"Восход Водолея (сборник)" - читать интересную книгу автора (Шалыгин Вячеслав Владимирович)

Найти героя

Глава 1

Астероид был небольшим, каких-то сто километров в длину и десять в ширину. По условной толщине и того меньше — метров семьсот. Этакий пластик классической жвачки. Летел он ровно, почти не кувыркаясь, и не так чтобы очень быстро. По космическим меркам, конечно. Астероид летел курсом атаки и за два года с момента обнаружения не дал ни единого повода усомниться в серьезности своих намерений. Скорость небесного булыжника отличалась завидным постоянством, катастрофа с каждым днем становилась все более реальной, но способа, чтобы ее избежать, никто так и не придумал. Астрономы наблюдали, военные и гражданские специалисты тщетно искали решение проблемы, а каменная плита продолжала свой пространственный серфинг по волнам звездных течений, направляясь точно к Планете.

— Предлагаю разрушить его сверхмощной термоядерной боеголовкой! — генерал Бубнов произнес эту фразу, наверное, в сотый раз за вечер.

— И на Планету свалится не одна глыба, а град из тысячи астероидов помельче, — председатель секретной кризисной комиссии, а в миру Президент Планеты П. П. Думский в сотый раз отрицательно покачал головой. — Эффект будет почти тем же. От Планеты останется изрытый воронками безжизненный шар.

— Это лучше, чем осколки шара! — уверенно заявил генерал. — Люди не смогут жить на горячих обломках, господин Президент!

— На горячей сырной головке они тоже не смогут жить. — Президент тоскливо взглянул на главного гражданского специалиста, профессора-астрофизика Лебедянко. — Ваше мнение, Вениамин Арнольдович?

— Я его уже озвучивал, — профессор колыхнул третьим подбородком, видимо, нервно сглотнул. — Мы обречены.

— А если без слез? — Думский приподнял одну бровь.

— Мы обречены, — менее трагично повторил Лебедянко. — Ведь уничтожить астероид невозможно. Разве что попробовать сбить глыбу с курса. Это, конечно, тоже не решение проблемы, поскольку под действием притяжения Планеты объект опишет в пространстве эллипс и в конце концов вернется. Однако вернется он не раньше чем через месяц. Возможно, к тому времени мы найдем способ… Но не с помощью оружия, это однозначно! Против данного астероида оно будет бесполезно. Свойства составляющего объект вещества настолько необычны…

— Это не выход! — перебил его Президент, потирая седые виски. — Уже два года мы ходим вокруг да около, но никто так и не предложил ничего стоящего. За что вы получили свои ученые степени и погоны, господа?! За что правительство платит вам баснословные деньги? Где решение проблемы?! Отсрочка нам не нужна. Нам требуется нормальное решение. Окончательное! Раз и навсегда!

— Полная эвакуация и ракетный удар, — снова завел свою пластинку Бубнов. — Когда Планета оправится от метеоритного дождя, мы вернемся и отстроим все заново.

— Она никогда не оправится, — вяло возразил четвертый участник секретного совещания. — Мы ее потеряем. Даже не стоит тратить время. Я согласен с генералом в одном: нужна эвакуация. Полная, всеми доступными средствами.

— Вы представляете, что начнется, когда мы объявим о таком решении, господин Хорошеев?! — возмутился Президент. — Паника, хаос, неуправляемость…

— Это уже забота спецслужб, — господин Хорошеев горделиво выпрямился. — Моя забота, господин Президент.

— Бред… — фыркнул последний из тайных заседателей, командующий космофлотом адмирал Труба. — Вы слишком высокого о себе мнения, господин директор. Сто миллионов человек против полумиллиона агентов вашей Планетарной Службы Безопасности. По двести душ на рыло. Хрен управитесь.

— Привлечем полицию, флотских офицеров и национальную гвардию, — невозмутимо произнес Хорошеев. — В сумме получится миллион, как вы говорите, «рыл».

Адмирал нахмурился.

— Труба прав, — вступился за коллегу генерал Бубнов. — Совладать с хаосом таких масштабов по силам только… не знаю… одному богу, наверное. Надо эвакуироваться постепенно. Сначала спасти технику для освоения новых земель, потом организовать пропаганду. Ну, вроде как найдена более приличная планета, и участки там задешево продаются. Когда улетят все новообращенные колонисты, оставшимся можно и объявить, что дело труба… то есть… ну… плохо дело.

Адмирал взглянул на коллегу искоса.

— Хорошая идея, — одобрил Президент. — Что же вы раньше молчали? Теперь это может не сработать, ведь у нас осталось… Профессор, сколько у нас осталось?

— Три дня, — толстяк обреченно вздохнул. — Ну и еще месяц, если в первый раз пронесет.

