"Победа в Арктике" - читать интересную книгу автора (Питер Смит)

Глава 6Последние усилия

В четверг 17 сентября погода оставалась плохой. Низкая видимость укрыла конвой от слишком настойчивых преследователей, что помешало Люфтваффе нанести очередной удар. Кроме дежурного Ju-88, который прибыл в 9.15, других признаков активности немцы не проявили. Более радостным событием стало прибытие в 10.30 двух советских эсминцев — «Гремящего» и «Сокрушительного» — под командованием капитана 1 ранга П. И. Колчина. Это был первый признак того, что русские действительно собираются оказать конвою какую-то помощь. Кроме того, русские вывели на позиции несколько подводных лодок. 3 лодки дежурили у Парсангер-фиорда, 4 возле Нордкина и еще 6 — у Варангер-фиорда. Советские эсминцы, имевшие мощное зенитное вооружение, были расположены на траверзах конвоя в 5 кабельтовых от транспортов, чтобы действовать в качестве кораблей ПВО.

Во второй половине дня на помощь прилетела неуклюжая «Каталина» «G — Джордж», которую пилотировал старший лейтенант Н. У. Райт. Она взлетела с озера Лахта. В 16.37 Райт заметил немецкий самолет-разведчик, который принял за Не-111. Когда этот самолет повернул на «Каталину», Райт нырнул в облако, чтобы укрыться. Позднее он возобновил патрулирование, но погода ухудшилась настолько, что он потерял конвой и вернулся на базу. «F — Фредди» не сумел найти конвой, так же не повезло и «К — Кингу» старшего лейтенант Г. Л. Макстона. Однако в этот день немецкие подводные лодки не появлялись, хотя «Эксфорд» снова увидел плавучие мины. Это заставило заподозрить, что лодки все-таки крутятся поблизости, и было сброшено несколько глубинных бомб.

Командир артиллерийской команды сообщил, что его артиллеристы не выдержали и решили немного отдохнуть, заснув прямо у орудий. Дэниэл Рукер с «Кэмпфайра» спокойно отметил: «Все тихо, врага нет». В таком же тоне выдержаны комментарии Блейка Хьюза. «Две трети неба покрыты рваными серыми тучами. Утром к нам присоединились 2 русских эсминца».

Эти большие эсминцы оказались очень хорошим усилением эскорта, так как были вооружены 4–130-мм орудиями с углом возвышения 45 градусов и 2–76-мм зенитными орудиями. По огневой мощи из английских кораблей с ними мог соперничать только «Алстер Куин». Однако, если американцы думали, что все закончилось, скоро эти заблуждения разлетелись в прах.

Но в одном плане самое худшее для PQ-18 действительно закончилось. В этот день командование Группы ВМФ «Север» выбросило на ринг полотенце и признало поражение своих подводных лодок. После ухудшения погоды лишь одна лодка донесла, что удерживает контакт с конвоем. Это был Кёлер на U-377, который вдобавок без всяких оснований сообщил, что попал торпедой в эсминец типа «Африди». Операция «Айспалас» не принесла ожидаемого успеха, и Группе ВМФ «Север» осталось лишь уныло подсчитывать убытки. Немцы потеряли 3 лодки: U-88 (Боман), U-457 (Бранденбург), U-589 (Хоррер). Кроме того, U-403 (Клауссен) получила тяжелые повреждения. За эти потери немцы приобрели довольно сомнительную компенсацию. Командиры заявили, что потопили 4 транспорта общим водоизмещением 24000 тонн, и еще один был поврежден. Немцы также претендовали на повреждение торпедой эсминца типа «Африди» и 2 попадания в эсминец типа «Джавелин». (В составе конвоя не было ни одного такого корабля, но эсминцы типов «М» и «О» имели похожий силуэт.) Вероятно были повреждены еще 2 малых эскортных корабля — корветы или тральщики. Но реальность заметно отличалась от этих заявлений. Были потоплены всего 3 транспорта и ни одного военного корабля. Менять одну подводную лодку на одно торговое судно было совсем невыгодно.

Англичане в свою очередь определили, что PQ-18 атаковали до 30 подводных лодок, тогда как на самом деле их было всего 12. Теперь подводные лодки переключились на преследование конвоя QP-14, надеясь отыграться на нем. Командир U-251 Тимм в 13.50 сообщил, что заметил «Авенджер» и 3 эсминца в квадрате 4468. Судя по всему, авианосец собирался усилить эскорт обратного конвоя. И снова подводные лодки были собраны в «волчью стаю». Из Норвегии вышли новые лодки со свежими экипажами. Немцы намеревались восстановить потерянную уверенность в своих силах. Однако конвою PQ-18 еще предстояло отразить атаку Люфтваффе, которые попытались вырвать победу буквально в последнюю минуту.

Отступление немецких подводных лодок совпало с резким усилением активности русских по сопровождению конвоя на последнем коротком отрезке пути. Адмирал Головко писал:

«Вражеские подводные лодки продолжают подстерегать конвой. Хотя они обнаруживались сегодня в разных районах, но главным образом сосредоточены все там же, у Новой Земли.

Для поиска их приказал Симонову (командир дивизиона эскадренных миноносцев) выйти туда с отрядом своих кораблей («Куйбышев», «Урицкий») и завтра присоединиться к охранению конвоя.

Кроме того, в район Новой Земли для действий против подводных лодок противника посланы сторожевые корабли и тральщики из состава Беломорской флотилии. Туда же отправлены самолеты типа «Каталина». Там же действуют сторожевые катера, тральщики и вооруженные мотоботы Новоземельской базы».

Действительно, «Каталины» возобновили патрулирование, однако они были из 210-й эскадрильи КВВС. Сначала в воздух поднялся гидросамолет сержанта Дж. Фиша. Он взлетел с озера Лахта в 8.20 и увидел конвой в 11.10. Это было слишком поздно, чтобы участвовать в отражении воздушных атак, но, может быть, опоздание оказалось счастливым для «Каталины».

В 4.15 к конвою присоединились еще 2 советских эсминца. Капитан 2 ранга Рассел разместил их в голове и хвосте конвоя. В 6.00 конвой вышел на прямую видимость мыса Канин Нос, и тут же в туманном небе появились немецкие самолеты. Примерно через 2,5 часа «Алстер Куин» перехватил сигналы наведения, из чего был сделан вывод, что конвою грозит воздушная атака. Однако немецкие самолеты обрушились на конвой только в 10.25.

Когда впервые была объявлена тревога, коммодор поднял флажный сигнал «Вражеские корабли». Началась паника, но немцы, разумеется, так и не появились. Однако, когда погода улучшилась, командующий авиацией северо-восточного района полковник Александр Колле решил сделать последнее усилие. В воздух с аэродрома Банак взлетели все исправные самолеты. Первой стартовала III/KG.30 под командованием капитана Хайо Херрмана, которая перелетела в Банак из Бардуфосса. Херрман уже показал себя выдающимся командиром и в конце войны стал одним из лучших асов ночной истребительной авиации, защищавшей Германию от налетов стратегических бомбардировщиков союзников. Его «Юнкерсы» должны были помогать торпедоносцам, проводя атаки с малой высоты, чтобы отвлечь на себя огонь зениток. Требовалось исключительно точное соблюдение графика, чтобы налет совпал с ударом двух групп торпедоносцев.

Первую атаку провели торпедоносцы I/KG.26. Но группа сумела наскрести всего 12 Не-111, которыми командовал мрачный и решительный Вернер Клюмпер. Это были остатки элитных эскадрилий Штумпфа, за 4 дня непрерывных атак его эскадрильи поредели. Немцы атаковали столь решительно, что русские позднее убедили себя, что это был «главный удар» вражеской авиации. Адмирал Головко писал, что немцы планировали нанести комбинированный удар подводными лодками и самолетами.

«Однако авиация противника запоздала. Наши корабли бомбометанием отогнали подводные лодки противника и вынудили их отстать.

Второй фашистский самолет-разведчик появился над конвоем в 10 часов утра. Получасом позже наблюдатели эскадренного миноносца «Гремящий» Листенев и Лужков одновременно заметили первый эшелон вражеских самолетов — четырехмоторные торпедоносцы, шедшие на бреющем полете и выходившие в атаку на конвой с кормы».

Это здорово. Наши союзники сумели даже разглядеть 4 мотора на Не-111. Но в любом случае, они обнаружили самолеты раньше, чем это сделал радар типа 279 на «Алстер Куин», который в 10.00 засек большую группу самолетов, подходящую с запада. В 10.20 летящие на малой высоте Не-111 были обнаружены визуально на правой раковине «Гремящего». Командир эсминца немедленно отправил радиограмму в штаб флота и открыл огонь из всех орудий. По словам адмирала Головко, это сильно удивило англичан, которые еще никогда не видели, как орудия главного калибра стреляют по низколетящим самолетам![10]

Бомбардировщики Ju-88 Херрмана находились над конвоем и сбрасывали бомбы сквозь тучи, но это не помешало замыкающим кораблям эскорта открыть огонь по торпедоносцам. Капитан 1 ранга Адамс еще ранее расположил «Алстер Куин» за кормой конвоя, поэтому, когда возникла угроза атаки торпедоносцев, он смог использовать всю свою артиллерию, открыв огонь с дистанции 10000 ярдов. Советские корабли открыли огонь с дистанции 4 мили.

12 «Хейнкелей» Клюмпера развернулись строем фронта напротив хвоста конвоя, но их встретил совместный огонь «Алстер Куин», «Гремящего», «Шарпшутера» и концевых транспортов. Большинство самолетов сбросили торпеды на расстоянии от 3 до 4 тысяч ярдов, прежде чем отвернуть. Многие торпеды выскочили на поверхность и затонули среди замыкающих транспортов, не причинив никому вреда. Но одна все-таки попала в судно № 2 в левой колонне. Это был американский транспорт «Кентукки».

