"Линия ангелов" - читать интересную книгу автора (Флакс Фелиция)1— Не нравится мне это, — затушив только начатую смрадную сигарету, произнес Барни. — Очень подозрительная тишина. — Он потянулся за новой сигаретой, шумно затянулся и повторил нараспев: — Не нравится мне это. Мне тоже все не нравилось. Включая подозрительную тишину. Со дня опубликованных снимков из особняка Ангела-city прошло практически три недели. Публика уже захлебнулась от эмоций, успокоилась и выдохнула, заново проголодалась, требуя новых «фотоделикатесов», а со стороны Стефана Гарланда не последовало никакой реакции. Как будто сенсационные снимки вообще никогда не появлялись в печати. Как будто он о них ничего не знает. Барни, мой редактор, был страшно разочарован. Обычно, когда я взрывала очередную «бомбу», редакция на некоторое время превращалась в бедлам. Стены ее сотрясались от звонков рассвирепевших «звезд» и их буйных адвокатов, а также от трелей восторженных поклонников и невменяемых психопатов. Барни весь этот дурдом чрезвычайно нравился, он буквально купался в волнах бушевавших эмоций, что девятым валом затапливали редакцию по самую крышу. Он страстно надеялся, что, после того как в «Наклонной плоскости» появятся фото из особняка Гарланда, начнется новое извержение Везувия, что легионы адвокатов Ангела-city будут атаковать редакцию на бронетранспортерах, телефоны от триллиона звонков расплавятся и стекут жидкой пластмассой со столов, а почтовый ящик просто разорвет от обилия официальных и неофициальных бумажек. А вместо всего этого — тишина… Ти-ши-на. Абсолютная. Однако я не стала говорить Барни, что с некоторых пор мне начало мерещиться, что я теперь в этом мире не одна. Я ощущала всем своим существом незримого некто, кто отныне существовал параллельно со мной. Бесстрашная Мирмекс стала часто оборачиваться по сторонам, начала вздрагивать от телефонных звонков, с ужасом смотрела на запечатанные конверты, которые приходили на мое имя. И что хуже всего — боялась засыпать одна в своей крохотной квартирке. И помногу часов лежала в постели с распахнутыми глазами, цепляясь влажными пальцами за край одеяла и таращась во тьму. Как будто ожидая, что из живого мрака выйдет тот самый загадочный параллельный некто. Расскажи я обо всех своих «фантазиях» Барни, он бы счел, что девочка сильно переутомилась. И посоветовал бы хорошенько отдохнуть. Впрочем, в последнее время он мне и так настоятельно рекомендовал взять хотя бы трехнедельный отпуск и уехать в глушь- неизведанную, подальше ото всех, отключив все телефоны и прервав любые контакты. Я почти согласилась… Но единственный вопрос, жгучий и мучительный, удерживал меня в душном городе, отгороженном от счастья густой ширмой из смрада выхлопных газов и горькой пыли. Почему, Ангел-city, ты молчишь? Почему ты ничего не предпринимаешь? Я так много сделала, чтобы ты выдал-показал себя. Я прокралась в твой замкнутый мир. Я перетряхнула твои шелковые черные простыни. Я выставила твои тайны (жаль, что не все, лишь миллионную их часть) на всеобщее обозрение. А в ответ — тишина. Не может такого быть, чтобы ты не знал про опубликованные снимки. Даже сидя на своем таинственном острове, ты всегда в курсе всех событий. А такое событие, как мои фотографии из твоего прелестного домика, должны вызвать гнев или хотя бы праведное негодование. Почему же ты молчишь? …Впервые я увидела Ангела-city около девяти лет назад. Тогда я только начинала работать в «Наклонной плоскости». Случайное фото на столе редактора, запечатлевшее в анфас удивительное лицо: бледное, узкое, с огромными черными глазами, в которых не видно зрачка, слившегося с радужкой, и с выразительно изогнутыми губами, очерченными вечной потаенной усмешкой. Волосы, светло-серебряные, откинуты с высокого гладкого лба порывом ветра. Так выглядят эльфы, чьи кристальные сердца высечены из единого куска горного хрусталя. Я невзначай поинтересовалась у Барни, кто этот человек. Барни многозначительно усмехнулся, стряхивая пепел прямо на ту фотографию. Помню, как меня замутило от подобного кощунства. — Это, девочка, твоя проблема, — Барни с силой ткнул корявым пальцем в запорошенное пеплом лицо сфотографированного эльфа. — Стефан Гарланд собственной персоной, владелец знаменитой авиалинии «Линии ангелов». Второе его имя — Ангел-city. У него тайн больше, чем капелек в мировом