"Радиус поражения" - читать интересную книгу автора (Каменистый Артем)

Глава 6

За Севастополь взялись очень серьезно - не будь с Рощиным надежного друга из местных жителей, полковник бы погиб, не успев и на сотню шагов удалиться от дома. Но Синий сегодня был на высоте. Для начала он сумел добраться до соседнего двора, не высовываясь из зарослей: все вокруг кишело агрессивно настроенными автоматчиками. Там друзья залезли в подвал и, поплутав в потемках, выбрались уже из торцевого выхода - у стены огромной автостоянки. Стену преодолели нагло, но никто их при этом не заметил - внимание боевиков было приковано к жилым домам по округе. Прячась среди машин, добрались до противоположного края стоянки.

Здесь Игорь притормозил:

- Серега, дальше нам надо три улицы пересечь - и будет больница. Я тебе всецело верю, но, может, ты мне все же объяснишь, что там собираешься делать? Мне надо знать, к чему готовиться.

Слова друга были разумны, и Рощин кивнул:

- Хорошо. Если коротко - я знаю, в чем дело. Точнее, думаю, что знаю того, кто может это знать. Вчера… В общем, у меня есть подозрение, что проблемы начались не только в Севастополе. Знаю, это звучит бредово, но мне кажется, что это сейчас может происходить во многих местах. А может повсюду. Это что-то очень серьезное. У меня в ноутбуке спутниковый модем, но он не находит нашего сервера. А это интересный знак. Сотовая связь тоже не работает. В больнице, в травматологическом отделении, лежит один человек. У него сломана нога и разные травмы средней тяжести. Его охраняют как подозреваемого. Нам надо его оттуда вытащить в укромное место и вдумчиво пообщаться. Если бы это не началось, я бы как раз сегодня с ним поговорил. Игорь, я не уверен, что делаю все правильно. Может, у меня бред или воспаление фантазии. Но интуиция мне просто приказывает - надо делать именно так.

- Хорошо-хорошо! Да я не спорю с твоей интуицией - мне надо лишь знать, что делаем дальше. Я тебя понял. Теперь так - по пути я заметил, что эти ребятки держатся большими группами. Одиночек или двоек-троек не видел. И рядом с ними всегда есть «броня» или как минимум КамАЗ. Значит, можно рискнуть - перебежать через дороги, если рядом не будет видно их отрядов. Ведь засевших одиночек или мелкие патрули заметить тяжелее. Пренебрежем ими - считаем, что их нет. Иначе придется нам делать огромный крюк, и по пути запросто попадемся.

- Согласен. Давай веди, Сусанин. Долго сидеть на одном месте смысла нет.

Перебежав через переулок, прокрались к улице по задам большого магазина. Дальше рванули как спортсмены на спринте - преодолеть открытое пространство дороги. Обошлось - пули рядом не просвистели, хотя вдалеке сутулые фигуры с автоматами виднелись. Едва успели укрыться за углом, как позади загудели двигатели - там, где они только что мчались, показался танк в сопровождении КамАЗа.

- Вовремя, - выдохнул Синий и рванул к раскрытой двери подъезда.

Рощину его идея не понравилась - в доме выбиты почти все стекла, вокруг рассыпаны сотни гильз. Здесь явно побывали погромщики. Хотя на второй взгляд идея не столь уж плоха - снаряд два раза в одну воронку не попадает. Раз они здесь уже побывали, второй раз не полезут.

Синий, не останавливаясь, ворвался в квартиру на первом этаже - изрешеченная дверь была «гостеприимно» распахнута. Внутри пришлось перешагивать через труп старика, лежащий у порога, - тело перегородило узкий коридорчик. В большой комнате было не продохнуть от дыма - лениво тлел диван. Рощин, кашляя, вслед за Игорем выбрался на балкон, оттуда они спустились на землю уже по другую сторону дома, шмыгнули в скверик, укрываясь в зарослях, осторожно двинулись дальше.

По своему городу друзья пробирались, будто лазутчики по вражескому лагерю. Так, впрочем, и было - сегодняшний Севастополь ошибок не прощал. На их глазах автомашина, неосторожно вырвавшаяся из переулка, была чуть ли не в упор расстреляна из крупнокалиберного пулемета. Огромные пули сорвали капот, снеся стойки, жестоко перекосили кузов, двигатель вывалился на асфальт. Из салона не выбрался никто. БТР, покрутив башней, двинулся дальше, за ним, будто стайка замерзающих подростков, просеменили несколько автоматчиков.

В другом месте группа людей, выбравшаяся из обстрелянной «маршрутки», была застигнута посреди дороги - из-за угла им навстречу высыпало десятка два боевиков. Патронов они не жалели - жали на спусковые крючки до полного опустошения магазинов.

Издалека довелось посмотреть еще на одну драму. Жильцы, видимо, понаблюдав за печальной участью соседних домов, свой попытались превратить в крепость. Двери подъездов изнутри забаррикадировали столь плотно, что пробраться было затруднительно. Возможно, завалили мебелью все нижние пролеты и площадки, наивно думая, что удастся отсидеться. Не удалось. Агрессоры даже на стали ломиться через завалы - просто подогнали самоходную гаубицу, и та, пару раз бахнув прямой наводкой, превратила дом в кучу мусора.

Трупы встречались на каждом шагу, а иногда и не трупы - раненых и умирающих хватало. Рощину, наверное, до конца дней будет сниться та девочка. Зажимая руками расползающиеся внутренности, она, волоча за собой почти оторванную ногу, поскуливая, неуклюже переползала через улицу на глазах у этих мразей с автоматами. Те не обращали на нее внимания. Для них ее уже не существовало.

