НОЧЬ ВТОРАЯ

Глава восьмая ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА ПОКОЙНИКА МИХАЛЫЧА Discordia

Проклиная богиню смерти, собственную наглость и внезапно прорезавшийся авантюризм, безумных постояльцев и таинственного Монсеньера, сующего всюду свой нос, долготу дня и географическое расположение отеля, Тедди поплелся в подвал составлять компанию старому козлу Семену Петровичу. Последний обнаружился все так же сладко посапывающим на полу котельной. Просыпаться он явно не собирался. Вампир втянул носом воздух, успокоился тем, что бывший портье у него вожделения не вызывает, и, значит, голод терпеть пока можно, а спазмы не придется. В планы вампира совершенно не входило пылиться рядом с этим затрапезным экземпляром, поэтому он завис вниз головой на трубе и впал в состояние спячки, в блаженной уверенности, что долгая ночь портье, наконец, закончилась.

— Проснись и пой, мой кровососущий друг!

От неожиданно ворвавшегося в дрему карканья, Тед с грохотом свалился с трубы, заглушив смачный хлопок шлепнувшихся на пол многочисленных томов в ярких обложках.

— Твою послежизнь через преисподнюю! — злобно выругался он, пытаясь проморгаться и отпихивая из-под филейной части голову сладко посапывающего Семена Петровича. — Какого!.. Мун?!!!

Вид довольного собой ворона, восседающего на горе красочных томов, довел вампира до белого каления. Издав нечленораздельное бормотание, Тед начал вставать с единственным намерением немедленно удушить наглую птицу. Мун, не слишком обеспокоившись, закинул голову к потолку и процитировал, судя по всему, из какого-то справочника.

— Вампиры есть форма нежити в сне и плотской пище не нуждающаяся, за отсутствием лишь крови человеческой силы теряющая.

— Чего? — растерялся Тедди, не ожидавший подобной реакции на свою агрессию.

Мун посверлил вампира взглядом, потом принял знакомую театральную позу и выдал:

— Вся жизнь твоя — совсем не жизнь.

Тебе не нужно спать и жрать!

И, только крови не испив,

Ты можешь силы потерять.

Тед глухо зарычал, снова готовясь к атаке, и ворон не выдержал:

— Да на фига тебе спать-то вообще?! — заорал он так, что портье отшатнулся и плюхнулся прямо на посапывающего Семена Петровича. — Нет у тебя возможности зазря сейчас время на ерунду тратить! Учись, давай!

— У-учиться? — Тед помотал головой.

Мгновенно растеряв всю злость, он, тем не менее, совершенно не понимал, чего от него хочет настырный ворон. Говоря откровенно, он пока вообще не понимал, где он, что он, как здесь оказался и зачем.

Мун, видимо, сообразил, что нужно дать вампиру выйти из прострации, и заткнулся, с любопытством наблюдая за плохо скоординированными манипуляциями Теодора.

Тед, тем временем, поднялся на ноги, с любопытством огляделся вокруг, покосился на спящего портье, вздохнул, видимо, начав что-то соображать, и, покрутив перед глазами кисти рук, принялся полировать ногти о расстегнутую почти до пояса сорочку — его форменный сюртук сиротливо висел на пыльном и ржавом вентиле. Покончив с нехитрым туалетом, он, наконец, взглянул на ворона и хихикнул.

— Чего? — не поняла птица и обиженно нахохлилась, от чего налипшая на голову паутина веселенькой вуалью упала ему на глаза. Мун фыркнул.

— Это у тебя что? — поинтересовался Тед и, не выдержав, расхохотался. — Фата девственной невесты? А флердоранж где растерял?

— Опять веселишься на пустом месте, — проворчал ворон и стряхнул крылом липкую паутину. — Делом займись. Я тебе тут познавательную литературу принес.

— Да-а-а? — с любопытством протянул вампир и, нагнувшись, вытащил из кучи одну из книг. С обложки на него смотрела томная девица в объятиях не менее томного смазливого юнца почему-то с вампирскими клыками. — Это что? — недоуменно уставился Тедди на ворона.

