"Снайпер" - читать интересную книгу автора (Хантер Стивен)Глава 25Зазвонил телефон. Ник перестал вытирать вымытую после завтрака посуду и снял трубку. – Ник? – Я слушаю, – отозвался он. Голос был женский и очень знакомый: – Ник, это Салли Эллиот из регист… – А-а! Привет, как дела? Случилось что-нибудь? – Ник, из-за тебя у меня огромные неприятности, – прошептала она. – А, из-за этого файла… – Я же не знала, что тебя уволили. – Да, да, с моей стороны было преступлением не сказать тебе об этом. Виноват, прошу прощения. Это, конечно, было нечестно. Просто я вел это дело и хотел разобраться… Ну понимаешь… это звучит, конечно, глупо, но я подумал, что раз меня уволили, то теперь я смогу полностью отдаться этому делу. – Ник, я получила приказание немедленно вернуть этот файл со специальным курьером. – О Господи! Надеюсь, они пока ничего серьезного не предприняли? – Мне надо вернуть этот файл. Ты же не имел права покидать с ним здание Управления. – Да, но поскольку я не мог больше оставаться в здании, то, выходит, не мог и прочитать его там, согласна? В любом случае, Салли, мне очень жаль, что все так получилось и что я подвел тебя. Сейчас же соберусь и через десять минут выйду. Через час буду уже у тебя. О’кей? И пусть это останется нашим маленьким секретом. Я имею в виду то, что я его вообще видел, хорошо? – Конечно. Это и должно остаться секретом. Я же не могу сказать им, что ты покинул здание вместе с файлом. Поторопись, пожалуйста. – Уже бегу. Ник быстро принял душ и надел серый костюм. Странно, но ему было приятно, что он еще что-то должен сделать в этой жизни, пусть даже это всего лишь пустячная поездка, чтобы передать файл. По дороге он прокручивал в голове всю полученную информацию. Ему снова припомнилось то странное послание, оставленное на полу в ванной приползшим туда из последних сил Эдуарде Ланцманом, который, возможно, действительно работал в секретной полиции Сальвадора. Кровавая надпись “РОМ ДО” через мгновение была поглощена растекшейся лужей крови. Могло ли это быть началом слов “Ромео Дог”, которые в 1962 году, во время Залива Свиней, служили в фонетическом алфавите обозначением двух букв – “Р” и “Д”? “Р” и “Д”. Рэм и Дайн. Рэм-Дайн. Это было уже кое-что. И в то же время это было очень мало. Почему он не написал “РЭ ДАЙ” или еще что-то, почему “РОМ ДО”? Что здесь было общего с Заливом Свиней и фонетическим алфавитом того времени? И вообще, брало ли оно начало оттуда? Ник чувствовал, как ужасно начинает болеть голова. Теперь он уже был полностью уверен в том, что Рэм-Дайн причастна к убийству Эдуарде Ланцмана и, похоже, к убийству архиепископа Джорджа Роберто Лопеза тоже. Однако у него пока не было никаких улик и доказательств. Он понимал, что пускается в опасное приключение, что весь мир вокруг него предстанет Королевством Кривых Зеркал и что в конце концов все может закончиться паранойей и психушкой. Все его существо противилось этому, подсказывая, что это не его ума дело. Но… мысль о том, что эти люди, выполняя свои задания, постоянно находятся где-то поблизости, не давала ему покоя. Кто их контролирует? Кто им платит? Шреку, Пайну и всем остальным? Для кого они выполняют эти задания? Для Комитета Лансера? Кто его основал? Откуда они вдруг появились в 1964-м, такие богатые и влиятельные, что смогли заполучить в свои руки полторы тысячи винтовок “армалит”? Кто они такие? Обо всем этом ему может сказать только Приложение Б. “Я должен найти это чертово Приложение Б”, – подумал он. – Вон он выходит, – сказал Томми Монтойа, сидя в автомобиле напротив небольшого домика, расположенного на окраине города, – вот он, мой маленький Ники. Джек Пайн наблюдал в бинокль, как Ник Мемфис закрыл двери дома и подошел к светлому “доджу”. – Пайн-0, давай брать сейчас! – Томми охватывал азарт. – Нет. Его ждут. Пусть сначала вернет этот проклятый файл, а на обратном пути мы его и возьмем тепленьким. Обработаем