"Святилище" - читать интересную книгу автора (Мосс Кейт)

Глава 4

Маргарита Верньер вышла из фиакра на углу улиц Камбон и Сент-Оноре в обществе генерала Жоржа Дюпона.

Пока ее кавалер платил за проезд, она плотнее завернулась в свой вечерний палантин — к вечеру похолодало — и удовлетворенно улыбнулась. Ресторан был лучший в городе, всем известные окна затянуты, как всегда, бретонским кружевом. То, что Дюпон привел ее сюда, доказывало его возросшее к ней уважение. Они под руку вошли в «Вуасин». Навстречу им звучали сдержанные тихие голоса. Маргарита почувствовала, как генерал расправил грудь и вздернул голову. Он, конечно, знал, что все мужчины в зале смотрят на него с ревнивой завистью. Она пожала ему локоть и почувствовала, как он ответил тем же — жест, напомнивший о том, как они провели последние два часа. Он посмотрел на нее взглядом повелителя. Маргарита подарила ему ласковую улыбку, чуть приоткрыла губы, с удовольствием отметила, как он покраснел от воротничка до кончиков ушей. Именно ослепительная улыбка и полные губы отличали ее от обычной красавицы. В них были и обещание, и призыв.

Он поднял руку, оттянул жесткий белый воротничок, ослабил черный галстук. Искусный покрой безупречного смокинга скрывал недостатки несколько утраченной к шестидесяти годам отменной формы генерала, какой он отличался в свои лучшие дни в армии. В петлице скромно красовались цветные ленточки медалей, полученных за Седан и Мец. Вместо жилета, который мог подчеркнуть выпуклый живот, он повязал широкий темно-красный пояс. Седые волосы, густые подстриженные усики… Жорж теперь был дипломатом, строгим и расчетливым, и хотел, чтобы мир об этом знал.

В угоду спутнику Маргарита оделась скромно — в лиловое шелковое вечернее платье с муаровым узором, отделанное серебром и бусинами. Ее стройную, затянутую в корсет талию подчеркивали полные плечи и пышные юбки. Высокий воротник оставлял открытой лишь тончайшую полоску кожи, но Маргариту такой фасон делал еще более соблазнительной. Ее темные волосы были аккуратно приподняты шиньоном и украшены изящным пучком лиловых перьев. Чистые карие глаза искусно подведены.

Все скучающие матроны и раздобревшие жены в ресторане смотрели на нее с неприязнью и завистью, тем большей, что Маргарите было за сорок — дама далеко не первой молодости. Сочетание красоты и подобной фигуры, и к тому же на пальце нет кольца, — все это уязвляло их чувство справедливости и благопристойности. Прилично ли выставлять подобную связь напоказ в таком месте, как «Вуасин»?

Седовласый хозяин, державшийся под стать своей клиентуре с достоинством, поспешил навстречу Жоржу, вынырнув из тени за спинами двух сидевших за конторкой дам, этаких Сциллы и Харибды, без благословения которых ни одна душа не проникла бы в эту обитель гурманов. Генерал Дюпон считался особым клиентом, он заказывал лучшее шампанское и оставлял щедрые чаевые, однако в последнее время он почти не бывал здесь. Владелец, очевидно, боялся, что клиента у него отбили кафе «Пайард» или кафе «Англез».

— Мсье, какая радость снова видеть вас. Мы уже решили, что вы получили назначение за границу.

Жорж заметно смутился. «Какой прямолинейный», — подумала Маргарита. Впрочем, ей это скорее нравилось. Манеры у него были лучше, чем у многих из ее прежних поклонников, к тому же он был щедрее и не столь требователен.

— Это только моя вина, — сказала она, взметнув темные ресницы. — Я его не отпускала.

Хозяин рассмеялся и щелкнул пальцами. Пока гардеробщик освобождал Маргариту от палантина, а Жоржа от трости, мужчины вежливо поболтали, обсудив погоду и положение в Алжире. Ходили слухи об антипрусской демонстрации. Маргарита позволила себе отвлечься. Она опустила взгляд на знаменитый стол, где были выставлены самые изысканные фрукты. Конечно, для клубники уже поздно, да и все равно Жорж не любит засиживаться допоздна, так что вряд ли он захочет ждать десерта.

