"Эмиссары любви. Новые Дети говорят с миром" - читать интересную книгу автора (Твайман Джеймс)

Глава 6 Послание Анджелы

Мне понадобилась почти неделя, чтобы разобраться, что же все-таки произошло. Едва ли не месяц Тенсин жил в моем доме, спал в моей комнате и убедил всех и каждого, что он пятнадцатилетний мальчик, посланный к нам Далай-Ламой. До сего дня не могу поверить, что я мог так ошибаться, что мы все ошиблись и с такой легкостью поверили тому, чего не было на самом деле, но во что так хотелось поверить. Столько ведь было тревожных звоночков, и мы просто обязаны были насторожиться. Но нас словно ослепило это желание уверовать в Тенсина и в то, что он рассказывал о себе, во всю эту фантастику, которая просто не могла быть правдой. Проще всего было сказать теперь, что я-то тут ни при чем и с меня взятки гладки. Ведь, в конце концов, я был рядом с Тенсином всего три-четыре дня. Сам-то я находился в Англии, пока он тут покорял сердца и умы всех тех, кто пачками ложился ему под ноги в надежде увидеть то, чего в действительности быть не могло.

Но заявить, что с меня спросу никакого, это означало — и я это понимал — кривить душой в первую очередь перед самим собой. В истории с Тенсином я, как минимум, ничем не отличался от всех остальных. Одной только мысли, что этот необыкновенный «мальчик» пришел, чтобы жить и работать именно со мной, оказалось достаточно, чтобы принять его с распростертыми объятиями. Я, как и все мы, тоже потянул свою взятку из колоды, но все мои карты оказались джокерами.

По возвращении в Джошуа-Три я первым делом постарался сложить воедино все фрагменты одной картины. Теперь под сомнением оказалось все, даже тот опыт, что я вынес из общения с Детьми Оз. А что, если и к ним, и ко всему, что они открыли мне, я отнесся излишне доверчиво? Да, они много чего показали мне, и я видел это своими глазами… Ну и что из того? Вдруг все это были фокусы, трюки напоказ? Что же касается тех необычных способностей, что появились у меня, то они никак не связаны с их влиянием… и все, от начала и до конца, было подстроено заранее. Они знали, что я пишу книги о своих поездках, и умышленно создали все то, чему я в конечном счете согласился поверить.

Эта возможность вертелась в моем уме секунд десять, прежде чем отпасть окончательно. Под каким углом ни смотри, подловить меня таким образом было просто немыслимо. Даже если Марко — обычный ребенок, откуда им было знать, что я с готовностью последую за своей интуицией не куда-то еще, а в горы Болгарии? Срежиссировать такую последовательность никому не по силам, так что я мог не сомневаться, даже если на секунду в этом усомнился, — большинство моих переживаний все же связано с Детьми Оз, и ни с кем иным. Я следовал моему собственному внутреннему побуждению и сам принимал решения. В этом случае, если кто-то и дурачил кого-то, то только я — сам себя.

Но это как раз и смущало меня больше всего. Все выглядело так, будто я оказался участником двух историй, развивавшихся независимо, но связанных между собой одной невидимой нитью. Вот Марко, другие Дети Оз — не верить в то, что они настоящие и несут в себе неподдельный заряд, просто невозможно. Из этих детей лилась такая энергия, что ее вполне хватило бы перевернуть все устоявшиеся законы физики. Любой честный ученый, случись ему своими глазами увидеть то, что я видел у детей в Болгарии, пересмотрел бы свою приверженность Евангелию от Ньютона. Даже то, что получалось у меня самого, выглядело настолько фантастичным, что мне был бы гарантирован успех на любой из сцен Лас-Вегаса. Переоценить этот опыт было просто невозможно, какие бы горькие плоды ни принесло знакомство с моим самым последним гостем.

