"Скандал из жизни знаменитости" - читать интересную книгу автора (Майклс Ли)ГЛАВА ШЕСТАЯНа следующее утро, когда Аманда спустилась в вестибюль, Трисия встретила ее улыбкой: – Не верю глазам своим! Неужели ты наконец свободна? – На данный момент. – Аманда пролистала утреннюю почту. – Новая горничная, которую я приняла на работу, уже пришла? Дежурная кивком головы указала на кабинет Аманды. – В таком случае я поднимусь с ней на второй этаж и объясню, что к чему. Больше я нигде не нужна? – Нет, – ответила Трисия. – Мы и без тебя обходимся неплохо. Аманда рассмеялась. В самом деле, гостиница продолжала работать в обычном ритме, с чем Аманда себя и поздравила; ее правило: при любой возможности распределять обязанности между сотрудниками, а не выполнять все самой – определенно себя оправдывало. Обучать персонал уборке всегда сложно, если нет ни одного свободного номера, а потому в холл Аманда вернулась почти к полудню. Первый, кого она там увидела, был Чейз, устроившийся сразу за стеклянной стеной бара с чашкой кофе в обеих ладонях. Он был погружен в себя, словно заранее обдумывал предстоящую работу на съемочной площадке. Напротив него сидел Ники и терзал горячий чизбургер. Заметив приближение Аманды, малыш встал в своем кресле. Она крепко прижала его к себе, а затем высвободилась из его слегка маслянистых объятий. Чейз выдвинул для нее кресло и с улыбкой заметил: – Любому человеку время от времени нужно, чтобы его обняли, так что если у тебя и для меня хватит эмоций, Аманда… Она надолго задумалась, представив себе, как обвивает его руками и тает на нем, словно сыр на сандвиче Ники. Потом все-таки села и заставила себя небрежно ответить: – Хочешь, чтобы беспроволочный телеграф в Спрингхилле раскалился докрасна? Вчерашний поцелуй в парке и так был ужас что такое, благодарю покорно. Ники, если хочешь, у нас есть детские стульчики. Ники замотал головой. – Он уже большой, – сказал Чейз. – Ну конечно! Я, должно быть, совсем разум потеряла, чтобы такое предложить. – Я с тобой согласен – точно потеряла. Как это так – поцелуй был ужас что такое? Очень даже милый был поцелуй – сдержанный, дружеский и невинный. – У него заискрились глаза. – Разве что тебя именно это в нем и не устраивало. В таком случае могу испробовать поцелуй иного рода… Она зашикала на него, так как приближалась официантка. Та принесла кофе Аманде и налила еще одну чашку Чейзу. – Спасибо, Кэти, – сказала Аманда. – Я, пожалуй, попробую и рыбную похлебку, пока Ники заканчивает ланч. – Он был страшно разочарован, что к нашему приходу тебя здесь не оказалось, – сообщил Чейз. – Я даже думал, он устроит сидячую забастовку прямо в вестибюле. По крайней мере, с облегчением подумала Аманда, ушли от темы поцелуев! Она нежно дернула Ники за один из завитков и потуже завязала у него на шее салфетку. – Вам, молодой человек, пора подумать о стрижке. Ники уложил на растопленный сыр морковную стружку и откусил кусок сандвича. – А где ты его потеряла? В полнейшем недоумении Аманда захлопала глазами. – Что потеряла? – Свой разум. Мы не можем его после обеда поискать? Чейз открыл было рот, потом поспешно закрыл, едва не подавившись смешком. – Пожалуй, пойду-ка я на работу, – ни к кому конкретно не обращаясь, произнес он. Ники чмокнул его на прощание и снова выжидательно уставился на Аманду, все еще требуя ответа. Чейз взъерошил кудри Ники, затем поднял руку, словно собираясь потрепать волосы и Аманде, но передумал и лишь несколько раз прикоснулся к ее щеке. – Увидимся вечером, только не знаю когда. Едва он ушел, как женщина за соседним столиком наклонилась вперед. – Какой у вас чудесный малыш, – сказала она. – Так приятно видеть маму, которая учит своего