"Во власти твоих глаз" - читать интересную книгу автора (Скотт Александрия)

Глава 10

Стояла мертвая гнетущая тишина, туман клубился в ожидании чего-то неведомого. Картина, представшая перед глазами Брук, выглядела слишком зловеще – огромные дубы, их поникшие ветви, опутанные испанским мхом, возвышались на краю поля.

Сквозь густой серый туман к ним шел Тревис, подобный дьяволу, поднявшемуся из глубин ада, чтобы схватить ее. В первые дни после приезда в Новый Орлеан Брук именно так и воспринимала его.

– Какого черта вы здесь делаете? – подойдя к ним, сразу же со злостью спросил он. – Здесь не место для женщины.

Под ледяным взглядом Тревиса Брук натянула на плечи кремовую шаль, но не отступила перед ним.

– Мы здесь, чтобы остановить вас. Мы не хотим, чтобы вы продолжали это безумие.

– Вы напрасно тратите ваши силы и мое время, – сказал он. – Вы не имеете права вмешиваться. – Тревис как-то странно посмотрел на Брук. – Вижу, вы надели черное. Как это подходит к данному случаю!

Тон Тревиса возмутил Брук. Она встала так рано, чтобы приехать сюда и остановить эту идиотскую дуэль, и сейчас ей очень хотелось послать его ко всем чертям. На какое-то мгновение ей стало наплевать, убьют его или нет. Это разрешило бы проблему собственности на «Старую рощу». Но по какой-то причине ей совсем не хотелось, чтобы его убили.

– А не могли бы вы просто извиниться?

– Нет, – отрезал он. – Если вы помните, это была не моя идея, а его, поэтому я не могу отказаться. – На какое-то мгновение Брук показалось, что она заметила страх на его лице, но Тревис быстро справился с ним. Она отогнала эту мысль, так как не могла представить, что он может кого-то бояться. – Раз уж вы обе здесь, вы могли бы стать и свидетелями.

Брук приготовилась к долгому спору, но он уступил с такой легкостью, которой она не ожидала. Опустив глаза, она увидела в его руке пистолет. Брук мало, что знала об огнестрельном оружии, кроме того, что существует много разных его видов. Находившийся в его руке пистолет, казалось, был сделан специально для какого-то человека, потому что на гладкой рукоятке из английского дуба были вырезаны инициалы. Длинный ствол из холодно блестевшей синей стали выглядел угрожающе.

Она отвела взгляд от пистолета и снова посмотрела на Тревиса.

– А кто эти люди?

– Два джентльмена рядом с Д'Акуином – его секундант и свидетель. А двое мужчин, те, что в стороне, – указал Тревис, – доктора. И конечно, вы знаете Джереми, он мой секундант.

– Пора, – объявил секундант Д'Акуина.

– Леди, – коротко поклонился Тревис.

– Будьте осторожны, слышите, – шепнула мамми, заламывая руки.

Тревис ласково улыбнулся мамми, затем бросил взгляд на Брук:

– Так что же? Никаких добрых пожеланий?

Брук заметила усмешку на его лице, но не собиралась доставлять Тревису удовольствия пожеланиями быть осторожным. Она уже пыталась отговорить его, и ничего из этого не получилось. Она упрямо вздернула подбородок, но он уже отвернулся.

Мужчины заняли свои позиции на середине поля. Ни один из них не пожелал пожать другому руку. Оба были предельно серьезны.

Некоторое подобие дневного света начало пробиваться сквозь густой туман, когда секундант стал давать указания дуэлянтам.

– На счет три вы оба делаете двадцать шагов и останавливаетесь. Когда я крикну «огонь», вы оба поворачиваетесь и делаете ваш лучший выстрел. – Он посмотрел на обоих мужчин. – Вы меня поняли?

Оба кивнули.

– Мистер Дюбуа и я будем следить за соблюдением правил. – Секундант отошел в сторону.

