"Неудавшийся реванш. Белая эмиграция во Второй мировой войне" - читать интересную книгу автора (Юрий Цурганов)

Глава 5. Участие в боевых действиях на стороне Германии.

История русских воинских формирований, создававшихся в Вооруженных Силах Германии при активном участии белоэмигрантов, в рамках данной главы будет рассматриваться до ноября 1944 года. 14 ноября был учрежден Комитет Освобождения Народов России (КОНР) под председательством генерал-лейтенанта А. А. Власова. Начали формироваться Вооруженные Силы КОНР, получившие официальный статус равноправного союзника германской армии. Часть русских воинских формирований, возглавляемых эмигрантами, была переподчинена КОНР с соответствующим изменением их статуса. Судьба русских боевых частей начиная с ноября 1944 года рассмотрена в 8-й главе книги.

Первым, среди представителей белой эмиграции, которому удалось добиться от немцев разрешения на формирование русских частей для Восточного фронта, стал граф Борис Алексеевич Смысловский. Выпускник 1-го Московского императрицы Екатерины II кадетского корпуса и Михайловского артиллерийского училища, Смысловский принимал участие в Первой мировой войне, был награжден всеми офицерскими орденами от Святой Анны 4-й степени до святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. В 1917 году Смысловский поступил на ускоренный курс Академии Генерального Штаба, но закончить его не успел вследствие прихода большевиков к власти. В составе Добровольческой армии, принимал участие во Втором Кубанском походе, походе генерал-лейтенанта Н. Э. Бредова и других операциях. После окончания в 1920 году Гражданской войны на юге России Смысловский поселился в Варшаве, принял польское гражданство. В 1928 году переехал в Германию, до 1932 года проходил обучение на высших курсах при Военном ведомстве. Активно участвовал в деятельности РОВС {{ Основным источником о деятельности Смысловского, являются его же произведения – Хольмстон-Смысловский Б.А. «Избранные статьи и речи» (Буэнос-Айрес, 1953). Наиболее информативными исследованиями проблемы сегодня являются работы Г.В. Алехина «Генерал Б.А. Смысловский и Русское Освободительное движение» (Наши вести. – 1994. – №№ 434-436) и С.И. Дробязко «Эпопея генерала Смысловского» (Материалы по истории Русского Освободительного Движения… Вып. 4).}} .

Мировоззренческая основа деятельности Смысловского в 1941-45 годах представлена им самим в мемуарах, написанных после войны. Как и большинство белоэмигрантов, Смысловский полагал, что русский народ не сможет свергнуть большевизм без помощи извне. Вместе с тем, Смысловский был одним из немногих представителей русской военной эмиграции, которые рассматривали германское вторжение на российскую территорию в контексте внешнеполитической доктрины Гитлера. Смысловский не строил иллюзий относительно «освободительной миссии» Третьего Рейха. Но колонизаторские планы нацистского вождя он считал несостоятельными. Смысловский исходил из убеждения, что «биологическая сила русского народа, по сравнению с той же силой германского народа, настолько велика, что нам, русским, не приходится опасаться, что немцы нас проглотят и переварят» {{ Цит. по: Дробязко С.И. Эпопея генерала Смысловского. – С. 119.}} .

Не воспринимая нацизм как угрозу для биологического существования русского народа, он рассматривал германское вторжение только как возможность свергнуть большевистский режим. Поэтому, Смысловский принял безоговорочное участие в войне на стороне германской армии.

Руководитель Объединения Русских Воинских Союзов генерал-майор А. А. фон Лампе поручил Смысловскому ведения переговоров с немцами о привлечении белоэмигрантов к участию в войне против СССР, после того, как его собственные действия в этом направлении не увенчались успехом. Смысловский добился разрешения Генштаба Сухопутных сил Вермахта создать один русский учебный разведывательный батальон при штабе Группы Армий «Север». Батальон был сформирован из русских эмигрантов в июле 1941 года. В последствии он пополнялся солдатами и офицерами Красной Армии из числа военнопленных и перебежчиков. Батальон не был обыкновенной строевой частью, а представлял собой школу для подготовки разведчиков и диверсантов. Смысловский, носивший звание капитана, командовал батальоном под псевдонимом «фон Регенау». До конца 1941 года немцы сформировали 12 подобных батальонов на разных участках Восточного фронта. «Северную группу» батальонов инспектировал Смысловский. Лучшие кадры «Северной группы» составили 1001-й гренадерский разведывательный полк. Эти структуры находились в подчинении штаба Абвера «Валли», осуществлявшего общее руководство разведывательной и контрразведывательной работой против СССР. Ему же подчинялись все фронтовые структуры Абвера, в том числе полк специального назначения «Бранденбург-800», в рядах которого также служило немало русских эмигрантов {{ Там же. – С. 120.}} .

В марте 1942 года Смысловский возглавил Зондерштаб «Р» («Россия»), сформированный при штабе «Валли». К этому времени Смысловский был произведен в майоры. В 1943 году ему было присвоено звание подполковника, а заем – полковника. Зондерштаб «Р» располагался в Варшаве под вывеской «Восточной строительной фирмы Гильген». Главные резидентуры находились в Пскове, Минске, Киеве и Симферополе. В задачу Зондерштаба входила борьба с партизанским движением, советскими разведчками-парашютистами, разведывательная работа в тылу Красной Армии. Число сотрудников Зондерштаба превышало тысячу человек, ему была подчинена Особая дивизия «Р» в составе 12 школ-батальонов, общей численностью 10 тысяч человек {{ Там же. – С. 121.}} .

Формирования Смысловского не имели установленной формы одежды. Офицеры носили униформу Вермахта с немецкими погонами, петлицами, кокардами и орлами на мундире и фуражке. Рядовой состав – как немецкую, так и советскую форму с немецкими знаками отличия или без них. На рукаве носился шеврон в виде бело-сине-красного щитка. Один из вариантов шеврона предполагал наличие слова «Russland» на верхнем белом поле {{ Дробязко С.И. Вторая мировая война 1939-1945. Русская Освободительная Армия. – М.: АСТ, 1999. – С. 20-21. }} .

Зондерштабом было установлено, что в тылу Красной Армии существуют антисоветские партизанские отряды. К ним были направлены подготовленные специалисты, способные занять командные должности, а также инструкторы и офицеры связи. В орбиту Зондерштаба попало около 20 тысяч антисоветских партизан {{ Там же. – С. 122.}} .

Развитие подчиненных Смысловскому формирований и повышение его личного статуса были связаны не только с его профессиональными качествами. Он постоянно подчеркивал безусловную приоритетность военно-политических задач, решаемых Германией на Востоке по отношению к проблемам создания новой российской государственности. Кроме того, Смысловский не стремился к созданию самостоятельных русских военных формирований, которые действовали бы автономно от германского командования.

Преданность германскому военному руководству сочеталась у Смысловского с политическим прагматизмом. Уже в 1942 году он начинает устанавливать связь с НТС в лице Вюрглера, имевшего швейцарское гражданство. Вюрглер еще на первом этапе войны наладил контакты со спецслужбами демократических стран. В 1943 году, после разгрома немцев под Сталинградом, Смысловский выяснял, может ли Швейцария стать политическим убежищем для, него и подчиненных ему людей, но получил отрицательный ответ.

НТС, в свою очередь, стремился использовать возможности Смысловского для того, чтобы направлять солидаристов на оккупированные территории СССР. Вюрглер возглавил отдел пропаганды Зондерштаба «Р». Смысловский не разделял стратегических планов НТС по созданию «третьей силы», которая, согласно замыслу солидаристов, должна была противостоять не только большевикам, но и немцам. Это привело к конфликту между Смысловским и НТС, в результате чего, Вюрглер был отстранен от занимаемой должности.

Тем не менее, Смысловский достаточно скомпрометировал себя перед немцами. 1 декабря 1943 года он был арестован, а Зондерштаб распущен. 23 декабря на улице в Варшаве выстрелом в затылок был убит Вюрглер.

Следствие по делу Смысловского шло 6 месяцев, но в конечном итоге полковник был реабилитирован и даже награжден орденом Германского Орла. Ему было предложено возобновить прерванную работу. Смысловский выдвинул несколько встречных условий, связанных с расширением своих полномочий и увеличением численности вверяемых ему формирований. Кроме того, Смысловский хотел получить гарантии, что его структуры будут задействованы только на Восточном фронте, то есть не будут использоваться против армий западных стран {{ Там же. – С. 124.}} . Германское командование объявило, что принимает требования Смысловского, для него был сформирован Штаб особого назначения при Генштабе Сухопутных Сил. В июне 1944 года под началом Смысловского началось формирование 1-й Русской национальной дивизии, которая будет выступать под бело-сине-красным знаменем.

Инициаторами еще одной попытки возобновить гражданскую войну на территории СССР, были эмигранты: Сергей Никитич Иванов и Константин Григорьевич Кромиади, в прошлом – полковник Русской Императорской Армии {{ Захаров В, Колунтаев С. «Русская Национальная Народная армия» в действии: надежды и разочарования / Русская эмиграция в антисоветском, антисталинском движении (1930-е — 1945 гг.) // Материалы по истории Русского Освободительного Движения… Вып. 2. — С. 62-78; Кромиади К. Русская Народная Национальная Армия // Новый журнал. — 1975. — № 119, — С. 130-147; № 120, — С. 195 — 212.}} . Они планировали создать из советских военнопленных воинскую структуру в качестве основы будущей «русской национальной армии». В марте 1942 года командующий Группой Армий «Центр» фельдмаршал фон Клюге дал разрешение на формирование русской воинской части в Осинторфе. Это название обозначало район торфяных разработок в Осиновке (Белоруссия). Иванов и Кромиади сформулировали семь принципов, которые должны были лечь в основу мероприятия:

«1) Формируемые части должны быть предусмотрены, как русская национальная формация с задачей антикоммунистической борьбы и с соблюдением вытекающих из этой задачи требований;

2) Как солдатский, так и офицерский состав набран будет из русских;

3) Занятия в частях и внутренние распорядки будут производиться по русскому образцу и на русском языке;

4) Обмундирование и снаряжение будут русские;

5) Все пленные красноармейцы, взятые этими воинскими формированиями, будут входить в них как пополнение, и не будут направляться в лагеря;

6) Части будет дана возможность развернуться до большой серьезной боевой единицы;

7) Вся акция должна рассматриваться как подготовительная работа для будущего возглавителя русской освободительной борьбы, полагая, что таковым будет один из выдающихся советских генералов, находящихся в плену» {{ Цит. по: Кромиади К.Г. «За землю, за волю…» На путях русской освободительной борьбы 1941-1947 гг. — Сан-Франциско: СБОНР — Глобус, 1980. — С. 54.}} .

Фон Клюге разрешил набирать личный состав формируемой части в любом из лагерей военнопленных на среднем участке фронта. Остается неизвестным, дал ли фельдмаршал формальное согласие на соблюдение вышеупомянутых условий, но на практике они соблюдались в течение нескольких месяцев.

Для осуществления намеченной акции Иванов сформировал группу эмигрантов, в состав которой, помимо него самого и Кромиади, вошли: полковник Игорь Константинович Сахаров, граф Григорий Ламсдорф, граф Сергей Пален, граф Александр Воронцов-Дашков, Игорь Юнг, Виктор Ресслер, Владимир Соболевский и священник отец Гермоген (Кивачук).

Намеченное мероприятие не могло быть осуществлено вне контроля какого-либо официального лица из германской администрации. В качестве такового фон Клюге назначил подполковника Геттинга фон Зеебурга. Кромиади вспоминает, что он предоставил русским организаторам акции значительную свободу действий, и без особой необходимости не вмешивался в процесс формирования воинской части. Кромиади относит фон Зеебурга к кругу тех немецких военных, которые выступали за изменение германской восточной политики.

В Осинторфе был сформирован штаб, в который вошли: С. Н. Иванов, как руководитель мероприятия и ответственный за его проведение, И. К. Сахаров, в качестве его помощника, К. Г. Кромиади, исполнявший обязанности коменданта, ведающего кадрами, а также строевой и хозяйственной частью. Они работали под псевдонимами: Иванов – Граукопф, Сахаров – Левин, Кромиади – Санин. Использование псевдонимов Кромиади объясняет тем, что у всех троих оставались родственники в неоккупированной немцами части СССР. Предполагаемое формирование получило название – «Русская Народная Национальная Армия» («РННА»), она именовалась также «Осинторфской бригадой».

Прием людей из лагерей военнопленных в РННА производился на добровольных началах. Формальная сторона этого мероприятия была проста. Вербовщик обращался к коменданту лагеря с удостоверением, выписанным Иванову в штабе фон Клюге. Комендант выстраивал пленных и вербовщик обращался к ним с соответствующей речью. На изъявивших желание поступить в РННА составлялся список, и людей тут же выводили из лагеря.

На деле эта процедура была много сложнее. «Дело в том, – вспоминает Кромиади, – что после речи приемщика изъявляло желание столько народа, что взять всех приемщик никак не мог (у него было твердое задание), тем более, что среди добровольцев было много людей с отмороженными руками и ногами (и все-таки таких полуинвалидов тоже попадало к нам немало, и мы не отправляли их обратно в лагерь, а лечили их у себя)» {{ Кромиади К.Г. За землю, за волю… — С. 60.}} . Требовалось примерно три недели для физической и моральной реабилитации человека после выхода из лагеря. По истечении этого срока новые солдаты и офицеры РННА получали трофейное советское оружие и приступали к строевой и тактической поготовке.

Каждому офицеру и солдату, записавшемуся добровольцем в РННА, предоставлялось право вернуться обратно в лагерь. Таким правом за всю историю формирования не воспользовался никто. Этот факт вполне объясним – возвращение в лагерь чаще всего означало смерть. Но простым стремлением выжить нельзя объяснить отсутствие уходов с базы формирования, хотя такая возможность была вполне реальной – окруженная лесом, база никем не охранялась. Ситуация изменилась только после вмешательства в деятельность «Осинторфской бригады» высших нацистских инстанций.