Лама Тенсин, с другой стороны, оказался неподражаемым притворщиком, говорил правильные слова, умел внушить огромное доверие. Под доверием этим в конечном счете ничего не оказалось. Но, как ни крути, лама Тенсин обладал такой же преобразующей энергией, как и другие дети, с которыми я встречался. «Начинка» у него оказалась такой же. Получилось просто как в психологическом тесте: одна группа говорит правду, другая неправду, а результат у них почему-то оказывается одинаковый. Людей в конечном счете подводили к переживанию своей собственной Божественности, а ведь это и было желанной целью.

Моих друзей потрясла эта новость не меньше моего. Ведь это они приняли его, целый месяц носились с ним, опекали не хуже родной матери, причем в самых непростых ситуациях. Тем более что именно Джоан и Нэнси пришлось собственноручно со всем разбираться.

Быстро упаковав вещи «Тенсина», они отвезли их туда, где она в тот день ночевала. Там-то и разыгралась настоящая буря. Игра закончилась, и отрицать очевидные факты было бессмысленно, но она продолжала упираться и делала все, чтобы продолжить маскарад. Даже перед лицом таких сокрушительных доказательств она продолжала настаивать на том, что она все равно Тулку, просто никому не дано понять, кем она на самом деле является.

Битый час мои друзья уговаривали ее прекратить игру и не дурачить людей поддельным мальчиком, но даже этого она не захотела признать прямо, упорно твердя: «Я мужчина в женском теле». В конечном счете им пришлось взять ее под руки, отвезти в аэропорт и усадить на первый рейс в Нью-Йорк, причем всю дорогу она продолжала протестовать и жаловалась, что ее не захотели выслушать, а она говорит только правду.

«Ну и что же дальше?» — этот вопрос вертелся у меня в голове, и я никак не мог от него отделаться. Словно в настольной игре, когда попадешь на клетку «Твои очки сгорели!», охнув от неожиданности и разочарования, берешь свою фишку и возвращаешь ее на клетку «НАЧАЛО» и все начинаешь снова. Нет, хватит с меня жариться тут в пустыне, лучше навещу-ка я свою дочь в Чикаго… Пожалуй, это лучшее, что можно придумать в такой ситуации. Анджеле уже скоро возвращаться в колледж, на свой второй курс, так что увидеться с ней я смогу теперь разве что через несколько месяцев. Тем более что дома, по большому счету, все равно делать было нечего: толпа наконец-то схлынула, люди разъехались по домам, и все стало на свои места в нашем городке, словно и не появлялся у нас никакой лама Тенсин.

На следующий день после моего приезда в Чикаго я решил повести Анджелу на набережную Нейви Пиа на целый день, пройтись, присмотреть чего-нибудь на торговых рядах, затем прогуляться вдоль озера. День выдался прекрасный, тем более приятно было оказаться здесь после сорокоградусной жары Джошуа-Три. Мне даже подумалось, что жара у нас дома как нельзя лучше подходит для той сумасшедшей безумной гонки, из которой мы наконец смогли выбраться. Когда ситуация накалена донельзя, суть того, что происходит с тобой и вокруг тебя, открыта как на ладони. И все же некоторые моменты мне так и оставались неясны.

Может быть, просто не настал еще момент делать выводы, чтобы потом, после замедленного пуска, катапультировавшись куда-то за пределы земной атмосферы, можно было глянуть оттуда на ситуацию и сказать: «Ага, теперь-то все понятно!» Но этот момент еще был впереди, во всяком случае для меня. Мне как-то даже и не очень верилось, что я смогу до конца разобраться что к чему. Скорее всего, мы просто постараемся забыть, что был такой Тенсин, закопать его где-то в отдаленных уголках нашей памяти. Туда же будут свалены и все неизбежные «как» и «почему», хотя они как раз помогли бы вынести урок из всего, что с нами произошло.

Впрочем, какое мне теперь дело до всего этого: со мной рядом была Анджела. Я был счастлив побыть со своей «нормальной» дочерью, без всяких претензий на редкостные психические способности или непрерывную передачу буддистского учения. В ее возрасте так легко поднять на смех все, что не имеет отношения к подростковой среде и кажется просто забавной чепухой. Именно такое отношение мне сейчас и было нужно.

