"Снайпер" - читать интересную книгу автора (Хантер Стивен)

Глава 28

Пальцы доктора Добблера почернели от типографской краски газет и журналов, которые ему пришлось перечитать за последнее время. В одиночестве он просиживал в своем закутке до поздней ночи и, листая страницы, пытался сосредоточиться. Вокруг него были целые горы журналов – от дорогих, с яркими блестящими обложками, до самых простых и примитивных. Но после долгих раздумий и поисков он понял, что вот они-то как раз и являются картой поисков Боба Ли Суэггера.

Это были в основном дешевые издания, напечатанные на плохой бумаге и плохой краской, которая теперь уже намертво въелась в его кожу, с массой грамматических ошибок. Фразы в них составлялись косноязычно, а на сочетаемость и порядок слов в предложении вообще никто не обращал внимания. Создавалось впечатление, будто издатели пытаются вместить максимальный объем информации на минимальной площади. На помещенных в них фотографиях трудно было что-либо разобрать. Это был какой-то совсем чужой и непонятный Добблеру мир.

Он перевернул еще одну страницу, чувствуя, что все глубже и глубже погружается в неизвестность.

И так далее… целых 195 страниц. Сборник назывался “Шотган ньюс”, хотя стрелковое оружие было представлено в нем весьма скудно. Если выпускалось что-то такое, что стреляло или имело хоть какое-то отношение к стрельбе или методике и способам стрельбы, то все это можно было найти в “Шотган ньюс”, своего рода дайджесте стрелковой субкультуры.

Добблер был просто в шоке. Оружие, оружие, оружие, повсюду одно только оружие различных форм, размеров и видов, на любой вкус, на все случаи жизни. Дешевое и дорогое, аккуратное и уродливое, неуклюжее и величественное. Добблер думал о тех людях, которые буквально боготворили эти винтовки, пулеметы и автоматы: их жизнь была либо полностью подчинена изучению сложнейших конструкций такого оружия, либо эти люди были абсолютно свободны благодаря безграничным возможностям этих смертельных “игрушек”.

Что здесь можно было обнаружить?

Прежде всего безумную страсть к порядку и дисциплине. В этом мире оружия было слишком много маленьких винтиков, колесиков, механизмов и систем, которые объединяли все воедино. Сразу в этом разобраться было просто невозможно. Добблер с удивлением для себя открыл, что, оказывается, даже существовали целые структуры, которые занимались только продажей отдельных частей устаревшего оружия. И все-таки в лабиринте головоломок чувствовалась какая-то гармония, которая для постороннего человека казалась сплошным хаосом, а для посвященного настоящим порядком. Может быть, в оружии заключалась власть? Да, у этих проклятых “игрушек” было весьма недвусмысленное предназначение, поэтому здесь и мелькала особая тень власти. Но при этом еще и тень красоты. Ему было приятно обнаружить, что некоторые из них были просто шедеврами искусства. Особенно ему понравилась винтовка “лагер”, иногда называемая “нью фронтье простого действия”.

И естественно, здесь должна была быть свобода, или, по крайней мере, ее иллюзия, хотя бы в самом минимальном своем проявлении. Для Добблера определение свободы носило интеллектуальный оттенок, однако он предполагал, что для кого-то – в более примитивном мире – свобода имела в основном оттенок физический: свобода передвижения, свобода от внешних раздражителей, свобода неподчинения и свобода поступка, которая всегда будет гарантировать спокойствие, если кто-то захочет дать тебе коленом под зад. Абсолютная свобода. И человек, который держит в руках оружие, должен чувствовать ее особенно сильно. Если у тебя в руках винтовка, никакое правительство тебе не указ. Последнее слово всегда останется за тобой.

И еще здесь можно найти мужское начало. В винтовках нет ничего нежного и женственного: они слишком прямолинейны и слишком жестоки. Объяснять безумную страсть к винтовкам, опираясь на столь соблазнительную фаллическую фрейдистскую теорию казалось ему делом бесперспективным. Если эти винтовки внешне и напоминали члены, то их хозяев это интересовало меньше всего.

