"Душной ночью в Каролине" - читать интересную книгу автора (Болл Джон)

Глава 8

В четыре часа дня Сэм Вуд зашел на службу узнать, как идут дела. Войдя в дверь, он поймал выразительный взгляд Пита, перешедшего теперь на дневное дежурство, и прямиком зашагал в умывальную, где через несколько секунд оказался и Пит.

– Сегодня утром твой дружок Вирджил посадил Гиллспи в здоровенную лужу, – доверительно сообщил Пит.

Сэм глянул поверх туалетных кабинок и удостоверился, что там никого нет.

– Что же произошло? – спросил он.

– Насколько мне известно, Гиллспи выкопал еще одного подозреваемого, а Вирджил и этого спустил вниз по речке.

– Еще одного подозреваемого? – переспросил Сэм.

– Да, какого-то малого, который проезжал тут как раз в ночь убийства. Его приметил Ральф – ну, парень из закусочной на шоссе, а Гиллспи распорядился, чтобы этого человека привели сюда. Потом он свалил допрос на Вирджила, а Вирджил отпустил того на все четыре стороны.

– И Гиллспи позволил ему встать и уйти?

– То-то и оно. Потом у Вирджила и Гиллспи был небольшой разговор…

– Кто бы сомневался, что был!

– Нет, совсем в другом смысле, самый что ни на есть приятельский разговор. Вирджил как-то разобъяснил все Гиллспи; когда Арнольд проходил мимо кабинета, Гиллспи внимал Вирджилу смиренный, как Моисей. Арнольд не уловил, о чем они толковали, но, наверное, о чем-нибудь важном. Может, как-то удастся узнать об этом у Вирджила? Спросить, продвинулось ли дело, проявить интерес к его работе.

– А он здесь?

– Нет, он весь день не показывался. Залез в свой дряхлый автомобиль, который ему тут устроили, и укатил. А куда, никому не известно.

– Может, он соскучился в одиночестве и двинул поискать какую-нибудь черномазенькую красотку, чтобы поразогреться. – Едва сказав это, Сэм устыдился своих слов. Ему мучительно захотелось, чтобы они никогда не были произнесены.

– Ну-у, не знаю, – протянул Пит. – Уж больно он смышлен для черномазого. Готов спорить, он сейчас каким-то образом работает на дело.

Сэм поспешил оговориться и был рад, что сумел взять свои слова обратно.

– Я пошутил. Вирджил – малый в порядке. Меня не удивит, если он выйдет молодцом в этом деле.

– Один черт, Гиллспи все присвоит себе.

– Ну, в любом случае Вирджил не дурак.

– Самый толковый черный, которого я когда-нибудь видел, – заключил Пит и добавил в виде особой похвалы:

– Ему бы надо родиться белым.

Сэм согласно кивнул.

Несмотря на жаркий день и вроде бы естественную в домашней обстановке неофициальность, преподобный Амос Уайтберн был в своем черном облачении. Гостиная выглядела бедно и тускло, и казалось, в ней ничего не менялось десятилетиями. Дешевый ковер был давно вытерт, и драпировки на окнах просвечивали насквозь. Но крошечный кабинет был опрятен и пристоен, насколько позволяла никуда не годная мебель.

– За все время моего служения этой общине, – сказал преподобный Уайтберн командирским басом, – полиция впервые обратилась ко мне за советом. Я расцениваю это как большую честь.

– Наверное, – любезно предположил Тиббс, – ваше духовное руководство было настолько успешным, что у полиции никогда не возникало в этом нужды.

– Вы очень добры, мистер Тиббс, но боюсь, дела обстоят не совсем так. Вы хорошо знакомы с нашим Югом?

– Я бываю тут только по необходимости, – ответил Тиббс. – Здесь живет моя мать. Мне хотелось бы уговорить ее переехать в Калифорнию, где я смогу лучше устроить ее жизнь, но она уже очень стара, и потом здесь, на Восточном побережье, у нее есть и другие дети.

– Понимаю, – кивнул пастор, и его густой голос заполнил почти все уголки маленькой комнаты. – Некоторым из наших соплеменников, которые провели здесь всю жизнь, очень трудно акклиматизироваться в другом месте.