Транспорт шел с общей скоростью конвоя 9 узлов и не применял зигзага. Шкипер едва успел приказать повернуть, как на расстоянии 100 ярдов была замечена торпеда, приближавшаяся с правого борта под углом 15 градусов к курсу корабля. Некоторые «Хейнкели», пролетевшие на малой высоте между колоннами транспортов, были видны очень хорошо. Самолеты были окрашены в темно-зеленый цвет, и целиться было удобно, однако артиллеристы не стреляли из опасения попасть в соседние корабли. Капитан только приказал всем укрыться, как торпеда попала в правый борт впереди мостика. К счастью, наверху никого не было. Взрыв выбил крышку люка № 2 и забросил ее на мачту, словно она была сделана из бумаги. Правое крыло мостика было снесено взрывом.

Вся внутрикорабельная связь отказала, в офицерских каютах немедленно вспыхнул пожар. Тем не менее, машины удалось остановить, и капитан приказал экипажу собраться на палубе. Через 2 минуты после взрыва он отдал приказ покинуть корабль.

Всего в спасательные шлюпки перебрались 45 человек экипажа и 14 человек артиллерийской команды. Однако «Кентукки» остался на плаву. Этот факт вызвал резкие комментарии со стороны союзников. Адмирал Головко писал: «Не потеряв возможности двигаться и оставшись на ровном киле, транспорт, тем не менее, покинул свое место в колонне». Отчасти с этим можно согласиться, но далее он полностью перевирает ход событий: «Немедленно, как только был совершен поворот, экипаж «Кентукки» бросил свое судно, после чего к транспорту устремился фашистский бомбардировщик. В течение 10 минут гитлеровцы добили транспорт бомбами. Редкостное согласие действий!»[11]

Это описание абсолютно не соответствует действительности и игнорирует решительную попытку тральщика «Шарпшутер» спасти «Кентукки» и взять его на буксир. Транспорт действительно оставался на плаву еще 45 минут после того, как его покинул экипаж. Тральщик «Харриер», выдвигаясь в голову конвоя, приказал командиру «Шарпшутера» капитан-лейтенанту О'Харе организовать спасательные работы с помощью траулеров и 3 маленьких моторных тральщиков. Экипаж «Кентукки» подобрали именно они. Тем временем «Алстер Куин» отправил в Архангельск радиограмму с просьбой выслать 2 буксира. «Шарпшутер» остался рядом с «Кентукки» дожидаться их прихода. Вместе с ним был также оставлен траулер «Кейп Мариато». Когда тральщик подходил к борту транспорта, чтобы перевести на него спасательную партию, «Кентукки» и «Шарпшутер» были атакованы «Юнкерсом» из III/КС.26. Капитан 1 ранга Адамс говорит, что атака с пикирования была проведена отлично. Две бомбы попали в корму «Кентукки», и начался сильный пожар. «Шарпшутер» также пострадал от близких разрывов. Находиться у борта горящего американского судна было слишком рискованно, так как над головой кружили еще несколько бомбардировщиков, готовые атаковать. Поэтому «Шарпшутер» и «Кейп Мариато» вернулись к конвою, при этом маленькому траулеру пришлось отбить 3 атаки. Вызов буксиров в 11.30 был отменен, когда «Кентукки» взорвался.

Тем временем «Алстер Куин» пытался вызвать истребительное прикрытие, но советские самолеты показались только в 12.30, когда все атаки уже закончились. Немцы продолжали сбрасывать бомбы с большой высоты до 12.10, но, как писал лейтенант Джон Лэйид с «Вирджинии Дейр»: «Они ни в кого не попали, и мы тоже». Того же мнения придерживались и остальные моряки. Энсайн Дэниэл Рукер с «Кэмпфайра» полагал, что конвой отделался исключительно легко, потеряв во время атаки торпедоносцев всего один транспорт, потому что пилоты I/KG.26 атаковали очень решительно.

«Многие торпеды не взорвались. Три торпеды были сброшены совсем рядом с транспортом типа «Либерти» в седьмой колонне, и ни одна из них не взорвалась».

Атака, которую он упоминает, была направлена против «Вирджинии Дейр», поэтому обратимся к свидетельству Джона Ландерса.

«Корабль шел позади конвоя и чуть правее его, поэтому другие корабли не могли прикрыть нас огнем. Три вражеских самолета вышли к нам на правый борт, развернулись и бросились в атаку с правой раковины, летя примерно в 30 футах над водой. Они оказались вне сектора обстрела нашего 76-мм орудия, поэтому мы выпустили из 102-мм орудия 4 шрапнели, которые нам одолжили англичане. Это отпугнуло головной самолет, он повернул на параллельный курс и обогнал нас, выйдя на правый крамбол. Но 2 остальных продолжили атаку и сбросили торпеды с дистанции около 1000 ярдов. Мы положили руль право на борт, и обе торпеды прошли у нас вплотную за кормой. Когда мы поворачивали, сбросил торпеду самолет, оказавшийся впереди нас. Мы не сумели сбить ни один из этих самолетов, так как они не подходили на дальность стрельбы мелких орудий».

«Патрик Генри» тоже едва спасся во время этой атаки, причем ему угрожали не только немецкие самолеты.

«Один «Хейнкель» летел вдоль колонны судов на уровне нашего верхнего мостика на расстоянии 150 ярдов чуть впереди траверза. Когда он приблизился к нашему кораблю, 102-мм шрапнель оторвала ему руль высоты. Вскоре после этого он сбросил 2 торпеды чуть позади нашей кормы, но обе прошли мимо. Когда самолет был напротив нас, в него попали 2 или 3 наших 20-мм снаряда. Вскоре после этого он загорелся и разбился примерно в 1000 ярдов впереди нас. Один наш моряк был тяжело ранен, а несколько палубных контейнеров с самолетами были изрешечены 20-мм снарядами с соседних судов».

Несколько кораблей эскорта удачно обстреляли эти самолеты, когда они улетали от конвоя, держась по-прежнему на малой высоте. Особенно отличился «Акейтес», обстрелявший несколько «Хейнкелей» с дистанции около 1000 ярдов. Траулер «Кап Аргона» в ответ сам был обстрелян «Хейнкелями», и один человек из расчета 102-мм орудия получил пулевое ранение.

Послевоенные отчеты могут произвести впечатление, что эти атаки проводились довольно нерешительно. Однако свидетельства очевидцев, которые мы приводим, показывают прямо противоположное.

В 11.30 появилась новая волна «Хейнкелей», которая провела вторую атаку. К этому времени прибыло так называемое «воздушное прикрытие» в виде неуклюжей «Каталины», которая прилетела в 11.10. Сержант Фиш кружил над транспортами, которые подняли аэростаты заграждения, хотя это и не принесло особой пользы. Фиш видел, как был потоплен «Кентукки», однако о второй атаке он не говорит решительно ничего, кроме упоминания о возможном появлении одиночного пикировщика Ju-87. А ведь небо вокруг «Каталины» должно было буквально кишеть немецкими бомбардировщиками.

Вторая волна также состояла из 12 Не-111, которые разделились на 2 группы, чтобы атаковать конвой с правого и левого флангов. Они сбросили свои торпеды с дистанции около 4000 ярдов с высоты от 50 до 150 футов. Следует отметить, что торпеды, сброшенные с такой высоты, имели тенденцию рикошетировать от воды, что снижало их меткость. В своих отчетах русские указывали, что немцы предпочитали сбрасывать торпеды с малой высоты, что было ошибкой. Они полагали, что потери конвоя были бы значительно больше, если бы немцы предпочли высотное торпедометание, которое использовали сами русские. Однако у нас нет документальных свидетельств успешного применения русскими этой тактики, хотя японцы ранее эффективно использовали ее 10 месяцев назад, когда потопили «Принс оф Уэлс» и «Рипалс».

Правая группа самолетов атаковала более решительно, сблизившись до 1000 ярдов перед тем, как сбросить торпеды. Хотя большинство торпед затонуло где-то среди концевых судов конвоя, 8 были замечены на поверхности рядом с «Алстер Куин». Корабль ПВО был вынужден круто развернуться, чтобы уклониться от них.

Снова, по мнению англичан, потери атакующих были значительными. «Алстер Куин» поставил эффективную завесу водяных всплесков, стреляя из установки «Y». Все видели, как один Не-111 врезался в нее, перевернулся и упал в воду. Другой торпедоносец сделал крутой вираж, обходя завесу. Капитан 1 ранга Адамс сообщил, что после атаки улетели только 9 самолетов из 12. Один «Хейнкель» на малой высоте проскочил прямо внутрь конвоя и был обстрелян буквально всеми кораблями, когда летел между колоннами 3 и 4. Капитан 1 ранга Адамс вспоминал, что «стреляли буквально все корабли, не обращая внимания на соседей». Этот самолет разбился среди кораблей охранения в голове конвоя, после того как установка «В» «Алстер Куин» добилась прямого попадания. Разумеется, все корабли видели, как падал этот самолет, и, разумеется, все они претендовали на его уничтожение.

По утверждениям русских, их эсминцы сбили 5 самолетов: 2 — «Гремящий», 2 — «Сокрушительный», 1 — «Куйбышев». Однако капитан 1 ранга Адамс утверждает, что счет был несколько иным: 2 достоверно, 1 вероятно и 2 возможно уничтоженных самолета. Всего корабли конвоя в ходе этой атаки сбили 4 самолета достоверно. Командир «Акейтеса» капитан-лейтенант Э. Г. Джонс отметил в бортжурнале, что один «Хейнкель» по правому борту был обстрелян из всех орудий с дистанции 500 ярдов. Он загорелся, повернул на «Акейтес» и разбился в 90 ярдах от эсминца. Это подтверждает командир корвета «Блюбелл» лейтенант Уокер.

