Хельга НортонЛюбовь выбирает нас

1

Элегантно обтекаемое и несколько хищное черное тело «порше» уверенно ввинчивалось в дорожный поток. За рулем, свободно откинувшись на кожаное сиденье и небрежно положив руку в черной автомобильной перчатке на руль, сидел высокий, плечистый светловолосый мужчина. На мужественном загорелом лице выделялись пронзительно голубые глаза и небольшая наклейка медицинского пластыря, закрывавшего левую бровь.

Красавчика-водителя звали Роберт Кэррингтон. В свои тридцать три года он считался в чикагском высшем свете одним из самых завидных женихов. Их финансовое высочество являлся богатым наследником старинной и влиятельной империи Кэррингтонов, построившей свое благополучие еще в позапрошлом веке на торговле табаком и мясом, а позднее занявшейся производством стали, банками и операциями на финансовых биржах и с недвижимостью.

Помимо капиталов, потенциальный жених обладал двумя дипломами – Гарвардского и Иллинойского университетов, – имел ученые степени магистра юриспруденции и магистра экономики управления, занимал пост вице-президента банка «Лейк Мичиган банк» и являлся сопредседателем полудюжины различных коммерческих и благотворительных фондов.

Несмотря на обилие постов и занятий, ему удалось выкроить несколько дней в своем перегруженном рабочем графике и слетать на юг, во Флориду, на собственной «Чесне» – недавно приобретенном довольно компактном и легко управляемом самолетике, чтобы опробовать покупку и свои летные умения в соответствии с полученным еще в прошлом году дипломом пилота-любителя. А главное – дать отдых перегруженному мозгу и успокоить слегка потрепанные нервы после небольшой паники на Нью-йоркской финансовой бирже, потребовавшей для выхода из мини-кризиса определенной изворотливости, хладнокровной выдержки и его наследственного финансового чутья.

Поездка, или, точнее, полет на юг, помогли под субтропическим солнцем оттаять от ледяной мрачности финансовых катакомб и выветрить из памяти тревожное мелькание колонок цифр на экранах компьютеров и на газетных полосах в биржевых новостях. Почти неделю он беззаботно носился по волнам Карибского моря на водных лыжах или бороздил теплые воды на катере, охотясь на черных марлинов – огромных, остроносых и самых скоростных в мире рыб.

К сожалению, кратковременный отпуск закончился, и теперь он спешил по телефонному вызову миссис Кэррингтон – весьма энергичной и бодрой старушки старше восьмидесяти лет, живой генетической летописи их династии – в ее величественный особняк, украшенный портретами и фотографиями великих предков, начиная с благородных плантаторов штата Виргиния, изысканных, одетых со вкусом джентльменов, нередко в форме офицеров армии конфедератов, героев обороны Ричмонда и сражений под Геттисбергом и Питсбургом периода Гражданской войны.

Несмотря на существенную разницу в возрасте, бабушка и внук были большими друзьями. Их дружба зародилась очень давно, когда младшему Кэррингтону исполнилось всего восемь лет. С тех пор он почти всегда находил время для еженедельных визитов к ней. Вот и теперь, спустя почти два десятилетия, закончив учебу в университете, проработав много лет в финансовых джунглях Чикаго, начав с должности рядового клерка в одной из семейных компаний и быстро, по мере набора необходимого опыта и знаний, продвигаясь вверх по ступенькам карьеры, он по-прежнему соблюдал данный ритуал.

Чай вдвоем в ее гостиной и непринужденная беседа стали своеобразной традицией его жизни. Они могли часами сплетничать и обмениваться новостями из личной жизни. В ее присутствии он мог позволить себе забыть о том, что является вице-президентом банка, забыть про работу в фондах и комиссиях и про свою неудачную помолвку в недавнем прошлом.

В присутствии престарелой гранд-дамы он становился просто ее любимым внуком, для которого она готова была сделать все что угодно, точно так же, как и он для своей любимой бабули. Или, точнее, почти все.

