"Восход Водолея (сборник)" - читать интересную книгу автора (Шалыгин Вячеслав Владимирович)

9 Тьма

— Боря, угомонись, — вице-премьер Кабанов развалился в кресле и повелительно указал на второе: — Сядь.

— Сергей Ильич, дело нерядовое, — процедил сквозь зубы Борис.

Министр снова, теперь молча, указал на свободное кресло.

— Второй раз исчезает один и тот же инженер, — подчеркнуто спокойно произнес он. — Только и всего.

— Но мы-то с вами понимаем…

— Только и всего! — повысил голос Кабанов. — Я вообще не за этим сюда прилетел. Мне поручено оценить масштабы катастрофы и доложить Президенту. По горло работы. А ты заставляешь меня отвлекаться на мелочи. Сам разобраться не в состоянии? Не справляешься? Так давай, я тебя освобожу от занимаемой… с повышением. Будешь в аппарате советником числиться.

— Я справляюсь, но противник объединился с федералами.

— Противников у нас нет, запомни, Боря, — вице-премьер недовольно нахмурился и пригладил унтерские усики. — Мы все служим одной державе. Делаем общее дело. Каждый на своем участке. И чей участок важнее — пока вопрос. Твоей Системе выдан большой карт-бланш. Огромный. Но и он не безразмерен. Понимаешь? То, что тебе сходило с рук, любого другого давно бы потопило. Или ты забыл?

— Я все помню и понимаю, — огрызнулся Борис. — «Водолей» даже в незаконченном виде приносит вам столько барышей, сколько никогда не приносило ни одно дело.

— Потому я в него и вкладываю, — равнодушно согласился министр. — Больше половины барышей вкладываю. И не позволю тебе ошибаться. Если дело провалится, ты свою вину никакой кровью не искупишь. А вообще-то, не твое дело, сколько Система приносит лично мне. Ты тоже долю получаешь.

— Вот я и беспокоюсь за свою долю. Если федералы расколют главного инженера, рапорт может пойти сразу наверх. Начнут копать. Выйдут на меня, а там и на вас. Одно дело, если решат, что «Водолей» — очередной способ намыть деньжат, а если до реального замысла допрут?

— Ты меня не пугай, не того полета ты колибри, понял? Федералы хода делу не дадут. Я гарантирую. Хотя им, по твоей милости, этого очень хочется… Кстати, ты уверен, что главного снова сцапали они?

— Конечно. Сначала вели его от самого аэропорта, а перед исчезновением помощничка подсунули. Наглого, как танк…

— Наглого? Ты с ним общался?

— Операторы общались.

— После похищения?

— Да.

— Как же так? Шорникова у вас чекисты сперли, а своего оставили на расправу?

— Да, действительно, — Борис задумчиво пожевал губу.

— Нервный ты стал, Борис, а оттого и невнимательный, — Кабанов вздохнул. — Нет, пора, пора тебя повышать. Давай ко мне в секретари. Будешь кофе подносить, бумажки перебирать: «подпишите, Сергей Ильич, чего изволите, Сергей Ильич…» Как тебе должность? Потянешь?

Министр довольно рассмеялся. Кравцов побагровел и скрипнул зубами.

— Может, военные? Они тоже под ногами путаются.

— Вообще-то, я генералу Пахомову ясно сказал: отставить, — усомнился вице-премьер. — Он у меня на таком крючке… не крюк, а целый адмиралтейский якорь.

— Я в курсе, как вы с ним три эшелона новой техники списали, — не удержался Борис, — в Ирак…

— Пасть захлопни, — министр сверкнул взглядом. — Болтун…

— Находка для шпиона, — Кравцов махнул рукой. — Знаю.