«Не-111, который уходил от конвоя, был обстрелян эсминцем «Акейтес», который шел в охранении правев нас. Самолет загорелся и был сбит, упав в воду».

Командир «Харриера» считал, что его эрликоны тоже добились попаданий в этот самолет. И хотя тот прорвал огневую завесу конвоя и других кораблей эскорта, эти победы все-таки следует разделить между всеми кораблями, участвовавшими в бою.

На борту «Эксфорда» рулевой Джон Г. Каррент заметил:

«Большинство их них появилось на левом фланге конвоя. Один самолет атаковал «Голливуд», который шел прямо за кормой нашего судна. Он сбросил 2 торпеды, целясь в «Голливуд», но промахнулся. Затем он попытался обойти нас, но наши артиллеристы на корме врезали по нему из 20-мм. Вскоре он проскочил мимо мостика, и мы обстреляли его из пяти 7,69-мм пулеметов. Когда он уже проходил мимо нашего форштевня, он внезапно перевернулся через крыло и упал в море. По какой-то причине он не сбросил в нас торпеды. Мы думали, что он собирается выйти нам в голову, чтобы мы не успели отвернуть».

На «Патрике Генри» Блейк Хьюз решил, что несколько немецких самолетов уничтожены, хотя и не был в этом уверен. Он полагал, что решительная атака торпедоносцев в этот момент могла уничтожить конвой, потому что охранение было значительно ослаблено, а огонь транспортов после долгого боя стал совершенно беспорядочным.

Лейтенант Стэнсел Э. Де Фоу, командовавший артиллеристами транспорта «Эсек Гопкинс», заявил, что его орудия уничтожили один «Хейнкель». Он также описал судьбу немецкого экипажа, проявившего выдающуюся отвагу.

«Вторая группа примерно из 5 самолетов начала выходить в атаку с траверза на 2 замыкающих судна восьмой колонны. Эти самолеты, и те, что заходили справа, перестроились. Эта группа из 4 самолетов повернула, словно собиралась атаковать с кормы колонны 3 или 4. Все они, кроме одного, были отогнаны «Харрикейном» с САМ-судна. Последний «Хейнкель» летел между колоннами 3 и 4, как бы намереваясь атаковать судно 44 («Голливуд»), но затем отвернул прочь, как бы собираясь атаковать нас. Самолет сначала попал под огонь двух кораблей (44 и 43), а затем начал валиться на левое крыло, так и не сбросив торпед. Его встретили перекрестным огнем все корабли в колоннах 3 и 4, и он упал в море впереди конвоя».

Многие американцы и русские пишут о «Хейнкелях» как о четырехмоторных самолетах, но причина этого осталась неизвестной, так как опознание самолетов на транспортах было поставлено из рук вон плохо. Если читатель думает, что зенитчики не могли делать подобных ошибок, судьба «Харрикейна» с САМ-судна доказывает это. Этот самолет во время всего перехода стоял на катапульте транспорта «Эмпайр Морн», ожидая возможности сразиться с противником. Когда «Авенджер» ушел, а ни один русский истребитель так и не показался, было решено выпустить «Харрикейн». Старший лейтенант А. Г. Барр уже сидел в кабине в готовности к старту.

Он торчал там уже с 10.15, но командир корабля пока не считал, что пришло время поднимать «Харрикейн». В 11.00 началась вторая атака горизонтальных бомбардировщиков, и офицер наведения истребителей лейтенант Каррик передал Барру приказ капитана «Эмпайр Морн» взлетать, чтобы перехватить вражеские самолеты. Однако перед транспортом маячили другие суда, и приказ не удалось выполнить сразу. Офицер управления катапультой лейтенант Дэвис получил отбой.

Эта задержка оказалась очень удачной для Барра, который все еще торчал в кабине. Он получил возможность еще раз проверить самолет, и выяснилось, что электрическая система полностью отказала. Техники и электрики занялись методичной проверкой предохранителей и проводов, пока вокруг корабля рвались бомбы. Разряженные батареи были заменены.

В 11.50 началась вторая атака торпедоносцев, и Барр немедленно взлетел. Как только он оказался в воздухе, на него обрушился шквал снарядов. Перевозбужденные артиллеристы палили по любому самолету, какой видели. Позднее капитан 1 ранга Адамс писал:

«Было просто позорно видеть, как два соседних транспорта принялись обстреливать едва стартовавший «Харрикейн», пока он не вышел за пределы дальности их орудий. К счастью, он остался цел. И не было никакой возможности остановить кретинов».

Коммодор конвоя высказался более определенно, обвинив американцев в том, что они начали обстреливать истребитель, как только он взлетел. Офицер наведения приказал Барру набрать высоту 700 футов и выйти на левую раковину конвоя. Там Барр увидел около 15 Не-111, приближающихся шеренгой. Сейчас они находились в 3 милях за кормой конвоя и летели на высоте 50 футов.

«Я спикировал на них и атаковал на встречном курсе с левого фланга, открыв огонь по Не-111 с 300 ярдов и сблизившись до 150. Я видел, как мои пули попадают в мотор и носовую часть «Хейнкеля». Когда я взял вверх и влево, то увидел, что из его правого мотора повалил белый дым. Я снова сблизился на 250 ярдов и выпустил остатки боезапаса, атаковав его с правого бока. Теперь я увидел дым, идущий из обоих моторов, но в этот момент меня обстреляли зенитки наших собственных кораблей. Поэтому я был вынужден повернуть вправо и уйти за корму конвоя».

После этого офицер наведения приказал Барру патрулировать с правого фланга конвоя. Хотя у него не осталось патронов, он намеревался ложными атаками расколоть строй следующей группы. Однако новых атак не последовало, лишь Ju-88 продолжали сбрасывать бомбы сквозь тучи. Барр проверил запас бензина и выяснил, что у него осталось только 70 галлонов. Он запросил у лейтенанта Каррика направление на ближайший аэродром и расстояние до него, чтобы постараться спасти самолет, а не садиться на воду у борта корабля. Узнав, что до ближайшей базы 240 миль, Барр направился туда, но полет сложился трудно.

«Я попал в полосу тумана шириной около 40 миль уже через 15 минут после начала полета, но сумел выйти к земле и определить свое место. Я летел на высоте от 200 до 2000 футов. Прибыв к Архангельску, я выпустил сигнальную ракету и нашел аэродром Кег-озера, где в 14.15 приземлился. В моих баках осталось всего 5 галлонов бензина».

Это был отважный полет.

Так закончились действия торпедоносцев, хотя Ju-88 продолжали крутиться над конвоем среди облаков чуть ли не до вечера. Некоторым кораблям повезло, потому что они отделались сильной встряской. Например, капитан русского транспорта «Тбилиси» был ранен, и управление кораблем принял на себя помощник, показавший незаурядное искусство. «Эмпайр Тристрам» так сильно тряхнуло двумя близкими разрывами, что команда подумала, что судно торпедировано. Его шкипер У. Г. Миллер приказал матросам приготовиться к спуску шлюпок, но приказ был понят неправильно. Секретные документы полетели за борт, и была спущена одна из шлюпок. Однако потом ее подняли обратно. Шкипер «Уильяма Моултри» Хокен потребовал, чтобы его судно поместили в более безопасное место в центре конвоя. На это коммодор конвоя приказал ему поменяться местами с британским транспортом «Гулистан».

«Однако я передал капитану «Уильяма Моултри», что, на мой взгляд, единственная разница между 4000 тонн ТНТ и 2000 тонн заключается в занимаемом объеме».

Но было понятно, что жуткие сцены гибели «Эмпайр Стивенсона» и «Мэри Люкенбах» невольно стоят перед глазами людей. Близость транспортов с боеприпасами нервировала моряков, но «Уильям Моултри» остался единственным кораблем, сменившим место в строю. Однако остальные, хотя и не высказали этого открыто, инстинктивно старались отодвинуться подальше от плавучих бомб. Поэтому капитан 2 ранга Рассел позднее сообщил, что транспорты держали строй довольно плохо. Позднее он обсудил этот вопрос офицерами торгового флота, и они пришли к выводу, что на инструктажах перед походом следует более четко разъяснять необходимость сохранять строй.

После полудня атаки как-то незаметно прекратились, хотя «Алстер Куин» сообщил, что постоянно слышит переговоры немецких пилотов. Прекращение атак приписали ухудшению погоды. А во второй половине дня прибыли два русских истребителя Пе-3.

Последняя атака торпедоносцев провалилась, и они больше не пытались помешать переходу русских конвоев. Их битва против PQ-18 стала последней крупной операцией в арктических водах. В конце октября 1942 года KG.26 начала перебазирование на Средиземное море, где ожидались более высокие результаты. Ее прибытие совпало по времени с вторжением союзников в Северную Африку, и торпедоносцы смогли принять участие в ее защите. Командование 5-го Воздушного Флота объявило, что в этот день торпедоносцы потопили 2 транспорта и повредили третий. Пилоты KG.30 полагали, что потопили 3 транспорта и эскортный корабль (вероятно «Шарпшутер») и повредили еще 2 транспорта.

Так закончились бои 18 сентября, которые русские раздули до размеров крупной битвы и грандиозной победы. «Битва у мыса Канин Нос» вошла в историю как свидетельство решительных действий Северного флота, отразившего мощную атаку против русского конвоя. В книге адмирала Арсения Головко, которую мы уже цитировали, значение этого маленького столкновения чудовищно преувеличено, а само оно превратилось в великую победу.