сына хорошим манерам. Аманда неловко улыбнулась в ответ. Надо было бы поправить эту женщину, но какой смысл? Она была не из постоянных посетительниц; Аманда вообще видела ее здесь впервые. Кроме того, для Ники лучше, чтобы никто из посторонних не знал, кто он есть на самом деле. Привыкнув к ощущению безопасности в своем небольшом городке, Аманда даже и не подумала спросить Чейза, не нужна ли малышу охрана. Интересно, были ли все няни Ники одновременно и его телохранителями? В конце концов она предпочла поблагодарить женщину за комплимент и поспешно доела суп. Затем подошла к стойке, чтобы заплатить за обед, но Кэти покачала головой: – Мистер Уортингтон попросил все, что ты закажешь, записывать на его счет. Включая обслуживание в номере и все остальное. – Она ухмыльнулась. – Так что если к вечеру захочешь перекусить кусочком орехового пирога – милости просим, я тебе оставлю. – Нет, благодарю. Вот уж этого мне точно не нужно. Ну, Ники? Не возражаешь часок провести со мной в кабинете, пока я разберусь со счетами? Она весьма предусмотрительно запаслась гигантским строительным набором из деревянных кубиков, арок и треугольников, и Ники играл у самых ее ног, выстраивая замки и мосты и снабжая бесконечными комментариями ход строительных работ, а она тем временем подписала все до единого чеки, заполнила все до единого счета и бухгалтерские книги. – Давай-ка теперь сделаем перерыв и наберем в парке листьев одуванчика, – предложила Аманда. Ники недовольно скорчил рожицу. – Зачем? – Затем, что Флойд их любит. После недолгих уговоров он сложил кубики. – Странный все-таки Флойд. Я ни за что бы не стал есть листья одуванчика. – Ну, не скажи. Ники оторвался от кубиков и поднял на Аманду округлившиеся глаза, словно заподозрив, что она подсунула ему несколько листьев в его горячий сандвич с сыром. Аманда рассмеялась. – Нет-нет, солнышко. Пойдем, я тебе по дороге расскажу, что ты ел. Пока они шли по небольшому парку в центре города, она обратила внимание на то, что двое мужчин устанавливают стулья перед свежевыкрашенной эстрадой. Она и забыла про объявление: завтра вечером здесь будет концерт; если Чейз вернется поздно, она сможет привести сюда Ники. В оркестре играли только любители, но музыка всегда была очень приятной, да и Ники, без сомнения, не слишком изощренный ценитель. Она поднялась вместе с Ники по ступенькам, и рабочие оторвались от своего занятия. – Если не возражаете, мы сорвем немножко листьев одуванчика с клумб, – сказала Аманда. – Только листья, но ни единого цветка, обещаю вам. – Да берите хоть все, что найдете, – отозвался один из мужчин. – Поверьте, вы нам только услугу окажете. Они пересекли зеленую лужайку, и у роскошных разноцветных клумб Аманда показала Ники, как нужно искать одуванчики, часто спрятанные под другими, более ценными цветами, и срывать самые молоденькие и нежные листочки. Пару минут спустя он притащил ей с полдюжины листочков и сказал: – Я тебя так люблю, Мэнди. С тобой весело. У нее защипало глаза. Не глупи, приказала она себе. Это же самая обычная похвала, не над чем слезы лить. – А тебе никогда не хотелось, чтобы у тебя был свой маленький мальчик? – спросил он. Не думая о том, что пострадает подол ее темно-зеленой юбки, Аманда опустилась на колени у самого края клумбы и с улыбкой заглянула в сияющие ореховые глаза. – Да, Ники, – мягко ответила она. – Иногда мне очень хочется иметь точно такого мальчика, как ты. Он расцвел улыбкой. Лицо словно озарилось внутренним светом, и в глазах появились пляшущие искорки, точно такие, как те смешинки, что танцевали в глазах Чейза, когда он поддразнивал ее. Но услышать его следующую фразу ей не удалось, потому что голос у них за спиной