— Для снайпера, Боря, — куратор нехорошо улыбнулся. — Или для подрывника. Ищи своего Шорникова и сворачивай тут активную деятельность. Затаись на время. Купола почини, тесты по Системе прогони и никаких экспериментов. Хорошо слышишь, отчетливо? Никаких. Я еще не уладил дело с «побочными эффектами» в том самолете. Чего глаза выкатил? Думал, я не знаю о «красном смещении»? А кто бы за тобой следы заметал, не будь меня? Твоя группа зачистки? Так ведь она только трупы утилизирует и пятна крови замывает. А с начальством ФСБ, прокуратурой и на юге с полевыми командирами и авторитетами всякими кто, думаешь, вопросы утрясает? А они все очень даже интересуются, куда пропадают люди, после того как их перехватывает САУ. Если еще чего отчебучишь в ближайшее время, отбрехиваться не стану. Отдам тебя на съедение, Боря. Допрыгаешься.

— Без Системы мне Виктора не отыскать. Помех много. И военная контрразведка, и чекисты.

— Они мешать не станут.

— Активно не станут, будут саботировать.

— Ладно, нажму. Военные сами вернут твоего Виктора, если он у них. Добровольно. Получишь его и засохни! Всплывет хоть фактик, хоть словечко, хоть килобайт информации о твоих художествах — лучше сам застрелись. Свободен…

Выйдя из административного здания, Борис немного постоял перед распахнутой шофером дверцей автомобиля, а затем резко, словно приняв какое-то решение, уселся в машину. Там он поднял трубку телефона и вызвал главный зал Системы.

— Ивлев, начинаем охоту.

— Получили добро? — помощник усмехнулся. — Ну, спецура, держись…

Борис положил трубку и устало помассировал веки.

— Вот и все…

— Что? — поинтересовался сидящий рядом с шофером охранник.

— Все, Буер. Как есть — все. Обратного хода нет.

— А-а, — Буер ничего не понял, но раз начальство так считает, согласился. Нет, значит, нет. Начальству виднее.

После обеда город снова накрыли темные тучи. Они были тяжелыми и отливали мрачной синевой. Но грозой в воздухе не пахло. Не было и громовых раскатов, молний или их далеких отблесков. И дождь не пошел ни сразу, ни чуть позже, когда цвет туч стал совсем уж неприличным: свинцово-черным.

На Красной горке — в одном из немногих более-менее уцелевших городских кварталов — сработали фотореле уличных фонарей — так стало темно в старинных двориках и переулках.

— Почему надо было везти клиента именно сюда? — капитан Павлов направил машину вверх по узкой улочке. — Высадили бы в порту, и пусть плывет в свое подводное царство, к дядьке Черномору и богатырям. Ищем в потемках этот дом на Цветочной улице, как Штирлиц с Плейшнером. Фигня какая-то получается.

— В последние сутки только она и происходит, — согласился Гордиенко. — Но, как сказал Кулик, выбирать не приходится.

— А может, плюнуть на все? Допросить с пристрастием этого мужичка. Он же гражданский, сразу поплывет. А уж после отдать его САУ. Или лучше поменять на что-нибудь. На компромат какой.

— Нарушить приказ Кулика, а если точнее, самого генерала Пахомова?

— Это да, не годится, но странно мне, Жека, с чего вдруг так обеспокоился сам Пахомов? Может, не врет твое чутье, может, этот Шорников действительно только прикидывается мелкой сошкой, а на самом деле всей Системе крестный папик?

— Доказательств-то никаких.

— Это верно, никаких.

— А-а, ну их к дьяволу! Пусть забирают своего инженера и катятся в дупло.

— Ну, ну, чего ты ершишься? Пока клиент у нас, ничего не потеряно. Какой дом, тридцать второй?

— Тридцать четвертый. Вон там, за поворотом.

— Ну и местечко выбрали, сплошные закоулки. Нет чтобы как в кино — на мосту. Шпионы медленно так идут, останавливаются, обмениваются выразительными взглядами.

— Мы же не меняемся…

— А-а, ну да. Так давай выпустим его прямо здесь. Пусть топает. А то еще на засаду напоремся.

— Ты же не на юге, какие тут засады?

— Плотные, — Павлов вдруг насторожился и остановил машину. — Давай, порули…

— Ты куда?

