"Цитадель" - читать интересную книгу автора (Октавиан Стампас)

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. КТО С НАМИ

— Вставайте, сударь, вставайте!

Де Труа открыл глаза и спросил у старого служки, что происходит. Он проснулся в тот момент, когда скрипнула дверь кельи: годами воспитанная привычка все время быть наготове. Ибо человек не знает, когда именно его захотят убить. Если бы старик подошел поближе, при этом разыгрывая молчальника, то рисковал бы своей угрюмой жизнью. К счастью для себя, он подал свой скрипучий голос.

— Вас приглашает к себе великий магистр.

Де Труа понял сразу — началось.

Для ничего не значащей беседы такого, как он пленника, не вызывают глубокой ночью.

Он был прав, эта ночь была особенной. Именно ее выбрал султан Саладин для свидания со своим племянником. Именно сегодняшней ночью, граф де Ридфор решил уладить большинство своих проблем. Весь последний месяц он был занят мелкой и тайной дипломатией. Великий магистр решил, что даже, если сидящий у него под замком уродливый монах прав хоть в самой малой степени и некое двоевластие в ордене существует, то следует проверить не проходит ли линия раскола через сердца некоторых высокопоставленных рыцарей. Он знал, что среди членов руководства ордена он может полностью положиться только на маршала, барона де Кижерю, роль которого с началом военных действий значительно возрастет.

Вполне лояльным можно было считать и комтура Иерусалимской области графа де Нуар. К числу непримиримых врагов по всей видимости следовало отнести графа де Марейля и его сторонников, комтура Аккры и приоров нескольких капелл на севере королевства. Большим весом они не обладали и вряд ли могли считаться самостоятельной силой. Следовало выяснить, что твориться в душе графа де Жизора, сенешаля ордена, весьма возможно видящего себя новым великим магистром, и графа де Фо, прецептора Иерусалимской области. Никаких, очевидно враждебных действий против верховной власти они не совершали, но не было также оснований рассчитывать, что они не совершат их впредь. Неоднократно ему доносили, что эти господа посещают иногда замок Агумон. В другой ситуации в этом не было бы ничего предосудительного. Но ситуация была не другой, а именно той, что была.

Рассмотрев пристально все детали обстановки граф де Ридфор сделал правильный вывод: ключевой является фигура сенешаля. Заместитель не может не хотеть занять место главенствующего, такова уж человеческая природа.

Имея, стало быть, весьма весомые основания для неприязни, де Ридфор отдавал должное сенешалю. В его возрасте, около сорока лет, мало кому удавалось так высоко подняться в иерархии ордена. Причиной тому были очевиднейшие достоинства. К мысли, что именно он будет следующим великим магистром, начали привыкать даже некоторые старики, такие как де Марейль. Самое разумное, решил де Ридфор, это не бороться с естественным течением вещей, но использовать стихийную силу его в своих целях. Пытаться повлиять на будущую карьеру де Жизора, также бессмысленно, как организовывать свою посмертную славу.

Исходя из этих соображений, он предложил господину сенешалю встретиться. Надо сказать, что высшие чины ордена, даже проживая в одном городе, месяцами не встречались друг с другом. Эта мода сама собою ввелась после дела прокаженного короля. Победа ссорит победителей. У сенешаля и у казначея, также как и у великого магистра появились свои вооруженные отряды, свои любимые места пребывания, заседания малого капитула совсем почти перестали проводиться. Это произошло уже после смерти графа де Торрожа. Понимая, что от приглашения в резиденцию великого магистра сенешаль скорей всего постарается уклониться, и, не желая, само собой, отправляться в гости к нему, граф де Ридфор решил устроить охоту, возобновить популярную забаву прошлых лет. Конечно, были приглашены все более менее значительные орденские чины, вплоть до главного кузнеца и начальника знаменосцев. Каждый прибыл со своими псарями, собаками, оруженосцами. В этой шумной толпе легко было скрыть свой истинный интерес.

Граф де Жизор, обнаруживая свой природный ум, сразу догадался для чего затевается на самом пороге военных действий это громоздкое развлечение, и вел себя так, что графу де Ридфору не составило труда уединиться с ним для конфиденциальной беседы.

