"История советской фантастики" - читать интересную книгу автора (Кац Рустам Святославович)

годовщине со дня смерти вождя, прямо говорилось о "заинтересованном
внимании", которое "наш Ильич оказал молодому литературному объединению".
Правда, часть историков склоняется к мысли, что как раз эта фраза могла
быть всего лишь хитрым дипломатическим ходом, способным пресечь в зародыше
упреки в "нечеткости классовой позиции", хотя и редко, но раздававшиеся как
со стороны обиженных "пролеткультов", так и все еще влиятельной
"Наковальни", руководители которой не могли простить "непролетарского
происхождения" отдельных членов "Красного Селенита".
Тем не менее, вполне возможно, Лежнев все-таки не лукавил. Во всяком
случае, рецензия Ленина в "Известиях ВЦИК" на роман "Красная Луна",
конфиденциальная беседа с автором понравившегося романа в феврале 1921-го и
встреча с "селенитами" (Лежневым и Величко) в марте 1922-го - вес это есть
непреложные исторические факты, зафиксированные биографами. К косвенным же
доказательствам интереса Владимира Ильича к идеям "КС" чаще всего относят
полушутливую фразу, брошенную Лtениным на встрече с Гербертом Уэллсом ("Так
вы полагаете, на Луне могут иметь место тяжелая индустрия и сознательный
пролетариат?" - цитата из VI-й главы " России во мгле") и пометку nota bene
на полях брошюры К.Э.Циолковского "На Луне" (М., Изд-во Сытиных, 1893 г.) -
напротив фразы о "неисчерпаемых богатствах недр спутника Земли, весьма
удобных, вследствие уменьшенной силы тяжести, для промышленной
геологической разработки". Кстати, по свидетельству В.Д.Бонч-Бруевича,
первой книгой по астрономии, заказанной Лениным по каталогу "Книжной
летописи", стала монография Фламмариона "Спутник Земли", опубликованная
"Шиповником", а первой книгой Жюля Верна, пополнившей кремлевскую
библиотеку, оказалась - как теперь уже нетрудно догадаться - "С Земли на
Луну" (из приложений к "Ниве"). В принципе, сейчас можно обнаружить еще
множество "косвенных улик", но в них ли дело? Ведь даже если Ленин и не
собирался первоначально быть пастырем "селенитов" и не помогал им
хозяйственно и организационно, он все равно, без сомнения, готовил почву
для появления на свет их и им подобных. "Селениты" просто удачно заполнили
ту ячейку в теоретических построениях Ильича, которую и должен был кто-то
заполнить. Видимо, поэтому им было довольно долго позволено немного больше,
чем всем остальным их коллегам.
Дело было, естественно, не в абстрактных "кремлевских мечтаниях" и
какой-то вдруг возникшей мистической склонности предсовнаркома к
литературной фантастике вообще и к "лунной" ее ипостаси - в особенности.
Эстетические пристрастия Ленина были самыми что ни на есть консервативными,
однако политический расчет все чаще заставлял вождя наступать на горло
собственным художественным вкусам и привлекать на свою сторону весьма
разнообразные художественные явления, подчас и довольно причудливые.
Позднейшие исследователи советской фантастики, отыскав потом в работах
Ленина и в мемуарах о нем дюжину приличествующих цитат ("Фантазия есть
качество величайшей ценности..." - о Жюле Берне, "Вот и напишите об этом
роман, сеньор махист!.." - о Богданове, "Хорошо разделал буржуазию наш
фантаст Илья Лохматый..." - о "Хулио Хуренито" И.Эренбурга), делали вывод о
его "высокой оценке литературы социалистического предвидения"
(М.Храпченко), "подлинно марксистском взгляде на природу художественного
вымысла" (Б.Рюриков) и тому подобном. На самом же деле традиционный реализм
был просто помехой на пути построения ленинской коммунистической утопии.
Признать литературу зеркалом текущей жизни означало бы автоматически