В последнее время она стала нередко злоупотреблять его терпением, увлекшись планами матримониального устройства его будущего. У него возникло серьезное подозрение, что срочный вызов и на этот раз обернется очередным испытанием его взглядов на перспективное решение его личных проблем.

Вот наконец и знакомый особняк.

Роберт поднялся по широким ступенькам парадного входа, подошел к огромным дубовым дверям и нажал на звонок.

Дверь открылась прежде, чем мелодичный звук уплыл вдаль в прохладном сентябрьском воздухе.

– Привет, Жоан, – бросил он на ходу, вручая кейс и спортивную сумку коренастому молодому парню с бронзовой кожей, несколько грубоватыми, но мужественными чертами лица и непокорными черными кудрями. – Она у себя? Одна?

Жоан усмехнулся и отрицательно мотнул головой.

– Боюсь, что нет. Но на этот раз наживка более удачная. Весьма сексуальная на вид, огненно-рыжая, а ножки…

Роберт простонал.

– Боже мой, опять!

– Зря переживаешь раньше времени. Вначале посмотри на предлагаемый товар, а потом уже жалуйся, – фамильярно посоветовал дворецкий, одновременно помогая новоприбывшему освободиться от пальто. – Во всяком случае, она намного эффектнее трех предыдущих.

Роберт поднял руку, машинально потрогав пальцем небольшую наклейку на брови – след вчерашнего столкновения во время игры в гандбол, и спросил:

– Насколько эффектнее?

Собеседник опять выразительно усмехнулся.

– Потрясающе красива и потрясающе сексапильна. Огромные карие глаза, пухлый, чувственный рот, масса вьющихся огненных волос по всей спине. Тело просто убийственное. Одета вызывающе ярко, но стильно.

– Очень ярко?

– Похожа на помесь Анни Холл и Памелы Андерсон, – бросил Жоан через плечо, вешая пальто в шкаф.

– Комбинация Анни Холл с… – Роберта передернуло от этого видения. Его вкусы склонялись в пользу женщины типа Грейс Келли – изысканной, грациозной, сдержанной и элегантной. Плохо одетая бродяжка с растрепанными волосами, независимо от телесных достоинств, его не привлекала.

– Памелой Андерсон, – добавил Жоан, взявшись своими мясистыми пальцами за двойные, покрытые тонким резным орнаментом двери, которые вели из холла в гостиную. – Ну ты представляешь, это такая блондинистая телка с точеными ножками. – Он открыл дверь, и тут же фамильярная улыбка и нахальный голос мгновенно сменились на торжественно-почтительные интонации и серьезно-строгий вид. – Мистер Кэррингтон прибыл, мадам. – При этом дворецкий даже слегка согнулся в сторону гостя, всей свой фигурой выражая сдержанность и достоинство отлично вышколенного слуги, знающего свое место.

В гостиной на диванчике, выполненном в викторианском стиле и обитом бледно-голубой парчой, сидели две женщины, выжидательно глядя на вошедших.

Жаклин Кэррингтон за прошедшие две недели особенно не изменилась, так же как и в целом за последние двадцать пять лет, с тех пор как Роберт увидел ее в первый раз. Она была одета в один из своих элегантных дневных костюмов, темно-вишневого цвета, который весьма подходил к ее бледной коже и мягким седым волосам. Шею обвивала тройная нитка натурального жемчуга молочного оттенка. На правой руке поблескивали искусно ограненные сапфиры, хорошо сочетавшиеся с алмазами и сапфирами на обручальном кольце на левой руке.

Но внимание Роберта в первую очередь привлекли не алмазы и сапфиры, а выражение ее глаз. Их голубой цвет затмевал сияние сапфиров, в их глубине светились доброта и тепло, как всегда дополняемые оттенком возбуждения и ожидания в преддверии встречи.

– Привет, бабуля! – осторожно сказал он, переводя взгляд на молодую женщину, сидевшую рядом с его элегантной престарелой родственницей.

