"Темное вожделение" - читать интересную книгу автора (Фихан Кристин)

Глава 10

Шиа оторвала пристальный взгляд своих изумрудных глаз от черных Жака. Он был так близко, что она могла почувствовать жар его кожи, зовущий ее. Кончики его пальцев прикасались к ее щеке, губам. Его потребность в ней была так же сильна, как и буря. Это пылало в нем, медленно расползаясь огненной лавой.

— Нуждайся во мне, Шиа. — В его голосе слышалась боль от желания. — Пусть я тебе буду необходим так же, как ты мне. Я отдал бы свою жизнь за тебя. Живи для меня. Найди способ жить для меня. Люби меня сильно.

Ее ресницы опустились вниз, капельки дождя сверкали на кончиках пушистых полумесяцев.

— Ты не понимаешь, что просишь.

Его руки обхватили ее лицо, поглаживая большими пальцами безумно несущийся пульс. Каждое нежное прикосновение посылало огонь сквозь ее тело. Ее пристальный взгляд в очередной раз неохотно встретился с его, и в глазах появилась своего рода безнадежность.

— Конечно, я знаю, чего это будет стоить тебе, единственная. Я чувствую твое нежелание. Твое отвращение к новому способу питания. — Его рука, двигающаяся к затылку, стала притягивать ее к нему.

— Я только пытаюсь во всем разобраться, — возразила она. — Мне нужно больше времени.

— Понимаю, Шиа. Я должен был найти другой способ помочь тебе вылечиться. Я попытаюсь узнать, какой Спутник жизни тебе нужен. Хочу быть тем, в ком ты нуждаешься, кого ты будешь уважать и любить, а не кем-то, кто будет навязывать тебе свою волю и подходящие решения. Есть способы, моя маленькая любовь, чтобы накормить тебя без отвращения. — Его рот нашел ее пульс, и почувствовал, как тот сразу ускорился под бархатистыми касаниями языка.

Его губы переместились сначала на ее подбородок, потом на уголок губ. Его голос был хриплым, в нем слышалась боль.

— Желай меня, Шиа. Желай меня не только своим телом. Позволь мне войти в твое сердце. — Его рот прикасался к ней отнюдь не мягко, а дико и жадно.

В его глазах отражался голод, когда он поднял голову и посмотрел вниз на нее.

— Открой мне свой разум. Желай меня там так же, как жаждешь своим телом. Нуждайся во мне вне зависимости от влечения, которое можешь удовлетворить лишь ты. Впусти меня в свою душу, позволь мне там жить. — Его рот бродил по каждому дюйму ее лица, шеи, по изгибу плеча.

Его тело пылало, испытывало боль и желание. Его сердце настроило себя на ее ритм. В его голове был туман вожделения, эротические картинки и чувственные потребности. Все было наполнено нежностью, любовью, сила чувств которых опаляла ее, так же как и голод в нем. Его жаркий рот нашел ее грудь через тонкий хлопок рубашки, целуя. Его тело реагировало сильно, мучительно, джинсы стали тесными и неудобными.

Жак притянул ее ближе, шторм бушевал в нем, вокруг него.

— Исцели меня, Шиа. Не оставляй меня таким. Желай, чтобы я вернулся назад. Мечтай о моем теле внутри твоего. Ты должна прикоснуться ко мне так же, как я касаюсь тебя.

Шиа ощущала в нем все это: ярость, дикое желание, темный, чувственный голод. Его глаза отражали множество потребностей, и не было, возможно, ни единой причины, которой она могла бы воспользоваться, чтобы отказать ему. Ее руки уже скользи по его сильным, твердо очерченным мускулам, вызывая желание в каждой ее клеточке, такое же, как и буря, бушевавшая вокруг них.

Ее рот впивался в его, руки проникли под одежду, стараясь избавить их от неестественных препятствий. Она была недостаточно близка к нему, ей необходимо было прикасаться кожа к коже. Жак стянул ее рубашку через голову и отбросил прочь, притягивая ее назад, практически откидывая горизонтально, чтобы с жадность кормиться у ее груди. Его руки скользили вверх и вниз по ее бокам, узкой грудной клетке, тоненькой талии.

— Позволь мне войти в твое сердце, Шиа, — бормотал Жак у сливочно-белой выпуклости ее груди, около безумного ритма, соединяющегося в мелодию для него. — Прямо здесь, единственная, впусти меня. — Его зубы покусывали ее атласную кожу, а язык ласкал и поглаживал.

Он стягивал ее джинсы с талии по изгибам ее стройных бедер. Падая на колени, Жак обхватил ее бедра руками, уткнулся носом в шелковые трусики, зарываясь глубже. Шиа выкрикнула его имя, а ветер кружил и завывал, принося его назад, окружал ее им, ароматом и силой желания.

— Желай меня, Шиа. Так же. Так, как должно быть. Так же, как сейчас. Ты должна быть со мной. Здесь в сердцевине этого шторма. Прямо сейчас. — Он разорвал шелковые трусики и отбросил в сторону, прижимая ее к себе, наслаждаясь приливом огненного и сладкого жара. Ее тело слегка пошатывалось от удовольствия, и она извивалась под его губами, но он не останавливался, вместо этого посылая ее снова и снова за край.

