"Порнократия. Сборник статей" - читать интересную книгу автора (Поляков Юрий Михайлович, Предисловие...)

резиновая и число участников строго ограничено.
О том, что во Франкфурт отправляется ограниченный контингент российских
литераторов, конечно, все и так догадывались. Тем не менее хотелось бы
задать один вопрос организаторам. Допустим, вы летите в командировку и ввиду
строгого ограничения веса багажа можете взять с собой только четыре пары
обуви. Неужели вы возьмете восемь левых башмаков, а восемь правых оставите
дома? Не думаю. Однако именно по этому странному принципу оказалась
составлена делегация. Впрочем, осерчали не только традиционалисты,
оказавшиеся в абсолютном меньшинстве, мрачная жаба эстетической
несправедливости явно душила и правящий литературный класс -
постмодернистов. Ведь если смоделировать глобальную неприятность, в
результате которой из всех артефактов нашей словесности останутся только
проспекты и программы Франкфурта-2003, то грядущие исследователи неизбежно
придут к неожиданному выводу: самыми крупными и безусловными величинами
русской литературы начала третьего тысячелетия были Виктор Ерофеев и Дарья
Донцова (конечно, при условии, что их тексты тоже не сохранятся).
В результате события, развернувшиеся на фоне роскошных и дорогостоящих
книжных стендов российской экспозиции, напоминали мне литературно-кухонные
посиделки 70-х годов, достигшие размаха первомайской демонстрации. Кстати,
одна из дискуссий так и называлась - "Российский андеграунд как эстетический
мей-нстрим". К счастью, географический семинар на тему "Волга как приток
Переплюйки" пока еще невозможен даже в Германии. Вообще, темы дискуссий
отличались какой-то подростковой хамоватостью в отношении к нашей стране -
почетному гостю выставки. Например: "После империи: Россия в поисках новой
идентичности". (Воля ваша, но человека, утратившего идентичность, как можно
скорее направляют к психиатру.) Или: "Сколько России вынесет Европа?" Или:
"Может ли вернуться советское прошлое?"... Поскольку мозговые центры ЦРУ
заняты сейчас в основном Ираном и Ираком, остается полагать, что темы этих
дискуссий родились в московских интеллектуальных гнездилищах, с чем нас всех
и поздравляю.
Должен заметить, стойкая неприязнь к советскому периоду нашей истории и
литературы пронизывала многие дискуссии и авторские выступления. С особенным
знанием дела об ужасах "литературного ГУЛАГа", как я заметил, повествовали
авторы, активно при коммунистах печатавшиеся, получавшие премии и далее
занимавшие кое-какие посты. Слушатели, в основном из российских эмигрантов,
воспринимали все это с некоторой растерянностью: они, конечно, знали, что
уехали из тяжелой страны, но о том, из какого ада им на самом деле удалось
своевременно вырваться, по-видимому, узнали, только придя в российский
павильон, где им популярно объяснили - эту страну, эту прореху на
человечестве не излечит ни рынок, ни демократия, ни благая весть академика
Сахарова...
Или вот еще характерный эпизод. Иду по ярмарочному лабиринту и вижу
небольшую толпу, пробираюсь к центру всеобщего внимания и обнаруживаю такую
сцену: поэт-карточник Лев Рубинштейн бьет то ли в бубен, то ли в кастрюлю,
лауреат Государственной премии главный редактор "НЛО" Ирина Прохорова вопит
и бегает с пионерским галстуком на шее, а третий не установленный мной
персонаж, но чуть ли не Пригов, чем-то острым наносит удары по сооружению,
напоминающему супрематического снеговика.
- Что это они делают? - удивленно спрашиваю соседа.
- По-моему, ритуально разрушают империю... - неуверенно отвечает он.