"Плавать по морю необходимо" - читать интересную книгу автора (Крившенко Сергей Филиппович)

«Российское могущество будет прирастать Сибирью…» ^{М.В. Ломоносов о русских землепроходцах и мореходах}

Надо сказать, что тема освоения Дальнего Востока, кругосветных плаваний россиян была освещена в целом ряде «путешественных записок», очерков, книг. Свое особое значение имеет обращение к теме Сибири и Дальнего Востока великого русского ученого и поэта Михаила Ломоносова. Кому не известны слова: «Российское могущество будет прирастать Сибирью…» Тогда и Дальний Восток считался, как известно, тоже Сибирью — Восточной. Интерес к этой теме у Ломоносова был не эпизодическим, по-настоящему глубоким и устойчивым. Дальневосточная тема сливалась у него с темой родной земли, всей России, ее исторической будущности. Прозревая это будущее, великий ученый заботился о могуществе Отечества, об укреплении позиций России и на Балтике, и на Севере, и на российском юге, и на восточных берегах. В 1763 году он создает «Краткое описание разных путешествий по Северным морям и показания возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». Открытие Северного морского пути, по мысли Ломоносова, — великое и преславное дело. Пытались это сделать европейцы. Но все оказалось непросто. Тем более Ломоносов восхищается мужеством и героизмом своих земляков-поморов, славит мореходов, ходивших от Камчатки к американским берегам, открывших в пространстве Восточного океана «неведомые земли». Горячо призывая «большие поиски чинить к востоку», он отмечает народный характер этих «поисков», добрым словом поминает дела многих и многих землепроходцев: Алексеева, Дежнева, Атласова, Лаптева, Челюскина, Беринга, Чирикова, Стадухина и других. Никого не забывает! Ломоносов мечтательно пишет о том времени, когда будет открыт Северный морской путь к нашим восточным землям — вот тогда «свободно будет укрепить и распространить российское могущество на востоке, совокупляя с морским ходом сухой путь по Сибири на берега Тихого океана»[26].

Страстный призыв освоить не только «сухой путь по Сибири», но и Северный морской высказан в широко известной статье «О приуготовлении к мореплаванию Сибирским океаном». Вот здесь-то и прозвучали знаменитые слова Ломоносова, что российские Колумбы первыми освоят сибирские и дальневосточные пространства: «Таким образом, путь и надежда чужим пресечется, российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке»[27].

Ученый предлагал послать морских офицеров для описания берегов сибирских. Опыт поморов приходит на помощь: он составляет инструкции будущим исследователям Севера, пишет «Заметки о снаряжении экспедиции», советуя ее участникам, что взять с собой, как сохранить продовольствие, как вести опись, наладить связи с «тамошними жителями» и т. д. Здесь и нравственные заповеди. Для таких предприятий нужны люди крепкие физически и духовно. Ломоносов призывал «помнить, что всеми прежде бывшими (…) трудами мужеству и бодрости человеческого духа и проницательству смысла последний предел еще не поставлен и что много может еще преодолеть и открыть осторожная их смелость и благородная непоколебимость сердца»[28]. И даже после неудачных экспедиций Василия Чичагова (1765–1766), посчитавшего, что «северный проход за великими льдами невозможен», проекты Ломоносова оставались в силе. А вот именитый ученый-историк Г.Миллер тогда же настаивал на том, что мореплавания по Северному Ледовитому океану вообще излишни для России. Кто оказался прозорливее?

