"Свора - Зов крови" - читать интересную книгу автора (Колесникова Юлия)

Глава 13 в. Тренировки

…Где-то стучал молоток, или что-то будто бы упало. Я не сразу же пришла в себя. Потому и не поняла, что так раскаты грома оглашают ночную улицу. Сонная, разбитая и уставшая после того чему свидетельницей стала, я была беспредельно рада, что мне удавалось хоть сколько-то блокировать ощущения и почти не смотреть на то, что происходило два раза между Гремом и Евой. Что я там говорила, будто бы эти двое единственные люди, у которых незахламленное грязью сознание? И вот последствие моей наивности — я была свидетелем всего того, чем Грем и Ева вряд ли хотели бы со мной поделиться. И самое ужасное, что я частично помнила то, что чувствовала Ева, когда Грем к ней прикасался. Дрожь отвращения прошла по моей коже, так словно я принимала в этом участие. Да уж, знали бы они, что сегодня нас в спальне было трое, наверняка не обрадовались. Я побывала в лучшем сне Прата.

Посмотрев на часы, я поняла, что уже часов одиннадцать вечера, а по тому, что Грем забегал к Еве в спортивной костюме, узнала, что они уже ушли на охоту, но зайдя в дом, я нашла Калеба.

Он тут же бросился ко мне.

— Где ты была? Я уже начал переживать.

Я посмотрела в его глаза уставшим тяжелым взглядом, и поняла, что не могу держать в себе все то, что увидела. Взяв его за руку, я обнажила участок кожи на запястье, именно там, где прощупывается пульс, потому что знала, так Калебу будет легче сосредоточиться на воспоминаниях — пульс задавал ритм.

Прошло минут пять, и Калеб сначала недоумевая из-за моего поведения, застонал и отдернул руку.

Он старался подавить улыбку, но у него это не выходило:

— И ты видела это все?

— К моему огромнейшему сожалению. Чувствую себя так, словно побывала в самом лучшем сне Прата.

Калеб хохотнул, и это тоже вызвало у меня некое подобие улыбки.

— Даже боюсь спросить, — он закусил губу, — хочешь сказать, Прат любит и парней?

Я осуждающе посмотрела на него, и пошла в гостиную, не зная, что ответить.

— Лучше не спрашивай. Всего того, что я видела в воспоминаниях Прата, наверное, нет даже в камасутре. Люди, вампиры, были даже девушки-оборотни, Человечные, Бесстрастные, мужчины. Всех не перечислить. Скажем так, он себя не ограничивал, но мечта о том, что они втроем с Евой и Гремом, тоже присутствовала.

На лице Калеба было написано отвращение и в то же время сожаление, потому что он понимал, что это все я видела, и потому так избегала тренировок, особенно сегодня.

— Если хочешь, давай я буду с тобой заниматься, мне не нравиться, что тебе приходиться все это видеть.

— Думаю, я уже могу продолжать, после того что я видела сегодня… вряд ли совесть может мучить меня больше.

Шепот тоже болезненно отдавался в голове — словно кто-то прошелся по зубам дробильным устройством. Калеб понимающе замолк, отметив видимо мой болезненный вид.

— Тренировки выматывают тебя — это расплата за желание обладать тем, что еще не полностью принадлежит тебе.

Это было точно сказано. Я все время думала о своем даре, словно об артефакте, украденном из музея «Странных вещей». Он явно не подчинялся мне так, как бы того хотелось. И все же я продвинулась уже достаточно далеко, чтобы вдруг оставить тренировки. И почему-то неприятие этих тренировок Калебом, лишь больше меня подстегивало продолжать. Я хотела ему доказать, что не слабая, что ни чем не хуже остальных.

Калеб опустился на диван, понимающе обнимая.

— Я должен идти на охоту со всеми, но лучше останусь с тобой. Ты хочешь этого?

— Конечно, но…

— Тебе не стоит опасаться за меня, или за чью-то безопасность, — мягко увещевал он. Одним быстрым движением Калеб заправил за ухо прядь моих ужасно растрепанных волос. Наверное после того как я спала вид у меня был ужасный, волосы давно должны были вылезти из «конского хвоста» с которым легче было бегать. Я вовсе не красилась, и не одела украшений, выглядела я не особо притягательно. По крайней мере думала именно так, но глаза Калеба словно и не отмечали этих деталей. С ним всегда все было проще.

