"Унесенные ураганом" - читать интересную книгу автора (Сент-Клер Роксана)

Глава седьмая

– Нет.

Дошло до него не сразу. Слишком сладка эта шелковистая кожа... Желание томит, и мутятся чувства...

Она вывернулась из его рук.

– Я не намерена спать с вами.

Квин застыл.

– Вот спать мы не будем, гарантирую.

– Я не иду с вами в постель.

Квин почувствовал, как от разочарования ему делается плохо.

– Зачем нам постель, дорогая? Прекрасно можем остаться прямо здесь.

Ее губы изогнулись – слава богу – в улыбке, и наконец-то она открыла глаза и встретилась с ним взглядом.

– Я не собираюсь заниматься с вами любовью, Квин.

Заниматься любовью. Точное выражение.

– Я же сказал, что я Мак.

– Думаете, это что-нибудь меняет? – негромко спросила она. – Хотите изобразить другого человека? По-вашему, если мы поваляемся вместе в кровати, или на полу, или где-нибудь еще, это сделает иными наши отношения?

– Ну, если так... – Зацепив пальцем лямку ее блузки, он медленно водворил ее на место. – Право же, плакать хочется.

Она усмехнулась, и звук ее смеха согрел его. Как здорово это слышать!

Но как же хочется ее – до боли. Желание буквально сотрясало его. Он прерывисто вздохнул и прикрыл глаза.

– Вы очень сексуальный кровельщик, мисс Уайтейкер. Однако я вполне способен справиться с собой и не нападать на вас. Мне пообещали свидание с леди, и я за ним пришел. И хочу получить. – Не дав ей возразить, Квин добавил: – Согласен, никуда не пойдем. Но поговорить-то мы можем?

– Поговорить у нас не получается. Мы спорим или...

Квин мог найти миллион слов.

– ...играем, – закончил он за нее, улыбаясь. – Но почему бы не попробовать вести себя прилично и цивилизованно? Поедим прямо здесь и побеседуем.

– У меня ничего нет.

– Закажем пиццу.

– Нет.

– Тогда я что-нибудь приготовлю. Я хорошо умею готовить.

– В кухне пусто, и вам... вам следует...

Квин покосился на соблазнительный недостаток одежды.

– Мне бы не хотелось этого предлагать, но, может быть, вы все-таки накинете что-нибудь еще? Не надо перебарщивать – какие-нибудь шорты, скажем. Просто для того, чтобы я мог оставаться человеком и не превращаться в истекающего слюнями идиота.

Ослепительная улыбка, казалось, осветила все вокруг, заставив сжаться его сердце. Коснуться ее губ, встретить ее глаза...

– Вы так красивы, Николь, – невольно вырвалось у него.

Глаза удивленно расширились: этого комплимента она не ожидала.

– Спасибо, – прошептала девушка.

Он поцеловал ее в лоб. Как настоящий джентльмен.

– Я придумаю что-нибудь насчет ужина.

– Дайте мне несколько минут. Я бы хотела принять душ.

Ох! Николь совсем без одежды, мокрая, покрытая мыльной пеной...

– Я тоже хочу. – Он показал в улыбке зубы. – Холодный.

Она ткнула в него пальцем:

– Вы остаетесь здесь.

Он обхватил палец, зажав в кулак, и положил этот кулак на свое сердце.

– Честное скаутское.

– Успеха на кухне, – сказала она, ускользая. – Приготовьтесь к разочарованию.

– Приготовьтесь приятно удивиться, – пообещал Квин. Повернулся, чтобы следить, как она двигается, облитая лунным светом и похожая на драгоценное произведение искусства.

И в первый раз после того, как вошел утром в ее кабинет, Квин вспомнил, с какой мыслью пробуждался каждый день с того удивительного момента, когда встретил Леди в Синем.

Она суждена мне.

Горячая вода обнимала Николь почти так, как она бы хотела, чтобы Квин делал это. Всю ее, все ее тело.

Никогда еще она не реагировала на мужчину подобным образом. И не подозревала даже, что на такое способна.

Она закрутила кран и расчесала щеткой мокрые волосы, затем нанесла немного румян. Очень уж бледна. Чуть-чуть оттенить ресницы – и никакой губной помады. Она решительно застегнула косметичку. Все. Я не на свидание иду.

Бюстгальтер, простая белая футболка и трикотажные тренировочные штаны. Решительно затянув поясной шнурок, она подумала, не завязать ли его тугим узлом. Пояс целомудрия как бы.

Не забывать, кто он и что он. Магнат с толстым кошельком и с бульдозерами, чтобы снести «Морской ветерок» до основания.

Уставившись в зеркало, Николь сурово увещевала себя помнить это. Но в голову все время лезли его настойчивые ласки, нетерпеливый рот на жаждущей груди.

Вы так красивы, Николь.