Шиа могла только прикасаться к его густым темным волосам, сжимая их в кулаке и удерживая, когда мир стал качаться под ногами, а дождь полил на землю. Она стояла обнаженная под проливным дождем, такая горячая, и боялась, что вода зашипит, когда соприкоснется с ее кожей.

— Ты хочешь меня, Шиа? — На этот раз его голос дрожал, словно при всей силе и власти одно ее слово может толкнуть его в пропасть.

Жак был на коленях у ее ног, его любимое лицо отражало мучение, мужчина был так красив, чувственный карпатец, смотрящий на нее. Он не мог существовать без нее, это было очевидно для нее. Абсолютно. Совершенно. Его полная уязвимость. И только на мгновение ветер, казалось, затих, и шторм успокоился, словно сами небеса ждали ответа.

— Ты не можешь знать, как сильно я тебя хочу, Жак, даже если читаешь мои мысли. — Она заставила его встать на ноги, наклонясь вперед, прикасаясь своими губами к его. — Я хочу тебя всем сердцем. Именно так. — Ее дыхание отдавалось теплом на его груди.

Ее язык ласкал его кожу, чувствуя изменения ритма его сердца. Ее руки потянулись к пуговице на его джинсах, и стали медленно освобождать его от давящих ограничений.

Очертания молнии осветили расколотое небо и на мгновение его профиль. Его темное тело, сильные мускулы, его ужасную потребность в ней, все это было полностью показано в ночи. Его взгляд не отрывался от нее, черный и сильный, безумно голодный. Руки Шиа слегка обхватили его, она прижалась своим ртом к плоскому и твердому животу. Жак дернулся, словно она его обожгла. Ее пальцы проследили контуры его словно вырезанных ягодиц, задержавшись на мгновения, стараясь запомнить. Тогда Шиа опустилась на колени, обхватила рукой и стала поглаживать и ласкать всю бархатистую длину. Каждое прикосновение вызывало дрожь танцующего удовольствия в теле, порывы огня, вспыхивающего, надеющегося охватить его.

Жак схватил горсть ее рыжих волос, мокрых и потемневших от проливного дождя. Он убеждал ее, настойчиво работая своими бедрами, поглощенный жаждой ее прикосновения. Она мягко насмешливо рассмеялась, когда ее горячий, влажный рот скользил по нему. Жак застонал и прижал ее к себе, поднимая свое лицо навстречу сильной буре.

— Ты должна понимать это, Шиа. Ты не можешь это делать, не понимая. — Слова вырывались из него с трудом, будто причиняя боль, словно из самой души.

Шиа сжалась, удерживая, следуя за неумышленными толчками, намеренно соблазняя его дальше. Он поднял ее, пряча свое лицо в изгибе шее, дыша глубоко, стараясь восстановить хотя бы подобие контроля. Руками обхватив талию, поднял ее.

— Положи свои ноги мне на талию, любимая. — Он мягко покусывал ее шею, вонзая зубы, а потом языком ослабляя боль.

Шиа обхватила его руками за шею, устраиваясь на нем, ощущая напряженную толщину того, чему он настойчиво искал вход. Жак был таким большим, горячим, она боялась, как бы они оба не вспыхнули в огне. Прежде, чем она смогла расслабиться, он вошел в нее, полностью наполняя. Она прокричала его имя. Звук затерялся в сумасшествии бури, бушующей вокруг них.

Дождь хлестал по лицу, стекая по бледным плечам, вниз по ее полным, блестящим грудям, формируясь в капельки на пиках, привлекая внимание к соскам. Жак ловил воду своим ртом, его тело сильно вонзалось в нее. Огонь сжигал их, уничтожая, перемещаясь между ними. Шиа была жаром, захватившим его, удерживающим его, завлекая все глубже и глубже в ее волшебное нутро.

Губы Жака нашли ее снова, немного жестоко, жадно питаясь, доминируя, предъявляя свои права на нее, ставя клеймо навечно.

— Открой свой ум моему. — Послышался шепот у ее шеи.

Она чувствовала его рот на изгибе своего плеча, его зубы, а потом жар и ощущение голода.

— Открой мне свой разум, Шиа. Впусти меня и держи меня там. — Шепот напоминал сеть волшебника.

Он соткал такую сильную сеть, что у нее не было даже желания отказывать ему в чем-либо.

Жак вошел в ее тело, проникая сквозь барьер разума, требуя сердце. Мгновенно все стало по-другому. Он ощущал ее наслаждение, такое сильно, что она почти горела с ним. Она чувствовала его удовольствие, взметнувшееся до самых звезд, напряжение сильного тела, желание доставить удовольствие ей первой. Жак хотел мира для нее, жаждал обладать ею, любящей его таким, каким он был, больным, сломанным и почти сумасшедшим. Шиа могла видеть его душу, животное на поводке, всегда сражающееся за получение контроля. Видела его страх потерять ее, страх того, что станет вампиром, тем, кого ненавидел и на кого охотился его вид. Ощущала его сильную потребность защищать ее, держать в безопасности, понравиться ей. Он хотел добиться уважения и любви, быть достойным её. Жак не пытался скрыть демона в себе, темного, уродливого, настолько жаждущего мести, чтобы нуждаться в хранителе.

Шиа позволила ему увидеть свое абсолютно одинокое детство, страхи по поводу того, чтобы жить с кем-то, потребность в самоконтроле и дисциплине, желание к нему и тайные мечты о детях и семье.