Противники встали спина к спине, направив вверх пистолеты, готовые к смертельной схватке. Щелчки взведенных курков нарушили тишину.

Слабый солнечный свет прижал туман к земле, и Брук стало все отчетливо видно. Мужчины сбросили сюртуки и остались в белых рубашках и черных панталонах. Поскольку лицо Д'Акуина было обращено в ее сторону, она могла рассмотреть его. Его глаза были лишены блеска юности. Кожа у него была темной, а челюсти тяжелыми. В эту минуту его полные ненависти глаза смотрели прямо на нее. Должно быть, он считал ее виновницей всего происходящего.

Секундант начал отсчет:

– Один, два, три…

Тревис и Д'Акуин сделали шаг точно под счет, как будто это были шаги танца. Туман окружал их, пока они шли по полю.

Брук не могла оторвать глаз от Тревиса. Он шел вперед, такой высокий и гордый, не проявляя нервозности. С каждым его шагом у Брук сжималось сердце. Вскоре она едва дышала и схватила мамми за руку.

– Господи, Господи, – тихо повторяла мамми. Когда счет дошел до восемнадцати, Брук зашептала короткую молитву, прося, чтобы с Тревисом ничего не случилось. Она не хотела и думать, что он пострадает. С кем она тогда будет спорить?

– Девятнадцать.

– Берегись! – крикнул Джереми одновременно с прогремевшим выстрелом.

Д'Акуин выстрелил раньше времени.

В ужасе Брук перевела взгляд в сторону Тревиса, но не увидела его. Там, где он только что стоял, не было ничего, кроме тумана.

– Нет! – крикнула она, почти не сознавая, что этим криком выдала свой страх. Не могже Тревис погибнуть! Это было бы несправедливо. – О Боже, – вновь и вновь повторяла Брук, зажимая себе рот. Она рванулась в его сторону, но мамми удержала ее.

– Вы сжульничали, Д'Акуин! – закричал Джереми, бросаясь на виновника.

Хриплое жесткое «Стоять!» донеслось из тумана. Все повернулись и смотрели, как кто-то медленно поднимается из тумана там, где только что был Тревис. У Брук подгибались ноги, и она упала бы, если бы мамми не поддержала ее.

Тревис медленно и с трудом встал на ноги, яркое красное пятно на верхней части его белой рубашки свидетельствовало, что он ранен. Он упал на землю, но был еще жив.

Радость охватила Брук.

– Мистер Монтгомери, делайте свой выстрел, он за вами, – обратился к нему секундант.

Тревис медленно поднял руку, сжимавшую пистолет.

– Что? – спросила Брук у мамми. – Что здесь происходит?

– Они оба имеют право на один выстрел, – объяснил Джереми.

– Мистер Д'Акуин должен оставаться на месте, или его обвинят в трусости, вот так, – добавила мамми.

Тревис навел пистолет на Д'Акуина. Если бы он нажал на курок, это, без сомнения, кончилось бы смертью старика. Пистолет был нацелен прямо ему в грудь.

– Стреляйте же, черт вас побери! – крикнул Д'Акуин.

Тревис продолжал целиться ему в грудь, напряжение росло. В самую последнюю минуту Тревис вскинул пистолет и выстрелил в воздух.

– Полагаю, сегодня вы получили удовлетворение, – прохрипел Тревис. – Я не лишу вас жизни, трус вы эдакий, так что вы можете помнить о своем позоре. – Тут колени Тревиса подогнулись, и он свалился на землю.

Плечи Д'Акуина поникли, и он опустил голову. Остальные мужчины тихо, но возбужденно обсуждали происшествие. Но Брук видела только Тревиса.

Она поняла, что делает, только когда пробежала почти через все поле к тому месту, где доктора осматривали Тревиса.

– Пуля застряла у вас в плече, – сказал доктор, – но вы будете жить. Я должен ее вынуть, но не могу сделать это здесь. Давайте залезайте в мою карету, и я отвезу вас к себе.