Предатель. Николь улыбнулась своему отражению. Она не собирается играть с ним в эти игры. Ни с кем вообще, а уж с ним – в особенности.

Вы очень сексуальный кровельщик.

А ведь именно он сделал ее такой: сексуальной, пылающей страстью, вожделеющей...

Примыкающая к кухне гостиная все еще тонула в полумраке, но в алькове горели две свечи.

Квин стоял, прислонившись к кухонному столу, со скрещенными на груди руками и довольной улыбкой на лице. Николь перевела взгляд на стол. Накрыт, с красивым фарфором, с салфетками из ткани... и две тарелки с сэндвичем на каждой.

– Гордость нашего ресторана, – объявил он, выдвигая для нее стул. – Арахисовое масло.

От удивления Николь расхохоталась.

– Арахисовое масло?

– И желе, конечно. – Он поднял ее салфетку, красивым взмахом развернул и постелил ей на колени. – Если это вас не устраивает, есть еще... э... немного залежалого сыра – может, поджарить? Я знаю, как срезать корки.

Николь опять не удержалась от смеха.

– Вполне хватит этого. Благодарю вас.

Он уселся напротив нее и поднял бутылку «Короны».

Как приятно его общество! Черт возьми! Мало разве, что он так красив, что от каждого взгляда захватывает дух? Да еще способен растопить ее, точно Снегурочку, одним-единственным поцелуем? И чтобы еще этот тип оказался любезным, и остроумным, и предусмотрительным?

Квин наливал пиво с таким расчетом, чтобы уменьшить шапку. Закончив, чокнулся с ней, и Николь затаила дыхание.

– За правдивую рекламу. – Его глаза стали серьезными, потемнели до цвета горького шоколада. – Таинственный незнакомец прибыл к своей леди. Теперь объявление можно снять.

Николь поперхнулась непроглоченным пивом.

– Почему? – Она поставила стакан на стол и в упор взглянула на Квина. – Никто ведь не знает, что... вдохновило его. И потом, реклама работает.

– Николь. Пожалуйста. Снимите его.

Ник осторожно подцепила половину своего сэндвича и откусила. Проглотив, вытерла рот салфеткой.

– Восхитительно, маэстро. Вашим талантам нет конца. Умеете класть толь, умеете сооружать сэндвичи...

– Не отклоняйтесь от темы, – лукаво улыбнулся Квин. – Снимите вашу рекламу.

– Она не нравится вам, потому что работает. И может принести мне достаточно денег, чтобы избавиться от вас и вашего «Йоргенсена».

– Просто я не хочу, чтобы весь свет знал...

Чувство власти над ним такое же пьянящее, как и пиво на пустой желудок.

– Не волнуйтесь, Мак. Время уже вешать следующее объявление из серии.

Он застыл, не успев откусить от поднесенного ко рту сэндвича.

– Следующее из серии? Что это значит?

Николь расправила салфетку на коленях, уделяя ей самое пристальное внимание, потом только посмотрела на него.

– Запланирована серия объявлений. Они отражают историю... ну... развития любовной интриги.

– Развития... – Он нервно сглотнул. – И как все это кончается?

– Как всякая хорошая выдумка. Счастливо. На этой неделе я повешу следующее, пообещала она, уже не чая сменить тему.

– Что там будет? – настороженно поинтересовался он.

– Сюрприз. – Николь понятия об этом не имела.

– Ненавижу сюрпризы.

– Да? Тогда вам, должно быть, было паршиво, когда вы утром вошли ко мне в кабинет.

Квин принялся есть. Минуту погодя он кивнул:

– «Паршиво» вполне подходит.

А вот почему ей это нравится? Нужно найти менее скользкую тему для разговора.

– У вас, значит, два брата. Как их зовут, вы говорили?

– Камерон, ему скоро тридцать пять. И Колин, он малыш у нас. Только еще тридцать один.

– А чем ваши братья занимаются?

– Кам – банкир по инвестициям, Колин – архитектор. Им вроде бы нравится.

– Но ведь вам тоже?

– И мне. Хорошее вознаграждение, и не скучно. Я быстро продвигаюсь.

Николь опять услышала тревожные колокола.

– И когда вы завершите дело с «Морским ветерком», то получите... много денег? Шикарный кабинет?

– Партнерство.

Не само слово поразило Николь, но уверенность, с какой он это произнес. И вызов, появившийся в его глазах.

Квин глянул на стол, на свой недоеденный сэндвич, глотнул пива.

– Мне тридцать три, так что я буду самым младшим полноправным партнером у «Йоргенсена».

– Вы кажетесь не слишком... – она не знала, как лучше выразиться, – обрадованным этой перспективой.

Пожав плечами, Квин отставил стакан.

– Работа мне нравится. Вести переговоры, торговаться, составлять условия продаж – все это славно, но мой шеф – невозможный трудоголик. – Он наклонился вперед, небрежно опершись на стол локтями. – Не то чтобы я боялся работы, только...

