"Психология" - читать интересную книгу автора (Альберт Александрович Крылов)

Глава 17. СОЦИАЛИЗАЦИЯ В СРЕДЕ СВЕРСТНИКОВ: ТРАДИЦИИ ДЕТСКОЙ СУБКУЛЬТУРЫ

Взрослые в лице родителей, воспитателей, учителей, несомненно, играют важнейшую роль в социализации личности ребенка. Однако осознание своей главенствующей позиции в этом процессе довольно долго приводило взрослых к тому, что они не замечали (или не хотели замечать) значимости того формирующего личность социально-психологического воздействия, которое способны оказывать на ребенка его сверстники.

Конечно, воспитатель-практик не может не считаться с тем, что одногруппники в детском саду, одноклассники в школе, товарищи по играм во дворе, компания дачных приятелей или подруг – это тоже своего рода социальные воспитатели личности ребенка. Но обычно взрослые мало задумываются над тем, какими именно способами дети воспитывают друг друга. В обыденной жизни воспитатели склонны в большей или меньшей степени учитывать влияние среды сверстников как факт. Иногда они хотят извлечь из него пользу, например, когда отдают домашнего ребенка за год до школы в детский сад только для того, чтобы он привык быть в детском коллективе и «научился общаться». Иногда, наоборот, взрослые активно борются с влиянием сверстников, стараясь свести на нет «бесцельные» прогулки и игры детей во дворе, их «пустую» болтовню и «уличные» считалки, песенки, дразнилки, анекдоты. Свободное игровое общение детей такие прагматики-взрослые стремятся заменить полезными, с их точки зрения, занятиями с педагогами или заданиями, которые должны увеличить количество знаний, умений и навыков у ребенка.

К сожалению, большинство людей, став взрослыми, на удивление быстро забывают «страну детства», откуда все мы родом, не помнят ее законов и традиций, не осознают того культурного наследия, которое получают ее маленькие граждане.

В науке XX в. было также немного ученых, которые обратили внимание на существование особого детского мира, обладающего собственной культуральной системой представлений о мире и людях, социальных норм и правил, наследуемых от поколения к поколению детей традиционных форм игрового и бытового поведения и детских фольклорных текстов.

В России первым, кто попытался исследовать культуральную систему детского мира – детскую субкультуру, был известный профессор-фольклорист Г. С. Виноградов. В 20-е годы он опубликовал на эту тему серию блестящих работ. Однако его научная деятельность, как и исследования других авторов в этой области, были в СССР насильственно прерваны в начале 30-х годов.

Во второй половине XX в. мощным толчком для изучения детской субкультуры в разных странах мира стала книга английских ученых Айоны и Питера Опи «Фольклор и язык школьников». Она вышла в свет в конце 50-х годов и определила стратегию исследований на три десятилетия вперед.

Эта книга получила большой общественный резонанс. Ведущие английские газеты писали, что А. и П. Опи открыли в современном мире особое племя детей – многочисленное, обладающее древней традицией, развитой самобытной культурой, о существовании которой никто даже не подозревал.

Действительно, обычно взрослые мало обращают внимания на долетающие до них отголоски жизни детского мира. Да и дети для своих игр и развлечений часто стремятся выбрать периферийные и «бросовые», с точки зрения взрослых, территории, где они будут меньше подконтрольны: задний двор, пустырь, стройку, помойку. В деятельности детской игровой компании тоже есть много потаенных от взрослых сторон: это и традиционные шалости, и испытания храбрости, и посещение «страшных» мест, равно как и рассказывание страшных историй, строительство «штабов», делание «секретов» и тайников и многое другое.

Надо отметить, что исследователи детской субкультуры 60-80-х годов XX в. в основном были фольклористами. Поэтому предметом их интереса прежде всего были тексты детского фольклора, а именно: считалки и песенки, правила игр и игровые припевки, дразнилки и отговорки, пародии на песни и стихи взрослых, детские анекдоты, загадки, магические «вызывания» потусторонних сил, детские приметы, гадания и заговоры.

Детский фольклор – это результат коллективного творчества многих поколений детей. Он передается от ребенка к ребенку в непосредственном общении – изустно. Фактически этот фольклор является языком детской субкультуры, которая преимущественно бесписьменна. Благодаря детскому фольклору передается и в относительно неизменном виде воспроизводится в каждом новом поколении детская традиция.

