"Уступи соблазну" - читать интересную книгу автора (Лоуренс Стефани)

Глава 5

Поместье на окраине Бриджа было расположено в двух милях к западу от Хелстона и полуострова Лизард и немного севернее гавани в Портлевене — не слишком близко, но и не слишком далеко от дорогостоящих земель между Годольфин-Кроссом и Редрутом, под которыми тянулись богатые рудные жилы, сильно сдобренные оловом, положившим начало многим состояниям в здешних местах.

Дневное солнце пробивалось сквозь оконные стекла маленькой гостиной, куда, отворив дверь, вошел в сопровождении своего агента джентльмен, который недавно приобрел эту небольшую собственность.

Малькольм Синклер жестом указал Дженнингсу на одно из парных кресел, стоявших слегка развернутыми перед пустым камином, а сам элегантно опустился во второе.

Дженнингс, явно нервничая, примостился на краю сиденья, и его свежее круглое лицо недовольно вытянулось.

— Никто из остальных не хочет продавать. — Он поморщился. — Те двое первых, должно быть, были просто удачей. Во всех других местах, где я спрашивал, джентльмены только улыбались и говорили «нет».

Малькольм сложил пальцы домиком и устремил рассеянный взгляд в пространство перед собой.

Дженнингс ждал без какого бы то ни было намека на нетерпение. Синклер был хозяином, который его устраивал — невозмутимый, почти бесстрастный, хладнокровный и решительный, — и их прошлое общение вселило в Дженнингса уверенность, что любое будущее на службе у Синклера будет ему хорошей наградой.

— Я думаю, — наконец пошевелившись, заговорил Малькольм, — нам стоит заняться более мелким и владельцами акций — фермерами и деревенскими жителями, — а не джентри. Трудно убедить кого-то, что пора продавать акции, когда ты тут как тут и готов купить их.

— Слухи… — пробормотал Дженнингс.

— Да, — кивнул Малькольм. — Например, слух, что местные руды становятся худшего качества, или что сам рынок олова сужается, или, еще лучше, известие из другого района о серьезном перепроизводстве, которое в ближайшем будущем приведет к понижению цены. Любой слух о том, что можно сразу получить пусть и меньшее возмещение, сотворит чудо и убедит этих мелких владельцев, что продажа их акций несведущим и плохо информированным лондонцам — это выгодное дело.

— Но не можем же мы сами распространять эти слухи, — проговорил Дженнингс.

— Нет, вам придется найти несколько ушей, чьи владельцы нас не знают, и маловероятно, чтобы, увидев когда-нибудь позже, узнали. Я слышал, здесь в ближайшее время намечается праздник — разъездные торговцы, актеры и подобная собравшаяся там публика прекрасно подойдут для наших целей.

Взяв с каминной полки толстый кошелек, Малькольм вложил его в руку Дженнингса.

— Попытайте также удачи в пивных и тавернах Фалмута. Все путешественники, направляющиеся на полуостров Лизард, вероятнее всего, проезжают через эти места.

На следующий день после того, как она была вынуждена позволить Джарвису попытаться ее соблазнить, Мэдлин поднималась по ступенькам его замка, решительно подавляя тревожное ощущение, что она ступает на охотничью территорию тигра.

Парадная дверь оказалась широко открытой, и Мэдлин, войдя в холл, увидела освещенного лучами дневного солнца Джарвиса. Стоя в холле у стола, он разговаривал с миссис Интуистл, но сразу же повернул голову, чтобы проследить за приближением Мэдлин.

Мэдлин не стала отводить взгляд и не позволила проявиться ни одному из своих подлинных чувств.

— Клодия, — поздоровалась она с миссис Интуистл, остановившись рядом с Джарвисом, а потом протянула руку ему. — Милорд.

— Мэдлин. — Он сжал ей пальцы и, едва заметно улыбнувшись, заглянул в глаза. — Вы прекрасно выглядите.

Он посмотрел мимо нее на входящих в холл других членов праздничного комитета.

— По-моему, все в сборе, — объявила миссис Интуистл, близоруко вглядываясь в направлении двери.

