"Песня малиновки" - читать интересную книгу автора (Дарси Эмма)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Дженни очень понравилась комната, которую ей отвели. Она была большая и светлая. Стоявшая посередине кровать с пологом на четырех столбиках, белые кружевные наволочки и легкое покрывало придавали ей очаровательный, несколько старомодный вид. Мебель, без сомнения, была викторианской. За много лет она привыкла к заботливому уходу и, казалось, полированным блеском подчеркивала благосостояние хозяев. Дженни высказала свой восторг горничной, которая в свою очередь довольно заулыбалась.

— Да, мисс Росс, это единственная комната, которую я убираю в свое удовольствие. Таких комнат в доме вообще раз-два и обчелся. В мастерской, когда работает миссис Найт, не разрешается подметать. В кабинете нельзя вытирать пыль, поскольку мистер Найт не любит, когда трогают его книги и бумаги. Мистер Роберт позволяет в своей комнате только пылесосить и постель менять, а мисс Миранда, если уж приезжает, старается сама все делать.

Продолжая добродушно ворчать, миссис Чери оглядела комнату. Тони называл эту женщину непременным атрибутом дома Найтов. Она жила с ними с тех пор, как он себя помнил. Рано овдовела. Ей было около шестидесяти, но в ней сохранилась гордая стать. Это была женщина с чувством собственного достоинства. Было видно, что она гордится своей работой.

— И все же признайтесь, миссис Чери, вам ведь нравится эта семья? — с понимающей улыбкой сказала Дженни.

— Чудаки они все! Все как один. — Женщина вздохнула, словно жалуясь, что ей приходится долгие годы нести этот тяжкий крест. — А хуже всех младший, Питер. Едва начались каникулы, он засел в бильярдной. Выстроил тысячи солдатиков и устраивает сражения. А отец поощряет его. Самому уже шестьдесят. Я считаю, впал в детство, если солдатиками забавляется… Но они добрые. Вся семья. Добрые и порядочные, — подытожила она с неподдельной нежностью в голосе.

Дженни в душе согласилась с ней. Расчесывая волосы, она вспоминала теперь утреннюю встречу и уже радовалась, что приехала. Семья Найт радушно приняла ее, и даже Питер — неуклюжий подросток, объект критики миссис Чери сразу же вызвал симпатию. Ему не хватало изящества взрослых Найтов, но он неплохо преодолевал свое смущение.

Из-за некоторой угловатости и подростковых прыщей он был словно гадкий утенок в семье Найт, но в темных блестящих глазах его горел тот же полный жизни огонь, что и у старших братьев.

Роберт Найт… Одна только мысль о нем вызвала внутри незнакомый доселе трепет. Странно, что пятиминутное знакомство с ним так подействовало на Дженни. Только бы Тони опять не завел разговор о ее пении. Видимо, Роберта Найта осаждают юные дарования, рвущиеся к славе. Об этом говорили его снисходительный взгляд и подозрительные вопросы. Хорошо, если он поверил ей. Не дай Бог, подумает, что Дженни воспользовалась приглашением Тони для попытки сделать карьеру. Конечно, хотелось бы, чтобы он обратил на нее внимание, но не как продюсер.

Дженни привычно собрала свои длинные прямые волосы в аккуратный узел. Вечером, когда так сыро, не стоит распускать их. К тому же прическа придавала лицу некоторую солидность. Веснушки делали лицо почти детским, а сегодня ей, как никогда, хотелось выглядеть взрослой. Роберт сказал, что будет дома в одиннадцать. Предвкушение встречи вызывало трепет во всем теле.

Тщательно просмотрев все вещи, Дженни выбрала для вечера легкое зеленое платье, одно из самых любимых. Оно было великолепно сшито и сидело безупречно. Казалось, даже ее глаза в этом платье из карих становились зелеными. Господи, какая же она глупая! Разве можно с такой внешностью и таким жалким гардеробом привлечь внимание мужчины, который постоянно окружен красивыми женщинами!.. Но здравый смысл все равно не мог заглушить взволнованного биения ее сердца.