Руки Жака напряглись, он рассмеялся мягко и торжествующе. Она видела худшее в нем, и ее тело все равно отвечало ему, встречая каждый его толчок с сильным и огненным трением. В ней пылал голод и потребность в нем и хрупкой связи, которую она собиралась пережить. Он впился в ее рот, так же как и в тело, дико и с некоторым сумасшествием, полностью раскованно. Гром усилился и пророкотал, а она мягко вскрикнула, хватаясь за него, когда ее тело сжалось вокруг него, вознося к звездам. Его хриплый вскрик затерялся в ярости бури, когда его тело, казалось, рассыпалось, взлетело и взорвалось, словно вулкан.

Уставшая и пересыщенная, Шиа положила голову ему на плечо, когда он прислонился к стволу ближайшего к ним дерева. Дождь охладил их горячие тела, проникая через дикое желание и жгучий голод, и к тому же ограждал от нападения людей.

Очень мягко, Жак спустил ее на землю, удерживая за талию, чтобы помочь ее дрожащим ногам удерживать вес. Шиа подняла руку, чтобы откинуть свои приглаженные дождем волосы назад. Он поймал ее пальчики и поднес руку к своему рту.

— Ты сейчас красивее, чем я когда-либо видел.

Она улыбнулась и покачала головой.

— Ты сумасшедший, знаешь это? Это одна из самых сильных бурь, которую я когда-либо видела, а я даже не замечала этого до сих пор.

Он усмехнулся с некоторым намеком и потер переносицу.

— Это кое о чем говорит.

— Точно, — согласилась она. — Что ты сумасшедший, и я, похоже, тоже.

Его руки обхватили ее попку и притянули к своему твердому телу, его лицо спряталось в изгибе ее плеча, пока он наслаждался моментом. Жак никогда не забудет, как она выглядела, такая дикая и красивая внутри бури с ее полным приятием его, несмотря на разрушенный ум и демона на поводке.

— Это никогда не пройдет, Шиа, то, что мы чувствуем друг к другу. Это никуда не денется. Это будет становиться сильнее с каждым столетием. Так что тебе не стоит волноваться о потере силы чувств.

Он ощутил ее улыбку своей обнаженной кожей, маленький поцелуй, когда она прижалась к его груди.

— Я бы не выжила. И не уверена, что могу стоять самостоятельно.

— Я помогу тебе в этом. — В его голосе слышалось поддразнивание, вкрадчивые нотки, и она почувствовала, как Жак прижал ее ближе, ощущая его напряженную и готовую длину своим животом.

— Ты действительно ненормальный. Мне совершенно не хочется быть мокрым покрывалом, а дождь просто стекает по нашим телам. — Шиа рассмеялась, поскольку, пока говорила, ее тело переместилось ближе к нему, неспособная предположить, что они могут сделать больше, чем цепляться друг за друга после такого дикого соития.

Он повернул ее так, чтобы она оказалась у дерева. Его большое тело, ограждало ее от проливного дождя. Руки Жака обхватили ее лицо, и он нагнулся к ней, целуя слегка припухший рот.

— Мне никогда не будет достаточно тебя даже через столетия. — Его руки двинулись вниз к ее грудям, потом к плоскому животу, чтобы задержаться там, прижимаясь растопыренными пальцами. — Я не могу дождаться, когда наш ребенок будет расти в тебе. — Его глаза потемнели. — Я никогда не думал, что смогу поделиться тобой с кем-то, но мысль о нашем ребенке, заставляет меня желать тебя еще больше.

— Притормози, варвар, я думаю, мы должны сначала узнать друг друга получше. Мы сейчас представляем эмоциональных калек, а это нехорошо для воспитания.

Он мягко рассмеялся в ее губы, прежде чем поцеловал снова.

— Я знаю, что у тебя в уме и сердце, единственная. Это не так страшно для меня. Как только ты что-то решишь, то твердо придерживаешься этого. Это то, что делает тебя хорошим исследователем.

— Не думай, что можешь обмануть меня с помощью секса. Так же, как ты был у меня в голове, я была в твоей. Не думай, что я не вижу твоей тенденции доминировать.

Его руки касались всех углублений и ямочек, находя все секретные и чувствительные места. Его рот прошелся по ее горлу, оставляя следы, пока он упивался водой, до тех пор, пока не спустился к ее груди.

— Ты думаешь, что секс — хорошая идея в такой момент? — Его язык ласкал ее сосок, а зубы покусывали молочно-сливочную выпуклость, что отзывалось в ее сердце. — Но у тебя такой приятный вкус. — Его рука легла на пружинистые завитки, вызывая жар раньше, чем его пальцы проверили огонь в ожидающих ножнах. — И ты чувствуешь себя так хорошо.

— Ты сумасшедший. — Она не могла не рассмеяться, выгибаясь под его рукой, используя свои, чтобы приласкать и погладить его. — Я клянусь, Жак, что ни один из нас не в состоянии стоять. — Она должна была бы чувствовать холод, но дождь только добавлял эротики в данный момент, подпитывая силу огня, усиливающегося между ними.

Счастливо смеясь, Жак подталкивал ее к упавшему дереву, поворачивая так, чтобы она оказалась спиной к нему. Фиксируя ее руки на мшистом стволе для устойчивости, он нагнулся к ней, сначала целуя ее в основание позвоночника. Легкое прикосновение послало дрожь волнения, прошедшую сквозь нее, трепет удовольствия, когда его пальцы стали проверять ее готовность к вторжению.