Детская традиция – это содержательный костяк детской субкультуры, ее наиболее устойчивая в историческом времени и психологически значимая часть. В детской традиции сосредоточены основные ценности культурального наследия детей, имеющие принципиальное значение для социализации ребенка в среде сверстников.

Детская субкультура как социокультуральная система характеризуется следующими особенностями.

1. Она является частью, или подсистемой культуры того общества, к которому принадлежат дети (отсюда и приставка суб-, указывающая на подчиненность, в слове «субкультура»). Однако детская субкультура всегда сохраняет относительную автономию и самостоятельность.

2. Детская субкультура отличается консерватизмом (игры, шалости, фольклорные тексты сохраняются в детской среде иногда на протяжении столетий (!), несмотря на то, что смена поколений у детей происходит через каждые 5 лет), обладает своеобразными «цензурными фильтрами», не позволяющими расшатывать ее устои. При этом она гибко реагирует на события окружающего мира и ассимилирует новую информацию, вводя ее в традиционно-детские культуральные структуры.

3. Субкультуры детей разных стран обладают своими особенностями, но имеют и несомненное, иногда поражающее исследователей сходство. Причиной этого сходства является общность природы детской психики, потребностей формирующейся личности ребенка, характера решаемых детьми возрастных и социально-психологических проблем.

4. Детская субкультура является продуктом социального взаимодействия и коллективного творчества детей в свободном общении, играх, познавательной деятельности в неформальных группах. При этом одна из важнейших функций детской субкультуры состоит в регуляции взаимоотношений между членами детского игрового сообщества и отношений с окружающим миром природы и миром взрослых. Детская субкультура как явление существует в возрастном диапазоне между 3–4 годами (когда у детей появляется самостоятельная социальная жизнь в группах сверстников) и 12–13 годами, когда возникает подростковая субкультура.

5. Психологические предпосылки для передачи (трансляции) детской традиции создаются на основе возникающих на определенных возрастных этапах социальных и личностных потребностей детей, но обеспечивается трансляция традиции у детей по вертикали: от старших к младшим. Этому способствует обычный для спонтанно складывающихся детских игровых групп небольшой (в 2–3 года) возрастной разрыв в составе участников.

Принято считать, что маленький ребенок в возрасте до 3 лет не испытывает особой нужды в других детях. Он, конечно, замечает сверстников на прогулке, эмоционально реагирует на их присутствие в общем пространстве комнаты, игровой площадки, песочницы. Но играет он рядом с ними, а не вместе.

Между 3 и 5 годами ребенок постепенно обнаруживает ценность сверстника в качестве товарища по игре. По мере того как у ребенка растет желание и способность играть во все более сложные ролевые игры (например, дочки-матери), он начинает нуждаться в соучастнике-партнере, без которого игра не пойдет. А где присутствуют хотя бы два взаимодействующих человека, там сразу возникает проблема сотрудничества и перед каждым из них встает вопрос – как при этом добиться осуществления своих целей?

Тот, кто наблюдал игру младших дошкольников, знает, сколько препирательств, огорчений, ссор возникает из-за столкновения личных воль, неспособных договориться или найти пути продуктивного компромисса.

К 5 годам ребенок обычно имеет достаточно богатый опыт – и удачный, и горький, – помогающий ему обратить осознанное внимание на способы мирного и справедливого решения спорных вопросов сотрудничества между людьми. Кроме того, как раз в это время происходит очередная возрастная перестройка в детском мышлении. Благодаря ей ребенок становится менее эгоцентричным и способным в большей степени понимать «инакость» других людей и учитывать их в своих действиях.

Одновременно увеличивается интерес ребенка ко все более сложным формам творческого взаимодействия с партнерами по играм. Для ребенка личностно важно, что в процессе этих игр он может удовлетворить все более разнообразные потребности своего растущего «Я».

Итак, складывается характерная для детской субкультуры ситуация, когда потребности формирующихся детских личностей объединяются в результирующую и рождается коллективный социальный запрос. У детей 5–6 лет это запрос на более эффективные, чем были раньше, способы самоорганизации детской игровой группы и регуляции совместных действий.