Плюс, конечно, информация. Для него эти винтовки так и оставались просто оружием, но для этих людей винтовки представляли собой бесконечный источник информации: об истории, о введении новых правил, о появлении специальных инструкции, о том, как связаться с компанией (обычно это была целая корпорация компаний), о различных стрелковых традициях, о целой иерархии специальных терминов, а также их производных, которые вполне можно было бы уже объединить в какой-нибудь рунический код. Чтобы разбираться во всем этом, обычного умения стрелять было явно недостаточно. Здесь требовалось нечто большее, чтобы суметь разобраться в этой головоломке вещей и понятий. Было слышно, как мирно тикают настенные часы и мягко шуршат переворачиваемые страницы. Добблер наконец отложил в сторону еще одну стопку рекламных проспектов об оптовых продажах оружия всех видов и в любых количествах. Положив перед собой новый журнал, он от удивления даже приподнял очки и широко открыл глаза. Колонка к колонке, набранные очень мелким шрифтом, здесь были напечатаны какие-то совсем обескураживающие объявления, предназначенные уже явно не для тех, кто читал предыдущие издания. Это было “Нью-йоркское книжное обозрение”, печатавшее только частные объявления, содержащие сугубо специфическую информацию, в которой Добблер вообще почти ничего не понимал.

Разгадка была где-то здесь, среди этих объявлений о продаже старых винтовок, новых книг, составных частей патронов, магазинов для пистолетов, которые не выпускались с конца первой мировой войны, и Добблер почувствовал, что ответ вот-вот будет найден.

Они углублялись все дальше и дальше в лес, давно уже сойдя с дороги и петляя по каким-то едва заметным тропам. Наконец перед ними появился маленький охотничий домик, явно построенный много лет назад из толстых, грубо обтесанных бревен. Боб быстренько подстрелил трех белок из своей “Мини-14” и стал обдирать шкурки, собираясь поджарить тушки на костре.

– А мне что делать? – спросил Ник.

– Старайся никому не попадаться на глаза, – пробурчал Боб.

– Но я думаю, что нам надо…

– Мемфис, не надо мне ничего объяснять. Хорошо?

Ник злился и на себя, и на Боба, который привычно молчал и, казалось, совсем не проявлял интереса к нормальному человеческому общению. Ник еще никогда не видел более замкнутого – даже внешне – человека с таким безучастным и равнодушным лицом. Но это было совсем не то бездеятельное равнодушие, с которым он сталкивался у других людей, скорее, это была обманчивая иллюзия отдыха и расслабления, которая, как теперь понимал Ник, являлась всего лишь маской, благодаря которой ее хозяин отгораживался от внешнего мира, чтобы решить какие-то сложные проблемы.

– А где мы находимся? – поинтересовался Ник.

– В горах Уошито, – ответил Боб. – Здесь нас никто искать не станет. Естественно, пока мы этого сами не захотим.

– А-а, – с умным видом протянул Ник, на самом деле совсем ничего не понимая. – Ну а что, ты думаешь, мы будем делать теперь?

Боб молча продолжал снимать шкурки с белок.

– Еще не придумал, – ответил он минуту спустя.

– А я уже давно придумал! – сказал Ник.

– О-о! – только улыбнулся Боб.

– Я все думаю об этом Приложении Б. Это ключ к разгадке нашей тайны. Но где он находится, этот ключик? Скорее всего, в Вашингтоне. Все в Вашингтоне. Туда-то нам и надо отправиться как можно быстрее. Разнюхаем что к чему и, может быть, нападем на след. А потом…

Что будет после “потом”, он не знал.

– Ты не допускаешь мысли, что все это они могли уже предугадать? – спросил Боб.

– Ну…

– Я знаю только одно. На войне нельзя идти туда, где тебя ждут. Потому что там тебя уже наверняка поджидает приготовленная могила.

– Ну что тогда?..

– Мы пробудем тут еще несколько дней, пока не утихнет вся эти шумиха. Нам обоим надо отоспаться. Завтра я застрелю оленя, так что мясо у нас будет. С голоду не помрешь. Ну а там я что-нибудь придумаю.