Тиббс продолжал:

– Как вы, должно быть, знаете, двое суток назад тут убили одного человека. Я расследую это убийство, разумеется, в законном порядке. В данный момент мне нужно выяснить две вещи – место, где было совершено преступление, и, если удастся, орудие убийства.

Преподобный Уайтберн весь подался вперед, и кресло заскрипело под его тяжестью.

– Насколько мне известно, бедняга встретил свою судьбу на шоссе.

– Вовсе нет, – сказал Тиббс.

Пастор задумчиво потер массивный подбородок.

– Вы можете что-нибудь прибавить? – спросил он.

– Этот разговор носит официальный характер, – предупредил Тиббс, – и должен остаться между нами.

– Он и останется, – степенно пообещал пастор.

– Маэстро Мантоли убили в вашем районе или где-то на окраине.

Пастор подался еще ближе в своем неудобном кресле.

– Как вы это обнаружили? – перебил он.

– Осмотр тела плюс трезвые умозаключения, вот и весь секрет.

Пастор поколебался, а потом заговорил, тщательно подбирая слова:

– Мистер Тиббс, подозревается ли в этом преступлении – либо прямо, либо косвенно – кто-нибудь из моих прихожан?

– Насколько я знаю, – так же осторожно ответил Тиббс, – никто не выдвинул предположения, что убийство совершил непременно негр.

– Это уже само по себе маленькое чудо, – сказал пастор. – Но я прервал вас, пожалуйста, продолжайте.

Тиббс испытующе всмотрелся в пастора, похожего на бывшего боксера-тяжеловеса, и наконец решился:

– Мантоли убили обрубком дерева, скорее всего, сосновым обрубком, но я не хочу утверждать, пока не получу заключения лаборатории лесного хозяйства. Я отослал им щепку, которую извлек из черепа убитого. Теперь мне нужно найти сам обрубок. Браться за это одному просто немыслимо. И вот я пришел к вам – мне говорили, что вы уделяете много внимания подрастающему поколению.

Преподобный Уайтберн наморщил лоб в глубоком раздумье. Потом сжал и развел пальцы.

– Если обрубком можно было внезапно ударить, значит, он не слишком велик. Это должно быть что-то вроде дубинки.

– Наверное, фута два или что-нибудь вроде этого.

– Хм. Похоже на полено. – Он вновь погрузился в молчание, а Тиббс терпеливо ждал. Через несколько секунд пастор заговорил:

– Знаете ли, как, мне думается, лучше всего к этому подойти, мистер Тиббс?.. Я скажу нашим молодым людям – я имею в виду мальчиков и девочек из здешнего клуба подростков, – что хочу запастись топливом для церкви. Я разошлю их искать подходящие дрова, но потребую, чтобы они не брали из поленниц, даже если им станут предлагать. Мы превратим это в игру. И когда они притащат свой улов, а он наверняка окажется крупным, я попытаюсь отыскать то, что вам нужно, если только у меня будут какие-нибудь приметы.

– На полене должно быть коричневое пятно засохшей крови. Но это уже не похоже на кровь, во всяком случае, дети ничего не поймут. И к тому же маловероятно, что оно найдется.

Для преподобного Уайтберна вопрос был решенным.

– Мы примемся за это немедленно. Разумеется, я не могу гарантировать результата, но зато мы изрядно очистим округу, а детям и не придет в голову истинная цель нашего предприятия.

– Такие, как вы, очень пригодились бы нам в Калифорнии, – восхищенно произнес Тиббс.

– Я нужен здесь, – просто ответил пастор.

В ответ на телефонный звонок Билл Гиллспи коротко рявкнул в трубку:

– Да?

– Билл, если тебе не трудно оторваться на несколько минут, я бы хотел тебя видеть. У меня здесь несколько членов совета, и тебе не мешало бы зайти.

Без каких-либо объяснений Гиллспи узнал мэра.

– Иду, Фрэнк, – сказал он и положил трубку.

Выходя из здания, он пронизывающе посмотрел на дежурного и, будто невзначай оглянувшись, с чувством тайного удовлетворения заметил в его глазах легкий трепет. Настроение Гиллспи заметно улучшилось, и он ступил на яркий солнечный свет, размышляя о том, что, если Фрэнк Шуберт и готовит какую-нибудь неожиданность, он в состоянии управиться с ней без труда.