произнес: – Ба-а, вот так встреча. Аманда мгновенно узнала эту небрежную манеру растягивать слова. Она вскочила на ноги и, обернувшись лицом к газетчику, притянула Ники поближе, как будто защищая от опасности. – Мистер Смит, – холодно произнесла она. – Польщен, что вы запомнили мое имя. Это ребенок Чейза Уортингтона, не так ли? Аманда кивнула. Бессмысленно отрицать этот факт: Джо Смит без труда узнает правду. – Мне его лицо сразу показалось знакомым. Вам не бросается в глаза их поразительное сходство? Аманда ощетинилась. – А почему бы им не быть похожими? Прошу нас извинить… – О, мисс Бейли, я ни в коем случае не хочу мешать вашим занятиям. Цветочки собираете? Разве городские власти это не запрещают? – Мы не рвем цветы, а всего лишь собираем листья одуванчика. – Оригинально. Полагаю, для гербария? Даете малышу уроки общения с природой? – Он смахнул пыль с ближайшей скамьи и сел. – Я слышал, Чейз Уортингтон уволил няню. Аманда не потрудилась ответить на это замечание. Еще бы ему не слышать об этом, наверняка сама няня и выложила свою историю. Он глубокомысленно продолжал: – Я бы сказал, причины очевидны. Что-то в его тоне удивило ее, и она подняла глаза от очередного одуванчика, забыв о намерении игнорировать настырного репортера. Восхищенный блеск его глаз застал ее врасплох. – Да-да, – повторил томным голосом Джо Смит, – причины очевидны. – Его мысли были с такой ясностью написаны у него на лице как будто он вслух произнес: Раздражение волной затопило Аманду. – Случается, что самые очевидные вещи как раз более всего далеки от истины. – Она протянула Ники руку. – Все, Ники, хватит листочков. Флойд будет счастлив. – Кто такой Флойд? – вскинулся Джо Смит. – Некто, из кого вы не выудите никакой ценной информации, – бросила через плечо Аманда. – Я все равно с большим удовольствием получил бы информацию от вас. Если надумаете поговорить… Она сделала вид, что не слышит, и потянула за собой Ники чуть быстрее, чем тому нравилось. – Почему ты рассердилась на этого человека, Мэнди? – спросил он. Один из парковых рабочих отошел от эстрады. – Он к тебе приставал, Аманда? – Да. Но тут ничего не поделаешь. – Ну, не зна-аю. – Он выразительно поиграл мускулами, но Джо Смит уже шагал в противоположный конец парка. Аманда рассмеялась, правда не очень уверенно. Чейз не увидит в расспросах этого человека серьезной угрозы. Так почему же она должна его опасаться? На ужин Ники захотел спагетти, и Аманда вместо салфетки закутала его полностью в красное банное полотенце, чтобы он мог от души насладиться своим блюдом. Он уже с четверть часа сосредоточенно занимался едой, когда возвратился его отец. Бросив один-единственный взгляд, Чейз сказал: – Боже милостивый, Аманда, да на нем же кетчупа неимоверное количество! – Зато он получает массу удовольствия, – ответила она. Ники улыбнулся. – Так здорово, папочка! Чейз вздохнул. – Что ж, по крайней мере от кетчупа его можно отмыть. Аманда наполнила спагетти вторую тарелку и протянула ему. – Очень прогрессивный взгляд на проблему. Поделись им со следующей няней. – Она прикусила язык. – Ох, извини. Меня не касается, кого ты нанимаешь на работу. Чейз, похоже, и не подумал обидеться. – Возьму на заметку. – Он накрутил спагетти на вилку. – Как прошли съемки? – спросила Аманда. – Сегодня точно по графику закончили снимать сцены в доме. – Черт, а я-то надеялась хоть одним глазком взглянуть, пока вы еще снимаете в доме Стефани. – Если погода позволит, мы завтра еще будем снимать там в саду. Приезжайте вместе с Ники. – Если получится, приеду непременно. – Она перевела взгляд на малыша. – Ну, как ты, расправился со спагетти? Ники помотал головой и раскрыл рот для очередной