Тревис взглянул на Брук острым, оценивающим взглядом. Сердце у нее бешено колотилось.

Он протянул руку, привлек ее к себе и прошептал ей в ухо:

– Разочарованы?

– Замолчите, – ответила она притворно сердитым тоном. Как он мог так подумать? Она не хотела жалеть его, вместо этого она помогла ему подняться. Даже раненный, этот человек был невыносим. Если бы пистолет был еще заряжен, она застрелила бы его собственноручно.

– Джереми, друг мой, я и так надолго оторвал тебя от уборки урожая. – Тревис похлопал его по спине рукой. – Спасибо тебе за предупреждение. Все кончилось бы гораздо хуже, если бы ты не крикнул мне. Я не знал, что Д'Акуин такой трус.

– А ты понимаешь, что, не застрелив его, ты нажил себе врага? – заметил Джереми. – На твоем месте я бы остерегался.

– Знаю, – ответил Тревис. – Я и так вызвал скандал, отказавшись жениться на его дочери.

– Вы долго собираетесь стоять здесь, истекая кровью? – вмешался доктор. – Почему бы вам не позволить мне обработать вашу рану, пока еще в вас остается кровь, сынок?

– Я готов, – сказал Тревис – по его голосу становилась заметной слабость, которую он всеми силами старался скрыть. Он позволил доктору помочь ему добраться до кареты.

После этого все расселись по своим экипажам, и Джереми проводил Брук до кареты Тревиса, в которой ее уже ждала мамми.

– Почему Тревис не воспользовался своим выстрелом? – спросила Брук.

– Если бы он убил Д'Акуина, то никогда бы не прекратились разговоры о том, что молодой человек злоупотребил своим превосходством над стариком. Теперь, когда Тревис пощадил его, Д'Акуин остается трусом, потому что он смошенничал. Еще хуже то, что Тревис пощадил Д'Акуина, это пятно на его репутации. Креолы не прощают таких поступков.

– Понимаю, – сказала Брук. – Спасибо, что ради него вы сегодня оказались здесь.

– Нет ничего на свете, чего бы я не сделал для Монтгомери. Мы с детских лет были друзьями. – Джереми улыбнулся Брук. – Я слышал, что вас надо поздравить. Он мне сказал, что вы собираетесь пожениться через две недели. – Джереми усмехнулся. – Лично я думаю, что он, наконец, сделал правильный выбор.

Брук почувствовала, что краснеет, чего с ней давно не случалось.

– Спасибо, я еще думаю.

Джереми, усмехаясь, отошел от нее.

Кабинет доктора находился на Тулуз-стрит. Кучер быстро доставил их туда. Он остановил карету рядом с каретой доктора, которая прибыла всего лишь за несколько минут до их приезда. Брук, не дожидаясь, пока кучер поможет ей выйти, соскочила на землю.

Войдя в дом, Брук оглядела чистую, аккуратно прибранную комнату. У стен стояло несколько стульев. Она поняла, что это комната для ожидания.

Поскольку никто их не встретил, Брук приготовилась заглянуть во все двери, пока не найдет, куда поместили Тревиса. Но не успела – из двери дальней комнаты высунулась голова доктора, и он крикнул:

– Мне потребуется чья-нибудь помощь. Моей сестры нет на месте, и у нас нет времени посылать за ней. Мамми, принеси мне бинты и горячую воду. А вы, леди…

– Меня зовут Брук.

– Брук, мне надо, чтобы вы держали Монтгомери, пока я буду извлекать пулю. Нельзя, чтобы он дергался.

– Но я ничего не понимаю в медицине.

– Это не важно. Все, что от вас требуется, – крепко держать его. Пойдемте. – Он нетерпеливо жестом позвал ее за собой.

Следуя за ним, Брук спросила:

– А как ваше имя?