Но все оказалось не так-то просто. Шуберт пригласил его пройти в кабинет и жестом обвел троих сидящих мужчин.

– Вы уже знакомы, Билл, – мистер Деннис, мистер Шуби и мистер Уоткинс.

– Разумеется. Добрый день, джентльмены. – Гиллспи уселся с видом высокопоставленного руководителя, вызванного на заседание совета. По крайней мере ему хотелось добиться подобного впечатления. И он намеревался оставаться таким же спокойным и вежливым, как бы ни развивалась беседа, – ведь четыре человека, которые здесь присутствовали, располагали в совете достаточным количеством голосов, чтобы в любой момент уволить его со службы.

– Билл, ребята попросили, чтобы я пригласил тебя потолковать об убийстве Мантоли. Ясное дело, мы все встревожены этим.

– Чтобы не тянуть, мистер Гиллспи, – вмешался Уоткинс, – нам хочется знать, что делается и что вообще происходит.

– Разве это не одно и то же? – спросил Гиллспи.

– Мы хотим знать, что делается для раскрытия убийства и что происходит у вас в полиции, как понимать все эти слухи насчет вашего черномазого сыщика? Вот что я имею в виду.

Гиллспи расправил плечи:

– Я отвечу на ваши вопросы в обратном порядке, мистер Уоткинс. Один из наших людей слишком переусердствовал и задержал на вокзале этого черного. При нем оказалась куча денег, и поэтому его доставили ко мне.

– И правильно, – обрубил Уоткинс.

– На опросе он заявил, что служит в полиции в Калифорнии. Я, конечно, проверил, и это подтвердилось.

– Здесь не Калифорния, – внес свою лепту Шуби.

– Знаю, – огрызнулся Гиллспи и тут же спохватился:

– Прошу прощения, но мысли об этом черномазом просто выбивают меня из колеи. – Он взглянул на Шуби и понял, что тот счел объяснение удовлетворительным. – Ну, как бы там ни было, Джордж Эндикотт стал лить воду на его мельницу. Я не хочу казаться недостаточно уважительным к члену совета, но вряд ли ему известно, как вести дела полицейского управления. Итак, мистер Эндикотт справился у шефа полиции, в которой работает этот черномазый, и узнал, что он специалист по расследованию убийств. Ну, вот ему и загорелось одолжить Вирджила нам в помощь.

– То есть этого ниггера, – уточнил Уоткинс.

– Этого самого, – подхватил Гиллспи. – Я не хочу ни на кого сваливать ответственность, но взять его к себе мне приказал мистер Шуберт, а он – хозяин, мое дело – подчиняться.

– Да, мне все это совсем не нравится! – воскликнул Уоткинс и даже привстал. – Мне лично ни к чему, чтобы какой-то ниггер болтался по городу, расспрашивал о белых людях и воображал, будто он что-то собой представляет. В обед он лез с разговорами к моему бармену Ральфу, но тот его и в дверь не пустил, а еще он был в банке и вел себя словно белый. Кое-кто из ребят собирается проучить его, чтобы он знал свое место, и они так и сделают, если вы его вовремя не спровадите.

Гиллспи посмотрел на Фрэнка Шуберта, ожидая, когда мэр вступит в игру. Обнаружив себя в центре внимания, Шуберт полез в стол и достал небольшую пачку газет.

– Если говорить по большому счету, Мантоли не был заметной фигурой, но, когда его убили, это расшевелило газеты. А когда выяснилось, что в расследовании принимает участие цветной сыщик, – и того больше. Стоит только просмотреть все это, и вы лучше представите, как обстоят дела. Да будет вам известно, мы привлекли внимание прессы. И пока что это шло нам на пользу – мы получили массу бесплатной рекламы для нашего фестиваля.

В разговор вмешался Деннис.

– Вот уж дерьмо собачье, – сказал он.

Взгляд, которым наградил его Шуберт, словно говорил: он старается быть спокойным, но сами видите – ему становится все труднее и труднее.

– Люк, я знаю, ты все время был против нашей музыкально-фестивальной затеи, что ж, твое право. Но нравится нам или нет, мы уже ввязались в нее и надо довести дело до конца. Если все лопнет, значит, ты прав. Тут уж не поспоришь. Но если дело выгорит, может, к нам в город притекут кое-какие денежки, и тогда мы все заживем повеселее.