океане. И если ты сумеешь хотя бы пару его капелек-тайн поймать в свой объектив, считай, что заслужила бессмертие. — Барни зло прищурился, глядя на серебряноволосого эльфа, который оказался ангелом. — Пока сей фокус никому не удавался. Ангел-city недоступен, словно священный Грааль. А это случайное фото мне посчастливилось украсть… Я уставилась на своего редактора с непередаваемым выражением, смесью дикого ужаса и восторга. Барни довольно заржал: — Да, да, дорогуша, именно украсть, потому что любую информацию об Ангеле-city обычным способом не добыть. И если ты вздумаешь гоняться за ним со своим «Никсоном», то уверен, что рано или поздно от отчаяния решишься на преступление. Я была потрясена. Ошеломлена. Запрограммирована… Я превратилась в зомби, у которого есть цель — Ангел-city. Я поклялась самыми страшными клятвами добраться до неуловимого эльфа-ангела, навеки поймать в свой объектив мгновения его скрытой жизни, заточить студеную душу ангела в вечный плен негатива… …Барни говорил правду, когда утверждал, что Ангел-city недоступен, как священный Грааль. Гарланд почти всегда действовал исключительно через своих официальных представителей, не желая показываться публике лично. А там, где он все-таки появлялся, вход прессе был заказан строго-настрого! Словно в насмешку надо мной (именно надо мной, как я считала, ибо стала зомби, зацикленной на нем), Стефан Гарланд нарочно попадался в объектив другим фотографам в других странах. В Японии, Китае, Австралии, Бразилии… Но только не мне. Барни оказался прав и тогда, когда говорил, что я решусь на преступление из-за Ангела-city. Первое злодеяние я совершила, когда выкрала у Барни ту самую фотографию, которой он хвастался и на которой ветер трепал светлые волосы Ангела-city. Я принесла ее домой, спрятала в глубину письменного стола и по большим праздникам извлекала на свет божий, позволяя себе посмотреть в черные глаза своему проклятию. Потом были еще мелкие проступки и кратковременные сделки с собственной совестью. А пару месяцев назад случилось почти чудо, когда мы в редакции случайно узнали, что некое элитное кадровое агентство подыскивает в особняк Стефана Гарланда младшую горничную. И той горничной стала я. Даже не хочется вспоминать сейчас, сколько клейкой лжи я нацедила, пытаясь с помощью поддельных документов пробраться в зачарованное место. И очутилась-таки там! В том мрачном прохладном особняке я казалась самой себе Алисой, угодившей в страну чудес. Впрочем, не стоит кривить душой, утверждая, что я увидела там сверхчудеса. Я увидела обычную жизнь богатой обители, пребывающей в вечном ожидании своего хозяина, но где, однако, царил дух иного измерения. Огромный запутанный дом, обставленный с продуманной интимной роскошью, пропитанный покоем и тишиной, окутанный шелками и холодно сверкающий отполированными поверхностями, редко видел своего хозяина. Я пробыла в нем полтора месяца, и за все это время Стефан Гарланд появился в нем всего лишь единожды, заскочив на два часа, наскоро перекусив у себя в кабинете, сделав пару звонков и снова исчезнув. Я даже не успела его заснять на пленку… Как всегда. Отчаявшись, я сделала кучу других снимков — интересных, занимательных, любопытных и откровенных, но, увы, второстепенных. И хотя Барни ликовал, кричал во все горло про мою победу и про мой триумф (в котором я пыталась убедить и саму себя), я-то знала, что главного снимка в той коллекции шпионских фото еще не было сделано. Душа зачарованного ангела вновь избежала плена моих негативов. Пока… Барни все-таки меня уговорил. Отдохнуть. Я сдалась, точнее, сломалась под напором его увесистых доводов, бьющих по голове, как удары кувалды. Во мне действительно силы едва теплились, а кровь разжижилась настолько, что должна бы уже стать розоватой водицей. Я уеду. Неважно куда. Но далеко, где никогда раньше не бывала, чтобы из головы выветрилось все, что касалось моей работы. Я буду спать, гулять, плавать, любоваться на закаты, считать звезды и не думать о том, что где-то верстается очередной номер скандального журнала, где потный редактор со стоящими дыбом волосами орет в три трубки телефона и в распахнутую дверь одновременно, где ошалелые сотрудники сталкиваются лбами, не чувствуя ударов, где сверстанные красочные полосы превращаются в нечто… …скандальное. Я также забуду на время о том, что в