как положено. Мне кое-что нужно в его квартире. Я имею в виду, у него там должен быть пистолет. Ну если не пистолет, то какой-нибудь кухонный нож или бритва. Надо это взять: пригодится, когда придет момент в конце нашей душещипательной беседы отправить его на тот свет его же руками. – Джек, это не трудно, домом могу заняться я, – сказал один из членов их группы. – Хорошо, Пони, приступай. Мы тебя подождем. – Следить за ним не будем? – спросил водитель Эдварде, которого все почему-то называли “мистер Эд”. – Нет. Пусть Пони заберется в дом и принесет нам какую-нибудь веселую игрушку. Не оставляй никаких отпечатков, Пони! Понял? – Конечно, Джек, все ясно. – О’кей, тогда с Богом, малыш. Пони быстро вышел из задней двери автомобиля с “Электротоком 5400”, припаркованного вблизи дома Ника Мемфиса. Джек наблюдал за тем, как он переходил улицу. Со стороны Пони совершенно не привлекал внимания. Подойдя к дому, Пони постучал в дверь, а потом быстро обошел его вокруг. – Он заберется, – сказал Эд. – Я не раз видел, как он работает с замками. Не работа, а просто загляденье! В этом деле он настоящий гений. – Отлично, – отозвался Пайн. И вправду, Пони вернулся к машине через тридцать минут. Его трофеем в этот раз был маленький “кольт-агент”. Натянув резиновые перчатки, Пайн вынул барабан, осторожно вытащил оттуда один патрон и радостно воскликнул: – О-о-о-о! Это “глэйзеры”! У него на ладони лежала пуля с голубым наконечником, заключенная в блестящую гильзу. Пайн знал, что внутри пули, как косточки в виноградине, спрятаны свинцовые дробинки. – Эта штука сделает из него спагетти, – удовлетворенно заявил он. – О Ники, – сказал Томми Монтойа, – теперь тебе, мой друг, крышка. – Привет, я… – Тсс-с! – прошептала Салли и, стараясь скрыть гнев, тихо скомандовала: – Клади сюда! – Пожалуйста. – Ник положил на стол дискету с файлами и тихонько придвинул к ней. Она делала вид, будто не смотрит на него. Он стоял, чувствуя, что ему что-то надо сказать: – Салли, я… И тут она подняла на него глаза. На ее лице было написано страдание. Ник только сейчас увидел, какую боль он ей причинил. Боль? Ей? Но ведь он даже не знал ее! Внезапное чувство какой-то душевной близости одурманило и поразило его. До него вдруг дошло, что эта красивая, стройная девушка ведет себя так потому, что она его любит, и это, черт возьми, произошло явно не месяц и не два назад. Ник даже представить себе не мог такого поворота событий, а когда это произошло, от смущения не знал что сказать. Он чувствовал себя так, будто невольно узнал ее самую сокровенную тайну; и эта тайна ошеломила его. Он никогда бы не подумал, что может для нее хоть что-то значить. – У тебя были проблемы? – прервав молчание, спросила она. – Я имею в виду – на входе? – А, ты об этом. Нет, не было. Смешно звучит, но даже несмотря на то, что у меня нет документов, они по привычке продолжают пропускать меня в здание. Знаешь этого охранника на входе – как его… Пол, по-моему, – так вот, он даже честь мне отдает, как это делал все последние четыре года. Я думаю, просто не до всех еще дошел приказ о моем увольнении. – Скоро дойдет. Наступившее молчание становилось с каждой минутой все более неловким. Ник тихо стоял, не зная, как его нарушить. – Прости, – наконец выдавил он из себя. – Мне надо было сразу все тебе рассказать. Понимаешь, это дело меня очень волновало… Оно не имело ничего общего со всем тем, что произошло со мной в последние два месяца. Я просто очень не люблю, когда дело остается незавершенным, даже несмотря на угрозу для своей карьеры. Поэтому, когда ты дала мне этот чертов файл, у меня не хватило сил отказаться от него. Она подняла глаза на Ника: – Я виновата в том, что они вытворяют с тобой. Это все только из-за меня. Я уверена, твоей вины в этом нет. – Нет, есть. Мне казалось, что я самый умный, но это было заблуждение. Я все время допускал промахи. Поэтому мне надо