Особое значение придавалось идейно-политической работе с пополнением. Эмигранты, делали акцент на позитивных моментах дореволюционного прошлого России, а не на критике сталинской системы. Люди, жившие в СССР, знали советские порядки и подробнее и лучше своих соотечественников, вернувшихся из-за рубежа.

Трудно говорить о полном взаимопонимании людей «оттуда» и «отсюда», однако, командованием РННА было сделано немало для достижения взаимопонимания. Руководители бригады никогда не спрашивали у вновь прибывших, состоял ли он в партии или комсомоле, но нередки были случаи, когда офицеры и солдаты сами сдавали свои партбилеты {{ Там же. – С. 63.}} . Попадание в плен к немцам с партбилетом на руках могло привести к расстрелу на месте, многие в критической ситуации уничтожали свои партийные документы. Хранение билета в лагере тоже требовало мужества и выдержки. И если теперь, записавшись в РННА, человек добровольно сдавал партбилет, то при этом он мог руководствоваться только идейными (теперь уже новыми) соображениями. В каждом таком случае документ возвращался владельцу, он мог по своему усмотрению хранить его дальше или уничтожить.

Руководство РННА ориентировало людей на то, что они готовятся не к братоубийственной войне, и, тем более, не к борьбе за германские интересы. Культивировалась мысль, что они носят оружие не для нападения, а для обороны, что сила их армии заключается в идее.

Военнослужащие Осинторфской бригады носили советскую униформу, знаки отличия были советского образца – «треугольники», «кубики» и «шпалы», но с петлиц они были перенесены на погоны. (Во время создания и развития РННА, в Красной Армии погоны еще не были введены). На головном уборе носили овальную бело-сине-красную кокарду {{ Дробязко С.И. Вторая мировая война 1939-1945. Русская Освободительная Армия… – С. 22.}} . Бригада выступала под бело-сине-красным флагом.

РННА состояла из батальонов, подчинявшихся центральному штабу. Каждый батальон создавался с расчетом развернуть его в полк. В течение первых трех месяцев было сформировано пять стрелковых батальонов, батарея легких орудий, организованы курсы усовершенствования среднего командного состава, учебная и транспортная команды, санитарная часть. Всеми перечисленными формированиями и службами командовали бывшие военнопленные офицеры Красной Армии.

Отношения между военнослужащими РННА и гражданским населением Осинторфа сложились несразу. «Я бы не сказал, – вспоминает Кромиади, – что нас встретили с распростертыми объятиями, но и антипатии проявлено не было: население заняло выжидательную позицию» {{ Кромиади К.Г. За землю, за волю… — С. 66.}} .

Дальнейшие отношения были обусловлены реальными делами бойцов бригады. Мирные жители, оставленные на произвол судьбы Красной Армией, уничтожавшей при отступлении все, что можно уничтожить, затем ограбленные нацистами, испытывали нужду буквально во всем. Особенно это касалось продуктов питания и одежды. В то же время, РННА снабжалась интендантами Вермахта и особой нужды не испытывала. Это позволилио руководству осинторфских формирований обеспечивать население близлежащих деревень самым необходимым. Для того, чтобы как-то оправдать передачу крестьянам части получаемого с немецких складов имущества, для местных жителей создавались рабочие места при хозяйственной части бригады.

Кроме того, проживавшие в Европе русские эмигранты собирали средства для помощи жителям оккупированных областей России. Руководство бригады, состоящее из эмигрантов, служило передаточным звеном между русским зарубежьем и населением оккупированных областей. Переправлять собранное и закупленное можно было только через немецкие официальные инстанции, преимущественно через ОКВ, а для того, чтобы посылки получали те, кому они предназначались, необходимо было иметь соответствующий адресат, которым стала РННА.

В период сенокоса и сбора урожая проявилась острая нехватка взрослого мужского населения, которое либо было призвано в Красную Армию, либо скрывалось в лесах от немцев. Для казания помощи местному населению в проведении сельскохозяйственных работ была выделена дежурная рота Осинторфской бригады. Которая распределялась по деревням.

Взаимоотношения РННА с партизанами были разными, так как разными были и сами партизанские группы. «Одни, – пишет Кромиади, – боролись против оккупантов и с населением вели себя терпимо, другие себя не жалели, но и никого не щадили; большинство же были просто мужчины, скрывавшиеся в лесах, чтобы избегнуть колючей проволоки или принудительной работы. Я бы сказал, что и политические убеждения всех этих людей, сидевших в лесах, были различные, иногда даже противоположные, и только после того, как фронт стабилизировался, и с «большой земли», как тогда говорили, стали снабжать партизан политическими руководителями и комсоставом, все, независимо от их убеждений, заговорили старым привычным языком политграмоты» {{ Там же. – С. 72-73.}} .

Партизаны не нападали на бойцов РННА, помогавших крестьянам в сельскохозяйственных работах. И партизаны же обещали крестьянам сжечь урожай, так как часть его обязательно заберут немцы, и РННА пришлось урожай охранять. Партизаны устраивали расправы над местными жителями, которых считали «пособниками оккупантов». Например, был расстрелян крестьянин, который, по решению односельчан, согласился поделить между ними колхозную землю. Немцы пытались использовать Осинторфскую бригаду в борьбе с партизанами, но без особого успеха. Подразделения отправлялись на выполнение приказа, но стремились избежать вооруженного столкновения. Если немцы стремились использовать РННА для уничтоженияпартизанских отрядов, то командование самой бригады, приследовало цель переманить партизан на свою сторону. Осинторфцы иногда предоставляли партизанам временное убежище на своей базе, но попытки внедрить свою идеологию в партизанскую среду, к особым успехам не приводили {{ Там же. – С. 75-76.}} .

В течение лета 1942 года группы РННА четыре раза привлекались немцами к участию в антипартизанских операциях. 14 ноября 1942 года при налете отряда РННА на деревню Куповать был убит знаменитый командир партизанской бригады «Дяди Кости» К. С. Заслонов {{ Дробязко С.И. Восточные войска и Русская Освободительная Армия // Материалы по истории Русского Освободительного Движения… Вып. 1. – С. 59.}} .

«За целый минувший год, – пишет Кромиади, – партизанщина не нашла своего хозяина и вновь должна была стать орудием большевиков. А между тем это были серьезные кадры антикоммунистической борьбы, погубленные алчной и тупой политикой нацистов» {{ Кромиади К.Г. За землю, за волю… – С. 72.}} .

С регулярными частями Красной Армии РННА столкнулась в бою только один раз в операции против действовавшего в немецком тылу в районе Вязьмы и Дорогобужа 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта П. А. Белова. Корпус держал оборону с ноября 1941 года. Операцию по ликвидации окруженного корпуса немцы начали в мае 1942. РННА получила приказ выделить для участия в этой операции 300 человек из имеющихся у нее в наличии 5 тысяч {{ Там же. – С. 77.}} .

Кромиади сообщает, что когда атакуемые красноармейцы обнаружили, что против них стоят русские, то они перестали стрелять и началось братание. По крайней мере, других сведений о данном эпизоде нет. Это можно считать правдой, принимая во внимание тот факт, что окруженные находились на пороге неминуемой гибели или плена. В тех случаях, когда военное преимущество было на стороне РККА, ни о каких братаниях речи не было. Бойцов русских антисоветских формирований уничтожали, чему предшествовало ожесточенное сопротивление со стороны последних.

В ходе Дорогоужской операции, на сторону Красной Армии перешло до ста бойцов РННА {{ Дробязко С.И. Восточные войска… — С. 59.}} . А на ее сторону перешла рота разведчиков во главе с командиром – героем Советского Союза старшим лейтенантом А. Князевым. Он был назначен начальником разведки в Осинторфе, но спустя четыре месяца ушел к партизанам, предварительно заявив, что свой «Гитлер все же лучше чужого Гитлера» {{ Кромиади К.Г. За землю, за волю… — С. 79.}} .

В июне 1942 года начальник штаба фельдмаршала фон Клюге – генерал Веллер провел ревизию РННА и остался доволен. В то же время фон Зеебург был заменен подполковником Хотцелем, который, в отличие от своего предшественника, стремился установить над Осинторфом жесткий контроль. В конце июня начальник тыла среднего участка фронта генерал Шенкендорф предложил русскому руководству Осинторфа взять на себя организацию местного самоуправления. В Шклове была открыта русская комендатура, которую возглавил С. Пален. Решение о создании русских органов самоуправлния было вскоре отменено, так как, Шенкендорф, выступив с такой инициативой, «превысил свои полномочия». За этим последовала срочная эвакуация в Париж Палена, который в знак протеста сорвал со стены портрет Гитлера {{ Там же. – С. 80.}} .

Немцев явно не устраивал политический характер деятельности русских эмигрантов и относительная автономия вверенных им частей. Иванов разъяснял личному составу РННА: «Москву будут брать не немцы и не японцы, а мы, русские, своими руками будем брать ее и восстанавливать свои порядки» {{ Цит. по: Русские без отечества… — С. 150.}} . Кромиади в своих высказываниях шел еще дальше: «Нам необходимо создать двухмиллионную армию и полностью вооружить ее. Немцы после этой войны ослабеют, тогда мы и ударим по ним» {{ Там же.}} .

В августе 1942 года все русские эмигранты были отозваны из Осинторфа немецким командованием На занимаемые ими должности были назначены бывшие военнослужащие Красной Армии, в разное время и при разных обстоятельствах перешедшие на сторону немцев. 1 сентября командование РННА принял полковник В. И. Боярский. При нем, на первых порах, дела пошли успешнее – численный состав бригады возрос до 8 тысяч человек, батальоны были сведены в полки. Но неожиданно Боярский получил приказ командующего фронтом переодеть части вверенной ему бригады в немецкую форму и расформировать ее на отдельные батальоны. Боярский не подчинился, и тогда находящаяся неподалеку дивизия СС получила приказ обезоружить русских. После произведенного расследования, оружие было возвращено, но в результате инцидента, 300 человек ушли к партизанам. Боярский был отстранен от должности, его преемник – майор В. Ф. Риль, также пробыл на этом посту недолго. После отстранения Риля, Осинторфская бригада перестала существовать, ее кадры были включены в состав Вермахта как «Добровольческий полк № 700» под командованием немецкого полковника Каретти. В 1943 году в числе других русских воинских формирований полк был переброшен на Атлантический вал.

История Второй мировой войны знает еще один пример создания русскими эмигрантами воинской части на Восточном фронте. В 1943 году активист немногочисленной монархической организации Российский Имперский Союз-Орден (РИСО) Н. И. Сахновский с двадцатью единомышленниками, проживавшими в Бельгии, поступили добровольцами в Валлонский легион войск СС (бригада «Валлония»). За время формирования легиона, Сахновские создали в его составе небольшой отряд из советских военнопленных, названный ими «Российским народным ополчением». По прибытии на оккупированную территорию СССР в Корсунь-Шевченковский район, Сахновский развернул активную пропаганду среди местного населения, выдержанную в монархическом духе. Оригинальных текстов военного времени не сохранилось, о политической направленности тезисов Сахновского можно судить лишь по официальным изданиям РИСО послевоенных лет. Если верить этому источнику, то пропаганда была направлена как против большевиков, так и против немцев: «Не мне, русскому белому эмигранту, объяснять вам, живущим все эти годы тут, что такое большевизм и колхозы. Также не мне, носящему германскую форму, объяснять вам, что такое немцы – вы их видите здесь уже два года. Вы напрасно ожидали…, что они спасут вас от большевиков. Пора понять, что немцы служат не России, а Германии… Но мы, простые русские люди, загнаны в угол… Мы не в силах сражаться сразу со всеми. Поэтому надо бить врагов по очереди… Мы примем участие в боях против большевиков, сначала в этой форме, но при первой же возможности будем сражаться сами по себе» {{ Цит. по: Андреев В.А. Русское зарубежье и вторая мировая война // Материалы по истории Русского Освободительного Движения… Вып. 2. — С. 148.}} .

Под воздействием пропаганды в месте дислокации формируемой Сахновским части, в нее записалось около 200 человек из числа местных жителей. «Ополченцы» носили нарукавный шеврон в виде православного восьмиконечного креста с надписью «Сим победиши».

Единственная боевая операция, в которой «ополчение» приняло участие, произошла при случайном столкновении с наступающей советской пехотой. Большая часть солдат Сахновского погибла, остальные, вместе с Валлонской бригадой, были выведены в тыл. Воинская часть была расформирована, ее солдатам предоставлена свобода действий. Часть из них осталась в рядах формируемой 28-й гренадерской дивизии СС, остальные демобилизовались {{ Там же. — С. 149.}} .

Воинские формирования, созданные по инициативе русских эмигрантов, действовали не только на восточном фронте. 12 сентября 1941 года в Белграде генерал-майор М. Ф. Скородумов подписал приказ о формировании Отдельного Русского Корпуса. В ходе дальнейших событий это воинское формирование неоднократно меняло своё название: с 2 октября 1941 года – Русский Охранный Корпус, с 18 ноября 1941 – Русская Охранная Группа, с 30 ноября 1942 – Русский Охранный Корпус, с 10 октября 1944 – Русский Корпус в Сербии, с 31 декабря 1944 – Русский Корпус, и, наконец, с 1 ноября 1945 – Союз бывших чинов Русского Корпуса. Перемены названия были вызваны изменением военного, юридического и политического статуса данного воинского формирования.