Ни она, ни прибывшие последними не заметили, как рука Джарвиса скользнула по пальцам Мэдлин, прежде чем он их выпустил. Не обращая внимания ни на него, ни на свои встревоженные чувства, Мэдлин повернулась, чтобы вместе с миссис Джулиард пройти в гостиную, где уже ожидали Сибил и леди Портлевен.

У нее было твердое намерение сесть между двумя леди, но вместо этого она каким-то образом — Мэдлин сама не вполне понимала, как это случилось, — оказалась сидящей рядом с Джарвисом на одном из маленьких диванов, стоявших полукругом перед камином.

— Итак, после того как праздник будет официально открыт — его преподобие Мейпл и лорд Краухерст, как хозяева, объявят об этом с парадного крыльца, — первыми работами, которые предстанут перед жюри, будут вязаные вещи. Главной здесь будет миссис Джулиард. На это мы отведем двадцать минут, а затем…

Мэдлин старалась внимательно следить за подробностями разветвленного расписания миссис Интуистл, с ужасом воспринимая всеми органами чувств сидящего рядом с ней Джарвиса.

Она ощущала его мускулистые длинные руки и ноги, чувствовала исходящее от него тепло и еще какой-то острый соблазн… Ее мысли вернулись к тем моментам на террасе леди Портлевен…

Тот поцелуй был… чем-то совершенно необыкновенным, во всяком случае, с точки зрения Мэдлин, имевшей ограниченный опыт. Возможно, в этом и была причина того, что ее противодействие идее Джарвиса попытаться соблазнить ее было не столь сильным, как, по мнению Мэдлин, должно было быть. Попытаться означало еще поцелуи, а от удовлетворения ее любопытства, конечно, не могло быть большого вреда, наоборот, оно пошло бы на пользу, обогатив ее знанием способов самозащиты. Если судить по тому, что она открыла в Джарвисе, то какое искушение он мог придумать, чтобы она…

— Мэдлин!

Все взгляды были обращены к ней.

— Простите, — она в смущении покачала головой, — задумалась. Что вы сказали?

Миссис Интуистл заморгала, другие несколько пар глаз расширились от удивления. С какого момента собрания она отключилась? Обычно это она просила всех быть внимательными и не отвлекаться, чтобы все шло гладко и быстро, и, таким образом, без задержек можно было перейти к тому, что было следующим в программе.

— Состязание по подковке лошадей, — отозвалась миссис Интуистл. — Сколько обычно бывает у нас участников?

— Восемь, иногда даже десять, — выудила Мэдлин ответ из памяти. — Во всяком случае, в последние четыре года их было не меньше восьми.

— Я попрошу Робинсона помочь с судейством, — вставил сквайр Ридли. — Говоря по правде, он был бы оскорблен, если бы его не пригласили.

Робинсон был кузнецом, обслуживающим всю округу, и Мэдлин кивнула, а потом сосредоточила все свое внимание на миссис Интуистл, велев себе не реагировать на отвлекающий момент рядом с собой.

Когда в конце концов праздничные мероприятия были утверждены и расписание согласовано, все встали и отправились в холл, беседуя и обсуждая последние местные новости. Витая мыслями в облаках, Мэдлин отстала, вежливо пропуская вперед тех, кто старше, и вдруг поняла — увы, слишком поздно, — что из-за этого окажется позади вместе с Джарвисом.

Он дотронулся до ее локтя прежде, чем она успела проскользнуть вперед.

— Сегодня утром я ходил рыбачить с вашими братьями.

Взглянув вверх на Джарвиса, она заметила, что он разглядывает тех, кто был впереди.

— Задержитесь на минутку, — снова обратился он к Мэдлин, — я посвящу вас в то, что узнал.

— Хорошо.

Не увидев в его тигриных глазах ни малейшего намека на хищные намерения, она вышла в холл вместе с ним и остановилась у стола, пока он прощался с остальными. Потом Сибил вышла на парадное крыльцо, чтобы проводить всех, а Джарвис вернулся к Мэдлин.

Успев за это время подумать, Мэдлин жестом указала на внутренний двор, туда, где возвышались стены.