Глаза рыжеволосой красотки действительно, как и описывал Жоан, были большими и карими, широко распахнутыми и обрамленными длинными и густыми ресницами под круто изогнутыми золотисто-каштановыми бровями. Прическа представляла из себя взбунтовавшуюся массу волнистых, свободно спадавших вниз по плечам волос. Одежда поражала своими вызывающе яркими красками и причудливостью стиля; в ней девица выглядела как цыганская танцовщица.

Ее тело было облачено в белую мужскую рубашку с большим мягким отложным воротником, прихваченным у горла замысловатой кельтской брошкой. Причудливые серьги из сплетенных золотых нитей и переливающихся камней свисали с ушей, посверкивая сквозь массу спутанных волос. Плотно облегающие стройные бедра темно-зеленые брюки были заправлены в пурпурные замшевые полусапожки. Вязаная мохеровая шаль, окрашенная в глубокие, яркие тона золотого, коричневого и фиолетового цветов, спадала мягкими складками с плеч на диван и далее до самого пола.

Из-за шали Роберт не мог определить, насколько ее тело соответствует определению «убийственное». Общее впечатление в этом плане мешала также составить и большая расшитая матерчатая сумка, которую девушка держала раскрытой на коленях. Но вот что касается рта, то, пожалуй, здесь Жоан абсолютно прав, – губы были пухлыми и сексуальными. Да еще и четко очерченными, розовыми и влажно блестящими, как будто девица только что откушала полкорзинки свежей клубники. Это был рот, созданный для горячих, несдержанных поцелуев и безумных обещаний, которые даются в темноте страстным шепотом на атласных подушках. Страстный и чувственный цыганский рот.

А ведь в своей жизни он никогда не встречался с цыганками, даже с самыми восхитительными и сексуальными. Он предпочитал интимные связи, естественно тайные, с симпатичными, но обыкновенными, нормальными и воспитанными женщинами – из тех, с которыми обычно общались мужчины в его кругу, которым назначали свидания и на которых женились в течение целого ряда поколений. Именно к этому типу относились и три предыдущие дамы, с которыми любимая бабуля пыталась его свести за последние пару месяцев. К такой же категории, казалось, относилась и та дама, с которой он был столь неудачно помолвлен.

Но, как выяснилось в отношении экс-невесты, это впечатление было преждевременным и поверхностным. Она только на вид представлялась обычной женщиной его круга, пока не произошло нечто из ряда вон выходящее. После нескольких лет пребывания в состоянии помолвки она бросила его, можно сказать, прямо у алтаря. И сбежала в Сан-Франциско, чтобы поработать у подруги в магазине дамского белья, а также, по ее словам, попутно разобраться в своих чувствах, в том числе определиться в отношении вступления в брак. В конце концов она приняла решение, что выйти замуж уже пора и даже необходимо, но вот только не за мистера Кэррингтона – при всем его великолепии, – а за обычного местного парикмахера.

Мистеру Кэррингтону, естественно, не оставалось ничего другого, кроме как изобразить благопристойную мину при плохой игре, как поступали в таких случаях и все его великие предки. Но это был сильный удар по его самолюбию, его гордости и его представлениям об окружающем мире. Хотя, когда пыль и дым после скандала осели, он осознал, что пострадало только самолюбие, а сердце оказалось не задетым. Ретроспективно он даже снизошел до понимания правильности поступка беглянки, поскольку некоторое копание в собственных чувствах и эмоциях показало, что между ними никогда не было любви. Это была просто длительная дружба в совокупности с желанием удовлетворить надежды и расчеты родственников с обеих сторон.

Так что же теперь хочет от него добиться любимая родственница?

Судя по внешнему виду красотки, на сводничество это явно не похоже. Или все-таки именно оно?

– Не соблаговолите ли распорядиться в отношении чая, мадам? – прозвучал неестественно чопорный голос Жоана, который оторвал Роберта от размышлений об экзотической красотке и вероятных причинах ее появления в гостиной любимой бабули.

– Да, пожалуйста. – Легкий призвук живых ирландских ритмов прозвучал в голосе хозяйки дома, пикантно дополняя ее виргинский акцент. – И напомните миссис Бентон, чтобы положила побольше миндальных пирожных и мятных лепешек. – Она повернулась к сидящей рядом гостье, и лицо ее осветилось улыбкой. – Я обещала моему внуку традиционный чай с пирожными, печеньем, взбитыми сливками и клубничным вареньем.