29 октября 1742 года в Москве было получено известие, что морская экспедиция Витуса Беринга и Алексея Чирикова достигла берегов Северной Америки. А само это событие свершилось год назад: Беринг на судне «Св. апостол Петр» достиг побережья Северной Америки 17 июля 1741 года, а Чириков — на пакетботе «Св. апостол Павел» — на день раньше, 16 июня 1741 года. Выходит, он первым из европейцев достиг западного побережья Северной Америки. Кстати, от названий пакетботов «Св. Петр» и «Св. Павел» произошло название Петропавловска-Камчатского. Разве могла на это событие не откликнуться Муза Михаила Ломоносова? И в «Оде на прибытие императрицы Елисаветы Петровны в Санкт-Петербург 1742 года» поэт напоминает:

Кстати, участники Второй Камчатской экспедиции В.И. Беринга и А.И. Чирикова и построили Петропавловский порт на месте камчадальского селения Аушин. В названии запечатлены имена святых Петра и Павла…

В другой, пожалуй, самой знаменитой, «Оде на день восшествия на престол Елисаветы Петровны» (1747) Ломоносов, приветствуя «возлюбленную тишину», призывает оглядеть «родных земель пространство», «где Волга, Днепр, где Обь течет», поставить на службу России «потаенные богатства». Величественна пейзажная картина Сибири, которую видит поэт:

Поэта тревожит судьба земель, открытых еще в середине XVII столетия Поярковым и Хабаровым.

Вопрос об Амуре как об одном из самых важных выходов в Тихий океан глубоко интересовал Ломоносова. Он считал Амур незаменимой торговой артерией, которая оживит дело России на Дальнем Востоке, даст выход в океан, оживит жизнь народностей, на этих берегах живущих. Бассейн Амура, где еще в середине XVII века были основаны русские поселения, по Нерчинскому трактату 1689 года перестал быть владением России. Ломоносов с горечью отмечал эту историческую несправедливость. В марте 1747 года он мог встречаться с участниками так называемого «пятого каравана», вернувшегося из Китая в Петербург. Живые рассказы путешественников впечатляли, помогали представить картины прошлого, побуждая думать о завтрашнем дне.

Поэтическая форма олицетворения позволила Ломоносову живо передать мысль о возвращении русских людей на давно открытые ими земли, туда, «где солнца всход и где Амур в зеленых берегах крутится». Пожалуй, в русской литературе это первый образ своенравного Амура, изображенный так живописно и картинно. И вместе с картинностью — широта обобщения. Амур для Ломоносова — в ряду исконно дорогих русскому сердцу названий: Волга, Днепр, Нева, Дон… Насколько это возможно в стихотворной форме, Ломоносов призывает к изучению и промышленному освоению богатств Дальнего Востока.

В те времена многих влекли богатства восточных окраин, мечты о плавании в дальние страны, но очень редко кто рассматривал Амур как важную торговую артерию России на ее восточных рубежах. Завет же великого русского ученого и поэта: Амур — не только для дальневосточников, и заботиться об «амурском деле» надо на общероссийском уровне.

Образ русского Колумба, открывателя новых земель, проходит через многие стихи Ломоносова. И разве мог он не откликнуться на открытия Второй Камчатской экспедиции! Русские моряки достигли западного берега Северной Америки.

«Колумб российский»! Так Ломоносов мог назвать и Беринга, и Чирикова. Он не прощал несправедливости и, прочитав труд Вольтера «История Российской империи при Петре Первом» и не обнаружив там имени Алексея Чирикова, писал: «В американской экспедиции через Камчатку не упоминается Чириков, который был главным и пошел далее, чем надобно для чести нашей, и для того послать к сочинителю карту оных мореплаваний»[31]. Какая завидная памятливость в отношении всего, что касается «чести нашей»!