— Хочу. И хочу остаться здесь на ночь… — но лицо Калеба начало меняться, и я тут же быстро добавила, — Я помню, о чем мы договаривались, что ты должен поохотиться перед Этим. Но я просто хочу переночевать у тебя.

Калеб уже перестал хмуриться. Но как оказалось, самым сложным был убедить не его, а объясниться с родителями. Это благополучно развязала Самюель, она сама взялась все сказать Терцо.

На следующий день я думала, что мне будет невыносимо трудно посмотреть Грему в глаза, но как оказалось, тот Грем что был передо мною, разительно отличался от того Грема, что я вчера видела с Евой, потому было легко не ассоциировать их.

Стоял погожий осенний день, и, не смотря на то, что было светло, Прат все же уговорил меня позаниматься, причем без Калеба. Я знала, что он уехал на весь день, а заняться было нечем. Я, конечно же ожидала прихода Евы, надеясь, что она если и не захочет поделиться тем что произошло вчера, то возможно, зайдет просто так, а я уже попробую воспользоваться своим преимуществом, чтобы понять о чем она думает.

Я все не решалась идти на улицу, чтобы присоединиться к Прату, потому что, то смотрела на подъездную дорожку, ожидая увидеть минивен Евы, то смотрела на телефон, а вдруг там сообщение от Калеба. Прибрав на кухне последствия завтрака близнецов и быстрого сбора Самюель, я все же пошла на улицу.

Прат развалился на земле, так будто бы лежит на сочной траве, а не жухнущем ковре из листьев. Пролежи так несколько минут я уже простудилась бы, ему же понятное дело было нипочем.

— Знаешь, думаю, тебе стоит забыть о Еве.

Я кинула на землю теплый плед, что захватила с собой, листья, еще не совсем высохшие после недавних гроз неприятно заворочались и зашуршали словно живые. Я устроилась на земле, возле дяди, и надменно улыбнулась. Знал бы он то, что знала я, то понял бы причины моей радости.

— По-моему мы уже это обсуждали, — лениво покачал головой Прат. — Пока она отвечает на мои ухаживания, я буду продолжать ухаживать.

— А-а, — протяжно отозвалась я. — Ну тогда удачи.

Прат не смог не заметить, моей довольной улыбки.

— Чему радуешься? — его явно нервировало мое хорошее настроение. Интересно почему?

— А почему бы мне не радоваться? — вопросом на вопрос ответила я. — Погода хорошая, скоро мы едем всей компанией и другими учениками из школы на совместный отдых, и я смогу целый день пробыть с Калебом. Под ногами не будешь мешаться ты, и никак не сможешь влиять на его настроение.

— А-а, — теперь протяжно протянул Прат, но в уголках его губ залегла складка, которая меня насторожила. Я повернула голову в его сторону, оторвавшись от созерцания того, как блестит крыша дома сестер Стоутон, в дневных прохладных лучах осеннего солнца.

— Или ты уже придумал какой-то гадкий способ испортить нам обоим настроение?

Прат наиграно удивленно поднял гладкие черные брови, такие ровные, словно их создавал стилист, они выгнулись над темными глазами, опушенными густыми ресницами. Глаза для кого угодно могли бы показаться красивыми и такими по-детски честными, что хотелось заплакать, но не для меня.

— Попробуй, узнай, — тихо сказал он, и его улыбка стала еще шире.

Мне даже не нужно было в это раз закрывать глаза, я просто прошла сквозь его сознание, и поняла, что Прат почти ничего в этот раз и не почувствовал, но вместо того, чтобы что-то узнавать — я показала ему несколько ужасных картинок из его памяти.

Прат вскочил на месте. Но вместо раздражения и злости он восхищался — не та реакция, на которую я рассчитывала.

— Ты сеешь страх… — Прат слишком уж радостно смотрел на меня. Его восхищение меня невольно потешило, и в то же время смутило.