Маргарита умело сдержала вздох, ожидая, пока мужчины закончат свои дела. Несмотря на то что все столики вокруг были заняты, здесь царила атмосфера покоя и тихого комфорта. Ее сын обозвал бы ресторан скучным и старомодным, но ей слишком долго довелось любоваться на подобные заведения с улицы, заглядывая в окна, и потому она находила его восхитительным и видела в нем показатель материального благополучия, обретенного под покровительством Дюпона.

Закончив разговор, хозяин поднял руку. Метрдотель выступил вперед и провел их через освещенный свечами зал к лучшему столику в нише, скрытому от глаз других посетителей и расположенному дальше всего от вращающихся дверей кухни. Маргарита отметила, что мэтр вспотел, верхняя губа блестела под короткими усиками — и задумалась, каково же положение Жоржа в посольстве, если для них так важно его доброе мнение.

— Мсье, мадам, аперитив для начала? — спросил официант, подававший вина.

Жорж взглянул на Маргариту:

— Шампанского?

— Да, с огромным удовольствием.

— Бутылку «Кристаль», — произнес он, откинувшись назад, словно желая оградить Маргариту от подобной пошлости — заказывать лучшее вино в заведении.

Едва метрдотель скрылся, Маргарита передвинула ногу так, чтобы коснуться под столом ноги Дюпона, и опять с удовольствием увидела, как он вздрогнул и тут же отодвинулся.

— Право же, Маргарита! — пробормотал он, но в упреке не хватало убедительности.

Она сбросила туфельку и легонько погладила его ногой. Сквозь тонкий как паутинка чулок ощутила шов на его брюках.

— У них лучшая в Париже коллекция красных вин, — заговорил он сдавленно, словно не мог прокашляться. — Бордо, бургундское, все расставлено по ранжиру: сначала вина из прославленных виноградников, затем остальные в должном порядке, вплоть до самых простых, какие пьют буржуа.

Маргарита не любила красных вин, вызывавших у нее ужасную головную боль, и предпочитала шампанское, но она взяла за правило пить то, что ставит перед ней Жорж.

— Вы так умны, Жорж… — Она помолчала, оглядывая зал. — И как вы сумели добыть нам столик! Для вечера среды народу очень уж много.

— Просто надо знать, с кем поговорить, — сказал он, но видно было, что лесть ему приятна. — Вы здесь раньше не бывали?

Маргарита покачала головой. Педантичный до последней мелочи, Жорж коллекционировал факты и с удовольствием щеголял своими познаниями. Она, конечно, не хуже любого другого парижанина знала историю «Вуасин», но уже приготовилась изображать неведение. В тяжелые месяцы Коммуны ресторан повидал едва ли не самые жестокие стычки между коммунарами и правительственными войсками. Там, где сейчас ждали фиакры и двуколки, готовые доставить клиентов в любой конец Парижа, двадцать лет назад стояли баррикады: железные кровати, перевернутые телеги, тюфяки и патронные ящики. И она с мужем — с ее чудесным, героическим Лео — вместе они были на этих баррикадах, на один короткий и славный момент сравнявшись между собой в борьбе против правящего класса.

— После того как Луи-Наполеон потерпел позорное поражение под Седаном, — затянул Жорж, — пруссаки двинулись на Париж.

— Да-да, — пробормотала она, не в первый раз удивляясь, насколько же молоденькой он ее считает, если пересказывает для нее как историю то, что она видела собственными глазами.

— Когда началась осада и обстрелы, еды, разумеется, стало не хватать. Это был единственный способ преподать хороший урок коммунарам. Но, само собой, из-за этого пришлось закрыть многие лучшие рестораны. Нечем кормить, видите ли. Воробьи, кошки, собаки — все живое на улицах Парижа считалось благородной дичью. Даже животных из зоопарка забили на мясо.

Маргарита ободряюще улыбнулась:

— Неужели, Жорж?

— И чем же, вы думаете, в тот вечер угощали в «Вуасин»?

— Представить себе не могу, — проговорила она, округляя глаза в хорошо разыгранном простодушии. — Даже подумать страшно. Неужели змеями?

— Нет, — возразил он с довольным смешком. — Попытайтесь еще.

— Ох, прямо не знаю, Жорж. Крокодилом?

— Слоном, — торжествующе объявил он. — Блюдом, приготовленным из слоновьего хобота, представьте себе. Право, изумительно. Совершенно изумительно. Доказательство стойкости духа, вы согласны?

— О да, — согласилась Маргарита и тоже засмеялась.