– Подожди, я хочу сказать тебе, как профессиональный следователь с двенадцатилетним стажем, что мы просто не…

– Мой юный мистер Мемфис! Я не удостоился чести служить в какой-нибудь правительственной организации; единственное место, где мне пришлось учиться и работать, – это университет под названием Вьетнам. О том, как вести расследование, я понятия не имею. Но зато я точно знаю, что вся загвоздка сейчас в этой редкой черной винтовке, которая по крайней мере один раз, но использовалась для убийства человека. Я знаю, что ее владелец самый лучший стрелок в Америке, что он самый лучший специалист по баллистике и еще – что он почти сорок лет провел в инвалидной коляске. И еще, я не сомневаюсь в его сотрудничестве с Рэм-Дайн. Это единственная надежная карта, которая есть у меня на руках, и я собираюсь ее разыграть. Поэтому дай мне время над этим хорошо подумать. Пойди проветрись чуть-чуть или займись чем-нибудь… только не мешай. Но смотри не заблудись! У меня нет времени еще ходить тут тебя разыскивать.

Доктор Добблер облизал губы и пару раз нервно сглотнул. Только после этого он постучал.

– Да? – услышал он голос из-за двери.

– Полковник Шрек, к вам можно?

– Да, входите, доктор.

Добблер осторожно, стараясь не шуметь, вошел в кабинет Шрека. Пайн и полковник вели между собой серьезную беседу.

– В чем дело, доктор?

– Э-э, у меня возникла… возник план.

Полковник внимательно посмотрел на Добблера. Точно так же смотрел на него когда-то и Рассел Айсендлуан: в его глазах было больше жалости, чем чего-нибудь еще. Вообще, в чем-то Рассел и полковник были очень похожи. Они оба руководствовались принципом – брать то, что им нравится. И Добблер чувствовал, что сейчас, как и тогда, ему ужасно хочется угодить.

– Ладно, говорите, – сказал полковник после небольшой паузы.

– Боб слишком хитер и подозрителен, чтобы его можно было взять так, как нам хочется. Он всегда начеку. Мы должны его победить его же оружием. То есть терпением. Мы должны предложить ему нечто такое, что его заинтересует, но так, чтобы о нашем плане не узнал никто в мире. Мы должны все время подсовывать это ему под нос и отходить в сторону, подсовывать и отходить. Пусть он проверяет и перепроверяет, пока в конце концов не убедится, что здесь все чисто. Мы должны вести его по этому пути тихо, не спеша и очень осторожно, соблюдая максимальную дисциплину и выдержку, причем мы в любой момент должны быть готовы отступить и подготовиться снова, если обстоятельства будут складываться не в нашу пользу. Мы должны набраться терпения. Тогда и только тогда…

Шрек оказался очень нетерпеливым:

– Все это хорошо. Но теперь скажите мне, как это сделать.

– Сейчас, сэр, – начал Добблер, – пожалуйста. Мне кажется, что в файлах нашей организации нет никакой информации о человеке, который сделал тот знаменитый выстрел. Это наверняка снайпер. Причем экстра-класса. Ведь не мог же им быть простой смертный.

Шрек и сам думал об этом, но решил пока помолчать, сказав только:

– Продолжайте.

– Я уверен, что этот снайпер наверняка заинтересует Боба. Он его просто заворожит. Боб, скорее всего, теоретически уже предполагает, что такой человек есть, и пытается выяснить его имя и место жительства. Конечно, Боб знает и о той винтовке, из которой стрелял этот снайпер. Кстати, а не из нее ли он стрелял на стрельбище в Мэриленде?

– Из нее.

– Я считаю, что лучшее, что мы можем сделать, – это дать Бобу имя этого человека.

– Ну и каким же это способом?

