"Вечность в объятиях смерти" - читать интересную книгу автора (Брайт Владимир)

Глава 4

Не знаю, сколько минут прошло с того момента, как пластиковая пуля, угодившая в грудь, повергла меня в нокаут. Скорее всего, не много.

Очнулся я так же неожиданно, как провалился в глубокую яму беспамятства. Секунду назад не было ничего, а в следующее мгновение щелкнул некий таинственный «включатель», вернувший человека к жизни.

Щелк.

Ничего нет. Ни боли, ни страха, ни мира, ни самого человека.

Щелк.

Все снова на месте. Как будто не исчезало вовсе.

Остался последний вопрос: а нужен ли вообще этот щелчок? Бывают ситуации, когда лучше сразу обрубить концы, чтобы не мучиться. Может, не стоило в очередной, возвращаться с того света?

Хотя, с другой стороны, кто знает, что готовит нам судьба… Какие виды имеет на человека его величество Случай и что произойдет, если кто-то умрет чуть раньше или чуть позже назначенного срока?

Никто.

Определенно, в этом есть некий высший смысл, недоступный простым смертным. Вот только предаваться размышлениям о философских материях лучше в спокойной обстановке. После того, как решены насущные проблемы. Например, такие, как пара высокоуровневых ноймов, решивших взять меня в плен.

Откуда такая уверенность? Все просто: захотели бы убить, выстрелили бы в голову. Профессионалы не промахиваются. Раз до сих пор жив, значит, садисты из «Т.Ч.К.» собираются повеселиться. Они большие мастера на всякого рода жестокие выдумки. Одно только гордое имя клана говорит если не обо всем, то о многом. Назвать организацию в честь разрезанного на куски человека — на такое способны не многие. Для этого нужен определенный склад ума, некая извращенная философия, неприемлемая для обычных людей.

Впрочем, о каких людях может идти речь? Ноймы — некое промежуточное звено между человеком и машиной. Мертвое ответвление. Кривая усмешка эволюции. Неудавшийся эксперимент. Изгои без права на будущее. Крысы, дерущиеся между собой в железной банке грязного мегаполиса. Пауки, пожирающие друг друга в тщетной попытке отсрочить неизбежный конец.

Сегодня двум таким паукам повезло. Они нашли слабых собратьев. С одним расправились, другого парализовали при помощи яда или чего-то очень похожего. Неважно, как называется это дерьмо, главное — результат.

В том месте, куда ударила пуля, грудь онемела. Признаться честно, я и до этого испытывал серьезные проблемы с чувствительностью. Сказывалась реакция организма на серию экспериментов с психотропными препаратами. А после дозы АТФ акселератора вообще стал неким подобием бесчувственного зомби, продолжающим бег по замкнутому кругу, из которого был лишь один выход, оканчивающийся…

— Тебя что, б…ь, над ямой рожали? Контрольный выстрел делать уже не надо? Ну что за… твою мать!!! Ведь так хорошо начинался день. А ты… взял и запорол пустяковое задание!

Лежа на полу, не открывая глаз, я внимал, отборному мату вперемешку с проклятиями.

— П….Ц, облажался по полной. Конечно, тебе сейчас все по… получил дозу. Улетел в небеса. Возиться с твоим порванным горлом и этим ублюдком должен я.

В порыве ярости взбешенный нойм развернулся, пнув бесчувственного пленника.

Хлесткий удар тяжелым ботинком пришелся точно в солнечное сплетение. Боли не было, но отчаянно захотелось открыть рот и с помощью нескольких судорожных вздохов наполнить пустые легкие.

Хотя и с трудом, мне удалось сдержаться. До тех пор пока истеричный юнец считает пленника выбывшим из игры, остается шанс расквитаться с убийцами Чарли.

Я был уверен: старый друг мертв. Даже не нужно открывать глаза, чтобы убедиться в этом. Вполне хватило нескольких отрывистых фраз, по которым удалось восстановить картину происшедшего.

Напарник каким-то образом сумел достать нападавшего. Непонятно, как бьющемуся в агонии человеку удалось порвать горло высокоуровневому нойму. Впрочем, это уже не имеет значения. После атаки второй ублюдок разнес Чарли голову выстрелом в упор.