Предыстория создания Корпуса такова. 6 апреля 1941 года войска Германии и ее союзников атаковали Югославию. Начался призыв российских эмигрантов, проживающих на территории этой страны, в югославскую армию. Многие поступали в войска добровольно. Они принимали участие в боевых действиях против Вермахта – имелись погибшие, раненые, попавшие в плен. Был сделан шаг и к тому, чтобы придать русскому добровольному участию в борьбе за Югославию организованные формы. Начальник IV Отдела РОВС генерал-лейтенант И. Г. Барбович предоставил себя и возглавляемую им структуру в распоряжение югославского военного командования. Его примеру последовали генерал-майор В. Э. Зборовский и полковник А. И. Рогожин.

Зборовский возглавлял чинов Гвардейского дивизиона, которые компактно проживали в районе города Осек, и чинов Кубанской казачьей дивизии {{ Рутыч Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России… – С. 102.}} . Рогожин являлся начальником Собственного Его Императорского Величества Конвоя, чины которого, работая на сахарном и лесопильном заводах, сохраняли уклад воинской части {{ Назаров М. Указ. соч. – С. 32.}} . Все они, в случае необходимости, могли быть мобилизованы и поставлены в строй.

Однако, события на фронте разворачивались слишком стремительно, и до практического использования предложений белоэмигрантов дело не дошло. 17 апреля Югославия капитулировала.

Еще в начале 1920-х годов Югославия (в то время – Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев) была самой гостеприимной страной для российских беженцев. Очевидно, это была благодарность за вступление России в Первую мировую войну на стороне Сербии. Король Александр I (Карагеоргиевич), получивший образование в России и говоривший по-русски, ввел русских на равных правах в жизнь своей страны. Это начинание поддерживал сербский патриарх Варнава (Росич), воспитанник Санкт-Петербургской Духовной Академии. В Сремских Карловцах был образован Синод Русской Православной Церкви за рубежом, здесь же разместился штаб П. Н. Врангеля, позже – штаб-квартира РОВС. Офицеры продолжали носить русскую форму, были сохранены некоторые боевые части, которые использовались в составе югославской армии в качестве пограничной стражи. Упомянутый полковник Рогожин до вступления в должность командира Собственного Его Императорского Величества Конвоя, командовал Кубанским Гвардейским казачьим дивизионом. Находясь в Югославии более двадцати лет, дивизион сохранял статус воинской части Русской Императорской Армии. Это единственный пример такого рода в истории белой эмиграции. На государственном содержании были три русских кадетских корпуса и другие учебные заведения, которые пользовались всеми правами аналогичных югославских учреждений. Российские студенты получали стипендию. К тому же, Югославия долго не устанавливала дипломатических отношений с СССР, и никакие советские представители не осложняли жизнь эмигрантов. Естественно, что белогвардейские структуры сочли своим долгом встать на защиту Югославии от гитлеровской агрессии.

Однако довольно скоро эмигрантам пришлось иметь дело уже не с законным югославским правительством, а с другими властными структурами и политическими организациями. К концу апреля Югославия прекратила свое существование как субъект международного права. Ее территория была разделена. Северная часть Словении была включена в состав Рейха, а ее южную часть, Черногорию и Далмацию, захватила Италия. Территория Косово и Метохии, а также западная часть Македонии были включены в состав созданной Италией «Великой Албании». Часть югославской территории поделили союзники Германии – Венгрия и Болгария. Было создано формально независимое от Германии государство Хорватия, которое возглавил А. Павелич – лидер профашистского движения усташей. Его правительство объявило войну странам, находящимся к этому времени в состоянии войны с Гитлером. В Сербии было сформировано подконтрольное немцам правительство, которое возглавил Милан Недич, бывший до того генералом югославской армии.

В распоряжении Недича находилась сформированная для охраны нового порядка Сербская государственная («державна») стража (СДС) и жандармерия. К 1942 году был сформирован Сербский Добровольческий Корпус (СДК). В его состав вошли главным образом молодые люди из общественно-политического движения «Збор». Движение возглавлял Дмитрий Льотич, который был министром в довоенном югославском правительстве, а теперь вошел в правительство генерала Недича. Участники «Збора» были сторонниками монархии и противниками любых сепаратистских течений. Но в сложившихся условиях они считали главной задачей борьбу с коммунистическим партизанским движением на территории Сербии. Они исходили из того, что Германия рано или поздно окажется вынужденной оставить Югославию. И нельзя допустить, чтобы к этому моменту коммунисты представляли собой серьезную политическую силу. Таким образом, активисты «Збора» сочли возможным пойти на сотрудничество с немцами, и в составе СДК участвовать в борьбе с коммунистическим партизанским движением.

Борьбу против нацистской оккупации Югославии вели два движения. Одно возглавлял полковник Генерального Штаба югославской армии Драголюб (Дража) Михайлович, другое коммунист Иосип Броз-Тито. Михайлович возглавлял движение четников (от слова «чета» – рота), преследовавших цель восстановить в Югославии власть короля. В большинстве своем это были избежавшие немецкого плена офицеры югославской армии. Они считали себя последователями сербских патриотов, ведших борьбу за освобождение Сербии от турецкого владычества. Конечная цель четников и зборовцев была одинаковой. Но они шли к ней разными путями. Имея намерение бить врагов поодиночке, каждое движение стремилось начать с того, которого считало более опасным: четники – немцев, зборовцы – коммунистов.

Тито руководил партизанами-коммунистами, ряды которых пополняли в основном рабочие заводов и беженцы, спасавшиеся от геноцида сербского населения в Хорватии. Они стремились не только освободить страну от гитлеровской оккупации, но и не допустить восстановления монархии. Михайлович не счел возможным объединиться с партизанами Тито. Правительство югославского короля Петра II, находящееся в изгнании, присвоило четникам статус «Королевской армии в отечестве». Тито на базе возглавляемых им отрядов сформировал «Народно-освободительную армию Югославии» (НОАЮ).

В конце июня 1941 года Тито через загребскую радиостанцию проинформировал Исполком Коминтерна о действиях компартии Югославии: «Партия обратилась с воззванием в связи с нападением на СССР… Она дала указание проводить массовый саботаж и организовала партизанские отряды для выведения из строя линий коммуникаций… По всей стране создаются боевые группы во главе с военно-революционными комитетами под руководством партии» {{ Цит. по: Гиренко Ю.С. Сталин – Тито. – М.: Политиздат, 1991. – С. 94.}} . Тито рассчитывал получить одобрение своих действий и он его получил.

Воодушевленные поддержкой Сталина, коммунисты поднимали восстания в разных частях страны и брали под контроль обширные районы, один из которых даже получил название «Советской Ужицкой республики». Часто жертвами коммунистов становились русские эмигранты, причем не только ветераны Белого движения, но и члены их семей. С 22 июня до 1 сентября 1941 года было зарегистрировано свыше 250 убийств {{ Ковалевский Д. Во имя Родины… // Русский Корпус на Балканах во время II Великой войны. 1941-1945 гг. Исторический очерк и сборник воспоминаний соратников / Под ред. Д.П. Вертепова. — Нью-Йорк: Наши вести, 1963, — С. 11-13.}} .

Вскоре после оккупации Югославии немцами было создано «Бюро по защите интересов русских эмигрантов в Сербии». При этом оккупационные власти преследовали цель облегчить для себя контроль над беженцами из России, а вовсе не защищать их интересы. Но, в силу сложившейся на территории Югославии ситуации, деятельность Бюро стала адекватной его названию. Руководителем Бюро был назначен генерал-майор Михаил Федорович Скородумов.

Выпускник кадетского корпуса и Павловского военного училища, он принимал участие в Первой мировой войне, был награжден орденом Святого Владимира 4-ой степени. В августе 1914 года был тяжело ранен и после лечения признан негодным к строевой службе, однако настоял на возвращении на фронт. В 1915 году был вновь тяжело ранен и попал в плен, но за выполнение боевой задачи был награжден орденом Святого Георгия. Скородумов Пробыл в плену год и семь месяцев, трижды пытался бежать. 25 февраля 1917 года вернулся в Петроград в результате обмена военнопленными. За него, как за выдающегося офицера, ходатайствовал Лейб-Гвардии Павловский полк, в котором он служил, и лично Великая Княгиня Мария Павловна. После захвата власти большевиками принял участие в Белом движении – несмотря на инвалидность вступил в ряды Добровольческой Армии. Участвовал в Днестровском походе, был снова ранен при взятии Киева в 1919 году, воевал в Крыму на Перекопе. После отступления Русской Армии из Крыма прибыл в Болгарию, затем – в Югославию {{ Материалы по истории Русского Освободительного движения… Вып. 1. – С. 391. }} .

Перед Скородумовым, как руководителем Бюро по защите русской эмиграции в Сербии, стояло множество социальных задач, в основном – обеспечить людей работой и жильем, которое многие потеряли из-за гитлеровских бомбардировок. Но главным было найти способ защитить своих подопечных от преследования со стороны коммунистических партизан. Для решения этого вопроса Скородумов в начале августа обратился к представителям сербской гражданской администрации, но они оказались бессильны чем-либо помочь. Тогда Скородумов обратился к Льотичу, который в то время начинал формировать Сербский Добровольческий Корпус. Представитель русских эмигрантов рассчитывал получить партию оружия для самозащиты. Однако выяснилось, что самому Льотичу немцы выдали оружия меньше чем необходимо.

Оставалось обратиться в Штаб германского главнокомандующего на Юго-востоке генерала Бадера. Начальник Штаба полковник Кевиш от имени главнокомандующего предложил Скородумову отдать приказ о вступлении русских эмигрантов в германские воинские части. Скородумов это предложение отклонил.

В своих воспоминаниях, написанных после войны, Скородумов сообщает, что свой отказ он мотивировал так: «Белые, как политические эмигранты, могут воевать только против большевиков, а вступая в немецкие полки, которые могут быть переброшены на другие фронты, русские эмигранты будут вынуждены воевать и против некоммунистических государств, что для Белых абсолютно не возможно. Я добавил, что могу отдать приказ лишь о формировании отдельного русского корпуса для борьбы на Восточном фронте и вполне естественно, что за время формирования этот корпус примет участие в борьбе с сербскими коммунистами» {{ Скородумов М.Ф. История возникновения Русского Корпуса в Сербии // Русский Корпус… Под ред. Н.Н. Протопопова и И.Б. Иванова. – С. 44. }} .

После длительных переговоров главнокомандующий разрешил формирование Отдельного Русского Корпуса и, по словам Скородумова, дал обещание после ликвидации коммунистического движения в Сербии перевести Корпус на Восточный фронт {{ Там же. – С. 45.}} .

Когда мероприятия по формированию Корпуса уже начались, Скородумов был вызван в германское посольство в Белграде. Это учреждение продолжало существовать, поскольку нацисты создавали видимость дипломатических отношений с правительством Недича. Посол Бенцлер заявил, что формирование русских воинских частей разрешено быть не может. Скородумову было предложено отдать приказ о вступлении русских эмигрантов в сербскую жандармерию.

Сложившаяся ситуация объясняется тем, что германским военным был присущ определенный прагматизм в решении военно-политических задач на Востоке. Гражданские учреждения чаще руководствовались партийной идеологией, которая не позволяла создавать русские вооруженные структуры.

В данном случае военные обстоятельства способствовали победе точки зрения военных – интенсивность борьбы против немцев нарастала. Ни в одной другой оккупированной стране немцы не встречали такого ожесточенного вооруженного сопротивления. Тем более ни в одной другой европейской стране не были так сильны позиции коммунистов.

Условия создания Корпуса, сформулированные Скородумовым, были переписаны в двух экземплярах и скреплены подписями Скородумова и Кевиша:

«1. Лишь один командир Корпуса подчиняется немецкому командованию, все же чины Корпуса подчиняются только командиру Корпуса и русским начальникам, им назначенным.

2. Корпус не может дробиться на части, а всегда будет действовать как одно целое, то есть ни одна часть Корпуса не может быть придана немецким частям.

3. Русский Корпус может быть только лишь в русской форме, но ни в коем случае не в сербской и не в немецкой. Для распознавания немцами чинов, на воротниках должны быть особые знаки. На шлемах же должны быть ополченские кресты белого цвета.

4. Никто из чинов Корпуса не приносит никакой присяги, кроме командира Корпуса.

5. Когда Корпус закончит формирование и коммунистическое движение в Сербии будет подавлено, немецкое командование обязуется Корпус перебросить на Восточный фронт.

6. Русский Корпус не может быть использован ни против какого-либо государства, ни против сербских националистов Дражи Михайловича и др. Отдельный Русский Корпус может быть использован только против коммунистов» {{ Цит. по: Русский Корпус… Под ред. Д.П. Вертепова. – С. 14.}} .

Остается неясным – кому должен приносить присягу командир Корпуса?

12 сентября 1941 года Скородумов получил от Кевиша письменный приказ: «Начальнику Бюро генералу Скородумову разрешается призвать всю эмиграцию в Сербии для формирования Русского Охранного Корпуса и таковой сформировать» {{ Цит. по: Русский корпус… Под ред. Н.Н. Протопопова и И.Б. Иванова. – С. 31 }} . Важно отметить, что Кевиш именует Корпус не «Отдельным», что могло указывать на его независимое положение от немцев, а «Охранным», то есть призванным выполнять вспомогательные функции.

Скородумов использовал прежнюю формулировку. В день получения приказа Кевиша, он отдал собственный приказ: «12 сентября мною получено распоряжение германского командования за № 1 с согласия сербских властей о призыве русской эмиграции в Сербии для формирования Отдельного Русского Корпуса. Командиром Русского Корпуса назначен я. На основании вышеизложенного, объявляю набор всех военнообязанных в возрасте от 18 до 55 лет… Все поступившие в Корпус удовлетворяютcя всеми видами довольствия по нормам германской армии. Ставки для обеспечения семей будут объявлены дополнительно. Призываю г. г. офицеров, унтер-офицеров, урядников, солдат и казаков к выполнению своего долга, ибо ныне открывается новая страница Русской истории. От нас зависит, что будет записано на этой странице. Если возродится Русская Армия, то возродится и Россия. С Божией помощью, при общем единодушии и выполнив наш долг в отношении приютившей нас страны, я приведу вас в Россию» {{ Цит. по: Русский корпус… Под ред. Д.П. Вертепова. – С. 37.}} .