Ей лето 1871 года запомнилось совсем другим. Недели голода, необходимость выстоять, поддержать безрассудного, страстного идеалиста-мужа и постоянный поиск еды для обожаемого Анатоля. Грубый черный хлеб с каштанами, и ягоды, собранные украдкой в ночном саду Тюильри.

Когда Коммуна пала, Лео удалось бежать, и он почти два года скрывался у друзей. Потом его все же схватили и едва не расстреляли. Больше недели Маргарита обходила все полицейские участки и суды Парижа, пока не узнала, что его уже судили и приговорили. Его имя попало в список на стене муниципалитета: приговорен к депортации из Франции во французскую колонию на Тихом океане, Новую Каледонию.

Амнистия коммунарам для него опоздала. Он не выдержал плавания через океан и умер, так и не узнав, что у него родилась дочь.

— Маргарита? — недовольно напомнил о себе Дюпон.

Сообразив, что молчание слишком затянулось, Маргарита поспешно сменила выражение лица.

— Я просто подумала, как это было необычно, — торопливо заговорила она. — Но не правда ли, умение приготовить такое блюдо много говорит об искусстве и изобретательности шеф-повара? И как удивительно сидеть здесь, в том месте, где творилась история… — Выдержав паузу, она добавила: — И с вами!

Жорж самодовольно улыбнулся.

— Сила характера всегда проявляется, — сказал он. — Всегда найдется способ обернуть тяжелое положение в свою пользу. Нынешнее поколение об этом знать не знает.

— Простите, что прерываю ваш ужин…

Дюпон вежливо встал, хотя глаза его потемнели от досады. Обернувшись, Маргарита увидела высокого, аристократичной наружности мужчину с густыми темными волосами над высоким лбом. Он смотрел на нее сверху вниз светлыми голубыми глазами с острыми точками зрачков.

— Мсье? — резко произнес Жорж.

Внешность этого человека заставила Маргариту напрячь память, хотя она не сомневалась, что видит его впервые. Пожалуй, одного с ней возраста, он был одет в обычный вечерний костюм, черные брюки и смокинг безупречного покроя, отлично сидевшие на его сильной и подтянутой фигуре. Широкие плечи… Человек, привыкший добиваться своего. Маргарита скользнула взглядом по золотому кольцу с печатью на его левой руке, пытаясь сообразить, кто же он такой. Он держал в руке шелковый цилиндр, белые вечерние перчатки и кашемировый шарф — только что вошел или собирается уходить?

Маргарита почувствовала, что краснеет под его взглядом, казалось, раздевающим ее догола. Ей стало жарко, бусинки пота выступили под тугими пластинками корсета.

— Простите, — начала она, с беспокойством поглядывая на Дюпона, — но, может быть, я…

— Мсье. — Он, извиняясь, кивнул Дюпону. — Вы позволите?

Дюпон, смягчившись, кивнул в ответ.

— Я знаком с вашим сыном, мадам Верньер, — обратился к ней мужчина, вытаскивая визитную карточку из кармана жилета. — Виктор Констант, граф де Турмалин.

Маргарита, помедлив, взяла карточку.

— Понимаю, как невежливо с моей стороны мешать вам, но мне необходимо связаться с господином Верньером по весьма важному делу. Я уезжал из города, вернулся только сегодня вечером и надеялся застать вашего сына дома. Однако… — Он пожал плечами.

Маргарет была знакома со многими мужчинами. Она обычно знала, как с ними держаться, как заговорить, польстить, очаровать случайного знакомого. Но этого человека она не могла разгадать.

Она взглянула на карточку, которую держала в руке. Анатоль редко посвящал ее в свои дела, но Маргарита наверняка запомнила бы, если бы он хоть раз упомянул такое громкое имя — как друга или как клиента.

— Вы не знаете, где я мог бы его найти, мадам Верньер?

Маргарита чуть вздрогнула, ощутив влечение, которое тут же сменилось страхом. И то и другое было приятно. И волновало ее. Он прищурился, словно стараясь прочесть ее мысли, и едва заметно кивнул.

— Боюсь, что не знаю, мсье, — ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Возможно, если вы оставите свою карточку у него в конторе…

Констант наклонил голову.

— Да, так я и сделаю. А где это?..

— На улице Монторжей. Не помню точно номера…

Констант не сводил с нее пристального взгляда.