Поэтическое воображение переносит читателя на Тихий океан, где действовали Беринг и Чириков, их сподвижники. И вот уже перед нами Курилы:

Здесь отражены те представления о Курилах, которые Ломоносов мог почерпнуть из свидетельств современников. Видно, с какой жадностью он читал все, что появлялось в печати о далекой океанской стороне. Кстати, первые сведения о Курилах еще в конце XVII века сообщил русский землепроходец Владимир Атласов. В ломоносовские времена Курилы продолжали изучать казаки Данила Анциферов и Иван Козыревский, геодезисты Иван Евреинов и Федор Лужин, другие российские мореходы. Уже в 1745 году большая часть Курил была нанесена на «Генеральную карту Российской империи» в академическом атласе. А сколько открытий предстояло еще совершить! И в оду врывается мотив наказа молодому поколению:

И тут же — знаменитая здравица науке: «Науки юношей питают, Отраду старым подают». Они, науки, «и в дальних странствах не помеха». Нет, нельзя эти слова только пересказать. Они и сегодня звучат своевременнее, чем стихи многих и многих поэтов:

Со времени Ломоносова на российской почве взросли новые великие ученые — Менделеевы, Лобачевские, Сеченовы, Павловы, Курчатовы, Королевы… Но с какой горечью читаются эти ломоносовские слова сегодня, когда талантливая молодежь ищет применения своим силам за рубежом. Ничего хорошего эта утечка мозгов не сулит российской земле. Выходит, ломоносовские оды обращены не только к вчерашним императрицам, но и к сегодняшним «рулевым, кормчим». И, разумеется, не только к ним, а и ко всему молодому племени. Ко всем россиянам: о вы, которых ожидает…

В своих одах Ломоносов возвышает деяния во славу России. Пример подлинного служения России он находил в деятельности Петра I. Именно царь-реформатор «пробил окно в Европу», укрепил южные границы, и он же обратил свой взор на Дальний Восток, направив Беринга на Тихий океан. Ломоносов пишет фрагменты героической поэмы «Петр Великий». Свои излюбленные идеи о необходимости «укрепить и усилить российское могущество на востоке», о беспредельности мужества русских мореходов поэт влагает в уста героя поэмы:

Герой поэмы, как и сам поэт, считает, что плавание Северным морским путем вполне возможно и русским морякам сам Бог судил освоить его. Этот путь даже имеет свои преимущества перед южным:

В поэзии Ломоносова, «в риторически составленных одах» (Гоголь), «Россия вдруг облеклась в государственное величие», хотя «клеветникам России» это чувство всегда казалось пагубным, недостойным. Любовь к Родине, забота о ее будущем, о развитии наук, мореплавания, торговли, всех сфер хозяйства и художества определили пафос литературного творчества и научных публикаций Ломоносова. Прекрасно почувствовал это Гоголь: «Всякое прикосновение к любезной сердцу его России, на которую глядит он под углом ее сияющей будущности, исполняет его силы чудотворной». И далее, говоря о поэзии, в которой «сама Россия является в общих географических очертаниях», Гоголь писал: «Всю русскую землю озирает он от края до края с какой-то светлой вышины, любуясь и не налюбуясь ее беспредельностью и девственной природой»[33]. Эта сила любви сказалась у Ломоносова не только в одах, но и в остро критических статьях его, подобных статье «О размножении и сохранении российского народа». Хотя писана она во времена крепостничества, но и поныне читается с живым интересом. Да и не только читается, в наши дни статья звучит еще более актуально, чем в ломоносовские времена.

Все ищут национальную идею — вот бы и пора подумать о сохранении и приумножении русского народа, объединившего вокруг себя другие народы, а значит, и всего российского народа.

Выделяя такие особенности русского характера, как мужество, стойкость, выносливость, душевную широту, героизм и отзывчивость, великий ученый-патриот всегда страстно защищал честь и достоинство лучших представителей родного народа. Так, когда академик Г. Миллер выступил с утверждением, что Ермак «грабежу и разбою, чинимого от людей своих в Сибири, не почитал за прегрешение», Ломоносов возразил ему: «О сем деле должно писать осторожнее и помянутому Ермаку в рассуждении завоевания Сибири разбойничества не приписывать». Он видел в Ермаке подлинного героя истории, вождя великого народного движения. Обращаясь к образам русских землепроходцев, русская литература издавна намечала пути к постижению народного подвига. Ведь для того, чтобы создать такую державу, надо было иметь могучий характер и способности к сближению с жителями новых земель, вошедших в состав общего Отечества. Это ведь только в наши дни неистовые ревнители радикального либерализма нарекли чувство патриотизма «свойством негодяев». Но ведь есть, есть чувство жгучей кровной связи, чувство более чем тысячелетней нашей истории, продиктовавшее современному поэту прекрасные строки: «Россия, Русь! Храни себя, храни!» (Н. Рубцов).