— Сегодня такой чудесный день. Почему бы нам не прогуляться на воздухе?

— С этой стороны дует ветер. — Джарвис взглянул назад в открытые двери. — Восточные бастионы лучше защищены от него.

Он жестом указал на дверь в другом конце холла.

Стены или бастионы — и те, и другие находились снаружи и, таким образом, днем представали на всеобщее обозрение. Мэдлин молча наклонила голову в знак согласия и пошла рядом с Джарвисом. Открыв дверь, он рукой указал ей вверх на винтовую лестницу, и Мэдлин, подобрав юбки, начала подниматься, а он последовал за ней, закрыв за собой дверь.

— Мальчики рассказали вам, что они ищут?

— В определенной мере, так сказать.

Джарвис с трудом оторвал взгляд от ее бедер, соблазнительно покачивающихся перед ним, и заставил себя смотреть на ее каблуки.

— Судя по их вопросам, их интересуют рифы на западе, но там не было крушений с прошлого октября.

Мэдлин минуту поднималась молча, а потом снова заговорила:

— Значит, им нечего искать, но они тем не менее обшаривают бухточки и пещеры.

Они добрались до площадки перед дверью, ведущей на бастион. Джарвис приблизился к Мэдлин и, старательно не обращая внимания на аромат, исходивший от ее кожи и волос, протянул руку мимо нее, повернул дверную ручку и широко распахнул дверь.

Мэдлин вышла и моментально вскинула руки, чтобы вернуть на место вырвавшиеся пряди волос.

Внизу до самого Блэк-Хеда, высившегося на другой стороне залива, простиралось море, бледное, взволнованное и вспененное яростным ветром. Хотя и гораздо менее сильные, чем на открытых западных стенах, капризные порывы, которые тайком пробирались на бастионы, были все же достаточно сильными, чтобы легкое платье Мэдлин прилипло к ее телу и к ногам.

Джарвис смотрел на нее, а потом, как раз в тот момент когда Мэдлин повернулась лицом к нему, вспомнил, что собирался сказать.

— Я думаю, поиск сокровищ, даже если они ничего не найдут, доставит им столько же удовольствия, как и находки, — сказала она.

— Честно говоря, я в этом не уверен — во всяком случае, когда речь идет о Гарри. — Закрыв дверь, Джарвис прислонился к ней.

— Что вы хотите сказать?

Продолжая удерживать волосы, Мэдлин, нахмурившись, подошла ближе, чтобы лучше слышать.

— Хочу дать вам совет, если вы его примете. Самое последнее, что вам нужно, — это чтобы пятнадцатилетний подросток начал скучать. А Гарри, если я не ошибаюсь в таких вещах, скучает. В его жизни нет сложных задач.

Мэдлин крепко сжала губы и некоторое время оставалась неподвижной, а потом моргнула и, в недоумении подняв брови, посмотрела на Джарвиса, на мгновение заглянув ему в глаза.

— У вас есть предложение.

Это было утверждение, не вопрос.

— Да. Он виконт Гаскойн, и пятнадцать лет — вполне достаточный возраст для того, чтобы начать учиться своим обязанностям.

У нее в глазах появилась растерянность.

— Обычно мне приходится давить на него, чтобы заставить играть роль виконта, даже в обществе.

— Мэдлин, — Джарвис не мог не фыркнуть, — светские обязанности нравятся ему меньше всего. Попробуйте занять его настоящим делом. Возьмите его с собой, когда будете объезжать верхом фермы. Начните спрашивать его мнение — это даст ему возможность попросить объяснить то, чего он не понимает. — Он снова замолчал, стараясь прочесть интерес в ее в этот день светло-зеленых и необыкновенно ясных глазах. — Не ждите, чтобы он сам спрашивал, потому что он не станет этого делать — посчитает вторжением на вашу территорию.

— О, ясно. — Выражение озадаченности на ее лице сменилось пониманием, и спустя секунду Мэдлин добавила: — Да, конечно.

Она снова пристально посмотрела на Джарвиса и улыбнулась сияющей, полной радости и удовлетворения улыбкой.