Возможно, скептический взгляд современного тинейджера поможет и мне увидеть все новыми глазами. Пока что истина была скрыта от меня непроницаемой пеленой тумана — но, глядишь, он разойдется, и я снова смогу увидеть небо?

— А знаешь, меня ничуть не удивляет, что все у вас полу чилось именно таким образом, — сказала Анджела, когда я рассказал ей обо всем, что произошло.

Мы гуляли по берегу озера Мичиган почти в самом центре Чикаго. Мелкие волны, бившиеся о камни, орошали наши ноги каплями мельчайшей водной пыли.

— Я с самого начала чувствовала, что тут что-то не так.

— Что именно, объясни?

— Все вы, и ты не исключение, думали, что этот Тенсин такой особенный, такой непохожий на всех вас, и поэтому вы все и поверили ему… то есть ей. Может, она поначалу и не собиралась выдумывать все с таким размахом, но когда увидела, как с ней носятся, — и вы, и все остальные, все стало расти как снежный ком. Вы думаете, что это она придумала про себя эту историю, но на самом деле это вы, а не она.

— Мы про нее никаких историй не придумывали, — попытался защититься я. — Мы просто повторяли то, что она нам про себя рассказывала.

— Можешь мне не объяснять. В твоем представлении все получилось так, а на деле — иначе. Ты видел только то, что хотел видеть, и слышал то же самое. В противном случае ты бы не мог не заметить, как ты это называешь, предостерегающих звоночков. И сразу же понял бы, что вся ее история шита белыми нитками. Не она влезла к тебе, а ты притянул ее к себе, а она уж сыграла ту роль, которую вы все от нее ждали.

Похоже на то, что в словах Анжелы был смысл.

— Ну-ка, давай продолжай, — сказал я.

— А чего продолжать? Конечно, выдумать-то она выдумала, но и ты был участником, а не статистом. Что ж, как говорится, на ошибках учатся. Значит, это все было для того, чтобы ты тоже мог вынести из всего какой-то свой урок.

— И что это может быть за урок, по-твоему? — спросил я.

— Ну, например, что истории, которые ты слышишь, не имеют под собой другой реальности, кроме них самих, — она запнулась. — Ой, что-то я такое сморозила, что и сама не пойму. Начинаю уже говорить совсем как ты. Но, в конце концов, ты ведь сам вечно повторяешь, что каждый уже есть просветленное существо, только не верит этому. А что произойдет, если мы притворимся, будто получили просветление? Если мы уже… Тогда притворившись, только сделаем это просветление реальным, вот и все. Есть в этом какой-то смысл, в том, что я сказала, а?

— Больше, чем ты думаешь, — кивнул я. — Продолжай, я тебя очень внимательно слушаю.

— Так вот, Тенсин притворялся, что он просветленный буддистский монах, и все говорит о том, что он и вправду верил, будто так есть. Ты говорил, что все те, кто окружали его, чувствовали какую-то сильную энергию, совсем как у тех детей, с которыми ты общался в Болгарии. Ты говоришь, есть одна проблема: они настоящие, а она поддельная. Так почему же энергия одинаковая?

— Это я и пытаюсь понять.

— Так вот с этим как раз все понятно, по-моему, — продолжала Анджела. — Она делала вид, что является чем-то, что само по себе истинно. В ее истории, может, и не все правда, вся эта муть про мальчика, буддистского монаха и так далее, но история под историей, так сказать, это уже правда, и от этого никуда не денешься. Она до такой степени убедила себя, что и вправду она есть тот, за кого себя выдает, что это стало ее переживанием, ее опытом, а вслед за ней — и твоим.

— Как такое может быть?

— А вот как — ведь ты же поверил в этот опыт, ведь так? Ты мог его ощутить, только если поверил в него.