Информационным источником, к которому детям легче всего адресовать свой запрос, является детская традиция. Ведь она как раз и представляет собой то культурное наследие, в котором столетиями откладывался опыт всех предыдущих поколений детей, решавших в соответствующем возрасте такие же психологические проблемы. В детской традиции хранятся и передаются потомкам важнейшие принципы подхода к проблемным ситуациям, значимым для детей, а также стратегии их решения.

Модели эффективного поведения транслируются в детской субкультуре по двум каналам. Во-первых, они закреплены в текстах детского фольклора – считалках, дразнилках, отговорках и т. д. Во-вторых, они передаются в виде поведенческих паттернов – устойчивых образцов «правильных» действий, где нормируются даже такие стороны невербального (несловесного) поведения, как выражение лица, интонация, атака голоса и т. п. Все это младшие дети обычно усваивают от тех, кто постарше, в живом общении друг с другом в разновозрастных компаниях во дворе, на игровой площадке, на даче и т. п.

Возвратимся к проблеме организации совместной деятельности в игровых группах 5-летних детей. Как решают дети затруднительные для них задачи, возникающие из-за столкновения личных интересов и индивидуальных воль? Прибегая к испытанному веками детскому способу – считалке. Становится понятно, почему считалки входят в фольклорный репертуар детей именно между 5 и 6 годами. Они нужны детям как социальный инструмент для решения регуляторных проблем в группе. Считалки бывают разные по содержанию, короткие и длинные, но их всегда объединяет одно и то же функциональное назначение в групповой ситуации: они помогают объективно, а потому безболезненно распределить между детьми роли в будущей игре. Распределение ролей – один из самых опасных моментов в начале игры. Неправильное прохождение этого этапа может привести к столкновению интересов отдельных детей и полностью заблокировать дальнейшее течение событий.

Для детей принципиально важно, что считалка ни от кого не зависит, она объективна, надличностна. Это перст судьбы, указывающий на тебя:

Стакан – лимон – Выйди вон!

Налей воды – Выйдешь ты!

Кроме того, использование считалки освящено традицией («Все так делают»; «Так всегда делают») и авторитетом старших детей, от которых она перенимается как хорошо проверенный способ эффективных действий.

Интересно, что регуляторная функция считалки усваивается детьми раньше, чем они научаются ее правильно употреблять!

Во дворе часто можно наблюдать, как группа 5-6-летних детей старательно считается перед началом игры с такой серьезностью, как будто совершает магическое действие (сравнение неслучайно). Подойдя поближе, наблюдатель обнаруживает, что это делается варварским способом: на одного ребенка попадает слог, на другого – три слова сразу, но никто из детей не замечает непорядка – для них ценен сам процесс. Они еще слишком малы, чтобы правильно расчленить текст считалки, превратив его в последовательность одинаковых единиц – слов, каждое из которых должно приходиться на отдельного члена группы, стоящей кружком. Когда детям исполнится 7–8 лет, этой проблемы уже не будет. А чуть позже кое-кто достигнет такой степени совершенства, что сможет заранее прикинуть, на ком должна закончиться считалка. Чтобы не происходило таких хитрых попыток обмануть судьбу, дети пользуются более длинными текстами, а те, кто постарше, часто считаются «по-морскому»: по сигналу каждый поднимает несколько пальцев, вычисляется общая сумма, а затем идет расчет.

Обычно после 9 лет считалки используются все реже, поскольку у детей появляются иные, более совершенные способы распределения ролей на основе коллективного договора. Старшие дети возвращаются к считалке как к простому, объективно-механистичному регулятору в ситуации группового выбора в тех затруднительных случаях, когда такой выбор осложнен излишне большим количеством привходящих обстоятельств и может повлечь нарушения личных взаимоотношений участников.

На примере использования считалок виден общий принцип детской субкультуры, проявляющийся в разных формах на самом разном материале. Его суть в том, что тексты детского фольклора и соответствующие им традиционные стратегии и модели поведения появляются в детском репертуаре в том возрасте, когда у детей возникают социально-психологические потребности, для удовлетворения которых дети ищут новые формы поведения. Детская традиция снабжает ими ребенка, и в течение некоторого периода он использует их, проживая с их помощью прежде трудные ситуации и накапливая собственный опыт. Затем такие «социальные костыли» становятся уже ненужными, так как ребенок крепнет и может самостоятельно вырабатывать более тонкие и индивидуализированные способы действия. Ведь детская традиция предлагает стандартные, для всех одинаковые приемы, не учитывающие специфики ситуаций.