– Может, и так, – уступил Деннис.

Шуберт вернулся к газетам.

– Джентльмены, за несколько минут до вашего прихода мне позвонили из "Ньюсуик". Их интересовало, чем у нас занят Тиббс, – самые подробные сведения. Если они сделают все, что собираются, мы получим паблисити в национальных масштабах.

– А как к этому отнесутся в нашем собственном городе, выходит, черт с ним? – спросил Уоткинс.

– Уилл, что тут изменишь? Нам придется путаться с этим негром до той самой минуты, пока мы не сможем его сплавить. Или пока Билл не покончит с делом. – Шуберт взглянул на Гиллспи:

– Ты не подумай, будто я хочу намазать тебе задницу скипидаром, но все-таки скоро вы там собираетесь вытащить нас из этой истории? Вот и все, что мне хотелось бы знать.

В голосе Гиллспи послышалось недовольство:

– Для такого рода дел существует обычный порядок расследования, и он дает свои результаты. Вот мы его и придерживаемся, а вдобавок я лично предпринимаю кое-какие шаги. Я не хочу обещать, джентльмены, когда именно преступник будет сидеть под замком, но могу сообщить, что у нас уже есть ощутимые результаты. Ну а кроме того, я все время смотрю за Вирджилом и, если он хоть на дюйм отступит от принятого здесь поведения, тут же поставлю его на место. Мне известно, что он заходил в банк, но его обращение было вполне уважительным, и вообще, пока он не сделал ничего такого, за что бы мне пришлось его поприжать.

– И все равно мне это не нравится, – настойчиво повторил Уоткинс. – Не каким-то там нью-йоркским журналам, управляемым скопом негритянских обожателей, указывать нам, что делать в нашем собственном городе. Тут живем мы, и мы сами себе хозяева.

Фрэнк Шуберт с силой хлопнул ладонью по столу.

– Уилл! Все мы чувствуем то же, что и ты. Тут и говорить не о чем. Но будь благоразумен. Гиллспи держит этого козла на привязи, а насчет "Ньюсуик" – мне не известно, кто им управляет, и, честно говоря, в высшей степени наплевать. Журнал мне по вкусу, вот я его и выписываю. А теперь взгляни на дело трезво. Пусть себе пишут, мы как-нибудь перезимуем, а городу это сулит большие перспективы.

– Да мне-то все одно, – отпарировал Уоткинс. – Только я хочу избавиться от этого ниггера, пока ребята вконец не потеряли терпение и не разделали его под орех. Вот уж тогда мы получим рекламу! К нам не то что "Ньюсуик", а ФБР заявится.

Шуберт вновь стукнул по столу:

– Верно, верно. Ну, вот что. Всем нам одинаково хочется покончить с делом Мантоли и избавиться от этой лакированной рожи. Билл тут сказал, что он за всем следит, а если он говорит, значит, так и есть. – Мэр повернулся к Гиллспи:

– Мы с тобой, Билл, ты знаешь. Делай свое дело, но только не давай этому чересчур затягиваться. Когда у тебя будет порядок, все само собой разрешится и жизнь войдет в норму.

– Нет, не войдет, – подлил уксусу Деннис. – Сперва нам придется расхлебываться с этим музыкальным фестивалем и вечерами сторожить своих женщин, пока туристы не отвалят из города. Нечего сказать, хороши делишки: все, что у нас есть, – это бревна вместо стульев и труп дирижера. Ну, а потом, когда мы с этим развяжемся, может, нам и удастся вернуться к нормальной жизни.

Казалось, Шуберт вот-вот взорвется, но он все же сдержался.

– Так мы ни до чего не договоримся, – твердо произнес он. – Думаю, все мы друг друга поняли, и Биллу пора возвращаться к работе. Да и мне тоже. Мы будем держать вас в курсе, и спасибо, что пришли.

Совещание закончилось в полном молчании.

На обратном пути в управление Билл Гиллспи то и дело стискивал кулаки. Ведь должен же существовать отлаженный порядок расследования убийств, он докопается до него и заведет у себя. У него целый штат служащих, и теперь он посмотрит, на что они способны.