ином, недосягаемом для меня измерении существует ангел-эльф, светловолосый и черноглазый, с хрустальным сердцем и свободной душой. …Куда же мне направиться? Об этом я размышляла, стоя в несущемся наверх лифте, уставясь бездумными глазами в тусклую подмаргивающую лампочку. Где я не была? Гавайи? Но там чересчур жарко и людно. Мальта? Чересчур цивилизованно. Намибия? Чересчур экзотично. Сардиния? О-о, это просто чересчур для меня и моего кошелька. Лифт остановился, и вращающиеся мысли мои тоже застыли на полном ходу. Я отперла дверь, шагнула в привычную прохладу квартиры. Сбросив туфли, я прошлепала босиком в единственную комнату и… окоченела. Я смотрела в черные глаза эльфа-ангела, непринужденно расположившегося в кресле. В моем кресле! В моей квартире! Запертой… С утра… — Добрый день, мисс Шеритон. — Ледяной блик скользнул по изогнувшимся губам Ангела-city. Он был весь в черном. На этом траурном фоне кипенно-бледное его лицо казалось совсем призрачным, нереальным. А мрачные глаза сделались совершено непроницаемыми. Как будто я смотрела на негатив. Черно-белый. Я моргнула, словно надеясь, что от этого быстрого движения ресниц живой негатив исчезнет. Но он не исчезал. По-прежнему сидел в моем кресле, закинув нога на ногу, и поигрывал крупной серебряной монеткой. Так близко. От меня. Неужели я очутилось в том самом зачарованном измерении? Или, может быть, сошла с ума? Я молча прошла в комнату, остановилась посередине, не сводя глаз с неподвижного Ангела-city. Я должна была задать ему вопросы. Много вопросов! Первый — как он сюда попал? Второй — почему он не звонил и не возмущался насчет снимков? Третий — каким образом он меня вычислил, как догадался, что Лайлия Шеритон и Мирмекс одно и то же лицо? Четвертый — что он тут вообще делает? Пятый… Но вместо этих логичных вопросов я задала совсем другой: — Можно я вас сейчас сфотографирую? — Можно. — Улыбка ожила на студеных губах, согрела их, и от этого жесткая линия мужских губ смягчилась. На мгновение. Я действовала машинально и профессионально. Через пару мгновений раздался щелчок фотоаппарата, затем другой, третий… — Не увлекайтесь, мисс Шеритон, у меня не так много времени, чтобы вам позировать, — усмехнулся Стефан Гарланд, постучав монеткой по подлокотнику. — Я знаю, что вы профессионал и легко теряете голову, как все одержимые гении. Таких, как вы, надо всегда останавливать… Это походило на угрозу. Руки у меня дрогнули, едва-едва не выпустив «Никсон». Я осторожно положила его на столик и обернулась к Гарланду. Наши взгляды пересеклись, и в воздухе запахло грозовым электричеством. — Вам понравились снимки в «Наклонной плоскости», мистер Гарланд? И почему я упорно задаю абсолютно не те вопросы? — Отличные снимки, — слегка кивнул Ангел-city, не отводя от меня дьявольских очей, полных зовущего мрака. — Я и не подозревал, что мой городской дом так внешне уютен. Мне он всегда казался излишне вычурным. — Вы не любите там бывать? — Не люблю. У меня есть другой дом, где я живу по-настоящему и легко дышу. — На острове? — На острове. — Как вы попали в мою квартиру? Ну наконец-то я извлекла из себя хоть один вопрос по существу! Вопрос этот хлопнул в воздух, как рождественская хлопушка. Ангел-city наклонил голову набок, то ли задумываясь, то ли расчленяя меня на части пронзительным взглядом. — Ваш хлипкий замок вскрыть было совсем не сложно, — наконец, отозвался он, и совершенно отвратительная ухмылка вдруг перекривила его рот. Именно в эту секунду я поняла, как он опасен. Как циничен и как беспощаден. И вероятно, у него совсем нет сердца. Хрустальное, оно давным-давно разбилось, и лишь осколки со звоном перетряхиваются в его груди… А может быть, я все-таки сплю? И мне снится кошмар, в котором неуловимый Ангел-city взламывает замки в моей квартире? И сидит в моем кресле, четко рассекая меня на равные части взглядом? Ой, проснуться бы поскорее! — Я кое-что смыслю в авиационной механике, и после двигателей самолета ваш дверной замок для меня — просто детская игрушка. — Вскрывать чужие двери — противозаконно. — Я, наверное, выглядела в этот момент как дурочка и лепетала заплетающимся языком сплошные идиотизмы. — А проникать в чужой дом по поддельным документам — это не противозаконно? — едко парировал Гарланд, делая выразительный упор на слове «противозаконно». — И делать шпионские снимки