«Бой за сентябрьский конвой — это самый доказательный ответ на все возражения против доставки грузов через советские северные порты. Трагическая история июльского конвоя под названием PQ-17 произошла, как известно, по вине тех же союзников, бросивших транспортные суда на произвол судьбы и не предупредивших нас. Теперь же, когда мы своевременно могли принять меры для обеспечения безопасности конвоя в пределах нашей операционной зоны, все оказалось по-иному. Противник получил соответствующий отпор, и потери конвоя (один транспорт из 29, достигших нашей зоны) надо считать самыми минимальными, учитывая к тому же весьма основательный удар противника. Надолго запомнится и нам, и союзникам, и гитлеровцам бой у Камина Носа».

Читая это, следует помнить, что он описывает вклад 4 эсминцев в отражение 3 воздушных атак на виду собственных берегов и последующее прибытие, уже после окончания боя, двух истребителей прикрытия.

Даже теперь, после исчезновения немецких бомбардировщиков, усталые экипажи кораблей не получили долгожданного отдыха, так как против конвоя ополчилась погода. На конвой обрушился жестокий шторм, на какие способна только Арктика. Люди находились на боевых постах уже целую неделю, отбили сильнейшие воздушные атаки, которые когда-либо были проведены против конвоев на этом маршруте, а теперь им пришлось бороться с огромными волнами и ледяным ветром, хотя моряки были утомлены до предела и сверх того. Не следует удивляться, что усталость начала сказываться, и в первую очередь на человеке, отвечавшем за судьбу всего конвоя — коммодоре Боддэм-Уитэме.

Когда появились первые признаки надвигающегося шторма, конвой еще отбивал последний воздушный налет. Погода быстро ухудшалась, и вскоре «Каталины» 210-й эскадрильи обнаружили, что больше не могут находиться в воздухе. Самолет «N» сержанта Фиша в 13.18 заметил 2 русских гидросамолета МБР, которые пролетели над конвоем и скрылись на северо-западе. Через 2 минуты появился самолет «S» капитана Хили, и они обменялись сообщениями. Сержант Фиш узнал, что «S» намеревается оставаться с конвоем до рассвета, и передал прожектором: «Возвращаюсь на базу».

Капитан Хили продолжал патрулировать в одиночестве до 16.03. К этому времени погода ухудшилась настолько, что он был вынужден оставить конвой и направиться к мысу Канин Нос. Когда конвой подошел к устью Двины, была начата подготовка к перестроению в 2 колонны. Тральщики вышли вперед, чтобы расчистить фарватер и открыть транспортам дорогу в Архангельск. Траление возглавил «Харриер» капитана 2 ранга А. Г. Д. Джея, потому что Джей был знаком со здешней обстановкой. Чуть позднее к конвою подошла местная тральная флотилия.

Эти 4 корабля — «Бритомарт», «Хэлсион», «Хазард», «Саламандер» — были замечены в 16.20. Джей передал капитан-лейтенанту К. Г. Корбетт-Синглтону на «Хэлсион»: «Вы считаете необходимым траление фарватера для проводки конвоя?»

На это последовал ответ, что такое траление не обязательно, потому что местная флотилия тралила этот фарватер последние 7 дней. Однако капитан-лейтенант Корбетт — Синглтон предложил отправить флотилию вперед, чтобы протралить русло Двины от донных мин, которые недавно начали ставить германские самолеты. Это предложение было передано капитану 2 ранга Расселу, который, учитывая погодные условия, согласился. Поэтому в 17.40 тральщики ушли.

Возле мыса Городецкий конвой перестроился в 2 колонны, и теперь капитанам пришлось столкнуться с серьезными навигационными проблемами. Длинной колонне транспортов предстояло ночью двигаться по узкому речному фарватеру против сильного течения. К тому же русские выключили все маяки, отмечавшие фарватер. Плавание по извилистому речному руслу превращалось в захватывающее приключение.

Капитан 2 ранга Джей полагал, что такое большое количество судов просто не в состоянии удержаться в пределах протраленного фарватера, когда береговые огни выключены, а погода настолько плохая. Радиомаяков было недостаточно для точной навигации. Поэтому Джей отправил радиограмму начальнику британской морской миссии в Архангельске капитану 1 ранга Маунду. Он излагал свои предложения по обеспечению безопасности перехода конвоя по Двине. Один тральщик следовало поставить в устье, чтобы указать точку входа. В случае плохой погоды конвой мог отстояться на якорях возле входного буя. Джей также предложил использовать 5 маленьких моторных тральщиков MMS для помощи лоцманским катерам, которые развозили лоцманов по торговым судам. Эсминец «Акейтес» планировалось отделить, чтобы контролировать все это. 4 больших тральщика должны были стоять на якорях с интервалом 3 мили, чтобы указывать протраленный фарватер и держать визуальную связь. Увы, все его планы и благие намерения разлетелись в прах под ударами шторма, начавшегося во второй половине дня 19 сентября.

К этому времени конвой достиг входа в Северную Двину и попытался бросить якоря, хотя ветер с северо-запада уже превратился в сильный шторм. Русские лоцманские катера благоразумно спрятались. У конвоя просто не было иного выбора, как попытаться переждать шторм в море, поэтому 36 часов длинные колонны транспортов и маленькие эскортные корабли качались и подпрыгивали на волнах. Многие довольно быстро оказались в опасном положении.

В 16.50 тральщик «Харриер» был вынужден поднять якорь и уйти в море. 20 сентября в 2.30 на нем отказало рулевое управление, и крошечный корабль был вынужден лечь в дрейф, управляясь вручную. В кормовую балластную цистерну уже приняли 32 тонны воды, чтобы уменьшить рысканье, а теперь пришлось заполнить форпик и отсеки двойного дна. Было принято еще 22 тонны воды, чтобы облегчить управление, пока не закончится срочный ремонт. В 12.50 рулевое управление было исправлено, и тральщик вернулся к конвою.

Маленький траулер «Кап Аргона» оказался в еще более тяжелом положении, так как был вынужден начать расходовать свой угольный балласт. Лейтенант Пейт тоже был вынужден направиться в море, чтобы попытаться сохранить топливо. К счастью, все закончилось благополучно, и 21 сентября в 17.00 он бросил якорь на стоянке № 19, когда на борту осталось всего 5 тонн угля. При этом, когда корабль покидал Исландию, у него в трюмах было 210 тонн угля при норме 170 тонн.

«Сент-Кенан» оказался в подобном положении. 19 сентября на нем осталось всего 6 тонн угля, и волна начала опасно класть его на борт. 20 сентября ему пришлось особенно тяжело. Волны снесли спасательную шлюпку, скорежив при этом шлюпбалки.

«Эксфорд» потерял оба якоря и спасательную шлюпку № 3 вместе со шлюпбалками. Он вызвал лоцмана, который, несмотря на опасность, прибыл на борт транспорта. При этом лоцманский катер снес «Эксфорду» стойки спасательных плотов правого борта. Сразу после этого транспорт двинулся вниз по протраленному фарватеру в сторону бушующего моря. Через час он встретил 3 американских транспорта, плотно сидящие на мели под берегом. В этот момент ветер оказался сильнее и развернул «Эксфорд» поперек фарватера прямо на эти корабли. Столкновение казалось неизбежным. Однако «Эксфорд» сумел обойти американцев, но при этом он сам вылетел на берег. После титанических усилий он снялся и двинулся дальше вниз по реке. Но в 22.00 «Эксфорд» снова сел на мель, где и проторчал до утра.

«Кэмпфайр» вскоре после полуночи потерял один якорь, после чего поднял второй и дал ход. Он дрейфовал до 17.30, когда на него прибыл лоцман. В 19.00 «Сахале» радировал, что сел на мель, а вскоре после этого на берег вылетел и «Кэмпфайр». В 20.30 он снялся и пошел вниз по фарватеру, но тут ему наперерез вылетел другой транспорт. «Кэмпфайр» снова сел на мель, и у него отказали машины, так как конденсаторы забило грязью.

Траулер «Данеман», маленькое спасательное судно, которое до сих пор действовало исключительно отважно и удачно, стало еще одной жертвой шторма. Ночью 19/20 сентября траулер сообщил, что израсходовал все топливо, а якоря ползут. Капитан 2 ранга Рассел отправил ему на помощь корветы. «Бергамот» (лейтенант Р. Т. Хоран) в 0.25 обнаружил «Данеман», но тот сообщил, что пока контролирует ситуацию. Однако через час якоря снова поползли по грунту, и начало казаться, что столкновение с одним из транспортов неизбежно. Транспорту приказали поднять якорь и передвинуться. «Бергамот» приготовился взять «Данеман» на буксир, несмотря на ужасающие погодные условия.

С 1.04 до 6.54 продолжались попытки завести буксирные концы на траулер с помощью линеметов или буев, пускаемых по течению, но все они закончились неудачей. На помощь прибыл корвет «Блюбелл». Он бросил якорь перед траулером и сумел передать на него буксирный трос. «Бергамот» оставался рядом до 19.52, пока не помял себе обтекатель асдика.

На рассвете 21 сентября «Данеман» все еще сидел на мели возле маяка Могульский. «Кэмпфайр», «Сахале» и «Лафайет» сидели на мели возле речного бара. Это произошло в основном потому, что на 2 транспорта не прибыли лоцманы. По словам капитана 1 ранга Маунда, «возникли определенные сложности с их экипажами». Энсайн Дэниэл Рукер называет вещи своими именами:

«Вскоре после этого был сыгран большой сбор. Я спросил капитана, что это означает. Он ответил, что раз корабль совершенно беззащитен перед атаками высотных бомбардировщиков, ради безопасности экипажа он решил покинуть судно. Я ответил, что, по моему мнению, артиллерийская команда не покинет судно. Я спросил, есть ли у него соответствующий приказ. Он ответил, что приказ был и он может взять моих людей в шлюпки».