– Только что?

– Жадность. – Квин поморщился. – Больше сделок, больше имущества, больше персонала, больше – ну, в общем, больше денег. Понимаете, я всем доволен, но иногда подумываю, что деньгами жизнь не исчерпывается.

Николь оттолкнула свою тарелку и наградила собеседника насмешливым взором.

– Когда деньги есть, легко так рассуждать.

Долгую минуту он не говорил, ничего, только изучал Николь. Внутри у нее все трепетало.

– А вы действительно хотите сохранить у себя эту гостиницу?

– Конечно, хочу.

– Я было принял вас за жулика, Николь. Страховую выплату – в карман, и выбить за недвижимость побольше, пока не объявили банкротом.

– Вы ошиблись.

– Верно. Хотя бы в том, что вы не Николас Уайтейкер. – Его глаза пробежались по ее груди. – Ошибка очевидна. Но, даже не принимая во внимание пол, вы совсем не то, чего я ожидал. Сюрприз для проекта «Сент-Джозеф».

Николь почувствовала, как ее овеяло холодом.

– А что это за проект?

– Перестройка всего острова. После того как над ним пронесся ураган, Дэн Йоргенсен разработал долгосрочный план и покупает каждый дюйм территории, какой сможет. – Макграт нахмурился, будто не понимая, почему бы ей из-за этого волноваться. – Почти все многоэтажные кондоминиумы рядом с пляжем принадлежат Йоргенсену.

Арахисовое масло и пиво свернулись у Николь в желудке тяжелым комом. Она медленно встала, стараясь силой воли подавить вспышку гнева. Взяла свою тарелку, отнесла в раковину, потом повернулась к собеседнику лицом.

– Знаете, Мак, оказывается, есть вместе со своим врагом – не лучше, чем спать с ним. Я хочу, чтобы вы немедленно ушли.

Он мгновенно вскочил и в два шага очутился перед ней.

– Но это же бизнес, Николь. Просто экономика, ничего больше. Работа с недвижимостью, а не война.

– Ваши риэлтеры превратили этот райский уголок в горную цепь из желтых и розовых кошмаров. Местные жители уезжают. И некому противостоять всему этому, потому что вы и ваш дружок Дэн уничтожили культуру и историю места, где я выросла.

Квин задумчиво провел рукой по подбородку.

– Что же делать, Николь? – наконец спросил он, беря ее за руку. – Так или иначе, а этот участок со строениями вы потеряете. Я по крайности могу предложить нечто действительно...

Она вырвалась от него.

– Я не хочу вашего «действительно». Я хочу свой курорт. Таким, каким он был раньше: сияющим красотой и гостеприимством, безупречным и ухоженным. Я не намерена уезжать отсюда и терять «Ветерок». Он слишком много для меня значит. – Она зажмурилась, безуспешно пытаясь сдержать слезы. – Он значит для меня все.

Квин сунул руки в карманы и провел языком внутри щеки.

– Плохо мое дело. Я ведь не хочу ни обижать вас, ни рушить вашу жизнь.

– Но вы должны выполнить вашу работу, – закончила она за него.

Он молча взял со стола свою тарелку и пустой стакан. Положил их в раковину и повернулся к ней.

– Я пробуду здесь неделю. Может, чего и придумаю.

– Например?

– Вы говорили, что у вас есть черепица. Я могу сделать временную починку, в которой вы нуждаетесь. Пожалуй, и поломанные карнизы и окна попробую наладить. В кондиционерах я не очень разбираюсь, – тут он лукаво улыбнулся, – но, возможно, с лифтом повожусь.

Николь почувствовала, что тает второй раз за вечер. Не от любовного жара, как час назад. Совсем другие ощущения. Благодарность, и радость, и надежда, и...

– Мне нечем платить вам.

– Придется работать за корку хлеба. С арахисовым маслом.

Да, Николь. Ты действительно в опасности.

– Хорошо, – произнесла она, к собственному удивлению. – Но неужели вы согласны потратить отпуск именно так?

– Для меня это развлечение, – заверил он, направляясь к двери. – Только не забирайтесь на крышу в ажурном белье, не то как бы мне не сверзиться оттуда.

Теплое чувство к Квину охватило Николь.

– Тогда я сделаю что-нибудь с тем объявлением.

– Благодарю. – Он подмигнул. – Вы – истинная леди. А поскольку я – истинный джентльмен, то прощаюсь сейчас даже без попытки пообниматься.

Коснувшись двумя пальцами губ, он послал ей воздушный поцелуй.

Наконец-то Николь смогла дышать, но как справиться со стеснением в сердце, оставленным Квином? Неведомое, пугающее – и наиболее человеческое изо всех чувств. Которого она не хотела, будучи прочно убеждена, что заплатит за него тяжкими потерями.

Но вот оно, здесь. Первыми робкими ростками обвивается вокруг ее сердца. И имя ему – любовь.