— Дженни, к тебе можно? — раздался за дверью мелодичный голос Миранды.

— Да, входи.

При знакомстве с Мирандой Дженни сразу же отметила, насколько хороша собой сестра Тони, ну просто глаз не отвести. Причем саму Миранду, похоже, собственная красота ничуть не испортила. Девушка подкупала своей открытостью. Сейчас на ней была надета свободная пижама с расклешенными брюками. Мягкий креп василькового цвета оттенял ее красивые глаза. Высокая, статная, словно Юнона, Миранда источала обаяние каждым изгибом своей великолепной фигуры, и миниатюрная Дженни вдруг ощутила невольный укол зависти. Конечно, ей далеко до неотразимой Миранды, хотя она тоже не лишена женственности. Дженни тихонечко вздохнула, наблюдая, как сестра Тони взобралась на кровать и удобно растянулась на ней.

— Я все ждала, когда тебя оставят одну, чтобы поговорить о Тони. Выкладывай, пожалуйста, — с радостным нетерпением сказала Миранда.

— А что Тони? — с наивным видом спросила Дженни, застегивая туфли на высоких каблуках.

— Ты знаешь, что ты первая девушка, которую он привел в дом ?

— Правда? — В голосе Дженни звучало скорее удивление, чем вопрос.

— Правда. А это, как ты понимаешь, говорит о многом.

— Мне кажется, ты ошибаешься, Миранда, — с грустной улыбкой ответила Дженни. — Видишь ли, мы с ним друзья. Тони очень добр ко мне и пригласил сюда, чтобы я не осталась одна на Рождество.

— Ну конечно, — с лукавым недоверием в голосе ответила Миранда.

— Ты можешь мне не поверить, но у нас нет близких отношений. Мы просто живем в одном доме, — упрямо сказала Дженни.

— Ха, неужели платонические отношения?

— Да, платонические.

— Ну, это лишний раз доказывает его особое уважение к тебе.

— В каком смысле? — насмешливо спросила Дженни. Она стояла у зеркала, собираясь нанести на губы нежно-кораллового цвета помаду.

— Потому что Тони прирожденный бабник. Он чуть ли не с детства таскается за девчонками. А то, что он так деликатен с тобой, говорит о глубоком уважении к тебе.

Дженни увидела в зеркале отражение Миранды и невольно сравнила ее идеальные черты и шелковое великолепие распущенных светлых волос со своей совершенно непримечательной внешностью.

— Просто я не из разряда соблазнительниц, — сухо ответила она.

— Он все время смотрит на тебя. Ты что, слепая? — возразила Миранда.

— Его, наверное, забавляет мое лицо. Причуда художника. Или я ему снюсь в ночных кошмарах. Что-нибудь одно. Может, его интересуют веснушки. Возможно, их очень трудно передать на холсте.

— Не наговаривай на себя. У тебя прелестное лицо. Он тебя рисовал?

— Если ты имеешь в виду, позировала ли я ему, то нет. Ты не там ищешь, Миранда. У Тони есть другие девушки.

— Но ведь он тебе нравится?

— Конечно. Тони всем нравится.

— Ты любишь его?

— Как брата, — схитрила Дженни.

— Дженни Росс, я все равно узнаю, — предупредила Миранда. — Ты что-то скрываешь.

Дженни засмеялась и покачала головой. Она отложила помаду и повернулась к Миранде.

— Ну вот, я готова.

Миранда вздохнула.

— Отлично. Но знай, в этом доме секретов не бывает.

С неповторимым изяществом она поднялась с кровати и взяла Дженни под руку. Ее милое лицо светилось подкупающей открытостью и дружелюбием.

— В любом случае я рада, что ты здесь. Среди острых на язык братьев так нужна женская поддержка.