Великий магистр сразу же схватил «орла за клюв». Он применил тот же прием, что продемонстрировал ему де Сантор — заявил, что прекрасно понимает положение сенешаля, его естественное желание совершить последний и решительный шаг в своем возвышении. Сенешаль был несколько смущен, и даже не валом внезапной откровенности, а непривычным поведением великого магистра. Не так должен был бы вести себя человек с репутацией полоумного рубаки и гордеца.

— Вы, вероятно, считаете меня грубым прямолинейным, недальновидным человеком, — продолжал де Ридфор, — не волнуйтесь, я не обижаюсь. Совершенно не вижу, почему бы настоящему рыцарю не быть прямолинейным и даже грубым. Но сейчас дело не в том, как вы ко мне относитесь. Сейчас я высшее должностное лицо ордена и в обход своих человеческих пристрастий обязан заботиться о благе этого ордена.

Далее, граф де Ридфор объяснил в чем он видит это благо. В целостности и единстве, по крайней мере. Ибо тяжелые времена вырвались из области ожиданий, они уже на дворе.

— В чем вы видите мой вклад в обеспечение этого единства? — спросил понятливый сенешаль.

— От вас требуется немногое, согласие стать моим преемником.

— Преемником? — удивился и искренне, собеседник. В ордене тамплиеров не было системы наследования власти. Да и не могло быть. Или, по крайней мере, она не могла существовать официально. Совсем не обязательно на пост магистра великий капитул избирал сенешаля. Им мог стать рыцарь не занимающий на момент выборов никакой должности. Так, например, случилось с самим де Ридфором.

— Да, наследником. Это будет своего рода договор. В обмен на то, что вы не станете поддерживать какие бы то ни было силы, желающие противодействовать мне, я обязуюсь сделать все, чтобы ваши претензии на жезл великого магистра становились все более убедительными для всех, чье мнение по этому поводу имеет значение.

Граф де Жизор ответил не сразу. Внешне предложение великого магистра выглядело и расплывчато и привлекательно. Опыт подсказал, что в таких случаях не лишне подумать о возможном подвохе. Но де Ридфор не относился к числу людей, способных к плетению тонких интриг, да и не приблизил к себе никого из хитрецов, способных делать это за него. Не считать же таковым дубиноголового барона де Бриссона. Одним словом, сенешаль был на распутье. Любому другому он бы отказал, де Ридфору имело смысл верить. Но поверив ему, перейдя на его сторону, де Жизор не только приобретал, но и терял, ибо нельзя было не догадаться, что удар объединенного ордена будет направлен не только и не столько против Саладина, сколько против брата Гийома. А монах не раз давал ему понять, что именно сенешаль видится тайному руководству, занимающим высший пост. Итак, надо было выбирать. Что же все-таки предпочесть.

Расплывчатое предложение прямолинейного де Ридфора, или определенные обещания лукавейшего монаха? Выбирать всегда трудно. Всегда, в самом большом выборе и в самом малом, выбираешь будущее. Что обладает большей ценностью для его будущего — де Ридфор или брат Гийом?

Де Жизор не смог сделать выбор, у него не было ответа и поэтому он задал вопрос.

— Вы сказали, что союз этот вами особенно желателен в самое ближайшее время, что вы подразумеваете под этим?

— Как что? Ведь уже фактически идет война. Вот на время войны я и хочу взаимопонимания. Разве есть в этом желании что-либо странное или подозрительное?

Де Жизору нечего было возразить, но вместе с тем, ответа на свой вопрос он не получил.

— Итак, граф, что, же вы все таки мне скажете, да или нет?

— Не считайте меня человеком лукавым и тем паче не пекущемся о благе ордена нашего, но я не дам вам сегодня окончательного ответа. Вернее, я дам вам не вполне окончательный ответ.

— Что это такое? — нахмурился великий магистр.

— Мне понравился ваш прямой, благородный подход к делу, граф. Чтобы соответствовать вашему высокому стилю выяснения отношений, я могу ответить только так, я не говорю нет.