Джарвис был потрясен намного сильнее, чем если бы Мэдлин надрала ему уши.

— Благодарю вас. Я не смотрела на это с такой точки зрения. — Скованность, чувствовавшаяся за ее улыбкой, улетучилась, и постепенно появилась нежность. — Спасибо за совет.

— К вашим услугам.

Джарвис снисходительно улыбнулся в ответ, и улыбка смягчила резкие черты его лица. Он так и стоял, прислонившись к двери, и Мэдлин, непроизвольно поежившись, вопросительно выгнула брови.

— Было еще что-то?

— Нет. — Он широко улыбался, но Мэдлин достаточно хорошо знала эту улыбку, чтобы не доверять ей. — Я просто жду, чтобы вы меня поблагодарили.

— Я только что это сделала.

— Должным образом.

Она уже открыла рот, чтобы повторить свои слова, но резко закрыла его и пристально посмотрела на Джарвиса.

— Я вас больше не поцелую.

— А как вы собираетесь уйти отсюда? — Его не заслуживающая доверия улыбка стала еще шире, и Мэдлин с опозданием оглянулась по сторонам. — Лестница за этой дверью — единственный путь вниз.

Мэдлин развернулась и решительно зашагала по бастиону, но ей не пришлось идти слишком далеко, чтобы удостовериться, что другого выхода, безусловно, нет — ни двери, ни даже слухового окошка.

Гордо прошествовав обратно к тому месту, где Джарвис терпеливо дожидался ее, Мэдлин остановилась в шаге от него, придерживая волосы, так как снова налетел ветер.

— Вы просто… — мгновенно растеряв слова, она сделала широкий жест одной рукой.

— Хорош в этом?

— Несносны! — с возмущением прошипела Мэдлин, чувствуя себя так, словно получила пинка. — Ради Бога…

Джарвис потянулся вперед, обхватил ее за талию, поднял, а затем предоставил скользить вниз вдоль своего тела.

Глухо вскрикнув, Мэдлин начала опускаться; ее длинные ноги коснулись его ног, грудь прижалась к его груди, бедра — к его бедрам, и каждый нерв, каждый мускул в его теле словно встрепенулись, включая… то, что она, прижатая к его телу, могла безошибочно ощутить.

— Именно так.

Увидев, как у нее от испуга расширились глаза, Джарвис улыбнулся — очень выразительно — и, нагнув голову, поцеловал Мэдлин. Физически Мэдлин не сопротивлялась — ее тело оставалось пассивным в его руках и безропотно принимало объятия, — но тем не менее она отчаянно боролась за то, чтрбы оставаться невозмутимой.

Инстинкты побуждали Джарвиса вести войну с Мэдлин — с ее волей, чтобы ослабить ее, чтобы ее желание могло взять верх и она уступила бы и добровольно отдалась ему. Однако, наклонив к ней голову и перейдя к более настойчивым действиям, Джарвис вдруг ощутил внутри странное противоречие: его инстинкт воина — изначальная убежденность, что он имеет все права обладать женщиной, которую держит в своих объятиях, — столкнулся с таким же по силе подсознательным ощущением, что в случае с Мэдлин нужно быть дающим, что он должен убеждать и уговаривать, а не заставлять и требовать.

«Джарвис не хотел подчинять ее себе, он хотел видеть ее рядом с собой добровольным партнером, подругой — своей женой».

Эта мысль промелькнула у него в мозгу, смягчив его атаку, — и почти мгновенно Джарвис был вознагражден. Сопротивление Мэдлин дрогнуло, и он тотчас же задался целью возбудить ее сильнее, поманить дальше и соблазнить всерьез.

Ее губы сделались мягче, она прижалась к его губам — скорее непроизвольно, чем намеренно, — но затем осознала свои действия, застыла на секунду… и уступила, сдалась, перестала сопротивляться и присоединилась к нему.

Мэдлин теперь отвечала на его горячие, жадные ласки и тихо недовольно вздохнула, когда он, прервав поцелуй, коснулся губами впадинки у нее под ухом. Грудь Джарвиса переполняли чувства, и он, втянув воздух, вернулся к ее рту, все еще голодный и неудовлетворенный — так же, как и Мэдлин.