порции. – Мэнди, – глубокомысленно заметил он, – если ты хочешь такого мальчика, как я… Аманда стала почти такого же цвета, как томатный соус у нее на тарелке, но не успела она и слово вымолвить, как Ники продолжил: – Почему бы тебе не выбрать себе ребенка, как сделал папочка? – Тон у него при этом был обыденный, почти деловой. Аманда чуть не поперхнулась. – Это мысль, Ники, – отозвалась она по возможности спокойно. – Я над ней подумаю. А теперь, может, расскажешь папе, чем мы занимались сегодня? Но Ники не так-то просто оказалось отвлечь. – Папочка, а расскажи, как ты меня нашел? Чейз поглаживал головку малыша, но глаза его были устремлены на Аманду. – Тебя не удивило, что он приемный ребенок? Она покачала головой. – Ники поверг тебя в шок, когда в первый раз упомянул об этом? – Да нет, не очень. Рот Чейза превратился в тонкую линию. – Понятно. Читала статьи в газетках. – Да, конечно, но я им не поверила. Казалось, он обдумывал этот ответ так и эдак и наконец улыбнулся: – Извини. Я должен был сразу понять, что ты не из тех, кто верит потокам грязи из так называемых газет. От нежданного тепла в его голосе у Аманды мурашки побежали по спине. Она постаралась сохранить ровный тон: – Меня немного удивила статья в «Современной женщине» да еще снимок на обложке. Брови у него едва заметно поднялись. – Пусть Дезире и была актрисой, но потребовалось бы настоящее чудо, чтобы женщина сумела вернуть себе такую форму спустя всего три недели после родов. Чейз рассмеялся. Ники из остатков спагетти сооружал в тарелке холмы и долины. – Расскажи опять историю про выбранного ребенка, папочка. – Перед сном, Ники. – Нет, сейчас. – Он заметил неодобрительно сдвинувшиеся брови Аманды и повернулся с умоляющей улыбкой. – Ну пожалуйста, папочка! Чейз посмотрел на Аманду и покачал головой, словно извиняясь за скучные подробности. Но ей эта история вовсе не казалась скучной. По сути дела, это была простая, но трогательная сказка о двух людях, которые очень хотели ребенка и потому выбрали себе маленького мальчика и назвали его Ники. – Когда я увидел тебя в первый раз, – сказал Чейз, – тебе было всего три дня от роду. Ты лежал в большой белой корзине, на тебе была желтенькая кофточка с вышитыми зайчиками, ты сучил ножками и как раз собирался разреветься, требуя бутылочку с молоком. Но потом ты увидел пальчики на своих ножках, и они привели тебя в такой восторг, что ты даже забыл заплакать. Ники фыркнул от смеха. – А когда я взял тебя на руки, ты уткнулся личиком прямо мне в шею – и с тех пор ты стал моим любимым мальчуганом. У Аманды сжалось горло, на глаза навернулись слезы, и ей пришлось сморгнуть их. Эта картина как будто стояла у нее перед глазами – большой мужчина, крохотный младенец и неожиданно проснувшийся древний инстинкт, навечно связавший их. Чейз, правда, тоже не остался равнодушным к собственному рассказу, так что ей нечего было стесняться. Ники с сомнением спросил: – Неужели мне и вправду так понравились пальчики на ногах? – Мне, во всяком случае, показалось, что вправду. А что ты думаешь? Пальчики действительно очень смешные штучки. – Чейз наклонился, сдернул туфельку с ноги малыша и принялся щекотать ему пальчики. Ники заверещал от восторга. Задолго до конца этой шуточной борьбы Ники, даже несмотря на полотенце, был с ног до головы покрыт кетчупом, так что Аманда предложила сразу окунуть его в ванну. – Если ты его в таком виде понесешь наверх, то и сам будешь весь в соусе, – объяснила она Чейзу. Он виновато согласился. – Вообще-то я заслуживаю этого после подобной возни. Помочь тебе? – Да нет, пока вода наливается, я достану игрушки. Через несколько минут Ники уже весело плескался в ванне. Когда Аманда вернулась, пол