— Не совсем… хотя концепция верна. Я могу посеять страх. Я многое могу сделать в сознании человека.

— Не слышу энтузиазма! Я бы многое отдал, лишь бы заполучить такой талант.

Почему-то я не сомневалась.

— Я лишь недавно поняла, что могу влиять на сознания…

— А я как раз этого и ждал. Я догадывался, что ты должна уметь влиять, командовать, подчинять. И все же твоя ментальная хватка еще слишком слабая, чтобы действительно кого-то заставить, сделать что-либо.

Я тоже приподнялась, но вовсе не разделяла его энтузиазма, мне стало страшно. Наверное, Прат это ощутил:

— Ну, теперь попробуй еще раз!

— Я не хочу! — не смело возразила я, но Прат, был слишком уж полон энергии.

— Вчера мы кое-что узнали о волках, — неожиданно выдал он. — А так же о Той девушке…

— Сани? — я обхватила себя руками. От напряжения и страха адреналин в крови повышался.

— Да, о Сани, хочешь узнать? Так попробуй, узнай.

Прат медленно отступал от меня, и, мучимая противоречиями, я неспеша двигалась за ним. С одной стороны я понимала, что Прат может лгать, а с другой, все вокруг меня скрывали все, что было связано с этими волками.

— Ну же, разве тебе не интересно?

Я кусала губы, и все же шла медленно за ним. Ворвавшись тайфуном, я снесла полностью все преграды, уже не отстраняясь от каких-либо воспоминаний в его голове, но из-за этого информации было слишком много, но главное, что я смогла!

Адреналина в крови поуменьшилось, и на меня снизошло ликование и веселость! Я смогла, я не побоялась! Прат весело подхватил меня на руки и закружил. Даже не смотря на усталость, я смогла сделать все то, о чем мне говорил Прат.

— Как успехи?

Сквозь радость до меня не сразу дошло, что глухой и отрешенный грубый голос принадлежит Калебу. Высвободившись из рук Прата, я увидела горящие недобрым огнем глаза Калеба.

— Я смогла!

Я кинулась к Калебу, но его руки приняли меня прохладно. Он даже на меня не смотрел! Его глаза были прикованы к Прату, а тот отвечал Калебу ехидным злобным взглядом.

— Что происходит? — дрожащим голосом спросила я.

— Не знаю, спроси у своего так называемого дяди. Думаю, он найдет нужную ложь, чтобы тебе объяснить.

Калеб неумолимо высвободился из моих требовательных рук, и побежал прочь. В отчаянии смотря ему вслед, я не сразу же обернулась к Прату.

— Что ты натворил? И не старайся отвертеться!

По довольному взгляду Прата, который говорил что он и так уже добился того чего хотел, я поняла что он и не собирается отпираться.

— Ничего. Просто заставил подумать твоего любимого, что имею на тебя виды, и мне удастся заставить тебя думать обо мне как-то иначе, чем о дяде.

Я пораженно и непонимающе уставилась на Прата.

— Но ты не пытался. И такому никогда не бывать.

Еще одна ликующая улыбка.

— Но твой драгоценный Калеб этого не знал. Я не смог удержаться от маленькой мести ему. Он украл твое внимание у меня, и я все никак не мог с этим смириться, пока не понял, как ему насолить.

— Лучше бы ты так поступил со мной, чем с ним.

Я тяжело осела на землю. Калеб не простит мне, если будет думать, что я изменила ему. И как мне теперь убедить его в обратном? Я заплакала. Прат кинулся ко мне, очевидно не ожидая такого исхода.

— Перестань, — Прат не на шутку испугался. — Я и так собирался ему, потом все объяснить. Я не знал, что у вас есть какие-то проблемы.

От злости и ненависти у меня потемнело перед глазами. Не помня себя от злости, я выхватила знакомый неприятный момент из памяти Прата и полоснула его сознание, усилив его в несколько раз, подпитывая теперь своей болью. Прат с оглушающим вскриком отшатнулся.

— Прекрати… — прохрипел он.