Обе шлюпки «Кэмпфайра» благополучно добрались до острова Мудьюг и высадили туда весь экипаж. Капитан оставался на борту, несмотря на опасность, до самого последнего момента. Тем временем Рукер добрался до маяка и связался по телефону с американским морским атташе в Архангельске капитаном 2 ранга Френкелем. Он доложил о происшедшем и сказал, что полагает ошибочным держать артиллерийскую команду на берегу. Атташе с этим согласился и пообещал прислать катер, чтобы перевезти артиллеристов обратно на судно. Как раз в это время немецкий бомбардировщик сбросил бомбу рядом с «Кэмпфайром», и это убедило капитана отправиться следом за остальными на берег. К американцам присоединился экипаж «Данемана», и они провели ночь на маяке, хотя Рукер и шкипер «Кэмпфайра» перешли на траулер. Утром 22 сентября Рукер сообщил капитану, что возвращается на транспорт, капитан согласился вернуться вместе с ним. Прибыл американский морской атташе, после чего Рукер, капитан, артиллерийская команда и 7 матросов вернулись на корабль. Однако основная часть экипажа отказалась сделать это, пока с судна не будет выгружена взрывчатка. Капитан 1 ранга Маунд ехидно пишет, что, пытаясь загнать американцев обратно на корабль, он сообщил, что на берегу их вполне могут загрызть волки. Но даже это не подействовало!

25 сентября эти суда все еще сидели на берегу, их разгружали с помощью барж. К бару Двины были отправлены плавучие краны «Эмпайр Бард» и «Эмпайр Эдгар», а также советское спасательное судно «Шквал». Спасательными операциями очень умело руководил полковник Петров, прикомандированный к штабу флота. Капитан 1 ранга Маунд очень высоко оценил его действия. 27 сентября все 3 судна были на плаву. Спасение «Данемана» оказалось более сложной проблемой, так как он прочно сидел на мели. Но капитан 1 ранга Маунд высказал уверенность, что полковник Петров безусловно сумеет снять и этот корабль, что тот и сделал. Позднее Их Лордства направили через адмирала Харламова в советском посольстве в Лондоне благодарственное письмо полковнику Петрову.

И словно потому, что шторма было мало, 20 сентября в 15.40 снова прозвучала воздушная тревога. Бомбардировщики провели долгую атаку против избиваемых штормом транспортов. К счастью, самолеты страдали от сильнейшего ветра ничуть не меньше, поэтому они все время мазали. Эта группа из 12 самолетов вышла в атаку на высоте 2000 футов, несмотря на почти сплошную облачность. Конвой был сильно разбросан, но «Алстер Куин» держался рядом с самой крупной группой из 10 транспортов и прикрыл их своим огнем. Атаки продолжались около получаса. Две тяжелые бомбы взорвались всего в 100 ярдах от кормы «Эксфорда». Корабль весь содрогался, как листок. Экипаж бросился в трюмы искать течи, но ничего не произошло.

Снова двухмоторные Ju-88 были приняты за четырехмоторные FW-200, как пишет в своем рапорте лейтенант Де Фоу с «Эсек Гопкинса».

«Самолеты летели выше слоя туч, лишь изредка спускаясь ниже, чтобы прицелиться и сбросить бомбы. Впервые за все время воздушных налетов мы видели, как «Курьеры» сбрасывают бомбы с горизонтального полета и с пологого пике. Последняя бомба была сброшена в 16.20. Мы не видели ни одного попадания в транспорты или корабли эскорта. Кажется, один из наших снарядов попал точно в «Фокке-Вульф». Он разорвался между фюзеляжем и правым мотором. Самолет начал терять высоту, за его правым крылом потянулся хвост дыма».

«Натаниэл Грин» видел по крайней мере 2 самолета, один из которых упал в море. Русские сообщили, что в атаке участвовали 24 бомбардировщика. Их встретили советские истребители, и немцы «в беспорядке побросали бомбы в воду». Русские заявили, что сбили 2 «Юнкерса». Есть несколько свидетельств, что в этот день русские истребители действительно добились кое-каких успехов. Об этом заявили командиры нескольких американских транспортов. Капитан 1 ранга Адамс также считал, что Пе-3 сумели сорвать несколько атак немецких бомбардировщиков.

Капитан 1 ранга Маунд заметил, что немцы не могли и мечтать о более удобной цели, но их атакам не хватало точности. Немецкие пилоты заявили, что потопили 2 транспорта и повредили еще один, но ничего подобного не произошло. Это было последнее усилие Люфтваффе, и теперь самое время подвести баланс потерь обеих сторон во время перехода PQ-18. Ведь, как мы уже видели, обе стороны грешили заметными преувеличениями, рассказывая о своих успехах.

По оценкам Люфтваффе, в общей сложности немецкие самолеты потопили 23 торговых судна, из них 19 — торпедами. Общий тоннаж достиг 162000 тонн. Кроме того, были потоплены 1 эсминец и 2 малых эскортных корабля. Еще 10 транспортов были объявлены поврежденными, в том числе 6 — торпедами. Это добавляло еще 77000 тонн. В действительности немецкие самолеты потопили только 10 транспортов общим водоизмещением 54669 тонн. Ни один военный корабль не получил даже царапины.

С другой стороны, английские, американские и русские оценки количества уничтоженных самолетов были такими же фантастическими. По английским оценкам, которые были самыми скромными и делались после тщательного анализа донесений, были наверняка уничтожены 42 самолета. Эта сумма распределялась следующим образом:

Зенитным огнем кораблей 36 Авианосными истребителями 5 «Харрикейном» САМ-судна 1 Всего достоверно сбито 42

Немецкие документы показывают, что за все время операции против PQ-18 суммарные потери составили 44 самолета, в том числе 38 торпедоносцев.

Интересно проследить, как быстро искажаются цифры и как часто это происходит. Вероятно, самым простым примером являются действия «Харрикейна IA» с САМ-судна, который пилотировал старший лейтенант Э. Г. Барр. Мы уже цитировали его собственный рапорт, в котором пилот писал, что добился попаданий в один Не-111, но не утверждал, что наверняка сбил его, потому что был вынужден прекратить атаку. Однако в официальном отчете, подготовленном 2 недели спустя, «возможно поврежденный» самолет превратился в «достоверно сбитый»!

К несчастью, этот маховик не остановился, а, наоборот, со временем набрал обороты. В отчете коммодора уже говорилось о «по крайней мере, одном» самолете. Хотя это прямо не утверждалось, но довольно недвусмысленно намекалось, что уж один-то «Хейнкель» был сбит наверняка. К 1956 году намерение Барра проводить ложные атаки после того, как кончились боеприпасы, уже превратилось в достоверный факт в официальной истории «Война на море», том 2, где сообщалось: «Затем пилот истребителя отогнал другие вражеские самолеты ложными атаками».[12] Но старший лейтенант Барр прямо заявил, что ни один немецкий самолет больше не появился. К 1973 году количество жертв Барра удвоилось. «Авианосные операции во Второй Мировой войне», том 1 говорит: «Истребитель с «Эмпайр Морн» уничтожил 2 торпедоносца «Хейнкель» и спас конвой от новых потерь».

Этот простой пример ясно показывает, что любой факт, даже если он строго подтвержден документально, может быть сильно искажен, если сведения не перепроверяются. Следует отметить, что обе книги были написаны авторами, имевшими полный доступ к любым архивам. Ни одна книга не может быть свободна от подобных ошибок. Однако если на книге стоит штемпель «Официальное издание», сведения автоматически принимаются на веру.

Уже в то время командование Кригсмарине усомнилось в точности цифр, приведенных Штумпфом. Моряки изучили эти данные и пришли к выводу, что в таком случае в составе конвоя должны были находиться по крайней мере 45 судов, а не 38, как сообщалось ранее. И все-таки моряки согласились признать потопление 23 судов из 38.

Итак, вернемся к нашим транспортам, которые ползут через Белое море. Напряжение 19 дней непрерывных боев неизбежно должно было сказаться на людях. Следует помнить, что почти все американские экипажи были совершенно неопытными, для них это был первый боевой поход, хотя Соединенные Штаты уже 10 месяцев находились в состоянии войны. Зеленые артиллеристы и неопытные матросы — чего же тут ждать? Поэтому не удивительно, что коммодор Бодцэм-Уитэм написал в своем отчете:

«Американцев следует убедить:

1. Повиноваться приказам.

2. Следить за сигналами.

3. Выучить азбуку Морзе.

4. Запомнить, что дистанция измеряется в кабельтовых!

5. Понять, что приказы коммодора отдаются ради того, чтобы конвой благополучно прибыл в порт, а не ради демонстрации собственной власти.

6. Зазубрить элементарные правила управления кораблем.

7. Понять, что он на войне, и девиз: «Этого не может быть!» не применим в конвойных операциях».

Не он один придерживался такого мнения. Командир «Алстер Куин» капитан 1 ранга Адамс писал:

«Беспорядочная стрельба торговых судов временами становилась очень опасной, особенно с американских судов. На «Алстер Куин» из-за этого один человек из расчета установки «Y» был легко ранен, а корабль получил легкие повреждения.

Наконец следует отметить, что в самом начале и самом конце пути были предприняты две решительные и почти успешные попытки протаранить «Алстер Куин». Причем, увы, сделали их наши союзники».