– Доктор Смарт или Смарти, как некоторые зовут меня, – с усмешкой сказал он. Затем он с деловым видом разложил инструменты.

Тревис сидел, согнувшись, рядом на столе. Опираясь на одну ногу, он держал в руке бутылку виски, из которой недавно пил.

– Не смущайтесь, – не глядя на Брук, сказал доктор. – Помогите человеку снять рубашку. Не смогу ничего сделать, если он не разденется.

Брук рассмеялась.

– Вот уж чего я не умею, доктор, так это смущаться, – сказала она, суетясь около Тревиса.

– Рад слышать, – сказал Тревис, бесцеремонно разглядывая ее.

У нее создалось впечатление, что он бы предпочел раздеть ее, а не наоборот.

Брук заняла позицию между ногами Тревиса, ухватившись за край стола на случай, если тот ослабеет и упадет. Не тратя зря времени, она расстегнула его рубашку. Ее пальцы коснулись его ключицы, задержавшись на мгновение, затем она продолжила раздевать его. От ее прикосновений его мышцы вздрагивали. Ей было приятно, что она так действует на него. Наконец она добралась до самой нижней пуговицы и из-под ресниц взглянула на него. Что-то чувственное было в этом взгляде.

В ответ Тревис сдвинул ноги, зажав между ними Брук. Их бедра соприкоснулись, и Брук чуть не задохнулась от неожиданного ощущения. Но его попытка заставить ее смутиться пробудила в ней коварство.

– Вот так, позвольте спустить рубашку с вашего плеча, – ласково заговорила она, забираясь на низенькую табуретку, и когда она снимала рубашку, ее груди прижимались к его груди, но при этом она старалась не коснуться его раны или временной повязки, наложенной доктором.

Все тело Тревиса напряглось. Его дыхание согревало ей шею, и она остро ощущала прикосновение к ней его теплой плоти. Даже раненный, Тревис излучал жизненную силу, притягивавшую ее к нему.

– Все, – сказала она и отступила назад. Она заглянула в синие глаза, приковавшие ее к себе, и с радостью увидела в них разгоравшееся пламя. Ее сводило с ума высокомерие Тревиса, который уже и так слишком нравился ей. Между ними явно возникало взаимное притяжение. Однако она должна была сохранять самообладание.

– Мне надо, чтобы вы легли на спину, Монтгомери, – разрушая возникшую между ними связь, сказал доктор Смарт. – А вы, леди, возьмите у Тревиса бутылку и встаньте у его головы. Вы должны крепко держать его плечо.

Брук выполнила его указания, а тем временем мамми принесла воду и свежие льняные бинты доктору, который сказал ей, где их найти.

Доктор для удобства подложил подушку под плечо Тревиса.

– Это будет больно, – предупредил он.

Брук стояла справа от Тревиса, а доктор промывал рану. Затем он взял бутылку с виски и плеснул немного на рану.

– Это хорошее виски, – прошипел Тревис от боли и напрягся, когда виски полилось на открытую рану.

Воспринимая его боль как свою, Брук поежилась. Затем положила руку на его плечо, чтобы он не шевелился. Его кожа под ее ладонью была гладкой и горячей. Ей не хотелось видеть, как он страдает.

– Сейчас буду вынимать пулю, – сказал доктор.

Тревис кивнул.

– Кончайте с этим, – прохрипел он.

– Возьмите, – доктор протянул Тревису бутылку с виски. – Сделайте еще несколько глотков. Это поможет.

Тревис приподнялся, опираясь на локоть. Он схватил бутылку и с жадностью выпил янтарную жидкость.

– Порядок, док, – сказал Тревис заплетающимся языком и отдал бутылку Брук, которая не раздумывая поднесла ее ко рту и отхлебнула. «Совсем неподобающе для леди», – упрекнула она себя, сообразив, что сделала. Но она не была уверена, что сможет смотреть, как доктор разрежет Тревиса, не подкрепившись.