— Измазался… в кровище! Нет… слов. Теперь всем… в подробностях расскажу, как тебя покойник уделал. Попомни мое слово. Всем! Над тобой хохотать будут до конца жизни. Б…ь! Нучто задень! Что за е….й день!!! Честное слово, зла не хватает! Собирался заскочить вечером к крошке Вайли, а теперь ни х. я не получится. И все из-за одного тупого здорового кабана!!! По-хорошему, надо было тебя отсюда за ногу выволочь, а не нести на руках, как шлюху, прикидывающуюся девственницей. Жаль, что е….я рана может открыться. Чего доброго, по дороге последние мозги растеряешь!

Выместить злобу было не на ком. Бесчувственного пленника хоть запинай. Хренов кусок дерьма все равно ничего не почувствует. Минимум три часа будет валяться в жесткой отключке. Убойная доза «DF 418» парализует даже слона. Времени хватит, чтобы увезти раненого напарника на базу, потом вернуться, забрать эту е….ю падаль.

— Нет, нучто за п….ц! — Не сдержавшись, он снова пнул бесчувственное тело.

— Так по-идиотски, на ровном месте вляпаться в несусветное дерьмо!!! Это же надо додуматься!

Крики. Эмоции. Бессмысленная суета и дешевые понты. Имплантаты не делают человека умнее. Они всего лишь увеличивают физические параметры и скорость реакции. Недоноски из «Т.Ч.К.» никогда не отличались особым интеллектом, полагая, что всегда побеждает тот, кто лучше вооружен и первым стреляет.

Они были не так уж далеки от истины. Все может быть. Но сегодня, как правильно выразился глупый злой мальчик, сладкая парочка вляпалась в несусветное дерьмо. Причем по полной программе.

Сквозь полуприкрытые веки я видел, как нойм наклонился и взял напарника на руки.

Мне никогда не нравилась наша убогая крохотная кухня. И только сейчас я полюбил ее как родной дом. Место в захудалом провинциальном городке, где родился, провел детство и вырос.

Старый добрый пыльный чердак, куда сваливают всякий хлам. Страшный подвал, обитель зловещих призраков из древних рыцарских романов. Уютная веранда для чаепития в теплые летние вечера, те самые, что невозможно забыть никогда. Дерево, превращенное в флагманский корабль при помощи пары старых покрышек и нескольких досок. Все это вместе взятое входит в жизнь человека, становясь неотъемлемой частью его существа. Это и есть Дом.

А грязная ободранная коморка в трущобах — место проживания. И полюбить ее можно в одном-единственном случае — когда она спасает жизнь.

Рукоятка энергетического ножа, выпав из моей руки, не отлетела далеко. По той простой причине, что ей некуда было лететь. Ударившись о стену, она оказалась рядом с телом.

— Только протяни руку, — попросил Кай испуганную девушку из банка, прилепив к пуленепробиваемому стеклу брикет пластиковой взрывчатки[4].

Только протяни — и мечта осуществится. Преграды рухнут, а цель, казавшаяся недостижимой, окажется рядом, пролившись на голову золотым дождем…

При активировании энергетического лезвия раздается характерный шорох, напоминающий потрескивание радиопомех. Спутать его невозможно ни с каким другим звуком на свете. Когда слышишь за спиной нечто подобное, можно быть уверенным на девяносто девять и девять десятых процента, что приемник твоей жизни настроился на мрачную волну Смерти.

Нойм тридцать восьмого уровня намного быстрее обычного человека. Однако бывают ситуации, когда скорость реакции не играет особой роли. Сейчас был тот самый случай.

Дурацкое стечение обстоятельств с летальным исходом. Кошмар, неожиданно обернувшийся явью. Абсурд, возведенный в превосходную степень.

Не будь у него на руках раненого напарника, можно было резко бросить корпус в сторону, выхватить пистолет и, развернувшись в воздухе вокруг своей оси, всадить несколько пуль в змею, притаившуюся на полу. Наверняка из этой затеи ничего путного не вышло бы, но хоть стоило попытаться. А с телом-якорем шансов нет. Даже призрачных.