— Наглядное пособие по обращению с блондинками. Изволь проштудировать.

— Что, все? — при взгляде на немалую кучу книг, брови Теда поползли вверх.

— И чтобы не халтурил! — прикрикнул Мун. — А то знаю я тебя, лентяя, — и, подумав, гордо добавил:

— Читать! И никаких гвоздей!

И даже никаких шурупов!

А то отхватишь звездюлей,

Дабы не оставался глупым!

— Летаешь, птичка! Это же на год чтива. Я в жизни столько книг не читал!

— В жизни не читал, а в смерти справишься. Ты вампир, у тебя все реакции быстрые, в том числе и зрительные. Так что, вперед, и никаких отговорок, — тут ворон заметил, что Тед косится на трубу с которой недавно сверзился. — Спать все равно не дам, — ехидно добавил он. — И сбежать ты не сможешь — день на дворе.

Тед, вздохнув, вынужден был признать правоту оппонента. Бежать действительно было некуда, а Мун, раз обещал, спать не даст точно. Поморщившись, он снова поднял брошенную, было, книгу и раскрыл пухлый любовный роман.

Жизнь на кладбище была спокойной. Хотя жизнь, на самом деле, представлял только вечно отсутствующий сторож Петро. Погост и сам раньше был очень тихим. Покойнички лежали мирно в своих гробах и склепах и шевелиться даже не помышляли.

Пока как-то к ним в гости не забрел пьяный в сардельку некромант. На черном балахоне красовались зеленые и коричневые пятна. Соответственно от травы и почвы. Черного мага, впервые вкусившего паленку, с этого самого напитка колбасило не по-детски и он, крепко обняв надгробие Сидорова Алексея Михайловича, пялил мутные с бельмецой очи в даты, выгравированные на мраморном памятнике прямо под благообразной черноусой физиономией на эмалевом фотографическом портрете — 1925–1967 гг. Даты прямо-таки вопияли или вопиюли… или как там. Некромант затруднился додумать, к чему вопияли даты рождения и смерти неизвестного человека. Ему вдруг стало невероятно грустно.

Он вовсе не собирался делать ничего такого, поверьте. Он просто пожалел мужика, умершего в расцвете лет — крепкого, с хитрецой в глазах и бесстрашием на не обремененном мыслями челе. Маг всхлипнул, утирая скупую мужскую слезу, и подумал, что надо бы помочь неведомому Михалычу. Жизнь у самого некромансера не складывалась, и Горгония — очаровательная ведьма с Лысой горы — в очередной раз не дала… Не дала ему ни шанса. А он так хотел… страстно хотел… признаться ей в своих чувствах. И даже пожаловаться было некому! Маг с трудом соорудил из непослушных пальцев кукиш и показал ночному небу. Небо снесло это с присущей ему невозмутимостью. Он попытался плюнуть в небеса, но законы притяжения еще никто не отменял, и смачный плевок сразу же вернулся по обратному адресу.

Маг утерся рукавом, грязно выругался и достал из кармана испачканной мантии захватанную книжицу. Пусть не ему, пусть хоть кому-то будет хорошо! Ему пришлось поднапрячься, дабы сфокусировать разъезжающиеся в разные стороны глаза. Держась левой рукой за спасительно-устойчивое надгробие, он стал читать.

Заклинание сработало великолепно, даже чересчур — некромант поднял едва ли не все подземное население местного погоста.

Чувство самосохранения велело ему убраться до того, как свежеиспеченные зомби скумекают, что к чему, кто виноват и что делать.

А проспавшись, маг не смог вспомнить, какой из районов города, да и, собственно, какого именно города, он таким чудным образом осчастливил. Впрочем, черным магам не свойственно мучиться угрызениями совести. Некромант быстро забыл все, случившееся с ним той ночью.

Сообщество поднятой нежити потихоньку налаживало свой быт.

По молчаливому уговору зомби, обитающие на кладбище, не трогали местного сторожа. Тихий алкоголик Петро олицетворял для бывших людей последнюю связь с миром живых. Он обладал волшебным оком — телевизором с жидкокристаллическим экраном, невесть как попавшим в жалкую хибару. Ожившие мертвецы не могли понять, почему нетрезвый мужик иногда обзывал агрегат зомбоящиком и кидал в него котлеты. Ведь у них и телевизора не было ничего общего.