Де Ридфор шумно и разочарованно вздохнул.

— Мне кажется, у меня есть все основания считать, что вы отказались сказать «да».

Такая непосредственная реакция лишний раз убедила сенешаля, что он беседует с искренним человеком.

— Нет, граф, нет, вы должны признать — это существенно разные вещи. Не сказать «нет», это почти сказать «да».

— Как вы наверное могли заметить, я не силен в казуистике. Можете вы мне хоть что-нибудь сказать определенно, хотя бы, когда я мог бы ждать прямого ответа?

— В самое ближайшее время. Плюс к этому хочу заверить вас, граф, что никоим образом не использую вашу откровенность в каких-либо неблаговидных целях. То есть, не использую против вас.

Засим расстались.

Казначей и прецептор иерусалимской области, наблюдавший тайком и издалека за этой беседой, терялся в догадках, чтобы это могло значить. Все свое будущее он прочно связал с графом де Жизором и готов был делить с ним не только постель, но и будущее.

Нежная их дружба стала притчею во языцех, ибо казначей иногда вел себя как сварливая супруга, застав в покоях сенешаля кого-нибудь из молодых братьев. Граф де Ридфор тоже был осведомлен об этой связи и понимал заключающееся в ней удобство. Перетащив на свою сторону сенешаля, он приобретал вместе с ним и прецептора.

Всю ночь после охоты де Жизор не спал. Да, он поступил разумно не сразу и не полностью согласившись на предложение де Ридфора, но тянуть до бесконечности нельзя. С течением времени, великий магистр из возможного мощного союзника может превратиться в столь же мощного врага. Конечно, силы тайного внутреннего ордена велики, сенешаль только догадывался о размерах его власти и догадки эти его заставляли содрогаться, но не беспредельны же. И самое главное, если он все-таки станет великим магистром, перед ним тоже встанет проблема брата Гийома. Получив жезл из его рук, сможет ли он чувствовать себя удовлетворенным.

От вопросов взволнованного казначея удалось отделаться тремя-четырьмя фразами, и теперь он беззаботно храпел рядом. И вот, что интересно, храпел де Фо, а раздражал де Жизора брат Гийом. Куда он пропал в такое время?!

Обычно они встречались при дворе Гюи Лузиньяна, где были самыми желанными гостями. Король был настолько любезен, что никогда не интересовался, а где же сам господин великий магистр. Три дня назад брат Гийом исчез, тем временем в воздухе что-то начало сгущаться, подули странные метафизические ветры, и каждое, хоть сколько-нибудь чувствительное сердце, не могло не наполниться предчувствиями.

И в этот момент брат Гийом пропадает из виду. Возможно он отправился в замок Агумон, а может быть и вообще на Луну, кто это может знать.

Граф де Жизор понимал, что монах и до исчезновения позволял себе держать его, сенешаля ордена тамплиеров, на голодном пайке, сплошь двусмысленности, полунамеки и полуобещания. Да, сенешаль ощущал эту огромную и не очень понятную силу, что стояла за этим невысоким, сухощавым мужчиной со стальными глазами, сильнее всего тогда, когда тот находился рядом. Граф де Жизор был не в состоянии ни словесно спорить с ним, ни мысленно возражать. Когда же брат Гийом исчезал надолго, магнетизм его личности начинал ослабевать.

Но никогда не исчезал полностью.

Ворочаясь на пропотевшей постели, сенешаль никак не мог принять какое-либо решение. Да, монах оставил его без своих советов, или хотя бы намеков, в столь грозный час, но чувство обиды никак не могло подняться над уровнем уважения. Брату Гийому нельзя изменить чуть-чуть, частично, любое движение в сторону будет разрывом полностью и навсегда.

Де Ридфор не назвал имени монаха, но только ребенок мог думать, что он не имел его в виду тогда, во время разговора на охоте. Великий магистр предлагал объединиться против монаха. Вся проблема в том, что нельзя сказать на чьей стороне будет победа. Все осложняется и тем, что он, де Жизор не знает, чьей же победы ему хотеть. Видно, очень хорошо видно, что де Ридфор силен, но душу сосет подозрение, что брат Гийом непобедим.