Для старших дошкольников (5–6 лет) и младших школьников (6-7-9-10 лет) в ситуациях общения очень важно наличие опор в виде поведенческих и словесных клише: «как надо делать», «что надо говорить». Они особенно значимы в трудных ситуациях, где есть эмоциональное напряжение и требуется быстрота действий. Благодаря заранее готовым поведенческим клише ребенок экономит силы и может сосредоточиться на решении своих главных проблем (например, учится владеть эмоциями). Таким образом, уменьшается количество стоящих перед ним задач и появляется большая уверенность в действиях. Дети этого возраста чувствуют себя неуютно в тех ситуациях общения, где есть много переменных, которые надо учитывать: столкновение интересов и воль детей с разными характерами, большая скорость событий, необходимость контролировать собственное поведение и т. п. Дети не успевают отслеживать ситуацию и не умеют быстро принимать решения, «с лету» находить нужные слова.

Для положительной характеристики коммуникативной зрелости человека в русском народе говорят, что он «за словом в карман не лезет», т. е. прямо по ходу ситуации догадается, что и как сказать.

У младших детей, коммуникативные навыки которых только начинают формироваться, все обстоит наоборот. Они оказываются более успешными и чувствуют большую защищенность, если «карманы» их памяти наполнены способами того, «что сделать» и «как сказать».

Например, ребенок знает, что в ответ на обзывание или дразнилку надо громко и смело выкрикнуть отговорку. Такими отговорками традиционно принято защищаться в случае словесного нападения:

Черная касса – Чики-траки -

Ключ у меня. Стеночка!

Кто обзывается – (Показывает рукой

Сам на себя! невидимую преграду

между собой и обидчиком.)

Благодаря тому, что в стрессовой ситуации ребенку не надо судорожно придумывать ответ, поскольку он заранее готов, ребенок может сосредоточиться на решении важнейших для него задач эмоционально-психической регуляции.

В соответствии с детским пониманием магии слова обзывание ни в коем случае нельзя принять на себя. Оно не должно проникнуть в душу и расстроить ее. Иначе цель противника будет достигнута, а по проложенной дороге он может возвращаться потом снова и снова и добивать свою жертву.

Поэтому, во-первых, нельзя позволить себе обидеться, расстроиться. Надо хотя бы сделать вид, что нападение тебя не затронуло и не устрашило. В связи с этим детская традиция предписывает напористо-вызывающую интонацию при выкрикивании отговорки и презрительно-спокойную мимику лица.

Во-вторых, надо немедленно действовать и отбить обзывание обратно собственным ответным словом. Здесь детская традиция предлагает ребенку разные виды отговорок, в которых всегда магически развенчивается сила нападения:

Шел крокодил,

Твое слово проглотил,

А мое оставил!

Чем неожиданнее отговорка, тем больше она поразит и тем вернее остановит агрессора. Поэтому дети стараются собирать и запоминать услышанные ими отговорки.

Вообще же обзывание – это всегда испытание детского «Я» на психологическую прочность. Поэтому оно, так же как и дразнение, бывает особенно в ходу в процессе формирования детской группы, когда выясняется, кто и на что в ней может претендовать, и в отношении новичков, которым дети устраивают своеобразную стрессовую психодиагностику.

Однако когда ребенку уже 9-10 лет, он все реже прибегает к клишированным текстам дразнилок и отговорок. Его первичный «тренаж» уже закончен и психологические «подсказки» в виде текстов детского фольклора уже не так нужны. Ребенок становится достаточно опытным, чтобы совладать со своими эмоциями, оценить партнера и ситуацию и придумать на ходу свой собственный, оригинальный или остроумный ответ.

Психологический микроанализ типичных ситуаций общения детей, которые регулируются детской традицией, позволяет выделить те возрастные периоды, когда у ребенка происходит интенсивное формирование определенных социальных и коммуникативных навыков. Знание традиционных форм культурального тренинга этих навыков в детском сообществе позволяет выстроить эффективные программы помощи детям и взрослым, нуждающимся в развитии социальной адаптивности и коммуникативной компетентности.