– Да, мадам. – Жоан опять изобразил отработанный поклон по-английски вышколенного дворецкого и попятился спиной к выходу, мягко закрывая за собой дверь.

Жаклин подняла руку, вытянув ее в сторону единственного оставшегося мужчины.

– Дорогой Роберт, – с пафосом возвестила она, – подойди и познакомься с моей новой подругой, Дженнифер Кресент. – Лицо хозяйки дома вновь осветилось улыбкой, и ее теплый, ласковый голос с гордостью матери, демонстрирующей успехи любимого чада, добавил: – Мисс Дженнифер Кресент.

Роберт с трудом подавил вздох. Все ясно, никаких сомнений – его явно представляли новой кандидатке на роль миссис Роберт Кэррингтон. Прошло всего три года с тех пор, как его «спустили в унитаз», и вот теперь бабуля отчаянно пытается устроить его личную жизнь. Хотя, конечно, в чем-то она права. Скоро ему стукнет тридцать четыре, а в роду Кэррингтонов, согласно официальным летописям и устным преданиям, ни один мужчина не оставался холостяком после тридцати лет. С его стороны это просто вопиющее нарушение всех семейных традиций и морально-этических норм.

Приклеив вежливую улыбку на лицо, Роберт двинулся вперед по ковру к сидящим на диване женщинам, чтобы стойко выдержать двухчасовой безостановочный натиск и вмешательство в личную жизнь со всем возможным терпением и шармом.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – Он наклонился, чтобы приложиться к бабулиной щеке. Затем развернулся к ее соседке и коротко кивнул. – Мисс Кресент.

– Зовите меня Дженнифер, пожалуйста, – мило улыбнулась красотка, протягивая ему руку.

Ее движение донесло приторно-сладковатый и старомодно-тягучий аромат фиалок. Ладонь была прохладной и мягкой, пальцы, украшенные многообразием колец, длинные и тонкие, но не хрупкие, идеально ухоженные заостренные ногти окрашены в мерцающе-красноватый цвет. Камни на кольцах переливались различными цветами радуги и гармонировали с аналогичными украшениями в ушах.

Роберт вдруг представил, как эти изящные окольцованные пальцы впиваются в экстазе в его обнаженную спину, раздирая ногтями кожу и мускулы, а ее тело сладострастно изгибается под ним и этот бархатистый низкий голос умоляет продлить эмоциональный пожар. Интересно, у этой девицы только брачный настрой или она способна и на кое-что другое?

Он с трудом убрал руку, освободив ее ладонь, и сразу охрипшим голосом как-то неловко, но достаточно вежливо пробормотал:

– Роберт Кэррингтон.

– Приятно наконец увидеть вас лично.

Голос собеседницы звучал мелодично и сексуально, вполне соответствуя ее внешнему облику. Выражение глаз, так же как и улыбка, было дружелюбным, любопытным и слегка задумчивым, как будто она оценивала его.

Как возможный объект для замужества, цинично промелькнуло в мозгу.

– Жаклин мне столько всего рассказывала о вас, – тут же добавила Дженнифер.

– В самом деле? – Он бросил холодный, удивленный взгляд на бабушку и удобно устроился в кресле напротив диванчика. Их разделял низкий лакированный столик, украшенный хрустальной вазой с золотыми бутонами тюльпанов. – А мне она о вас ничего не рассказывала.

– Это потому, что мы познакомились всего неделю назад, когда ты был во Флориде, – пояснила Жаклин.

Да уж, теперь она дошла до того, что знакомит меня с совершенно незнакомыми девицами, подумал Роберт.

– Дженнифер – предприниматель.

– В самом деле? – вежливо, но с сомнением пробормотал Роберт. – И в какой же области?

– Косметика, – ответила бабуля, прежде чем ее новая подруга смогла сделать это сама, и показала на стол перед собой. – Она как раз демонстрирует мне некоторые образцы ее замечательной продукции.