— Что-то сердце растревожилось.

— Кофе много пьешь.

— Ты бы увел клиента вон за ту будку. Там и встретимся.

— Я…

Что хотел ответить Гордиенко, осталось загадкой даже для него самого. В следующую секунду его мысли стали чистыми и холодными, как вода в горном ручье. Опасность разливалась в воздухе едва ощутимым тошнотворным запашком. Время стало резиновым, а свет фонарей превратился в медленно текущую янтарную смолу. Павлов ужасно медленно упал на дорогу и откатился под прикрытие фонарной тумбы. Там, где он только что стоял, неторопливо выросли фонтанчики из пыли и асфальтовой крошки, сдобренные белым дымком.

Евгений выпрыгнул из машины и через заднюю дверь вытащил Шорникова. Пули порвали железо кузова, звякнули по колесному диску, снова вспороли асфальт и завершили свою визгливую атаку, просверлив лобовое стекло. Кучность стрельбы оставляла желать лучшего. Снайперы в засаде сидели аховые.

Гордиенко крепко ухватил Виктора за плечо и потянул под прикрытие кирпичной будки.

— Кто это? Зачем они в нас стреляют? — испуганно спросил Шорников, прижимаясь к стене.

Отвечать на его вопросы Евгению было некогда. Противник не ограничился обстрелом и пошел в атаку. Не в лоб, конечно, там его натиск сдерживал Павлов, а обходя с флангов и даже с тыла. Засада была действительно плотной. Только немного странной. Евгений отработанными до автоматизма ударами уложил на землю двоих пареньков самого обычного, дворового вида и только после сообразил, почему не стал в них стрелять: парни не были вооружены. Дрались грамотно, но голыми руками. Еще трое участников засады были более колоритны: наголо бритые головы, кожаные куртки и подобие холодного оружия в руках. Один вращал вокруг себя тяжелую цепь, а двое других размахивали ножами. О базовых правилах обращения с гибким оружием первый бритоголовый не имел ни малейшего представления, и шансов отоварить самого себя вместо противника у него было сто из ста. Гордиенко даже ничего не сделал, просто немного помог, и парень рухнул, обмотав коварной цепью себе ноги. Двое других попытались достать Евгения финками, но тоже потерпели фиаско, хотя приемы боя на коротких клинках демонстрировали почти сносно. Только неуверенно, словно бы повторяли все движения за инструктором.

Дальше пошла сплошная ручная работа: слева зашли четверо подростков и с ними девица с кольцами и серьгами в ушах, ноздрях, пупке и, Евгений подозревал, даже в языке. Пришлось отвесить им всем по хорошей оплеухе, а девчонку связать ремнем от ее же рваных и заляпанных краской джинсов. Двое мужичков, по виду типичных слесарей из жэка, предъявили разводные ключи и отрубились, получив этими ключами в лоб. Охотник с «утятницей» шестнадцатого калибра выбежал воевать в штанах от пижамы и тапочках больничного образца. Кроме того, оказалось, что ружье не заряжено и может быть использовано лишь как дубина. Получив «тозовкой» по хребту, охотник быстро вернулся восвояси. А дальше были какие-то модные пацаны на иномарке, двое подвыпивших «синяков» из ближайшей пивнушки и черт знает кто еще. Гордиенко основательно вспотел, и у него разболелся травмированный бок.

Когда пальба на главном направлении стихла и Павлов, освободившись от собственных забот, дал очередь поверх голов всей этой разношерстной толпы невменяемых граждан, Евгений вздохнул с немалым облегчением. Злая скороговорка автомата подействовала на буйнопомешанных успокаивающе. Они бросились врассыпную и попрятались в подворотни, но совсем не убежали.

— Ничего не понимаю! — морщась от боли, заявил Гордиенко. — Шорников, признавайтесь, что это за чертовщина?! Это работа САУ? Что за технологии оно использует?

— Я не знаю, — Виктор помотал головой. — Я впервые вижу такое… безумие.