Следы сопротивления повстречались лишь раз, уже возле больницы. КамАЗ с желтым тентом стоял поперек улицы. Кабина в многочисленных пробоинах, на асфальте замерло четыре тела погромщиков. Чуть дальше - милицейская машина, возле нее несколько человеческих тел, причем все они были в форме морских пехотинцев, и гильз вокруг них хватало. Несмотря на риск, друзья без обсуждения отвлеклись на обыск поля боя - им позарез требовалось оружие. Увы, у морпехов даже патронами не удалось разжиться. Расстрелянные типчики в противогазах тоже оказались без своих автоматов - кто-то здесь явно успел похозяйничать. Лишь Синему улыбнулась удача - в машине он разглядел тело милиционера и поживился у того пистолетом. Уже что-то.

Целых стекол в больнице осталось немного. Издали оценив этот тревожный признак, Рощин начал опасаться самого худшего. Но вроде бы пронесло - россыпей гильз у входа не наблюдалось. Похоже, танки мимоходом постреляли, но автоматчики для зачистки сюда еще не добрались.

Здание выглядело покинутым - все, кто мог, похоже, сбежали или затаились. На истошные крики друзей вылезла какая-то весьма немолодая сухонькая женщина в белом халате и первым делом сделала им замечание:

- Чего разорались? Тише вы - еще эти услышат.

- Мать! - радостно кинулся к ней Рощин. - У вас тут мужик должен лежать, после аварии. Его должны были охранять - он задержанный. Где он?

- А вам это зачем? - подозрительно рассматривая друзей, уточнила женщина.

- Приказ у нас - вывезти его отсюда побыстрее, - не моргнув глазом, нагло соврал Рощин. - Он слишком ценный, а тут такие дела - спасать срочно надо.

- А остальных?

- Каких остальных?

- Так всех ходячих, кто не ушел, в подвал спрятали, как это началось. И в бомбоубежище. А кто ушел - так даже не знаю, что теперь с ними. Василий Петрович пытался к флотским проехать на машине своей, так раздавили его танком, я прям из окна видела это. Чуть сердце не остановилось - страшно же. Потом танк этот в нас стрелял. Ранило некоторых, а на втором этаже пожар тушить пришлось.

- Мать! Ты давай скажи, где наш человечек! Время идет! Мы еще не знаем, как его вытаскивать будем, - чего уж про остальных говорить.

- Идите за мной, только не шумите. Война это или что? Ни радио не работает, ни рация в «скорой», ни телевизор.

- Электричество есть? - уточнил Синий.

- Есть. Но выключили все от греха. Я успела в Интернете глянуть - думала новости узнать. Не вышло - никуда войти не смогла.

Рощин даже не стал удивляться, хотя было чему - бабушки нечасто умеют Интернетом пользоваться:

- Что значит никуда не войти?

- А то и значит - закладки жала, а никуда не заходило. А еще Пархоменко, из новых наших, примчался сюда белый от страха, рассказал, что эти черти в противогазах всех без разбору убивают и в дома врываются. Напугал. Я вот думаю, что даже если война, то больницу они трогать не станут?

- Не должны, - лживо подтвердил Рощин, просительно добавив: - Нам бы побыстрее.

- Не бойтесь - не сбежит ваш покалеченный. Нога у него сломана сильно. А вот охранник, что при нем был, сбежал, как только стрелять в городе начали. До рассвета еще.

- Ночью? - удивился Рощин.

- Ну да. Ночью стреляли. У казарм, говорят, и по городу где-то. Я этого и не слышала. Проснулась поутру - живу под боком, пешком пришла, здесь и узнала. Он, говорят, когда услышал выстрелы, пошел посмотреть, что там случилось, и больше его здесь не видели.

Рощин этому обрадовался: охрана в байку про то, что их прислали забирать подследственного, так просто не поверила бы.

- Вы бы не забирали его лучше. Пересидите в подвале, пока порядок не наведут. Застрелят вас ведь - по всему городу сейчас стреляют. Да и нам хорошо - ведь охрана нужна в такое время. Военные, может, нас и не тронут, а вот наркоманы могут заявиться. Они и в спокойные деньки часто пытались стащить разное, а уж сегодня… Ох, боюсь я…

Вокруг господствовал абсурд, и эта бабушка, знакомая с Интернетом не понаслышке, похоже, была теперь его правой рукой. Персонал и больные попрятались по подвалам, лишь она осталась на своем посту - воплощение порядка. Похоже, вообще не удивлена происходящим - лишь слегка раздражена нарушением привычного хода вещей и опасается вовсе смешных проблем вроде набега стаи страждущих наркоманов.

Синий, услышав шум моторов, среагировал сразу - кинулся в первую попавшуюся дверь, перепрыгивая через опустевшие койки, добрался до окна:

- Серега! Они здесь уже! Сейчас вломятся!

Рощину два раза повторять не надо - понял все:

- Мать! Бегом! Давай побыстрее!

Женщина, чисто символически прибавив ходу, ворчливо проинформировала:

- Пришли уже - вон его палата.

Этот задержанный пострадал серьезно: голова забинтована основательно, нога загипсована почти до паха, подвешена на вытяжке. Из-под бинтов настороженно таращится один глаз - второй прикрыт.

- Вы кто? Вы за мной?

- За тобой, Богданов Александр Павлович, за тобой, - поморщился Рощин. - Вот как мы тебя только вытаскивать отсюда будем…

- Нет - вы не за мной, вы не должны меня трогать, - странно заявил травмированный. - Бегите отсюда лучше. Быстрее бегите. За мной должны прийти.

Снизу застрекотали автоматы - на первом этаже уже хозяйничали погромщики.