— За месяц общественность на подвиги не раскачаешь, — согласился с президентскими сомнениями Хорошеев. — За три дня — тем более.

— Ну, давайте для начала объявим мобилизацию, — предложил Бубнов.

— На каком основании? — удивился службист.

— Ну, как бы на военные сборы, только для отработки освоения новой планеты, — генерал был явно в ударе. Идеи сыпались из него, словно из рога изобилия.

— Дело, — вновь одобрил Президент Думский.

— Раскусят, — твердо возразил Хорошеев. — Нам поможет только элемент внезапности. Пока народ будет в шоке, ему не придет в голову ни мысль о панике, ни о чем-то еще. Главное, успеть до тех пор, когда шок пройдет.

— А какую вы предъявите планету?! — возмутился адмирал Труба. — После Третьего Черного шторма на сто парсеков вокруг нашей системы не осталось ни одного пригодного для освоения шарика! Заявите, что нашли потерянный путь на Землю? Вам никто не поверит.

— Президенту и не поверят?! — теперь возмутился глава государства.

— В первую очередь, — брякнул, видимо от крайнего расстройства, профессор.

— Что?!

— Я хотел сказать… — заерзал Лебедянко. — Я не так хотел выразиться!

— Профессор сомневается, что версия прозвучит убедительно даже из ваших уст, — пришел на помощь вспотевшему от смущения астрофизику Хорошеев. — «Даже» и в «первую очередь» довольно близкие по смыслу выражения. В данном контексте.

— Да? — Президент задумался. — Не вижу ничего близкого, но ладно. Будем считать это неудачной шуткой. Неуклюжей попыткой разрядить обстановку.

— Все одно, не пойму я, — снова прогудел Труба, — почему вы на эвакуацию налегли? Кого вы за три дня успеете эвакуировать, даже если весь народ вместо того, чтобы запаниковать, начнет ходить строем и отдавать друг другу честь? Хоть за месяц, хоть за год, больше миллиона не вывезти. Поскольку больше на корабли не влезет, а высаживать их на самом деле некуда! Ведь это только «утка» такая, про новые планеты, а на деле — чистая отсидка в космосе и на непригодных для жизни соседках по звездной системе! Но все космические станции и так переполнены, а под куполами городов на Аресе и на спутниках Зевса нет достаточного запаса продовольствия и воздуха. Что же получается, иначе справиться с напастью совсем никак? Девяносто девять процентов населения — псу под хвост?! Профессор зря по три пайки за раз лопает?

— Сбить астероид с курса невозможно! — обиженно выпалил Лебедянко. — Хоть четыре пайки за раз съешьте — ничего не придумаете! Накроет он нас большой медной трубой!

— Ты можешь этого и не увидеть, — адмирал угрожающе потер правый кулак, надо сказать довольно внушительный. — Из-за фингалов.

— Прекращайте этот детский сад, — Президент поморщился. — Серьезные взрослые люди…

— У нас есть «Криптон», — отводя взгляд от пунцовой физиономии Трубы, сказал профессор. — Правда, это лишь опытный образец. Там, кроме двигателей и каркаса, никаких удобств.

— «Криптон»? — Президент поиграл лазерным пером. — Суперкрейсер? А дооборудовать его можно?

— В него вложено десять годовых бюджетов министерства обороны, — осторожно напомнил Хорошеев. — Не слишком ли широкий жест?

— Спасение человечества стоит любых денег, — Президент удивленно уставился на Хорошеева. — Разве это не очевидно?

— Согласен, но для меня не очевидно другое — серьезность угрозы.

— Вам принести телескоп?! — возмутился Лебедянко.

— Астероид можно увидеть в телескоп? — директор с подозрением взглянул на профессора. — Почему же его до сих пор не заметили астрономы-любители?

— Потому что он летит прямо на нас и выглядит для планетарного наблюдателя как тень размером семьсот метров на десять километров. Такой объект почти не поддается обнаружению в оптический телескоп! Он не способен заслонить собой ни одной звезды. А сам он свет не отражает. Что вас еще интересует?

— Только одно — зачем тогда вы хотели дать мне бесполезный оптический прибор? — невозмутимо ответил Хорошеев.

— Я понимаю, что служебный долг обязывает вас относиться с подозрением к любой информации, — вмешался Президент Думский, — но я лично видел на экранах систем радионаблюдения этот кирпич. Да и снимки с орбитальных станций Ареса подтверждают — угроза существует, и решать проблему следует всеми доступными средствами. Несмотря ни на какие затраты. Так можно доделать крейсер или нет? Лебедянко и Труба, вопрос к вам.