Но эти отдельные недостатки не должны заслонить общий успех операции, особенно учитывая, что для многих это был первый бой. Люфтваффе нанесли сильнейший удар, но американцы с честью его выдержали. Лейтенант Уэсли Н. Миллер, командир артиллерийской команды транспорта «Сент-Олаф», рассказал, как выглядел бой 15 сентября для его подчиненных:

«Последние трое суток я ни разу не спал более 2 часов за ночь. Еду мне приносили на мостик. Я не покидал его, даже чтобы лечь в постель. И в таких же условиях находилось большинство команды, в том числе моряки торгового флота. Мы стояли на постах по 21 часу из 24, потому что хотели выжить. Светлое время суток составляло 19 часов. Ношение резиновых костюмов превращалось в пытку, но мы не могли их снять, так как вода была слишком холодной, и приказ покинуть корабль мог поступить в любой момент. Мы просто не получили бы времени надеть их снова».

Блейк Хьюз на «Патрике Генри» выразил ощущения большинства своих соотечественников, которые заметно отличались от общих:

«После прибытия в Архангельск я услышал, как один матрос воскликнул: «Если я еще услышу, как кто-то ругает флот лайми, я дам ему в морду!» Это мнение разделяло большинство моряков нашего судна. Британские эскортные корабли проделали опасную работу, требовавшую большого мужества. Все моряки нашего конвоя почувствовали уважение к британскому военному флоту. В результате отношения между американскими и английскими офицерами и матросами стали самыми сердечными».

Он рассказывает об одной уловке, которая применялась, чтобы поднять моральный дух команды:

«Когда после жестокого боя с вражескими самолетами британские эсминцы проходили вдоль колонн транспортов, наши матросы и их обменивались приветственными криками и поднимали руки с торжествующим «V». Было в этом нечто такое, что круто поднимало настроение».

Среди спасенных тоже не наблюдалось упадка духа. Роберт Хьюз описывает случай, имевший место на борту «Сциллы», где для спасенных моряков организовали небольшой спектакль.

«Носовые кубрики были забиты людьми, разбившимися на маленькие группки. Они разговаривали, играли в карты, спали, ели. Там были моряки многих национальностей — англичане, американцы, норвежцы и даже несколько американских негров. Трое из них сидели кружком и пели какие-то свои песни довольно приятными голосами. Когда их попросили устроить нечто вроде концерта, они сразу согласились.

Один сказал: «Похоже, вы ищете таланты, сэр. Здесь есть один цветной, который очень хорошо поет. Да, сэр!» И он указал на невысокого толстого человека, который сидел в конце стола и широко улыбался.

«Он говорит, что плыл на «Мэри Люкенбах», — добавил мой собеседник.

Крайне удивленный, я подошел к этому человеку. Наверняка никто не мог спастись после того ужасного взрыва, но вот нашелся один счастливчик.

«Вы действительно с «Мэри Люкенбах»?» — спросил я.

«Да, сэр», — кивнул толстяк, радостно улыбаясь.

«Но ведь с нее не спасся ни один человек», — заметил я.

«А вот я спасся, — ответил коротышка. — Я шел по палубе с чашкой кофе для старика, когда «Бух!», и я оказался в воде в полумиле от судна».

Тем временем QP-14 с боем пробивался назад. Хотя у Люфтваффе просто не осталось сил, что атаковать этот конвой, подводные лодки были полны желания взять реванш.

Следует напомнить, что Боевая эскортная группа вместе с «Авенджером» и его 2 эскортными миноносцами, а также кораблем ПВО «Алинбанк» во второй половине дня 16 сентября покинули PQ-18 тремя группами. Первой из них к конвою QP-14 17 сентября в 3.00 присоединилась группа контр-адмирала Барнетта: крейсер «Сцилла» и 2 флотилии эсминцев. Барнетт взял командование эскортом на себя. Каждая группа занимала свое место в строю охранения, измененном с учетом того, что QP-14 состоял всего из 6 колонн. К этому времени в конвое остались только 16 транспортов, так как «Айронклэд» остался в Архангельске, а «Трубэдуэ» оторвался в сумерках 15 сентября. «Уинстон Сейлем» сильно отстал от конвоя и тащился где-то позади.

Хотя «Авенджер» и поднял «Суордфиш», чтобы отыскать пропавшие суда, обнаружить их не удалось. Тем временем команда маленького авианосца была занята по горло, пытаясь подручными средствами исправить множество мелких дефектов в оставшихся самолетах. Капитану сообщили, что теперь на корабле имеются 13 боеспособных «Си Харрикейнов» и 3 «Суордфиша». Это было великолепное достижение, особенно с учетом того, что в начале операции «VE» на корабле имелись только 12 собранных «Си Харрикейнов», а 4 были потеряны в боях. Контр-адмирал Барнетт передал капитану 2 ранга Колтхерсту:

«Вы хороший отец своим детям».

На это последовал ответ:

«Дверь лазарета наконец-то закрылась».

17 сентября «Суордфиши» обнаружили «Интрепид» и танкер, а также группу «Алинбанка» и указали им направление на конвой. Их пилоты потом сообщили, что при полетах на уровне моря самолеты сразу покрывались коркой льда, как только попадали в туман. Этот день выдался очень холодным. Видимость резко менялась: то налетали снежные заряды, то небо становилось совсем чистым. Однако немецкие самолеты-разведчики не были замечены ни радаром, ни наблюдателями.

Такая же погода сохранилась и 18 сентября, но утром QP-14 был замечен противником, и с 10.05 за кормой конвоя постоянно болтались 2 немецких самолета. По ним даже дали пару выстрелов, когда они осмелились подлететь слишком близко. Во второй половине дня видимость ухудшилась, и немцы потеряли конвой. В этот день они предприняли последний крупный налет на PQ-18, поэтому выделить какие-либо самолеты для атаки обратного конвоя немцы просто не смогли. Однако «волчьи стаи» продолжали нагонять его, имея в своем составе новые лодки и свежие экипажи.

Несколько раз конвой встречал айсберги и был вынужден срочно поворачивать, чтобы обойти их. В 16.30 показался остров Надежды, а через 30 минут над конвоем пролетела «Каталина». Она принесла неприятное известие — впереди на довольно большом расстоянии были замечены 2 подводные лодки. Эсминец «Онслоу» был отправлен проверить это сообщение, но ничего не обнаружил. Тем временем между адмиралом и несчастным самолетом состоялся неприятный разговор. Барнетт позднее сообщил:

«Самолет дал неправильные опознавательные, не сумел передать мне название моего флагмана и затребовал номер конвоя, курс и скорость, хотя совсем рядом по правому борту находился остров Надежды, а конвой был ясно виден. Все это выглядело очень подозрительно».

Этой «подозрительной личностью» был капитан Г. Г. Потье, пилотировавший «Каталину» «Н» из бухты Грязная. Позднее он доложил, что дважды запрашивал состав и скорость конвоя у командира, но не получил ответа. Потье сообщил, что видел 2 подводные лодки, и заметил, как в ту сторону направился эсминец. Когда его попросили передать опознавательный, он ответил «Н». На это адмирал передал:

«Вы передаете неправильный опознавательный и приближаетесь к конвою. Как название этого крейсера?»

Пилот ответил прожектором:

«Мы используем сигналы, установленные для связи с кораблями восточнее 15 градусов Ост».

Он позднее писал, что, вернувшись на базу, еще раз проверил правильность своих действий и выяснил, что не допустил никаких ошибок. Еще одна интересная иллюстрация плохо организованного взаимодействия между КВВС и флотом. К счастью для англичан, у немцев дела с этим обстояли еще хуже!

Контр-адмирал Барнетт был склонен верить, несмотря на сообщение Потье, что конвой оторвался от подводных лодок. Он полагал, что лодки получили приказ на полном ходу обогнать конвой и сосредоточиться у мыса Южный (южная оконечность Шпицбергена). Барнетт ранее говорил, что, пройдя мыс Южный, он сразу повернет корабли на север, чтобы увеличить расстояние до немецких аэродромов. Это помешало бы торпедоносцам атаковать и позволило бы избежать повторения трагических событий 13 сентября. Поэтому Барнетт решил пройти как можно ближе к мысу Южный. Он писал:

«Если бы поворот на север можно было выполнить без обсервации, мы получили бы все шансы уклониться от противника и сумели бы отойти подальше».

Вскоре ему пришлось убедиться в обратном.

Сначала он намеревался отправить все эсминцы в бухту Белл для дозаправки, но это серьезно ослабило бы эскорт в самый критический момент. Поэтому Барнетт решил оставить эсминцы при себе, а для заправки кораблей в море вытащить со стоянки один из танкеров.

В результате в сумерках эсминцы «Фьюри» и «Импалсив» были отправлены навстречу танкеру «Олигарх». 18 сентября «Суордфиши» вели рутинное противолодочное патрулирование и сначала заметили только большой айсберг. Однако в 17.15 один из них развеял все иллюзии Барнетта насчет того, что ему удалось обмануть вражеские лодки. В 20 милях за кормой конвоя он обнаружил лодку в позиционном положении. Над водой торчала только рубка. Лодка сразу погрузилась, а «Суордфиш» полторы минуты спустя сбросил в водоворот 2 глубинные бомбы, одна из которых не взорвалась. Впрочем, в эту ночь атак из-под воды не последовало, но отпущенное конвою спокойное время истекало.

На рассвете 19 сентября произошло событие, напомнившее, что германский линейный флот еще жив и может угрожать возвращающемуся домой конвою. В 4.30 «Онслоу» сообщил, что видит на северо-восточном горизонте 2 мачты. Эсминец «Оффа» был направлен для проверки, и началось напряженное ожидание. Британские эсминцы ожидали прибытия эскадры из Альтен-фиорда, но вскоре все прояснилось. Капитан-лейтенант Юинг выяснил, что причиной переполоха стала заблудшая овца «Уинстон Сейлем», которая возвращалась к своему стаду. Шкипер сообщил, что он сразу направился на север и двигался вдоль кромки льдов.