Ее губы были мягкими, горячими, требовательными, а влажная пещера ее рта, куда она его позвала, показалась ему сладостным раем. Джарвис погрузился глубже, и Мэдлин прильнула к нему, вжалась в него.

Ему больше не нужно было прижимать Мэдлин к себе; и, разжав руки, до тех пор мертвой хваткой сжатые у нее на талии, Джарвис переместил ладони ей на спину, чтобы удовлетворить свою неосознанную потребность узнать каждую впадинку, каждую выпуклость, каждый мускул, каждую нежную округлость ее тела.

Она вздрогнула, и Джарвис ощутил примитивное возбуждение, пробравшееся до самого мозга костей, а через ее поцелуй почувствовал ответ Мэдлин — несдерживаемое, ничем не прикрытое желание, которое поднималось навстречу его желанию, чтобы достичь, дополнить и слиться с ним воедино, воспламенить огонь страсти и разжечь плотскую потребность.

Не отрываясь от его губ, Мэдлин вздохнула. Никогда прежде она не знала ничего подобного — как будто внутри, под кожей, рождалось и разрасталось нечто живое, что завладевало ею, побуждало ее удержать это в себе, насладиться каждой секундой новых ощущений, новых впечатлений — всем, чего, как Мэдлин думала, она никогда не узнает.

Она чувствовала жар, прилив энергии, ее жизнь уже принадлежала не ей, а Джарвису: ее тело находилось в плену, в западне его рук, — и было радо, несказанно радо тому, что оказалось там.

С откровенным ликованием воспринимала Мэдлин все возрастающий жар и непреодолимый, стремительный расцвет того, в чем даже она, наивная и неопытная, распознала страсть — горячую, желанную, все более и более откровенную.

Поэтому Мэдлин не выразила ни малейшего протеста, когда его сильная рука, скользнув по ее боку вверх, накрыла ладонью грудь, погладила ее, а потом слегка сжала.

Ощущение, новое и неизвестное, вспыхнуло, усилилось и горячим восторгом разлилось у нее под кожей.

И Джарвис это понял. Его рука перешла к более решительным действиям; найдя пальцами бутон соска, спрятанный под натянувшимся лифом прогулочного платья Мэдлин, Джарвис принялся гладить его круговыми движениями — и удовольствие, острое и сладостное, пронзило Мэдлин.

Она едва дышала; вскинув обе руки и взяв в ладони голову Джарвиса, Мэдлин почувствовала, как его волнистые волосы, еще более мягкие, чем они казались, скользят у нее между пальцами. Она поцеловала его со всей страстью, а потом в испуге отстранилась.

— О Боже… Джарвис! — Закрыв глаза, Мэдлин постаралась перевести дыхание. — Кто-нибудь может увидеть.

— Не может, — низким, хриплым голосом произнес он у ее уха, продолжая руками, теперь обеими, ласкать ее груди. — Никто не сможет заглянуть сюда даже с помощью подзорной трубы.

Мэдлин все еще не насытилась, все еще жаждала его поцелуев, его губ и ощущений, которые они вызывали; ей нравилось, что он пробуждал в ней эти незнакомые, неведомые ей дотоле ощущения, держа ее в своих объятиях.

Застонав, Джарвис выполнил ее просьбу, не в силах не сделать этого, не в состоянии отказать ей, — однако он не представлял себе, не мог предвидеть, что Мэдлин будет столь настойчивой, столь требовательной, столь ненасытной. Если бы он знал об этом, то выбрал бы какое-нибудь другое место для свидания — например, свои апартаменты с кроватью, которую он надеялся разделить с ней, а не продуваемый ветром бастион.

Он подумал, что ему, вернее, им нужно все это прекратить, остановиться сейчас же, до того как…

До того как все окончательно выйдет из-под контроля и остановиться будет уже невозможно.

Еще никогда его глаза не были так похожи на тигриные, и никогда еще их выражение не было более сосредоточенным.

— Вы уже изменили свое мнение?