— Толпа нас просто притормозила, — Павлов обеспокоенно оглянулся. — Их задача была элементарной: найти и локализовать. Скоро сюда подтянутся главные силы. Надо делать ноги, Женя. Пусть этот хакер валит к своим, а мы потопали до базы.

— Ну нет! — Гордиенко набросил на запястье Виктора «браслет» и застегнул второй замок на своей руке. — Нас атаковали, и это отменяет все предыдущие договоренности.

— Не факт, что это САУ.

— А кто еще может пудрить людям мозги, делая их прямо-таки берсерками? Шорников, на каком принципе основано действие подавляющего волю излучателя?

— Чего? — Виктор поднял на офицера недоумевающий взгляд.

— Того! Не прикидывайтесь овцой! Я знаю об экспериментах с магнитными полями, когда в зоне действия излучателя народ становился злее собак. Вы же там, в Городе-на-дне, этим занимаетесь?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — заупрямился Шорников.

В этот момент в кармане Павлова зазвенел телефон. Капитан вынул мобильный и нажал кнопку ответа.

— Да! Кто говорит? Какой еще оператор?

Движение ствола Евгений уловил боковым зрением. Автомат Павлова не успел упереться в живот Гордиенко. Евгений работал только одной рукой, но был все равно быстрее капитана, заторможенного, как лунатик. Он отвел ствол в сторону, скользнул пальцами по крышке ствольной коробки, поднимая переводчик огня в положение «предохранитель», выхватил у Павлова телефон и, бросив на землю, ударил по нему каблуком. Почти в ту же секунду взгляд капитана прояснился.

— Ого! — он удивленно взглянул на останки «мобильника». — Еще вполне ничего «моторолка» была. Морячок, а ведь это круто! Три движения за четверть секунды! Ты быстрый, как черт!

— Работа такая, — Евгений дернул рукой, прикованной к запястью Шорникова. — Вот, значит, где собака зарыта. В безобидных приборах массового производства. Виктор Валентинович, и давно вы начали начинять телефоны всякой гадостью?

Шорников промолчал.

— Павлов, ты когда купил эту трубку?

— Еще на гарантии… была.

— Значит, не больше года? — Гордиенко кивнул в сторону машины. — «Боливар» сможет ехать?

— Пешим порядком, — капитан вздохнул. — Наш железный конь погиб в бою. Колеса, радиатор… все в хлам.

— Тогда рысью, — приказал Евгений и потянул недовольного Шорникова за собой вниз по улице.

Свинцовые тучи над Красной горкой сомкнулись в сплошной фронт и повисли, казалось, почти над головой, едва не касаясь антенн на высотках. Черный потолок неба, черный асфальт, темно-серые стены домов и жидкий свет редких фонарей. Ничего «красного» на этой жуткой «горке» не осталось. Да, наверное, теперь ее так и следовало именовать: Жуткая горка или Черная…

Слева и справа слышались шаги и шорохи. Побитые участники засады шли параллельным курсом, скрываясь за кустами, заборами и постройками. Гордиенко чувствовал, что пока все делает верно. Виктор был нужен САУ не просто как начальник девятого отдела и один из рядовых инженеров. Что-то здесь было другое. Что-то большее. Может, прав капитан и этот Шорников «крестный отец» всего секретного проекта? Почему же его так фигово охраняли? Для конспирации? Возможно. Маловероятно, но возможно. С другой стороны, логично было предположить, что он не главный злодей, но мозговой центр проекта, и вернуть его следует, чтобы закончить некие исследования. Но тогда конспирация была бы не такая. Секретный ученый, он и в Африке секретный ученый, программы их охраны везде одинаковы и ничего похожего на методики, применяемые САУ в отношении Виктора, там описано не было.

— Обкладывают нас, Женя, — шепнул Павлов. — Слева трое со стволами появились. Справа, чуть позади, четверо автоматчиков. Надо сбрасывать балласт, иначе не уйдем.