В противном случае ты бы или пропустил ее россказни мимо ушей, отмахнувшись: «Ну, может быть…», или бы вообще не поверил ни слову. Те, другие дети, которых ты встречал, опирались на ту же истину, но у них было что-то еще, чего у Тенсина не было… Словно они чувствовали ее, эту истину. Вот почему чудеса происходили вокруг них. Они могли чувствовать истину, и это открывало их сердца. Как ты сам сказал… чудеса происходили только потому, что их сердца были открыты, или что-то в этом роде. Тенсин верила в это, но она не чувствовала этого.

— Получается, Тенсин воображала себя тем, кем на самом деле не была… просветленной, — сказал я, — и по этой причине поступала и учила как просветленное существо. Но другие дети делали более того. Они совсем не притворялись… Они позволили своим сердцам раскрыться так широко, что необходимости изображать кого-то из себя просто не было, и вот почему так много происходило чудес.

— Так я думаю. Или это, или вы просто все поймались на своем легковерии.

— Легковерии?

— Ну да… Могу поспорить, меня бы она не провела. Или ты сомневаешься, что я бы не смогла сразу отличить, что он — это она?

— Не знаю, Анджела, она смогла одурачить очень многих людей.

— Потому, что вы сами были готовы остаться в дураках, — ответила она. — К счастью, вам удалось выяснить, где правда, несмотря ни на что.

— Потому что в Тенсине было такое место, которое и было правдой, пусть даже все остальное и было просто притворством.

— Да… Видимо, да. Ты же сам всегда говоришь людям вести себя так, словно они уже просветленные существа. Может, так просветленными и становятся, просто притворившись, что ты уже достиг просветления, только и всего.

— Отличная мысль, Анджела. Может, и ты тоже одна из Сети] То есть из Детей Оз7

— Все что угодно, только не это. Я на такие штуки не ведусь, ты же знаешь. Кто-кто, а я стопроцентно нормальная.

— Ну ладно, тогда вот о чем еще тебя спрошу, — продолжил я, не обращая внимания на ее насмешливый тон. — Если бы у тебя была возможность задать людям, всем людям во всем мире один вопрос, только один и не больше, что бы это было?

— То есть что бы это был за вопрос? — переспросила она.

— Да, сделай мне такую услугу. Если бы ты могла задать человечеству вопрос, причем такой, чтобы он был связан со всем тем, что ты только что сказала. Ну, что бы ты спросила?

Какая-то часть ее сопротивлялась тому, чтобы включиться в мою игру, но я чувствовал и другую ее часть, которая уже работала над ответом. Она задумалась ненадолго, и, похоже, восприняла мои слова всерьез… Хм, приятная, однако, неожиданность!

— Ну хорошо, — наконец ответила она, — убедил. Я бы спросила вот что: как бы вы, лично вы, стали вести себя, если бы все это было правдой? Если — это не просто разговоры, а по-настоящему, если все так и есть? Причем не просто нужно себя в этом убедить или что-то в этом роде, а если это реально работает по жизни? Тогда поехали!

— Она остановилась и как-то странно посмотрела на меня. — Сама не пойму, чего я только что наговорила, — сказала она, — бессмыслица какая-то.

— Совсем нет, — рассмеялся я. — Во всем этом куда как больше смысла, чем тебе кажется.

Признаюсь, когда я дописывал финальную часть этой книги, я чувствовал невольный трепет, вспоминая то, чему научился от Марко и детей из Болгарии, и о том, что получил от Тенсина, но больше всего, возможно, от Анджелы. Мне казалось, что все уже было готово для этой книги, когда я вернулся из Болгарии, но затем в мою жизнь, не спросясь, вошел лама Тенсин со своими фокусами и тем более неожиданным вознаграждением. То смятение, которое он оставил по себе, помогло мне еще больше и глубже оценить все то, чему я научился от Детей Оз, хотя понадобилось вмешательство моей дочери, совершенно нормального подростка, чтобы просто-таки ткнуть меня носом в это.