Несмотря на то что разум смирился с неизбежным, инстинкт самосохранения не собирался сдаваться. Руки распрямились, отбрасывая в сторону смертоносный балласт и…

Тело даже не успело достигнуть земли, а спектакль уже кончился.

Взмах дирижерской палочки занял не больше мгновения. Замерший в ожидании оркестр грянул туш, а обезумевшая скрипка, выбиваясь из общего хора, взяла самую высокую ноту, полоснув по струнам-нервам отчаянным визгом.

— Какой, к дьяволу, туш? — искренне удивился человек, только что лишившийся ног.

— Какой…

Закончить мысль он не смог. Браслет-аптечка впрыснул в кровь смесь морфия и катализатора «Девантод», известного в узких кругах как «Девушка».

Идиотский стишок, неожиданно всплывший в памяти, напомнил о том безвозвратно ушедшем времени, когда он был молодым, здоровым и сильным. Том далеком времени, когда он был еще жив.

До сих пор нойм никогда не задумывался над истинной подоплекой четверостишия, лишь сейчас осознав его истинный смысл.

Морфий с девушкой дружил.

Так и есть. Дружба плюс любовь. Отличный союз, при определенных обстоятельствах способный подарить не только надежду, но и жизнь. К сожалению, сейчас гребаные обстоятельства складывались так, что ни о какой надежде, не говоря уже о жизни, речи не шло.

Кто не выжил, тот подох. Воистину, лучше не скажешь. Как, б…ь, ни старайся, се….й поэзией не поспоришь. Она п….ц какая сильная. И знает, что делать. Когда птица… Мимо… Вечером… Летит…. «Девантод» хренов накрывает… А проклятый стервятник… Как необычно… Пикирует… И эта старая лампа без абажура… Словно черная молния… Попала прямо в ногу… Ха-ха… Улетела, растворилась — и нет… Вранье — них. я ни больно… Только глупо… Так глупо… Правда, не надо… Ничего… Наш союз не плох, я подох, ты подох… Ха. Ха. Ха. Как смешно! Не могу просто… Жутко смешно… А главное — страшно…

СТРАШНО ДО СМЕРТИ.

Когда имеешь дело с высокоуровневым ноймом, лучше лишний раз перестраховаться, чтобы не оставить ему ни единого шанса. У лидеров «Т.Ч.К.» хватало средств и возможностей для оснащения членов клана лучшим оружием и экипировкой. В отличие от наших с Чарли допотопных медицинских браслетов, молодые отморозки носили дорогостоящие современные побрякушки. Целые медицинские лаборатории, реагирующие на малейшее изменение в организме подопечного, словно заботливые врачи.

Я знал: браслет противника среагирует на болевой шок, выбросив к кровь сильнодействующее обезболивающее. Какой-нибудь гремучий коктейль на основе морфия не только избавит тело от страданий, но и загрузит нервную систему. После чего стремительная машина для убийства превратится в жалкое подобие вяло копошащейся мухи, побитой холодным осенним дождем.

Все так, тем не менее лишний риск ни к чему. Мы не на школьном дворе красуемся перед девочками, пытаясь выглядеть старше своих лет. Это обычная жизнь. Такая, какая есть и будет всегда. В мире окраин выживает не самый сильный, честный и благородный, а тот, кто ударит первым. Желательно со спины. Подавляющее преимущество в скорости и экипировке должно быть хоть чем-нибудь компенсировано. Пускай даже парой грязных приемов. Таков неписаный закон городских джунглей…

Два коротких взмаха ножа превратили руки нойма в обрубки. Только затем я решился посмотреть на то немногое, что осталось от Чарли.

Может, и к лучшему, что выстрел картечи разнес его голову в клочья. Сейчас передо мной лежал не растерзанный напарник, а обезглавленное тело с огромной дырой в животе. Я знал: это он. И все же разум отказывался соглашаться с тем, что кровавый обрубок имеет нечто общее с человеком, который до недавнего времени был моим единственным другом.

