Часть вторая."САМОДУР" И "ПОКАЗУШНИК"

В июне 1993 года генерал Лев Рохлин принял командование 8-м гвардейским корпусом в Волгограде, тем самым, который был преемником истории и традиций 62-й, впоследствии 8-й гвардейской армии, оборонявшей Сталинград, и в одном из полков которой он начинал офицерскую службу.

Первое, с чем он столкнулся, было безразличие к службе со стороны офицеров, связанное с неопределенностью перспектив. Его предшественник, оказалось, мечтал сократить численность корпуса до 500 человек: меньше людей - меньше проблем. Такое число позволяло оправдать любые провалы в боевой подготовке корпуса.

Для Рохлина, больше шести лет прослужившего в горячих точках и знающего, чем оборачивается следование по пути этих настроений, подобный подход был неприемлем: "Лучший способ дискредитировать армию и саму воинскую службу в глазах общества - вывести войска на поле боя неподготовленными".

Рохлин не верил, что таких полей для Российской Армии уже не будет. Почему?

- История, - считает он, - полна печальных примеров, свидетельствующих, что политические катаклизмы, к сожалению, не могут рано или поздно не обернуться вооруженным противостоянием. Формы этого противостояния бывают разными, в том числе и самыми трагическими... В любом случае профессионалы должны быть готовы к худшему. Иная психология для человека в погонах недопустима. Она опасна и для существования государства, и для жизни самого человека

Учебные тревоги начали сыпаться на личный состав одна за другой, вытряхивая людей по ночам из теплых постелей и бросая их на полигоны. В течение полутора лет, вплоть до Чечни, не было такой ночи или дня, чтобы какое-нибудь подразделение корпуса не подверглось испытанию.

Особое внимание Рохлин уделял подготовке разведчиков и организации деятельности разведки корпуса в целом.

- Мой опыт показывал, - говорит Рохлин, - что знание обстановки, объективная информация о противнике - залог успеха в любом вооруженном конфликте, не говоря уже о войне с применением всех сил и средств.

Он увеличил численность разведбата почти вдвое его штата, подобрал туда лучших офицеров.

Другой не менее важный приоритет в заботах генерала - артиллерия. Он мучил артиллеристов на полигоне месяцами, требуя не просто отработки нормативов, но и творческого, если так можно выразиться, отношения к стрельбе.

- Однажды, - рассказывает Рохлин, - я оставил артиллерийский полк на полигоне еще на две недели по причине неподготовленности командира полка.

Мало того, генерал безжалостно снимал с должностей всех, кто, по его мнению, не справлялся с обязанностями и не проявлял усердия в боевой подготовке.

Не всегда, правда, его мнение в оценках командиров совпадало с мнением других начальников.

Как-то ночью генерал поднял по тревоге танковый батальон, которым командовал в то время капитан Мансур Рафиков. Батальон помчался на полигон. Рохлин, глядя, как танкисты выполняют поставленные им задачи, ничего не сказал. А потом проверил казармы и устроил разнос командиру дивизии за их состояние. Казармы действительно выглядели ужасно. Через несколько дней суд офицерской чести дивизии завел на комбата дело. Но вскоре пришло известие: капитану Рафикову досрочно присвоено воинское звание "майор".

- После моего разговора с комдивом, - поясняет Рохлин, - тому ничего не оставалось делать, как попытаться найти виновного. Это известная схема. Но я-то видел, как Рафиков командовал на полигоне и как стреляли его танкисты... А состояние казарм батальона - дело поправимое. Комдиву надо было помочь молодому комбату решить эту проблему. Но он начал с другого...

Рохлин не стал напрямую вмешиваться в действия командира дивизии. Свою точку зрения на комбата он выразил тем, что во время приезда в Волгоград министра обороны подал фамилию Рафикова в приказ на поощрение. Так капитан стал майором. В дивизии только развели руками. "Дело" Рафикова закрыли. А Рохлину, решительно прервавшему дремотную жизнь людей, ломающему все сложившиеся стереотипы времен смутного времени и развала государства, не оставалось рассчитывать ни на что, кроме уничтожающей оценки: самодур. А воссоздание Рохлиным гарнизонного оркестра и роты почетного караула, ставшей вскоре одной из лучших в Российской Армии, выставление поста у Вечного огня на Мамаевом кургане, участие солдат и офицеров корпуса во всех праздничных мероприятиях города добавили к оценке комкора еще одну: показушник.

В октябре 1994 года, за месяц до начала войны в Чечне, Рохлин предложит построить на Мамаевом кургане часовню и создать мемориальное кладбище, а празднование 50-летия Победы организовать так, чтобы волгоградцы еще раз вспомнили о трудном, но героическом прошлом своего города и страны, об истинной славе своей армии.

Проклиная "самодура" и "показушника", солдаты и офицеры начали готовиться к театрализованному показу штурма Мамаева кургана.

Тогда они еще не знали, какая "репетиция" их ждет.

9 мая 1995 года на кургане будут вести театрализованные бои уже те, кто знает о войне не по картинкам из учебников истории. И никто из них уже не вспомнит, как еще недавно они звали того, кого в Чечне стали звать "папой".