"Воспоминания о судебных деятелях: Князь А.И.Урусов и Ф.Н.Плевако Очерк. Статьи и воспоминания о писателях В.Г.Короленко и суд." - читать интересную книгу автора (Кони Анатолий Федорович)

толстый человек с грубыми чертами обрюзглого лица. Это популярный Фаддей
Венедиктович Булгарин, издатель и редактор "Северной пчелы" - единственной
в то время газеты, кроме "Русского инвалида"
и "Полицейских ведомостей", - печатный поноситель и тайный доноситель
на живые литературные силы, пользующийся презрительным покровительством
шефа жандармов и начальника Третьего отделения. Газета его, благодаря
исключительному положению, пользуется распространением, помещая иногда, в
легковесных фельетонах бойкого редактора, рекомендации различных угодных
ему магазинов и предприятий. Для характеристики "Видока Фиглярина", как
назвал его Пушкин, намекая на известного французского сыщика Видока,
достаточно припомнить стихи того же поэта: "Двойной присягою играя, поляк
в двойную цель попал: он Польшу спас от негодяя и русских братством
запятнал".
На углу Невского и Литейной, в угловом доме, помещается известный и
много посещаемый трактир-ресторан "Палкин", где в буфетной комнате, с
нижним ярусом оконных стекол, в прозрачных красках изображающих сцены из
"Собора Парижской богоматери" Гюго, любят собираться одинокие писатели, к
беседе которых прислушиваются любознательные посетители "Палкина". Здесь
бывали нередко поэт Мей и писатель Строев и, с начала шестидесятых годов,
заседает Н. Ф. Щербина, остроумная и подчас ядовитая беседа которого
составляет один из привлекательных соблазнов этого заведения.
Почти рядом дом графа Протасова, в лице которого звание гусарского
полковника оригинальным образом оказалось соединенным с должностью
обер-прокурора святейшего синода. В конце этой стороны Невского высится
большой и многолюдный дом купца Лыткина, в котором обитают многие из
артистов Александрийской сцены.
В нем произошла в половине пятидесятых годов одна из житейских драм,
произведшая сильное впечатление. На верх парадной лестницы с широким
пролетом, ведшей в четвертый этаж, забралась старая, седая женщина,
почемуто позвонила у ближайших дверей и, бросившись вниз, разбила
выступавший на толстой чугунной трубе газовый фонарь, погнула самую трубу
и убилась до смерти, плавая в луже крови, которая всосалась в пол из
песчаника и оставила трудно смываемое пятно. Оказалось, что несчастная
жила в отдаленном углу Петербурга с нежно любимой воспитанницей, молодой
девушкой. Со всем жаром последней и запоздалой страсти она влюбилась в
посещавшего их почтового чиновника. Он сделал предложение воспитаннице, и
старуха, скрывая свои чувства, хлопотала о приданом для нее, о
приготовлениях к свадьбе и присутствовала на бракосочетании, но на другой
день ушла из своей опустевшей квартиры, бродила по Петербургу и, так как
реки и каналы были покрыты льдом, облюбовала широкий пролет в доме
Лыткина, чтобы покончить со своей невыносимой тоской. Пятно внизу пролета,
которого нельзя было миновать проходящим жильцам, производило тягостное
впечатление, и самоубийство постепенно создало ряд фантастических
рассказов в то бедное общественными интересами время. В доме стали
рассказывать, что старуха появляется по ночам на лестнице и раскрывает
свои безжизненные объятия поздно возвращающимся домой, и один из жильцов,
человек суеверный и нередко нетрезвый, под влиянием этих рассказов даже
выехал из дома.
Левая сторона Невского проспекта представляет необычный для настоящего
времени вид. Там, где теперь начинается Пушкинская улица, названная