Роберт окинул взглядом стол. Наполовину закрытые цветами в вазе, на столе теснились несколько небольших кувшинчиков и бутылочек. По крайней мере, половина из них были открыты, наполняя воздух свежим запахом цветов и ароматических растений. Он почувствовал этот запах, когда вошел в гостиную, но машинально ассоциировал его с ароматом засушенных цветов, которые Жаклин любила расставлять по всему дому в хрустальных вазах.

На диванчике рядом с бабулей лежали две коробки из-под обуви, которые он вначале тоже не заметил. Возле ее ног стояли две огромные сумки для покупок из магазинов «Ритц Карлтон» и «Нейман Маркус».

Похоже на то, что или же мисс Кресент прошлась попутно по нижнему ярусу Мичиган-авеню, где на целую милю вытянулась цепочка модных бутиков, художественных галерей и кафе, или же как коммивояжер носит с собой постоянно образцы рекламируемой продукции. Что в любом случае выглядит непрофессионально.

– В таком случае, как я понял, мисс Кресент работает на компанию «Эйвон» или что-то в этом роде?

– Нет, она не работает на кого-то. Она самостоятельный предприниматель. – Бабуля произнесла с нажимом слово «самостоятельный» и добавила: – Она не продает косметику других фирм. Она изготавливает и продает собственную косметику.

– Точнее, не косметику, а только лосьоны и кремы. По крайней мере, до сих пор.

– Это не просто лосьоны и кремы, – возразила Жаклин. Она взяла в руки изящную бутылочку из морозно-зеленого стекла. На этикетке, украшенной серебристым изображением полумесяца, каллиграфическим почерком было выведено название: «Силвер Кресент» («Серебряный полумесяц»). – Наша гостья делает их сама, на собственной кухне, используя только экологически чистые, натуральные компоненты.

– О… – только и смог вымолвить Роберт.

Жаклин отвинтила крышечку с одной из бутылочек и протянула ее Роберту.

– Попробуй вот это. Это самый изысканный лосьон для рук, которым я когда-либо пользовалась. После него кожа становится на ощупь гладкой, как вода.

Дженнифер тоже протянула руку и успела перехватить бутылочку до того, как Роберт начал тянуться за ней сам.

– Я уверена, что мистер Кэррингтон не хотел бы возвращаться к себе в офис, пропитанный цветочными запахами. – Она быстро искоса посмотрела на него, выразив удовлетворение тем, как он отреагировал на ее слегка насмешливое по интонации официальное обращение.

Бабушка и внук слегка опешили от такого вмешательства, молча наблюдая, как она завинчивает обратно колпачок на бутылке и возвращает ее на стол.

Будучи одним из богатейших и наиболее желаемых женихов в Чикаго, Роберт Кэррингтон привык к более уважительному отношению – даже к почитанию – со стороны представительниц противоположного пола. Женщины обычно не насмехались над ним, даже молча.

– Ну это не страшно. Роберт ведь не собирается возвращаться сегодня в офис, не так ли, дорогой? – вмешалась Жаклин, явно пытаясь играть роль посредника между гостями. – После чая он всегда отправляется поиграть с друзьями в гандбол, – улыбнулась она в сторону внука, умудряясь при этом смотреть на гостью. – Так что запах не имеет для него значения.

Дженнифер Кресент одарила Роберта еще одним взглядом, на этот раз строгим и беспристрастным, оценивая наклейку на разбитой брови, ширину плеч, крепость и длину мускулистых рук и ног, скрытых одеждой, как бы прикидывая его пригодность для данного вида спорта, а может быть, и для чего-нибудь еще.

Только огромным усилием воли ему удалось устоять под воздействием этого испытующего взгляда, внезапно почувствовав себя в роли подростка-школьника, пойманного с поличным строгим учителем, когда непроизвольно хочется съежиться, уменьшиться в размерах, а лучше вообще стать невидимкой. При этом он не только мужественно выстоял, но и сумел сохранить на лице холодно-равнодушное выражение, элегантно приподняв бровь для отображения должного мужского апломба.