Ловя ее изящные бедра своими большими руками, Жак замер на мгновение, пораженный совершенством изгибов тела женщины, тела Шиа. Ее попка была круглой, упругой, хорошо выраженной, словно приглашающей.

— Ты так красива, Шиа, невероятно красива. — Он прижался к ней, продлевая момент проникновения, наблюдая, как дождь скатывается по ее бледной, атласной коже, чтобы встретиться с его напряженной длиной.

— Жак! — Шиа взволнованно прижалась ближе к нему, ее тело было мягким и уступчивым, влажным и готовым.

Он входил в тугие, горячие, бархатистые ножны, так великолепно подходящие для его тела. Наслаждение накатывало на нее снова и снова, опыт, который он получил, никогда не будет достаточным. Жак толкнулся вперед, сильно и глубоко, желая заполнить полностью, испытывая необходимость слышать ее мягкие, пронзительные вскрики. Это выводило его из себя: негромкие звуки, вырывающиеся из ее горла, то, как ее тело двигалось ему на встречу, чтобы встретить его. Дождь казался частью всего этого, окружая их, словно занавесом, скользя по их разгоряченным телам, делая кожу более чувствительной. Он ощущал ее вокруг себя, частью себя, словно у них было одно тело, по-настоящему единое с землей, укачивающей их, и небесами, разверзшимися от их страсти. Мог ощущать каждый мускул в теле, напряженный, готовый, ждущий того прекрасного момента, когда ее тело сожмется вокруг его, забирая его семя в себя, когда он кончал снова и снова, ощущая поток цветов и красоты и удивительное наслаждение. Чувствовал, она открыта для него: ее ум, сердце, душа; мягкая, женственная, изящная женщина и вся его. Ее удовольствие было равно его, удар — удару, дрожь — дрожи. Он считал, что Шиа удержится на ногах, но они вместе упали на траву.

Держась друг за друга, они смеялись, как дети, а дождь охлаждал их тела.

— Мне казалось, что на этот раз появится пар, — сказал Жак, прижимая ее к себе.

— Ты поможешь сделать это? — Шиа положила голову ему на грудь, одной рукой лениво скользя по сильным мускулам его груди.

— Сделать нас такими горячими, чтобы заставить дождь изменить направление движения? — Он по-детски, впервые настолько беззаботно усмехнулся под ней, забыв на мгновение о перенесенных мучениях.

Она делала его неукротимым. Шиа делала его уязвимым. Но более всего, она делала его живым.

— Нет, на самом деле, так, как это сделали другие. Они растворились в тумане или стали туманом. Ты можешь так? — спросила Шиа. — Я имею в виду, что когда ты сказал, что можешь, я подумала, что ты бредил.

Его брови приподнялись.

— Бредил? — Жак дерзко усмехнулся, протягивая свою руку, и наблюдая за тем, как мех слегка касается ее, как пальцы изгибаются, увенчиваясь когтями.

Ему было необходимо задержать Шиа, поскольку она отползала от него подальше, смотря огромными глазами. Жак боялся причинить ей боль из-за своей силы.

— Прекрати смеяться надо мной, ты животное. Это определенно ненормально. — Медленная улыбка скользнула по изгибам ее мягкого рта.

Она не могла, как он, находить радость в каждом воспоминании, что возвращалось к нему, в каждом воспоминании о его способностях.

— Это нормально для нас, любимая. Мы можем менять форму, когда нам хочется.

Она состроила гримаску.

— Так ты подтверждаешь, что все те отвратительные истории верны? Крысы и летучие мыши и склизкие вещи, типа червя?

— С чего бы мне захотелось стать кем-то, типа склизкого червя? — Он открыто засмеялся.

Звук поразил его, он не забыл, как смеяться вслух.

— Очень смешно, Жак. Я конечно рада, что ты находишь это забавным. Но те люди фактически возникли из тумана, как в кино. — Она хлопнула его по руке, чтобы привлечь внимание. — Объясни это.

— Изменить форму легко, когда есть сила. Когда я говорил тебе, что мы можем бежать вместе с волками, то говорил это в прямом смысле. Мы бегаем со стаей. Мы можем летать в виде совы и становиться воздухом. — Он откинул назад волосы, закрывающие ее лицо. — Почему тебе не холодно?

Шиа сидела, удивленная тем, что это так. Ей на самом деле не было холодно. Она замерзла, когда подумала об этом, но потом ей снова стало тепло.

— А почему мне не холодно?

— Карпатцы могут регулировать температуру своего тела. Иллюзия — простая вещь для того, кто может ее создать. Можно не покупать одежду, если мы этого не хотим. Но большую часть времени мы стараемся подражать человеческой жизни. — Он поцеловал ее макушку. — Ты можешь притвориться, что тебе холодно, если это заставляет тебя чувствовать себя лучше.

— Мне не нравится идея, остаться здесь, Жак, так близко к другим. У меня такое ощущение, что я не могу дышать. Но, возможно, это оттого, что я не каждый день вижу, как люди превращаются в туман. Наверное, нам стоит остаться подольше и научиться у них некоторым вещам.

— Я могу научить тебя изменять форму, — сказал он раздраженно.

Шиа ущипнула его за шею.