Реми де Труа быстро оделся и был препровожден в бело-красную залу. Стремительность, с которой это было проделано, наводила на мысль о том, что события в которых ему предстоит принять участие, пожалуй уже даже не в начале, а в разгаре.

— Сударь, — обратился к нему де Ридфор, — прошу меня простить, что потревожил вас в час законного отдыха.

Де Труа, понимая, сколь дежурный характер носит это извинение, поклонился великому магистру и де Бриссону, находившемуся тут же.

— Мне необходимо задать вам несколько вопросов, и, в зависимости от ответов на них, вы или вернетесь на свою кровать, или будете призваны выполнить одно мое поручение.

— У меня сна ни в одном глазу, мессир.

— Вопрос первый: знакомы ли вы с графом де Жизором, сенешалем нашего ордена.

— Да.

— Вы просто слышали его имя или вас представляли ему?

— Меня представляли ему.

Де Ридфор пробежался пальцами по своей бородке.

— Кто вас знакомил?

— Брат Гийом, когда вводил меня в круг моих новых обязанностей.

— Скажите, сударь, из того как вас представлял брат Гийом у господина сенешаля, должно сложиться впечатление, что вы человек, стоящий близко к брату Гийому?

— Спросите об этом себя, мессир. В тот же самый день и теми же самими словами, брат Гийом рекомендовал меня вам.

Великий магистр задумался, восстанавливая в памяти тот эпизод. Чтобы помочь этой работе де Труа сказал.

— Насколько я понял, мессир, целью этой процедуры как раз и было продемонстрировать, что я близок к брату Гийому и, именно поэтому, меня вводят в круг высших руководителей. Де Жизор просто обязан был понять это так.

— Пожалуй, — задумчиво прокомментировал великий магистр. И тут же его речь приобрела прежнюю энергию, — так или иначе другого выхода у нас все равно нет.

— Слушаю вас, мессир.

— Какой вы однако… решительный. Вдруг я велю вам отправиться прямо в пекло.

— Слушаю вас, мессир.

Де Ридфора с одной стороны эта демонстрация верноподданнических чувств позабавила, но с другой была приятна.

— Вы немедленно отправитесь к господину сенешалю и не за тем, чтобы узнать какое вы на него произвели впечатление при первом знакомстве. Вам надлежит привезти его сюда.

— Прямо сейчас?

— И чем быстрее, тем сильнее вы мне угодите.

— Но…

— Вас будет сопровождать сильный конвой из моих португальцев. И отправитесь вы туда в портшезе, как будто вы дама.

— Но, мессир, вы наверное знаете об отношении графа де Жизора к женщинам. Тот, кто захочет проследить за моим портшезом, удивится.

— Таким способом передвижения пользуются и глубокие старики.

Де Труа кивнул.

— Говорить можете, что угодно, хоть вашу историю про принудительное падение Иерусалима, главное, что бы до исхода этой ночи, сенешаль ордена был здесь.

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Чтобы увеличить ваши шансы на успех я дам вам несколько подсказок. Граф де Жизор не очень хочет ехать сюда, но не уверен, что ему следует отказаться наотрез. Сомнение это питается верой в то, что единственным подлинным хозяином ордена, а стало быть и всей страны является некий брат Гийом. Вы продемонстрируете ему свою собственную персону, как доказательство того, что это не совсем так. Что даже в ближайшем окружении всесильного монаха есть предатели, счеты с которыми он свести не в состоянии. Извините, я употребил это слово для краткости.

Де Труа, улыбнувшись, кивнул.

— Вторая подсказка вот в чем. Сегодня в городе состоится большая охота. Очень большая. В госпитале св. Иоанна находится племянник султана Саладина, и сегодня ночью, дядя, чтущий, на свою беду, рыцарский кодекс, собирается его дерзко навестить, исполняя данное обещание. Таким образом, вы повезете графу кроме собственной физиономии, еще и приглашение на охоту. Приглашение разделить успех, это все.

Не задавая больше никаких вопросов де Труа убыл.