Так иногда бывает. Отчаянно не хочется верить в самое страшное. Пытаешься найти какое-нибудь логичное объяснение, придумать совсем уж идиотскую отговорку. Что угодно. Лишь бы НЕ ВЕРИТЬ.

Как правило, отчаянные попытки заканчиваются полным фиаско. Не верить — это одно, а отрицать очевидное — другое.

Несколько секунд оцепенело простояв перед трупом, не в силах отвести взгляд от страшного зрелища, я наконец закрыл глаза и отвернулся.

— Скоро увидимся, Чарли, — прошептал я, обращаясь к кому угодно — духам, призракам, угрюмому капитану, ведущему ржавую баржу к далекой гавани, или всемирному разуму. Только не к груде окровавленной плоти, распластанной за спиной.

— Скоро увидимся. Обещаю, — повториля, отрезая голову бесчувственному нойму с порванным горлом.

Трудно остаться человеком, когда смеха ради тебя травят, как дикого зверя, попутно разделавшись с лучшим другом. Трудно — и все-таки можно.

Я не захотел.

Наказание должно соответствовать преступлению. Бессмысленная жестокость, возведенная на пьедестал, порождает еще большие зверства. Месть не вернет близкого человека, не принесет облегчения и ничего не изменит. Да, это так. Но оставлять все так, как есть, нельзя.

— Не волнуйся. Обязательно передам Вайли, что ты не придешь, — ласково пообещал я изуродованному обрубку. — А чтобы не было грустно, оставлю присматривать за тобой друга. — Отрезанная голова второго нойма легла на грудь обреченного. — Вы так весело шутили, так здорово дополняли друг друга при жизни, что с моей стороны было бы несправедливо разлучать вас в самом конце.

Мокрой от крови рукой я пригладил растрепавшиеся волосы на водруженной импровизированный пьедестал голове.

— Так будет лучше. — Усталый скульптор отошел назад, чтобы полюбоваться страшной работой.

— Отличная получилась композиция. Ты не находишь? Молчишь? Лишился от восторга дара речи? И правда, трудно остаться в нормальном состоянии, когда… — Долго сдерживаемая ярость наконец вырвалась наружу. — Когда…

Кровавая пелена опустилась на глаза. Мир превратился в узкую полоску прицела, через которую можно было рассмотреть только одно-единственное лицо. Ненавистный образ, который я буду помнить до последнего вздоха.

— Когда…

Неожиданно нахлынул водопад невнятных образов и обрывков слов, слившихся в дикую какофонию, разрывающую мозг на куски.

Чтобы разом избавиться от всех проблем, я активировал лезвие энергетического ножа.

— Когда…

«УБЕЙ ЕГО ПРЯМО СЕЙЧАС!!! — разрозненный гул сложился в стройный хор голосов, дружно скандирующих: УБЕЙ!!! УБЕЙ!!! УБЕЙ!!!»

— …превращаешься в зверя…

Я поднес мерцающее лезвие к лицу безмолвного нойма.

— Все начинает выглядеть иначе. Поэтому…

«УБЕЙ ЕГО!»

— Делаешь то, — рука с ножом, застывшая в нескольких сантиметрах от глаз жертвы, предательски задрожала, — что тебе очень не хочется.

«НЕ МЕДЛИ!»

— Угадай, о чем разговор?

«ХВАТИТ БОЛТАТЬ!»

— Не знаешь? Ладно, скажу. Больше всего я не хочу оставлять все так, как есть.

«УБЕЙ ЕГО!»

— Но ты… — Я закрыл глаза, попытавшись обуздать ярость. — Не до конца рассчитался с Чарли и со мной.

«УБЕ…»

Наконец с огромным трудом мне удалось взять себя в руки.

«У…»

— Так что, пожалуй, живи.

Нож по-прежнему подрагивал в руке, но безумные голоса смолкли.

— Живи и радуйся жизни, пока можешь, — окончательно успокоившись, закончил я.

Сгустившиеся краски померкли.

Полнолуние кончилось.

Наваждение исчезло.

Оборотень сгинул навсегда.

Человек остался.

Неизвестно, хорошо это или плохо. Когда речь заходит о жестокости, никто не сравнится с самым безжалостным племенем в мире — людьми. Никто и никогда.