Вот, возможно, самый важный урок, который я усвоил — дети, везде и всюду, подводят нас к нашей роли Эмиссаров Любви, независимо от того, как они выглядят и как ведут себя. Для нас привычнее делить людей на группы и делать вид, что одни мудрее или представляют собой большую ценность, чем остальные. Но в конечном счете величайший из уроков в том, что мы все одно, — возможно, именно в этом нам откроется совершенно новое понимание самих себя. В конечном счете мы все Эмиссары Любви, и нам только нужно понять и поверить, что это так.

Самый большой урок, полученный мной от Марко, заключается в том, что я уже имею Дар внутри себя, но его нужно пробудить.

Урок детей Болгарии — дверь остается открытой только тогда, когда мы живем согласно законам мира и милосердия.

Урок, полученный от Тенсина, — для этого есть много способов, но энергия любви течет согласно нашему желанию учить только любви.

Наконец, от Анджелы я научился тому, что каждый из нас старается, как может, для достижения этой цели, и только это и следует принимать в расчет. Наш Свет уже здесь, и мы уже просветлены, остается лишь выйти на свой собственный путь, чтобы реализовать это в своей жизни. Но в конечном счете это все сводится к одному-единственному уроку, именно он объединяет в себе все остальные как единое целое. Как говорят, обращаясь к нам, Дети Оз:

«Каким бы стал наш мир, если бы мы все прямо сейчас осознали, что мы уже Эмиссары Любви? Как бы изменились мы сами? И как изменились бы наши отношения друг с другом? И если нам не безразличен этот прекрасный новый мир, то почему бы не начать жить в нем прямо сейчас?»

Такие простые, и все же очень глубокие слова. Они у всех на устах, остается только вслушаться в них и поверить им.

Я очень благодарен всем детям, которые помогли мне усвоить эти уроки, и я знаю, что есть еще много детей по всему миру, которые помогут полней раскрыться этой любви в моей душе. Дети Оз повсюду, в наших домах, во дворах и на улицах, даже в зеркале, если мы захотим пристальней всмотреться в него. Вопрос лишь в том, действительно ли мы хотим услышать этот вопрос, который может изменить нашу жизнь, и не только услышать его, но и со всем мужеством ответить на него. И в том ли только дело, чтобы потом научиться исполнять цирковые трюки, чтобы поражать ими всех вокруг нас? Конечно, нет.

Если они, эти способности, придут к нам сами по себе — что ж, чудесно. Но если нет, сосредоточимся на культивировании мудрости, которая лежит в самом основании каждого Дара. И еще — на Сострадании. Любви. Благодати. Мире.

Без этой мудрости сила не значит ничего, но если она есть, тогда целый мир начнет меняться прямо у нас на глазах.

Я собираюсь странствовать еще и встречаться, сколько будет можно, с такими детьми. Почему? Потому, что они вдохновляют меня и помогают мне не забывать, почему я здесь.

А еще — жизнь дана нам для того, чтобы жить и наслаждаться ею, и я не могу придумать ничего, чего бы мне хотелось в этой жизни другого. Я приглашаю вас присоединиться ко мне в этом приключении, возможно, не в самих странствиях по свету и встречах с одаренными детьми, но в культивировании того же таинственного духа, который помогает нам помнить, что мы все — Дети Оз. Слишком много сейчас в мире происходит такого, чтобы просто сидеть и наблюдать. Нужно включаться самому, в любой момент быть готовым сняться с места и войти в прекрасный новый мир.

Вы готовы к этому? Не сомневаюсь, что да, что все мы готовы к этому. Вот чему я научился у тех детей, с которыми я встречался, и я никогда не забуду их уроков. И теперь я хочу снова и снова отвечать на вопрос, который они задали, в каждый миг моей жизни. Это единственное, что по-настоящему теперь имеет значение.

Спустя какое-то время до меня дошла одна потрясающая новость.

Оказывается, Далай-Лама признал некую молодую женщину великим буддистским Тулку.

Ее имени я не слышал, но, кажется, уже начинаю догадываться.