Вечером, когда Сэм Вуд без четверти двенадцать явился на работу и увидел Вирджила Тиббса, который спокойно сидел в дежурке, это его удивило. Но, узнав, что Вирджилу нужен именно он, Сэм удивился еще больше.

Тиббс подождал, пока Сэм отметится у дежурного, а потом подошел и заговорил с ним:

– Если вы не имеете ничего против, мне бы хотелось поехать сегодня вместе с вами.

Такая просьба поставила Сэма в тупик. Брать или не брать Вирджила? И для того и для другого должны быть свои основания.

– Ты имеешь в виду до утра? – спросил он.

Тиббс кивнул.

– Не знаю, как посмотрит на это Гиллспи.

– Он разрешил мне делать все, что я сочту нужным. А мне надо бы поехать с вами.

– Ну что ж, пойдем.

Перспектива провести восемь часов в компании Тиббса была не по душе Сэму, но тут ему пришло в голову, что ничего в общем-то не произойдет, если за три долгих года одиноких ночных объездов он разок прихватит с собой спутника. Может, сегодня и в самом деле не помешает, чтобы кто-нибудь был рядом. С легкими угрызениями совести он вспомнил, до чего ему было не по себе прошедшей ночью. И к тому же, если он откажется взять Тиббса, ему может достаться от Гиллспи. Ведь Тиббс сослался на благословение шефа, и дежурный прекрасно это слышал. Сэм решил выбрать из двух зол меньшее и двинулся к патрульной машине.

Едва Сэм уселся за руль, Тиббс безмятежно открыл противоположную дверцу и расположился рядом. Сэм крепко стиснул баранку и подумал, стоит ли кипятиться – ведь они уже сидели вот так, бок о бок, на пути к Эндикоттам. Ну что ж, он может потерпеть еще разок. Он завел мотор и задним ходом вывел машину с полицейской стоянки.

– Ну, и куда теперь? – спросил Сэм, как только они отъехали.

– Если это не слишком вас затруднит, – сказал Тиббс, – мне бы хотелось, чтобы вы все делали точно так, как в ту ночь, когда был убит Мантоли, насколько это возможно, конечно. Попытайтесь следовать тем же маршрутом и с той же скоростью. По-вашему, это выполнимо?

– Я могу повторить все секунда в секунду, считая и те пять минут, в которые обычно составляю рапорт.

– Это очень поможет расследованию. Мне лучше воздержаться от разговоров, чтобы не мешать вам?

– Разговаривай сколько хочешь, – отозвался Сэм. – Ты мне не помешаешь.

Тем не менее какое-то время они ехали молча. И то, что он способен вести машину в точности по следам своей прежней поездки, все больше и больше наполняло Сэма профессиональной гордостью. Он сверился с часами.

– Ну как, что-нибудь подмечаешь? – спросил он.

– Я хочу узнать, до чего жарко может быть в ваших краях даже глубокой ночью, – ответил Тиббс.

– Мне казалось, у тебя был случай это выяснить, – напомнил ему Сэм.

– Туше, – сказал Тиббс.

– Что это за словечко? – спросил Сэм.

– Фехтовальный термин. Если противник заденет вас, вы должны подтвердить укол. Туше буквально значит "коснулся".

– На каком языке?

– На французском.

– Чего-чего, а знаний у тебя хватает, Вирджил, надо отдать тебе должное. – Сэм умолк, свернул за угол и взглянул на часы.

– Я не умею так же классно водить машину, как вы, – сказал Тиббс. – Мне вообще не приходилось встречать человека, у которого это получалось бы лучше.

Сэм был невольно польщен. Ему и самому было прекрасно известно, что если он и способен на что-то, так это водить машину. Но ему было приятно, что это заметно и со стороны. Несмотря на все его воспитание, Сэму начинал нравиться Тиббс своими внутренними качествами.

– Мне вот о чем хотелось спросить у тебя, Вирджил. Я как-то читал об одном человеке, который однажды испытал, что такое настоящий страх. Он просто прогуливался ночью, и вдруг у него появилось чувство, будто кто-то хочет на него наброситься, – опасность душила его, висела в воздухе, словно… Ну, в общем, в книжке для этого было какое-то слово, я его не могу припомнить, но оно начинается с "м"… Что-то вроде мяуканья. Помнится, я еще посмотрел в словаре.