— Я точно не хочу учиться изменению формы. Мне хватает и того, что приходится учиться разделять свою жизнь и тело с другим человеком. Но если мне когда-нибудь захочется стать крысой или еще кем-то, то обещаю, только ты будешь учить меня. Я говорила совсем о другом, о тех способах, которыми целитель вылечил тебя так быстро.

Жак проглотил свой протест. Она казалась взволнованной, а не испуганной. Ему не нравилась сама мысль о том, что рядом с ней будет другой человек, проводящий с ней время. Но Шиа была целительницей, и Грегори мог многому научить ее. А ему хотелось сделать ее счастливой.

Он потянулся за своими воспоминаниями.

«Грегори. Темный».

Древний и сильный. Одиночка.

«Он всегда один», — шептали карпатцы о его силе и редко произносили вслух его имя.

— Целитель всегда бродит по земле в поисках знания. Он не остается среди нашего народа. И нет никого более опасного и более занятого спасением нашего народа. Михаил — его друг. Они уважают и понимают друг друга.

Шиа потянулась ближе к телу Жака, укрываясь от бури.

— Я не могу поверить, что ты помнишь все это. Это удивительно, Жак. Твоя голова болит?

Он потер свой лоб, одновременно отрицательно качая головой. Правда состояла в том, что боль раскалывала и взламывала его мозг изнутри. Но для нее он мог выдержать и это.

— Его единственный ученик, только на половину столетия моложе Грегори и Михаила. Он был другим даже внешне. Тоже одиночка, как и Грегори. И так же искал знание. Говорит на многих языках, как местный, служил во многих армиях. Высокий, широкоплечий, такой же мускулистый, как и Грегори. Его волосы длинные и белокурые, что большая редкость для нашего народа. Его глаза янтарные, словно чистое золото. Грегори разрешил ему учиться искусству исцеления у него. Они были замечены вместе во многих местах по всему миру.

— Кто он? Он все еще жив? — спросила Шиа заинтригованная.

— Его зовут Эйданом, у него есть брат-близнец. Он часто охотился с нами. — Его голова пульсировала, угрожая взорваться, если он продолжит.

— Охотился, это как? — Шиа задержала дыхание, напуганная тем, что он мог сказать.

— Красавица, единственная, я был тем, кто нашел тебя в итоге. — Его белозубая улыбка сверкнула, а во взгляде отразилась некоторая хитринка.

— Не прячь от меня это. — Она воспользовалась преимуществом, с легкостью скользнув в его ум и вбирая все картины опасности и отвращения.

Даже страха. Немного из-за противников, но большей частью из-за боязни стать таким, как они.

Жак не был готов к ее проникновению в свой ум и верил в свою способность удержать темную сторону их существования, спрятанной от нее. Шиа всегда отказывалась входить в его мозг, но это не значит, что она не могла сделать этого всякий раз, когда хотела.

Его выражение лица было таким жалким, что Шиа рассмеялась.

— Там, где я выросла, это называется быть пойманным со спущенными штанами.

Он смотрел вниз на свое тело, блестящее от дождя. Его усмешка была направлена на него самого, а черные глаза были удивленными.

— В прямом смысле.

— Так, где же Эйдан сейчас? Он был убит?

В уме Жака сначала не было знания об этом. Ему нужно было найти много частей головоломки, прежде чем получить ответ. Поскольку это причиняло ему боль, Шиа любовно прикоснулась к его руке.

— Больше не пытайся.

— В Соединенных Штатах. Последнее, что я помню — он и его люди перебрались в Штаты, чтобы решать там проблемы с вампирами. Вампиры больше не остаются здесь в горах, где на них легче охотиться. Если Эйдан все еще жив, или если он все еще не перевоплотился, — Жак нахмурился от такой возможности, — тогда он все еще остается далеко от нашей земли.

— Что ты подразумеваешь под понятием «его люди»? Спутница жизни? Ребенок?

— По моим последним воспоминаниям у него не было Спутницы жизни. Поскольку он так же стар, как и Грегори с Михаилом, то опасность для него возросла. Чем старше мужчина-карпатец, тем труднее ему вести такой образ жизни.

— Тогда Грегори тоже рискует, — продолжила Шиа его мысль.

— Грегори — самая большая опасность для всех нас, да и Эйдан не далеко от него отстал. Но все же у последнего есть своего рода семья. Люди, искренне поколениями служившие ему. Он дал им целое состояние, но они предпочитают оставаться с ним. От матери к дочери. От отца к сыну. Эйдан — единственный карпатец, которого я знаю, с такой семьей.

Вспыхнула молния, и почти сразу за ней прогрохотал гром наверху. Шиа напряглась, улыбка исчезла из ее губ и глаз. Ее раскрытая рука уперлась в грудь Жака, удерживая его на расстоянии от себя. Внезапно такой радушный лес и дикая буря больше не казались чувственной детской площадкой, а стали вдруг черным и зловещим миром. Шиа вскочила на ноги и стала поворачиваться вокруг, осматриваясь. Жак поднялся с плавным изяществом, обвивая ее талию своей рукой в защитном жесте.

— Что такое? — Мгновенно он начал просматривать местность вокруг них, стремясь выявить врагов.

Он вышел вперед, блокируя любую угрозу ей. И не нашел ничего, что бы встревожило ее, но в голове у Шиа был настоящий страх.

Шиа отступила подальше от него с глазами полными тревоги и тоже стала осматривать лес вокруг них. Она схватила свою рубашку, прижимая к телу в защитном жесте.