уйти отсюда, пока мое присутствие не причинило тебе вреда. Надеюсь, что у тебя все будет в порядке. – Я тоже так думаю. Мне надо вернуть им это до завтра. И еще подписать формуляр, в котором сказано, что файл не выносился из Управления. – Тебе придется лгать из-за меня? – Да. – Знаешь, Салли, мне всегда везло с женщинами. Я преступник по отношению к тебе. Приношу самые искренние извинения. Могу ли я чем-нибудь загладить свою вину? Ты, надеюсь, не откажешься пообедать со мной? – У меня сегодня свидание. – А-а, понимаю, О’кей. Еще раз прости. Ну, теперь мне пора… – Но завтра я свободна. – Отлично. Можно, я встречу тебя, скажем, в шесть у выхода из Управления? Сходим в “Квотер” и отведаем устриц, пока туда еще не набились туристы. – В шесть, – сказала она. – И не беспокойся о том, что мне придется солгать. Это не так уж страшно. – Спасибо, Салли. Огромное спасибо. На улице был чудесный день. Ник не спеша шел вдоль многоэтажных зданий в центре Нового Орлеана. Делать ему теперь было нечего, разве что просто убивать время. Привыкший всю жизнь выполнять поставленные перед ним задачи и достигать намеченных целей, он вдруг почувствовал себя необычайно легко и свободно. Хорошее настроение придавало сил: он шел и думал о том, что может прямо сейчас отправиться в “Квотер”, прекрасно пообедать, а затем вернуться домой и немного подремать. Депрессию как рукой сняло. У него назначено свидание с красивой девушкой; он молод и здоров; он разбирается в людях; у него все будет нормально. Может быть, еще по-крупному повезет. Денег у него хватит еще недели на две – две с половиной… Ничего, еще поживем, Ник! Не всю же жизнь работать в ФБР. А вдруг у них с Салли что-нибудь получится? Что будет, то будет, чего тут гадать. Перед ним только сейчас открывается весь мир. Он шел и с удивлением думал: все-таки какой очаровательной может быть улыбка женщины и какие она может творить с вами чудеса. Погруженный в свои размышления, Ник сам не заметил, как оказался в толпе служащих, идущих в кафе и рестораны на ленч. В этом момент он услышал, как кто-то его окликнул: – Ники! Эй, Ники, Ники! Он обернулся и увидел своего старого знакомого Томми Монтойа, который излучал зажигательную латиноамериканскую жизнерадостность. На шее у него, как всегда, сияла толстая золотая цепь. – Томми! – обрадовался Ник. – Томми, черт бы тебя побрал! Какая встреча! Знаешь, собирался уже тебе позвонить, но вот увидел, по счастью, здесь. Есть пара минут? Мне тут надо у тебя кое-что спросить. – Конечно, Ники. Какие проблемы? Ник шагнул навстречу Томми, но в этот момент на него с разных сторон навалились трое и стали грубо выкручивать ему руки. – Эй, что за дья… Нападавшие явно не шутили. Он рванулся, заехал одному из них локтем по физиономии, но они грубо скрутили его и придавили к земле. В этот момент ему показалось, что сквозь костюм что-то легонько укололо его в бок, и сразу же весь мир зашатался и поплыл у него перед глазами, вращаясь все быстрее и быстрее, пока ему ужасно не захотелось спать. Ему казалось, что его куда-то тащат, а потом он летел, летел… Когда Ник очнулся, было уже темно. Он лежал на грязном полу в автомобиле. Снаружи до него доносилось стрекотание кузнечиков и сверчков. Ник сразу же ощутил мерзкое зловонное дыхание болотных зарослей. Он попытался сесть, но не смог – мешали наручники. Чувствовал он себя просто отвратительно: было такое впечатление, будто кто-то через ноздри накачал ему в голову шесть тонн пластиковых отходов. – Пайн-0, смотри, он пришел в себя. – Отлично. Привет, Ники, ну как, ничего? Этот натриевый пентосал неплохо бьет по башке, а? – Кто вы? – Да так, трудяги-бродяги, сынок. Ну-ка подними его! – Есть, Пайн-0. Пайн-0. Это имя было очень знакомо. Две пары грубых рук рванули Ника вверх. В глаза ударил яркий свет. Голова просто раскалывалась. По теням он смог определить, что их было четверо. – Ты же знаешь, о чем мы будем