Уловив его ответный горделиво-вопрошающий взгляд, дама нисколько не засмущалась, а просто улыбнулась и вновь повернулась к хозяйке дома.

– Не думаю, что его товарищи по команде придут в восторг, если вместо знакомых запахов мужского пота и крови вдруг почувствуют на игровой площадке что-то парфюмерное и явно чужеродное. Кстати, где вы обычно играете?

Роберта несколько задели явно насмешливые нотки в ее голосе, но он не стал ввязываться в дискуссию и обострять диалог, поэтому просто вежливо и сдержанно ответил:

– Чаще всего на спортплощадке в Монтроузе, рядом с пляжем в Фостере, или в спортзале клуба «Юнион лиг».

– Спасибо за информацию. Я люблю смотреть спортивные игры, хотя и не отношу себя к разряду активных болельщиков. – Она опять демонстративно повернулась к Жаклин.

Он вновь почувствовал раздражение. Если эта наглая девица претендует на семейный статус в династии Кэррингтонов, то она явно избрала ошибочный путь в борьбе за этот призовой пост. Конечно, в чистом виде на данный момент такого соревнования между претендентками нет. Но все же с вице-президентом банка даже высокопоставленные служащие общаются с трепетом и должным почтением.

– Думаю, что гостья права, – решил он напомнить о своем присутствии. – Вряд ли парням из обеих команд повысят игровой тонус резкие парфюмерные, чисто женские запахи на площадке. – При этом он демонстративно смотрел в сторону Жаклин, как бы намеренно игнорируя присутствие второй женской особи рядом.

– Ну что ж, возможно, вы оба правы, – великодушно согласилась с мнением большинства хозяйка дома. – Но все же тебе, Роберт, как мне кажется, необходимо ознакомиться с образцами продукции.

– Он может ознакомиться с моими рецептами, – опять вставила свой голос не в меру самонадеянная и активная гостья.

– Да, конечно. Это неплохая идея. – Жаклин взяла одну из обувных коробок, сняла крышку и начала копаться в содержимом.

Так, значит, внутри не туфли и не косметика, а беспорядочно наложенные документы, определил финансист.

– Бог мой, где же они? – пробормотала бабуля больше для себя, чем для окружающих. – Всего десять минут тому назад я держала в руке рецепт прекрасного лосьона. Куда же он мог запропаститься?

– Какого черта… – Роберт сумел остановиться и удержаться, чтобы не исторгнуть весь набор богохульств и крепких выражений, уже давно просящихся на язык. Если бы не присутствие горячо любимой бабули, он сумел бы дать достойную отповедь этой юной интриганке. – Не думаю, что есть необходимость продолжать поиски документа. Я никак не могу понять вообще необходимость моего просмотра этих бумаг, – достаточно вежливо и корректно сумел продолжить он изложение своей позиции. Но под пристальным взглядом Жаклин, удивленно приподнявшей брови, тут же пошел на попятную: – Однако если это необходимо, то…

В этот момент дверь в гостиную открылась, и на пороге появился дворецкий.

– Чай, мадам. – Он вкатил в комнату двухъярусную тележку.

– О, прекрасно, – прервала свои поиски Жаклин. – Уверена, что все присутствующие столь же изнемогают от жажды, как и я. У меня всегда все эти разговоры о делах пробуждают необыкновенную жажду.

– О делах? – вмешался Роберт. – О каких делах? Я что-то упустил?

– Поставь тележку возле камина и можешь быть свободным, – не обращая внимания на прозвучавший вопрос, распорядилась хозяйка дома. – Мы тут сами за собой поухаживаем.

– Слушаюсь, мадам, – ответил дворецкий, бросив свою возню с чашками и блюдцами, поклонился и мгновенно исчез за дверью.

Жаклин вновь обратилась к гостье.

– Дженнифер, дорогая, вы не смогли бы заняться разливанием чая? Боюсь, что в моем возрасте мне уже не справиться со столь тяжелым чайником.

– Да, конечно, с удовольствием. – Девица моментально сбросила свою расшитую сумку прямо на пол и вскочила на ноги, пытаясь одновременно удержать сползающую с плеч шаль.