Де Ридфору понравилось как он обстряпал это дело. Так или иначе, этого уродливого перебежчика следовало проверить, при этом пройдет окончательную проверку и господин сенешаль. Де Труа должен произвести на него впечатление. Если же он очень хитрый шпион, то насосавшись ценных сведений, он конечно попытается бежать. Португальцы на этот случай предупреждены.

Де Бриссон осторожно прервал размышления великого магистра.

— Извините, мессир, не слишком ли вы доверились этому проходимцу?

— Через несколько часов мы узнаем об этом.

Доложили, что прибыл маркиз Конрад Монферратский и барон де Сантор. Бароном он стал совсем недавно, титул ему был пожалован королем Филиппом-Августом, что явилось результатом сложных перерасчетов претензий между ним и новым римским папой. Так или иначе новоиспеченный барон был доволен. Его положение в ордене иоаннитов и без того прочное, стало еще прочнее и мечта о диадеме великого провизора перестала быть платонической. Конрад был мрачен и выглядел каким-то изможденным. Свою невесту он отправил в один из своих отдаленных замков, где бы она могла прийти в себя от пережитых страданий. Маркиз стал еще угрюмее и неразговорчивее, но свою способность смотреть на вещи трезво отнюдь не утратил, равно как и способность действовать решительно.

Поприветствовав гостей, де Ридфор предложил им сесть и сразу же переходя к делу, сообщил, что за сенешалем послан человек, который, наверняка, привезет его сюда. И очень быстро. Великий магистр не обговаривал в подробностях с ними положение дел в ордене, но и тот и другой догадывались о наличии некоей трещины в монолитном фундаменте Храма. Догадывались они и о том, что роль, которую играет во всей этой истории монах по имени Гийом, весьма велика, больше, чем можно подумать при первом взгляде. Но вся глубина проблемы вряд ли была им известна.

То, что графа де Жизора все еще не было на встрече, их расстроило, хотя и тот и другой попытались этого не показать.

— С сегодняшнего дня Гюи охраняют мои люди, — сказал маркиз, показывая этим, что свою часть договоренности он выполнил, этим он косвенно уколол великого магистра, — полагаю ему все равно, кто не будет выпускать его из дворца.

Де Ридфор кивнул.

— Я думаю, что граф де Жизор уже седлает своего коня.

— Будем надеяться, — мягко сказал де Сантор.

— Вы мне лучше скажите, что сейчас делается в госпитале св. Иоанна?

— В госпитале, — барон сладко зевнул, — мне кажется мы предусмотрели все, помимо тех сотен людей, что скрытно опоясали здание, мы заменили наверное треть больных своими людьми, буквально в двух шагах от Али лежит до десятка наших головорезов, притворяющихся больными. Только Святой дух мог бы навестить юношу и уйти свободно после этого визита. Да и на его счет я не уверен.

— А не разумнее ли было бы убить Саладина там, где мы его обнаружим. Хоть на въезде в город, — спросил мрачно Конрад, — эти громоздкие приготовления внушают мне тоску.

— Ну, во-первых, — пояснил де Сантор, — мы не знаем точно, каким путем султан проникнет в город. Лишь об одном месте в Иерусалиме, нам известно точно, что он там будет — это вонючая подстилка в северном углу главной залы госпиталя св. Иоанна.

— А во-вторых?

Де Сантор вежливо улыбнулся.

— Достаточно и во-первых.

— Уже второй час ночи, — маркиз обернулся к великому магистру, не имеет ли смысл переместиться поближе к месту событий?

— Не вижу оснований спешить. Мне что-то подсказывает, что Саладин появится ближе к утру, самое глухое и трудное время для стражников. И даже если я ошибаюсь, и он прямо сейчас прокрадывается в госпиталь, можно быть спокойным — ловушка захлопнется самостоятельно, а потом… — барон де Сантор картинно развел руками, собираясь еще раз посетовать на отсутствие господина сенешаля, но в этот момент в залу вошел барон де Бриссон и негромким, но торжественным голосом объявил:

— Граф де Жизор.

Вслед за графом вошел и Реми де Труа. С молчаливого согласия великого магистра, он тоже принял участие в совете.