"В ЗИН-АЗШАРИ" - читать интересную книгу автора (Дженкинс Кассандра)

Глава 21. Правда

Джайна долго лежала в темноте с открытыми глазами. Разговор с Малфурионом не давал ей покоя. Она одновременно корила себя за то, что промолчала, и гордилась, что настояла на своем. Но до сих пор не понимала, правильным ли был ее выбор.

Незнакомец спал, но сон его был крайне беспокойным. Деревенели в напряжении мышцы, гулко в тишине подземелья стучало сердце. Испарина покрывала его горячий лоб, трепетали веки от картин, что рисовало во сне подсознание. Лишь ненадолго безмятежность озаряла его лицо, и тогда разжимались каменные кулаки, и становилось ровным дыхание.

Джайна внимательно следила за каждым движением мужчины, чтобы разбудить его, если кошмары усилятся. Будь ее воля, она бы вовсе запретила ему спать… Физически он был силен, и сон вряд ли очень уж требовался ему. Чего только стоила его способность к сверхбыстрому восстановлению здоровой кожи — с каждым часом его кожа становилась все ровнее, избавляясь от рубцов и шрамов от ожогов.

И внезапно он стал кричать во сне во весь голос, словно ему заживо отрезали руку или ногу. Испуганная, она не отшатнулась от него, а наоборот, схватила его за плечи, пытаясь разбудить. Его распахнувшиеся глаза, налитые кровью, взглянули на нее с холодным презрением. Джайна отстранилась.

— Ты кричал, — сказала она, и поняла, что оправдывается, но заметила, что его глаза не двигаются, не моргают, а все с таким же высокомерием глядят куда-то поверх нее.

Он по-прежнему спал. Только спал теперь с открытыми глазами. Джайна отодвинулась от незнакомца в темноту, обхватившую ее промозглым холодом, накинула один из пыльных мешков себе на плечи. Но теплее не стало.

Вдруг, одним резким движением, его тело поднялось. Да, именно, что только тело. Безвольные, невозможные для человека движения, как будто кто-то дергал за веревочки марионетку. Сгорбленный, подволакивая левую ногу, он стал приближаться к ней с тихим рычанием. Джайна вжалась в стену, и страх парализовал ее.

Но в шаге от нее тело мужчины безвольно рухнуло, и стон вырвался из его уст, казалось, он хотел даже что-то сказать, но губы его шевелились беззвучно.

Девушка протянула к нему свою дрожащую руку, его кожа полыхала еще сильней, чем раньше. И тогда он схватил ее за запястье, а ухмыляющееся лицо с остекленевшими глазами оказалось рядом. Его дыхание жгло ей щеки. Его губы хрипели непонятные слова, похожие на язык демонов, когда впервые за это время его глаза моргнули. И во взгляде разом исчезла одержимость, он первым отдернул свою руку, будто это она держала его.

Шатаясь, он сделал несколько шагов назад.

— Беги, — только и успел сказать он.

Джайна с ужасом увидела, как гримаса боли исказила его лицо. Звериный, полный страдания крик вырвался из его уст, и он упал на колени. Его глаза наполнились не кровью, они полыхали настоящим огнем.

— Нет! — крикнула она, кидаясь к нему.

Одним движением он отшвырнул ее от себя, а сквозь хрипы с трудом повторил:

— Бе…ги…

Незнакомец упал на земляной пол, и затих, не шелохнувшись.

Мечтая заснуть и вновь попасть в Изумрудный Сон, чтобы на этот раз все без утайки рассказать Малфуриону, Джайна закрыла лицо руками. Сон пришел к ней, но в нем не было величественного друида. Вокруг нее лежали сугробы, а морозные ветра с завыванием ворошили снежные шапки на елях. Холод сковал ее.

— Джайна, — позвал ее до боли знакомый голос.

Зимний пейзаж растворился, и ее окружили темные, каменные стены коридора со сводчатым потолком.

— Джайна, — шептал зловещий голос.