сейчас говорить, не так ли? Все зависит от тебя и от того, насколько быстро ты поймешь нас и согласишься с нами сотрудничать. Что касается меня, то я считаю, что такой образцово-показательный бойскаут, как ты, должен достаточно быстро понять, что он серьезно ошибался и что теперь настало время исправлять свои ошибки. Вот Томми, например, утверждает, что ты довольно-таки упрямый подонок и промучаешь нас всю ночь. Но знаешь что, Ник? Это не важно, потому что у нас много времени и мы никуда не торопимся. И запомни: у нас говорят даже мертвые! Героев в этом мире нет! – Томми, какая же ты сволочь! – Ники, ты мне всегда нравился. – Ты самый настоящий ублюдок! – орал Ник. – О, наш Ник крутой парень, не так ли? – вступил в разговор плотный коротышка. Нику бросились в глаза многочисленные татуировки на его толстых жилистых руках. Он вспомнил файл о Рэм-Дайн. Пайн-0. – А ты Пайн, да? “Зеленый берет”, устроивший кровавую бойню на реке Сампул? Да, ты действительно можешь гордиться собой, ты чистокровная сволочь. – О Ник, Ник, Ник… Это было прекрасное дело. В тот день мы убили двести коммунистов. А все для того, чтобы такие толстожопые пердуны, как ты, могли спокойно жить в своей ленивой стране и ни о чем не думать… – Он сардонически рассмеялся. – Ник, это наша работа. Ты же знаешь, что кто-то должен этим заниматься. Не ты же. – Пайн-0, тебе бы не следовало говорить ему… – Ну почему же, мы доверяем Нику все наши секреты, не правда ли, Ники? – Пошел ты на… – сказал Ник, всем телом чувствуя необычайное облегчение от действия наркотика. – Дай только вырваться из этих проклятых наручников, я тебе голову живо сверну. Эй ты, специалист по расстрелам детей. Я все прочитал. Знаешь, что я тебе скажу, подонок, я бы очень хотел посмотреть, как бы ты воевал против фэбээровской группы СВИТ, а не против женщин и детей. Ты бы у нас быстро узнал почем фунт лиха. Тут бы ты уже не фраерился как пижон. – Ник сорвался на крик. Пайн рассмеялся. Томми тоже. Ник оглянулся: его окружали лишь темнота и молчание луизианских байю. Черт его знает, где они сейчас находились. От цивилизации их отделяли долгие мили пыльной дороги. Ждать помощи или милосердия было неоткуда. Невдалеке он увидел свою машину. Теперь он понял, что это значило. Это значило только одно: эти сволочи убьют его так, чтобы это максимально походило на самоубийство, а машина была им нужна только для того, чтобы объяснить, как он сюда попал. – Ну вот, Ники, теперь все зависит от тебя: либо это будет происходить быстро и безболезненно, либо долго и мучительно. Ну, что ты выбираешь? – Мне безразлично, что ты тут мелешь, недоносок. – Не торопись, – сказал Томми. – Когда мы продемонстрируем тебе, как работают в системе национальной безопасности, ты сразу же захочешь присоединиться к нам. Мы делаем то, чего нельзя не делать. И ты знаешь это лучше, чем кто бы то ни было в этой идиотской стране. Чем-то мы даже похожи на римских центурионов. Пытки нам ни к чему, мы же не варвары, правда, Пайн-0? – Абсолютная правда. – Пайн с готовностью кивнул головой. – Такие сволочи, как вы, всегда говорят, что делают все это для страны. – Вы самые обыкновенные негодяи и подонки! – Собравшись с силами, Ник смачно плюнул Пайну в лицо. Ужасная, отвратительная гримаса исказила лицо Пайна. Даже в темноте Ник заметил, как засветились в его глазах злоба и ярость. Казалось, Пайн сейчас разорвет Ника на части. Но, как настоящий профессионал, он сдержался. – Пайн-0, – обратился к нему один из его “коллег”, – похоже, по доброй воле он совсем ничего не хочет рассказывать. Глаза Пайна сузились: – Черт, ты, кажется, прав. Ну-ка вколи ему. Пора ускорить этот процесс. Хватит заниматься мурой. Ник почувствовал, что ему закатывают рукав. – Ну вот, Ник, доигрался. Сейчас мы быстро развяжем тебе язык. У нас есть для этого прекрасное средство. Ник почувствовал укол иглы, ее тонкое жало впилось ему в вену, и