в кухне был вытерт, все тарелки сложены в посудомоечную машину, а Чейз отдыхал в гостиной. – Извини за кавардак, – сказал он. – История о приемном ребенке – одна из самых любимых у Ники, он может слушать ее часами, если его не отвлечь чем-нибудь. – Могу понять, почему она ему так нравится. Это очень красивая история. – Она кашлянула, прочищая горло. – Я бы спросила, если ты не против… Чейз пожал плечами. – Сколько угодно. – Тебе что-нибудь известно о его происхождении, о родителях? – Не очень много. Мы с Дезире – а особенно она – не хотели вдаваться в детали. Ей казалось, что он станет нам роднее, если мы не будем выискивать его внешнего или внутреннего сходства с родителями. Аманда понимающе кивнула. – Ну и, кроме того, когда мы узнали о скором рождении ребенка, съемки «Зимы моего сердца» были в самом разгаре, так что у нас и времени-то особенно не оставалось на всякие вопросы, даже если бы мы и захотели их задать. Усыновление было частным, адвокат пообещал нам, что обо всем договорится лично, так что мы предоставили ему полную свободу действий. Аманда твердила себе: самое время покончить с этой темой, но не смогла удержаться от замечания: – Меня немножко удивляет, что при вашей занятости вы пошли на все эти хлопоты с ребенком. Ей казалось, он обидится или просто проигнорирует вопрос. Но он ответил, причем совершенно спокойно: – На ребенке настаивала Дезире. Она твердила, что без малыша женщина не может до конца себя реализовать. Должен признаться, что меня эта идея прельщала куда меньше, но как только я взял Ники на руки… – Он улыбнулся. – Он и вправду уткнулся лицом мне в шею, мне было щекотно от его дыхания, и мурашки побежали по всему телу… и с тех самых пор для меня он – единственный ребенок на свете. – Он и сейчас еще не прочь уткнуться лицом в шею, верно? – Кроме тех случаев; когда вдруг вспоминает, что уже вырос, и минутку-другую изображает из себя большого! Ники объявился на пороге, завернутый, наподобие тоги, в банное полотенце. Забрался к Аманде на колени и уткнулся лицом ей в плечо. Она улыбнулась Чейзу поверх его головки и принялась напевать колыбельную. – Давай-ка я его лучше отнесу в постель, – сказал Чейз. Он с явной неохотой оторвался от тахты и поднял малыша на руки. Тот в полусне запротестовал, но веки у него настолько отяжелели, что Аманда была уверена: он даже не понимает, что с ним делают и куда несут. Она продолжала сидеть в кресле, глядя снизу вверх на Чейза, а тот склонился над ней, бережно прижимая к себе Ники, и спросил: – Не поднимешься ко мне посидеть перед сном? Ей не хотелось, чтобы вечер так быстро заканчивался. – Хорошо, – отозвалась она. В его номере царил полумрак, который рассеивал один-единственный ночник в гостиной. Такие, как правило, не входили в обстановку люксов. Интересно, думала Аманда, Чейз привез ночник с собой или персонал постарался без ее ведома? Не так уж это и важно, конечно. Просто было непривычно видеть один из самых роскошных номеров в гостинице в свете ночника, словно срисованного из мультфильма. – Устраивайся поудобнее, – предложил ей Чейз и понес Ники в ту спальню, где стояли две кровати. Но она осталась у двери. Глупость, наверное, но ей было неловко чувствовать себя гостьей в люксе. В крошечной прихожей на узкой мраморной крышке тумбочки были стопкой сложены несколько дешевых изданий. Она просмотрела их, стараясь не вспоминать о том, что рыться в чужих вещах некрасиво. У него отменный вкус: среди книг были и такие, которые она сама мечтала прочитать. Чейз, вернувшись, остановился в проходе. – Все в порядке, Аманда? Она провела пальцем по краю тумбочки. – Я проверяю, хорошо ли была сделана уборка. – О, а я было подумал, что ты