Вечером можно было наблюдать сюрреалистическое зрелище толпы развеселых покойников, прилипших носами к окнам сторожки, с упоением смотрящих "Кармелиту". Их терзала ностальгия.

А посему обитатели кладбища очень бережно относились к Петро и не раз вступались за него перед пришлыми вурдалаками, жадными до пропитанного алкоголем мяса. Сами зомби потребностей в питании не испытывали. Их жизнь и так была наполнена великим смыслом — грабежом. И, в результате череды разбойных нападений, они стали обладателями многих дорогих прибамбасов, о которых при жизни и не слышали.

Подвыпивший гуляка или постоялец соседнего отеля, выйдя подышать свежим воздухом, либо пробираясь домой напрямки через кладбище, сокращал не путь, а срок своей собственной жизни. Нарочно зомби никого не убивали, но как-то само собой получалось, что живым редко кто-то выбирался.

Обычно бравые трупы окапывались в засаде на центральной аллее погоста. Как только припозднившийся прохожий равнялся с ними, выскакивали из-за памятников и вразнобой дико орали: "Кошелек, часы, ботинки!". Если человек падал, терял сознание, сраженный жутким зрелищем (а бывали и летальные исходы), то его обирали подчистую, снимая все вплоть до подштанников, но оставляли в живых. Иногда мертвецы-затейники любили пошутить над ограбленным. Например, положить в свежевырытую могилу и прикрыть сверху бесхозной гробовой крышкой.

Если же гуляка показывал чудеса храбрости или безрассудства и удерживался на ногах, в дело вступали боевые метательные ступни командира отряда зомбей, небезызвестного нам Михалыча. И тут уж живым не уходил никто. Он виртуозно подбивал беглецов на лету, когда те, окрыленные безумным страхом, приближались к центральным воротам кладбища. И зомби-фанатки из группы поддержки восторженно ему аплодировали тем, у кого что осталось.

Астральный вай-фай покрывал все кладбище. Даже самые старые и отсталые покойнички приобщились к новейшим технологиям благодаря добываемым грабителями ноутбукам и навороченным мобилам.

Люська-бомжиха — любимая жена вождя Михалыча, Мисс Кладбище 1999 — достала новехонький смарт-фон и корявым когтем набрала соседскую могилу. Верка, обитательница двухместного гробика, который делила с ненавистным при жизни мужем, не дала ей произнести даже "здрассьте" — сразу стала тараторить о том, что все мужики козлы, а мертвые мужики еще козлее. Люська разозлилась и заткнула ее парой простых, но удивительно эффективных слов. Лишь после этого можно было говорить нормально:

— В чем дело, в натуре, говори, разложенка хренова.

Верка заюлила. Голос с хрипотцой стал еще сипатее. При жизни девушка работала певицей в жанре блатного шансона.

— Тут это, бикса, дело такое, искренне тебе сочувствую, но Михалыч себе свеженькую нашел.

— В смысле? — с угрозой в голосе уточнила Люська, ощущая как сквозь череп, местами покрытый когда-то светлыми волосами, начинают расти рога.

— В смысле — живую, — соседка всхлипнула. — Пока ты дрыхла, она нам тут показывала, как за лицом ухаживать, маски из грязи всем делала. Это что ж такое! Теперь все мужики по второй жене заведут? Они ж на твоего-то завсегда равняются…

Обманутая жена отключила мобилу и призадумалась. Набить морду неверному супругу? Нет, не поможет, во-первых, а во-вторых, Михалыч гораздо сильнее ее… Ведь именно в пьяной драке она и лишилась жизни в свое время. Прежний сожитель закатил ей страшную сцену ревности, а когда она подбила ревнивцу глаз, мужик схватил Люську за горло и удавил. Хотя его подозрения были вполне оправданны, алкоголичка не считала себя виноватой. Люська-бомжиха всегда пользовалась популярностью в своей социальной нише. В посмертии ее увядшая еще при жизни, чуть тронутая тленом красота тоже сражала наповал.

