Аманда Скотт Легкомысленная невеста

Пролог

Галлоуэй, Шотландия

Декабрь 1367 года

Менестрели заиграли музыку в галерее в тот момент, когда в древнем замке нового лэрда стали собираться на обед гости. С тех пор жонглеры жонглировали, танцоры танцевали, и вот теперь арфист начал играть веселую мелодию на своей крохотной арфе.

Пока он перебирал струны в свободном месте на возвышении, слуги быстро установили позади него козлы и разложили поверх них прочные доски, сооружая столы, — верный признак того, что веселье вот-вот начнется.

Арфист поклонился, а вперед вышли мужчина и женщина. Он снова принялся играть, и женщина запела:

К нам прибыл с востока сэр Осел.

Помыслил он о дерзании.

Вскочил на помост этот сэр Осел

И начал свое сказание…

Из галереи раздалась барабанная дробь, которая сопровождала появление длинноногого белолицего шута в шапочке с колокольчиками и ослиными ушами. Одетый в пестрый, с заплатками, костюм, какие носят все шуты, он опрокинул в себя стакан горячительного и стал пробираться на сооруженную из досок сцену. Рывком запрыгнув на нее, он тут же неуклюже развалился на досках. Раздался взрыв смеха. Он осмотрелся по сторонам, приподнялся на руках и вскочил на ноги. Прищурившись, шут посмотрел на стол на высоком помосте и принялся громко и напевно декламировать:

Жил да был смешливый шут,

Жил в весьма просторном зале…

Сначала сказание было веселым, но вскоре превратилось в странный фарс о безжалостном захватчике с армией иностранцев, намеревающихся поработить непокорную страну с ее свободолюбивым народом. Когда сказание подошло к концу, он обвел рукой зал и добавил:

Вот таким был этот шут,

Правивший в просторном зале.

Объявить о мире жаждая,

Деспот был для всех и каждого!

Едва он замолчал, в переполненном зале наступила гробовая тишина, лишь колокольчики на шапке шута зазвенели, когда он отвешивал публике поклон.

Звон продолжался и тогда, когда он выпрямился. Как ни странно, шут выглядел смущенным — может, из-за странного выражения его выбеленного пудрой лица, какие бывают у всех шутов. Судя по всему, он ожидал аплодисментов, даже смеха.

Вместо этого взоры собравшихся перенеслись с его белого лица на темнолицего и темноволосого человека, сидевшего на стуле возле стола.

— Господи! — проворчал его милость. — Хотя ты называешь себя остряком и поэтом, ты способен придумывать лишь дешевые песенки, высмеивающие мой характер, и слова его величества о том, что я навязываю мир Галлоуэю. Разболтав эту чепуху, к радости моих врагов, ты осмеливаешься обвинить в этом меня. Хуже того, ты даже не заставил меня улыбнуться. Уберите его отсюда, парни!

Три вооруженных воина вышли вперед, чтобы исполнить его приказ.

— Милорд, молю вас о снисхождении! — завопил шут. — Это всего лишь шутка, которую тут же унесет ветер. Господи, имею же я право на гостеприимство.

— Тьфу! — проворчал его милость. — Прежде чем говорить всякие глупости о людях, имеющих в своем распоряжении тюрьмы и виселицы, тебе следует научиться прикрывать свои слова хотя бы тонким покрывалом разума. Что ж, я буду снисходителен к тебе. Посмотрим, решит ли Господь, что ты заслуживаешь большего. Уберите его с моих глаз долой, парни!

Воины проволокли шута по всему залу и спустили вниз к площадке у винтовой лестницы, вырубленной в толще стены. Распахнув большую дверь, они вытолкали шута наружу, под снегопад, накрывающий ведущие к двери ступени и внутренний двор замка.

Пока двое волокли шута по диагонали двора к главным воротам, его ноги цеплялись за засыпанный снегом гравий. Тем временем третий воин направился к смотрителю ворот. Вскоре ворота со скрипом отворились, оставляя в снегу темные полукружия. Вооруженный эскорт выволок шута на деревянную мостовую, которая, как он смутно припоминал, вела к речной пристани, а оттуда — на восток, к ближайшему городу. Едва выйдя за ворота, воины толкнули шута на мостовую. Он споткнулся, поскользнулся и упал.

Шут слышал, как закрывались ворота, но снег валил с такой силой, что он не мог разглядеть ни крепостной стены, ни краев деревянной мостовой.

Он не видел вокруг ничего, кроме снежной пелены. Страх медленно охватил его и крепко взял за горло.