— Другие далеко, — сказал Жак, но снова стал перед ней, чтобы защитить ее от невидимого врага.

— Там что-то есть, Жак, что-то злое, оно следит за нами. — Она быстро натянула свою рубашку через голову. — Я знаю. Я всегда чувствую. Давай уйдем отсюда.

Жак подождал, пока она наденет джинсы, и только потом натянул свои. Все его чувства обострились в ночи, ища подтверждение ее словам. Он ничего не смог обнаружить, но ее беспокойство стало просачиваться в его кровь. И Жак почувствовал себя ощетинившимся волком, готовым к нападению.

— Опиши мне то, что чувствуешь. Объедини полностью свой ум с моим. — Это был властный приказ.

Шиа сразу повиновалась. Что-то темное, злорадное, не человек и не карпатец, спряталось в буре и следило красными, дикими глазами, смотрело и ненавидело. У нее было ощущение, что там присутствовали и острые клыки, с которых капало, и увеличенные когти. Это не было животным.

«Вампир, Шиа. Он теперь здесь». — Слова мягким шепотом прозвучали в ее голове.

Жак «видел» через ее ум, уловил впечатления, опознававшие убийцу, преследующего их.

«Ты должна делать все сразу, чтобы я ни приказал. Ты поняла?»

«Да, конечно. Где он?»

«Я не знаю. Я не могу ни чувствовать его запаха, ни слышать его. Но то, что я увидел в твоей голове, — вампир. Поскольку ты никогда прежде их не встречала, а впечатление такое сильное, я думаю — это реально. Оставайся рядом со мной. Если он вдруг решится напасть…»

«Я никогда не оставила бы тебя». — Ее подбородок поднялся, и вся она выглядела непокорной. — «Я могу помочь тебе».

«Вампир использовал бы тебя, чтобы навредить мне. Я сражался с ними прежде». — Он подталкивал ее в спину, убеждая идти в дом.

Жак смотрел не только глазами, а всем своим существом.

Шиа шла быстро, пытаясь сконцентрироваться на сильном ощущении внутри нее.

То, что выслеживало их в лесу, источало черную ненависть, которая ослабляла ее. В сердце появилась тревога. Это существо было зловещем, настолько злым и извращенным, что она могла чувствовать тяжесть в чистом, напитанном капельками дождя воздухе.

С правой стороны от них проплывал странный туман, устрашающе перетекая сквозь дождь и просветы деревьев. Он плыл на уровне колен, приближаясь прямо к ним.

Шиа почувствовала, как сердце подскочило к горлу. Она коснулась спины Жака, пытаясь успокоиться. Он остановился, его мускулы были напряжены и готовы. Он был пантерой, ждущей момента. Шиа могла чувствовать в нем его готовность и уверенность.

Поскольку туман был все ближе и ближе, теперь до них оставалось всего несколько ярдов, то он стал наслаиваться все выше и выше, соединяясь по капельке и принимая форму человека. Шиа хотела закричать от страха, но молчала, напуганная недовольством Жака.

Очертания Байрона мгновенно замерцали. Она фактически могла видеть дерево позади туманной фигуры, а затем он обрел тело и плотность, становясь элегантным мужчиной-карпатцем. Он оторвал свой взгляд от земли, чтобы встретиться с ледяным черным и пристальным взглядом Жака.

— Мы были друзьями в течение многих столетий, Жак. Я не могу вспомнить время, когда бы мы не были вместе. Это так странно и грустно — то, что ты смотришь на меня и не узнаешь.

Шиа позади Жака неловко помялась. Горе Байрона казалось больше, чем можно было вынести. Она хотела заговорить с ним, попытаться ослабить его страдания.

«Не смей!» — В голове прозвучала точная команда, он не принял бы никакого аргумента против.

Жак оставался неподвижным, словно был сделан из камня. Слова Байрона, казалось, вообще не касались его.

Байрон пожал плечами, его красивое лицо искривилось от боли.

— Когда мы думали, что ты мертв, то искали тело. Сначала месяцы, потом годы. Ты всегда был в наших мыслях. Ты был моей семьей, Жак, моим другом. Было трудно научиться полному уединению. Грегори, и Михаил, и даже Эйдан пережили столетия, потому что, несмотря на свое одиночество, у них была связь, якорь, удерживающий их в течение холодных столетий. Ты был моим якорем. Как только ты ушел, мне стало очень трудно.

Жак остался настороженным, Шиа пошевелилась за его спиной.

«Разве ты не слышишь его горе? Он обращается к тебе. Даже если ты не помнишь его, помоги ему».

«Ты не знаешь, перевоплотился он или нет», — выговорил ей Жак. — «Ты сама почувствовала присутствие, вампир может создавать иллюзию чистоты, когда ему что-то надо. Стой за мной!»

— Мне только хотелось сказать тебе, я рад твоему возвращению и счастлив, что ты нашел свою Спутницу жизни. Я поступил неправильно, позавидовав. Мне следовало быть более осторожным в оценке того, что я не понимал. — Байрон провел рукой по своим темным волосам. — Я на некоторое время уйду. Мне необходимо найти силу, чтобы выжить в последующие годы.

Жак медленно кивнул.

— Я собираюсь к целителю, чтобы попытаться возместить ущерб, нанесенный мне. Я заметил, что отношения между Грегори и Михаилом очень тесные, несмотря на то, что у последнего есть Спутница жизни. Мне бы хотелось, чтобы было так, как ты сказал. Когда я вылечусь, мы смогли бы возобновить нашу дружбу.