Роберт перед этим как раз собирался вставить очередную недоуменную реплику по поводу всего происходящего, но при виде вдруг представшего перед глазами зрелища в горле внезапно пересохло.

Действительно, просто убийственное тело! Сложена как богиня, как амазонка, как «Лучшая спутница плейбоя года». Да что там года – десятилетия! Мисс Эротика, только что поднявшаяся с трона победительницы!

Столь провоцирующие и эротичные изгибы тела, сверхчувственные выпуклости и не менее интригующие впадины. Высокие, округлые груди, вызывающе выпирающие из стесняющей их мужской рубашки, невероятно тонкая талия, подчеркнутая узким кожаным пояском золотистого цвета, стройные, но в то же время достаточно округлые бедра, любовно обтекаемые зеленым бархатом брюк.

– Сахар? Лимон? Молоко? – спросила Мисс Эротика, по-прежнему глядя только на хозяйку дома.

Жаклин оторвалась от раскрытой коробки из-под обуви.

– Нет, спасибо. Я предпочитаю натуральный чай, без добавок. Но себя не ограничивайте. С меня пример брать не надо. Здесь, на тарелках, представлен неплохой ассортимент пирожных. А чашку поставьте на столик, вот сюда. – И Жаклин вновь сконцентрировалась на копании в бумагах.

– Что ты разыскиваешь? – проявил любопытство внучок.

– А что вы предпочитаете, мистер Кэррингтон? – прозвучал глубокий голос над его головой, сопровождаемый перемещением пустой чашки перед его носом.

Тебя, чуть не вырвалось у него в ответ. Обнаженную. В постели. Под собой. Стонущую в безумном экстазе и в промежутках выкрикивающую в беспамятстве мое имя. Умоляющую продлить соитие еще хотя бы на миг.

Дженнифер улыбнулась и отрицательно покачала головой, как будто читая его мысли.

– К чаю, – добавила она.

Потомок славной династии Кэррингтонов, финансовый маг и вундеркинд, опытный светский лев внезапно почувствовал себя так же, как в далеком детстве, когда был пойман в спортзале, подглядывающим за девочками, которые переодевались в женской раздевалке.

– Мистер Кэррингтон? – продолжала настаивать гостья, стоя перед ним с чашкой чая в одной руке и серебряными щипчиками в другой.

– Кусочек сахара, пожалуйста, – сумел сдавленно вымолвить он.

– Пожалуйста, вот ваш один кусочек.

Она всецело занялась сложной церемониальной процедурой обслуживания. Не спеша и со вкусом достала серебряными щипчиками сахар из сахарницы, затем осторожно перенесла добычу на уровень чашки и столь же осторожно, без всплеска опустила ее в чайную пучину. Потом взялась за крошечную серебряную ложечку и плавными, замедленными движениями размешала темную водную массу до полного растворения сахара. Затем она аккуратно поместила эту ложечку на подставку. Ее грациозные движения завораживали. Они напомнили ему ритуальную чайную церемонию в японском ресторане.

В процессе перемещений ее рука задела вазочку с джемом, и она машинально лизнула языком сладкий след на коже. Язык был пикантно-розового цвета и, наверное, столь же сладкий, как джем.

– Ваш чай, мистер Кэррингтон.

Он с трудом вынырнул из новой волны нахлынувших грез, в которой он слизывал своим языком этот джем, намазанный на ее округлые груди вокруг сосков и спускавшийся узкой дорожкой вниз по ложбинке живота до самого пупка и далее, к границе пушистого треугольника.

Но внизу, перед самым носом вместо обнаженных женских прелестей маячила чашка чая на блюдечке, удерживаемая тонкой рукой с длинными, артистичными пальцами. Он постарался сконцентрировать взгляд на чайном приборе, чтобы в памяти не всплывал обнаженный женский силуэт, рефлекторно отражаясь в его глазах и становясь видимым ей.

– Надеюсь, что все приготовлено по вашему вкусу, – высказалась красавица.