Обед прошел чудесно. Тони и Миранда без конца состязались в остроумии. Они были похожи, словно близнецы. Глава семьи, Эдвард Найт, подбрасывал смешные реплики, не давая стихнуть словесной баталии, и даже Питер поборол свою стеснительность и время от времени подавал голос.

Дженни наслаждалась такой компанией, хотя большого участия в общем разговоре не принимала.

Если веселье становилось слишком бурным, Анабелла Найт призывала всех к порядку, однако у самой при этом глаза радостно блестели. Дженни заметила, что супруги временами обмениваются взглядами, полными понимания. Очевидно, что в этом доме давно и прочно царствовала любовь, под крылом которой выросли и дети. Об этом говорило и нежное, умиротворенное выражение на лице хозяйки, когда она прислушивалась к разговорам за столом.

После обеда все расположились в гостиной, где величественно высилась большая рождественская елка, мерцая огнями гирлянд, блеском мишуры и разных елочных украшений. В этой просторной комнате могучее дерево смотрелось просто великолепно. Дженни уловила нежный аромат хвои.

— Да она настоящая, — выдохнула она.

Эдвард Найт засмеялся, довольный ее радостным удивлением.

— Анабелла другого не признает. У нее до сих пор душа ребенка. Каждый год делает обход всех рынков в поисках самой красивой елки. Установить ее здесь почти невозможно, но приходится. Садитесь сюда. Давайте попьем кофе. Надо же познакомиться поближе.

Он удобно усадил Дженни на диван, а сам пристроился с краю, лицом к девушке. Он был худощав, видимо, Роберт лицом пошел в отца, но с возрастом у Эдварда Найта черты стали резче и подбородок тяжелее. Седые, поредевшие волосы. В его движениях угадывался груз прожитых лет, но темные, почти черные глаза, полные живого ума и мудрости, были неподвластны времени.

— Что вы скажете об этих двух жизнелюбах? — спросил он, кивнув в сторону Миранды и Тони, которые завели разговор с матерью. Питер молча сидел рядом и, с улыбкой превосходства и явно забавляясь, вслушивался в их беседу.

— Они производят впечатление людей, владеющих целым миром, — заметила Дженни, потом негромко добавила: — Но красивые люди и правда владеют миром, как вы считаете?

Эдвард Найт покачал головой.

— Красота приводит к некоторой самонадеянности, самоуверенности, что в свою очередь создает впечатление доступности жизненных целей. И именно потому, что таким людям многое действительно дается легко, они не стремятся ничем владеть.

— Как Роберт, — сказала Дженни.

В глазах хозяина дома застыло напряжение. ….

— Это вы точно подметили. — И после секундной паузы: — Роберт произвел на вас впечатление?

Из-за внезапного смущения Дженни не сразу смогла заговорить. Она поспешно отвела глаза от всевидящего взгляда мистера Найта.

—Думаю, это потому, что он так не похож на Тони. Я ожидала, что они похожи друг на друга, — наконец закончила она свою мысль.

— Да, они разные, — согласился Эдвард Найт. — То, что легко и без труда давалось Тони, Роберту пришлось добывать собственным горбом. И ему это удалось. Теперь он ставит первоклассные телевизионные шоу. Он на коне и очень популярен. Он не только умелый организатор, но и талантливый профессионал, добившийся значительных успехов. — Мистер Найт грустно улыбнулся. — К сожалению, все это относится только к его работе.

При последних словах Эдвард Найт тяжело вздохнул. Дженни разобрало любопытство. Она вопросительно посмотрела на него, но остереглась что-либо спросить, чтобы не выдать свой явный интерес.

Но всевидящие глаза поняли ее правильно. — Как у него с личной жизнью? Эта сторона его жизни, дорогая моя, сравнима с дикой, невозделанной пустыней, хотя, возможно, Роберт не согласится со мной. Беда большинства работников шоу-бизнеса в том, что они становятся рабами своей работы. Они жертвуют ради нее всем, и в результате происходит обесценивание человеческих отношений. Тот факт, что Роберт до сих пор живет дома, говорит сам за себя. Только здесь он обретает чувство постоянства. Меня огорчает, что он стал так циничен по отношению к людям, но, с другой стороны, мне, наверное, следует благодарить Бога, что он еще не утратил уважения к нашим семейным ценностям.