– Гм. Дайте подумать… Может быть, "миазмы"? – спросил Тиббс.

– Оно самое! – воскликнул Сэм. – Это словечко меня замучило. Редкое словцо! Откуда ты его знаешь?

– Тоже встречал в книжке. Но только не раз и не два, вот оно и осело у меня в памяти. Так что это просто совпадение.

– Жаль, что мне пришлось рано уйти из школы, – сказал Сэм, сам удивляясь этой внезапной вспышке откровенности. – Я закончил восьмой, чуть-чуть поучился дальше, а потом устроился в гараж. Там я и работал, пока не получил эту должность.

– Но вы окончили школу ФБР?

– Нет, не представилось случая. Слушай, это как раз мне напомнило: я хотел у тебя кое-что спросить.

Тиббс выждал секунду-другую, а потом сказал:

– Что ж, я с удовольствием отвечу.

– Может, это меня и не касается, но мне сказали, будто сегодня ты сообщил Гиллспи что-то такое, от чего он прямо присел. Разумеется, я бы не прочь узнать, в чем тут дело.

Вирджил Тиббс посмотрел прямо перед собой на мостовую.

– Я сказал, что Мантоли был убит вовсе не там, где вы нашли его, труп привезли и сбросили посреди дороги. Вот почему Готтшалк, инженер с космодрома, вне всяких подозрений. Когда он проезжал, на шоссе наверняка еще не было никакого трупа. Труп привезли с места преступления уже потом, и через каких-нибудь несколько минут вы на него наткнулись.

– Вирджил, как же ты, черт возьми, все это узнал?

– Вы бы тоже пришли к этому, Сэм, если бы у вас была возможность как следует осмотреть тело.

Услышав свое имя, Сэм вздрогнул. Как раз когда он начинал чувствовать, что сидящий рядом с ним негр становится чем-то ему симпатичен, тот позволил себе жест, претендующий на равенство, а уж этого Сэм просто не мог допустить. Но в данный момент, решил он, лучше не заострять на этом внимания. Вместо этого он задал вопрос, правда состоявший только из одного слова, но и его хватило:

– Я?

– Да. Если бы осмотрели его ладони.

– Может быть, лучше начать от печки? – Еще раздосадованный, Сэм хотел, чтобы это прозвучало в приказном тоне, но невольно смягчил голос, и вопрос получился вовсе не таким резким.

– Ну что же, Сэм. Давайте вернемся к тому моменту, когда Мантоли нанесли удар по голове. Нам известно, что это был смертельный удар, но не ясно, как наступила смерть – мгновенно или же Мантоли оставался в сознании хотя бы еще несколько секунд?

Теперь дорога шла чуть-чуть в гору, Сэм переключил скорость и сверился с часами. Пока что он точно придерживался своего прежнего графика. Успокоившись на этот счет, Сэм продолжал внимательно слушать Тиббса.

– Далее, человек мгновенно умер или потерял сознание от удара, – что же с ним происходило?

– Он упал.

– Верно, но как он упал? Не забывайте, он то ли без сознания, то ли мертв.

Сэм на секунду задумался.

– По-моему, он свалится, как мешок с картошкой. – Он взглянул на Тиббса, который сидел вполоборота к нему, облокотившись на дверцу.

– Совершенно правильно, колени подогнутся, плечи обмякнут, голова упадет на грудь, и он попросту осядет на землю.

Свет забрезжил, и мысли Сэма сделали внезапный скачок.

– Но Мантоли лежал растянувшись! С руками на затылке, словно защищал голову!

– Вот именно, – согласился Тиббс. – Так вы его и нашли, я видел снимки тела.

– Постой-ка, – перебил Сэм. – А если мы предположим, что он оставался в сознании еще несколько секунд или около того…

– И что же? – поощрил Тиббс.

– Тогда он вскинет руки и попытается защититься.

– Вы начинаете рассуждать, как настоящий следователь, – похвалил Вирджил.

– А он так и лежал, когда я подъехал.

– Верно.

– И выходит, не сразу потерял сознание.

Сэм был настолько поглощен разговором, что пропустил нужный поворот. Быстро оглянувшись, он заметил, что проскочил уже весь квартал, круто развернулся и поддал газу, чтобы наверстать потерянное время.

– Нет, не думаю, – сказал Тиббс.