без ведома и разрешения хозяев — разве тоже не противозаконно? Я на миг прикусила пересохшие губы, проколотая насквозь его метким туше. — Как вы узнали, что горничная Джанет, фотограф Мирмекс и Лайлия Шеритон — одно и то же лицо? — А я все о вас знаю, мисс Шеритон, — нежно уведомил меня Ангел-city — монетка взметнулась и пропала в его пальцах точно по волшебству. — Так-таки и все? — не удержалась я от язвительной реплики, чувствуя при этом, колючий холодок, который ползет по моей взмокшей спине точь-в-точь как паучьи лапки. — Все-все, — покивал Гарланд. — Даже когда у вас впервые начались менструации. Нечто когтистое обвернулось вокруг меня и на мгновение заслонило свет. Ангел-city, который совсем не ангел, пропал с моих глаз, а затем вновь резко перед ними обозначился — ухмыляющийся, холодный, непонятный и опасный. Реальный. Нет, на всех фотографиях он выглядел иначе. Там он казался порождением зачарованного мира, ангелом и эльфом одновременно. И хотя в его глазах царил мрак, вокруг него было светло. На фото. Я же видела сейчас перед собой черно-белого монстра. И находилась с ним один на один… Квартира вдруг показалась мне страшно маленькой, как тесный спичечный коробок. И в этой квартирке-коробке катастрофически заканчивался воздух. Я судорожно вдохнула в себя его остатки. В горле першило, как будто от подступающих слез. Но с чего бы мне плакать? — И когда же у меня начались месячные? — поинтересовалась я не своим голосом. Мой голос не мог быть таким глухим и обрывающимся на взлете, как у чахоточного больного. — Согласно вашей медицинской карте, сие знаменательное событие случилось с вами в одиннадцать лет, — мягко сообщил Ангел-city, и взвившаяся из неоткуда монетка вновь блеснула в его длинных пальцах. — Вы довольно рано… э-э… созрели. Я как будто получила удар под дых, едва не согнувшись. И не могла не почувствовать, каким мерзким и грешным получилось у Гарланда последнее слово. Липкое, оно прилеплялось, точно обрывок скотча. — Откуда?.. — Я вами очень и очень заинтересовался, мисс Шеритон, — загадочно улыбнулся Стефан Гарланд, не давая мне договорить. И его таинственная прохладная улыбка мне показалась самым страшным, что я видела до сих пор в своей жизни. — И вы в этом сами виноваты, — добавил он, внезапно поднимаясь с места. — Вы самовольно переступили границы моего мира. Но вы, конечно же, не знали, что любого, кто незаконно вторгнется во вселенную Стефана Гарланда, ждет кара… Я попятилась, когда он сделал ко мне два шага. Хотелось закричать, как обычной истеричке, чтобы он ко мне не подходил, но раскаленные губы просто прикипели друг к другу. Гарланд сделал еще шаг — я инстинктивно отступила тоже на шаг, и уперлась спиной в зеркальную стенку шкафа. Лед гладкого стекла обжигал. Ангел-city остановился напротив меня — буквально в паре сантиметров. Господи, он такой высокий! Его черная фигура загораживала собой весь мир. Мой мир. Который в данную минуту неожиданно начал покрываться кривыми трещинами. Гарланд слегка наклонил голову, и я увидела тонкие морщинки, летящие к вискам от уголков его траурных очей. На украденной фотографии тех морщинок еще не было заметно. Тот Ангел-city, на которого я тайком любовалась, казался младше нынешнего почти на девять лет. Этот же черный ангел, что сейчас стоял в паре сантиметров от меня, выглядел совсем иначе. Годы заострили эльфские черты узкого лица, добавили теней вокруг глаз и сгустили мрак в самих глазах. Я знала, что сейчас Стефану Гарланду должно быть около 37 лет. Год больше, год меньше. И я знала также, что более его лицо не изменится, сколько бы лет ни прошло. Все изменения уже свершились. Ангел-city протянул ко мне руку, приподняв указательным пальцем дрожащий подбородок. Мои глаза напряженно смотрели на его улыбающиеся губы. Мир стих, сузился, застыл. И больше ничего в мире не существовало. Только Ангел-city и я. Что бы он сейчас ни сделал, мне никто не поможет. Меня даже никто не услышит, вздумай я кричать, — соседи, что сверху, что снизу, приходили слишком поздно, и никогда не вмешивались в жизнь других, оставаясь безучастными и равнодушными. — Что вы собираетесь делать? — спросила я, не желая услышать ответ. Ангел-city мне и не ответил. Легкая ткань, издающая странный запах, вдруг опустилась на мое лицо, и я провалилась в абсолютную темноту, не успев выдохнуть. |
||
|