Ее даже выбрали тайным голосованием Мисс Кладбище 1999. Корявые пальцы ностальгически заскребли подкладку гроба, нащупывая красную с золотыми буквами ленту. Правда, на ленте было написано "выпускник — 95", но это мелочи.

Что же делать? Люська вспомнила сплетню, ходившую среди покойничков, о том, что в отеле завелись вампиры. А старая ведьма говорила, дети сумерек живут вечно и обладают секретом нечеловеческой красоты. Люська всхлипнула. Сгнившие слезные железы не давали слез. Она по давно забытой привычке потерла веки и нечаянно оторвала правое. Зомбо-девушку взяло зло. Ведь на правом еще оставались прекрасные длинные черные ресницы! Целых две!!! А как же красота?

Глухое и злобные рычание разорвало тишину кладбищенского утра.

А еще ведьма говорила, что в вампира может превратиться любой. Но способ обращения — страшная тайна. Лорды ночи не открывают его никому. Тем более ожившим мертвецам.

Все! Решено! Надо срочно попасть в "Хостел-Люкс" и найти хотя бы одного вампира. Но как?

Глаза боятся — руки делают.

Люська вздохнула остатками легких и, помогая себе вновь приобретенными рогами, начала рыть подземный ход на север, в направлении здания отеля.

К вечеру Люська больше чем наполовину сточила когти о каменистую почву и обломала рог. Но пальцы, наконец, заскребли по рыхлому от старости фундаментному блоку. Зомбо-баба поняла: цель близка, и с удвоенной энергией принялась буравить препятствие. Через каких-то десять минут упорного труда серо-буро-малиновое нечто, покрытое толстым слоем грязи, вывалилось в подвал отеля. Люська огляделась и радостно заматерилась. Наверх вела бетонная лестница, в конце которой в прямоугольном проеме клубился светящийся туман. Вот только надо бы почиститься, или помыться перед встречей с Лордом ночи — подумала зомби-землеройка. Ее инстинктивно передернуло. Люська-бомжиха до смерти не любила водные процедуры. И после не любила тоже.

Неизвестно, верила ли она в какого-нибудь бога при жизни или после смерти, но он, видимо, услышал ее мысли. Поднявшись по лестнице прямиком в туман, незадачливая зомбо-баба оступилась и камнем ухнула в ледяную соленую воду.

Пока Люська шла ко дну, мимо проплывали осьминоги, дельфины, стаи каких-то неизвестных бомжихе ярких рыб. Как в передаче Кусто. Люська от удивления выпучила глаза и придержала их руками, чтобы не выпали.

Зомбо-баба тонула быстро и вскоре достигла дна. За воздухом подниматься к поверхности ей не было никакой надобности — зомби дышат только по привычке, кислород им не нужен. И она пошла пешком, преодолевая сопротивление водной толщи. Мимо скользили гигантские тени судов. Их днища обросли аморфной смесью полипов, водорослей и моллюсков. Удивляться Люська уже не могла, море в подвале, осьминоги и корабли в море… В ее мозгу не помещались одновременно две мысли. И, отойдя от первоначального шока, она могла думать только об одном — о мести Михалычу. Вот найдет она вампира и вынудит сделать ее вечно юной и прекрасной. И тогда уж этот коварный изменник еще поползает за ней на коленных чашечках! И то она еще подумает, простить его или уйти к Василию Алибабаевичу с параллельной улицы. Он давно уже ей оказывал знаки внимания — украдкой, потому что побивался нынешнего мужа.

Впереди замаячила отвесная стена. Люська заозиралась и, увидев узкую крутую лестницу, выводящую на поверхность, направилась к ней. Лестница поднималась к вертикальной гранитной скале, в которой была врезана самая обыкновенная фанерная скособоченная дверь с позеленевшей от влаги ручкой. Люська уже было взялась за нее, когда, услышала громкий плюх. Оглянувшись, покойница увидела, как из-под воды взметнулся фонтан брызг, и огромный серый кит махнул ей хвостом.