— Я знаком с конструкцией «Криптона» заочно: видел схемы, читал рапорты. Но думаю, что присобачить ему рубку от стандартного корабля можно запросто, — адмирал пожал плечами. — Это дело пяти минут. А вот электронику засунуть, ракеты подвесить и орудийные башни установить — не успеем. А без них какой он суперкрейсер? Так, действующая модель.

— Но я слышал, что корабль развивает небывалую тягу, — перебил его Президент. — Профессор, насколько нужно сдвинуть траекторию астероида?

— Если в ближайшие сутки — на десять градусов, — в глазах Лебедянко появились искорки надежды.

— А небывалая тяга — это сколько? — поинтересовался Бубнов.

— Военная тайна, — Президент усмехнулся.

— А я кто? — удивился генерал.

— Философский вопрос, — вмешался Хорошеев. — А какова масса астероида? — спросил он, обращаясь к астрофизику.

— Объект очень плотный и тяжелый, — профессор вздохнул. — К сожалению, это единственное, что мы поняли из исследований. Вещество астероида настолько необычно, что почти все наши знания и аппаратура оказались бессильны. Единственное, что можно сказать с полной уверенностью, никакие термоядерные ракеты ему не страшны. Он поглощает любую энергию, в любом количестве, как пылесос. Его не сбить с пути даже серией взрывов. Даже если вы ударите разом из всех пушек и засыплете его боеголовками! Но и когда наступит предел его поглощающей способности, взрывы просто расколют астероид на мелкие фрагменты, и метеоритный дождь…

— Слышали, уничтожит все живое на Планете, — Президент махнул рукой. — А если нажать плавно, однако с достаточным усилием?

— Ну-у… не знаю.

— Да все равно он не готов! — воскликнул Труба. — Я про «Криптон». Там ни одного компьютера еще не установили. Голая конструкция и система управления двигателями! Я буквально вчера получил текущий рапорт.

— А что еще нужно? — удивился Президент. — «Присобачиваем» рубку, выводим на ее пульт педаль газа… или что там, кнопку… и все.

— Как это все? — адмирал почесал в затылке. — А эти… системы телеметрии для стыковки, связь, поворотные двигатели… Да много чего еще! Лебедянко, что вы молчите? Это же ваша вотчина.

— С астероидом его состыкуют автоматические буксиры, а связь ни к чему, — оживился профессор. — Чтобы передачу не перехватили какие-нибудь журналисты. Если кто-то пронюхает, что мы два года скрывали такую жуткую тайну, несдобровать всем, кто был в нее посвящен. Так что фиксируем «Криптон» на астероиде и врубаем двигатели крейсера на полную тягу.

— Врубаем… — задумчиво повторил адмирал. — А кто?

— Что — кто?

— Кто врубит? — пояснил Труба. — Ведь без связи команду не дашь. Да и некому будет ее давать, если компьютер на «Криптоне» не установим.

— Тебе же сказали — педаль! — вновь подключился к беседе Бубнов. — И рубка. Пилот там будет.

— А-а… — Труба несколько раз кивнул. — Доперло!

— Что-то на редкость быстро, — ухмыльнулся Хорошеев.

— А кто пилотом-то станет? — спросил Труба, не обращая внимания на его подковырку. — И что будет после? Ведь «Криптон» от астероида клещами не оторвешь, он все топливо на тягу спалит, движки-то у него о-го-го какие, конструкции Мерсье! Они же топливо ведрами хлебают. А что помельче, запасной челнок какой-нибудь, оттуда не взлетит. Тяжело. Камикадзе будем искать?

— Нет, такие нам не подойдут, — возразил Лебедянко. — С двигателями Мерсье шутить нельзя. Ведь сам крейсер пока лишь голая конструкция.

— Рама и двигательный блок, — подтвердил адмирал. — Даже без защитного кожуха. Как доисторический мотоцикл.

— Это и плохо, — профессор вздохнул. — К подобным двигателям без защитных средств нельзя приближаться даже на километр. Они такое магнитное поле генерируют, что с ума можно сойти. В самом прямом смысле. Как показали исследования, это поле очень серьезно воздействует на психику. Усиливает любые эмоции, страхи или переживания в тысячи раз.

— Представляю, — пробормотал Труба.

— А вы умеете? — опять поддел его Хорошеев.

— Если в обычной жизни человек часто беспокоится, например, выключил ли утюг, то в таком поле он наверняка чокнется.