Этот эмоциональный и политизированный документ совершенно не вписывался в контекст нацистской «восточной политики». Через два дня – 14 сентября 1941 года Скородумов был арестован Гестапо с согласия германского военного командования.

(После освобождения из-под ареста Скородумов три года не участвовал ни в какой политической дятельности, демонстративно занимаясь сапожным ремеслом, а в 1944 году вступил в Русский Корпус рядовым) {{ Русский корпус… Под ред. Н.Н. Протопопова и И.Б. Иванова. – С. 431.}} .

Работу по созданию Корпуса продолжил генерал-майор Борис Александрович Штейфон. Выпускник Николаевской военной академии, он принимал участие в русско-японской и Первой мировой войнах. После октябрьского переворота вернулся на родину в Харьков, чтобы возглавить подпольную группу офицеров Генерального штаба (Харьков находился под властью местного совдепа, а затем попал под немецкую оккупацию). Штейфон помогал русским офицерам переправляться в Добровольческую армию, в сентябре 1918 года сам прибыл в ее штаб в Екатеринодаре. Вступил в командование Белозерским пехотным полком, затем занял должность начальника штаба Киевской группы войск генерал-лейтенанта Н. Э. Бредова, участвовал в знаменитом «Бредовском походе». В 1920 году был комендантом беженского лагеря в Галлиполи, откуда переехал в Болгарию, затем – в Королевство СХС. В 1920-30-е годы опубликовал серию работ по истории военного искусства: «Национальная военная доктрина», «Военный рационализм», «Оперативное искусство гражданской войны» и др. Занимался преподавательской деятельностью {{ Руыч Н.Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии… – С. 279-280.}} .

2 октября 1941 года название формируемого под началом Штейфона воинского формирования было приведено в соответствие с формулировкой, предлагавшейся Кевишем. Оно стало именоваться «Русским Охранным Корпусом». А уже 18 ноября немцы переименовали его в «Русскую Охранную Группу». Формирование находилось в подчинении германскому Хозяйственному Управлению в Сербии, во главе которого стоял группенфюрер СС Нейхгаузен. Кадрами для формирования служили ветераны Русской Императорской и Белых армий и эмигрантская молодежь. Формирование производилось по мобилизационному принципу, но было и немало добровольцев. В марте 1942 года начальник III («болгарского») Отдела РОВС генерал-лейтенант Ф. Ф. Абрамов объявил сборы для отправки людей в Сербию. Этот призыв был также поддержан руководителями Болгарского отдела скаутской Национальной Организации Российских Разведчиков. Члены этих организаций поодиночке и группами стали отправляться по месту назначения {{ Потешный. — февраль-март 1942. — № 25-26, — С. 25.}} . Циркуляры о наборе добровольцев рассылались по русским военным организациям в Германии, Протекторате Чехия и Моравия, Генерал-губернаторстве (Польше), Франции, Греции, Италии. Однако, число добровольцев из этих стран было невелико, так как их вербовка в пределах Германии и Западной Европы немецкими властями не была разрешена. Вместе с тем, существует информация, что к двухлетней годовщине выхода приказа о формировании Отдельного Русского Корпуса (12 сентября 1943), в нем служили русские эмигранты из 14 европейских стран {{ ГАРФ. — Ф. 6461, Оп. 2, Д. 18, Л. 291-293; Русское дело. — 12 сентября 1943. — № 15, — С. 3}} .

Помня судьбу Скородумова, Штейфон воздерживался от демонстративных акций, но стремился убедить немцев в необходимости изменения их «восточной политики». Он неоднократно подавал германскому командованию меморандумы, суть которых сводилась к следующему: 1) нельзя отождествлять коммунизм и советскую власть с русским народом; 2) необходимо поставить в человеческие, и даже в привилегированные, условия русских военнопленных, особенно добровольно перешедших на сторону немцев; распустить концентрационные лагеря; отменить понятие «остабайтеры»; 3) в срочном порядке приступить к формированию русской национальной армии; предоставить ей участок восточного фронта для борьбы с большевизмом; 4) создать русский представительный и организационный центр, который сформирует антикоммунистическое правительство на неподконтрольной Сталину территории России {{ Русский Корпус…Под ред. Д.П. Вертепова. – С. 18.}} .

По характеру боевых действий историю рассматриваемого воинского формирования можно разделить на три периода. С осени 1941 до весны 1944 года главной задачей являлась охрана стратегически важных объектов от посягательств партизанских отрядов. Охранные функции белоэмигранты сочетали с ответными локальными рейдами в районы дислокации партизан.

С весны 1944 до сентября 1944 года Корпус вел активные боевые действия против крупных партизанских соединений И. Б. Тито, вошедших в Сербию из Хорватии и Болгарии.

С сентября 1944 года до окончания войны Корпус находился на линии фронта и противостоял советским и болгарским войскам. В дальнейшем, не выходя из фронтовой полосы, Корпус вёл борьбу с регулярными войсками Тито.

Изначально чины Русской Охранной Группы носили униформу защитного цвета, которая изготавливалась путем переделки югославских мундиров – стоячий воротник перешивался на отложной. В начале 1942 года была введена темно-коричневая униформа аналогичного покроя. Головными уборами служили пилотки и фуражки с кокардой Русской Императорской Армии, а также чехословацкие стальные шлемы с белым «ополченским» крестом. Солдаты и офицеры носили русские погоны, соответствующие последнему званию, полученному в Русской Армии. Служебного значения погоны не имели. Звания по занимаемым ныне офицерским должностям обозначались на петлицах, а звания нижних чинов – нарукавными шевронами {{ Дробязко С.И. Вторая мировая война 1939-1945. Русская Освободительная Армия… — С. 20. }} .

Чины Охранной Группы получали паек и жалование, соответствующие нормам Вермахта. Командные посты занимали исключительно русские офицеры. Внутренний распорядок и обучение первоначально строились по уставам Русской Императорской Армии. Затем, в связи необходимостью соответствовать требованиям современной войны, Корпус перешел к уставам Красной Армии {{ Русские без отечества… — С. 153.}} .

1-й полк Охранной Группы в составе трех батальонов был сформирован к ноябрю 1941 года, 2-й – к январю 1942, 3-й – к маю 1942. Подразделения Группы несли гарнизонную службу по городам, охраняли шахты, промышленные предприятия и линии железных дорог. Отдельные батальоны и роты были рассредоточены немцами по всей территории Сербии без учета их подчиненности русским штабам полков и батальонов. Они включались в состав немецких дивизий и «боевых групп» – отрядов нештатного состава и численности. Русские батальоны и роты часто переходили из подчинения одним немецким начальникам – другим. В оперативном отношении Русская Охранная Группа была придана 65-му Корпусу Вермахта генерала Фельбера {{ Русские без отечества… — С. 154.}} .

Отношение местного населения к Охранной Группе менялось в зависимости от обстоятельств. Чины Группы подвергались остракизму со стороны сербов, симпатизировавших Советскому Союзу. Одна из прокламаций гласила: «Кто не убьёт белого русского, – тот не серб!» В тех районах, которые попадали под власть партизан Тито, а потом освобождались подразделениями Группы, отношение к ее чинам менялось {{ О жизни русской военной эмиграции в разных странах. Информационная сводка I Отдела РОВС на 1 февраля 1942 года. — ГАРФ. — Ф. 6461, Оп. 2, Д. 35, Л. 10.}} . 25 февраля 1942 года в районе Мойнович-Осечина три роты Русской Охранной Группы, совместно с четниками осуществляли крупную операция по борьбе с партизанами. (Сражение продолжалось шесть дней и закончилось успехом антикоммунистических сил) {{ Русский Корпус… Под ред. Д.П. Вертепова. – С. 61-65, 79. }} . 1-8 июля 1943 года в ходе боя по обороне моста через Дрину отряд генерал-майора В. И. Морозова будет обеспечивать эвакуацию беженцев из района, занятого коммунистами {{ Русский Корпус… Под ред. Д.П. Вертепова. – С. 138-141.}} .

30 ноября 1942 года особым распоряжением германского командования Русская Охранная Группа была включена в состав Вермахта с переименованием в Русский Охранный Корпус. Это решение явилось следствием доклада Геринга Гитлеру, в котором действия Группы получили высокую оценку {{ Русские без Отечества… — С. 154.}} .

К этому моменту Группа состояла из Штаба, дружины при штабе и четырёх номерных полков. Группа насчитывалось около 6 тысяч военнослужащих, из которых 400 человек находились на командных офицерских должностях. Основную массу Охранной Группы составляли бывшие царские и белые офицеры. От 1 800 до 2 000 чинов Группы составляли казаки. Командующий Группой Б. А. Штейфон, произведённый к этому времени в генерал-лейтенанты, официально находился на службе в немецкой армии. Начальником Штаба (позже эта должность была ликвидирована и заменена должностью адъютанта) состоял генерал-майор Б. В. Гонторев. Группа по-прежнему подчинялась в административном и хозяйственном отношении группенфюреру СС Нейхгаузену, который теперь являлся уполномоченным торговли и промышленности на территории Сербии.

При включении в состав Вермахта, Русский Охранный Корпус получил права немецкой действующей армии. Задачи остались те же, но подчинение изменилось – Корпус перешёл всецело в ведение германского главнокомандующего, придававшего полки Корпуса тем или иным немецким дивизиям. Штаты полков увеличились, но их число было ограничено тремя. Командный состав сократился примерно на 150 человек. Перевод Корпуса в положение действующей армии совпал так же с объединением всех казаков в 1-й полк, который, в связи с этим, стал именоваться казачьим полком. Эта внутренняя перегруппировка была произведена по инициативе войсковых атаманов. Новые штаты соответствовали немецким и были составлены применительно к отдельной кавалерийской бригаде {{ О Русском Охранном Корпусе в Сербии, 24 января 1943 года. — ГАРФ. — Ф. 5796, Оп. 1, Д. 9, Л. 77-78.}} .

28 января 1943 года вышел приказ германского командования, в соответствии с которым, военнослужащие Русского Охранного Корпуса получали обмундирование Вермахта с германскими знаками различия, русские знаки различия упразднялись {{ Дробязко С.И. Вторая мировая война 1939-1945. Русская Освободительная Армия… — С. 20.}} .

29 января 1943 года началось приведение чинов Корпуса к присяге: «Клянусь свято перед Богом, что я в борьбе против большевиков – врагов моего Отечества и сражающихся на стороне большевиков неприятелей Германской Армии, буду оказывать Верховному Вождю Германской Армии, Адольфу Гитлеру, всюду, где бы это ни было, безусловное послушание и буду готов, как храбрый воин, во всякое время пожертвовать мою жизнь за эту присягу» {{ Ведомости Русского Охранного Корпуса. — 17 февраля 1943. — № 61.}} .

Принятие этой присяги явилось формальным завершением передачи Корпуса в состав Вермахта. Германский главнокомандующий на Юго-востоке генерал Бадер, присутствовавший на присяге седьмой роты второго полка, сказал: «Этим важным достижением выражена благодарность и признание за вашу предыдущую работу, и, я надеюсь, что всеми вами это понимается именно так» {{ Потешный. — Февраль-март 1943. — № 34, — С. 28.}} .

Германское командование начало формировать второй Русский Охранный Корпус в Болгарии, и приступило к зачислению в него русских эмигрантов. Это воинское формирование тоже должно было находиться в составе Вермахта, однако, данное начинание, по не установленным пока причинам, развития не получило {{ Начальникам частей и групп III Отдела РОВСа. Атаманам казачьих станиц и хуторов в Болгарии. — ГАРФ. — Ф. 6461, Оп. 2, Д. 35, Л. 15.}} .

12 марта 1943 года Русский Охранный Корпус, действовавший на территории Сербии получил пополнение из военнопленных Красной Армии в количестве 297 человек. Из них были сформированы две роты. В сентябре 1943 года Корпус пополнился пятью тысячами добровольцев из Одессы, Бессарабии и Буковины. В период с 28 сентября по 30 декабря из них были сформированы и отправлены в полки 11 рот. Из них было сформировано два новых полка – 4-й и 5-й, которые были обмундированы в итальянскую форму с немецкими знаками различия {{ Русский Корпус… Под ред. Д.П. Вертепова. – С. 115; Русские без Отечества… — С. 155; Дробязко С.И. Вторая мировая война 1939-1945. Русская Освободительная Армия… — С. 20.}} .

Признание заслуг Корпуса немцами, предоставление ему прав немецкой армии, пополнение за счет советских граждан – эти факты вселяли надежду, что Корпус все-таки будет направлен на Восточный фронт. Кроме того, во внутренней жизни Корпус сохранял образ русской воинской части. Немецкий персонал был представлен только двумя офицерами связи при Штабе Корпуса, каждого полка и батальона, а также двумя унтер-фицерами – инструкторами при каждой роте. В руках германских военных чиновников и унтер-офицеров находились хозяйственные учреждения Корпуса, но ни один немецкий офицер дисциплинарной властью не пользовался {{ Русские без Отечества… — С. 155.}} . Все командные должности занимали русские: генерал-лейтенант Д. П. Драценко, генерал-майоры В. Э. Зборовский, И. К. Кириенко, А. Н. Черепов, В. И. Морозов, полковники Б. В. Гонотрев, А. И. Рогожин, Б. С. Гескет, Б. А. Мержанов, А. А. Эйхгольц, Д. В. Шатилов, подполковник Д. В. Попов-Кокоулин. 17 мая 1943 года на Баннице начал работу 1-й съезда Русского Охранного Корпуса, на котором выступили с докладами все полковые и батальонные пропагандисты. До этого отдел пропаганды при Штабе Корпуса существовал явочным порядком, теперь он стал легальным отделом Штаба {{ Подушкин К. Заполье // Русский Корпус… Под ред. Д.П. Вертепова. – С. 130-135; Ведомости Русского Охранного Корпуса в Сербии. — 26 мая 1943. — № 75, — С. 6.}} .