Запихнув все-таки вывалившийся при прощании с китом глаз обратно в глазницу, зомбо-девушка шагнула за порог, в небольшое помещение. Из комнаты отходили три узких темных коридорчика. Посредине стояла каменная плита с надписью: "Налево идти — мертву бысть, направо идти — женату бысть, прямо идти — тупик". Люська остановилась, пытаясь рассуждать так, как никогда не рассуждала — трезво. Тупик ей не нужен, тут к гадалке ходить не надо. Женатой она быть не может, потому что девушки, как правило, замуж выходят, а не

женятся. Что может ждать в той стороне, Люська-бомжиха даже думать не хотела. А ну как баба… А с этими, как их… розовыми, ей не по пути.

Оставался только один путь — налево. У него было много преимуществ. Во-первых, алкоголичка уже двадцать лет как была мертва и могла позволить себе проигнорировать угрожающую надпись. Во-вторых, налево она ходила всю сознательную жизнь и после смерти тоже похаживала, пока Михалыча не встретила. Ох, крут нрав у муженька, завздыхала поистаскавшаяся зомбо-бомба. И, наконец, был третий, определяющий фактор — вампир вполне мог находиться в левом тоннеле. Потому что был смертельно опасен. Для живых, естественно.

Люська решительно свернула в левый коридорчик, стены

которого были покрыты слоем копоти. Это настораживало. Метров через пятьсот зомбо-баба вошла в просторный зал. Посередине, на огромной куче человеческих костей безмятежно дрых крохотный зеленый дракончик. Величиной с овчарку.

И это смертельная угроза?! Люська захохотала, эхо подхватило смех и усилило многократно.

— Кто! Кто меня будит? — спросонья зарычал разбуженный эхом дракон-недомерок. — Сожгу-испепелю-забодаю!

Люська любила скандалы и чувствовала себя в накаленной атмосфере как рыба в воде.

— Ой-ой-ой! Напугал! — заверещала она на самой высокой ноте, какую позволяли ее мертвецкие голосовые связки, и начала наступать на рептилию. — Ты сам-то кто таков? Как посмел мне дорогу перегородить?

Дракон был из породы травоядных. Человеческие кости ему всем зодиаком собирали, для внушительности. Но сдавать позиций так легко он не собирался.

— Я здесь живу, между прочим! — рявкнул он и выпустил небольшое облачко пламени.

Люська испугалась. Огонь — злейший враг зомби. Сжигание — гарантированный способ уничтожить тело покойника. Другой — куда более вычурный и сложный — отрубить голову без помощи металла. Ну, до такого метода еще додуматься и организовать его надо, а вот огонь… В общем, с огнедышащим драконом, пусть и маленьким, связываться было рискованно. И зомбо-баба резко сменила тактику.

— Ой, — заюлила она, — а если ж живешь, что ж такой негостеприимный? Нет, чтоб девушку встретить по-хорошему…

Миниатюрный монстр смутился и, понизив голос, стал оправдываться:

— А я, что я? Я ничего. Сплю себе спокойно, никого не трогаю. Да и гостей сейчас не принимаю. Рано еще, мое время позже будет. А тут ты ржешь. Разве можно так над реликтовым мной издеваться? У меня же сердце могло прихватить!

Зомбо-баба тоже сбавила обороты и тоном пониже спросила:

— Где здесь эти самые, вампиры, мать их за ногу?

— А зачем тебе они? — заинтересовался дракон-лайт. — Они мертвяков не любят, упокаивают сразу и бесповоротно.

— Как это зачем? — бесхитростная баба сразу открыла все карты. — Сама вампиркой стать хочу. Вечно молодой и прекрасной. Как мондель, эта самая, Водкойпьяная или Клавка Рубероид.

Дракон хихикнул, а потом покачал головой и мягко сказал:

— Не знаю, кто тебе сказал, что зомби могут стать вампирами, но тебя обманули. Только люди могут обращаться, и то, вампир должен напоить человека своей собственной кровью.

— Не может быть, — неверяще выдохнула баба.