подсчитываешь количество женщин, которых я сюда тайком затащил за последнюю неделю. – Ничего подобного, – рассмеялась она. – Уже полегче. – Имея под боком Ники, тебе не удалось бы никого затащить. Чейз моргнул. – Совершенно справедливо, но отнюдь не лестно. – Он прошел к небольшому бару в стенке и спросил: – Коньяк подойдет? – Да, спасибо. – Она сделала глоток из протянутой им рюмки. – Не пойми меня неправильно, Чейз. Меня восхищает твое желание всегда быть рядом с Ники, но, когда он приезжает вместе с тобой на съемки, твоя жизнь страшно осложняется. – Ты права. – Он приблизил к ней свое лицо и улыбнулся. – Ники осложняет мне жизнь самым приятным образом. Возьмем, к примеру, тебя. Если бы не Ники… Но он не закончил фразу. Вместо этого он поцеловал Аманду – долгим, неспешным, глубоким поцелуем, от которого у нее колени обмякли, как рисовый пудинг. Она ощутила на губах вкус коньяка, но только не обычного, а выдержанного, густого, ароматного напитка, который ударил ей в голову и расслабил все мышцы. Но ее чувств этот поцелуй не затуманил. Чейз потянул ее за собой на Диван, и, когда его губы заскользили по ее щекам, виску, полуприкрытым векам, каждая клеточка в ней отозвалась на его прикосновения. – Аманда, – прошептал он. – Я хочу отнести тебя в постель. Однако Аманда знала: поступи она так, это станет величайшей ошибкой ее жизни. И все равно продолжала желать его любви. Она замотала головой в тщетной надежде прояснить сознание. – Но мне казалось… Его объятия чуть ослабли, он пропускал сквозь пальцы пряди ее волос, касаясь кончиками затылка. – Ты думала, что раз я не настаивал, то, значит, вообще отказался от мысли о тебе? Вовсе нет. Просто я считал, что когда ты будешь готова прийти ко мне, то дашь мне знать – тем или иным способом. – Кончики его пальцев пробежали по ее щеке, обвели линию подбородка. Кожа от этого прикосновения загоралась, как будто нервные окончания вспыхивали яркими лампочками. – Нет, – сказала она. Голос ее был едва слышен. Никогда в жизни простое слово не давалось ей с таким трудом. Он продолжал обводить ее лицо теплыми нежными пальцами. – Хочешь сказать, «нет» навсегда или же «нет» сегодня? В обращенных на него глазах читалась почти что паника. Я не смогу еще раз этого произнести, думала она. Не смогу даже попытаться объяснить. Если он спросит, почему… Чейз улыбнулся. – Можешь не говорить. – Я лучше пойду, – выдавила она и поставила рюмку. Чейз проводил ее до дверей. Опустив ладонь на дверную ручку, она едва ли не помимо воли обернулась к нему. Он поцеловал ее еще раз в лоб – мягко, почти отечески нежно. – Спокойной ночи, Аманда. – В его голосе прозвучали напряженные нотки. – Остается надеяться, что и у тебя впереди такая же беспокойная ночь, какая, полагаю, ждет меня. Особняк Стефани в стиле французского Возрождения поражал неземным великолепием, когда на следующее утро Аманда с Ники остановились на подъездной дорожке. Возвышающийся посреди роскошных лужаек в центре самого престижного района Спрингхилла, этот массивный кирпичный дом с увитой плющом башней, блестящей шиферной крышей и воротами искусной работы был просто создан для того, чтобы стать декорацией фильма. Сценария Аманда не знала, но кое-какие обрывки информации доносились и до нее, а потому она нисколько не удивилась, узнав, что режиссер выбрал именно этот дом для съемок «Бриллиантов в росе». Сейчас здание излучало спокойствие и элегантность, как истинная леди, терпеливо ожидающая, когда наступит время для ее сцены, а вот окрестности никак нельзя было назвать тихими и спокойными. Грузовики, шатры и фургоны с оборудованием перекрыли улицу; по неправдоподобно ухоженной лужайке сновали актеры и обслуживающий персонал. Двое