"Записки спортсмена-воздухоплавателя и парашютиста. (1957) . Литературная запись Сергея Владимировича Ревзина" - читать интересную книгу автора (Полосухин Порфирий Порфирьевич)

пройденные нами ориентиры и соединял их с прежними. Постепенно на карте
появлялась линия полёта аэростата. Каждые полчаса Саша раскрывал бортовой
журнал и делал записи о скорости и направлении полёта, облачности,
температуре воздуха, о количестве израсходованного балласта.
Стало светать. Над нами всё ясней вырисовывались контуры оболочки.
Теперь я мог хорошо рассмотреть нижнюю полусферу, к которой тянулись
шестнадцать верёвочных строп, натянутых весом гондолы. Ночью они уходили в
темноту, и казалось, что гондола сама по себе висит в пространстве. Прямо
над головой темнело открытое отверстие аппендикса - короткого рукава,
соединяющего оболочку с атмосферой. Из него опускались в гондолу снасти
управления.
Аэростат позолотили первые лучи солнца, а под нами ещё клубились
ночные туманы. Погружённая в предутреннюю дремоту, земля виднелась, как
сквозь лёгкую кисею, позволявшую различать лишь очертания ландшафта. Но вот
солнце поднялось выше, и картина внизу, словно кем-то быстро
раскрашиваемая, стала чудесно оживать: изумрудная зелень разлилась по
лугам, показалась тёмная голубизна речек, в которых переливались яркие
отблески восхода.
Мы пролетали над Пензенской областью. Пора было готовиться к посадке.
Фомин, потянув верёвку, идущую внутрь оболочки, на несколько секунд открыл
установленный на её вершине клапан. Воздушный шар потерял от этого
небольшую часть газа и стал снижаться.
На дне гондолы лежал свёрнутый гайдроп - толстый и очень длинный
канат. Мы стали его потихоньку "сдавать" - опускать за борт, пока он весь
не повис в воздухе. Мне было приказано следить за концом гайдропа, который
покачивался под нами на глубине 80 метров и казался тонким, как шпагат.
Фомин отвязывал подвешенные к стропам приборы. Они уже не были нужны для
управления, и их следовало предохранить от возможных при посадке ударов.
Гайдроп коснулся земли, и я доложил об этом командиру.
- Снять разрывную! - приказал он.
Тут я должен рассказать об одной детали. После того как совершена
посадка, водород в оболочке аэростата становится не только ненужным, но
даже вредным. Воздушный шар имеет большую поверхность. Сравнительно слабый
ветер способен подхватить его и волочить по земле. Тогда оболочке грозят
повреждения, а экипажу - опасная "прогулка" в опрокинутой гондоле. Чтобы
этого не произошло, в момент приземления необходимо как можно быстрей
освободить оболочку от газа. Для этой цели служит разрывное устройство -
большое отверстие в верхней части оболочки. Перед каждым полётом оно
тщательно заклеивается, а при посадке разрывается аэронавтами с помощью
прочной матерчатой ленты, опускающейся через аппендикс в гондолу. Случайное
натяжение ленты и вскрытие "разрывного" в воздухе привело бы к аварии.
Поэтому лента внутри оболочки имеет "слабину" - запас длины и закреплена на
предохранительном карабине.
С карабина и должен был снять ленту Фомин. Он осторожно, коротким
рывком сдёрнул её и стал внимательно следить за приближением земли. Когда
до неё осталось примерно 3 метра, он, энергично перебирая руками, резко
потянул ленту вниз. Я весь приготовился к чему-то новому, что должно было
произойти. Но ничего особенного не произошло. Я почувствовал толчок и
увидел, что земля снова стала удаляться. Аэростат пошёл вверх, словно
подпрыгнувший мяч.