На этом этапе было чрезвычайно важно не испортить отношений с немцами. Но 20 сентября 1943 года 1-й полк Корпуса получил предложение от Дражи Михайловича заключить тайное соглашение против оккупантов. В случае, если предложение будет отклонено, руководитель «Королевской армии в отечестве» обещал полностью разгромить полковые гарнизоны. Командование Корпуса не поддержало предложение и, несмотря на то, что угроза четников осталась только угрозой, морально-политическое состояние русских ухудшилось – они симпатизировали Михайловичу, понимали правоту его дела. Отряды четников пытались отбирать у чинов Корпуса оружие и агитировали их переходить в свои ряды. Не удалось избежать вооруженных столкновений.

К сентябрю 1944 года Корпус в основном завершил свою функцию по защите объектов от партизан и начал действовать как фронтовое соединение. Внезапная капитуляция союзных Гитлеру Румынии и Болгарии привела к тому, что в течение нескольких дней фронт переместился к границе Югославии. 10 октября из названия Корпуса было удалено слово «охранный», отныне он стал именоваться «Русским Корпусом в Сербии».

22 октября главнокомандующий Группы Армий «Е» генерал Леер отдал приказ: «Все русские части в долине реки Ибра образуют Боевую Группу оберста* {{* Полковника.}} Б. В. Гонтарева** {{** Правильно – Гонторева.}} и получают задачу очистить от партизан путь Рамка-Сараево для отхода германских войск из Греции» {{ Русский Корпус… Под ред. Д.П. Вертепова. – С. 18-19.}} . Здесь германское командование ожидало высадку английских и американских войск.

Надеждам на отправку в Россию не суждено было реализоваться, но принять участие в боевых действиях против Красной Армии Корпус сумел. 23 октября первая рота и два отделения второй роты 4-го полка Русского Корпуса совместно с германскими частями начали контрнаступление против советских войск {{ Там же. — С. 165.}} .

Превосходство Красной Армии в живой силе и воружении было очевидным, однако частям Корпуса удалось достичь нескольких локальных успехов, например под Дон Милановцем, где советский полк оказался вынужденным отступить с поля боя, или под Чачком, где была захвачена советская батарея {{ Русские без Отечества… — С. 156.}} .

Приказом Боевой Группе от 26 октября, из всех русских частей в указанном районе, был сформирован Сводный полк под командованием полковника А. И. Рогожина в составе трёх стрелковых и одного запасного батальонов. 27 ноября Сводный полк поступил в распоряжение командира 5-го Горного Корпуса СС генерала Кригера. Начался завершающий этап боевого пути русских белоэмигрантов в Сербии.

За все время существования Русского Корпуса, через него прошло 17 090 человек, из которых около 5 тысяч составляли граждане СССР. Общие потери Корпуса к концу войны достигли 11 506 человек {{ Окороков А.В. Антисоветские воинские формирования в годы Второй мировой войны. – М.: Военный Университет, 2000. — С. 53.}} .

Рассмотренное белоэмигрантское воинское формирование не было единственным в Югославии. 17 февраля 1942 года в «Информации» III Отдела РОВС появилось сообщение, что помимо Русской Охранной Группы, немцы формируют Русский вспомогательный полицейский батальон при частях СС {{ Информация Управления III Отдела РОВСа в Болгарии от 17 февраля 1942 года. — ГАРФ. — Ф. 6461,Оп. 2, Д. 35, Л. 41.}} .

Набор русских эмигрантов осуществлялся на добровольных началах в соответствии с приказом уже упоминавшегося германского главнокомандующего на Юго-востоке генерала Бадера. Формирование было поручено Михаилу Александровичу Семенову, служившему в годы Гражданской войны в Вооруженных Силах Юга России (ВСЮР) в чине капитана. В эмиграции он возглавлял Монархическое Объединение и югославский отдел Союза Русской Национальной Молодежи до вхождения последнего в НТС.

Созданный добровольческий батальон был строевой пехотной частью и подчинялся армейскому командованию, но находился на снабжении Главного управления СС. В связи с началом операции по формированию батальона, Семенов получил звание гаупштурмфюрера СС, что в армейском реестре соответствовало званию гауптмана (капитана). Иными словами, звание Семенова, полученное им во ВСЮР, было подтверждено. Его штаб состоял из офицеров-белоэмигрантов: Чухнова, Гринева, Остермана и Лаврова. Рядовой состав комплектовался как эмигрантами, так и гражданами СССР. К августу 1942 года численность воинского формирования составила 600 человек.

Батальон предназначался для осуществления десантной операции под Новороссийском, однако так и не был выведен на Восточный фронт, использовался для борьбы с югославскими партизанами и охраны тыла германских войск. В конце 1944 года батальон был развернут в полк, после чего ему было присвоено наименование «Варяг», Семенов произведен в полковники.

Казачьи воинские формирования получили в Вооруженных Силах Германии существенно большее развитие, чем другие русские воинские формирования. Казаки имели особый статус в расовой иерархии Третьего Рейха – Гитлер считал их потомками ост-готов, то есть «народом германской крови».

Первым русским командиром казаков в Вермахте был не белоэмигрант, а бывший командир 436-го пехотного полка РККА майор И. Н. Кононов, перешедший на сторону немцев 22 августа 1941 года. Это был первый советский командир, изъявивший намерение начать вторую гражданскую войну против большевизма. В течение многих лет белоэмигранты делали расчет на то, что в Красной Армии есть командиры, враждебные существующему политическому строю, и что они проявят себя в ходе крупномасштабной войны с участием СССР. Практика показала, что эти расчеты не были лишены оснований.

Иван Никитович Кононов родился в станице Ново-Николаевской Таганрогского округа Области Всевеликого Войска Донского. Многие члены семьи Кононовых были убиты большевиками в ходе Гражданской войны и позже, в период коллективизации. Однако, Кононов связал свою судьбу с Красной Армией, приписав себе «пролетарское» происхождение. Он успешно окончил дивизионную школу младшего комначсостава, кавалерийское отделение элитной Объединенной военной школы имени ВЦИК и Военную академию им. М. В. Фрунзе. Участвовал в советско-финской войне 1939-40 годов, где отличился в сложной ситуации, сложившейся для 8-й советской армии. За боевые заслуги был награжден орденом Красной звезды. 15 августа 1940 года Кононов вступил в командование 436-м полком 155-й стрелковой дивизии, дислоцировавшейся в районе Барановичей в Западном особом военном округе.

Современные исследователи приводят несколько версий, касающихся обстоятельств перехода Кононова на сторону немцев* {{* 22 июня 1941 года 10-я армия, в составе которой находился полк Кононова, находилась в районе Белостока. К 28 июня армия оказалась в «котле», в начале июля управление армии перестало существовать. В Главном управлении кадров НКО Кононов числился как пропавший без вести с 31 июля 1941 года. По версии самого Кононова, представленной в 1948 году, он перешел к немцам вместе с полком, добровольно, переходу предшествовала предварительная договоренность с немцами. По одной из советских версий, Кононов сдал полк, по другой – поставил полк в крайне невыгодное положение, после чего несколько десятков бойцов сдались вместе со своим командиром. В 1948 году свою версию высказал полковник власовской армии В.В. Поздняков, который августе 1941 года в качестве начальника химической службы 67-го стрелкового корпуса РККА инспектировал полк Кононова. По информации Позднякова, Кононов сдался в плен вместе с одним из своих батальонов, будучи в окружении. Приводятся сведения о том, что после 22 августа группа военнослужащих 436-го полка еще некоторое время продолжала боевые действия против немцев. По версии Кононова, переходя к немцам, он взял с собой полковое знамя. Ныне знамя 436-го полка находится в Музее Вооруженных Сил СССР. Остается неизвестным, является ли это знамя подлинным, и если да, то какова его судьба. Было ли оно отбито Красной Армией обратно в ходе боевых действий, или вообще никогда не попадало в руки противника. (Александров К. Трагедия донского казака Ивана Кононова // Посев. – 2000. — №№ 5,6; Окороков А.В. Не сотвори себе кумира… // Станица. – Март 2001. – № 2 (35).

}} . Но вне зависимости от обстоятельств перехода, Кононов сразу же заявил о своем желании принять участие в вооруженной борьбе с большевизмом. В 1948 году он напишет: «Живя непосредственно в Советском Союзе, я видел все прелести террора, нищеты, издевательства над народами, находящимися под гнетом коммунизма. Я твердо решил стать на путь открытой борьбы против коммунизма с целью освобождения нашей родины от варваров, бандитов-коммунистов во главе с проклятым, кровавым горным шакалом Джугашвили-Сталиным. Нужно прямо, отчетливо и правдиво сказать, что миллионы людей Советского Союза войну 1941 г. восприняли с большой радостью и надеждой на Германию, что она поможет, наконец, сбросить ярмо коммунизма с людей С. С. С. Р. Но тупость и беспредельная наглость нацистской политики /привела к тому, что/ народы Советского Союза не сумели получить освобождение от коммунизма» {{ Цит. по: Александров К. Трагедия донского казака Ивана Кононова // Посев. – 2000. — № 5, — С. 43.}} .

Предложение Кононова заинтересовало командующего войсками безопасности тыла Группы Армий «Центр» генерала М. фон Шенкендорфа, который был сторонником привлечения населения СССР на сторону Германии. Началось формирование 102-го казачьего эскадрона в Могилеве, которое было завершено 28 октября 1941 года. Далее последовало формирование 2-го, 3-го, 4-го и 5-го эскадронов, на основе которых в сентябре 1942 года был создан 102-й (с октября – 600-й) казачий дивизион под командованием Кононова. Общая численность дивизиона составила 1 799 человек, в том числе 77 офицеров. Дивизион комплектовался советскими военнопленными, которых Кононов лично набирал в лагерях. Первым помощником Кононова из числа белоэмигрантов стал майор Пуговичников {{ Дробязко С.И. Казачьи части в составе Вермахта. – С. 183.}} .

Став подполковником, Кононов получил в подчинение 5-й (600-тый) Донской кавалерийский полк в составе дивизии генерал-майора Гельмута фон Паннвица {{ На казачьем посту. — 15 декабря 1943. — №16, — С. 3-4. }} . Это воинское формирование принимало участие в боевых операциях в районе Бобруйска, Могилёва, Смоленска, Невеля, Полоцка, а также на Балканах, в том числе против 12, 18, 27, 28-й партизанских бригад И. Б. Тито.

В 1943 году приказом немецкого командования Кононову было присвоено очередное воинское звание – полковник. Он был награжден девятью орденами, в том числе Железным крестом 1-го и 2-го классов, Рыцарским нашейным хорватским крестом, всеми пятью существовавшими «восточными» медалями – золотой, серебряными и бронзовыми {{ Там же. — 15 ноября 1944. — № 38, — С. 11.}} .

Казачьи дивизионы формировались в составе немецких охранных дивизий, действовавших на южном участке Восточного фронта, а также при штабах немецких танковых соединений. Их назначением стала борьба с партизанами, охрана стратегически важных объектов и разведывательная служба. Летом 1942 года были образованы казачьи кавалерийские полки «Платов» и «Юнгшульц», носивший имя своего командира. Казачья часть была сформирована в составе итальянской кавалерийской группы «Савойя».

Форма одежды казачьих частей, входивших в состав Вермахта, изначально представляли собой разнородное сочетание предметов германского и советского обмундирования с элементами обмундирования традиционого казачьего: папахами, шапками-кубанками, фуражками с цветным околышем, башлыками, черкесками, бурками и брюками с лампасами. На флагах и штандартах таких частей изображалась традиционная казачья символика – подкова, шашка, скрещенная с нагайкой, шапка-кубанка {{ Дробязко С.И. Вторая мировая война 1939-1945. Восточные легионы и казачьи части Вермахта. – М.: АСТ, 1999. – С. 22.}} .

18 июня 1942 немецким командованием был издан приказ об организации центра формирования добровольческих казачьих частей в Славуте. Во всех лагерях военнопленных начали отбирать казаков и направлять их в единый лагерь. За десять дней с момента подписания приказа удалось отобрать и сконцентрировать до шести тысяч человек. Было решено формировать части по войсковому принципу, а именно: Донские, Кубанские, Терские и сводные, куда входили казаки небольших областей и представленные в сборочном лагере в небольшом количестве.

Организация полков натолкнулась на серьёзное затруднение, связанное с недостатком старшего и даже среднего командного состава. В связи с этим германское военное командование, нарушая принцип фюрера – не допускать российских эмигрантов на оккупированные территории СССР, начало привлекать белых офицеров в казачьи войска Вермахта. Из наличного состава казаков в первую очередь начали формировать 1-й Атаманский полк и Особую казачью полусотню. На подбор казаков в нее было обращено особое внимание. В полусотню отбирались казаки, которые в годы Гражданской войны в России служили в отрядах генералов А. Г. Шкуро, С. Л. Маркова и других белых военачальников. В Особую полусотню брали также репрессированные советской властью и имевших по приговорам не менее 10 лет (очевидно организаторы корпуса располагали такими кадрами). Особенность формирования полусотни объяснялась тем, что эта боевая единица была предназначена для выполнения особо важных заданий. К концу июля 1942 года было закончено формирование 2-го Лейб-казачьего, 3-го Донского, 4-го и 5-го Кубанских, 6-го и 7-го сводно-казачьих полков. 6 августа сформированные казачьи части были переведены из лагеря в специально предназначенные для них казармы в Шепетовке, где был образован Штаб формирования казачьих войск {{ На казачьем посту. — 25 апреля 1943. — № 1, — С. 5.}} . Начиная от системы чинопроизводства и заканчивая распорядком дня, всё было введено по образцу дореволюционных казачьих полков.