– Я в этом просто уверен, – все-таки смог выдавить джентльменский ответ Роберт.

В этот момент их пальцы соприкоснулись.

В его руке вспыхнул огонь и побежал по телу вверх, прямо в мозг, сжигая по пути нервные клетки и окончания, посылая сигналы тревоги куда-то в нижнюю часть тела.

Она подняла ресницы, и их взгляды встретились. Он увидел, как расширились и дрогнули ее зрачки, отражая происходящее внутри смятение. Дженнифер отдернула руку, как будто тоже почувствовала ожог, оставив в дрожащей мужской руке блюдечко с чашкой. Причем его рука задрожала столь сильно, что пришлось срочно поставить все это чайное сооружение рядом, дабы не расплескать жидкость себе на колени.

– А, вот она. Наконец-то нашлась! – раздался торжествующий голос Жаклин. – Я так и знала, что она в этой коробке.

– Что ты нашла? – спросил Роберт, не отрывая глаз от Дженнифер.

Та стояла, повернувшись к нему спиной, и хладнокровно наливала чай для себя. Похоже, что огненные сполохи на теле от соприкосновения пальцев уже улетучились. Водопад волос струился вниз, достигая перечеркнутой ремешком неправдоподобно тонкой талии.

– Рецептуру, – послышался удовлетворенный ответ старушки.

– Чего именно? – пробормотал Роберт, добравшись в своих видениях теперь и до прически Дженнифер.

Он представил эти длинные волнистые волосы, ниспадающие шелковистым каскадом по ее обнаженной спине, воображая, как берет в руки чудную прядь…

– Рецепт приготовления прекрасного лосьона для рук. Я хотела бы, чтобы ты на него взглянул, дорогой, – ответила Жаклин. – Похоже, вы меня не очень внимательно слушаете, молодой человек.

– Прости, пожалуйста. – Роберт сумел титаническим усилием оторвать взгляд от соблазнительной картины напротив, чтобы уделить внимание любимой бабушке. Тем более что красотка пересела поближе к старушке, на диван, так что он мог держать сразу обеих в поле зрения и не напрягать периферийное зрение. – Так на что же я должен посмотреть?

– Для начала на рецептуру приготовления этого лосьона, – пояснила бабуля, постукивая пальцем по крышке коробки. – Ну а потом, естественно, и просмотреть все остальные бумаги.

– Остальные бумаги? – Его взгляд скользнул по Дженнифер, скромно примостившейся в углу диванчика.

Она отбросила назад, на плечи упругую, пышную прядь волос и перебросила ногу на ногу, пристроив на коленях блюдечко с чашкой.

О, эти длинные, стройные, обтянутые бархатом ноги, созданные природой для услаждения мужского глаза!..

– Ну и что это за бумаги? – Роберт вновь сглотнул избыток слюны, заставив себя смотреть только на престарелую родственницу.

– Это, – изобразила красивое движение рукой в воздухе хозяйка дома, – это счета-фактуры, накладные и прочие финансовые документы. – Голос звучал как-то неопределенно, что было довольно необычно для столь деловой старушки. – Дженнифер принесла с собой всю свою документацию. – Жаклин поощрительно улыбнулась в сторону молодой женщины. – Практически всю, не так ли, дорогая?

– Все, что, с моей точки зрения, может быть полезным для обсуждения. То, что не поместилось в коробках из-под обуви, находится здесь. – Она показала жестом на вышитую сумку на полу.

– Полезно для обсуждения? Для какого? – Роберт наклонился вперед и осторожно поставил чайный прибор на столик, с тем чтобы ничто не мешало полностью посвятить себя разговору. – Могу я узнать, о чем вообще идет речь?

– Боже мой, неужели непонятно? – упрекнула его Жаклин. – Ты просто невнимательно слушаешь. Я хотела бы, чтобы ты просмотрел документы мисс Кресент для меня.

– Это я понял. Я только не понял для чего?

– Потому что я собираюсь предоставить средства для расширения ее компании, вот почему. И я хочу, чтобы ты объяснил мне, как это лучше всего сделать.