минуту спустя невероятная усталость и тяжесть разом навалились на него. – Отлично, Ник, теперь расслабься, пусть оно разойдется, – посоветовал Томми. Ник отчаянно пытался сопротивляться. – Это отличная штука, фенобарбитал-Б. Сложносоставное, специально разработанное для допросов в системе ЦРУ средство. Поэтому давай, дергайся. Чем больше будешь сопротивляться, тем больше расскажешь. Сначала Ник ничего не чувствовал. Но потом началось. Зажигались и выключались огни. Перед глазами все плыло. Его била дрожь. Он понял, что воля покидает его. Она просто потихоньку испарялась. Ощущая лишь собственную слабость, немощность и огромный страх, он желал только одного – полностью отключиться. – Ник, – откуда-то издалека до него донесся знакомый голос, – Ник, Ник, Ник. Расскажи нам все. Пони, включил пленку? – Да, уже крутится. – Ник, когда ты впервые услышал о Рэм-Дайн? Ник попытался найти в себе хоть какие-то силы не отвечать, но в конце концов ему показалось это очень глупым. Почему бы не рассказать им все то, что им нужно? Ведь все рассказывают. – Я… я… – Ну-ну, давай… – Я был на патрулировании с людьми из Секретной Службы, – начал Ник. – Как раз накануне визита Флэшлайта. Да… Так вот, один из агентов упомянул о Рэм-Дайн в связи с тем, что она переправила одному центральноамериканскому правительству самое совершенное подслушивающее оборудование. А я как раз искал пути… И тут его понесло. Ник говорил, говорил, говорил. Он просто не мог остановиться. Информация извергалась из него ниагарским водопадом. Это был настоящий словесный понос. Все, что он знал об этой организации, все его сомнения по поводу причастности Боба Ли Суэггера к убийству архиепископа, все его страхи, ужасы и надежды, все самое худшее, что было в глубинах его души, и все, что ему только чудилось, он добросовестно выложил перед ними. Нику казалось, что он говорил несколько дней, даже лет. В конце концов он так извел их своей болтовней, что они больше не могли его слушать. Наступил рассвет. Давно уже смолкли сверчки и кузнечики. Он переговорил даже их. Где-то вдалеке поднималось солнце, окрашивая окружающий мир в бледно-зеленые тона. Все кругом было зеленым – какое-то безумное торжество зеленого цвета. Они стояли около речки, а может, болота. Вокруг были одни деревья. На дороге лежал толстый слой мягкой серой пыли. Все здесь хранило пыльное молчание. Он устал. Очень устал. Единственное, чего ему сейчас хотелось, это заснуть. Но они не отпускали его. – Я очень хочу спать, – сказал Ник. – Может, тебя еще и в ванную сводить? – спросил Томми. – Нет, я просто хочу спать. Как сквозь сон слышал он, о чем говорили его мучители: – Черт, прогуляйся с ним. – Ты считаешь, что уже все, Пайн-0? – А ты что считаешь – я что-то забыл? Этому ублюдку уже давно пора петь вместе вон с теми пташками в небе. – Ладно, что дальше? – Дальше все как обычно. Вы же знаете, не раз делали. Томми, он твой лучший кореш, вот ты и кончай его. Пони, останешься здесь вместе с ними. Дождитесь, пока ему приспичит поссать. А нам надо отвезти эту дурацкую пленку, причем как можно скорее. – Хорошо. Все еще находясь под действием наркотика, Ник тем не менее потихоньку начал понимать, что здесь происходит и что его ждет. У него уже не было ни силы воли, ни гордости. – Что вы собираетесь со мной сделать? – спросил он. – А ты как думаешь, а? – в свою очередь поинтересовался Пайн. – Ты слишком далеко зашел. Ты узнал то, чего тебе совсем не надо было знать, и поэтому, видимо, придется прогладить тебя утрамбовочным катком. Не бойся, я шучу, все будет проще. Кто-то же должен в этом мире делать настоящие дела, которые не под силу таким сосункам, как ты. Можешь уже ни о чем не беспокоиться. У тебя было время сделать выбор. Ты его сделал. Никто тебя за яйца не тянул. Теперь пора платить по счету, сынок. – “Здесь затронуты интересы национальной безопасности. Комитет Лансера рекомендует не