Первоначально, создаваемые части использовались исключительно как вспомогательные войска по охране лагерей военнопленных. По мере того, как ширилось формирование, отдельные полки в полном составе стали отправляться на фронт, на охрану военных объектов и железных дорог, на борьбу с партизанами {{ ГАРФ. — Ф. 5796, Оп. 1, Д. 9, Л. 66. }} .

Штаб формирования казачьих войск уделял внимание не только количеству, но и качеству формирований. В сентябре 1942 было открыто Юнкерское училище, где готовились офицерские кадры, организована «Подофицерская школа» для подготовки младшего командного состава – урядников и вахмистров; открыто офицерское собрание, где ежедневно собирались штабные и строевые офицеры {{ На казачьем посту. — 25 апреля 1943. — № 1, — С. 6.}} .

Для того, чтобы дать нужную идеологическую установку казакам, был создан Культурно-просветительский взвод. Являясь центром такой деятельности, взвод организовал сеть офицеров во всех полках, на которых легла задача служить проводником в стихийную казачью массу идей и директив, исходящих из центра – Культурно-просветительского взвода. Взвод был разделён на отделы. Редакционный отдел издавал газету «Казачий клич», казачий офицерский бюллетень, «Духовный листок», военную сводку, казачью газету для немецкого персонала и практические руководства для изучения немецкого языка. Существовал также Отдел Активной Пропаганды для местного населения и военнослужащих РККА {{ Там же. — 15 августа 1944. — №32, — С. 11-12.}} .

В казачьих полках и сотнях, сформированных осенью-зимой 1942 года на Дону, Кубани и Тереке, офицеры, по возможности, носили форму казачьих частей Русской Императорской Армии, включая цветные фуражки с кокардой, шинельные петлицы и старые русские погоны {{ Дробязко С.И. Вторая мировая война 1939-1945. Восточные легионы и казачьи части Вермахта… — С. 22.}} .

Приращение казачьих воинских единиц, действовавших в союзе с Вермахтом, шло и другим путями. После взятия немцами Новочеркасска 25 июля 1942 года к представителям германского командования явилась группа донских офицеров, уцелевших после большевистского расказачивания. Участники делегации изъявили готовность помогать немцам в их борьбе против Сталина. По инициативе германского командования в Новочеркасске был создан Штаб Войска Донского {{ На казачьем посту. — 1 сентября 1943. — №9, — С. 12.}} .

В целом жизнь казачьих областей, занятых немцами, лёгкой не была. Так, в Информации III Отдела РОВС о ситуации в Таганроге на первую половину марта 1943 сообщается, что положение населения очень тяжёлое, перечисляется скудный рацион питания, установленный германским командованием, говорится о том, что «…товаров нет никаких, цены очень высокие,… медикаментов нет». Однако вместе с тем сообщалось: «К антикоммунистическим армиям население относится доброжелательно» {{ ГАРФ. — Ф. 5761, Оп. 1, Д. 9, Л. 107.}} .

По сообщению того же источника, городское управление и полиция обслуживаются бывшими офицерами Русской Императорской и Добровольческой армий. «Партийцы удержались только на заводах в качестве специалистов, но их постепенно увольняют и заменяют теми, кто подвергся репрессиям со стороны большевиков» {{ Там же.}} .

В декабре 1942 года при Восточном министерстве было создано Казачье управление, которое возглавил немецкий чиновник Н. А. Гимпель. Новая организация поставила перед собой несколько комплексных задач. Прежде всего – освобождать казаков из лагерей военнопленных и исключать их из положения «остарбайтеров». Установить материальное обеспечение казаков и их семей, находящихся в Германии и зависимых от нее странах, оказывать казакам юридическую помощь. Координировать движение беженцев с казачьих территорий, которые вновь попадали под контроль Красной Армии, организовывать приемные беженские пункты, обеспечивать беженцев жильем и питанием. Применительно к проблеме эмигрантов, планировалось помогать беженцам в поисках родственников, нашедших приют в странах Западной Европы в 1920-е годы. Наконец, новое ведомство брало на себя задачу подготовить организацию временного казачьего правительства за границей и издавать журнал «Казачьи ведомости» тиражом 10 000 экземпляров {{ Дробязко С.И. Казачья эмиграция во второй мировой войне // Материалы по истории Русского Освободительного Движения… — Вып. 4. – С. 65-66. }} .

Для осуществления намеченных политических задач Гимпель планировал привлечь к работе П. Н. Краснова. 25 января 1943 года Краснов подписал обращение, в котором призывал казаков встать на борьбу с большевистским режимом. В обращении говорилось о казачьей самобытности и праве казаков на самостоятельное государственное существование. В документе не было каких-либо упоминаний о России. Позже Краснов скажет, что с момента подписания этого обращения, он стал только казаком, стал служить только казачьему делу, поставив «крест на своей предыдущей жизни и деятельности» {{ Там же. – С. 66.}} .

Важным фактом направленной идеологической работы в среде казачества следует считать выход в свет 25 апреля 1943 в Берлине первого номера журнала «На казачьем посту», который стал главным печатным органом несепаратистского направления казаков-эмигрантов. Журнал издавался вплоть до 1945 года. Первый номер открывался обращением к казакам генерал-лейтенанта П. Н. Краснова. Содержание этого документа свидетельствует о том, что позиция автора не изменилась с июня 1941 года: «Идите в Германские войска, идите с ними и помните, что в Новой Европе Адольфа Гитлера будет место только тем, кто в грозный и решительный час последней битвы нелицемерно был с ним и Германским народом» {{ На казачьем посту. — 25 апреля 1943. — № 1, — С. 4. }} .

15 октября 1943 года была опубликована военная присяга казаков, служащих в германской армии: «Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Евангелием в том, что буду Вождю Новой Европы и Германского народа Адольфу Гитлеру верно служить и буду бороться с большевизмом, не щадя своей жизни до последней капли крови» {{ Там же. — 15 октября 1943. — № 12, — С. 4.}} .

Общий характер и стиль подачи материалов в журнале «На казачьем посту» красноречиво характеризует данная им информация об отступлении немцев из казачьих областей в сентябре 1943 года: «По стратегическим соображениям Главного Верховного Командования Германской Армии, немецкие войска частично оставили занятую ими территорию, в число которой попал и наш близкий и родной, каждому казачьему сердцу город Новочеркасск, где сейчас гуляет кровавая рука иудо-большевиков» {{ Там же. — 1 сентября 1943. — № 9, — С. 12.}} .

Весной 1943 года начальником всех казачьих войсковых соединений являлся генерал-лейтенант фон Клейст. Ему были подчинены походные атаманы: Всевеликого Войска Донского полковник Духопельников, Кубанского Казачьего Войска Полковник В. Д. Белый, Терского Казачьего войска старшина Н. Л. Кулаков. К началу мая 1943 существовало около 20 казачьих полков, численностью от 400 до 1 тысячи человек в каждом. По сообщению войскового старшины М. И. Зарецкого генерал-лейтенанту Е. И. Балабину от 3 мая 1943 года: «Ощущается острый недостаток в офицерах и урядниках. Есть стремление просить у Германских властей из эмиграции указанных господ офицеров и казаков, так как прикомандированные бывшие красные офицеры не пользуются авторитетом и доверием» {{ ГАРФ. – Ф. 5761, Оп. 1, Д. 9. — Л. 211.}} .

В «Информации» РОВС за март 1943 года, также говорилось о недостатке профессиональных военных кадров: «При войсковом штабе полковника Павлова, перемещенном из Новочеркасска в Таганрог, формируются три донских полка. Командиру одного из них, полковнику Ёлкину, 70 лет. Молодых офицеров вообще нет» {{ Там же. — Л. 107.}} . Полковник В. Д. Белый, являвшийся старшим из походных атаманов, был принят Гитлером по этому вопросу. Помимо обсуждения проблемы привлечения офицеров-эмигрантов в действующие казачьи части, Белый ходатайствовал об объединении казаков, разбросанных по рабочим лагерям, лагерям военнопленных, по отдельным германским воинским частям.

Гитлер ответил, что 1 мая 1943 года начнутся перемены, и ходатайство полковника будет удовлетворено {{ Там же. — Л. 211. }} . 21 апреля германское командование отдало приказ о формировании 1-й Казачьей кавалерийской дивизии под командованием генерал-майора Гельмута фон Паннвица – крупного кавалерийского военачальника, хорошо владевшего русским языком. Дивизия была сформирована главным образом из добровольцев, вступивших в отряды казаков после прихода немцев на территории казачьих земель. Бывшие военнопленные находились в меньшинстве {{ На казачьем посту. — 1 мая 1944. — № 25, С. 2.}} . 15 июня 1943 года в городе Млаве фон Паннвицем была организована «Школа юных казаков». К июлю 1944 это учебное заведение насчитывало 450 человек, 85% которых составляли кубанцы, вывезенные весной и летом 1943 с Таманского полуострова. Школа готовила урядников с перспективой превратить их со временем в офицеров {{ Там же. — 1 июля 1944. — № 29, — С. 12.}} .

В 1-й Казачьей кавалерийской дивизии форма одежды была унифицирована. Так, например, донские казаки, составлявшие в дивизии 1-й и 5-й полки, носили черные папахи с красным верхом и скрещенными полосами серебряной тесьмы, темно-синие шаровары с красными лампасами и красно-синий нарукавный знак с буквами «ВД» (Войско Донское) {{ Дробязко С.И. Вторая мировая война 1939-1945. Восточные легионы и казачьи части Вермахта… — С. 26.}} .

В послужном списке казачьих формирований Вермахта от момента создания 1-й дивизии и до конца 1943 года следует отметить крупномасштабные боевые действия против РККА, которые вело воинское формирование, именуемого в журнале «На казачьем посту» Кубанской армией. Она обороняла предмостные укрепления, прикрывая отступление немецких частей с Кубани в Крым через Керченский пролив. В ночь с 8 на 9 октября 1943 года эвакуация была успешно завершена, и боевая операция кубанцев, соответственно, закончена. Гитлер издал приказ, в котором выразил благодарность и признательность казакам, по его распоряжению был учрежден Кубанский знак отличия {{ На казачьем посту. — 15 ноября 1943. — № 14, — С. 4.}} .

10 ноября 1943 года начальник Штаба Верховного командования Кейтель и руководитель Восточного министерства Розенберг от имени германского правительства подписали декларацию, переводившую взаимоотношения немцев с казаками на принципиально на новый уровень:

«Казаки! Казачьи войска никогда не признавали власти большевиков. Старшие войска, Донское, Кубанское (бывшее Запорожское), Терское и Уральское (бывшее Яицкое), жили в давние времена своей государственной жизнью и не были подвластны московскому государству. Вольные, не знавшие рабства и крепостного труда, вы, казаки закалили себя в боях.

Когда большевики поработили Россию, вы с 1917-го года по 1921-й боролись за свою самобытность с врагом, во много раз превосходящим вас числом, материальными средствами и техникой. Вы были побеждены, но не сломлены.

На протяжении десятка лет, с 1921-го по 1933-й годы, вы постоянно восставали против жидовской власти большевиков. Вас расстреливали, уничтожали. Вас морили голодом, избивали, ссылали с семьями на крайний север, где вы погибали тысячами. Вам приходилось скрываться, вести жуткую жизнь гонимых и ждущих казни людей. Ваши земли были отобраны. Войска ваши уничтожены. Вы ждали освобождения. Вы ждали помощи!

Когда доблестная Германская армия подошла к вашим рубежам, вы явились к ней не как пленные, но как верные соратники. Вы с семьями, всем народом ушли с германскими войсками, связали свою судьбу с ними, предпочитая все ужасы войны, биваки в зимнюю стужу, кочевую жизнь – рабству под большевиками. Все, кто только мог сражаться, взялись за оружие. Второй год вы сражаетесь плечом к плечу, стремя к стремени с Германскими войсками. Вы пережили весь ужас жидовской власти большевизма и вы никогда с ней не примиритесь. Германская армия нашла в вас честных и верных союзников!

В воздаяние заслуг ваших на поле брани в нынешнюю величайшую войну совершенных; в уважение прав ваших на землю, кровью предков ваших политую и вам полтысячи лет принадлежащую; в сознании прав ваших на самобытность – считаем долгом нашим утвердить за вами, казаки, и теми иногородними, которые с вами жили и с вами доблестно сражались против большевиков:

1. Все права и преимущества служебные, каковые имели ваши предки в прежние времена.

2. Вашу самобытность, стяжавшую вам историческую славу.

3. Неприкосновенность ваших земельных угодий, приобретенных трудами, заслугами и кровью предков ваших.

4. Если бы военные обстоятельства временно не допустили бы вас на земли предков ваших, то мы устроим вашу казачью жизнь на востоке Европы, под защитой Фюрера, снабдив вас землей и всем необходимым для вашей самобытности.

Мы убеждены, что верно и послушно вольетесь в общую дружную работу с Германией и другими народами для устроения Новой Европы и создания в ней порядка, мира и мирного, счастливого труда на многие годы. Да поможет вам в этом Всемогущий!» {{ Там же. — 15 ноября 1943. — № 14, — С. 2.}}

П. Н. Красновым принял этот документ с восторгом {{ На казачьем посту. — 15 ноября 1943. — № 14, — С. 3; Парижский вестник. — 20 ноября 1943. — № 75, — С. 1.}} . Журнал «На казачьем посту» оценил декларацию как свидетельство того, что «экзамен на право называться союзником первоклассной Германской армии выдержан», как формальный акт принятия казаков «в семью славных борцов за новую жизнь в Европе». Дату 10 ноября 1943 года планировалось сделать точкой отсчёта новой истории казачества {{ На казачьем посту. — 1 января 1944. — № 17, — С. 11. }} .