Я нависла над задыхающимся от боли Пратом и прошептала:

— Посмей еще раз причинить Калебу боль или влезть в ниши отношения, и я забуду, что ты мой дядя, и что я тебя люблю. И как же ты не знал о наших проблемах — ты их и сотворил!

Даже войдя в дом, я мысленно продолжала держать ментальную связь с Пратом, и видела все, о чем он думает. Все-таки появилось в его мыслях сожаление. Он не думал и не ожидал, что мы с Калебом так любим друг друга…

Калеба не было в доме, но я догадывалась где его искать. И по дороге на холм, я тотчас вспоминала, те моменты, когда Калеб стал не просто настороженным, но и взвинченным. И то, как он остался в ту ночь после охоты в моей комнате, и как был против того чтобы я занималась с Пратом, и тот рисунок, о котором упомянул он. Прат, чтобы насолить ему, заставил его думать, что между нами что-то происходит и Калеб ревновал!

Зато Прат добился своего. Я теперь знала намного больше о своем даре, но я не собиралась продолжать занятия. Если мне суждено будет обучаться со временем так оно и будет. Прав Калеб, расплата за право обладать тем, что мне еще не принадлежит — слишком велика.

Я тут же увидела его, стоило мне вырулить из-за леса, и мне даже не нужно было времени для того, чтобы раздумывать, о чем я буду с ним говорить. Он стоял, прислонившись к дереву у самого отвеса холма, и в любое другое время я бы не осмелилась туда идти, но только не сегодня.

Я встала прямо перед ним, и сердце мое разрывали сожаление и боль, потому что я понимала, какую большую роль сыграла в плане Прата, он все рассчитал, даже то, как я поведу себя в той или иной ситуации. Но мне стоило догадаться еще тогда, когда Калеб вернулся с охоты раньше других и остался в моей комнате — впервые за год наших отношений.

Калеб не смотрел на меня, и все же я прислонилась к нему всем телом, ощущая какой он далекий сейчас, будто бы вовсе не здесь.

— Между мной и Пратом ничего нет, — тихо, едва слышно прошептала я. Подняв голову вверх, я посмотрела, есть ли хоть какая-то реакция на мои слова. Калеб даже не изменился в лице, — Это все он задумал, чтобы позлить тебя. Я даже не могу представить, что он тебе все это время говорил.

— Попробуй, ты вполне можешь узнать, — безлико отозвался Калеб.

Я не отшатнулась от него, хотя понимала, что он специально вызывает такую реакцию. Калеб не хотел и в то же время хотел сделать мне больно — чтобы узнать это, мне даже не стоило проникать в его сознание. Но я все же воспользовалась его предложением, так я могла лучше понимать, что такого натворил Прат, чтобы охватить всю картину в целом.

— Тогда обними меня, мне страшно, — я сильнее прижалась к нему — раз уж мне предстоит такое путешествие по его памяти, я хотела быть уверена, что я не одна. Калеб судорожно вздохнул, шевеля одними губами, и его рука не смело притянула меня, и я покорно приняла это.

Сознание Калеба как всегда радушно приняло меня, и дело было не в том, что он был не таким как все, нет, просто он был самым близким в мире мне существом. Все, что было важным для него, было важным и для меня, нас объединяло намного больше, чем я когда-либо могла себе представить. Но сегодня я не стала смотреть или отыскивать, старое и прошлое, а просто шла, зная, что Калеб сейчас сам услужливо вызовет нужные мне воспоминания…

…сумерки сгущались, превращая последние красноватые лучи солнца в темно-синюю, а потом и вовсе в черную палитру, которая в себя вмещала и иные цвета, но все темных оттенков. Темнота не была безликой, она была скорее полной и густой, словно теплая шаль, которыми укутывают вдовы свои плечи, оставаясь на старости лет в одиночестве.

— Ну что, так и будешь здесь стоять, или делом займемся?

Я неприязненно шевельнулся в сторону Прата, и поспешно спрятал руки в карманы, подальше от соблазна хорошенько его стукнуть. Что за наказание? Почему это напыщенное чудовище брат Терцо? И самое ужасное то, что Рейн действительно любила дядю, не смотря ни на что, даже тогда когда кричала, как его ненавидит. Сжав челюсти, я попробовал уйти подальше от него. Лучшим выходом было просто уходить, и не ввязываться в глупые разговоры Прата, но я так и не смог далеко уйти, когда он неожиданно вновь обратился ко мне:

— Конечно, ты должен ревновать, что я здесь, но не стоит же так явно!