— Не веришь — не надо, — мини-ящер вроде бы обиделся. — Вон там, в углу лесенка есть потайная, мой запасной выход на случай, если вдруг рыцарь какой сразиться захочет. Вылезешь прямиком на третий этаж отеля. Тигр говорил, там, вроде, кровопийц нынче много. Но будь осторожна, — зловеще добавил он, — в этом месте всякое произойти может.

Сказал, перевернулся на другой бок и захрапел.

Люська, обнаружив лестницу, подумала: "Не обманул, проклятый, может, и про вампиров правду сказал?" Но потом с изрядной долей самоуверенности решила, что это ее не касается, только бы найти хоть одного, а тогда никуда кровосос от нее не денется. И полезла вверх.

"Хорошо быть мертвой, — думала зомбо-девушка, на ходу выковыривая из пятки иголки морского ежа. — Если б живая была, потом месяц бы гноилось. А так нигде не болит, выколупал и пошел дальше, по врачам бегать не надо — лепота! Вечная жизнь опять же. Жаль только, красоту этот вид бессмертия не гарантировал. С каждым годом пролежней становилось все больше, кости хрустели и конечности плохо гнулись, а то и вовсе отваливались. Да и бонусы вроде рогов или страхолюдных кривых когтей здорово напрягали".

Преодолев последние ступеньки, зомби вылезла через небольшой (как раз по габаритам дракона) лючок. И оказалась в узком застенке.

Когда строили здание, предприимчивые хозяева сделали такой специальный промежуток между стенами для подглядывания и подслушивания и провели потайные глазки практически во все комнаты.

Она поковыляла дальше, касаясь руками стен и заглядывая во все ответвления. В одном месте Люська обнаружила слабо светящуюся щель. Ход потайной или просто доска отходила, бывшая алкоголичка не задумалась. Она просто сунула когти в щель и дернула на себя. Эффект превзошел все ожидания. Стены издали коварный треск, и Люська-бомжиха неожиданно во всем великолепии вывалилась в номер для новобрачных. В ванную комнату.

Сперва Белла испугалась и взвизгнула (да что ж это такое, никак не помыться спокойно в этом отеле!), но потом, определив в ввалившемся однорогом существе зомби женского пола, быстро пришла в себя и по-свойски спросила:

— Ну как, маски из грязи с яйцом не помогают?

И добавила себе под нос:

— Пожалуй, этой уже ничего не поможет.

Люська, услыхав про грязевые маски, сразу поняла, кто перед ней: злыдня-разлучница!

Однорогая жена выкрикнула:

— Ну, берегись! Сейчас я покажу тебе, как чужих мужей отбивать!

Клубок из сцепившихся визжащей девушки и зомби, мутузившей Беллу по чему не попадя, вывалился в коридор и покатился по траченной молью ковровой дорожке.

Метров через пять несостоявшейся невесте Михалыча удалось не только вырваться, но и отобрать у Люськи душевую занавеску, которую та, за неимением лучшего, пыталась использовать, как оружие. Кое-как завернувшись в ломкое пластиковое полотнище, Бэлла рванула дальше, взывая о помощи.

— Тедди! — отчаянно голосила она. — Вампирчик мой ненаглядный! Спаси! Помоги!

— Где?! Где он?! Где вампирчик?! — вторила ей Люська, отставшая из-за того, что пришлось собирать некоторые части тела, потерянные в драке.

— Дорогая, — невесть откуда взявшийся Мун плюхнулся Бэлле на плечо, заставив девушку истерично взвизгнуть, — это становится твоей дурной привычкой.

— Что — это? — взвыла блондинка.

— Бегать голой по отелю.

— Да тебе-то какая разница, Каркуша! — огрызнулась та. — Лучше сделай хоть что-нибудь!

— Ну-ну! — каркнул ворон и полетел прочь.

Придерживая занавеску одной рукой, второй чуть касаясь перил, девушка помчалась вниз по лестнице, не прекращая звать на помощь.

Зомбо-бабу подводили ссохшиеся от времени мышцы. Да и спортом она никогда не занималась. Сухожилия от быстрого бега по извилистым коридорам были на грани разрывания. Соперница побежала по лестнице, это Люська видела четко. Она начала притормаживать и, не удержав равновесия, полетела кубарем по ступенькам.