Дикие порывы ветра утихли. Дождь превратился в один сплошной гул, и воздух все больше становился угнетающим. Байрон устало кивнул и улыбнулся бледной тенью улыбки, которая не осветила его глаза.

— Я желаю всего самого наилучшего для вас обоих, я надеюсь, что у вас будет много детей. Попытайтесь зачать девочку… для меня.

— Когда ты вернешься? — спросил Жак.

— Когда буду готов. — Очертания Байрона стали меняться и исчезать, становясь прозрачными, так что они могли смотреть через них.

Тело Жака напряглось, он плавным, едва заметным движением присел ниже, находясь в готовности. Инстинктивно Шиа попятилась, чтобы дать ему больше места. Это оказалось хорошей идеей, показать свое предупреждение. Жак не мог ослабить свою защиту, чтобы позволить Шиа помчаться успокаивать Байрона своим состраданием. Она вдохнула ночной воздух, внезапно впадая в уныние, всмотрелась в безразличное лицо Жака. Он, казалось, ничего не заметил, сконцентрировав свое внимание на тумане, плывущем далеко от него. Что он почувствовал? Если ее тревогу вызвал не Байрон, то почему Жак не чувствовал этого? Ее аналитического склада ум исследовал данный вопрос. Шиа предположила, что Жак не смог ощутить этого, так как его ум был сильно изранен.

— Мы должны уйти отсюда другим путем, Шиа. Мы не можем остаться в доме. — Жак поймал ее руку и потянул ее через деревья. — Это больше небезопасно.

У Шиа было такое ощущение, что кто-то злорадно усмехается. Тихо смеясь, мрачно, удивленно. Она покачала головой, пытаясь успокоить разыгравшееся воображение, напуганная тем, что у нее появились галлюцинации.

«Жак?» — Ее голос дрожал от неуверенности.

Его пальцы напряглись вокруг ее руки.

— Не стоит волноваться, мы найдем подходящее убежище. Я не позволю, чтобы ты поранилась. — Он притянул ее руку к своему теплому рту с нежностью. — Ты чувствуешь упыря. Это Байрон?

— Я не знаю, Байрон ли это. Я только чувствую рядом какое-то зло. Давай уйдем с этого места, пойдем в город с его ярким светом и большим количеством людей.

Он обнял ее защитным жестом и приноровился к ее походке. Инстинктивно он понимал, как уязвимы они будут в городе. Они были карпатцами, а не людьми. Глубоко вдохнул, медленно выдыхая, надеясь выиграть время, чтобы верно подобрать слова.

— Если вампир обратил на нас свое внимание, то мы только подвергнем опасности невинных людей. Они очень слабо могут сопротивляться упырям.

— Он следит за нами, Жак. Я знаю, ты его не чувствуешь, но вампир там.

Жак верил ей. Еще раз он просмотрел эпизод в ее голове, услышал жуткий звук ядовитого смеха, отдающийся эхом в ее голове, и мягко выругался.

— Когда Байрон встретил тебя в деревне, ты точно уверена, он не пил у тебя крови?

— Я бы сказала тебе. Он нагнул свою голову ко мне, я могла ощущать даже его дыхание на своей шее, его зубы коснулись кожи, но я резко отшатнулась от него. Байрон только оцарапал мне кожу. — Она потрогала маленький след, как булавочный укол. — В любом случае, он извинился перед тобой. Разве ты не видел его печаль? Это разбило мне сердце.

Его рука мгновенно напряглась, он наклонился и поцеловал ее в макушку.

— Ты такая сострадательная, любимая, и очень доверчивая. Вампир, может казаться воплощением красоты и правдивости.

Она пошла быстрее, чтобы не отставать от него.

— Мне так не кажется, Жак. Я увидела красоту в тебе, хотя ты казался монстром. Я знала, что есть что-то еще, невидимое моему глазу. Мне кажется, я смогла бы узнать зло.

— Это было наше взаимное притяжение, что ты почувствовала. Мы Спутники жизни, призванные быть вместе, а не порознь.

— Называй это, как тебе нравится, но мне кажется, я знаю, является ли Байрон плохим. Я чувствую, как за ними следят. С ненавистью.

— Только Грегори давал тебе кровь. И я.

— На твоем месте я не стала бы вспоминать, как ты вынудил меня взять кровь у целителя. — Она отошла от него, раздражаясь все больше и больше. — Как ты мог так поступить?

Выражая мужское превосходство, он мельком глянул на нее.

— Твое здоровье стоит на первом месте, перед гордостью. — Но правда состояла в том, что ему было стыдно за то, что он сделал за нее этот выбор, и все же он был благодарен, что все закончилось, и она уже не такая ослабшая, как была.

— Так говоришь ты. Я надеюсь, что ему пришлось потратить много времени, чтобы вылечить ту рану. И не разговаривай со мной больше, потому что ты снова становишься высокомерным, а я этого терпеть не могу. — Она споткнулась, ее ноги уже устали.

— Если бы ты сделала так, как я сказал, то была бы полна сил. Твое тело излечилось после всех испытаний, — указал он с самодовольной мужской насмешкой, намеренно появившейся в его голове, чтобы поддразнить ее.

Она так резко остановилась, что его рука буквально дернула ее вперед.