— Вот именно, — согласился Лебедянко. — Он может чокнуться от чего угодно. От невыносимой тоски по родным и близким, от тысячекратно усиленного желания поиграть с любимой собакой или в очередной раз полистать альбом с открытками. Чтобы оставаться на «Криптоне» длительный период, нужна очень крепкая, стабильная психоматрица. То есть пилот не должен быть ни сумасшедшим, ни фанатиком, ни склонным к истерике или капризам психопатом. Он не должен быть даже увлекающимся, таким, знаете ли, влюбленным в свою профессию или во что-то еще. Никаких ярких эмоций или душевного надлома, никакой склонности к самоубийству. Нужен абсолютно здоровый человек, сохраняющий самообладание даже в ситуации скорого светопреставления и невеселой лично для него альтернативы.

— Герой, — хмыкнул Хорошеев. — Из кино. Невозмутимый, жестокий, но справедливый.

— Герой, — согласился профессор. — Нет, действительно — герой, без иронии. Ведь только подумайте, он должен пойти на это дело, зная, что о его подвиге не догадаются даже астрономы-любители. Не будет ни награды посмертно, ни благодарности потомков, ни памятных монет с его профилем. Если мир выживет, тайна спасения человечества так и останется тайной за семью печатями, а если Планета погибнет, о герое и вовсе не вспомнит ни одна живая душа. Никто ведь не выживет.

— Нормальная ситуация, — заявил Труба. — Солдаты часто рискуют собой. Я найду вам военного пилота за минуту.

— Солдаты не годятся, — возразил Лебедянко. — Они люди увлеченные.

— Кто? Солдаты?! — адмирал искренне рассмеялся. — Да более уравновешенных, неэмоциональных и бездушных ублюдков, чем, например, в космодесантном батальоне «Бешеные Волки», вы не найдете на всей Планете! Так, Бубнов?

— Нет, — упрямо заявил профессор. — Вы меня не поняли. Эти ваши «волки», может, и чурбаны чурбанами, но все равно люди, любящие свою профессию, свое оружие, себя, таких непобедимых и романтично-загадочных. Здесь нужен человек, который не любит даже самого себя и в то же время никогда не сунет голову в петлю, потому что это не придет ему в голову и в страшном сне, но при этом способен, пусть и без восторга, пожертвовать жизнью ради великой цели. Ни солдаты, ни примерные обыватели, ни, наоборот, преступники не подойдут. Они все имеют свои недостатки, устремления, привязанности, в конце концов.

— Из кого же выбирать? — размышляя вслух, пробормотал Бубнов. — Из алкашей и наркоманов?

— Они не проходят по здоровью. Нужен человек равнодушный ко всему, в том числе к этим губительным соблазнам. Человек самодостаточный, но внутри своего замкнутого мирка готовый на подвиг. Абсолютно уравновешенный, с железными нервами, каменным рассудком, но без привязанностей в жизни, эмоций в душе, изящных мыслей в голове и без иллюзий насчет высшего предназначения. Как своего, так и всего человечества.

— Отморозивший голову тормоз, — резюмировал Хорошеев. — Отличный герой нового времени. Эпохальный портрет.

— Вы почти подходите, — отомстил ему Труба.

— Почти не считается, — равнодушно отмахнулся службист.

— Н-да-а, — Президент поднял тоскливый взор к потолку. — И где за три дня найти такого мизантропа? А после убедить его, что ненавистный мир взывает о помощи именно к нему. Вернее, что именно он обязан помочь нелюбимым согражданам пожить лишний месяц. За его счет. А после все равно сгореть. Задачка…

— Астероид может и не вернуться, если «Криптон» изменит его траекторию достаточно сильно, — неуверенно произнес Лебедянко.

— Не изменит, — хмуро отрезал Президент. — Не обольщайтесь. Ваш мизантроп обеспечит нам именно отсрочку. Это, кстати, важно — запоминайте все, ведь неизвестно, кому из нас придется его убеждать — ему придется сделать выбор не между серой жизнью и «красной» смертью, как говорится, «на миру», а между обычной, никому не заметной смертью сейчас или чуть позже, вместе с остальными… Кто на это согласится, тот и станет пилотом. Так, Лебедянко?

— Совершенно верно.

— Если кто-нибудь узнает, что нам потребовался такой урод, — Бубнов покачал головой, — и отклонение сработает… Нам придется провести последний месяц перед концом света, отвечая на множество неудобных вопросов. Не хотелось бы. А уж если этот кирпич улетит вовсе… это звучит парадоксально, однако нас сначала поблагодарят, а затем разорвут на части.

— Мизантропа я вам обеспечу, — вызвался Хорошеев. — По-тихому. Если потребуется, применим сканирование мыслей. Есть у нас на вооружении несколько соответствующих приборов, отдаленных потомков полиграфа. А что касается неудобных вопросов — будьте покойны, генерал. Выполняя задание, моя агентура не станет спрашивать, зачем начальству потребовался именно такой субъект.