Все надежды незаметно повернуть на север и стряхнуть с хвоста немецкие самолеты окончательно рассеялись, когда в 9.50 появился первый вражеский самолет. Чуть позднее к нему присоединился второй. Они немедленно сообщали о всех изменениях курса, что сразу отмечалось на огромных картах в Осло.

Тем временем стало известно о втором пропащем. В 13.00 был принят сигнал бедствия с «Трубэдуэ». Он сообщил, что атакован подводной лодкой в 70 милях к северо-востоку от конвоя. «Онслот» на полной скорости помчался туда. Капитан 2 ранга Селби получил приказ отвести транспорт в бухту Белл, заправить там свой эсминец, а потом возвращаться вместе с Соединением Р в Скапа-Флоу.

«Онслот» летел на помощь, и когда эсминец находился уже в 30 милях от конвоя, капитан 2 ранга Селби радировал на «Трубэдуэ», что он уже недалеко. В ответ пришел «миллион благодарностей». «Авенджер» поднял один из «Суордфишей», чтобы патрулировать над транспортом до подхода «Онслота». Самолет крутился там целый час, после чего появился капитан 2 ранга Селби. Однако они не нашли никаких признаков подводной лодки.

В сумерках танкер «Олигарх» присоединился к конвою вместе с эсминцами «Фьюри», «Импалсив» и «Вустер», прибывшими из бухты Белл. Последний занял место «Онслота» в кольце охранения. Корабли охранения неоднократно устанавливали контакты с подводными лодками в течение ночи. Было ясно, что конвой преследует большая группа субмарин, поэтому соблюдать радиомолчание не было необходимости.

В 5.30 подводные лодки нанесли первый удар.

Тральщик «Леда» (капитан 2 ранга Э. Г. Винн-Эдвардс) находился за кормой конвоя. Это была самая опасная позиция, так как подводные лодки, не сумевшие атаковать конвой с носовых курсовых углов, стреляли, оказавшись позади его. Именно так поступила U-435, капитан-лейтенант Штрелов всадил 2 торпеды в тральщик. Несмотря на страшный удар, небольшой корабль продержался на воде еще 1,5 часа. Прибыли спасательные суда и эскортные корабли, которые сняли капитана 2 ранга Винн-Эдвардса, 86 военных моряков и 2 офицеров торгового флота, хотя 6 человек позднее скончались от ран и обморожения. Большинство спасенных было размещено на спасательных судах «Рэтлин» и «Замалек», а несколько человек остались на тральщике «Сигалл».

Позднее утром стало понятно, что конвой QP-14 преследуют 5 подводных лодок, к которым готовы присоединиться еще несколько. Так как британские лодки Р-614 и Р-615 в любом случае вскоре должны были уходить, адмирал Барнетт решил дать им возможность попытать счастья, атакуя подводного противника. Поэтому эсминец «Оппортюн» отвел 2 лодки на расстояние 20 миль за корму конвоя, после чего их молодые капитаны были предоставлены самим себе.

В 13.50 британские лодки разошлись на расстояние 5 миль друг от друга и погрузились. 5 немецких лодок должны были проследовать именно через этот район. К несчастью, с самого начала видимость ухудшали многочисленные снежные шквалы. Тем не менее, в 15.09 командир Р-614 лейтенант Д. Дж. Бекли услышал характерный шум дизелей по правому борту. Через 8 минут между полосами летящего снега на расстоянии около 1000 ярдов показалась ничего не подозревающая жертва. Это была U-408 капитан-лейтенанта фон Химмена, который совершенно не подозревал о грозящей ему смертельной опасности.

Лейтенант Бекли немедленно повел Р-614 в атаку и в 15.20 выпустил 4 торпеды. Прошло 12 секунд, после чего прогремел взрыв, через 14 секунд — второй, а еще через 5 секунд — третий. Всмотревшись во мглу, англичане увидели, как корма застигнутой врасплох немецкой лодки исчезает в облаке пены на расстоянии около 600 ярдов. Фон Химмен, вероятно, никогда в жизни не испытывал подобного потрясения. Однако ангел-хранитель спас его и его команду от почти неминуемой гибели. Было ясно, что первый взрыв, который слышал Бекли, стал следствием преждевременного срабатывания магнитного взрывателя торпеды.

Бекли решил, что две другие торпеды взорвались прямо под немецкой лодкой, но благоразумно не стал всплывать для поиска обломков или спасшихся немецких моряков, потому что где-то рядом находились еще 4 подводные лодки. В этом случае он сам мог разделить участь своей жертвы. Р-615 лейтенанта Ньюстеда вообще ничего не видела. В действительности фон Химмен заметил следы приближающихся торпед, и срочное погружение спасло U-408. Однако эта атака является прекрасным примером использования подводной лодки в борьбе против других лодок. В годы Первой Мировой войны специально для этой цели были построены лодки типа «R», но они появились слишком поздно, чтобы добиться каких-то результатов. В следующей войне было несколько успешных атак такого рода, а после войны именно противолодочные операции стали главной задачей британских ядерных субмарин. Обе британские лодки больше не имели никаких встреч и благополучно прибыли в Лервик 24 и 25 сентября соответственно.

Тем временем английские корабли и самолеты попытались рассеять собравшиеся немецкие лодки. В 11.20 один из «Суордфишей» заметил другую субмарину на поверхности в 15 милях к востоку от конвоя. Лодка не погрузилась, и «Суордфиш» сбросил на нее две 40-фн фугасные бомбы, чтобы загнать под воду. После этого он сбросил 3 глубинные бомбы на погрузившуюся лодку.

Самолет сообщил по радио свои координаты конвою. Тем временем эсминец «Ашанти» заметил на расстоянии 8 миль другую подводную лодку и помчался на охоту. На помощь «Суордфишу» были отправлены 2 эсминца, но в последний момент самолет заметил третью лодку и перенацелил эсминцы на нее, а сам улетел на «Авенджер» заправляться. Охота оказалась неудачной. «Ашанти» неожиданно заметил перископ на расстоянии всего одной мили, и капитан 2 ранга Онслоу выполнил 5 атак глубинными бомбами. Сначала появились воздушные пузыри и струйка солярки. Через несколько секунд после последней атаки прогремел сильный подводный взрыв, и контакт был утерян. Хотя видимых доказательств успеха не было, все надеялись, что германская лодка уничтожена. Однако позднее это не подтвердилось.

Но самые активные действия эскортных кораблей не сумели удержать «волчью стаю», и в 17.25 «Сильвер Суорд «, замыкавший центральную колонну, получил 2 торпеды с одной из лодок, проникшей внутрь завесы. Ближайшие корабли сопровождения бросились к нему, но транспорт был обречен. Экипаж был снят, а пылающий корпус был в 18.30 потоплен эсминцем «Вустер» (капитан-лейтенант У. А. Джунипер).

Так как подводная угроза продолжала нарастать, и в то же время не было никаких признаков готовящейся воздушной атаки, напоминающей удар, обрушенный на PQ-18, контр-адмирал Барнетт принял еще одно трудное решение. Капитан 2 ранга Колтхерест уже говорил, что экипажи его 3 «Суордфишей» дошли до предела выносливости. Летчики с самого начала похода постоянно проводили полеты. Они обнаружили и атаковали множество подводных лодок, но теперь эффективность действий «Суордфишей» начала снижаться, так как на летчиках сказывалась усталость. Уже сам факт, что они летали на допотопных самолетах в таких сложных условиях, вызывает уважение. «Суордфиши» на флоте любили. В умелых руках это живое ископаемое могло творить чудеса, как было в Таранто. Но самолет устарел, и забыть об этом было никак нельзя. Точно такими же устаревшими были и «Си Харрикейны». События последних дней показали, что ВСФ безнадежно отстали от своих противников и союзников.

Капитан 2 ранга Колтхерст упрямо утверждал, что «Суордфиши» совершенно не годятся для противолодочного патрулирования с эскортных авианосцев. «Авенджер» имел полетную палубу длиной всего 440 футов и максимальную скорость только 16 узлов. Поднять «Суордфиш» в воздух с полным грузом глубинных бомб или с торпедой в таких условиях было исключительно трудно. Требовался благоприятный ветер. И все-таки самолеты 16 раз обнаруживали подводные лодки, в том числе 3 раза — в позиционном положении, когда на поверхности видна только рубка. Устаревшие методы оптической связи слишком часто мешали «Суордфишам» связываться с кораблями охранения. Им приходилось возвращаться на «Авенджер», и контакт терялся. Все эти детские болезни требовалось преодолеть, и лишь потом эскортные авианосцы стали самым эффективным оружием в борьбе против «волчьих стай».

Теперь «Сцилла» и «Авенджер» превратились в заманчивые цели для немецких подводных лодок, хотя сами не могли принести почти никакой пользы при защите конвоя. Поэтому контр-адмирал Барнетт решил отправить их домой, чтобы не рисковать попусту ценными кораблями. Сначала они были направлены в Сейдис-фиорд. В 18.30 эсминец «Милн» (капитан 1 ранга И. М. Р. Кэмпбелл, командир 3-й флотилии) подошел к «Сцилле», чтобы забрать контр-адмирала Барнетта. Роберт Хьюз описывает, как это происходило:

«Эсминец «Милн» медленно приблизился к левому борту «Сциллы». Его изогнутый форштевень так и плясал на волнах, а его носовой бурун расходился в стороны маленькими волнами. Оба экипажа выстроились на палубах, одетые весьма разнообразно. Они были похожи на людей Виллема Баренца, плававших в этих водах 3 столетия назад. Но и тогда, и теперь холод и необходимость выжить диктовали свои условия, а форма одежды не значила почти ничего.