Он посмотрел на жену, и взгляд его потеплел.

— Ему бы найти хорошую женщину. Тогда он станет человечнее. Беда только в том, что, боюсь, он уже не способен разглядеть такую.

Сердце Дженни сжалось от разочарования. Слабая надежда, тлевшая в душе несмотря ни на что, оказалась тщетной. Если Роберт так циничен в отношении женщин, то вряд ли он обратит на нее внимание. Она вдруг увидела, что Эдвард Найт задумчиво рассматривает ее, и забеспокоилась. Догадался ли он о ее мыслях?

— Вы очень привязаны к Тони? Простите за прямой вопрос, но мы не видели Тони полгода, а он мой сын… наш сын, — добавил он сухо.

Дженни облегченно улыбнулась.

— Мистер Найт, я не знала, что я первая гостья, которую Тони пригласил к себе домой, но говорю вам как на духу: мы просто добрые друзья. Тони постарался, чтобы я не осталась одна на Рождество, потому что… ну, потому что…

— Анабелла рассказала мне о постигшем вас недавно горе, — тактично прервал ее Эдвард Найт —Вам, должно быть, очень одиноко. Простите.

— Сейчас уже легче. Тони мне сам Бог послал. Он всегда меня подбадривает, если я начинаю хандрить.

Эдвард Найт опять понимающе улыбнулся. — Это потому, что он не любит пасмурных лиц.

Дженни улыбнулась в ответ.

—Значит, он хочет, чтобы для него всегда светило солнце.

Отцу понравилось столь меткое замечание.

— Свет-то уж точно должен быть. А как иначе ему рисовать?

Они дружно рассмеялись, глядя на Тони.

— И что вы там про меня болтаете? — спросил тот, заметив их внимание к себе.

— А то, что я очень рад видеть тебя дома, — невозмутимо ответил отец. — Даже если для этого пришлось ждать до Рождества.

— Зато какой подарок получился, папа. Прямо бальзам на твое старое сердце. А лучший подарок для души, я думаю, это музыка. Я принесу гитару, Дженни?

— Тони, нет! — поспешно возразила она.

— Но разве Рождество бывает без рождественских гимнов, — начала настаивать Анабелла Найт, делая незаметные знаки сыну, который, впрочем, и без них уже умчался.

— В таком случае поют все, — заявила Дженни, испугавшись, что ей придется выступать перед этой талантливой семьей.

— Только без меня, — со смехом сказал Питер. — У меня голос ломается.

— Никаких отказов, — решительно возразила Дженни. — Для нас самое главное, чтобы было от души.

— Дженни права, Питер, — сказала Анабелла, — сегодня не может быть никаких возражений.

В конце концов они спели все вместе, предварительно угостившись рождественским пуншем, который Эдвард Найт приготовил с добавлением изрядной дозы алкоголя. И уже совсем поздно вечером Дженни уговорили спеть соло. Она чувствовала себя такой счастливой, что уже не волновалась за свой голос. Роберт еще не вернулся, а остальные готовы были наслаждаться ее пением, пусть и непрофессиональным.

Миранда попросила исполнить “Маленького барабанщика”, а Питер вызвался отбивать ритм на ударных. Не боясь быть услышанной истинным знатоком, Дженни пела, стараясь передать всю глубину своих чувств.

Стихли последние аккорды, в комнате воцарилась тишина. Дженни подняла глаза и увидела, как в комнату входит Роберт Найт. На мгновение их глаза встретились. Дженни показалось, что сердце ее сначала остановилось, а потом бешено забилось, словно пытаясь наверстать секунды бездействия.

— А, Роб, привет — обратился к нему Питер.

Тут заговорили все.

— Удачно прошла программа? — спросил отец.