После декларации Кейтеля-Розенберга, воодушевившей казачью эмиграцию, появился ещё один документ, противоречащий предыдущему. Это был проект Восточного министерства по созданию Казачьих Опорных пунктов в Германии, Франции, Сербии и Протекторате Чехия и Моравия. Восточное министерство собиралось упразднить Общеказачье Объединение генерал-лейтенанта Е. И. Балабин, распустить все станицы и хутора и впредь управлять казаками через начальников Опорных пунктов. Приказ об этой реформе было предложено подписать П. Н. Краснову, лидеру самостийников В. Г. Глазкову и самому Балабину, что ставило его в унизительное положение. Результаты четырёхлетней работы Балабина по сплочению казаков, их моральному и идеологическому объединению, должны были уничтожиться одним приказом.

О готовящемся решении Балабину сообщил Глазков, после своей недельной командировки в Берлин, куда он был вызван чиновниками отдела Восточного министерства, занятого делами казаков Дона, Кубани и Терека. Этот отдел был создан в начале 1943 года для «оказания помощи находящимся в рядах Вермахта казакам и их семьям». Балабину было предложено договориться с Глазковым о том, кто будет назначен начальником Казачьего Опорного пункта в Праге. О кандидатуре на пост начальника Опорного пункта в Берлине Глазков вёл переговоры с полковником Зарецким, хотя компетенция Общеказачьего Объединения распространялось на всю Германию.

Переговоры Балабина с Глазковым не дали результата, так как он отверг все шесть кандидатур, предложенных Балабиным. Ситуация повторилась и при разговоре Глазкова с Зарецким. Это произошло потому, что по указанию Восточного министерства, на должности начальников Опорных пунктов Глазков должен был подобрать самостийников.

Балабину отводилась роль советника при будущем начальнике Опорного пункта в Праге, причём вторым советником должен был стать помощник Глазкова – некто Донецкий. Принять этот пост Балабин наотрез отказался. «Не сомневаюсь, – писал Балабин П. Н. Краснову, – что всё происходящее есть лишь результат происков самостийников, которые видят, как распадается их на бумаге существующая организация, и как растет и крепнет наше Объединение, и они воспользовались своими связями, чтобы разложить все организации, и под шумок сделать свои делишки» {{ Письмо Е.И. Балабина П.Н. Краснову. 6 мая 1944 г. — ГАРФ. — Ф. 5761, Оп. 1, Д. 14, С. 189.}} .

В действительности, здесь проявилась борьба за власть между властными структурами Рейха. Восточное министерство стремилось перевести казаков под свой контроль. Глазков и другие самостийники были только инструментом для осуществления этого замысла. Подписывая 10 ноября 1943 года совместную декларацию о казаках, Кейтель и Розенберг преследовали общую цель – стимулировать дальнейшее развитие казачьего антисоветского движения. Но дальше планы представителя военного командования и гражданского чиновника, занимающегося делами оккупированных территорий, – расходились. Кейтель был заинтересован в создании боевых частей Вермахта, а Розенберг – в создании сепаратистских «национальных комитетов», подконтрольных Восточному министерству.

Негативное отношение Балабина к проекту Восточного министерства не было продиктовано личными амбициями: «Я ничего не имею против упразднения моей должности и даже рад предстоящей свободе, пусть будет и Казачий Опорный Пункт, но зачем распускать станицы? Как и кем будут управляться казаки в провинциях, в местах, где нет Опорного Пункта? Ведь станичные атаманы и правления не будут существовать?» {{ Там же.}}

1 января 1944 года журнал «На казачьем посту» опубликовал призыв воздержаться от любой критики в адрес будущего «Верховного Атамана Казачества, кто бы ни был утвержден немецкими властями» {{ На казачьем посту. — 1 января 1944. — № 17, — С. 12.}} . Спустя ровно месяц журнал довёл до сведения своих читателей, что приказом начальника германского Генерального штаба, должность «генерала Восточных войск» переименована в должность «генерала Добровольческих войск». Вместо генерал-лейтенанта Гельмиха назначен генерал от кавалерии Кёстринг {{ Там же. — 1 февраля 1944. — № 19, — С. 2.}} . Новый руководитель родился и воспитывался в России, во время Первой мировой войны, находясь на службе в германской армии, работал в крупных штабах на Восточном фронте. В 1931-33 и 1935-41 годах Кестринг служил военным атташе в Москве. Командование Вермахта считало его одним из лучших знатоков СССР.

Новое назначение давало читателям журнала повод надеяться, что руководство Рейха заняло, наконец, последовательную позицию в отношении «подсоветских» людей и эмигрантов. Что внутриполитические интриги сойдут на нет, и формирование «Добровольческих войск» пойдет в более высоком темпе.

К тому же, 1 марта журнал смог оповестить своих читателей о новом приказе Гитлера, согласно которому все военнослужащие «Восточных войск» получали право носить германские знаки отличия и возможность быть награжденными Железным крестом и Крестом военных заслуг {{ Там же. — 1 марта 1944. — №21, — С. 2.}} .

Однако, в частной переписке крупных белоэмигрантских деятелей отразились другие настроения. В письме полковнику Гегела-Швили от 19 января 1944 года фон Лампе писал: «… я узнал, что так называемый генерал ост, то есть германский генерал, которому подчинены все российские формирования на Восточном фронте, заменен другим, говорящим по-русски и более интересующимся русскими делами. Откровенно говоря, я предпочел бы, чтобы он к нам интереса не проявлял…» {{ ГАРФ. – Ф. 5796, Оп. 1, Д. 21, Л. 152.}} За два с половиной года советско-германского противостояния многие иллюзии рассеялись, воодушевление, характерное для первых месяцев войны, сменилось апатией.

Кестринг все-таки «проявил интерес» к эмигрантам, и особенно к казакам, утвердив 31 марта 1944 года создание Главного Управления Казачьих Войск (ГУКВ). Состав этого учреждения говорит о намерении его создателей объединить эмигрантов и выходцев из СССР. ГУКВ возглавил генерал-лейтенант П. Н. Краснов. Его ближайшими помощниками стали генерал-лейтенант В. Г. Науменко, полковник С. В. Павлов и полковник Н. Л. Кулаков. ГУКВ предстояло сыграть заметную роль в истории антисоветского казачьего движения. В значительной степени эта роль определялась персональным составом ГУКВ.

Вячеслав Григорьевич Науменко – кубанский казак, выпускник кадетского корпуса и Николаевского кавалерийского училища, прошел неполный курс Николаевской военной академии. Участвовал в Первой мировой войне, к 1917 году занимал должность начальника штаба 4-й Кубанской казачьей дивизии. Участвуя в Белом движении на юге России, прошел путь от командира Корниловского конного полка до командира 2-го Кубанского конного корпуса. Был ранен, награжден георгиевским оружием и несколькими орденами. В декабре 1918 года был назначен министром Кубанского Краевого правительства по военным делам. С этого времени, и на протяжении всех лет эмиграции – бессменный Походный атаман Кубанского казачьего войска {{ Рутыч Н.Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии… — С. 168-169; Материалы по истории Русского Освободительного Движения… Вып. 1. – С. 385.}} .

Сергей Васильевич Павлов – донской казак, выпускник кадетского корпуса, Николаевского кавалерийского училища и Винницкой военно-авиационной школы. В годы Первой мировой войны служил в боевой авиации, был награжден боевыми орденами. Принимая участие в Белом движении на юге России, прошел путь от подъесаула до полковника, был ранен, награжден золотым георгиевским оружием. Во время гибели Донской армии был вынужден остаться в Новороссийске, скрывался под вымышленной фамилией. В 1936 году арестован НКВД, но его личность установлена не была. После освобождения, предположительно, по «бериевской амнистии», создал в Новочеркасске подпольную антисоветскую казачью организацию, легализовавшуюся после прихода немцев. Сформировал и возглавил 1-й Донской казачий полк Вермахта, осенью 1943 года немцы признали Павлова Походным атаманом всех казачьих войск. К этому времени в его подчинении находилось 18 000 казаков, включая женщин и детей, образовавших так называемый Казачий Стан {{ Материалы по истории Русского Освободительного Движения… Вып. 1. – С. 387.}} .

Николай Лазаревич Кулаков – терский казак, начал службу рядовым, участвовал в Первой мировой войне, был награжден Георгиевскими крестами всех четырех степеней. Принимал участие в Белом движении на юге России, произведен в чин войскового старшины. В 1920 был тяжело ранен, в результате чего лишился обеих ног. Будучи вынужденным остаться в советской России, в течение 12 лет скрывался от ОГПУ, все же был арестован, но освобожден как инвалид. После занятия немцами Северного Кавказа, местное казачье население избрало Кулакова станичным атаманом. По специальному распоряжению германского командования, для него были изготовлены протезы, на которых он участвовал в боевых действиях. Первая должность Кулакова в Вермахте – командир 1-й Терской сотни, впоследствии включенной в состав 1-й Казачьей кавалерийской дивизии фон Паннвица {{ Материалы по истории Русского Освободительного Движения… Вып. 1. – С. 378; Памяти казачьих вождей // На казачьем посту. – Октябрь 1997 – январь 1998. — № 2-3, — С. 3.}} .

П. Н. Краснов и его помощники рассматривали ГУКВ как «представительство перед германским командованием для защиты казачьих прав» {{ На казачьем посту. — 1 апреля 1944. — №23, — С. 3.}} . Оно занималось казаками, прибывшими из СССР – их вербовкой на военную службу, сбором казаков из плена и из положения «остарбайтеров», обустройством жизни казачьих семей. Управление должно было переводить казаков, рассредоточенных по немецким подразделениям Вермахта, СД и СС в казачьи подразделения Вермахта. Задача переподчинения казаков представлялась самой сложной. Е. И. Балабин писал генерал-майору В. А. Дьякову: «Почти во всех немецких ротах находятся русские… Из своих рот немцы, конечно, никогда казаков не отдадут… Не отдаст казаков и СС. Но если Управление выудит казаков из плена, из ОСТ и устроит семьи – и то будет грандиозная работа и колоссальная помощь казачеству» {{ Письмо генерал-лейтенанта Е.И. Балабина генерал-майору В.А. Дьякову. 24 марта 1944 г. — ГАРФ. — Ф. 5761, Оп. 1, Д. 14, Л. 101.}} .

Начальник Управления Делами Русской Эмиграции в Германии генерал-майор В. В. Бискупский приветствовал создание ГУКВ, но делами эмигрантов оно «пока» не занималось. Ему было разрешено привлекать эмигрантов в германские войска «хотя бы в массовом количестве, но только персонально». «Думаю, – продолжал Балабин, – что многие пойдут, так как казаки понимают, что они связаны с немцами, что погибнут немцы – погибнут и казаки. Победят немцы – как-то устроятся и казаки» {{ Там же.}} .

По его оценке, общее количество казаков, находящихся по немецкую сторону фронта в конце марта 1944 года составляло 65 тысяч человек. 22 тысячи – в дивизии фон Паннвица, который пользовался у казаков популярностью. В его дивизию стремились попасть казаки разных воинских подразделений, в том числе и из Русского Охранного Корпуса. Командующий Корпусом Б. А. Штейфон препятствовал этому, так как во вверенном ему формировании, насчитывавшем к 1943 году 2,5 тысячи человек, казачий полк был лучшей частью.

Так или иначе, создание Главного Управления Казачьих Войск явилось важным событием. За два года казачество выросло в структурированную и официально признанную немцами силу. Вооружёнными казаками стало руководить Верховное командование Вермахта, а не районные или городские полицейские управления и комендатуры. Вместо десятков атаманов местного и временного значения образовался единый казачий центр – ГУКВ. Ссылаясь на немецкие газеты и журналы за 1944 год, журнал «На казачьем посту» сделал вывод, что казакам германское Министерство пропаганды уделяло наибольшее внимание из всех народов и этнических групп России.

Помимо задач, которые были перечислены выше, ГУКВ постепенно брало на себя и другие: продолжалась подготовка офицерских кадров, воспитание молодёжи, проверка офицерского и рядового состава частей на предмет очищения их от случайных и разложившихся элементов. Всевозможные споры и «партийные» разногласия, бывшие некогда основным содержанием эмигрантской жизни, встречались уже только как пережиток и анахронизм. Единодушия с самостийниками, однако, достигнуть так и не удалось.

«Главное Управление Казачьих Войск, – писал журнал «На казачьем посту» – утверждено Германской Властью и, стало быть, по нашей казачьей морали, установлениям и традиции, является для каждого казака незыблемым авторитетом и законом поставленным начальством. И, конечно, всякий казак понимает, что языкоблудие по отношению к своему законному руководству – не только оскорбление для всего казачества, но и измена воинской присяге» {{ Казачьи ведомости. — 1945. — № 1(15-16), — С. 3-4. }} . Казачье руководство еще раз продемонстрировало свою лояльность по отношению к Гитлеру, в связи с покушением на него 20 июля 1944 года. Текст послания, направленный в ставку Гитлера не известен, но 12 августа Кёстринг получил из ставки ответную телеграмму: «Начальнику Главного Управления Казачьих Войск Генералу Краснову. Фюрер и Главнокомандующий Армий поручил мне передать Вам Его сердечную благодарность за Ваши пожелания счастья по поводу неудавшегося покушения» {{ На казачьем посту. — 1 сентября 1944. — № 33, — С. 2.}} .

25 апреля 1944 года Гитлер издал приказ о воинской и рабочей повинности бесподданных в Германии: «Бесподданные, постоянно проживающие на территории Рейха, могут привлекаться к отбыванию воинской и рабочей повинности наравне с германскими подданными. Распоряжения и пополнения, необходимые для проведения этого Указа, издаются Начальником Главного Командования Вооружённых Сил и Рейхсарбайтсфюрером каждой области в согласии с причастными высшими имперскими учреждениями» {{ ГАРФ. — Ф. 5761, Оп. 1, Д. 14, Л. 208.}} .