предпринимать никаких дальнейших действий в отношении данного дела. Смотри Приложение Б”, – с горькой иронией в голосе попытался пошутить Ник. Два рэмдайновца сели в машину и укатили в неизвестном направлении. Ник смотрел, как машина удалялась, оставляя за собой густой шлейф серой пыли. Он оглянулся. Это было действительно красивое место. Никаких построек, никаких людей, только река да болота, которые окружали ее с обеих сторон желто-зеленым покрывалом растительности. В нескольких сотнях ярдов отсюда деревья уже росли сплошной стеной, а земля превращалась в жидкую грязь. Здесь, в лучах восходящего солнца, она была твердой и надежной. Рядом стояли две машины – его и Томми. Ник отвернулся. Томми и второй рэмдайновец не спускали с него глаз. Он дернул наручники, но они не поддавались. Даже если бы он смог сейчас побежать, бежать все равно было некуда. В какую сторону можно рвануть отсюда в надежде спрятаться, было совершенно непонятно. – Это какая-то ошибка, – сказал он. – Я ведь ничего не совершил. – А здесь об ошибках никто и не говорит. Дело не в ошибках, а в том, что ты слишком много стал знать. А как дальше все происходит, ты и сам догадываешься. Так ведь всегда бывает: если много знаешь, значит, пора убивать, – отозвался Томми. – Хочешь коку или чашечку кофе? Мы взяли с собой термос. А, Ники? – Нет. – Ники, мне очень не хотелось бы говорить это, но… ты простой смертный и рано или поздно тебе все равно придется открыть краник и отлить пару литров из своего аквариума. Такова уж природа человека. Все мы так устроены. – При чем тут моя моча? – Сейчас в ней слишком большая концентрация фенобарбитала-Б. Ты пописаешь, и она снизится до допустимого уровня. Вот поэтому мы сидим тут и ждем, пока ты уссышься. Только, ради Бога, не плачь и не умоляй ни о чем. – Скотина! Не дождешься, чтобы я плакал или умолял тебя! – Ну, обычно все так поступают. – Пони был невозмутим. – Все. Ник терпел до тех пор, пока его мочевой пузырь все-таки его не предал. Хочешь не хочешь, а опорожниться придется. Видя его сопротивление, Томми сказал: – Ник, ну что ты мучаешься? Это же не играет никакой роли, поверь. Просто смысла нет. Понимаешь? В конце концов Ник не вытерпел: – Пора. Освободи руки. – Прости, но этого я сделать не могу. Пони, расстегни ему штаны. Только не прикасайся к нему. Пусть все будет как можно натуральнее. Боже, как он их ненавидел! В том, как они выполняли свою работу, чувствовались долгий опыт и профессионализм. Пони, молодой и сильный латиноамериканец, расстегнул ему брюки. Теперь он мог закончить начатое дело сам, и последняя в его жизни струя, образуя вокруг себя небольшую радугу, зажурчала по зеленой болотной траве, разбрасывая вокруг брызги, которые красиво переливались в ярких лучах солнца. – Сволочи, – закончив, процедил Ник. – Мудаки вонючие! Ненавижу! Они застегнули ему брюки, а потом подвели к реке, где земля превращалась в сплошную грязь. Здесь его опустили на колени. Он чувствовал, как к его кисти привязывают ремень. Потом вдруг на левой руке защелкнулся новый наручник, прикрепленный к ремню. Черт! У них даже для этого есть специальные приспособления! До чего же все продумано и отработано! Они хорошо попрактиковались в этом деле. Наверное, каждый по несколько тысяч раз! Какой-то небольшой предмет тупо ткнулся ему в руку. Он сжал кулак. Пальцы сразу же почувствовали знакомые очертания “кольт-агента”. Ник попытался нажать курок, но тот не поддавался. Они вставили туда что-то вроде клина. Потом суставов коснулась липкая изолента, которая все плотнее и плотнее стала прижимать пистолет к его руке. – Откинь ему голову назад, Пони, – руководил Томми. Тот добросовестно запустил пятерню в волосы Ника и дернул их назад. У Ника в глазах поплыли фиолетовые пятна. Чертовски больно. – Сволочи, – заорал он, – не делайте этого со мной! Не надо! Томми, Господи, прекрати! Прошу тебя, мы же с тобой были