Но ей почему-то не было страшно. Она смело шла в темноту, и возникающие по обе стороны от нее мертвецы с пустыми глазницами и гнилой плотью с аристократичным почтением кланялись ей. Она вошла в прекрасную залу, и в ней все: и стены, и пол было сковано льдом.

— Джайна.

В глубине залы на Ледяном Троне, сжимая рукоять покрытого рунами меча, способного поглощать души убитых врагов, восседал Король Мертвых.

— Моя Королева, — произнес он, протягивая ей руку.

В кристально-блестящем льду Джайна увидела свое отражение — такие же пустые глазницы, синие губы и мертвенно-бледную кожу.

Краткий, почти мгновенный сон не принес облегчения. Головная боль сковала виски, и она проклинала себя, когда поняла, что опять проснулась. Она аккуратно приоткрыла глаза в поисках мужчины.

Незнакомец сидел далеко от нее и смотрел с болью и стыдом за содеянное. Она глядела с подозрением, не зная, чего еще от него ожидать.

— Тебе снилось что-то плохое? — тихо спросил он.

— С твоими снами, наверное, не сравнится.

— Прости, — прошептал он. — Не могу сказать, что такое больше не повторится. Мне нужно тебе кое-что рассказать о себе. Я все вспомнил.

— Я слушаю.

— Поверь, я…

И он опять зарычал. Испугавшись, Джайна вжалась в стену.

— Поверь, — повторил он. — Я не допущу, чтобы я каким-либо образом навредил тебе. Прошу тебя, только не бойся меня.

Его правда может раз и навсегда отпугнуть ее. А он впервые, увидев отразившийся на ее лице ужас, так остро почувствовал, что не хочет ее терять.

— Мне невероятно сложно контролировать свое сознание, — превозмогая обуявшие его силы, наконец, сказал он. — Тьма обволакивает мой разум, стирает границы реальности. Я слышу голос. Один-единственный голос, который наполняет мое сознание злобой и ненавистью ко всему, что есть на моем пути.

— Ко мне… тоже?

— Да…. Это необъяснимо сильней меня. Когда я слышу его, мое жалкое существование наполняется смыслом. Я становлюсь еще сильнее, чем был прежде. Голос… он питает меня.

— Что этот голос говорит тебе?

— Я не смогу объяснить этого. За секунды, что я слышу его, перед моими глазами проносятся сотни картин прошлого… и даже будущего. Их объединяет только одно — смерть. Я принес очень много смерти в этот мир. Я видел, как разрушаю мир до основания… как убиваю невиновных… своих сородичей. Как мир горит в огне, и все по моей вине.

Джайна вскрикнула. Одна, в темноте, она становится такой нестерпимо далекой, такой недосягаемой… Но и лгать было бы нечестно.

— Я могу убить тебя, — безжизненным голосом говорит он, — потому что рано или поздно я не смогу больше контролировать себя. Я…

— Нет! Не хочу этого слышать, нет!

В отчаянии, граничащем с безумной яростью, он сделал шаг к ней на встречу и тоже перешел на крик:

— Я! …Я тот, кто предал свою стаю! …Кто безжалостно убивал своих собратьев! Это я сжигал одним дыханием города и сотни людей! … Я!

Железными тисками он держал ее за предплечья, но не боль заставила девушку вскрикнуть и отпрянуть. В один голос — она, со слезами и шепотом, он с болью и отвращением — произнесли:

— Смертокрыл…

Земляные стены убежища разом вздрогнули, а камень, заслонявший вход, пушинкой отлетел к противоположной стене. Огненная вспышка осветила низкорослые фигуры, появившиеся в проеме туннеля. Сломя голову, задыхаясь и кашляя от поднявшейся пыли, Джайна кинулась к ним.

Двое из дворфов клана Чистой Воды схватили обезумевшую девушку за руки и отвели в сторону. С десяток других взвели свои ружья, швырнули огненные факелы в темный проем комнатки и стали расстреливать застывшую фигуру человека, не предпринимавшего ни единой попытки к сопротивлению.