– Есть такой журнал, “Шотган ньюс”, он выходит три раза в месяц. В каждом номере рекламируются тысячи простых и редких винтовок, а также множество составляющих элементов патронов, снаряжения и запасных частей. Среди прочего здесь есть и реклама новых книг. Меня это больше всего поразило. Но это правда. Люди, которые любят свои винтовки, естественно, как-то стремятся увековечить их или выразить свою любовь к ним на бумаге. Они создали, можно сказать, отдельный литературный жанр. И пока вся прочая литература находится под влиянием идеологических противоречий между “правыми” и “левыми”, они развиваются по-своему, хотя и у них есть свои “правые” и “левые”. Помимо официальных изданий выходит куча подпольных брошюрок и самиздатовских журналов. Я был очень удивлен, когда прочитал объявление о пересылке по почте книги о японских военных винтовках. За тридцать семь долларов! Представьте себе! Ну допустим, что есть кто-то, кто настолько восхищен японскими винтовками, что берется за написание о них книги! И вот, когда он, преодолев тысячи препятствий, связанных с ее публикацией, добивается успеха, оказывается, что находится еще тьма таких же сумасшедших, которые готовы выложить тридцать семь долларов за пересылку…

– Ближе к делу, доктор, черт побери!

– Да, простите. Так вот, почему бы не выпустить книгу? Маленькую брошюрку о той редкой винтовке, из которой Суэггер стрелял в Мэриленде. Опубликована она будет каким-нибудь никому не известным исследователем, который будет проживать в каком-нибудь спокойном городишке. Потом дать рекламное объявление в “Шотган ньюс”. Боб обязательно его прочитает. Потом он задумается: “Раз этот человек знает что-то о винтовке, которую помнят уже очень не многие из ныне живущих, то в его архивах может найтись какая-нибудь зацепка, которая приведет меня к этому снайперу”. Так он выйдет на нашего “исследователя”. А там его можно заманить в какое-нибудь укромное, безлюдное место и…

– На какую-нибудь вершину, к примеру, – впервые вмешался Пайн. – Заманить его на вершину, откуда ему просто некуда будет деться. Некуда. А там добить его при помощи большой группы людей.

– Да, заманить и уничтожить при помощи большой группы людей. Такой большой, что ему не справиться.

– Но где мы возьмем так много новых людей? – спросил Пайн.

– Этим уже займусь я, – ответил Шрек.

Они засиделись у входа в хижину допоздна. Создавалось впечатление, что Боб просто растворился в воздухе. Только теперь Ник понял, что он никогда раньше точно не понимал значения слова “сосредоточиться”. То, как умел внутренне сосредоточиться Боб Суэггер, не походило ни на что, виденное им раньше. Ник даже боялся с ним говорить. Сидя у костра, Боб невидящим взглядом смотрел на пламя. Сухие дрова тихо потрескивали внутри, выбрасывая вверх маленькие искорки, которые, пролетая мимо его смуглого вытянутого лица, таяли в глубоком мраке ночи. Его глаза смотрели куда-то внутрь, на одному ему понятные картины. Предоставленный в эти минуты самому себе, Ник попытался сконцентрироваться на Приложении Б.

Как можно проникнуть в базу данных ФБР, когда сам ты уже оттуда уволен, а твой единственный источник информации в его системе скомпрометирован? Очень непросто. Но он был убежден, что если бы ему удалось найти правильный подход к этой проблеме и придумать надежный план, то все бы получилось. Возможно, в их систему мог бы проникнуть какой-нибудь компьютерный умник, например какой-нибудь вундеркинд из молодых. Они все время суют нос куда не надо. Таких случаев полно. Или, может, ему обратиться к кому-нибудь вроде Хэпа Фенкла, выложить перед ним все начистоту, и тогда Хэп, наверное, обратится через голову Ховарда Д.Ютея, а может, и еще выше… но, чем больше он поднимался в своих фантазиях вверх, тем больше понимал, что это нереально. Хэп был не таким подлым, как Ховард, но все равно они с Ховардом были заодно: их объединяло ФБР. Да, они люди старой закалки, того ФБР, которое нерушимо следовало непробиваемым бюрократическим законам, и, хотя, взятые в отдельности, его сотрудники зачастую были добрыми и порядочными людьми, у них и мысли никогда не возникало нарушить инструкцию или предписание. К Хэпу идти нельзя до тех пор, пока у него на руках не окажется это чертово Приложение Б.