Бэлла вылетела в холл, увидела за стойкой немолодую женщину и резко развернулась на сто восемьдесят градусов. Позориться перед всем отелем не хотелось, а ее рыцарь, рядом с которым и голой покрасоваться не грех, еще не заступил на дежурство. За спиной раздался грохот, и, обернувшись, девушка увидела катящийся по лестнице ком. Может, и не самым приятным для себя способом, но соперница ее настигала. Бэлла завизжала и помчалась по какому-то темному, явно служебному проходу. Позади топотала Люська.

Коридор вывел в небольшое помещение, заставленное по периметру ящиками. Дверь служебного входа была открыта, и какой-то молодой человек в форме работника отеля неторопливо разгружал фургон, возводя у свободной стены еще один штабель. Отчаянный вопль, призывающий на помощь некоего Тедди, заставил его вздрогнуть. Никакого Тедди он не знал, но успел ему позавидовать в течение целых пяти секунд, когда в его объятия влетела почти голая блондинка. Пока парень хлопал глазами на нежданно свалившееся сокровище, из коридора появился монстр. Это было не похоже ни на что, вид существа был неописуем: водоросли, пыль, вековая паутина лохмотьями свисали с ушей, плеч, шеи, рога. Оно поглядело на стихийно обнявшуюся парочку и радостно заорало:

— Ты-то мне и нужен! Вампиреныш! А ну живо, это самое, делай меня молодой и прекрасной!

Парень в ужасе прикрылся блондинкой, как щитом, и потихоньку начал отступать к выходу. Но это его не спасло. Отшвырнув девушку в угол, зомбо-баба схватила грузчика за лацканы форменного сюртука, приподняла и от души потрясла.

— Ну-ка давай! Не отлынивай! Кому говорю!

Жалобно тренькнул захлопнутый с нечеловеческой силой багажник фургона и в комнату, хрустя суставами, вбежал предводитель местного сообщества зомбей. Он же: неверный муж, коварный изменник и просто гад — Михалыч. Над ним вился ворон, то ли каркая, то ли злорадно хохоча.

Несчастный грузчик захлебнулся от ужаса и обмяк. Люська-бомжиха отбросила его в сторону и с ходу переключилась на новое действующее лицо.

— Ах ты, поганый извращенец! На живых потянуло?! — завопила зомбо-девушка, яростно бросаясь на неверного супруга. Она вцепилась в остатки или, точнее сказать, останки прически Михалыча, бережно лелеемые им с самого поднятия. Он мог потерять глаз, ухо или руку, но лишиться последних волос означало утратить уважение.

— Люська, чума тебя побери, чокнулась что ли? — Михалыч пытался отодрать разъяренную фурию и удержать на расстоянии вытянутой руки, но ему это не удавалось. Белла, забившаяся в угол, не смогла удержаться и злорадно захихикала, вспомнив, как похотливый покойник гонял ее по кладбищу.

Жалкие седые прядки предводителя зомби остались вместе с пергаментными лоскутами кожи в кулаке мертвой алкоголички.

Михалыч распсиховался и отшвырнул беснующуюся Люську в сторону. Сила толчка была такая, что она проехала по полу и с хрустом затормозила головой о довольно безобидный внешне картонный ящик. Что-то дзинькнуло, тренькнуло, и весь штабель коробок со списанной посудой полетел вниз. Расколотая надвое супница, прорвав подмокшую упаковку, гильотиной врезалась в шею бомжихи, отсекая амбициозной зомбо-бабе голову. Мертвое тело лишилось поддержки темной воли и в какие-то считанные секунды превратилось в непрезентабельную кучу иссохших костей.

— Печальный конец, — каркнул ворон. — Но вполне предопределенный.

— Дура-баба, — Михалыч собрал в охапку останки гражданской жены и вышел прочь.

И только Белла тихонько всхлипнула. Ей почему-то было жалко невезучую Люську-бомжиху.