Разговаривать с задержанным здесь не получится - надо его быстро вытащить. Но как? Куда? Они на здоровых ногах еле сюда пробились - страшно подумать, как будут отсюда выбираться с покалеченным на руках.

Игорь, будто читая мысли Рощина, уверенно произнес:

- Я знаю, как можно выбраться из города. Надо только дотащить эту тушу до того расстрелянного КамАЗа.

Нелегкая задача, да и что он там придумал? Но Рощин другу доверял полностью (да и своих разумных идей пока не было):

- Хватаем его под руки и тащим. Здание длинное, они, похоже, в противоположном краю. Здесь можно будет спуститься?

- Можно, - кивнула женщина. - Но ему больно будет - нога сильно переломана.

Рощину на неудобства покалеченного гада, замешанного хрен знает в чем, было плевать:

- Синий, хватай его под левую!

- Нет - ты под левую, я с другой стороны. Если что - стрелять будет удобнее.

Разумный довод: Игорь ведь не левша. Богданов, грубо вырванный из теплого ложа, болезненно вскрикнул на первом же шаге, но никто не обратил на это внимания. Стрельба внизу не утихала и, похоже, быстро перебиралась на второй этаж. Женщина, распахнув остекленные двери, указала на лестницу:

- Вот: вниз бегите - и там увидите дверку на улицу. Она на щеколде изнутри прикрыта, так что откроете.

- Мать, а ты? Бегом с нами - стреляют же.

- А я потихоньку через подвал, к остальным. Дверку там прикрою потом брезентом грязным - может, не заметят.

Рощин, сжав зубы, кивнул:

- Спасибо, мать. Не попадись им. И это… ты извини, но нельзя нам здесь оставаться.

Сегодня ему не в первый раз приходится бросать людей или отворачиваться.

До КамАЗа добирались минут десять, но по ощущениям это тянулось минимум десять часов. Если бы Рощина заставили писать отчет, у него бы ушла пачка бумаги. Один выход из больницы чего стоил - до конца своих дней он будет помнить тот неописуемый ужас, когда вожделенная дверца за лестницей не открылась, а пальба неумолимо приближалась. Щеколду отодвинули, но дальше все застопорилось. Не сразу поняли, что в панике давили не в ту сторону. А прямо за дверью оказался темно-зеленый бок бронетранспортера. Хорошо, что рядом с ним автоматчики не крутились, - обливаясь холодным потом, друзья незаметно перетащили покалеченного Богданова за угол.

Богданову, наверное, добавили немало новых переломов - его несколько раз приходилось бросать на асфальт, укрываясь от глаз убийц. Под конец он уже даже вскрикивать при этом перестал - все, что болело, уже отболело. Один раз их, похоже, кто-то заметил - по кустам, в которых троица укрылась, начал стрелять автоматчик. Бил издалека, без азарта, и подходить ближе почему-то не стал. Но отползать под пулями было некомфортно - Богданову после этого сильно захотелось в туалет, но его просьбу проигнорировали.

Забрались в кузов грузовика, и только сейчас Синий соизволил пояснить детали своего гениального плана:

- Здесь четверо убитых гадов. Стащим с них противогазы и пуховики, напялим на себя. Грузовик заведенный остался - на нем и поедем. В кабине стекла потрескались от пуль, да и в противогазах все на одно лицо - проскочим легко.

- Напролом на грузовике переть?

- А у тебя есть идея получше?

- Нет.

- Тогда сиди здесь и не высовывайся. Тащу первого.

Синий, выскользнув на открытое место, ухватил за ногу один из трупов, подтащил его к борту:

- Помогай!

Рощин перехватил тело, вдвоем его загрузили в кузов. Присев, полковник сорвал с головы вязаную шапочку, нетерпеливо стащил противогаз.

И впал в ступор.

Синий, ухватив к тому моменту второе тело, чуть ли не шипя, взмолился:

- Ты спишь там, что ли? Помоги же!

Очнувшись, Рощин, двигаясь как робот, помог другу затащить в кузов второе тело. Игорь забрался следом, на ходу пояснив:

- Хватит парочки - пассажир твой в кузове поедет. С такой ногой ему в кабине делать нечего - она у него не сгибается.

Только сейчас осознав, что взгляд у Рощина какой-то странный, Синий посмотрел в сторону первого тела и, отвесив челюсть до колена, изрек невероятно нецензурную фразу, в которой одновременно наличествовали вопрос, восклицание, удивление, констатация крайней странности увиденного и уверенность в том, что разнообразные неприятности дальше будут лишь усиливаться.

Рощину ответить было нечего: повернувшись к хнычущему Богданову, он указал на тело:

- Эй! Ты! Это кто такие?!

- Свинки это, - скривившись, ответил страдалец.

- Какие, мать твою, свинки?! - выдохнул Синий.

Рощин, присев от нахлынувшей слабости в ногах, еле слышно произнес:

- Если Махров, падло, не наврал, их здесь четыреста миллионов.

Противогаз и в прохладную погоду таскать неприятно, а уж летом и подавно: пот с лица ручьями струился. Пуховики, естественно, значительно усиливали дискомфорт. Хорошо хоть не стали ватные штаны натягивать - иначе через пять минут можно рухнуть от теплового удара. И вдвойне хорошо, что догадались раскурочить фильтры, - дышали свободно. Кстати, фильтры оказались не угольными, а вроде как ватными. Какой толк от таких? Бессмыслица, как и многое, что сейчас происходило.

Синий вел грузовик уверенно, хотя за рулем КамАЗа сидел впервые. Но бывшему офицеру раньше доводилось гонять на технике несопоставимо тяжелее - навыки сохранились. Вел машину с непринужденностью профессионального таксиста - Рощин даже завидовать стал его невозмутимости и хладнокровию.