Умение сдерживать свои чувства и владеть собой в эмоционально значимых ситуациях высоко ценится среди детей. Наверное, именно потому, что навыков эмоциональной саморегуляции детям как раз и не хватает.

Вспомним одну из детских дразнилок против плакс: «Рева-корова, дай молока…». Детское сообщество, обычно ориентированное прежде всего на групповые ценности, не любит плакс по двум главным причинам. Во-первых, потому, что «рева», расплакавшись, легко блокирует события, притягивая внимание к себе, и этим нарушает деятельность группы. Во-вторых, она непроизвольно может стать ябедой: громкий плач – это всегда сигнал для взрослых, которые могут вторгнуться в детскую ситуацию для защиты плачущего и вообще разогнать всех, невзирая на то, кто прав, а кто виноват.

Эмоционально возбудимый ребенок нередко становится жертвой манипуляторских действий сверстников. Их подзадоривает возможность управления настроением такого ребенка: его легко разозлить, расстроить, напугать.

Детский идеал уравновешенности в лице невозмутимого Чингачгука – Большого Змея для ребенка практически недостижим.

Кроме индивидуальных особенностей, у всех детей есть общевозрастные проблемы эмоциональной жизни. Поэтому большое место в детской субкультуре занимает психологическая проработка этих проблем, среди которых особо важную роль играет тема страхов.

Эта тема является центральной в таких формах детской групповой жизни, как рассказывание страшных историй и посещения «страшных» мест (подвалов, чердаков, заброшенных домов и т. д.). Она прорабатывается в традиционных детских шалостях и испытаниях храбрости. Страшные истории типа «Красной руки», «Белых перчаток», «Черной простыни» занимают в фольклоре младших школьников особо значимое место. Научный анализ традиционно устойчивых сюжетов этих историй показывает, что страхи, которые в них воплощаются, идут из самых глубин детской коллективной души и, как ни удивительно, относятся к первым годам жизни ребенка. Пройдет несколько лет после их появления, прежде чем эти страхи начнут постепенно выходить наружу в социально приемлемой для детей, общепринятой форме страшных рассказов. Предпосылки для частичной проработки и изживания этих страхов в детской компании создаются благодаря особенностям самой традиции рассказывания. Оно происходит в тесной группе знакомых детей, где страх делится на всех, где постоянно перемежаются настоящие страшилки и смешные пародии на них, где многие истории имеют игровой конец и завершаются общей возней, сбрасывающей эмоциональное напряжение, обеспечивающей катарсис.

Рассказывание страшных историй – это ситуация, в которой дозволено открыто выражать свое чувство страха и не стесняться его. а вот в традиционных шалостях младших школьников ставятся уже более сложные задачи проживания страха. Например, дети целенаправленно создают ситуации, где они раздражают и злят незнакомых взрослых, чтобы те стали кричать и гнаться за шалунами. Детям хочется пережить остроту ощущений, сладкий ужас от содеянного, страх и возбуждение от опасности, переживания преступника, покусившегося на неприкосновенный прежде авторитет взрослого, желание испытать себя. Здесь уже налицо попытка социально-психологического эксперимента: боюсь, но делаю, чтобы испытать, что будет. Эти действия обычно тоже групповые, и ответственность разделена между членами ватаги. Они отличаются от детских традиционных испытаний храбрости, где делается акцент на личное мужество участвующего ребенка.

В испытаниях храбрости, характерных для детей предподросткового возраста, члены группы становятся наблюдателями, а действует один. Его задача – совершить на глазах у оценивающих его детей трудные и опасные действия: пройти по узкой перекладине, залезть на высокую крышу и т. п. В этом случае требования к индивидуальной саморегуляции многократно повышаются. Причем одно из неписаных правил состоит в том, что нельзя показывать другим свой страх. Ребенок старается быть не только успешным в сложных действиях, совершающихся под пристальным вниманием других детей, но и хранить невозмутимость, не ища внешней поддержки, переживая свои чувства внутри.

Итак, в детской субкультуре можно наблюдать последовательные фазы знакомства с чувством страха, проживания его в разных обстоятельствах и попытки совладения с ним в ситуациях возрастающей трудности, фактически это спонтанно складывающаяся тренинговая программа, которая разворачивается в игровых формах, характерных для детской традиции.