– Может, я что-нибудь упустил?

– Предположим, Мантоли получил удар там, где вы его нашли. Но, судя по положению тела, он падал плашмя – значит, должен был попытаться выставить руки.

– Понимаю! – взорвался Сэм. – Он бы ободрал ладони о мостовую. И может быть, здорово.

– Ну, и…

– А если на ладонях ни царапины и вообще никаких следов, значит, все произошло не там, где он лежал.

– Или, – закончил за него Тиббс, – кто-то позаботился изменить первоначальное положение тела.

– Тоже верно, хотя и вряд ли, – подхватил Сэм. – Ведь это происходило посередине шоссе и в любой момент могла появиться машина. Например, я мог проехать.

– Сэм, – сказал Тиббс, – у вас задатки настоящего профессионала.

На этот раз Сэм даже не заметил, что Тиббс назвал его по имени. Он уже парил в будущем, где существовал новый Сэм Вуд – сыщик-профессионал, специалист по расследованию убийств. Тут он и вспомнил, что знает одного такого следователя – им был тот черный, который сидит рядом.

– Как ты получил свою профессию, Вирджил?

– Первоклассные учителя плюс десять лет опыта. Все поступающие в полицию Пасадены начинают со школы. И довольно скоро там приобретаешь столько знаний, просто удивительно.

Свой следующий вопрос Сэм обдумывал целую минуту.

– Вирджил, то, о чем я собираюсь спросить, вряд ли тебе понравится. Но мне очень хочется знать, как ты туда попал? Нет, даже не так. Я хочу спросить тебя прямо: как все это могло привалить цветному? Но если ты рассердился, так и скажи.

Тиббс ответил вопросом на вопрос:

– Вы ведь всегда жили на Юге?

– Я не бывал дальше Атланты, – признался Сэм.

– Тогда вам, наверное, трудно в это поверить, но в нашей стране есть такие места, где цветной – пользуясь вашей терминологией – такой же человек, как и любой другой. Правда, не все придерживаются подобных взглядов, но хотя бы не выражают это открыто. Например, у нас, в Калифорнии, может проходить неделя за неделей, и никто не напомнит мне, что я негр. А здесь без этого не обходится и пятнадцати минут. Если бы вы попали куда-нибудь, где бы вас ненавидели за южный выговор, то есть вся ваша вина состояла бы в том, что вы разговариваете, как вам свойственно и как вы умеете, тогда, быть может, вы получили бы слабое представление о том, что это такое – быть постоянно преследуемым за какую-то ерунду, которая не имеет, по существу, никакого значения и в которой вы не виновны ни сном ни духом.

Сэм покачал головой.

– Кое-кто из здешних парней убил бы тебя на месте за такие разговорчики, – сказал он.

– Я отвечал на ваш вопрос, – ответил Тиббс.

На какое-то время Сэм погрузился в задумчивость. Затем он решил не возобновлять разговор и все еще в молчании подвел машину к тротуару напротив аптеки Саймона. Когда Сэм в последний раз сверялся с часами, он был ровно на минуту впереди своего прежнего графика. Он неторопливо взял в руки планшетку и медленно заполнил бланк рапорта. Затем взглянул на часы и увидел, что успешно протянул полминуты. Теперь он мог с чистой совестью записать время; Сэм сделал пометку, включил свет и молча передал планшетку Тиббсу.

Сыщик из Калифорнии внимательно просмотрел записи и возвратил Сэму. Тот мог и не спрашивать – он и так знал, что Тиббс заметил, до чего точно совпадают их сегодняшний график и пометки, сделанные в роковую ночь. И он не ошибся.

– Это просто поразительно, Сэм, – сказал Тиббс. – Я не знаю почти никого, кто был бы способен провести машину минута в минуту и след в след, как это сделали вы. – Тиббс на мгновение остановился. – Следующий отрезок пути самый важный, вы это, разумеется, понимаете.

– Разумеется, понимаю, мистер Тиббс. – Сэм подлил капельку яда в голос.

– Что ж, моя вера в ваши способности получила еще одно подтверждение, – произнес Тиббс.

Эти слова озадачили Сэма: ему не было ясно, надо ли тут обижаться, а если и обидеться, то по какому поводу?

