицейскую машину, бросаются бежать. Мы с собакой за ними…»

Примчался запыхавшийся Атис.

— Ищи! — приказал он собаке, подведя ее к тому месту, где, по словам Ивара, должна была стоять кровать. Собака с шумом понюхала землю и бросилась со двора. Ребята еле-еле поспевали за ней. Динго, опустив морду к земле, рванулся по тротуару сначала в одну сторону, потом в другую, пересек улицу и забежал во двор дома, стоявшего напротив. Тут он снова стал нюхать, затем взбежал на второй этаж дома и громко залаял возле дверей квартиры Калныней.

Атис засмеялся.

— Дурак! — обиделся Ивар. — Скажи ему, чтоб заткнулся! Разбудит моих, переполох поднимется.

— Тихо, Динго! Рядом!

Дрессированный пес послушно уселся у левой ноги Атиса.

— Он, вероятно, почуял запах игрушек твоих сестренок, — решил Атис. — Завтра попробуем еще раз. Дадим понюхать найденные лоскутки. Пока!

— Где это ты болтаешься так поздно? — впустив Ивара, спросила мать. — Отец ругается, говорит, совсем от рук отбился.

Прибрав кухню, мать отправилась спать. Ивар взял за дверью свою раскладушку, постелил постель. Наконец-то он один. Держа бриллиант двумя пальцами, Ивар стал рассматривать его на свет. Что же в нем такого особенного? Прозрачный, словно слеза. Повернешь одной гранью — брызнут красные искры, повернешь другой — зеленые или желтые. Красиво, ничего не скажешь. Но за такую пустяковину, величиной с ноготь, платить бешеные деньги! Он бы, во всяком случае, не стал.

Во сне Ивар видел себя владельцем легковой автомашины, гордо подъезжал на ней к дому и звал своих: «Садитесь, поедем на Колку ловить лососей и форель. Там их тьма-тьмущая!»

В самый разгар ловли, когда Ивар сражался с громадным лососем, отец разбудил его, стащив одеяло.