И одним из первых, кто это чувство воплотил в поэтической форме, кто выразил «русскую мысль», любовь к русскому народу, русскому языку, русской истории, по словам академика С.И. Вавилова, был М.В. Ломоносов. Поэт запечатлел нравственный мир молодой нации, ее духовную силу, ее веру в себя, в свое будущее, ее активность и жажду деятельной жизни. Его поэзия всегда останется «трогательным памятником его патриотизма» (С.И. Вавилов).

Вслед за Михаилом Ломоносовым славил русских мореходов Гавриил Державин, воспевший подвиги «Колумба росского» Григория Шелихова, славных морских офицеров Хвостова и Давыдова: «Меж нами ваша память, как гул, не пройдет вмиг. Хоть роком своенравным Вы сесть и не смогли на колесницу счастья. Но ваших похождений звук, Дух Куков и Нельсонов И ум Невтона звездна… Не позабудут Россы». Это звучит как наказ, и в то же время как вопрос: а будут ли помнить?

Кстати, для понимания характера «Колумбов росских», их духовных стремлений много дают слова песни, сочиненной известным деятелем Русской Америки Александром Барановым: «Ум российский промыслы затеял». По мысли автора, сподвижника Григория Шелихова, мысль о пользе Отечества, о выгодах его «сносными делают скуку и труд». Он уверен, что потомки оценят бескорыстие и самоотверженность своих предков-мореходов:

И опять слово первопроходца-поэта обращено к нам… Как и афоризм его современника и поэта И.И. Дмитриева: «Не забывай, потомок, что Росс, твой предок, был и на Востоке громок». Эти слова высечены на памятнике Григорию Шелихову в Иркутске. Как видим, морская тема своими корнями уходит в прошлое, а кроной своей обращена в завтрашний день. Благословил русских моряков и Александр Пушкин в поэтическом напутствии своему лицейскому другу Федору Матюшкину:

Вставали в строй, уходили в моря новые поколения мореходов, встречь солнцу шли и шли русские землепроходцы. И рождались стихи, первоклассные и «средние», как, скажем, стихи третьестепенного русского поэта ХХ века Михаила Розенгейма:

Движение русского народа к Тихому океану — это движение навстречу своей мечте. «Снилось ты нам с наших первых веков», — скажет другой поэт, обращаясь к неведомому нашим предкам Восточному морю. На пути к нему им предстояло преодолеть «топкую тундру» и сотни невзгод и препон. «Но нам вожатым был голос мечты». Поэт как бы вновь переживает тот долгожданный и радостный миг, когда взору первопроходцев открылся океанский простор.

Так писал Валерий Брюсов в стихотворении «К Тихому океану». А затем мотив морских плаваний войдет во всю русскую поэзию и особенно русскую поэзию Дальнего Востока. Но вернемся к исходной мысли: «Российское могущество будет прирастать Сибирью…» Во всех областях действительности — и экономики, и культуры, и духовных поисков, нравственного совершенствования. Как важно этот завет великого сына земли российской — Михаила Васильевича Ломоносова — не забыть нам, современникам, и здесь, на берегах Тихого океана, и там, в град-столице Москве. Мы-то знаем: Москва — далеко, но ведь это город-то нашенский. Столица наша. А в столице, конечно же, всегда живы слова, сказанные там же, в 20-е годы ХХ века: «Владивосток далеко, но ведь город-то это нашенский…» Этим державным единством мы, россияне, и сильны!