Сам полковник чувствовал себя будто на иголках с электроподогревом. И было отчего - куда ни глянь, везде эти твари с автоматами и на бронетехнике. На КамАЗ они не обращали внимания, но если обратят - конец. Не уйти им - они на всех улицах.

Несмотря на давящую угрозу, Рощин автоматически анализировал увиденное. Он обратил внимание, что чаще всего встречаются старые бронетранспортеры, вооруженные крупнокалиберными пулеметами, - наряду с КамАЗами они являлись главной техникой агрессоров. Пореже, но тоже чуть ли не на каждом шагу можно было встретить новенький БТР с автоматической пушкой и устаревший танк. Еще реже попадались старые «Акации»[20] и «Тунгуски»[21]. Неприятельская пехота шастала с автоматами, изредка попадались боевики с ручными пулеметами. Другого оружия Рощин у них не заметил.

Все, на чем ездил враг, и все, из чего стрелял, было хорошо знакомым - родным. Все это до сих пор состояло на вооружении российской армии - оружие и техника, испытанные временем. Ничего новейшего, экспериментального или «супернавороченного» Рощин не заметил - простенько и надежно. Не заметил он и боевой авиации, что радовало: для полного счастья здесь не хватало только штурмовых вертолетов.

Синему, очевидно, не хватало общения - заскучал:

- Слышь, Серега, ты что-то говорил про четыреста миллионов этих тварей. Не хочу тебя расстраивать, но если они все здесь, то нам выбираться придется долго. Они, наверное, на каждом метре Крыма сейчас.

- Ты главное - из города выберись: думаю я, что там их должно быть поменьше.

- Тебе виднее. Ничего не хочешь мне рассказать?

- Что?! Свои фантазии разве что… Доберемся до тихого местечка - поговорим с тем телом, что у нас в кузове валяется. Если он не подохнет или не сбежит. Вот он, думаю, нам как раз все и объяснит.

- Не сбежит - куда ему с такой ногой из кузова прыгать. Смотри - «хаммер»[22] пиндосский. Военный… Это что - они здесь порылись?!

Рощин очень сильно сомневался, что имеет дело с американской агрессией, но технику вероятного противника опознал - два HMMWV стояли на широком газоне возле огромного рекламного щита. Вероятно, контролировали развилку на выезде из города. Чуть дальше, забравшись на пригорок, замер новенький бронетранспортер - его пушка уставилась на дорогу. Рядом с ним стояла командно-штабная машина.

Шестое чувство подсказало полковнику, что сейчас начнутся неприятности. До этого момента все шло слишком уж замечательно - никто не пытался их задержать или обстрелять. Но ведь и техники подобной до этого не встречали, а новости в такой ситуации - это обычно плохой признак.

Рощин не ошибся.

Фигура в противогазе, стоящая у обочины, уставившись на приближающийся КамАЗ, вдруг вскинула автомат - затрещали выстрелы.

- Пригнись!!! - заорал Синий, чуть вывернув руль.

Звонкий шлепок по капоту, еле заметный толчок - автомат мгновенно заткнулся. Зато слева оглушительно затрещала пушка - стрелок в БТР не спал. Повезло: скорость у КамАЗа была приличная, в секторе обстрела грузовик находился не более пары секунд - нормально отработать по нему за такое время не так-то просто. Их спас мост, под который они юркнули.

- Серега! Давай лезь в кузов!

- На хрена?!

- А там ящики какие-то - поройся в них. Может, оружие хоть какое-нибудь. Эти, что на «хаммерах», за нами двинулись - я видел. Не уйти нам от них - догонят мигом. Бэтээр, может, и не догонит, а вот они - запросто.

- Пистолет дай - там ведь может ничего не оказаться.

- Ты уж прости, но в пистолете всего один патрон - забыл тебе об этом сообщить. Оставлю его для себя. На черный день. Ползи давай, Серега, - я останавливаться не стану: потом не успею ход набрать. Это же КамАЗ, а не «феррари».

Рощин не был профессиональным каскадером, но на физическую форму не жаловался - изнурительными тренировками не страдал, однако поддерживал себя в форме. Синий вел грузовик на пределе технических возможностей, да еще и по не слишком качественной украинской дороге - трясло, мягко говоря, прилично.

В кузов забрался при помощи ножа и «такой-то матери» - тент сопротивлялся отчаянно. Внутри, едва не упав на несчастного Богданова, хрипло уточнил:

- Живой?!

- Ы-ы-ы-ы-ы-ы…

- Значит, живой…

Позади протрещала пулеметная очередь, затем еще одна - по тенту хлопнула пуля. Тенту это уже не навредит - три снаряда из автоматической пушки проделали в нем такие прорехи, что пулемет просто отдыхает.

В дальних углах кузова стояло два больших ящика и один поскромнее - рядом с ним, на куске брезента, валялся Богданов. Брезент Рощину не нужен, Богданов тоже подождет, а вот ящики гораздо интереснее.

Первый оказался доверху набит снаряженными магазинами для автомата. Так как автомата у Рощина не было, он не испытал прилива позитивных чувств и кинулся к ящику поменьше, надеясь в нем обнаружить оружие. Облом - там тоже были магазины, но только к ручному пулемету.

Очереди гремели уже поближе - неприятности неумолимо приближались. Пули то и дело наносили тенту новые повреждения или оглушительно колотили по бортам.

В последнем ящике оказались ручные гранаты. Сотни две, не меньше. Самое кошмарное, что все они были снаряжены взрывателями, при этом набиты были просто насыпью - никаких гнезд или хотя бы амортизирующих материалов между ними. Если взорвется одна, от грузовика одна яма останется.