— Нормально, — кивнул Роберт.

— А у нас своя программа, — похвасталась Миранда.

— Я уже слышал, когда вошел.

— Ну? — спросил Тони.

— Что, “ну”?

— Ну, ты же слышал, как Дженни пела.

Роберт с улыбкой повернулся к ней.

— У вас очень приятный голос, Дженни. Мне понравился последний куплет. Больше я ничего не слышал.

Не лез бы уж со своей похвалой, устало подумала Дженни. Роберт Найт пытается быть тактичным. Она знала, что ее голос не годится для эстрады, и не ждала от него восторгов, но в какой-то миг ей захотелось произвести на него впечатление.

— Тогда считай, ты ничего не слышал, — самоуверенно заявил Тони. — Спой еще, Дженни. Докажи ему.

— Тони, я думаю, твой брат за сегодня уже достаточно наслушался гимнов, — тоном, не терпящим возражений, ответила она.

— Не отказывайтесь, Дженни, — мягко попросила Анабелла. — Пусть Роберт тоже посмотрит. Иди, садись сюда, Роберт.

Она придвинула к себе стул и, пока ее сын усаживался, вновь обратила свой взор на Дженни. Девушка с трудом подавила в себе желание отказаться. Все-таки это было бы нелюбезно по отношению к хозяевам. Она заметила, как Роберт опустился на стул со страдальческим видом. Остатки упрямства подсказали ей гимн, который она в первый и последний раз исполнит перед этой аудиторией.

— Ну, вы меня совсем загнали в угол, миссис Найт. Тогда вы, наверное, не будете возражать, если я исполню одну из моих собственных вещей. Мой отец очень любил старинные австралийские баллады и даже меня назвал в честь героини одной из баллад Генри Лоусона “Пожар на ферме Россов”. Это довольно длинная песня, так что наберитесь терпения. Я пела ее для папы в прошлое Рождество и хочу, чтобы она прозвучала и сегодня.

Не дожидаясь ответа, она взяла первый аккорд и запела. Под струнами гитары ожила история многолетней вражды между скваттером (скваттер — скотовод, арендующий необработанные участки земли.) Блэком, чьи земли были незаконно отобраны, и фермером Россом, который занял их. Голос Дженни зазвучал еще нежнее, когда она рассказывала о любви между сыном Блэка и дочерью Росса. Сцена пожара в буше, который разгорелся как раз накануне Рождества и стал угрожать запасам пшеницы фермера, была полна высоких напряженных нот. Резкое стаккато подчеркнуло драматичность ситуации, когда Роберт Блэк просит своего отца оказать помощь соседям и получает решительный отказ.

И, казалось, гитара заплакала от печали и безысходности, повествуя о тщетных попытках Роберта и Росса остановить огонь. Волнующий момент приезда скваттера со своими помощниками, который смягчился и привел своих работников, чтобы предотвратить неминуемую гибель героев, был исполнен в быстром крещендо. Дженни торжественно и радостно спела последнюю строфу:

Стихли последние аккорды, наступила тишина. Волнение душило Дженни, и она не смела поднять глаза. С горечью вспомнила она, с каким удовольствием отец слушал эту песню. Она не видела, как Эдвард Найт обменялся взглядом со старшим сыном. Затянувшееся молчание прервал Питер,

— Ну Дженни! Это просто потрясающе! — оживленно заметил он.

— Спасибо, Питер, — ответила она, проглотив навернувшиеся слезы.

— Прекрасно, просто прекрасно, — выдохнул Тони. — Почему ты ни разу мне не спела ее, Дженни?

— Мне казалось, эта песня неинтересна другим, — негромко ответила она.

Роберт молчал. Она взглянула на него, желая угадать его мысли. Сначала ей показалось, что он вроде бы ошеломлен, но тут он слегка покачал головой, и ей стало ясно, что это полный провал. Надо быть дурой, чтобы мечтать о высокой оценке со стороны человека, привыкшего работать с профессиональными певцами. Она прекрасно знала свои возможности, и все же его молчание вдвойне обидело ее. Эта песня многое значила для нее, она вложила в нее всю себя. Но все оказалось напрасно.