друзьями! – Нет, Ник. Ты всегда был просто фэбээровцем. Ничем не могу тебе помочь. Так же, как и ты, я делаю свою работу. Расслабься, наслаждайся утром. Ни о чем не думай. Это совсем не больно. Ты не волнуйся. Ник услышал, как за спиной у него что-то щелкнуло и наручник на правой руке раскрылся, но в тот же момент Томми Монтойа, стоявший справа, со всей силы схватил его руку. – Теперь, Ник, осторожно, не сопротивляйся. Это всего лишь одна секунда. – Пожалуйста, не надо, – умолял Ник. – Итак, Ники, начинаем. – И он начал поднимать руку Ника по дуге к его виску. Ник понял, что его собственная рука стала теперь его заклятым врагом. Он сопротивлялся, как мог, но двое склонившихся над ним мужчин все равно были сильнее. Он видел, как его рука, направляемая двумя мускулистыми руками Томми, медленно поднималась к голове. Теперь было ясно, как все должно произойти. Его руку будут поднимать до тех пор, пока дуло не коснется виска. Затем Томми вытащит клинышек из-под курка и нажмет Нику на палец (в каталоге Рэм-Дайн, который она любезно предоставляла секретным службам латиноамериканских стран, этот предмет шел под номером 4332 и назывался “имитационно-суицидный стопор многоразового использования”). Одного “глэйзера” из пистолета Ника было достаточно, чтобы от его мозгов не осталось и следа. Его выловят в камышах где-нибудь у берега: в застывших руках, естественно, будет зажат его пистолет, а на берегу будет стоять его машина. Никаких других улик не будет. Они все продумали. Чертовы профессионалы!!! – О Господи, не делайте этого, прошу вас! – Ник почти кричал, по-прежнему пытаясь опустить руку. – Так, так, уже почти на месте… Да не дергайся ты, идиот, все испортишь! – приговаривал Томми, поднося все ближе и ближе к виску Ника злосчастный ствол пистолета. Наконец дульный срез коснулся кожи и замер. Было такое чувство, будто кто-то прижал к виску монету. Краем глаза он видел, как Томми спокойно и тщательно занимается пистолетом, взводит собачку, аккуратно сжимает его руку своей рукой в резиновой перчатке и готовится к тому, чтобы вынуть стопор. – Осторожно, Пони, – сказал Томми, предупреждая своего напарника, чтобы тот поменьше забрызгался. – У меня все готово. Начи… В это мгновение пуля разнесла голову Томми Монтойа. Через долю секунды до них докатилось эхо выстрела. За рекой в воздух взметнулась целая стая растревоженных белых птиц. Согнанные с насиженных мест, они недовольно кричали. Ник увидел, что теперь количество его врагов уменьшилось ровно наполовину. Он повернул внезапно освободившуюся голову к другому своему мучителю, к Пони, который с глупым видом поднял на него глаза, еще ничего не понимая. Но Ник уже понял все. – Теперь и тебе крышка, – сказал он, и не успел он договорить последнего слова, как пуля, ударив Пони в грудь, попала ему прямо в сердце. Тот упал, заливаясь кровью. По-прежнему недовольно крича, в воздухе кружились птицы. Постепенно усиливался ветер. Ник откинулся назад. Ужасно ныла рука. Ему очень хотелось побыстрее сбросить этот проклятый пистолет, но тот был туго примотан к руке изолентой, а он не мог даже пошевелиться. Распутать или сорвать ленту мешала вторая рука, а ключи от наручников, думал Ник, наверняка лежат у одного из этих ублюдков в кармане. Оглянувшись, он заметил переходящего вброд реку человека. Мужчина был высокий, широкоплечий, с загоревшим лицом и теперь уже без бороды, в голубых джинсах и джинсовой голубой рубашке. На голове у него была бейсбольная шапочка с надписью “Рэйзорбэкс”. Спокойные серые слегка прищуренные глаза смотрели насмешливо-снисходительно и безжалостно. В них не было страха. Рот было плотно сжат. Издалека он казался невероятно высоким. В руке у него был длинноствольный ремингтон с неимоверно длинным оптическим прицелом. Он нес его как человек, который знает в винтовках толк. Наконец он подошел к Нику. – Привет, малыш, – коротко бросил ему Боб Снайпер. |
||
|