Ник недовольно фыркнул. Он должен его найти. Но не здесь, сидя в заброшенной хижине в лесу, сражаясь с каким-то призрачным, непонятным ему врагом. Приложение Б – вот где находится ключ к разгадке. Он был в этом уверен. Приложение Б на все даст ответ.

Где-то в темноте закричало и затихло какое-то животное. Костер уже почти догорел, а Боб все сидел возле него, погруженный в свои далекие мысли, старомодный и суровый, как герои популярных вестернов. Жаль, что рядом нет сейчас Майры, чтобы все обсудить, подумал Ник. Она бы что-нибудь придумала или, по крайней мере, с охотой выслушала бы его. Большая потеря. Теперь Ник чувствовал, как ему ее не хватает.

– Мемфис!

Он вздрогнул. Боб строго смотрел ему прямо в глаза.

– А? Что?!

– Мемфис, ты, кажется, хотел заняться чем-то действительно серьезным? Я имею в виду тяжелую, пыльную, скучную работу. За которую больше никто, кроме тебя, не возьмется. Сможешь ли ты работать неделю по двенадцать, нет, по восемнадцать часов в день?

Ник чуть не подпрыгнул от радости. Это была его особенность, можно даже сказать, талант: упрямый как бык, он мог упереться лбом и долбить стену до тех пор, пока не упадет либо он, либо стена. Настойчивости ему не занимать.

– Да, конечно.

И тут Ник увидел нечто такое, чего ему за все время их общения ни разу не доводилось видеть: Боб Снайпер улыбался в отблесках огня.

– Ну, тогда он у нас в кармане, – сказал он, и его глаза хитро сузились. – Мы найдем его. Того, кто нажал курок в Новом Орлеане. Мы хорошенько прищемим ему хвост.

Президент-великомученик в мраморной задумчивости сидел на своем троне в окружении дорических колонн и двухсот пар топающих по полу кроссовок. Крики и смех гулким эхом отдавались под высокими арками свода. Восьмой класс пришел на экскурсию к мемориалу Линкольна. Все призывы к порядку растворялись в детском шуме, который явно не свидетельствовал даже о видимости уважения к президенту. Юнцы резвились.

– Варвары, – процедил Хью Мичам, погружаясь в очередное облако дыма своей видавшей виды трубки. – Не имеют ни малейшего понятия о приличиях. – Старик насупился, но Шрек ничего не ответил. – Надо найти способ как-нибудь хирургическим путем удалять у детей языки еще до того, как они научатся говорить, – продолжал Хью. – Потом, после окончания колледжа, когда они хоть чем-то зарекомендуют себя в работе, можно будет предоставить им право написать петицию о возвращении языка на прежнее место.

– Не думаю, что это выполнимо, мистер Мичам, – заметил Шрек.

– Черт побери, полковник, нечего надо мной смеяться. Я очень не люблю, когда надо мной смеются. Итак, вы назначили эту встречу. Я так понимаю, что новости не очень хорошие. Наверху не будут вами довольны, полковник. Я вам честно говорю – не будут. Ну ладно, что там?

Преследуя группу бегущих подростков, мимо промчался измотанный учитель.

– Дело в том, что узелок развязался, – сказал Шрек. – Надо опять соединять концы.

– В каком смысле? – спросил Хью, делая еще одну глубокую затяжку. Над ним висело целое облако белого дыма.

– В том смысле, что Боб Ли Суэггер не умер. Он очень даже жив! И теперь охотится за нами. Это означает, что он охотится за нами всеми.

Хью покачал головой и, сунув руку в карман, достал оттуда небольшую фляжку.

– Выпьете, полковник?

– Нет, спасибо.

Хью быстрым движением опрокинул фляжку. Видимо, это доставило ему немало удовольствия. Шрек продолжал:

– У нас есть план. Он прост и выглядит многообещающе.

– Любопытно.

– Но у меня возникли две проблемы.

– Всего-то?

– Одна простая. А вот вторая… – Шрек сделал паузу.

– Итак, проблема номер один? – перешел сразу к делу Хью.

– Проблема номер один – живая сила. Я больше не хочу рисковать. Мне надо много людей. Он может убить двадцать или пятьдесят, поэтому я хочу намного больше пятидесяти, чтобы уже наверняка стереть его в порошок. У меня нет столько новых людей. Плюс ко всему нет и времени, чтобы их искать.