— Почему я должен ревновать? — глупо слушать Прата, и все же я не удержался, да и к тому же сделал именно то, что он хотел — заговорил с ним.

— Ну как же, я думал это очевидно — мне всегда нравилась Рейн, я ожидал что она подрастет и тогда… а тут приехав вдруг узнаю, что у нее есть ты… не удивительно, что она сейчас так растеряна. Было время, что и у нее были ко мне подобные чувства.

Прат сделал вид, что мечтательно вспоминает былые года, но я ни на мгновение ему не поверил. Или поверил?

— Не смеши, — небрежно скривился я, и оттого мне стало еще более тоскливо на душе. С Пратом, я снова становился таким как до знакомства с Рейн — циничным и холодным. Если бы в прошлом году, такой как Прат стал бы на моем пути я бы не раздумывая избавился от него. Но не теперь — Туорбы тоже стали моей семьей, а Рейн…она вряд ли простит, если с Пратом что-то случиться.

— Тебе стоит лучше ее оберегать. От всего… и от всех, — Прат улыбнулся гнусноватой улыбкой, и я был удивлен тем, что все еще стою на месте, а не вожу Прата лицом по грязи. Рейн действительно кардинально на меня повлияла — я стал слишком уж добрым.

Рядом кто-то остановился. Терцо, всегда веселый и добродушный, словно в одночасье постарел и смотрел, так же как и я вслед Прату.

— Не обращай внимания. Иногда я просто не могу поверить, что он мой брат. Он был, конечно, разбалован, пока оставался человеком, но ипостась вампира… — Терцо покачал головой. — В любом случае не стоит слушать то, что он говорит.

Терцо тоже скрылся в темноте. Я чувствовал их всех, хотя сейчас и не видел. Мы разделились, и возможно потому, я и не стал задерживаться здесь слишком долго. Двоих диких кабанов мне вполне хватило, и я поспешил к Рейн…

Следующим о чем подумал Калеб, были тренировки…

… Выйдя из дома Туорбов, я все еще полыхал от ненависти, и не мог поверить, что Рейн послушала то, что он ей говорит. Прат был хитрее, чем я думал, он просто напросто подавляет ее, делает все для того, чтобы она ему поверила и следовала его направлению! Да и я хорош! Давно нужно было покончить со всей этой ерундой, что он мне говорил, и просто спросить Рейн, но нет, где уж там, моя глупая гордость, и не желание показывать Рейн, как я сомневаюсь. Грем прав, я так же глуп, как и он, и это мне досталось явно не от Патриции.

Я почувствовал его почти сразу, еще несколько сотен метров назад, когда он спустя минут десять вышел за мною, и все же я не собирался облегчать Прату задачу. Тот догнал меня достаточно быстро.

— Ты так спешишь домой, — пропел Прат, и мне пришлось немного подвинуться на лесной дорожке, хотя стоило подвинуть Пратом несколько деревьев.

— Как видишь. А ты не как собрался меня проводить? У тебя ко мне какие-то нежные чувства?

— Скорее, к девушкам, что тебя окружают.

Прат рассчитано сказал мне эти слова. Ему было мало Евы, теперь он решил донимать Рейн, или дело было в мужчинах семьи Гровер.

— Интересно.

Я не собирался показывать Прату, насколько на самом деле его слова задевают меня. И ему это не нравилось, он ожидал от меня более бурной реакции, возможно, тем самым хотел вызвать меня на драку, но обещание данное Терцо и Самюель сковывало по рукам и ногам. Я, что бы ни случилось, не мог с ним биться. Это может привлечь не желательное внимание со стороны Семей к нам, что может не хорошо отозваться не только на Рейн и детях, но и на людях что вокруг нас.

— А вот мне интересно, как тебе понравиться наблюдать за тем, как я буду заниматься с Рейн. То время что вы могли бы потратить друг на друга, она будет проводить со мной.