Но Рощина этот кошмар не смутил - сегодня он уже устал пугаться. Парочку - в карманы пиджака, две - в ладони, и прыгнул к заднему борту, присев там на корточки. Машины врага уже рядом - из передней, высунувшись из люка по пояс, лупит пулеметчик. Дистанция метров пятьдесят - каким же надо быть косоглазым, чтобы до сих пор не расстрелять беззащитный КамАЗ?

Вырвав кольцо, первую гранату швырнул просто так, не надеясь на успех: хотел прикинуть, на какой дистанции она разорвется. Разорвалась далеко за второй машиной. Понятно - надо сделать задержку. Вырвал кольцо, разжал ладонь. Предохранительный рычаг отлетел, шипения запала из-за грохота не слышно, но гореть он должен начать обязательно. Гранату бросил за борт приблизительно на исходе второй секунды - больше выжидать было страшно.

Разорвалась она между машинами. Вреда, похоже, им не причинила, но вторая резко вильнула, чуть увеличив дистанцию: перепугался водитель. Третья ушла с нулевым успехом, а вот на четвертой Рощина чуть было не убило - пулеметчик наконец сумел попасть по кузову целой очередью.

Пули ударили в борт, перед глазами Рощина полетели какие-то ошметки, от неожиданности он упал на пятую точку, едва не выронив гранату - чека уже была выдернута, но рычага, к счастью, он еще не отпустил.

- Бросай! - завизжал из-за спины перепуганный Богданов - видимо, внимательно наблюдал за действиями своего «конвоира».

Рощин машинально выкинул гранату за борт, не сделав задержки, пополз к ящику за новой порцией. Богданов, болезненно вскрикивая, начал отползать в угол, на ходу невнятно выдохнул:

- Брезент. Под ним возьми. Возьми быстрее, пока не взорвал нас.

Полковник, уже добравшись до ящиков с гранатами, замер - только тут до него дошло, что брезент как-то странно лежал. Слишком уж складок и выпуклостей много - будто под ним что-то припрятано.

Под брезентом оказалось два длинных очень плоских ящика из пластика. Полковник из жадности схватился за тот, что подлиннее, - в нем оказался ручной пулемет. Это его обрадовало - свои таланты как гранатометателя он оценивал низко, а вот стрелять умел хорошо.

Пулемет был не заряжен, но магазинов к нему у Рощина было много - сотни полторы, если не больше. И все, похоже, набиты патронами.

Предохранитель вниз, взвести. К стрельбе готов. Теперь бегом к заднему борту.

Передняя машина за это время успела сократить дистанцию почти до нуля - неслась в десятке шагов. Стрелок возился с пулеметом - перезаряжал. Сейчас закончит и исполосует грузовик вдоль, поперек и по диагонали.

Рощин, припав на колено, срезал пулеметчика короткой очередью - с такой дистанции промахнуться было бы позором. Выпустив из спины брызги крови и клочья пуха, стрелок исчез в недрах машины. Затем такими же скупыми очередями полковник начал бить по стеклам. Они, конечно, бронированные, но ведь не сталь, да и пулемет не хлопушка - пули оставляли выбоины, окруженные сеткой трещин, эти пятна перекрывали водителю обзор. Еще немного - и стекло уступит: влетит в салон, рассыпаясь на тысячи осколков.

Водитель ударил по тормозам, резко ушел влево - машина вылетела за обочину, уткнувшись в заросли кустарников. Вторая остановилась рядом - ее пулеметчик начал бить в сторону быстро удаляющегося грузовика, ни разу при этом не попал. Рощин ответил тем же и, похоже, с таким же нулевым результатом - КамАЗ трясло на ухабах, бить из пулемета, держа его на весу, не так-то просто в таких условиях.

Противник скрылся из виду после поворота. Рощин, перезаряжая пулемет, благодарно кивнул Богданову:

- Спасибо за подсказку. Выручил.

- Не за что, - устало отмахнулся задержанный. - Там, во втором кейсе, автомат.

- Еще раз спасибо.

Рощин и без этого догадывался, что там не набор для рисования натюрмортов, но доброго слова не жалко, а человеку приятно - надо ведь контакт налаживать хоть какой-то. Не все ж время этого Богданова швырять об асфальт или другими способами проверять гипс на прочность. Такие действия не слишком сближают людей.

Достав автомат, Рощин зарядил и его, положил несколько полных магазинов возле заднего борта. При этом как бы невзначай поинтересовался:

- Богданов, а ты откуда знал, что там оружие? Проверял?

- Нет. Это стандартная комплектация рядовой автомашины пехотной поддержки. Запас патронов и ручных гранат в жестяных ящиках, запасной автомат и ручной пулемет в пластиковых кейсах. Иногда добавляется ящик с зарядами для вскрытия дверей подъездов и квартир. У элиты в таком же грузовике есть гранатомет с ящиками для осколочных и противотанковых гранат, две канистры с горючим, переносной зенитный комплекс с ракетами, а в кабине рация и два пистолета.

- Ты, я вижу, много знаешь, - хмыкнул Рощин.

- Я это случайно узнал. Я не имею ни малейшего отношения ко всем этим машинам и оружию. Не мое это дело - я простой врач.

- Скажи еще, что ни в чем не замазан, - я в это точно не поверю.

- Я этого не говорил.

- Удивительно, что решил нам помочь.

- Удивительно? Я же не камикадзе - жить все хотят. Не останови ты эти машины, нас бы всех перебили не разбираясь.