Слова, хриплые и тихие, пропитанные мужским желанием, едва не вызвали у Мэдлин дрожь, и когда она, охваченная необходимостью справиться с вожделением, непонимающе посмотрела на него, Джарвис пояснил:

— О том, чтобы согреть мою постель.

— Нет.

Мысли Мэдлин мгновенно изменили направление, она бросила на Джарвиса удивленный взгляд, опустила руки ему на плечи и замерла — совершенно неподвижно.

А он не сдвинулся ни на дюйм.

— Отпустите меня.

Она постаралась вложить в эти слова всю, до последней капли, решимость и вздернула подбородок, чтобы они прозвучали как можно выразительнее.

— Пожалуйста.

Его выражение сделалось более жестким, но он убрал руки с ее талии. Предостережение, звучавшее в его тоне, было настолько же откровенным, как и его поцелуи.

Вздохнув с некоторым облегчением, Мэдлин, высоко подняв голову, напоследок метнула в него убийственный взгляд, повернулась, вышла на лестницу и, держась одной рукой за каменную стену, начала спускаться.

Этот поцелуй был просто частью его дурацкой игры. И что бы Джарвис ни сказал, он не имел — не мог иметь — серьезного намерения соблазнить ее.

Если она будет повторять это утверждение достаточно часто, то, быть может, снова поверит этому. Мэдлин пила с братьями чай и старалась не думать о Джарвисе Трегарте. Но теперь главными темами разговоров братьев с ней стали их прогулки с Джарвисом и его рассказы о своих приключениях, которыми он их потчевал.

Обычно Мэдлин могла твердо рассчитывать на то, что это беззаботное трио отвлечет ее от любых внутренних размышлений, но вместо этого их вопросы и замечания о Джарвисе только усиливали ощущение его присутствия, реальность того, что он находится рядом.

— Мы ходили в доки смотреть приход кораблей, — сообщил Гарри. — Сэм и Джо тоже были там. Отец Сэма держит таверну в Хелфорде, а у Джо отец кузнец. Они оба, Сэм и Джо, сказали, что их отцы обеспокоены тем, что будет с округой, когда иссякнут деньги от рудников.

Видя, что Мэдлин рассеянно смотрит куда-то в пространство, Гарри заерзал на стуле.

— Возможно, чтобы рудники закрылись? Это ведь будет очень плохо для всех, не правда ли?

— Вчера я получила из Лондона сообщение, что оловянные рудники, включая те, что находятся в окрестностях, работают нормально, — ответила она Гарри, — на самом деле даже лучше, чем ожидалось, и имеют радужные перспективы.

— Пожалуй, я так и скажу Сэму и Джо, чтобы они могли передать это своим отцам. Похоже, те всерьез встревожены.

— Конечно, — кивнула Мэдлин. — На самом деле, если у вас на сегодня нет никаких неотложных дел, думаю, вам следует снова побывать в Хелфорде. Ты, — кивком головы она указала на Гарри, — мог бы зайти и поговорить непосредственно с отцами Сэма и Джо. Это было бы по-добрососедски.

— Я сегодня же днем съезжу туда, — кивнул Гарри с необычайно серьезным видом — как взрослый мужчина, с сожалением отметила Мэдлин.

— Мы съездим, — подхватил Эдмонд.

А Бен, все еще занятый едой, просто кивнул.

Глядя, как Гарри допивает кофе, Мэдлин осознала, что за последнее время он повзрослел, и слова Джарвиса о том, что нужно больше привлекать его к делам поместья, всплыли у нее в голове.

— И еще, — снова заговорила Мэдлин, и Гарри вопросительно посмотрел на нее, отставив чашку, а Эдмонд и Бен последовали его примеру. — Ловите каждое слово по поводу рудников. Возможно, кто-то специально распространяет эти слухи. Мы знаем, что какой-то лондонский джентльмен интересовался приобретением акций рудников, и вполне вероятно, что слухи каким-то образом связаны с этим.

Гарри потребовалось не больше мгновения, чтобы понять связь, Эдмонд отстал от него лишь на долю секунды, а Бен оставался полностью поглощенным своим последним куском ветчины.