Тревис усмехнулся:

– Вот уж не думал, что вы поклонница виски, моя дорогая.

– Вы многого обо мне не знаете, – ответила она.

– Держите его крепче, – приказал доктор. – Мамми, будь готова подавать мне бинты сразу же, как только подашь нож, – распорядился он.

Брук прижала к столу здоровое плечо Тревиса, и кончик ножа вошел в рану. Она ожидала, что Тревис застонет или закричит, но он не издал ни звука. Он весь напрягся и так ухватился за край стола, как будто от этого зависела его жизнь. Нож доктора проникал все глубже, свежая кровь сочилась из раны, и Брук больше не могла этого видеть. Она поспешно перевела взгляд на Тревиса.

Лежа на столе, он смотрел на нее. Она видела, как боль проступает в его затуманенных синих глазах. Он взял ее руку и крепко пожал. Что-то растаяло в душе Брук. Тревис страдал от боли и все же пытался успокоить ее. У него на самом деле в этой гордой упрямой груди скрывалось доброе сердце.

– Вот она, – сказал доктор.

Брук со всей силой прижала плечо Тревиса, и доктор извлек пулю. Он показал ее Брук. И только тогда она вздохнула полной грудью, до этой минуты она не замечала, что почти не дышит.

– Еще пара швов, и мы закончим, – сказал доктор Смарт, вдевая в иглу лошадиный волос. Он быстро наложил швы. Протер кожу еще одной щедрой дозой виски и начал бинтовать рану. Док посадил Тревиса. Мамми принесла свежие бинты, и они начали бинтовать плечо Тревиса, а он не отрывал бутылку ото рта.

Брук знала, что Тревис должен был испытывать сильную боль, но она ничем не могла ему помочь, сделать больше, чем он делал для себя сам. Может быть, если бы он потерял сознание, это было бы лучше для всех.

Доктор давал им последние указания.

– Следите, чтобы не попала инфекция. Это вы определите по покраснению вокруг раны. Краснота должна исчезнуть, а не увеличиться. Если это произойдет, вам лучше немедленно послать за мной.

С помощью Смарти и кучера они усадили Тревиса в карету. Брук села рядом с ним, а мамми напротив них. Шока они не выехали из города, Тревис сидел тихо, и только когда они проехали несколько миль, стал проявлять признаки жизни.

– Ну, мамми, – сказал Тревис невнятным тоном пьяного человека, – слышала, что я женюсь?

– Да, по-моему, ваша мама делает покупки с вашей невестой.

– Значит, ты не слышала последнюю новость, – возразил Тревис. Он чувствовал, что тело не слушается его и невероятно болит. Он повалился на бок и положил голову на плечо Брук. Тем лучше, подумал он и уставился на Брук: – Вы ей не сказали?

– У нас были более важные дела. Не думаю, что речь заходила об этом, – солгала Брук.

Тревис повернул голову в сторону мамми.

– Я поменял невест, – пьяным голосом заявил он. – Я собираюсь жениться на Брук через две недели, так что ты будешь очень занята подготовкой к свадьбе.

– О-ох, – произнесла, качая головой, мамми. – Вы хотите жениться без мисс Маргарет?

– Ага. – Тревис хотел кивнуть, но ему удалось лишь уронить голову на грудь Брук. «Такая мягкая», – с улыбкой подумал он и продолжил: – В данных обстоятельствах, я полагаю, так будет лучше всего. Я получу твое благословение?

Мамми сначала растерялась, но потом на ее лице расплылась широкая улыбка.

– Думаю, вы сделали хороший выбор. Но мисс Маргарет, о-ох, у нее будет припадок.

Тревис улыбнулся.

– Да, будет. – Он понимал, что у него начинает заплетаться язык, и мамми начала расплываться в большое пятно. «Она куда-то уплывает», – подумал он, сползая вниз, пока его голова не оказалась на коленях у Брук.