— Очень хорошо, — наконец сказал он. — Еще раз приношу свои извинения. Если вы будете так любезны, мадам, чтобы сказать сыну, что я его искал, я буду весьма благодарен.

Он вдруг наклонился, взял ее лежавшую на коленях руку и поднес к губам. Маргарита почувствовала его дыхание, его усы пощекотали ее сквозь перчатку, и ее тело предательски, совершенно вопреки желанию откликнулось на его прикосновение.

— До свидания, мадам Верньер. Мой генерал.

Он коротко поклонился и вышел. Официант подошел сменить им бокалы. Дюпон взорвался.

— Из всех нахальных дерзких мерзавцев… — зарычал он, откидываясь на спинку стула. — Какова наглость! Кем этот негодяй себя вообразил, чтобы так вас оскорблять!

— Оскорблять? Разве он меня оскорбил, Жорж?

— Он с вас глаз не сводил.

— Право же, Жорж, я не заметила. Мне он неинтересен, — сказала она, стараясь избежать сцены. — Пожалуйста, не волнуйтесь из-за меня.

— Вы с ним знакомы?

Дюпон вдруг исполнился подозрительности.

— Я же сказала, что нет, — сдержанно ответила она.

— Он назвал меня по имени, — настаивал генерал.

— Возможно, узнал по газетам, Жорж, — сказала она. — Вы не представляете, как многие знают вас в лицо. Вы забыли, насколько вы популярная фигура.

Маргарита заметила, как ее осторожная лесть заставила его расслабиться. Чтобы покончить с этим, она взяла дорогую карточку Константа за уголок и поднесла к огоньку свечи, горевшей посредине стола. Бумага мгновенно вспыхнула ярким пламенем.

— Во имя Господа, что это вы делаете?

Маргарет вскинула длинные ресницы и вновь опустила взгляд на быстро прогоревшую карточку.

— Ну вот, — сказала она, стряхивая пепел с перчатки в пепельницу. — Забудем. А если мой сын желает иметь дело с этим графом, то ему следует явиться в контору от десяти до пяти.

Жорж одобрительно кивнул. Она с облегчением увидела, как тает в его глазах подозрительность.

— Вы действительно не знаете, где сегодня ваш мальчик?

— Конечно, знаю, — улыбнулась она, словно подхватив шутку, — но всегда лучше проявить осмотрительность. Я терпеть не могу сплетниц.

Он снова кивнул. Маргарите хотелось бы, чтобы Жорж считал ее скромной и надежной.

— Правильно, совершенно правильно.

— На самом деле Анатоль повел Леони в оперу. На премьеру последней работы мсье Вагнера.

— Проклятая прусская пропаганда, — буркнул Жорж. — Не следовало бы ее допускать.

— И, кажется, потом он собирался с ней поужинать.

— Не удивлюсь, если он заведет ее в одно из этих ужасных богемных заведений вроде кафе площади Бланш. Куда набиваются актеры и бог весть кто еще. — Он забарабанил пальцами по столу. — Или как там называется то местечко на бульваре Рошешуар? Его давно следовало бы прикрыть.

— «Ле Шат Нуар», — подсказала Маргарита.

— Все они бездельники, — объявил генерал, перенося свое недовольство на новый предмет. — Пачкают холст точками и называют это искусством: разве это занятие для мужчины? А этот наглец Дебюсси, что живет с вами в одном доме? Все они такие. Всех бы следовало отходить хлыстом.

— Ашиль — композитор, милый, — мягко вставила она.

— Паразиты, все до одного. Вечно скалится. День и ночь бренчит на пианино. Удивляюсь, как его отец не возьмется за палку. Мог бы вбить в него малость ума.

Маргарита спрятала улыбку.

— Ашиль — ровесник Анатоля, так что перевоспитывать его уже поздновато. Как бы там ни было, мадам Дебюсси давала слишком много воли рукам, пока ее дети были маленькими, и ничего хорошего из этого явно не вышло.

— Шампанское восхитительное, Жорж, — заговорила она, меняя тему. Потянувшись через стол, она взяла его руку, потом перевернула и царапнула ноготками мягкую ладонь. — Вы такой заботливый, — продолжала она, наблюдая, как раздражение тут же сменяется удовольствием в глазах. — А теперь, Жорж, не сделаете ли вы для меня заказ? Мы так долго здесь сидим, что у меня разыгрался аппетит.