Грузовик резко развернулся - Рощин едва не покатился по полу. Машину сильно затрясло: ехали уже явно не по асфальту. Полковник, пробравшись к заднему борту, убедился, что под колесами грунтовка, причем явно малоиспользуемая.

Куда это Синего понесло? И не узнаешь ведь - перебираться при такой тряске назад в кабину Рощину не хотелось.

Вскоре машина замедлила ход, под колесами затрещали сминаемые кусты - грузовик забрался в заросли чахлых деревьев. Похоже на заброшенный сад. Хлопнула дверца:

- Эй! Пассажиры! Станция Березай: кто не заплатил - вылезай!

Рощин, вывалившись из кузова, протянул Синему автомат:

- В кузове магазинов к нему полный ящик. Снаряженных. И куда это ты нас завез?

- В хорошее место - за кладбищем мы поселковым. Уж сюда, думаю, в последнюю очередь заглянут. Надо хоть дух перевести, да и страшновато - вдруг за нами тот бэтээр увязался. Если догонит, от него уже не отстреляешься.

Игорь ухватился за борт, но вдруг замер, опустил лицо, исподлобья взглянул куда-то за спину Рощину. Полковник, естественно, начал разворачиваться, машинально отметив странность - от его фигуры падала неправильная тень, будто солнце находилось уже на западе. А ведь утром это невозможно, - да и вон оно, солнце, перед носом висит на положенном месте.

Рощин успел увидеть, как над городом, вспучиваясь дымным облаком, опадает источник ярчайшего освещения - огненная полусфера. В тот же миг левее сверкнуло еще раз. Сверкнуло жестоко - полковник, поспешно отвернувшись, заорал:

- За машину!!! На землю!!! Не смотреть на вспышки!!! НЕ СМОТРЕТЬ!!! Богданов, брюхом на пол!!!

Ухватив замешкавшегося Синего за ворот пуховика, Рощин потащил друга под прикрытие КамАЗа. Будучи закоренелым атеистом, он в этот момент взывал к Богу, прося у него сущую мелочь - чтобы ударная волна не унесла грузовик, размазав мимоходом по земле всех, кто за ним прячется.

Игорь, несмотря на имеющийся военный опыт, пребывал в недоумении. Уткнувшись носом в землю, ошарашенно вопросил:

- Что это там?

- Взрывы. Атомные. Лежи - сейчас ударная волна подойдет.

Больше вопросов не было - Синий даже не стал материться или иным образом выражать всю глубину нахлынувших чувств. Проняло друга.

Наверно, с атеизмом Рощин все же перегнул - ударной волны как таковой не дождался. То, что налетело на КамАЗ, было не более как серией порывов сильного ветра - едва тент не сорвало, но не более. Поглядывая из-под грузовика в сторону города прищуренным глазом, полковник насчитал восемь вспышек атомных взрывов. С точки зрения профессионала - глупейший перерасход малокалиберных тактических боеприпасов. Для гарантированного уничтожения Севастополя нужен всего один заряд - в полмегатонны. Подорвать на небольшой высоте - вполне хватит. Но, судя по слабости вспышек и тому, что ударная волна растеряла свою силу, не добравшись до не слишком далеко укрывшихся беглецов, неведомый агрессор применял заряды в одну-две килотонны - вряд ли больше. Городу, конечно, придется несладко, но о гарантированном уничтожении всей инфраструктуры не может быть и речи.

Поднявшись, Рощин неуверенно заявил:

- Похоже, все. Но если вспыхнет - сразу на брюхо. Богданов, ты там живой?

- Да.

- Это хорошо - мы сейчас тебя на травку вытащим. Подышишь свежим воздухом и расскажешь нам что-нибудь интересное. Ты понимаешь, о чем я.

- И не советую молчать, - грозно произнес Синий. - Мы сейчас на все способны. День у нас неудачный - ты, наверное, и сам это уже понял.

- Не буду я молчать. Сам все расскажу, - только помогите слезть. И мне в туалет очень нужно.

Забираясь в кузов, Рощин недоверчиво уточнил:

- С чего это ты вдруг такой разговорчивый стал?

- А с того - взрывы видели?

- Взрывы? Ах да - что-то там вроде бы сверкнуло несколько раз, в районе города. Раз восемь сверкнуло. И мне почему-то показалось, что Севастополю п…ц.

- Это вторая стадия. «Сев». Но она нарушена.

- Что?

- У Гриши изначально была идея - вывести в стратосферу сотню термоядерных зарядов и рвануть их там. Электромагнитным импульсом вывело бы из строя большую часть военной и гражданской инфраструктуры, техника также осталась бы без электроники. Эта идея у него была еще в самом начале, до того как разобрались с биореакторами. Собрать заряды несложно, а вот добыть боевые изотопы негде - они ведь не копируются. Но немного наскребли из разных отходов и отвалов старых урановых разработок. У американцев вроде что-то стащить удалось - те даже шума не стали поднимать. Скрыли все. Не пригодилось - забросили идею. Но пару лет назад сделали несколько зарядов - на всякий случай. Вот и настал случай… Это ведь меня хотели убить этими взрывами.

- Да кто ты такой, чтобы на тебя восемь бомб переводить? - опешил Синий.