В этот момент дверь подъезда одного из домов приоткрылась и в ее проеме показался рыжий парнишка с большим пистолетом в руке. Павлов приготовился выстрелить, но, рассмотрев незнакомца, опустил ствол.

— О, Карась! Ты на машине?

— Сюда, товарищ капитан. Тут кое-что получше машины.

— Гена? — удивился Шорников. — Ты… знаком с капитаном?

— Позже, Виктор Валентинович, — Гордиенко подтолкнул пленника к подъезду. — Позже все объясним. Пока просто идите. Желательно молча. Красноречие вам еще пригодится. На допросе.

— С пристрастием, — добавил Павлов, улыбаясь с убийственной непосредственностью.

— Гена, ты… — Виктор обернулся к Карасеву.

— Осторожно, ступеньки, — предупредил Геннадий. — Военной контрразведке вы нужны здоровым и невредимым, господин Шорников. Пока невредимым.

— Не метро, конечно, но для скрытого отхода самое то, что надо, — Карасев осветил фонариком двухметровую в диаметре трубу канализационного коллектора.

— Как ты нас нашел? — Павлов чуть обернулся. Он шел впереди, держа автомат наготове, у плеча.

— Кулик подсказал. Но предупредил, что больше к вам никого не пришлет. Все остальные ребята на виду, а я как бы пока не вернулся с текущего задания. Придется нам расхлебывать кашу втроем.

— У кого на виду? — спросил Гордиенко.

— На базе сейчас начальства как грязи. Столичная проверка: генералы из Генштаба и разведуправления. Федералы тоже что-то копают, ну и официальные представители САУ с ними.

— Вообще оборзели, — процедил Павлов.

— Значит, действуем автономно? — Евгений удовлетворенно кивнул. — Это даже хорошо.

— С одной стороны — да, — согласился Карасев. — Только подкрепления в случае чего не будет.

— Куда оно денется? — Павлов усмехнулся. — А не будет, сами справимся.

— Давайте я вам все расскажу, и тогда вы решите — справимся или нет, — предложил Гена. — Кулик так приказал.

— Говори, — разрешил Гордиенко.

Карасев подробно обрисовал ситуацию и пересказал все, что ему удалось выудить из «рапорта три ноля» и секретной сводки. На протяжении его рассказа офицеры хранили молчание, а Шорников периодически недоверчиво хмыкал.

— Ну, дела-а, — Павлов озадаченно взглянул на Евгения. — Спалить бы этот крысятник к чертовой матери…

— Не подступишься, — возразил Гордиенко. — Вон какие шишки их прикрывают. Шорников, что скажете?

— Я не могу поверить! Эти негодяи разрушили все, во что я верил. Они меня обманули и обокрали. Я этого так не оставлю! Я с вами. Можете на меня рассчитывать.

— Ну-ну, — Гордиенко усмехнулся. — Гена, твое резюме.

— Пока «невинные шалости» Системы и САУ не обернулись очередной революцией, надо добыть этот «рапорт три ноля» и еще какие-нибудь доказательства. Кроме обосновавшейся на нашей базе комиссии, в городе сейчас находится вице-премьер Кабанов. Я думаю, ему будет интересно взглянуть на секретные документы по «Водолею». Ведь эта «мина» закладывается в первую очередь под него. Я слышал, как агенты упоминали «куратора», который не знает о побочных эффектах. Что за эффекты, я не понял, но уверен, что под «куратором» они имели в виду Кабанова. Если мы расскажем ему об экспериментах над гражданами, думаю, начальству САУ не поздоровится. Но одних слов будет мало.

— Кажется, я знаю, что такое «побочные эффекты», — сказал Гордиенко. — У меня даже есть иллюстрации. Осталось добыть оригиналы рапорта и еще какие-нибудь инструкции на этот счет. Дистанционное управление сознанием людей — серьезное обвинение. Доказательств нам потребуется воз и маленькая тележка, не меньше. Шорников, вы сумеете достать такие документы?