молодых людей, вооружившись тряпками, натирали красный «порше», припаркованный у самого входа, прямо у тяжелых резных дверей. Аманда замешкалась на другой стороне улицы, сомневаясь, можно ли пройти дальше. Несмотря на всеобщую суматоху, в данный момент, похоже, ничего не снимали, да и Чейза в поле зрения не было, хотя вокруг стояло огромное количество камер, софитов и микрофонов. Стефани она тем не менее увидела. Та сидела на раскладном стуле у самого края лужайки, и Аманда направилась к ней. – Это место зарезервировано исключительно для хозяйки или можно и нам присоединиться? – спросила Аманда. – Ну конечно, можно. Сейчас перерыв между дублями, но уже через минуту-другую увидите кое-что интересное. – Стефани махнула рукой в сторону длинного ряда деревьев. Они отделяли сад от оврага, заросшего полевыми цветами. – Да мы устроимся тут, на земле. Мы ненадолго. – Подобрав подол темно-зеленой юбки, Аманда опустилась на траву. Ники остановился рядом, бросая робкие взгляды на малыша, сидевшего у Стефани на коленях. – Это Зак, – сказала ему Аманда. – Помнишь? Ты с ним познакомился в парке. Взгляд огромных синих глаз Зака был прикован к Ники. Зак был чуть моложе, его щечки еще не утратили младенческой пухлости, но лидерство было у него в крови. – Пойдем играть! – сказал он и юлой крутанулся с колен матери. – Ни за что, – вернула его назад Стефани. – Один звук – и нас выгонят. Зак нахмурился, явно недовольный подобной несправедливостью. Аманда его нисколько не винила: в конце концов, это же его дом, его лужайка. – Ты что, недавно подстригла Зака? – спросила она. – А где, не скажешь? Я хочу спросить у Чейза, не нужно ли подстричь и Ники. – Да в своем салоне красоты. Название не такое страшное, как «парикмахерская». – Стефани пересадила Зака на другое колено. – Мне казалось, ты говорила, что очередная няня на подходе. Аманда пригладила кудри Ники, чтобы не смотреть на подругу. – Решили, что проще оставить его у меня еще на несколько дней. – Она старательно выдерживала ровный тон. – Держу пари, ты уже ждешь не дождешься, когда сможешь вернуться в свой дом. Изящные брови Стефани слегка приподнялись, но она поддержала новую тему: – Ты даже не представляешь, сколько часов на этой неделе я провела в машине, мотаясь на озеро и обратно. То я даю уроки плавания, то сижу с другими малышами, то еще что-нибудь. Короче, я в конце концов вообще отказалась от мысли о какой бы то ни было работе на ближайшие дни. Но результат стоит всей этой нервотрепки. Только вообрази – я смогу рассказывать нашим гостям: вот в этой самой спальне Чейз Уортингтон соблазнил Джессамин Арден в «Бриллиантах в росе»! О, вот и они. После громких окриков и просьб сохранять тишину шум на лужайке постепенно утих. Спальня, где Чейз Уортингтон соблазнил Джессамин Арден. Об этом повороте в сценарии Аманда не знала. Впрочем, с чего бы она стала беспокоиться по этому поводу? Ведь это всего лишь сценарий, и даже если и вне сценария есть продолжение – какое ей дело? Камера отъехала, массивная входная дверь резко распахнулась. Из дома вышел Чейз с портфелем в руке и обошел «порше», чтобы открыть дверцу водителя. Каждый его шаг ясно давал понять, что он торопится и кипит от возмущения. Ники резко выпрямился, сидя на траве. Аманда машинально взялась за подтяжки, на которых держались его шорты, – на всякий случай, вдруг он забыл ее недавние наставления и сейчас помчится к своему папочке. В проеме двери, что-то сердито выкрикивая, появилась Джессамин Арден в шелковом бледно-зеленом пеньюаре. Чейз ответил – ледяным, неприязненным тоном. Следующую реплику Джессамин забыла, и режиссер громко крикнул: «Стоп». Чейз и Джессамин вернулись в дом, а рядом с