Гарри и Эдмонд обменялись взглядами, а затем на их лицах появилось одинаковое выражение, которого Мэдлин прежде никогда у них не видела.

— Мы будем слушать, — тихо усмехнувшись, кивнул Гарри, — и сообщим тебе все, что услышим.

Несмотря на несомненное возмужание Гарри, Мэдлин не стала настаивать на его присутствии этим вечером на балу у леди Морстон.

Прием, устраиваемый ее сиятельством, был одним из многих летних мероприятий, которыми местные джентри и аристократы занимали себя длинными теплыми вечерами. Одетая в платье из темно-красного атласа и чувствуя себя достаточно защищенной, мисс Мэдлин Гаскойн поприветствовала леди Морстон с обычной уверенностью в себе и вслед за Мюриэль направилась в бальный зал.

Джарвиса не было — во всяком случае, пока не было.

С этим человеком надо было постоянно держаться настороже, он мог быть откровенно опасен, но Мэдлин не считала себя слабой и безмозглой девочкой. Она была самостоятельным человеком, сама распоряжалась своей жизнью, и какое бы решение она ни приняла, это будет ее собственное решение.

— Я сегодня встретил Пентеруэлла, — сказал ей Джеральд Ридли. — К нему тоже приходил этот агент. Не то чтобы Пентеруэлл имел намерение продать акции, но, как и меня, его интересует, что за этим стоит.

— После нашего разговора я проверила еще раз, и все, что услышала, свидетельствует о том, что дела идут хорошо и даже ожидается дальнейшее улучшение. Возможно, этот лондонский джентльмен просто считает нас наивными?

— Что ж, — фыркнул Джеральд, — очевидно, у него нет мозгов, иначе к этому времени он уже должен был бы понять, что нужно как следует призадуматься.

Мэдлин улыбнулась и слегка кивнула на прощание, но слова сквайра заставили ее задуматься. Джентри были не единственными владельцами рудничных акций. Она медленно прохаживалась по танцевальному залу, размышляя над этим, когда неожиданно рядом с ней возник Джарвис и взял ее руку в свою.

Он улыбнулся ей своей хищной тигриной улыбкой — и, поднеся ее руку к губам, поцеловал ее.

— Сибил отказалась от поездки и заставила меня ехать одного. — Он оглянулся по сторонам. — Я забыл, что в провинции вечера начинаются раньше. — Джарвис снова взглянул на Мэдлин. — Но теперь, когда я здесь, мы можем танцевать.

Музыканты как раз начали играть, и, когда Джарвис потянул ее к месту для танцев, Мэдлин снова вернулась к реальности и уперлась.

— Нет. Я хочу сказать, я не танцую.

— Почему нет? — Он удивленно выгнул брови, но не перестал тянуть ее. — Не ожидаете же вы, что я поверю, будто вы никогда не учились?

— Конечно, училась. Просто…

Она зажмурилась, когда Джарвис ловко повернул ее и спокойно привлек к себе. Два поворота в руках Джарвиса, и…

— Не важно, — покачала она головой, когда он с удивлением взглянул на нее.

Он улыбнулся, посмотрел вперед и закрутил ее — буквально закрутил. Мэдлин никогда не танцевала — не имела возможности танцевать — с такой непринужденной грацией, никогда не могла задавать темп партнеру, как делала сейчас — не укорачивая шаг, не обуздывая движений, не ограничивая своей естественной манеры.

Когда они кружили по залу, без всяких усилий обходя другие пары, но двигаясь так плавно, что было ощущение не скорости, а только безграничной свободы, Мэдлин казалось, что се душа стала легкой и куда-то летит.

— Ну, вот видите. — Джарвис заглянул ей в глаза и улыбнулся. — Вам нравится.

Музыка закончилась; Джарвис сделал крутой разворот, который, как он заметил, нравился Мэдлин, и остановился. Ее откровенное наслаждение танцем, что-то, что она позволила ему увидеть, было для него изысканным удовольствием.

Он значительно продвинулся по сравнению с тем, где находился, когда впервые остановил на ней свой взгляд; тогда он не был способен заглянуть за отгораживающую их преграду, а теперь… В такие, как этот, моменты ему удавалось мельком, но четко разглядеть за ней женщину.