— Ты хоть представляешь, куда мы идем? Я потерялась. Все начинает казаться одинаковым. И прекрати усмехаться в уме. Ты думаешь, что сможешь провести меня, но это не так.

Он потянул ее за руку, в его черных глазах плескалось беспокойство, пока он осматривал лес вокруг. Жак все еще чувствовал через Шиа темную недоброжелательность.

— Я всегда могу провести тебя, маленькая Рыжеволоска, — ответил он с нежностью. — Ты не способна выражать недовольство.

Ощущение ненависти подавляло. А нежное подначивание Жака утешало, и она была ему благодарна за это. Она обхватила пальцами его локоть.

— Не рассчитывай на миролюбивую натуру, Жак. Ты, надеюсь, помнишь, что говорят про рыжеволосых людей.

— Что они великолепные любовники?

Она рассмеялась, несмотря на волны черного враждебного намерения, которые непрерывно омывали ее.

— Это ты так думаешь.

От ее смеха воздух вокруг них уплотнился, и через мгновение она стала задыхаться от ненависти. Неспособная выносить это ни мгновение дольше, она повернулась так, чтобы темный лес был позади них.

— Если мы так нужны тебе, ты жалкий трус, то выходи открыто и представься! — Она кивнула Жаку. — Там. Он может придти или нет. У меня нет желания, чтобы за мной следили, словно за животным.

Жак чувствовал, как она дрожала рядом с ним. Его беспокоило, что он по своей неосторожности заставил принять ее слишком много новых вещей сразу. Его рука обхватила ее за шею и притянула в объятья, а черные глаза выжгли дотла.

— Никто и никогда не навредит тебе. Никогда. Они могут попытаться, но тогда попросту не выживут. — Он глубоко вдохнул перед своим признанием. — Я не знал, что ты не карпатка. Я тогда вообще ничего не соображал. Я по неосторожности изменил тебя. Мне бы хотелось сказать, что я сожалею, но это была бы неправда. Я не понимал, что делал, и надеюсь, что сделал все правильно, возможно кто-то знающий сделал бы это лучше, но ты моя жизнь, Шиа. Без тебя для меня нет жизни. У меня не было ничего, ради чего стоило бы жить, кроме мести, и я стал бы упырем. Я не хочу быть вампиром, охотящимся на людей и карпатцев. Ты мое спасение.

Она отодвинулась от него. Дождь стекал по ее лицу, когда она подняла вверх к нему зеленые глаза, наполненные смехом.

— Даже так? Это и есть твое самое лучшее извинение? Я так понимаю, ты не собираешься быть человеком, который преподносит конфеты и цветы. — Добавила она быстро. — Не разговаривай со мной, ты нецивилизованный маньяк. Я даже не хочу слышать звуки твоего голоса.

Жак сдержал улыбку, которая уже готовилась изогнуть линию его твердо очерченного рта. У Шиа была способность даже самые опасные моменты переживать играючи, когда смех был всегда под рукой. Ей удалось представить его безумие, тот ужасный и непростительный способ, как он поступил с ней при первой встречи, сущей ерундой, типа «Я могу опереться на твою руку?». Даже в тот момент, когда она всматривалась в его глаза, в ее взгляде плескалось веселье.

— Ты сказала, что не будешь разговаривать со мной. — Шиа попыталась повести носом по воздуху, но при этом почувствовала себя смешной и в итоге опустилась до недостойного хихиканья.

Его рука изогнулась вокруг тонкой талии, Жак прижал Шиа к своему плечу.

— Мне жаль. Мне не хотелось говорить об этом, пока ты не спросишь. Здесь поверни. Чувствую мне придется понести тебя самому.

— Не говори. Ты найдешь свой путь, как ты и сказал. — Она прошла с ним еще несколько ярдов, а потом остановилась, смерив взглядом его бесстрастное лицо, которое казалось, изменилось навсегда.

И ничего в выражении его лица или окружающем лесе не подготовило ее к последующим действиям Жака.

— Что? Что это было? — Темное и злорадное ощущение исчезло.

Кто бы это ни был, он исчез и больше не следил за ними. Она была в этом уверена.

— Я чувствую, нужен другой аргумент. — В его голосе слышались игривость и насмешка, не отразившиеся на лице, но она могла почувствовать это в своей голове.

Жак просто поднял ее, и забросил к себе на плечи.

— Это не выход, дикий ты человек. Ты не Тарзан. Мне не нравится высота. Поставь меня.

— Закрой свои глаза. А кто такой Тарзан? Это не другой мужчина, я надеюсь.

Ветер промчался по ее телу, она могла ощущать, что они двигались так быстро, что мир вокруг стал напоминать размытое пятно. Шиа закрыла глаза и ухватилась за него, напуганная его действиями. Его смех звучал счастливо и беззаботно, он согревал ее сердце, рассеивая остатки страхов, которые оставались в ней. Это было чудом, что Жак мог смеяться и был счастлив.

«Тарзан — истинный мужчина. Он передвигается по деревьям, неся свою женщину в объятьях по джунглям».

«Он повторят за мной».

Шиа уткнулась носом в его спину.

«Он пытается».

Жак слышал в ее голосе любовь и нежность, и это переворачивало ему сердце. Им пришлось преодолеть долгий путь, прежде чем узнать и понять друг друга полностью, но любовь между ними усиливалась с каждым моментом, который они проводили вместе.