На нашей палубе к крану было подвешено стальное кресло из отсека отдыха команды. Адмирал, улыбаясь, уселся в него и для верности привязался фалом. Он отпустил несколько веселых шуточек и сделал жест рукой, приказывая поднять себя. Торпедист дернул рукоять, кресло вместе с адмиралом Барнеттом отделилось от палубы и медленно поплыло к ожидавшему эсминцу. Боцманматы на палубе «Сциллы» схватили дудки и засвистели, так как адмирал покидал корабль. Стрела крана поворачивалась, пока не оказалась над палубой эсминца. Тогда кресло с адмиралом медленно и аккуратно пошло вниз, пока не коснулось настила. Затем его отцепили, и боцманская дудка известила о прибытии адмирала на борт эсминца».

Вскоре после этого «Сцилла» и «Авенджер» оставили QP-14 и в сопровождении эсминца «Фьюри» и эскортных миноносцев «Уитленд» и «Уилтон» ушли вперед.

Уход «Авенджера» и его бдительных «Суордфишей» никак не могло компенсировать появление самолетов Берегового Командования. Ожидавшие своего часа подводные лодки быстро оценили преимущества ситуации и воспользовались предоставленной им свободой действий. Первым ощутил на себе их гнев один из кораблей эскорта — эсминец «Сомали» (капитан-лейтенант Ч. Мауд). Он находился на левом фланге конвоя, и в 19.00 торпеда U-408 попала ему в машинное отделение с левого борта. Котельное отделение № 3, машинное отделение и редукторное были немедленно затоплены. Эсминец сразу получил сильный крен на правый борт. «Оппортюн» и «Лорд Миддлтон» подошли к нему и начали снимать команду, пока «Эскимо» и «Интрепид» впустую гонялись за немецкой лодкой.

Эти корабли продолжали стоять на месте, пока командир «Ашанти» Ричард Онслоу не сделал попытку взять «Сомали» на буксир. Буксировка продолжалась 4 ночи и 3 дня. За это время корабли прошли 420 миль в очень сложных условиях. Это сама по себе была настоящая эпопея, но шторм, налетевший в самый последний момент, лишил Онслоу заслуженного триумфа. Несчастный «Сомали» разломился пополам и затонул.

После ухода еще одной довольно большой группы эсминцев сопровождение конвоя QP-14 заметно поредело. Но, несмотря на это, немецкие лодки не сумели больше потопить ни одного корабля, хотя они не прекращали своих атак. К 20.30 перехваченные радиопередачи показывали, что рядом с конвоем пасутся 3 подводные лодки.

Утром 21 сентября в 6.00 конвой повернул на новый курс, но 2 летающих лодки BV-138 продолжали держаться за ним, как приклеенные. Надежды, что КВВС обеспечат хоть какое-то противолодочное прикрытие, окрепли, когда прибыла «Каталина». Но через час выяснилось, что прикрытие было чисто символическим.

Тем временем эсминец «Милн» взял курс на северо-восток, чтобы посмотреть, как идет буксировка «Сомали» и насколько эти корабли продвинулись за ночь. Однако «Милн» их не обнаружил. Из радиопереговоров выяснилось, что корабли разошлись на 40 миль, поэтому контр-адмирал Барнетт решил незамедлительно возвращаться к конвою. В 8.50 на обратном пути эсминец обнаружил подводную лодку на поверхности. Он бросился в атаку, но лодка сразу погрузилась, а обнаружить ее асдиком не удалось.

В 10.40 «Каталина» «Z — Зебра» из 330-й эскадрильи, совершавшая облет конвоя, заметила на поверхности подводную лодку, которую сразу атаковала. Однако командир U-378 капитан-лейтенант Цече вызвал людей к зенитным автоматам, и они открыли меткую стрельбу, пробив гидросамолету топливный бак. Несмотря на это, «Каталина» сумела сбросить рядом с лодкой 4 глубинные бомбы, заставив ее погрузиться, прежде чем сама «Каталина» пошла на вынужденную посадку. Эсминец «Марн» (капитан-лейтенант Г. Н. А. Ричардсон) немедленно подошел к ней и забрал летчиков. QP-14 снова остался без воздушного прикрытия. В 14.30 тральщик «Брэмбл» и эсминец «Вустер» установили четкий гидроакустический контакт и атаковали цель глубинными бомбами. Перед второй атакой послышались подводные взрывы, на поверхность поднялись воздушные пузыри, но лодка уцелела.

К 5.30 конвой вышел в точку «Q», и адмирал Барнетт покинул его, направившись на «Марне» прямо в Сейдис-фиорд. Он передал командование конвоем командиру сократившегося эскорта капитану 1 ранга А. К. Скотт-Монкриффу, находившемуся на «Фолкноре». Вскоре несколько лодок проникли внутрь кольца охранения, и 22 сентября началось блестящей атакой U-435 (капитан-лейтенант Штрелов).

Он дал залп в 6.25, целясь в правофланговую колонну транспортов. Сначала получил попадание «Беллингхэм», а сразу после него — судно коммодора Даудинга «Оушн Войс» и драгоценный эскадренный танкер «Грей Рейнджер». Его судьба показала, насколько уязвимы танкеры в составе конвоя. Тральщик «Сигалл» снял коммодора Даудинга. Командир предложил доставить его на любое судно конвоя по выбору, но Даудинг предпочел остаться на тральщике. Поэтому ответственность за конвой перешла к вице-коммодору Уокеру на «Оушн Фридоме».

Капитан 1 ранга Скотт-Монкриф постарался потуже стянуть кольцо охранения, чтобы не допустить повторения такой атаки. «Брэмбл» и «Сигалл» расположились на раковинах конвоя, а корветы «Ла Малуин» и «Дианелла» — на крамболах на расстоянии 2 мили. Траулеры должны были прикрывать с траверза концевые суда фланговых колонн и весь конвой с кормы. Корветы «Лотус» и «Поппи» разместились на траверзах. Скотт-Монкрифф поставил «Фолкнор» в голове конвоя, а остальные эсминцы развернул в качестве передовой завесы на расстоянии 2 миль перед транспортами.

Ночью он распорядился сбрасывать глубинные бомбы через каждую милю. «Вустер» должен был патрулировать позади конвоя на скорости 16 узлов. «Импалсив» и «Миддлтон» патрулировали на флангах, используя радар. Эта новая тактика оказалась успешной.

Утром 23 сентября спасательные суда «Рэтлин» и «Замалек» были отправлены в Сейдис-фиорд за продовольствием. Вместе с ними в качестве эскорта ушли еще 3 эсминца — «Онслоу», «Оффа», «Вустер». В тот же день «Каталины» 210-й эскадрильи все-таки сумели доказать, что и они кое на что способны, добившись успеха в борьбе с «волчьей стаей». «Каталина» «U — Анкл» старшего сержанта Дж. У. Симменса вылетела из Суллом By незадолго до полуночи 22 сентября. В 5.53 она нашла конвой QP-14 и начала патрулировать у него по курсу. Подводная лодка была обнаружена на поверхности позади конвоя. Она явно дожидалась наступления темноты, чтобы начать атаку. Когда лодка была замечена, до нее было всего 3/4 мили. U-253 шла со скоростью 6 узлов курсом 160°, когда была атакована.

Спасения уже не было. Симменс атаковал с высоты всего 50 футов, сбросив шесть 250-фн глубинных бомб, которые накрыли U-253 в момент срочного погружения. Бомбы взорвались вокруг лодки, когда она скрылась под водой. Лодку вышвырнуло обратно на поверхность в огромном облаке брызг, а затем она скрылась в воде навсегда. Потеряв управление, U-253 снова мелькнула, уже лежа на борту. Затем нос лодки ушел вниз, а корма задралась вертикально вверх. И вот так, под прямым углом, она ушла на последнее погружение. Не спасся ни один человек.

Но больше всего сократившемуся эскорту помогла погода, так как вскоре с NNO налетел шторм. В 17.18 был замечен мыс Ланганес, конвой добрался до Исландии.

«Марн» отделился, чтобы высадить экипаж «Каталины» в Сейдис-фиорде, так как летчики базировались в Акурейри. Конвой на рассвете перестроился в 4 колонны, теперь его с воздуха постоянно прикрывали базовые самолеты. Во время шторма «Уинстон Сейлем» снова проявил свой норов, отстав от конвоя. За ним был послан эсминец «Мартин». Тем временем шторм превратился в сильный шторм, как говорит шкала Бофорта. Но 25 сентября он стих, хотя сильная волна осталась. Это очень мешало транспортам, идущим в балласте. В этот день «Оффа», «Онслоу», «Вустер» и 2 спасательных судна снова присоединились к конвою.

26 сентября «Брэмбл» и «Сигалл» были отправлены в Скапа Флоу, позднее туда же ушли «Олигарх» и «Блэк Рейнджер» в сопровождении «Блэнкни» и «Миддлтона». Наконец эсминцы Флота Метрополии тоже убыли, передав командование эскортом корвету «Ла Малуин». Последняя глава затянувшихся мучений QP-14 подошла к завершению.

А далеко на севере в пустынных водах вокруг Нордкапа тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» и эсминцы «Рихард Бейтцен», Z-29, Z-30 и Z-23 приступили к проведению операции «Царин». Они должны были поставить минное заграждение на известном немцам маршруте конвоев в Архангельск. После этого «Хиппер» должен был поставить еще одно заграждение к северо-западу от Новой Земли. Классический пример запирания двери конюшни после того, как лошадь уже украдена.