Этот приказ в первую очередь касался эмигрантов из России, многие из которых за двадцать с лишним лет пребывания за границей не приняли или не получили гражданства стран-реципиентов. Другой столь же многочисленной социальной группы людей, не имеющих паспорта, в Европе просто не было. Новый приказ должен был увеличить приток эмигрантов в германские вооруженные силы, однако, он мало что менял по существу. Желающие поступить на военную службу могли сделать это и раньше, как добровольцы. Но ни прежде, ни теперь, поступающий в Вермахт эмигрант не знал заранее, в какую часть – русскую или немецкую, он будет направлен. Новый приказ расширял «фронт работ» для ГУКВ, переводившего русских военнослужащих из немецких частей Вермахта в казачьи части Вермахта. Но, во-первых, это касалось только казаков, во-вторых, как уже отмечалось, немецкие начальники постоянно чинили ГУКВ препятствия. К моменту подписания Гитлером приказа о бесподданных, в германских вооруженных силах итак уже находилось больше русских, чем могло охватить ГУКВ. Получая пополнение за счет призванных на военную службу русских бесподданных, немецкие командиры могли уже не так болезнено относиться к проблеме перевода какой-то части личного состава своих подразделений в казачьи войска. Но вся эта схема была настолько сложной и громоздкой, что не могла дать ощутимых результатов.

17 июня 1944 года в одной из антипартизанских операций был убит Походный атаман Казачьего Стана С. В. Павлов. Его преемником стал войсковой старшина (в дальнейшем – полковник и генерал-майор) Тимофей Иванович Доманов. В годы Гражданской войны он служил в войсках генералов А. М. Каледина, П. Н. Краснова, затем – А. И. Деникина, но в эмиграцию не попал, жил в Пятигорске и разоблачен не был. В 1942 году, при подходе немецких войск к Пятигорску, получил задание остаться в городе для работы а антифашистском подполье. Вместо этого принял активное участие в формировании казачьих частей Вермахта {{ Материалы по истории Русского Освободительного Движения… Вып. 4. – С. 367.}} .

В докладах Областного немецкого комиссара города Новогрудка от 18 июля и 3 августа сообщалось, что во время эвакуации германских войск из Белоруссии, казачье командование Походного атамана Т. И. Доманова по приказу шефа СС и полиции получило задание обеспечить охрану дороги Городище-Новогрудок-Берёзовка, чтобы в любое время по ним можно было ездить без сопровождения. Казаки выполняли эту задачу вплоть до приказа об эвакуации Новогрудской области, благодаря чему удалось беспрепятственно транспортировать 3 тысячи раненых и 7 тысяч боеспособных немецких солдат {{ На казачьем посту. — 15 июня 1944. — № 28, — С. 8-9; Там же. — 1 июля 1944. -№ 29, — С. 3; Там же. — 1 февраля 1945. — № 3(43), — С. 2.}} .

В августе 1944 года «послужной список» казачьих войск Вермахта был дополнен участием в крупной карательной акции. Три сотни пешего казачьего полка войскового старшины Бондаренко, бывшего военнослужащего РККА, приняли участие в подавлении варшавского восстания, оказав существенную помощь частям СС. Германское командование наградило орденом Железного креста многих участвовавших в бою рядовых казаков и казачьих офицеров. В специальном приказе казачьим войскам №12 от 31 августа начальник ГУКВ П. Н. Краснов объявил благодарность всему личному составу полка «за проявленное мужество, за доблесть и казачье умение побеждать и без достаточного снаряжения и подготовки» {{ Там же. — 15 октября 1944. — № 36, — С. 1, 10-11.}} .

Вместе с тем, обстановка на Восточном фронте требовала немедленной эвакуации Казачьего стана из Польши. Еще в первых числах августа начальник Казачьего управления Гимпель и войсковой старшина Д. А. Стаханов посетили северную Италию и пришли к выводу, что подходящим местом для временного размещения Казачьего стана может быть территория, прилегающая к Карнийским Альпам. В сентябре-ноябре 1944 года туда прибыло свыше 22 тысяч казаков и членов их семей. Для их транспортировки, а также для перевоза вооружения, лошадей, скота, обозов, домашнего скарба, и другого имущества потребовалось 112 железнодорожных эшелонов в составе 50 вагонов и платформ каждый {{ Ленивов А.К. Под казачьим знаменем в 1943-45 гг. // Кубанец. – 1992. — № 3, — С. 49.}} .

Казачий стан во главе с Походным атаманом Домановым в военном отношении был подчинен командующему войсками СС и полиции прибрежной зоны Адриатического моря обергруппенфюреру О. Глобочкину (Глобочнигу), в административном отношении – начальнику Казачьего управления Гимпелю и начальнику ГУКВ Краснову {{ На казачьем посту. — 15 января 1945. — № 2(42), — С. 10-11.}} . На территории северной Италии строевые части Казачьего Стана подверглись очередной реорганизации и образовали Группу Походного атамана в составе двух дивизий.

С первого дня пребывания в северной Италии все казаки и их семейства стали получать улучшенный продовольственный паек и ежемесячное жалование в итальянской валюте. По инициативе Доманова в Казачьем стане были открыты общеобразовательные и специальные учебные заведения: юнкерское училище, кадетский корпус, военно-ремесленная школа, войсковая гимназия, женская школа, шесть начальных и церковно-приходских школ, восемь детских садов. Предполагалось открытие женского института {{ Там же. — 1 января 1945. — № 1(41), — С. 13.}} .

Курс обучения в специальных учебных заведениях был рассчитан на несколько лет. В Толмеццо был открыт Казачий музей, банк, походная типография, театр, действовало Казачье офицерское собрание и Епархиальное управление. В населенных пунктах была создана сеть магазинов, мастерских и больниц. Город Олессио был переименован в Новочеркасск, появились новые названия проспектов: Платовский, Ермаковский, Баклановский; и улиц: Почтовая, Комитетская и другие. В начале весны 1945 года было решено организовать посевную кампанию. Возрождался образ жизни, характерный для казачьих поселений дореволюционной России.

Казаки старались поддерживать нормальные отношения с местным населением, в частности, помогали итальянским крестьянам приводить в порядок жилые постройки и хозяйственный инвентарь. Казаки вступали в брак с итальянскими девушками. Вместе с тем, в станицах были организованы отряды самообороны для предотвращения налетов итальянских партизан {{ Ленивов А.К. Указ. соч. – С. 50-51.}} .

20 сентября 1944 Гитлер избрал 1-ю Казачью дивизию фон Паннвица сборным пунктом всех казаков. Отныне фон Паннвиц стал военачальником всех казачьих войск; опираясь на авторитет Краснова, он должен был за короткое время собрать всех казаков, находящихся на разных фронтах во Франции, Польше и других странах. Казачья дивизия, в свою очередь, попала под общее руководство Гиммлера, который, по приказу фюрера, занимался организацией всех военных сил Германии {{ Приказ генерала Е.И.Балабина Общеказачьему Объединению в Германии от 22 сентября 1944 года. — ГАРФ. — Ф. 5761, Оп. 1, Д. 14, Л. 300.}} .

Для проведения мобилизации находящихся на территории Рейха казаков был образован специальный орган – Казачий Резерв во главе с генерал-лейтенантом Кубанского Казачьего Войска Андреем Григорьевичем Шкуро – известным белым полководцем Гражданской войны. Шкуро был выпускником кадетского корпуса и Николаевского кавалерийского училища. Во время Первой мировой войны он возглавлял Кубанский конный отряд особого назначения, совершавший рейды по германским тылам. Подобную тактику Шкуро практиковал и в борьбе с большевиками на юге России. Его воспоминания носят название «Записки белого партизана». С 1920 года жил в эмиграции.

В сентябре 1944 года на Шкуро была возложена задача по сбору казаков всех казачьих Войск, уроженцев казачьих земель, а также коренных жителей Ставропольской и Черноморской губерний для формирования Казачьего Освободительного Корпуса. Казаки и иногородние, ушедшие с немцами, вне зависимости от их нынешнего местонахождения обязывались требовать через местные учреждения частей СС своего отправления в распоряжение Шкуро. Казаки могли находиться в лагерях военнопленных, рабочих лагерях, на заводах, в отдельных малых частях, в командах охраны, в полицейских командах, при штабах отдельных германских воинских подразделений.

Во исполнение этой задачи, Шкуро назначил своим представителем в Протекторате Богемия и Моравия генерал-майора Шелеста, при котором учредил две комиссии. Первая – для приёма на службу казачьих офицеров и рядовых казаков; вторая – для проверки званий офицеров, их принадлежности к казачеству и их политической благонадёжности. Шкуро просил Балабина распорядиться, чтобы все казачьи организации, состоящие под его руководством, прислали списочный состав.

Этот приказ не касался частей Походного атамана Доманова, имевших особое назначение – очистить от партизан временную казачью территорию для поселения на ней семей казаков, и охранять их на этой территории {{ На казачьем посту. — 1 октября 1944. — № 35, — С. 2.}} .

На практике идея собирания казаков в единое воинское формирование столкнулось с немалыми трудностями, которые были связаны прежде всего с межведомственными отношениями внутри Рейха. Эту ситуацию иллюстрирует сообщение Балабина 16 июня 1944 года о трудностях, связанных с формированием инженерных частей из казаков: «Германская армия состоит из частей Вермахта и частей СС и СД… В Варшаве в батальоне СС более тысячи казаков и в сотне СД 250 казаков – новых эмигрантов. Но СС не имеет сапёрных, железнодорожных, танковых и других технических частей. Всё это принадлежит Вермахту. Вермахт же никому не верит, и все формирования производит сам» {{ ГАРФ. – Ф. 5761, Оп. 1, Д. 14. — Л. 221.}} .

Техническая невозможность собрать казаков воедино в частности, из-за недостачи транспорта, явное расхождение благожелательных нацистских деклараций с реальной практикой, – не вселяло, однако, уныния в руководителей казачьего движения.

10 ноября 1944 года, в годовщину подписания Кейтелем и Розенбергом документа о признании заслуг казаков перед Германией, П. Н. Краснов обратился к своим подчинённым: «Год тому назад светлым пламенем загорелись в сердцах казачьих имена друзей казачьих войск – Фюрера Адольфа Гитлера, фельдмаршала Кейтеля, рейхсминистра Розенберга…» {{ На казачьем посту. — 15 ноября 1944. — № 38, — С. 2.}} Ни одного слова по поводу несбывшихся надежд, как и раньше, не произносилось. Казаки продолжали скрупулёзно делать то, что от них зависело.

Определенную активность в период Второй мировой войны белая эмиграция проявила и на Дальнем Востоке, на территориях, контролируемых Японией. В 1943 году генерал А. П. Бакшеев возглавил Захинганский казачий корпус в составе пяти полков, двух отдельных дивизионов и отдельной сотни. Корпус непосредственно подчинялся начальнику японской военной миссии в Тайларе подполковнику Таки. Из белоэмигрантов на добровольной основе формировались отряды резервистов, которые проходили подготовку и обучение для того, чтобы пополнять русские формирования в составе японской армии. Личный состав отрядов был объединен в Союз резервистов. Им выдавалось обмундирование и выплачивалось денежное содержание. Каждый белоэмигрант, зачисленный в Союз резервистов, был обязан в случае возникновения военных действий с Советским Союзом явиться по месту регистрации, где поступал в распоряжение японских военных властей.

В конце 1943 года была увеличена численность бригады «Асано». Она была развернута в «Российские воинские отряды армии Маньчжоу-Го», состоящие из кавалерии, пехоты и отдельных казачьих подразделений. К началу августа 1945 года численность данного воинского формирования составила 4 тысячи человек.

В начале 1944 года японцами было создано еще три русских воинских формирования: Ханьдаохэцзыский русский военный отряд (ХРВО), в который призывалась русская молодежь из восточных районов Маньчжоу-Го и из старообрядческих деревень; Сунгарийский отряд, комплектовавшийся русской молодежью Харбина и южных городов Маньчжурии; Хайларский отряд, пополнявшийся в основном казаками Трехречья. Это были небольшие по численности формирования – весной 1945 года в составе ХРВО находилось до 250 человек. Обучение в отрядах включало строевую и огневую подготовку, подрывное дело, военную географию, тактику разведывательных и диверсионных действий, приемы рукопашного боя, а также русскую историю. Отрядами командовали японские офицеры, командирами подразделений в составе отрядов были русские {{ Захаров В.В., Колунтаев С.А. Русская эмиграция в антисоветском, антисталинском движении (1930-е – 1945 гг.) // Материалы по истории Русского Освободительного Движения… Вып. 4. – С. 109-111.}} .

По данным современных российских исследователей, разработанный японцами план нападения на СССР, с самого начала предусматривал активное привлечение белоэмигрантов {{ Захаров В.В., Колунтаев С.А. Указ. соч. – С. 108; Свириденко Ю.П., Ершов В.Ф. Белый террор? Политический экстремизм российской эмиграции в 1920-45 гг. – С. 186.}} . Это означает, что по данному вопросу, позиция японского руководства принципиально отличалась от позиции Гитлера. Однако Япония так и не приступила к реализации своего плана вторжения на территорию СССР, предпочтя начать войну против США. В результате, белоэмигрантские воинские формирования, созданные на Дальнем Востоке, так и не были задействованы в вооруженной борьбе. Можно предположить, что их использование в предполагавшейся войне против СССР, имело бы военно-политические перспективы. На советской территории, которая в случае нападения Японии неизбежно стала бы зоной боевых действий, были сосредоточены лагеря ГУЛага.