— Спасибо, Дженни, — сердечно произнес Эдвард Найт. — Отец ваш, должно быть, очень любил слушать, как вы поете. Мне тоже очень понравилось.

Краска смущения залила щеки Дженни от таких добрых слов.

— Спасибо, мистер Найт, — пробормотала она и нагнулась, чтобы уложить гитару в футляр.

— Не убирай, Дженни. Спой еще, — стала просить Миранда.

— Нет, Миранда, — прервала ее мать. — Мы и так злоупотребили добротой нашей гостьи. Спасибо, дорогая моя. Это было… явление. А, Роберт?

— Да. Наверное, — то ли соглашаясь, то ли нет, ответил он.

Щеки Дженни буквально запылали. Она хотела тащить из него клещами его мнение. Слезы затуманили глаза. Она больше не вынесет этого даже ради вежливости. Надо что-то делать. Застегнув футляр гитары, она выпрямилась и, не глядя ни на кого, произнесла:

— Прошу вас извинить меня. Я очень устала. С вашего позволения, хотела бы пойти в свою комнату.

— Конечно, конечно, мы не против, Дженни — сказала Анабелла Найт. — Желаю вам приятных снов. До завтра.

Дженни прощаясь со всеми, торопливо кивнула и поспешила в свою комнату. Оставшись одна, она почувствовала облегчение. Все умные, талантливые люди, и на их фоне Дженни ясно осознавала свою незначительность. Конечно, она никогда и не считала значительной, уныло думала девушка, но сейчас особенно заметна ее никчемность. Как никогда, она хотела сегодня понравиться мужчине. А вот не вышло.

Дженни рассеянно ходила по комнате, подходила к шкафам и зачем-то то выдвигала, то обратно задвигала ящички. Она не находила себе места, но делать нечего, надо было ложиться спать. С тупым безразличием Дженни разделась. Вешая в гардероб зеленое платье, подумала, что даже оно не помогло. В зеркале увидела свои потускневшие, безжизненные глаза. Стерла с лица ненужную теперь косметику. Следуя заведенному правилу, сняла с себя белье и аккуратно повесила его на стул. Она стояла в чем мать родила, когда в дверь постучали.

— Дженни, это я. Можно войти?

Она схватила легкий халат и быстро продела руки в рукава.

— Чего тебе, Тони? — отозвалась она, меньше всего желая сейчас кого-либо видеть.

— Ну, как ты думаешь, чего?

Дженни вздохнула. Она была его гостьей, а ему явно хочется поговорить с ней. Завернувшись в халат, она завязала пояс и сказала:

— Хорошо, входи.

Он открыл дверь и, вместо того чтобы войти, оглянулся назад.

— Усталости как не бывало, а, Тони? — послышался из коридора насмешливый голос Роберта.

— Просто ноги заплетаются, старик. Спокойной ночи, — ответил Тони и под смех Роберта шагнул в комнату и закрыл дверь.

Кровь отхлынула от лица Дженни. Она поняла, что их с Тони разговор неверно истолкован. Роберт не знает, что визиты Тони в комнату Дженни совершенно невинны. Они начались после того, как ему пришлось лечить ее от гриппа. Но между ними существует негласный уговор. И вообще, у себя Дженни привыкла даже к тому, что Тони расхаживал по дому в одной набедренной повязке из полотенца. П сравнению с ней купальный халат, который на нем сейчас, выглядит как образец целомудрия Но для Роберта Найта это лишнее доказательство. А их разговор может только подтвердить подозрения.

Ей стало плохо. Если и существовала какая-то, пусть крошечная, надежда, что Роберт Найт заинтересуется ею, то теперь она блестяще загублена на корню. Отныне Роберт уверен что она — девушка Тони. Даже хуже. Его любовница.