– Ну ладно, пора ехать, – оказал он и тронулся с места.

Все еще в раздражении, он перевалил через рельсы, за которыми лежал Бидонвиль и негритянские кварталы. Оказавшись здесь, Сэм склонился к рулю, по привычке высматривая спящих собак. Но улицы были пустынны. Сэм тщательно повторил свой путь мимо наспех сколоченных, облупленных домишек, переехал боковую железнодорожную ветку и повел машину по улице, поднимавшейся к дому Парди.

В этот момент Сэм подумал о Делорес: что, если ей не спится и она опять на ногах? Ведь так уже дважды бывало. И тогда негр увидит белую девушку голой! За два перекрестка до дома Парди Сэм свернул направо и проехал пару кварталов по тряской, неровной дороге. Ощущение легкой вины появилось у него в душе, но Сэм тут же подавил это чувство. Да и кружок совсем незаметный, подумалось ему.

У второго угла Сэм повернул налево, и машина пошла по темной улице так же ровно, как до всех этих объездов. Когда асфальт внезапно кончился и их порядком тряхнуло, Сэм было испугался, но потом вспомнил, что поперечной улицей можно выбраться на знакомую дорогу, оставив дом Парди на квартал позади. Достигнув перекрестка, Сэм плавно завернул за угол, вновь оказался на мостовой и поехал, уже никуда не сворачивая, до самого шоссе. Тут он, как всегда осторожно, притормозил и повернул к закусочной.

Набирая скорость, он задумался, что же делать с Вирджилом: ведь цветных в закусочную не пускают. Сэм так и не разрешил эту задачу до самой стоянки. Здесь он взглянул на часы.

– Все еще в графике? – поинтересовался Тиббс.

Сэм кивнул:

– Обычно я тут останавливаюсь перекусить минут на пятнадцать.

– Знаете что, вы идите и не торопитесь, – сказал он. – Я подожду в машине.

Укоры совести нет-нет да и тревожили Сэма, пока он был в закусочной. В том, что он сделал небольшой крюк (пусть из самых понятных побуждений и сам по себе незначительный), уже было что-то неприятное, а заставлять человека, хотя бы и черного, ждать, пока сам сидишь и жуешь в каком-никаком уюте, – эта мысль злила Сэма. Он повернулся к Ральфу:

– Заверни-ка сандвич с ветчиной и еще кусок пирога. Да, пожалуй, прибавь картонку молока и несколько соломинок.

– Это не той ли черномазой ищейке? – спросил Ральф. – Для него у нас ничего нет.

Сэм выпрямился во весь рост.

– Когда я говорю тебе, – прикрикнул он, – ты лучше слушай! Что я буду делать с этой жратвой, не твое собачье дело!

Ральф съежился под его взглядом, но не отступил.

– Хозяину это не понравится, – возразил он.

– Давай пошевеливайся! – приказал Сэм.

Ральф зашевелился, но вид у него был злобный. Когда Сэм положил на стойку доллар, бармен смахнул монету, словно это было что-то мерзопакостное, и протянул сдачу. А едва дверь за полицейским закрылась, его тощее прыщавое лицо исказила кривая гримаса: "Беги, целуйся со своими неграми!" Нет, так просто это не кончится, он скажет хозяину. Тот, между прочим, член городского совета, и уж его-то Сэм Вуд не заставит пошевеливаться!

Озлобление Ральфа ничуть не тревожило Сэма, более того, на душе у него стало спокойнее. А когда он пододвинул завтрак Тиббсу, то почувствовал даже некоторую гордость. Сэм тронулся со стоянки, вывел машину на шоссе, сверился с часами и в награду за все убедился, что по-прежнему точен. Он осторожно подъехал к тому месту, где обнаружил тело, мягко притормозил и остановился.

– Ну, как там со временем? – спросил Тиббс.

– Минута в минуту, – ответил Сэм.

– Примите мою глубокую благодарность, – сказал Тиббс, – вы мне очень помогли, пожалуй, даже больше, чем можете себе представить. А также спасибо за то, что позаботились о моем завтраке. – Он прожевал кусочек сандвича и сделал глоток молока из пакета. – А теперь мне бы хотелось услышать от вас только одну вещь: почему вы решили изменить обычный маршрут, когда мы были еще по ту сторону железнодорожных путей?