машиной снова объявились двое рабочих – стереть отпечатки пальцев, которые мог оставить Чейз, как догадалась Аманда. Ники дернул ее за рукав. – За что папочка сердится на ту даму? – Он не по-настоящему сердится, солнышко. Ты когда-нибудь играл в игру «понарошку»? Ники кивнул. – Ну вот, и папа твой тоже сегодня играет. Уверена, он тебе рассказывал. Следующие полчаса она, замирая от восторга, смотрела, как актеры еще три раза снимали эту сцену. Чейз один раз переврал свои слова и расхохотался; Джессамин его веселье совсем не пришлось по душе. Зак безостановочно вертелся у Стефани на коленях. – Потерпи еще несколько минут, – сказала она. – А потом мы заберем Кэти из танцкласса и вернемся на озеро. Очередной дубль начали снимать в тот момент, когда она повернулась к Аманде со словами: – Я слышала, Чейз пригласил тебя на прием, который устраивает режиссер. Где могла Стефани об этом услышать? Должно быть, беспроволочный телеграф снова в действии. Аманда постаралась ответить небрежным тоном: – Только если мне удастся найти на время няню для Ники. Я уже спросила, кого можно, в гостинице, но все заняты. – Привози его сюда. – Ты слишком любишь наказывать, Стеф. Стефани закатила глаза под небеса. – Да не ко мне, дорогая. Я тоже пойду на прием – это награда за все мои хлопоты с фильмом. Но я устраиваю другой прием, для младшего поколения. Потому-то ты и не смогла найти ни одной свободной няни – я договорилась абсолютно со всеми, иначе наших отпрысков не удержать. – Ты права. Ни одна няня не будет лишней. – Ну так вот. Одним ребенком меньше, одним – больше… Если сегодня во второй половине дня ты свободна, привози Ники к нам в домик на озере. Пусть поиграет с Заком, познакомится поближе, тогда ему будет легче освоиться в воскресенье. Аманда согласилась, и Стефани наконец подчинилась неизбежному и потащила неугомонного Зака по улице. Следующий дубль прошел без осложнений. Режиссер, явно удовлетворенный, объявил перерыв и переход к следующей сцене. Лужайку заполонили подсобные рабочие, они убрали с дороги «порше», передвинули камеры и микрофоны. Аманда увидела, как Джессамин Арден, все еще в шелковом пеньюаре, продефилировала к Чейзу, положила ладонь ему на руку и заглянула в глаза. О чем она говорила, слышно не было. Чейз покачал головой и махнул рукой в ту сторону, где сидела Аманда. Джессамин обернулась, устремила на нее прищуренный взгляд, после чего направилась к обочине дороги, где был припаркован ее передвижной костюмерный фургон. Чейз зашагал через лужайку прямо к Аманде и своему сыну. – Ники, иди сюда! – позвал он и протянул руки. Малыш пулей сорвался с места; отец подбросил его вверх, усадил на плечи и продолжил путь к Аманде. Она сидела на лужайке, поджав под себя ноги, опираясь одной рукой на траву, и смотрела, как он приближается. Несколько последних лет любопытство и восхищение заставляли ее следить за его успехами и проглатывать каждое написанное о нем слово. Но в тот миг, когда она познакомилась с ним, любопытство и восхищение уступили место более глубокому, более личному чувству, которое в свою очередь переросло во влечение и страсть. А затем – медленно, осторожно и неизбежно – влечение и страсть превратились во что-то еще более глубокое. Во что-то такое, чего она не хотела признавать, но и отрицать больше не могла. Они превратились в любовь. Он подходил все ближе, и Аманда вдруг всем сердцем возжелала, чтобы он увидел перед собой не просто отзывчивую молодую женщину, что пришла на помощь больному малышу, не просто привлекательную женщину, с которой можно скоротать несколько скучных недель, но ту единственную, которую он мог бы полюбить – одну на всю жизнь, – как полюбила его она сама. |
||
|