Она положила руку на плечо Тревиса. Он действительно собирается жениться на ней?

– Я думаю, он, наконец, уснул, – сказала она мамми.

– Это к лучшему. У него будет болеть плечо и голова, когда он придет в себя, – усмехнулась мамми. – А у нас будет много хлопот с этой свадьбой.

Следующая неделя пронеслась в бурной деятельности, они готовились к свадьбе. Брук словно во сне наблюдала за происходящим. Неужели это правда? – все чаще задумывалась она.

Она никогда не думала, что выйдет замуж, да и никогда не желала этого. Ей было неприятно сознавать, что ее вовлекли в эти волнующие приготовления.

Тревис быстро поправлялся, хотя и не так быстро, как бы ему хотелось. Однако он уже не был так раздражителен, как в первый день, когда оставался в постели. Потом, после того как он вымещал свое настроение на Брук, она старалась держаться от него подальше. Пусть мамми ухаживает за ним. Брук не собиралась терпеть его дурное настроение. Возможно, он уже сожалел о своем поспешном решении жениться на ней.

Тревис сообщил ей, что была послана телеграмма мистеру Джеффрису, извещавшая его о предстоящей свадьбе. Брук надеялась, что мистер Джеффрис вовремя получит телеграмму и успеет приехать на свадьбу. Было бы приятно присутствие человека, которого она хорошо знала.

Ей очень хотелось увидеть Шеннон и Джоселин. Это было бы прекрасно, но Брук знала, что это невозможно. Они были бы удивлены, узнав, что она первой из них выходит замуж. Конечно, они и не подозревали бы, что это брак не по любви, а скорее по расчету.

В комнату Брук ворвалась в вихре развевающихся юбок Элиза.

– Доброе утро, – радостно поздоровалась девочка и уселась на край постели. – Мамми велела мне сказать, чтобы вы решили, какое платье наденете на церемонию.

– Я как-то не подумала об этом, – призналась Брук.

– Но надо. Кузен Тревис сказал, что хочет устроить свадьбу по креольским традициям.

Брук отвернулась от своего туалетного столика.

– Я совсем ничего не знаю о креольских традициях. Как обычно одеваются невесты?

– Обычно шелковый муслин, отделанный жемчугом.

Брук подошла к гардеробу.

– Может быть, у меня найдется подходящее платье. – Она пересмотрела свои многочисленные платья, пока не нашла то, что искала. Шелковое платье кремового цвета, отделанное нежным кружевом. Она не помнила, для какого события оно было сшито, уж конечно, не для свадьбы, но Брук чувствовала, что оно подойдет для церемонии венчания.

Вынув платье из гардероба, Брук показала его Элизе.

– Это платье было сшито Чарльзом Уортом. Когда я уезжала из Лондона, он там был самым модным модельером.

– Оно прекрасно, – вздохнула Элиза. – Посмотрите на эти кружева, такие нежные. Может быть, когда-нибудь вы сможете отдать его мне как свадебное платье.

Брук улыбнулась:

– Тебе сначала надо немного подрасти, но мне было бы приятно, если бы ты надела то же самое платье, что и я, когда придет день твоей свадьбы. Мы можем создать семейную традицию.

– Я мечтаю об этом дне, – со вздохом сказала Элиза. – Расскажите мне, что такое любовь.

Брук растерянно взглянула на девочку, изумленная ее невинным вопросом. Она понятия не имела о таком чувстве, как любовь.

– Я… я уверена, она у всех разная, – замялась Брук, надеясь, что ее уклончивый ответ удовлетворит девочку.

– Но расскажите мне, какие чувства вы испытываете к Тревису, – настаивала Элиза.

Брук почувствовала, что ее загнали в угол.

– Иногда, когда я с ним, я чувствую внутри какое-то неудобство, – наконец выкрутилась Брук.

