"Ковчег Завета" - читать интересную книгу автора (Грэм Хэнкок)

«ЭТИ ВЕРОЛОМНЫЕ ТАМПЛИЕРЫ…»

Первый успех пришел, когда я заполучил английский перевод полного текста письма, предположительно написанного самим Престером Джоном ряду христианских королей в 1165 году. В отличие от письма папы Александра III Престеру Джону, датированного 1177 годом (и бывшего, как я теперь знаю, подлинным документом, адресованным сводному брату Лалибелы Харбаю), письмо 1165 года вызывало серьезные подозрения ученых. Его дата была подлинной, но считалось совершенно невероятным, что оно могло быть написано кем-то, имевшим право претендовать на титул «Престер Джон», и поэтому к нему относились как к искусной подделке.

Читая его, я понял, почему так было. Если верить автору, в его «царстве» жили — среди прочих — «дикие зайцы величиной с овцу», «птицы под названием грифоны, которые с легкостью могли притащить в свои гнезда быка или лошадь», «рогатые люди с одним глазом на лбу и тремя или четырьмя глазами на затылке», «люди с копытами как у лошадей», «лучники, которые выше пояса люди, а ниже пояса — лошади», фонтан молодости, «песочное море», в котором «любые осколки… превращаются в драгоценные камни», «древо жизни», «семиглавые драконы» и т. д., и т. п. В земле Престера Джона, похоже, можно было найти любое мифическое животное или вещь. Однако в письме не уточнялось, где именно находится эта страна, если не считать ссылки на «многие Индии», упоминавшиеся в предыдущей главе (и относившиеся, как я уже знал, скорее к Эфиопии, нежели к полуострову Индостан). Больше того, тут и там среди сказочных существ встречались и животные, могущие принадлежать к реальному миру: «слоны» и «одногорбые верблюды», к примеру, а также «единороги» с «единственным рогом во лбу», весьма напоминающие носорогов — тем более что о них часто говорили: «Они убивают львов».

Такие детали заставляли меня задаваться вопросом: может, автор письма не был простым шутником, а прекрасно знал все об Эфиопии (где, конечно же, можно было найти и верблюдов, и слонов, и львов, и носорогов)? Моя догадка, что Так оно и было, укрепилась, когда я обнаружил упоминание «царя Александра Македонского» в связи с «Гогом и Магогом». Я обратил на это внимание, так как вспомнил, что Александр Великий, Гог и Магог были связаны почти в той же манере в очень древней эфиопской рукописи под названием «Лефафа Седек» («Ободок добродетельности»), предположительно остававшейся неизвестной вне Абиссинии до XIX века.

Другим примечательным пунктом было утверждение «Престера Джона» о проживании в его христианском царстве большого числа евреев, которые вроде бы пользовались полуавтономией и с которыми часто приходилось вести войны. Опять же здесь проявлялся привкус эфиопских реалий: вслед за еврейским восстанием во главе с Гулит в Х веке (в результате которого временно была свергнута династия Соломона) на протяжении нескольких столетий не затухал конфликт между эфиопскими евреями и христианами.

В целом же, несмотря на многие фантастические и явно сомнительные аспекты письма, я не мог поверить в то, что оно было фальшивкой. Больше того, мне казалось, что главное его назначение состояло в том, чтобы произвести впечатление на европейских правителей и запугать тех, кому оно было адресовано. В этой связи я обратил особое внимание на частые ссылки на величину вооруженных сил «Престера». Например:

В этом воинственном монологе самым примечательным было то, что он каким-то образом был связан с чем-то враждебным, а именно: с тамплиерами. В разделе, явно адресованном «царю Франции», прямо говорится:

Опираясь на эту зловещую подсказку в контексте остального содержания причудливого письма, я задался вопросом: кто из кандидатов на роль «Престера Джона» в 1165 году мог иметь причины, (а) для попытки напугать европейские державы в целом похвальбой о собственной военной силе и (б) облить грязью тамплиеров и, в частности, потребовать «предания их смерти»?

Единственный возможный ответ: это был Харбай — правитель Эфиопии в 1165 году из царствующей династии Загве, который, как я уже упоминал, был явным адресатом письма, написанного Престеру Джону папой Александром III в 1177 году.

Одним из оснований для идентификации мною Харбая в качестве реального автора якобы подложного письма 1165 года был терминологический фактор. В ходе исследования я обнаружил, что все монархи династии Загве любили использовать эфиопское название «джан» в перечне своих званий. Производное от «джано» (красно-пурпурная тога, которую носили только царствующие лица), это название означало «царь» или «величество» и с легкостью могло быть спутано с именем «Джон». В самом деле, быть может, именно поэтому (вкупе с тем фактом, что несколько правителей из династии Загве были также и священниками) и возникло словосочетание «Престер Джон». 14

Но имелась и более основательная причина подозревать Харбая. Именно он столкнулся в 1165 году с острой политической проблемой. К тому времени его недовольный сводный брат Лалибела (которому было суждено низложить Харбая) пробыл в изгнании в Иерусалиме уже пять лет — достаточно долго, рассуждал я, для того, чтобы познакомиться и даже подружиться со многими тамплиерами. Быть может, он даже просил рыцарей помочь ему свергнуть Харбая, и весть об этом дошла до самого Харбая.

Подобный сценарий, думалось мне, не так уж недостоверен. Последовавшее вскоре обращение к папе о предоставлении части церкви Гроба Господня (переданное в Палестине «достойными людьми» царства «Престера Джона») подсказывает, что Харбай регулярно посылал эмиссаров в Иерусалим. Они же вполне могли разузнать о затевавшемся в 1165 году заговоре Лалибелы и тамплиеров. Если так оно и было на самом деле, это, несомненно, могло сыграть большую роль в объяснении странно угрожающей подсказки королю Франции о том, что было бы неплохо казнить «вероломных тамплиеров» (в большинстве своем французов в то время). «Письмо Престера Джона» — по крайней мере, согласно данной гипотезе — могло быть «состряпано» агентами Харбая в Иерусалиме для того, чтобы избежать сговора между тамплиерами и принцем Лалибелой.

Такая цепочка умозаключений представляется весьма привлекательной. Но она же кажется и опасно спекулятивной, и я бы отказался от следования ей, если бы не нашел в «Парсифале» определенные места, которые, казалось, подтверждали, что тамплиеры вполне могли вступить именно в такого рода союз с Лалибелой, которого, несомненно, опасался Харбай.