- Больница. Тот бронетранспортер - такие обычно у элиты. Наверняка элита работала. А элиту бы в простую больницу не погнали - это Эдик за мной прислал их. Меня не нашли ни живого, ни мертвого. Это опасно - я ведь знаю много. Искать меня даже не стали пытаться - просто выжгли весь город. Проблему решили… А ведь есть правило - на стадии «Сев» ни о каком оружии массового поражения не может быть и речи. Только в крайнем случае - к примеру, для поражения подземных командных центров. В океанах ведь остались подлодки с ядерными ракетами, в небе летают стратегические бомбардировщики, да и ракетные шахты не все еще под контролем. Военные в шоке, они перепуганы, они на нервах - пугать их еще больше не стоит. Если начнут запускать все, что у них осталось, по принципу «лишь бы запустить», мало ведь никому не покажется. Но для меня сделали исключение… Целый город разнесли, чтоб уж наверняка. В общем, мне молчать теперь ни к чему. И хотите верьте, хотите нет, но мне все это не нравилось. Я был против такого сценария. Ну что стоите - помогите же. Где там ваша травка…

Рощин прожил интересную жизнь. Ему довелось повидать немало и послушать тоже немало. Однажды наркоман, с которым ему пришлось делить больничную палату, пытался с помощью пантомимы, рисунков и трех матерных слов рассказать о своих галлюцинациях - и у него получилось неплохо. В другой раз сбрендивший срочник, закрывшийся с парочкой атомных мин, из-за двери неистово поведывал полковнику о тайнах мироустройства и кознях инопланетян, с помощью радиоактивного вакуума дистанционно удаляющих у людей совесть и чувство сострадания. Мины были без взрывателей, но повредить дорогостоящий боеприпас с помощью «калаша» вполне реально - Рощину пришлось слушать этот бред долго, в конце он уже готов был согласиться с некоторыми идеями сумасшедшего.

Рассказ Богданова чем-то напоминал тот самый бред сумасшедшего. Но сейчас этот бред был подкреплен весомыми аргументами - за спиной тлел выжженный город. Геройски выдержав две исторические осады, он пал за несколько часов, похоронив под своими радиоактивными руинами и жителей, и их убийц. Бред, подтвержденный фактами, уже не бред - Рощин не упускал ни единого слова из этой фантастической истории. Он все запомнит и все осмыслит. Что будет непонятно - позже уточнит.

Ему хочется придушить Богданова без наркоза - голыми руками, но он будет его беречь как высшую драгоценность. Деньги больше ничего не стоят - бесполезная бумажка. Такой даже подтираться некомфортно - все равно что куском пластика. Золото… Кому сейчас нужно золото… Аналогично бриллианты - толку от них не больше, чем от битого стекла.

Главное сокровище Земли теперь - Богданов.

Выслушав всю историю и поняв, что задержанный рассказал все, Синий как-то нехорошо на него покосился, а автомат в его руках угрожающе повернулся. Но Рощин не дал ему ни слова сказать - не стоит сейчас выпячивать негатив. Богданов пока что выдает информацию добровольно, и не надо портить с ним отношения.

Полковник мгновенно перевел дело в практическое русло:

- Так я правильно понял - сейчас вся ваша шайка заперта в этом самом институте, возле того самого заякоренного портала?

- Да.

- Богданов, если этот институт захватить, то оттуда можно все это отменить?

- Захватить? Это невозможно. Там вокруг наверняка не менее двадцати - тридцати тысяч элит. Танки, броневики, пушки. Учтите - российская армия уже уничтожена. Если кто и остался, то это мелкие группки, ни на что серьезное не способные.

- Богданов, я ведь сказал «если». Допустим, мы все это добро захватим. Сможем вернуть свинок в их свинарник?

- Ну, тут я однозначно ответить не могу… Те свинки, что выпущены, - их назад уже не загнать. Незаякоренные порталы работают в один конец, и при переходе по ним дезинтегрируется от двенадцати до девятнадцати процентов перемещаемых объектов. Можно на повышенной мощности активировать такой портал на срок до нескольких минут - это делали при хищении оружия и техники. Тогда переход работает в обе стороны. Но в обратную сторону риск потерь такой же. Если повторять пересылку раз за разом, то в итоге останется горстка бойцов и техники. Никому такое не нужно. Так что, даже взяв институт под полный контроль, невозможно вернуть уже выпущенные силы. Можно лишь отдавать им приказы о перегруппировке, но лишь в районах, выделенных для деятельности. Пересекать их границы может только элита, а она составляет меньшинство. Пока живы, они будут уничтожать всех людей в своем районе. Миллионов двадцать - тридцать элиты и простых свинок, возможно, до сих пор не выведены. Этот резерв после захвата института так и останется запертым. Ну и, само собой, никакого пополнения тоже не будет. Но толку? С учетом потерь при переходе на Земле сейчас резвятся около трехсот пятидесяти миллионов тварей. Ну или не менее трехсот. Не думаю, что у них были дополнительные высокие потери в боях с нашими армиями. Но даже если и были, пусть даже половину их перебили, все равно останется достаточно, чтобы гарантированно прикончить всех уцелевших. Так что максимум, чего можно добиться, захватив или уничтожив институт, - перекрыть снабжение и подход подкреплений. Да и со снабжением не так все просто - у региональных групп элит есть копиры. Малогабаритные - технику на них не сделать, но вот боеприпасы без проблем. Собирая трофейное оружие и разный хлам на сырье, они легко себя обеспечат. От голода свинки тоже не умрут - они очень неприхотливы. Могут питаться зеленой или сушеной растительной массой, водорослями, тухлятиной. Человечину тоже могут жрать с удовольствием - этого добра сейчас хватает.

- А самостоятельно, без биореакторов, они смогут размножаться?

- Насколько мне известно, не могут. У них ведь даже нет органов размножения.

- Богданов, ты ведь умный. Давай предположим, что институт исчез. Тварям больше не подходит подкрепление, а самостоятельно они размножаться не могут. Сколько они протянут? Какой у них срок жизни?