И с каждым новым взглядом эта женщина становилась все более интригующей.

— По-моему, пора ужинать. — Бросив быстрый взгляд поверх голов, Джарвис взял Мэдлин за руку. — Идемте?

Он с явной надеждой ожидал ее согласия, а Мэдлин удивленно взглянула на него, но потом все же кивнула, и ее следующие слова объяснили Джарвису почему.

— Мальчики сказали мне, что в Лондоне существует учрежденный вами некий джентльменский клуб. И если они правильно поняли, у этого клуба весьма необычное назначение.

Он улыбнулся и принялся отвлекать ее — в этом он был чрезвычайно искусен.

С ее вопросами и его ответами, касающимися клуба «Бастион» и истинного характера его прошлой службы Короне, они провели ужин, поглощенные достаточно серьезным разговором. Когда они вышли в коридор и направились обратно в бальный зал, Джарвис не мог вспомнить другого ужина, который доставил бы ему большее удовольствие.

Почему из всех женщин только с ней одной ему было так легко разговаривать, Джарвис не знал, но ее сообразительность и широкий кругозор позволяли ему свободно обсуждать темы, которых он, как правило, избегал. Просто позволить себе расслабиться и говорить не думая, не контролируя своих слов, — в этом было еще одно изысканное удовольствие.

— Вы уверены, что этот ваш шеф Далзил прав и в правительстве еще остается один последний предатель? — спросила Мэдлин.

— Да. — Взяв ее под руку, Джарвис свернул в сторону от бального зала. — Цели бы вы были знакомы с Далзилом, то не сомневались бы. Он, разумеется, не из тех, кто способен на выдумки, но и у всех нас остальных есть доказательства, что этот последний предатель существует. Джек Уорнфлит подобрался ближе всех — он почти поймал приспешника этого человека, — но предатель убил своего подручного, не желая, чтобы тот оказался в руках у Далзила.

Идя рядом с Джарвисом и размышляя над возмездием Далзила, Мэдлин смотрела перед собой, но на самом деле ничего не видела. Джарвис догадался об этом, потому что она не выразила протеста, когда они дошли до оранжереи и он раздвинул ведущие туда двери, а молча, слегка нахмурившись, прошла в них.

— Этот предатель — что о нем известно?

— Существует предположение, что у него есть какие-то связи с военным министерством. Кроме этого, имеется описание его внешности: это высокий, хорошо сложенный, темноволосый джентльмен из высшего общества.

— Из высшего общества?

Мэдлин обратила лицо к Джарвису, когда, закрыв дверь, он повернулся к ней.

— Он убил своего пособника в Воксхолле на торжественном представлении, происходившем в присутствии монарха. Единственными, кто мог получить билеты, были члены высшего общества, и молодая леди, которая видела его, совершенно уверена в его общественном положении. — Джарвис замолчал, глядя в глаза Мэдлин. — Как считает Далзил, последний предатель — это один из нас.

— Неудивительно, что Далзил так твердо настроен разыскать его.

Ее суровый вид навеял Джарвису образ настоящей карающей валькирии.

— Конечно. Недовольно о Далзиле.

Его бывший командир сослужил свою службу, и теперь они находились одни в крытой садовой оранжерее, далеко от бального зала.

Джарвис потянулся к Мэдлин, и она с недоумением оглянулась вокруг себя.

— Вы нарочно отвлекли меня.

Мэдлин уперлась руками ему в грудь и отодвинулась, чтобы взглянуть ему в глаза.

— Да, признаю это.

Ее обвинение вызвало у Джарвиса улыбку. Крепко держа девушку одной рукой, он поднял другую и подушечкой большого пальца погладил нижнюю губу Мэдлин. Мэдлин затрепетала, и взгляд его глаз, казавшихся темными при слабом освещении, поднялся к ее глазам.

— И теперь я собираюсь, — рука Джарвиса переместилась, длинные пальцы, обхватив подбородок Мэдлин, подняли его к себе, а губы опустились к ее губам, — еще больше отвлечь вас.