— Ну, хватит реветь уже! — Мун плюхнулся на пол перед девушкой и заходил из стороны в сторону. — И так на всех чертей похожа, да еще и нос распухнет. Вставай, двигай в номер, приведи себя в порядок. Твой ненаглядный Тедди скоро выйдет на дежурство. Небось, скучает по тебе, а ты здесь слякоть разводишь.

Нелестный отзыв ворона о ее драгоценной внешности быстренько привел девушку в чувство. Бэлла осмотрела себя со всех сторон, пришла к неутешительному выводу, что на всех чертей действительно похожа, и с трудом поднялась на ноги. Вечер едва начался, а вместе с ним и неприятности. Потерев пальчиком налипшую на руку грязь, блондинка подумала, что, наверное, никогда уже не войдет в ванную номера для новобрачных.

— Каркуша, — она робко покосилась на взлетевшего на штабель ящиков ворона, — а можно мне опять в душевую?

Ворон хмыкнул, покачал головой и махнул крылом.

— Иди, если так уж хочется. Но должен предупредить. Монсеньер не любит повторяться. Думаю, номер для тебя сейчас — самое безопасное место.

— Да? — недоверчиво склонила голову девушка.

— Да-да! — солидно подтвердил Мун. — По канализации ты просачивалась, зомби к тебе наведалась. А что еще в ванной случиться может? Полагаю, мыться ты теперь можешь, не опасаясь за свою жизнь.

Бэлла задумалась. Полиэтиленовая штора явно не была тем туалетом, в котором она собиралась показаться Теду после целого дня разлуки. Проспав до полудня, она с толком провела оставшееся до встречи время: проехалась по магазинам, обеспечив себя вполне приличным гардеробом, побывала в парикмахерской и спа-салоне, где привела в порядок свои пострадавшие на кладбище прическу и маникюр и получила заряд бодрости и самоуверенности. Но самое главное, она позвонила папе. Бэлла страшно гордилась этим своим поступком. Она казалась себе не только зрелой и самодостотаточной, но еще и очень хитрой и изворотливой. Смекнув, что, начни отец ее искать, он быстренько определит ее местоположение по использованной кредитке, она собрала весь свой актерский талант и сумела убедить родителя в том, что не находится на грани нервного срыва, а просто хочет побыть одна, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Папа был тронут уже тем, что она проявила заботу и не оставила его в неведении. Все же для него она всегда оставалась его любимой маленькой девочкой. После такого удачного разговора с отцом она по праву предалась изучению и примерке новых нарядов, а потом стала готовиться к встрече с ненаглядным Тедди. И опрометчиво начала этот процесс с душа.

И вот теперь ее, грязную и голую, отделяли от долгожданного свидания три гостиничных этажа. А вредный ворон при этом доказывал, что возвращение в номер безопасно. Вздохнув, Бэлла решила поверить Каркуше на слово, но все же предпочла уточнить:

— А из шкафа на меня никакой монстр не вывалится?

— Смею предположить, — задумчиво сообщил Мун, — монстры вываливаться больше вообще не будут. Монсеньер сумеет придумать что-нибудь новенькое.

— Спасибо, утешил, — проворчала девушка, но в номер все же пошла.

Спустя полчаса, помывшись и одевшись без всяких приключений, она сидела перед зеркалом, делая макияж, и размышляла о том, как изменилось ее отношение к жизни и к смерти за последние сутки. Мир больше не казался одномерным. Обласканная отцом и судьбой девочка перестала существовать, попытавшись покончить с собой, пообщавшись с зомби и влюбившись в вампира. На этой мысли Бэлла вздрогнула. Влюбившись?! Она что, действительно влюбилась в него?! Не то, чтобы ее смущала влюбленность в вампира, нет. В этом даже был определенный готический шарм, на зависть всем ее подругам. Но ведь он был простым портье! Да те же подруги заплюют ее, если узнают! Это было ужасно! Но новая Бэлла, в отличие от прежней, не попыталась в ужасе сбежать от собственных чувств. Она сделала то, чего раньше не сделала бы ни за что. Она принялась самостоятельно искать выход из положения.

Выходя из номера, чтобы встретиться, наконец, с предметом своих девичьих грез, блондинка была полна планов возвышения Тедди из простого портье на вершины вампирского мира.