— Я не имею доступа к базам данных САУ, — Виктор огорченно вздохнул. — И в отдел «ноль» меня не пускают. Наверное, чтобы я не догадался, как «развили» мою идею эти негодяи от прикладной науки.

— Лучший материал по побочным эффектам — демонстрация действия «заряженных» приборов на человека, — сказал Павлов. — Заснимем на видео, приложим к пленке твои, Женя, иллюстрации и сами чипы — наковырять их из мобильников будет несложно. Подтянем десяток свидетелей — бывших исполнителей.

— Этого будет недостаточно, — возразил Гордиенко. — На все улики агенты плюнут и скажут, что они сфабрикованы, а свидетели о своей временной невменяемости ничего не помнят. Надо или добыть оригиналы документов САУ, или показать «товар лицом», то есть вживую продемонстрировать, как действует Система. Но для этого нужен хотя бы один свой оператор в логове.

— А лучше устроить эти показательные выступления прямо в главном зале «Водолея», — добавил Павлов.

— Совсем нереально, — высказался Карасев.

— Ну почему же? — усмехнулся Гордиенко. — В офис САУ я однажды зашел на огонек. И вышел.

— Вряд ли они так легко впустят тебя снова, — усомнился Павлов. — Может, попробовать войти в контакт с одним из операторов и склонить его на свою сторону, чтобы он добыл нужные файлы?

— Ты не видел фотографии, — возразил Евгений. — Судя по тому, что творили исполнители, все управлявшие ими операторы — головорезы и психопаты. В этом, видимо, и заключается суть «побочного эффекта». На их добрых чувствах не сыграешь. А прижать их невозможно — кто они, мы не знаем.

— А если как-то подействовать сразу на Бориса? — неуверенно предложил Шорников.

— На Кравцова? — уточнил Гордиенко.

— Да. Он главный координатор Системы и директор САУ.

— Как? Предложить ему застрелиться?

— Я могу поговорить с ним, пригрозить, что расскажу о его экспериментах общественности…

— Не получится, — отрезал Гордиенко. — Он просто посадит вас в клетку и продержит там до конца дней. Надо действовать иначе. Нагло и наверняка. Заставим Кабанова приехать в главный зал Системы и покажем ему все на месте.

Они остановились у винтовой металлической лестницы, ведущей наверх.

— Ты собираешься взять логово штурмом? — Павлов ступил на гулкую лестницу. — Силами троих плохо вооруженных бойцов? И что значит — заставим министра приехать?

— Элементарно, — Гордиенко прошел вперед Шорникова и двинулся за капитаном. — Вспомни курс диверсионной деятельности. Раздел «Захват стратегических объектов». А вице-премьер приедет сам. Из любопытства. После того как мы намекнем, что его фамилия фигурирует, например, в секретном платежном списке. Ты бы приехал?

— Если совесть чиста — послал бы подальше.

— Вот заодно и поглядим, знал «куратор» об истинном назначении «Водолея» или нет.

— Ох, и снимут с нас стружку, Женя!

— Если не справимся, то стружкой не обойдется, головы можем потерять.

— Умеешь ты приободрить товарищей перед боевой операцией.

— Умею. — Гордиенко обернулся к лейтенанту: — Карасев, у тебя есть на примете убежище, где можно отсидеться до темноты?

Они уже поднялись на верхнюю площадку внутри какой-то будки, и Гена протиснулся к двери.

— До темноты? — он приоткрыл дверь и осторожно выглянул наружу. — Моя машина стоит в трех метрах отсюда. Видите?

Гордиенко выглянул через плечо лейтенанта, а затем бросил взгляд на светящиеся стрелки часов. Пятнадцать тридцать две. Теоретически до наступления сумерек оставалось не меньше шести часов. Практически — на улице было темно, как в подземелье. Даже темнее. Никакой машины в трех метрах от двери Евгений не увидел.

— Отлично, — он снял наручники с запястья Шорникова и своей руки. — В таком случае, воспользуемся капризом природы и начнем прямо сейчас.