— Скажи мне, те воспоминания об Алжире, как давно они произошли? — я перескочил на другую тему, желая определенно дать понять Прату, что и у меня есть оружие против него.

— Ну что ж, туше, — раздумывая минуту-другую, изрек Прат, — а я все думал, когда ты покажешь истинное лицо. То кем ты являешься возле Рейн еще не весь ты.

— Тот кто я есть возле Рейн, основной я, а тот кто все еще удерживается, чтобы не пройтись по твоему лицу, тоже зависим от Рейн, просто как человек она не может видеть мое другое нутро. А разве ты бы спустил своих зверей возле нее? Думаю, что нет. Я прав.

Прат остановился, я выжидающе посмотрел на него.

— Я знаю, в какую игру ты играешь, но так не будет. Ты не будешь развлекаться за мой счет.

— Посмотрим, — Прат исчез, и я улыбнулся, понимая, что год назад непременно бы принял его вызов, но не теперь. Рейн — этого слова было достаточно, чтобы охладить мой пыл. И все же намеки Прата на то, что Рейн ему нравиться… я передернул плечами. Такого быть просто не могло, и особенно Рейн не мог нравиться Прат, как то иначе.

Впрочем, впрочем, впрочем… все могло быть. Они не были родней, а Прат, я сам видел, умел дурить девушкам головы. Если ему верит даже Ева, которая уже давно влюблена в моего отца.

Я в сердцах двинул по стволу дерева, оно застонало, но все же сохранилось целым. Ну вот, я как раз следую плану Прата — сомневаюсь!..

Картинка вновь поменялась. Прат будто случайно вытянул из кармана мой рисунок, что я нарисовала машинально, от нечего делать, и он почему-то получился таким удачным — где Прат выглядел действительно правдивым и красивым.

— Смотрю Рейн пошло на пользу то, что вы общаетесь — раньше она меня тоже рисовала, но чтобы так…

Он словно оценивающе выставил его на вытянутой руке, и рисунок тут же оказался перед моими глазами. Я глянул на рисунок, и мое сердце чуть не оборвалось — Рейн никогда не то чтобы рисовала меня, она вообще не рисовала, сколько я был с ней знаком. Но вот с приездом Прата, она, кажется, решила поменять привычки. Был ли я уязвлен? Я был поражен и немного зол. Почему она рисовала возле него?

Мне всегда хотелось рисовать, но именно когда рядом была Рейн, мое вдохновение будто бы возрастало, а значит и у нее было так же, но только рядом с…. нет, я не мог в это поверить. Рейн не могла. Просто не могла она воспринимать Прата как то иначе чем дядю!

… И вот исчезло и это воспоминание, я догадывалось, что это были просто отрывки, или самые наиболее памятные моменты, которые мог сейчас вызвать из своей памяти Калеб, но они мне многое объясняли. Практически все, как поведение самого Калеба, так и Прата.

— Он все врал.

Калеб смотрел уже на меня, и не отводил глаз, силясь понять, а не утаиваю ли я, какие-то чувства.

— Ты должен был понять, что ему нельзя верить. Это твердила я, отец, мама, так почему же ты поверил?

— А как можно было не поверить, ты так же как и я удачно играла ему на руку.

— Но теперь ты знаешь правду, и я надеюсь, больше ему не поверишь? Нужно научиться, не обращать на него внимания, и тогда он отстанет.

— Не все так просто, — прошептал он. — Хотя, могу пообещать, что не буду портить его славную мордашку.

Он рассмеялся. Крепко обнял мои плечи, укрывая от пронзительно ветра тут у края. Я на миг оторвалась о его груди, чтобы посмотреть вниз, и у меня захватило дух, от дна обрыва, что лежал так далеко, но я не стала возражать, а просто снова спрятала лицо у него на груди.

Его голос вновь обрел силу, молодость, и уверенность, все недоверия в самом себе отступили. Я могла бы сейчас обидеться, что он так просто поверил Прату, но понимала, как это будет в данный момент мелочно, когда Калеб пришел, наконец, в себя и его душу больше не разъедают отравленные ядом и ложью слова Прата.