– Но, полковник, вы вряд ли в этом можете рассчитывать на нас. Вдобавок риск…

– Нет, нет, люди у меня есть. Просто они не здесь. Мне надо разрешение на самом высоком уровне на беспрепятственный перелет “геркулесов” на юг и обратно без всяких таможенных досмотров. Ведь это можно обеспечить, не так ли? Как вы полагаете, ваших коллег можно уговорить на такую малость? Они слетают туда, возьмут моих людей, те сделают свое дело и улетят обратно. Они пробудут здесь не более недели, клянусь. Никто их не увидит.

Хью ответил не сразу:

– Думаю, это выполнимо. А кого вы сюда привезете, полковник Шрек?

– Мне нужны надежные, проверенные исполнители, которым бы я мог доверять, мистер Мичам. Единственное место, в котором есть такие люди и из которого их можно быстро перебросить сюда, – это Сальвадор.

Хью поднял на него глаза.

– Я хочу привлечь к этой операции, – продолжал Шрек, – тот батальон “Пантеры”, который мы тренировали. Они перед нами в большом долгу. Пусть они уберут Боба Ли Суэггера.

– Хорошо, – сказал Хью Мичам. – Думаю, это реально. О деталях договоримся потом. А что за проблема номер два?

Шрек на секунду замялся. План Добблера внушал ему некоторые опасения.

– Ну, давайте, давайте, – бесстрастно выспрашивал Хью.

– Мои люди никогда еще не видели того человека, который стрелял в архиепископа, – начал Шрек. – Мы даже не имеем ни малейшего представления о том, кто он и чем занимается. Единственное, что мы знаем, – это то, что он стреляет, пожалуй, лучше всех в мире. Еще мы знаем, что он не мобилен, потому что ему пришлось обрабатывать те отчеты Суэггера по оценке местности, которые он не мог сделать сам. Еще есть подозрение, что когда-то он был очень знаменит, по крайней мере, его хорошо знали в стрелковом обществе. Значит, за всем этим кроется какая-то история. Мы проверяли его винтовку. Из этой винтовки не раз выигрывались чемпионаты страны.

Хью не отрываясь смотрел на Шрека. Потом заметил:

– Да, среди прочего она использовалась и для этой цели. Но в наших делах важнее всего безопасность. Она должна быть на первом месте. Есть вещи, о которых вам не надо знать. Я же говорил вам, что эту часть операции я проводил лично. Сам. Не привлекая ни вас, ни ваших людей. Разве не так? Ну и зачем тогда вы затронули эту тему, полковник?

– В нашем плане нужна приманка. Этот Суэггер весьма противоречивая личность, но у него есть свои слабости. На одну из таких приманок он и попался, когда мы подставили ему якобы советского снайпера Соларатова, который убил его друга и ранил его самого. Мой штатный психиатр Добблер сумел его раскусить, и тогда это сработало, мистер Мичам. Суэггер был, как говорится, уже у нас в кармане, но… Но мы его упустили.

– Ну, это уже известно.

– Теперь Добблер считает, что Суэггер догадался о существовании другого снайпера и захочет узнать о нем все, что только можно. Поэтому я решил сам предложить его Суэггеру. Это не сложно, но все должно выглядеть очень естественно и ненавязчиво. Мне надо, чтобы этот человек вошел в наше положение и согласился на сотрудничество.

– В качестве приманки?

– Да. Без всякого морального ущерба. Нам нужно только его имя, биография, кое-какие общие сведения, короче, такого рода инфор…

– Хорошо, для вашего сведения, мы давно с ним знакомы. Мы с ним даже вместе ходили в школу. Он прожил… замечательную жизнь, полковник! Поэтому все, что касается его личности, я держу в большом секрете.

– Если мы сейчас не уберем Суэггера, мистер Мичам, он убьет нас всех.

Хью размышлял.

– Я спрошу этого человека сам, – сказал он наконец. – Без его согласия я не могу пойти на это. На карту ставится слишком много.

Шрек с облегчением вздохнул.