- Это неизвестно. От старости при нас они не умирали - все ведь новорожденные. Но биологи говорили, что организмы у пятнадцатилетних уже начали изнашиваться. Выходит, срок у них поменьше человеческого. Лет тридцать - сорок - и, наверное, их останется немного. А может, и того быстрее.

- Хорошо. Давай продолжим мысль. Институт уничтожен. Подкреплений свинкам нет, техники новой тоже не будет. Они грызут кактусы и косточки китайцев, по всем углам выискивая уцелевших. При этом централизованного командования больше нет. У людей будет шанс это пережить?

- Конечно. Военным кораблям достаточно выбить их с какого-нибудь острова - и живи там спокойно. У свинок нет боевых кораблей - только бронекатера, но они далеко в море не могут выходить. Эдик сюда, в Севастополь, ездил как раз выяснять, нельзя ли насчет кораблей что-нибудь придумать. Сложно это. Корабль украсть очень трудно - это какой же переход придется создавать… Но даже если его притащить и скопировать, нужны опытные экипажи. А с этим проблема - на корабле ведь нет морей. Да и у нас даже за рулем грузовиков сидят только элиты. Простым свинкам сложнее автомата ничего не доверишь - слишком тупые. Гранатометы только элите, зенитные установки тоже у них. Экипажи танков и самоходок смешанные. В общем, у моряков шансы создать островное государство и отсидеться там есть. В холодных районах тоже выжить можно. Свинки ведь очень плохо переносят холод. Уже при температурах ниже двадцати градусов у них начинаются серьезные проблемы. Даже здесь, в условиях крымского лета, они в теплой одежде ходят. Так что недолго они в Заполярье протянут.

- А противогазы им зачем? - уточнил Рощин.

- У них у всех острая аллергическая реакция на пыль, даже у элиты. Биологи не сразу поняли, почему они задыхаются часто вне родных помещений или страдают от кожных болячек. Тело еще более-менее, а вот кожа головы нуждается в защите. Опытным путем установили, что длительное ношение противогазов во вред им не идет, а использование противопылевых фильтров почти до нуля снижает риск задохнуться. Хотя у меня есть мысль, что это виновата не пыль, а… Впрочем, вам, наверное, мои гипотезы неинтересны.

- Потом расскажешь. Ты вот что мне объясни: охрана института - она на сколько километров вокруг все перекрыть должна?

Богданов пожал плечами:

- Откуда мне такое знать? Километра три-четыре, может, чуть больше. Охранять ведь особо и не от кого - армии больше нет. Да и не останутся они там, в институте. После полной зачистки Крыма один заякоренный портал планируется поставить где-то под Симферополем, второй во Франции будет. Институт они бросят - слишком низкие широты для комфортного существования свинок.

Рощин, как-то нехорошо улыбнувшись, повернулся к Синему:

- Игорь, я знаю, что нам надо делать. Мы их в небеса отправим. Ты ведь матерый артиллерист - тебя ведь должны были научить из всего вашего цветника[23] стрелять?

- Ну?

- А из «Малки»[24] сможешь?

Синий посмотрел на Рощина нехорошо и уточнил:

- Это то, о чем я подумал?

- Да, - честно признался полковник.

Богданов, не владея даром телепатии, устало поинтересовался:

- О чем это вы?

Рощин, повернувшись к нему, уточнил:

- Скажи мне: я правильно понял - ты вот всего этого не хотел?

- Я так не говорил. Я не хотел, чтобы все прошло так, как сейчас. Я - против. Но попал я к ним не случайно - меня выбрали за мои убеждения. Я ведь их не скрывал - таких они и искали. Надо было что-то делать с человечеством, пока оно само себя не уничтожило вместе с Землей. Все ведь вело в тупик. У нас были средства давления. Я хотел, чтобы их использовали разумно: создание единого правительства, полная демилитаризация, прекращение всех конфликтов. Освобожденные средства и силы пустить в настоящую науку и медицину. Тотальный контроль за рождаемостью, прекращение издевательства над генами, ведущего к вырождению, - мы ведь деградируем как вид. Прекращение уничтожения природы, очистка испоганенных территорий. Много чего надо было исправить… Человечество не хотело делать это добровольно, а принудить его без дубины невозможно. И мы начали готовить эту дубину… Но то, что сейчас началось… - Богданов указал на дымное марево, поднимающееся над полыхающим городом. - Этого я не хотел. Такой сценарий - это заслуга Эдика и его шайки. Разрабатывался как бы на всякий случай, чуть ли не в шутку - как средство давления. И вот тебе… Хотя, по слухам и обмолвкам, можно было догадаться, что их этот сценарий очень даже устраивал… Слишком разные мы люди…

- Богданов, так ты готов помочь нам разнести свой институт? Учти - там не выживет никто. Если у тебя там остались друзья или подруги…

Ответ был дан без колебаний, лишь нервный глоток выдал сумбур чувств:

- Я готов. Они начали внезапно - все случилось из-за ареста Эдика. Это он оставил такую мину на этот случай, а его шайка ничего не стала останавливать. А ведь наверняка способ был… Моя семья… Жена и отец… Не думаю, что они выжили, - за пределами института сейчас смерть… Но я же вам уже рассказал все - к институту не пробиться. Это невозможно.

- А мы не будем пробиваться. Мы его в стратосферу отправим, и сделаем это издалека. Богданов, взгляни - вон сидит мой друг Игорь Синельников. Он артиллерист со стажем - отличный артиллерист. Воевал - награды имеет. А вот я - служил в… В общем, служба моя связана с атомными делами. Военными атомными делами. Так вот - я знаю, где можно достать снаряд. И снаряд этот очень непростой. А Игорь может его запустить на чердак вашего института - пушку, думаю, для такого полезного дела найдем. Так ты нам поможешь или как?