– Значит, влюбленность – это какое-то неудобство в желудке? – Элиза наморщила лоб. – Это звучит так, что в ней нет ничего восхитительного.

Брук рассмеялась, несколько ослабляя внутреннюю напряженность.

– Нет, это не так, но есть ощущение, что внутри тебя трепещут бабочки. – Может быть, это покажется Элизе более привлекательным. – И еще это волнение, когда он входит в комнату. – Брук на минуту задумалась. – Не знаю, как объяснить тебе, что такое любовь, но ты сама узнаешь, когда влюбишься, – неуверенно закончила Брук.

– Когда вы поняли, что любите кузена Тревиса?

«Когда я узнала, что мне нужен он, чтобы получить эту плантацию», – хотела сказать Брук, но не могла же она разочаровать ребенка, смотревшего на нее широко раскрытыми глазами.

– С первой же минуты, как я увидела твоего кузена, я подумала, какой он красивый. Думаю, меня влекло к нему с самого начала, и со временем мои чувства становились все сильнее.

– Он умеет целоваться?

– Да, умеет, – честно призналась Брук.

– Ладно, я и дальше буду мечтать, – сказала Элиза и добавила: – Завтра вы познакомитесь с моей семьей.

Брук резко повернулась.

– Тревис не говорил об этом. Но не поздно ли объявлять о помолвке, раз мы женимся в будущую пятницу?

Элиза еще шире раскрыла карие глаза.

– Вы не можете жениться в пятницу – это День палача. Вы поженитесь в будущий вторник.

Брук с удивлением посмотрела на девочку.

– Кажется, ты знаешь о моей свадьбе больше, чем я сама, – сказала она, немало возмущенная поведением Тревиса. Этот проклятый человек мог хотя бы что-то сообщить ей. Он будет выглядеть настоящим дураком, если его невеста не появится, потому что ей не сообщили ни точного времени, ни места.

Элиза хихикнула:

– Я знаю наши обычаи.

Брук повесила платье на дверцу гардероба и расправила юбки. Оно выглядело таким простым, но с кринолином под юбками оно будет прекрасным.

Она снова обратилась к девочке:

– Скажи-ка мне вот что, Тревис устраивал завтрак, чтобы отметить помолвку, для Гесионы?

Элиза скатилась с кровати.

– Нет. Гесиона хотела все отложить до ее возвращения с покупками. – Элиза хихикнула. – Теперь у нее будет гардероб и не будет мужа. Вот уж она удивится, когда вернется.

– Мне ее действительно жаль, – задумчиво заметила Брук. Она не знала эту женщину, но не могла не сочувствовать ей. – Особенно если она любит Тревиса.

– Фи, – сказала Элиза. – Гесиона любит только себя. – Элиза направилась к двери. – Я еду кататься верхом. Хотите со мной?

– Спасибо, с удовольствием. Может быть, мне удастся увидеть Тревиса во время нашей прогулки. Последнее время он, кажется, ни разу не возвращался домой к обеду вовремя.

Они выехали из дома, и Брук наслаждалась свободой и чистым воздухом. С тех пор как они вернулись после дуэли, она была прикована к дому, сначала выхаживая Тревиса, затем готовясь к свадьбе.

Смена обстановки подняла ей настроение.

Она чувствовала себя свободной. Но недолго она наслаждалась свежим воздухом и покоем. К сожалению, все кончилось, когда они поднялись на холм, с которого открывался вид на сахароварню. Повсюду горели костры, и обманчиво сладкий запах дыма доносился до них. Работники сжигали погубленный тростник и отбросы. Среди людей она заметила Тревиса. Он сошел с лошади, и, казалось, отдавал команды, как генерал.

Теперь она увидела собственными глазами, что натворила буря. Прекрасный урожай погиб. Неудивительно, что Тревис так поспешно решил жениться на ней.

Вот почему ей никогда не следует забывать, что этот брак – деловое соглашение.